Пятится время из в никуда в ниоткуда
Снятся ворота, а за воротами - пропасть
Снятся замки и вращающиеся лопасти
И на вопросы всегда отвечаю: простуда

Белые лошади, пятна стерни, дороги
Белые площади, пряди волос оторванных
Белые гроздья каких непонятно ягод
Белые трещины чьих-то уставших взглядов

Там, где родился я, там я и умер - 
Билась рыба в подножье вершения судеб
Без желания, но по велению воли
Чужой. И выход простой настолько, насколько вход труден.

Время летит. Эти крылья твоими не будут
Лёгкими тенями неизлечимой простуды -
Лёгкие шорохи наших движений оттуда
Сквозь неизвестно кем врытые в землю трубы.

Думали - боги, а были - чашками Петри
Тень на пороге, снег, пустые конверты
И почтальоны: злые холодные ветры -
Всё по законам их непреложной Омерты

Трогают ветры рабицу мёртвых нервов
Бога убили, кто остаётся первым?
Чёрные строки режут бумагу слева направо
Бога убили, кто оказался главным?

Трогает ночь хрусталики мёртвой сетчатки
Глаз стрекозы - кукурузный сухой початок
Лето - вольфрам, кукуруза, стрекозы, пепел
Что-то ещё, что видел, но не заметил

Всё по законам Омерты; может, ты против?
Как далеко от тебя человек, что напротив?
Как широко распадаются в радости руки
Мантрой покоя: "Я уничтожу вас, суки"?

Лето уходит, я отрицаю вольфрам, кто выше?
Буду смотреть, как кукурузный початок дышит
И наблюдать, как превращаются в споры
Ссохшиеся в кристаллы соли кукурузные зёрна

Помнишь себя, ходячая чашка Петри,
Полным надежд? Были солёными ветры
Море уходит с летом, забрав надежду
И ничего уже никогда не будет, как прежде.