Аннотация: Общий файл. Только что-то оказалось, что невычитанный...
Парк
Глава 1
Восходящее солнце залило спальню потоком мягких утренних лучей, разгоняя мрак сошедшей на нет ночи. Тяжелое пуховое одеяло медленно откинулось, и в кровати, не раскрывая глаз, села Эмма. Спустя пару секунд задребезжал будильник на тумбочке. Эмма четко отработанным движением отключила его и упала обратно на подушку. Это была старая привычка, выработанная еще с первого класса школы, и даже сейчас, когда не нужно было никуда торопиться по утрам, она не отступала от нее.
Прошло около пятнадцати минут, прежде чем Эмма встала с постели, оставив попытки снова заснуть. Пейзаж за окнами, выходящими на парк за домом, нисколько не изменился со вчерашнего дня. Внутри двора, окруженного высоким старым забором, по которому полз плющ, перевиваясь с диким виноградом, шелестели листвой деревья, уже начавшие покрываться желтым налетом приближающейся осени, аккуратно подстриженная лужайка переливалась изумрудным блеском в лучах раннего солнца.
Эмма спустилась на первый этаж, в кухню небольшого дома на окраине города. На вымытые перед сном столы уже осела легкая пыль. Давно не было дождя, и вся дорожная пыль за ночь перебиралась через открытое окно в дом. Девушка достала из холодильника первое, что попалось под руку, и щелкнула кнопкой небольшой кофеварки. За окном проезжали редкие машины, отчетливо щебетал соловей. Эмма бросила на сковороду пару яиц и ушла в ванную умываться. Там она долго разглядывала свое отражение: слегка посвежевшее лицо, небольшой шрам над бровью, к которому она никак не могла привыкнуть...на нее смотрело все то же лицо, которое она видела день назад, и два, и неделю. Лицо, которое каждый день она разглядывала уже долгие месяцы. Раньше у нее не было времени на такое пристальное изучение.
Совершив все утренние процедуры, Эмма вернулась на кухню, уже чувствуя запах горелого. На сковороде жалко свернулось нечто, десять минут назад бывшее яйцами. Выбросив кулинарное творение в пустое мусорное ведро, она налила себе кофе, села за стол, и, закинув ногу на ногу, стала лениво перелистывать журнал, всегда лежавший за сахарницей и раз в месяц сменявшийся на что-нибудь свеженькое.
Жизнь Эммы по большому счету ничем не отличалась от жизней миллионов других неприметных обывателей. Сначала были дошкольная группа, потом школа на отлично, приличный институт, в котором Эмма училась хорошо, но так ни разу и не выделилась, достойная работа, за которую недурно платили.
А потом был один день, кажется, пятница дождливого июля. Эмма поздно закончила работу, в офисе в это время уже никого не было. Вода стояла стеной за окном и девушка все надеялась, что дождь утихнет, и она сможет добежать до автобусной остановки, не вымокнув до нитки. Уже выйдя на улицу, Эмма вспомнила, что забыла на столе свой зонт. Поколебавшись минуту, она решила не будить старого охранника и, прикрыв голову портфелем, бросилась через дорогу к остановке. Как назло посреди дороги с ноги слетела зачерпнувшая воды туфля. Когда Эмма бросилась вылавливать её из лужи, портфель в руке раскрылся, и целый ворох бумаг разлетелся по дороге, утопая в грязных дождевых потоках. Так, пытаясь собрать важные документы и, все-таки, отыскать туфлю, Эмма не заметила стремительно приближающейся к ней машины.
Прошло уже три месяца, Эмма послушно глотала таблетки, безо всякого интереса смотрела на окружающий бесцветный мир, и часами лежала на диване, то погружаясь в сон, то просто разглядывая книжные шкафы и телевизор перед собой. Её уволили, но финансовое положение вполне позволяло не работать не три, а семь месяцев - Эмма регулярно откладывала деньги от немаленькой зарплаты для осуществления мечты, которая так у неё и не появилась - да и потом родители, в свое время устроившиеся на теплом месте, каждый месяц присылали ей круглую сумму в желтом конверте, в месте с коротким письмом. Они почти не звонили друг другу, не встречались. Однако Эмма часто пересекалась с младшим братом, который только начал обучение в каком-то медицинском институте и не уставал удивлять её своим оптимизмом и восторженностью жизнью. Мать Эммы, привыкшая к тому, что на протяжении восемнадцати лет вся семья жила вместе, и теперь страдавшая оттого, что старшая дочь переехала в отдельный дом, а младший сын появляется дома крайне редко, не бросала идею о воссоединении всей семьи. Примерно раз в полгода она звонила дочери и долго уговаривала её переехать к ним с отцом, на свежий воздух. Но Эмма как-то странно привязалась к своему пыльному домику на окраине мегаполиса, да и воздух здесь был не хуже, чем в элитном поселке где-то в лесу, у моря, и все благодаря большому парку, находящемуся через дорогу.
Обычно после завтрака Эмма выходила с книжкой в этот парк и часами сидела на лавочке среди деревьев, или устраивала небольшой пикник на берегу пруда. Вот и сегодня, убрав чашку в посудомойку и закинув журнал обратно за сахарницу, Эмма стала неторопливо собирать сумку, уже представляя ближайшие часы, проведенные в компании самой себя, в мельчайших подробностях. Она придет в парк, находящийся недалеко от дома, сядет на уже полюбившуюся ей скамейку, и начнет размеренно перелистывать страницы, не вдаваясь в смысл прочитанного. Потом ей станет скучно. Она пройдет пару кругов по всем дорожкам парка, просто чтобы как-то скоротать время, и не возвращаться в одиночество своего пустого дома слишком рано. Наконец она пойдет в сторону дома, пытаясь запомнить каждую травинку, каждый листочек, попадающийся на её пути, чтобы хоть чем-то занять свои мысли. Ничего не хотелось.
На улице стояла теплая погода, естественная для начала сентября. Солнце светило, приятно припекая, теплый ветерок гонял по гравиевым дорожкам и широким аллеям парка рано облетевшие листья и разный сор. Лавочка Эммы как всегда не была занята, хотя сегодня в парке было чуть больше народу, чем обычно. Для утра субботы это было вполне естественно. Эмма рукой смахнула невидимые пылинки с лавки, присела и раскрыла книгу на первом попавшемся месте, сразу отгородившись от внешнего мира. Пожилые пары медленно прогуливались взад-вперед, постепенно исчезая с дорожек парка.
В конце аллеи появился молодой человек. Он медленно шел вперед, задумчиво устремив взгляд в сторону озера. Дойдя до лавки, на которой сидела Эмма, он остановился и внимательно посмотрел на девушку. Эмма не видела его: она уже в который раз пробегала глазами по одной и той же строчке какого-то дешевого романа, который она захватила с собой. Это был конец абзаца, всего несколько слов: "Она решила, что это будет отправной точкой её новой жизни..."
Молодой человек постоял еще немного, провел рукой по волосам и, вздохнув, присел на ту же лавку. С минуту он созерцал озеро, видимое сквозь деревья, а потом решительно сдвинулся в сторону Эммы, ненароком задев её плечом. Эмма инстинктивно обернулась. Молодой человек, как ни в чем не бывало, любовался пейзажем, однако глаза его совершенно явно улыбались.
Эмму этот тип не заинтересовал, и она опять углубилась в чтение. Незнакомец украдкой посмотрел на неё и слегка нахмурившись, начал разглядывать свои запястья в поисках отсутствующих часов. Не обнаружив никакого признака их наличия, он повернул голову к девушке и многозначительно кашлянул.
- Извините, вы не подскажете, который час?
Эмма нарочито сделала вид, что не услышала вопроса, поэтому незнакомцу пришлось повторить его еще раз, и только тогда девушка стала неторопливо копаться в сумке в поисках наручных часов.
- Половина первого.
Незнакомец улыбнулся белозубой улыбкой и отвернулся. Еще с минуту он сидел молча, потом снова повернулся к Эмме и, как бы, между прочим, сказал, - Да, кстати, меня зовут Адам.
- Эмма, - ответила девушка сухо.
- Неплохая сегодня погода, Эмма, - Адам явно не желал оставить её в покое. - Вы часто здесь бываете?
- Да, пожалуй, - ответила Эмма, не задумываясь.
- Вы знаете, я тоже. Почему мы до сих пор не пересекались?
Эмма глубоко вздохнула и захлопнула книгу. Она не была настроена на общение, особенно с назойливыми молодыми людьми, несмотря на то, что их в её жизни было не так много.
- Однако мне пора... Приятно было познакомиться, - девушка сгребла свою сумку и свернула на боковую дорожку, сразу за скамейкой.
Она перебралась на другой конец парка, и хотя место было совсем не то, что её любимое, на главной аллее, перед озером, Эмма вновь открыла книгу, в твердом намерении провести еще как минимум час среди природы, желая как можно сильнее отсрочить возвращение домой. Здесь было больше сосен, с красными стволами и далекими, едва различимыми ветвями, цепляющими легкие облака на небе. Сильно пахло хвоей, воздух был как будто более густым, плотным, чем в остальном парке. И дышать этим воздухом было приятно. Сзади что-то зашуршало, и Эмма резко обернулась: из-за лавки выскочила белка и юркнула в кусты напротив. Эмма проводила её взглядом и, положив книгу на колени, посмотрела вверх, над собой. Там по кусочкам складывалось голубое небо, закрытое ветвями сосен.
За скамейкой послышался хруст веток, и, прежде чем Эмма обернулась, сзади облокотился непонятно откуда взявшийся Адам, с пучком желтеющих кленовых листьев в руке.
- Я думал вы ушли... Странно, что мы опять пересеклись, я редко бываю в этой части парка. Все больше, знаете ли, по главной аллее...
- Что же вы не оставались там? - Эмма была откровенно раздражена. Её покой был нарушен, и снова этим нахальным молодым человеком.
- Грубо... Ну да ладно. Вы умеете делать венки?
- Нет, - отрезала Эмма.
Похоже, тон и то, как девушка отвечала, нисколько не смущало Адама.
- И что же делать?
- В смысле?
- Ну что мне теперь делать с этими листьями, если ни вы, ни я не умеем делать венки? Абсурдный вопрос поставил Эмму в тупик. Она повернулась к молодому человеку, который до сих пор стоял, облокотившись на спинку лавки, и еще раз внимательно посмотрела на него. Он выглядел серьезным. Иногда он проводил по волосам рукой, от чего они только больше топорщились, но ему это шло. Эмма слегка тряхнула головой, чтобы отогнать эту глупую мысль и сказала, - Выкиньте.
Её жестокое решение, похоже, глубоко ранило Адама, который тут же прижал пук листьев к себе, но потом посмотрел на свой свитер и начал недовольно снимать с него веточки и пожухлые травинки.
- Да вы что! Вы не любите собирать листья?
- Я как-то об этом не задумывалась
- А что же вы любите делать?
- Я люблю читать в одиночестве, - с акцентом на последнее слово ответила Эмма.
Адам хмыкнул, пожал плечами и отошел от скамейки. Слышно было, как он уходит. Эмма уже обрадовалась избавлению, как откуда-то сзади донесся голос Адама, - А кофе вы любите?
- Нет, - соврала Эмма.
- А я люблю, - Адам вернулся обратно, уже без листьев, но с неизвестно откуда взявшейся газетой в руках. Он присел сбоку и развернул её. С полчаса они сидели молча, каждый, уткнувшись в свое чтиво. Потом запищали часы. Эмма посмотрела на время и начала собираться уже всерьез. Пора было возвращаться домой, к пустой кухне, пустой гостиной, пустому кабинету... Адам делал вид, что не замечает, что Эмма уже уходит, но когда она молча отошла от скамейки на пятнадцать шагов, он её окликнул.
- А ведь вы могли бы пригласить меня на чашечку кофе!
- Мой молодой человек не поймет, - Эмма пожала плечами и пошла дальше.
Глава 2
Входная дверь со стуком захлопнулась, и Эмма привалилась к ней спиной с обратной стороны. Эмма чувствовала, как где-то глубоко в ней разгоралось желание вскочить и сделать что-нибудь, и это желание не исчезало как всегда, потому что Эмма знала источник своего волнения. Эта встреча в парке странно взволновала её. Молодой человек, этот Адам, с одной стороны он раздражал её своей назойливостью, тем, что буквально заставил её отвечать на свои вопросы, тем, что заинтересовал её... стоп. А вот это уже неправда. Он совершенно не заинтересовал её. Такая же серая личность с неоправданной претензией на обаяние, как и все другие. Эмма раздраженно откинула сумку и присела на небольшой диванчик в длинном, узком холле. С другой стороны она до сих пор думала о нем, пусть и не самые лестные вещи. Еще в парке она так была занята этими мыслями, что не заметила, как дошла до дома.
Эмма запустила руки в волосы и вздохнула. Вторая половина её сознания, которую она обычно называла "разумной", не понимала, почему она просто не выкинет его из головы, ведь он был всего лишь незнакомцем, с которым она вряд ли еще встретится.
- Действительно! Кто он такой, чтобы... с чего это я должна забивать им голову... и почему вдруг... - Эмма резко встала и, бормоча себе под нос, пошла на кухню. Там она достала бутылку вина из холодильника, раскрошила кое-как кухонным ножом пробку и плеснула себе немного в стакан. Это было не в её правилах пить вино посреди дня, но почему-то именно этим она решила поставить точку в своих глупых мыслях и сегодняшнем знакомстве. Сделав глоток, она поморщилась, потом сделала пару глубоких вдохов и замерла, прислушиваясь к себе. Убедившись, что все лишние мысли она из головы изгнала, и, сделав еще глоток, чтобы уж точно больше к этому не возвращаться, она пошла в гостиную, по пути скидывая с плеч легкое пальто.
Сегодня пухлый диванчик, придвинутый к одной из стен гостиной, был необычайно жестким и неудобным. Сидеть на нём Эмме было просто невыносимо. Она пробовала лежать на нем, сидеть с разных сторон, посередине, даже на подлокотниках, просто потому, что она всегда сидела на этом диване и смотрела телевизор после прогулки. Наконец, сердито пнув ногой диван, Эмма поставила себе стул и включила телевизор. Её день определенно не задался. По всем каналам крутили какую-то чушь. Кажется, вчера она смотрела то же самое, но сегодня эта белиберда показалась ей без сомнения самым глупым, что она когда-либо видела. Тогда Эмма плюнула на свои привычки и ушла наверх, на второй этаж, в небольшой кабинет, где стала перебирать книги, перекладывая их с места на место и пролистывая в наиболее интересных местах. Несмотря на "договор", заключенный с самой собой, она не могла не признать, что до сих пор не успокоилась и, волнение никак не уляжется, что заставляло её снова раздражаться. Конечно, теперь Эмма оправдывалась тем, что забыла вовремя принять таблетку, и что, наверное, что-то в погоде не то происходит, но ведь себя не обманешь. Часы, пробившие внизу четыре часа, стали для нее избавленьем от самой себя. Эмма торопливо спустилась в кухню и воодушевленно принялась за готовку. Настроение медленно, но верно поднималось, девушка даже стала напевать себе что-то под нос, а дело шло необыкновенно легко. Пообедав, Эмма окончательно восстановила душевное равновесие, и, посидев немного задумчиво за столом, внезапно решила устроить уборку во всем доме, и может даже переставить мебель.
Конечно, буквально через час все её рвение постепенно сошло на нет, и она заснула на диване перед включенным телевизором, с насадкой на пылесос в руке. Когда она проснулась через три часа, в её мыслях не было и доли дневных волнений. Она поужинала, не включая свет, убрала всю кухню перед сном и, проверив сигнализацию, ушла на второй этаж. Там Эмма включила ноутбук, и пока ванна наполнялась ароматной, пахнущей иланг-илангом, водой, отправила брату электронное сообщение о том, что все хорошо. Это была одна из их давних традиций - каждый день, вечером сообщать друг другу о своем дне или просто говорить, что все хорошо. Раньше они созванивались, но когда современные технологии окончательно внедрились в их жизнь, они стали общаться посредством Интернета. Брат быстро ответил Эмме. Все было хорошо, он нашел какую-то новую девочку, с учебой вроде все было в порядке, и Эмма засыпала с улыбкой на губах, думая, что хоть кто-то из них доволен жизнью.
Следующий день начался по расписанию: подъем, звонок будильника и еще пятнадцать минут в кровати. Потом подгоревший завтрак и стакан холодного чая. Разве что в парк Эмма собиралась чуть быстрее, чем обычно.
На улице стояла замечательная погода, прямо как по заказу: солнце теплыми лучами стирала с травы росу, ветра почти не было, только, кажется, опадающие листья чаще мелькали в воздухе, чем вчера.
Эмма чувствовала, что ноги несут её быстрее, чем вчера, да и воодушевления было как будто больше обычного, поэтому она нарочито часто останавливалась, чтобы рассмотреть кустик или дерево, попадающиеся на пути, и пыталась занять голову какими-нибудь безрадостными будничными мыслями, чтобы отогнать непонятную, необоснованную легкость.
Её скамейка снова пустовала. Непрошенная надежда испарилась, словно предутренняя дымка. Эмма снова смахнула несуществующую пыль с теплых, нагретых солнцем досок скамьи и присела с краю. Вокруг было пусто, только в конце аллеи какой-то мужчина в тренировочном костюме выгуливал жизнерадостного боксера, который носился вокруг хозяина, и, казалось, вот-вот взлетит от счастья. Животные обладают поразительной способностью радоваться самым обычным вещам: прогулке с хозяином, косточке, незначительным знакам внимания. Особенно собаки: на них только посмотришь, и вот они уже радостно машут хвостом, подскакивая на задних лапах, норовя лизнуть тебя в нос.
Человек с собакой ушел, на аллее стало совсем пусто. Эмма посмотрела по сторонам, и, не обнаружив никого, достала вчерашнюю книгу. Еще пару раз она отрывалась от её страниц, украдкой поглядывая по сторонам, но тут же осаждала себя, повторяя про себя "Что за бред? Зачем? Глупости...".
Шло время, а парк словно вымер. Вскоре наручные часы Эммы отсчитали час. По аллее за это время прошли две пожилые пары, и какая-то любительница поздних пробежек. Больше на горизонте никто не появлялся, и хотя Эмме постоянно мерещился хруст гравия на боковой дорожке за её спиной, она не отрываясь, читала. Вскоре ей надоело вздрагивать каждый раз, когда ей снова начинали мерещиться шаги, и она достала из сумки старый плеер. В наушниках разлилась приятная музыка, одна из успокаивающих композиций Enya, и Эмма, наконец, окончательно успокоилась. В этот момент скамейка как будто вздрогнула. Эмма медленно повернула голову и нервно дернулась. Рядом, как ни в чем не бывало, сидел Адам, с двумя большими картонными стаканами кофе в руках, с фирменными знаками какой-то модной кофейни на них. Он пытался достать из кармана ветровки газету, не прибегая к помощи рук. Когда он убедился, что все попытки бесполезны, он повернулся к Эмме и жалобно посмотрел на нее. Девушке он чем-то напомнил радостного боксера, прыгавшего вокруг хозяина и, останавливавшегося на секунду, забавно наклоняя голову, с повисающими набок ушами. Эмма торопливо отложила книгу и потянулась за газетой, но Адам остановил её и что-то заговорил. Из-за музыки ничего не было слышно. Девушка вытащила наушники из ушей и снова потянулась к газете.
- Да нет же, держите кофе!
Эмма пожала плечами и взяла один из стаканов. Из прорези на пластмассовой крышке поднимался парок. Адам достал освободившейся рукой газету и развернул её.
- Извините, а кофе?
- М? - Адам удивленно приподнял брови, но тут же улыбнулся, - Ах, кофе! А что кофе? Это Вам.
- Но я же говорила, что не люблю.
- Ох, неужели я забыл? Что ж, все же попробуйте этот! Даже ярые противники кофе не могут устоять перед этим эспрессо!
Эмма поколебалась с секунду и потом, сняв крышку, отпила немного, не сводя пристального взгляда с Адама. Тот все так же улыбался, ожидая её реакции. Конечно, кофе Эмме понравился - она всегда любила качественный эспрессо, не ту кислятину, которую подчас готовят в достаточно известных кафетериях. Этот эспрессо был ароматным, бархатным на вкус, тепло от одного глотка разливалось по всему телу. И все же Эмма приняла до крайности серьезный вид, и, нахмурившись, протянула стакан обратно Адаму.
- Что ж, недурственно. Должна признать этот эспрессо лучше многих.
- Перед хорошим кофе иногда устоять сложнее, чем перед милой девушкой, - Адам еще раз коротко улыбнулся, отодвинул её руку со стаканом и демонстративно укрылся от Эммы газетой, развернув её так, что совсем скрылся из виду. Эмма пожала плечами, и, продолжив читать свою книгу, незаметно для себя постепенно допила кофе. Они опять сидели молча, но теперь время шло как будто быстрее. Адам покачивал ногой, шумно переворачивая страницы и что-то отмечая для себя красным карандашиком, который достал из кармана куртки.
Книга вскоре наскучила Эмме, и ей захотелось поговорить. Теперь Адам казался ей не таким нахальным и отталкивающим, а даже вполне дружелюбным, как она отметила про себя. Правда сегодня он был менее разговорчив, чем вчера, а Эмма никак не могла придумать, с чего и как начать разговор, чтобы ему не показалось, будто она заинтересована им. Конечно, обычно, когда она общалась с молодыми людьми, она не задумывалась о том, что говорить, или о том, что они могут подумать о ней нечто нежелательное, но сегодня, сидя рядом с Адамом, она думала только о том, как бы ему не "показалось". Наконец Адам, пролиставший газету до конца, сам пришел ей на помощь.
- Я вижу, вам действительно понравился кофе, или вас просто мучила жажда?
Эмма смущенно посмотрела на абсолютно пустой стакан и смахнула его в урну.
- Да, кажется, я поменяла свои взгляды на этот напиток. Где, вы говорите, я могу попробовать такой эспрессо?
Адам хитро улыбнулся и покачал указательным пальцем, - Нет-нет, это секрет фирмы. Если я его раскрою, то мне будет нечем угощать вас!
- Тогда встречи с вами станут для меня обязательными... - Эмма внезапно запнулась. Она была очень мнительной, и ей казалось, что в этой её фразе кроется какой-то намек. Адам многозначительно хмыкнул, отчего Эмма залилась краской и начала нервно почесывать руку, в попытке нащупать продолжение разговора. Адам снова помог ей, прервав возникшую на короткий миг неловкую тишину.
- Расскажите о себе. Мне, как человеку, близкому к психологии, нравиться собирать образы.
Эмму последние слова задели, - И что, я буду новым образом?
- Извините, я не так выразился. Мне нравится не собирать образы, как что-то неодушевленное, как собирают марки, мне нравится узнавать людей, ведь все они уникальны, и каждый, кем бы он ни был, достоин особого отношения. Представляете, я пытаюсь найти грани во внутреннем мире каждой личности, и чем сильнее я стараюсь приблизиться к ним, тем сильнее я удаляюсь.
Эмму такое объяснение запутало, но в нем, по крайней мере, она не нашла ничего оскорбительного.
- Так что же конкретно вы хотите узнать?
- Ну, хотите, я буду задавать вопросы, а вы...
Эмма кивнула. Адам посмотрел на небо, задумчиво почесал кончик носа, собираясь с мыслями, и спросил, - Какую погоду вы любите?
- Как сейчас. Солнечно, но не жарко.
- Согласен с вами. А чем вы занимаетесь в свободное время?
Эмма усмехнулась про себя. Свободное время - это последние несколько месяцев.
- Ничего особенного: читаю, гуляю по парку...
- А выходы в свет?
- Не люблю. Шумно, людно.
Адам покачал головой, снова собираясь с мыслями.
- С кем вы живете?
- Я не думаю, что вас это должно интересовать.
- Извините.
Снова воцарилась тишина. Эмма хотела что-нибудь сказать, но в этот момент у неё запищали часы. Снова пора было домой. Эмма стала медленно собирать сумку, хотя всего-то и было - положить книгу. Адам расстроено наблюдал за сборами, а потом предложил, - Может, я провожу вас до дома? А то время позднее, два часа дня, мало ли что?!
Эмма улыбнулась и перекинула сумку через плечо, - Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.
И почему она отказалась? Эмма шла по широкой аллее, и в голове у неё не было ничего, кроме глупой радости. Она совершенно ни о чем не думала, и только наслаждалась такой расслабленностью. Чем ближе она была к дому, тем ярче её радость становилась, потому что Эмма знала - этим чувством ей придется довольствоваться как минимум до завтрашней прогулки, и ей хотелось как можно сильнее растянуть удовольствие. Поэтому она снова и снова прокручивала в голове прошедшие полтора часа, каждый раз закрывая лицо руками, не в силах сдержать улыбку. И как же хорошо было общаться с незнакомым человеком, для которого ты можешь быть кем угодно, в отличие от старых подруг, посвященных во все твои проблемы, которые уже никогда не посмотрят на тебя по-новому, пусть даже ты сделаешь пластическую операцию или вступишь в какую-нибудь секту, на корню поменяв свои взгляды на жизнь.
Однако вся эйфория испарилась, как только Эмма поднялась на порог своего дома и вставила ключи в замочную скважину. Сначала они просто не проворачивались, а потом дверь медленно распахнулась, обнажая прихожую неприветливого в этот момент дома. Во рту у Эммы мгновенно пересохло, сердце гулко заколотилось, казалось, перекрывая шум шагов по ковру, пока девушка неуверенно топталась в прихожей. Она точно помнила, что закрывала входную дверь, это было её пунктиком. Она даже иногда возвращалась, чтобы проверить, действительно ли дом заперт. Из кухни слышалась приглушенная музыка, и пахло жареным, или это было только больное воображение Эммы? Девушка медленно двинулась на звук и запах, прихватив с собой из коридора красную босоножку на экстремальной шпильке, в готовности нанести удар, если понадобится. Когда Эмма была почти у двери, и уже протянула к оловянной ручке, не занятую "оружием" руку, дверь сама распахнулась и на пороге появилась другая девушка, с большим ножом в кармане фартука и пятнами крови на нем. Обе девушки одновременно подскочили, взвизгнув. Эмма схватилась за сердце и повалилась в кресло, стоявшее сбоку. Нарушительница покоя оперлась на дверной косяк, пытаясь перевести дыхание.
- Боже, что ты здесь делаешь Дженис?!
Дженис с трудом оторвалась от косяка и упала на диван, рядом с Эммой, - Я...тебя... проведать. Ну нельзя же так пугать!
- Извини, я, наверное, должна была позвонить в дверь и заявить на всю квартиру, что вот она я - пришла, даже не зная, кто пробрался ко мне!
- Я не пробиралась! Ты сама рассказала мне, где запасные ключи и... от тебя давно ничего не слышно! Я приехала проведать тебя! И вообще, зачем тебе моя обувь?
Эмма посмотрела на босоножку, которую до сих пор держала в руке, и положила её на ковер рядом с креслом, - Наверное, затем же, зачем тебе этот нож.
Дженис махнула рукой, - Вряд ли ты стала бы ею готовить. Я привезла всяких вкусностей и решила порадовать тебя обедом. Ты ведь никогда не отказываешься от хорошего стейка? Черт, горим! - Дженис вскочила с дивана, бросившись на кухню, откуда действительно начало пахнуть горелым. Эмма глубоко вздохнула, словно возвращаясь в реальность из страшного триллера с кровью и убийствами, в котором только что побывала. Из кухни послышался голос Дженис, - Двигай сюда, все готово!
Стол был сервирован по всем правилам. Еда разложена, как в ресторане, по сияющим белоснежным тарелкам, вино разлито по двум высоким бокалам. Дженис до сих пор хлопотала у плиты, передвигая кастрюли и сковородки.
- Неужели ты не видела мою машину у дома? - спросила девушка, присаживаясь напротив Эммы со сковородой в руках. Эмма пожала плечами, а Дженис фигурно выложила на тарелки спаржу и полила её соевым соусом. Действительно, а как можно было не заметить большой красный джип на лужайке у своего дома?
- Я звонила тебе целый день, разволновалась, и, наконец, решила тебя проведать. Ты ешь, ешь... Как только разобралась с заказами - села в машину и понеслась к тебе. Мясо я не пересушила? Прихожу - дом закрыт (благо я знала, где ключи), тогда я решила похозяйничать, пока ты где-то гуляешь, ну и... еще спаржи? И тут ты приходишь. Все-таки ты меня страшно напугала, подруга, - Дженис закончила свой монолог и стала придирчиво рассматривать Эмму. Девушка напряглась: у Дженис была ужасная особенность - она обожала болтать ни о чем. И вот сейчас она начнет обсуждать её внешний вид, не давая вставить Эмме и слова, потом расскажет обо все последних событиях, которые её саму касаются и не касаются, и, наконец, спросив как дела у самой Эммы, снова начнет о чем-нибудь болтать. С другой стороны Дженис не обязательно было отвечать. Эмма всегда могла перестать её слушать, или заняться своими делами - Дженис в этом случае чем-то напоминала радиоприемник.
- Знаешь, а ты ведь похудела, неплохо, да... Кстати, надо бы тебе подстричься. Я тут была на днях в одном салоне...
Дженис была пухлой девушкой двадцати двух лет, с вытравленными рыжей краской каштановыми волосами, добродушной улыбкой и совершенно дикими, с точки зрения Эммы, нарядами. Вот и сегодня на ней был достаточно короткий джинсовый сарафан, цветастая шляпа, куча браслетов, закрывавших её полные руки до самого локтя, и все это дополнялось красными босоножками, которые Эмма хотела использовать в целях защиты.
- ...и, представляешь, я ему говорю - я хочу только подравнять челку, а он...
С другой стороны Дженис редко заставляла её выбираться из дома, в отличие от остальных подруг Эммы. Чувствуя, что энергия в Дженис кончится не скоро, а поэтому она еще долго будет болтать, Эмма мысленно отгородилась от неё и вернулась в воображении на час назад. "На самом деле", думала про себя Эмма, "он ведь очень неплох". Ей отвечал её внутренний, "разумный" голос:
"Да он не плох, но не для тебя".
"Я просто его объективно оцениваю!"
"В последний раз ты оценивала молодого человека в девятом классе, и ты помнишь, чем это закончилось..."
"Да, но я уже достаточно взрослый человек, чтобы контролировать себя, и я уж точно знаю, что Адама я оценила совершенно бесстрастно! Тем более у меня не хватает друзей-мужчин..."
"А чем плох Эд?"
"Ты же знаешь, он потянет на половинку женщины, а не на целого мужчину".
- Что ты улыбаешься? - громкий голос Дженис вернул Эмму в реальность. - Ты думаешь это смешно, что у нас со Стефаной одинаковые блузки?
- Нет, извини, я бы в жизни так не подумала! Вас же могут заподозрить в том, что вы донашиваете эту блузку друг за другом, а это уже потянет на катастрофу, - с совершенно серьезным лицом объяснилась Эмма. Дженис заподозрила что-то от сарказма в этой фразе и только поморщилась.
- Ладно, - она задумчиво посмотрела на свою пустую тарелку и взяла еще один стейк, - чем ты занимаешься в последнее время? Готова поспорить, что ты целым днями валяешься на диване и...
- Нет, ни в коем случае.
- Тогда поехали с нами за город во вторник, на три дня.
Эмма замялась. Конечно, в глубине сердца ей не хотелось уезжать от парка на целых три дня, но с другой стороны, как бы она еще доказала самой себе, что Адам просто новый знакомый?
- Ну... Ладно.
Дженис просияла, Замечательно! Тогда в следующий четверг я заеду за тобой с девчонками примерно к десяти, чтобы не попасть в пробку, и сразу рванем к морю!
В гостиной часы пробили четыре. Дженис деловито посмотрела на часы и всплеснула руками.
- Ууу... Похоже мне пора. Ну, держись, подруга! Мы вызволим тебя отсюда, - она чмокнула Эмму в щеку, и выскочила из дома. Спустя минуту послышался рев мотора, и Дженис благополучно укатила по своим делам. Эмма философски взглянула груду грязной посуды, плиту с подгоревшим жиром, и еще раз порадовавшись тому, что живет одна, ушла в гостиную, прикорнуть на пухлом диванчике.
Две недели пролетели быстро и незаметно. В один из вечеров Эмма обнаружила себя, пакующей небольшой чемодан. Чемодан не хотел вмещать в себя лишний свитер и, тем более, закрываться. Но сейчас это не было проблемой. Эмма думала о том, что больше не хотела себе ничего доказывать, что просто хотела остаться в городе, рядом с парком... и Адамом. Прошедшие девять дней они виделись каждый день. Адам постоянно развлекал Эмму, девушка, не переставая, смеялась и улыбалась. Конечно, Адам не был заинтересован ею, как постоянно повторяла себе Эмма, но просто сидеть рядом с ним было уже замечательно. От него исходило тепло и сногсшибательное обаяние. Каждый вечер, отвечая на его письма, бесконечные пожелания доброй ночи, и постоянные вопросы, вроде "Ты еще не спишь?", Эмма осаждала себя, прекрасно понимая, что ей не нужны близкие отношения, что у Адама наверняка есть какая-нибудь очаровательная блондинка, которая в тот момент, пока он переписывается, греет ему постель, и, конечно, даже если такой блондинки нет, Адаму не нужна Эмма - ему нужна другая. Более общительная? Да. Умнее? Конечно. Красивее? Несомненно.
Прокручивая каждый раз в голове такие мысли, Эмма, в конце концов, обижалась непонятно на кого, и отвечала Адаму что-нибудь грубое. Адам переставал ей писать, но на следующий день был таким же приветливым. Он никогда не обижался, в отличие от других знакомых Эммы. Он как будто понимал, что она не специально, и прощал все колкости и ядовитые замечания. И вот Эмма стояла в своей спальне, вечером в среду, понимая, что совершенно не хочет уезжать, пусть даже на три дня. Надо было что-то делать, придумать что-нибудь, чтобы подруги оставили её. Они знали, что Эмма любит придумывать разные истории, чтобы не встречаться с ними, и искренно не понимали, почему Эмме нравится сидеть дома. Надо было изобрести что-нибудь новое, что было бы убедительнее всех предыдущих отговорок. Эмма подошла к столу, открыла ноутбук, в намерении спросить совета у брата, и её осенило.
На следующий день Эмма встала пораньше, накрасилась, сделала попытки причесаться и даже сбегала в магазин. Вернувшись, она начала торопливо прибирать кухню и гостиную, достала самый красивый чайный сервиз, включила спокойную музыку, накрыла на стол. Потом она поставила в середину вазу, с нарванными во внутреннем дворике пионами и люпинами, на которых еще не просохла роса. Все это время она нервно оглядывалась на часы. Стрелка неумолимо приближалась к десяти, времени было немного. Наконец, Эмма облегченно вздохнула - в дверь позвонили. Она стрелой помчалась, резко открыла дверь, и, бросив "Привет", протолкнула Адама в гостиную. Он выглядел немного сбитым с толку, и, пока Эмма беспорядочно носилась вокруг него, неуверенно положил на стол большой букет алых тюльпанов. Наконец, когда ему надоело это мельтешение, он попытался остановить Эмму, и, оставив попытки проследить глазами за направлением её движения, сказал:
- Извини, но я, если честно, не понимаю, что происходит. Я, конечно, не против, чтобы ты бегала вокруг, если ты этого хочешь, я даже могу присоединиться, но я думал, что когда кого-то приглашают на чай, все выглядит немного иначе...
- Прости, пожалуйста. Садись за стол, я сейчас приду, - Эмма выбежала из комнаты, в коридор. До десяти оставалось буквально несколько минут, Дженис редко опаздывала. Эмма посмотрелась в зеркало, поправила прическу, чтобы выглядеть убедительнее, начала подкрашивать ресницы, и чуть было не смазала всё, потому что вздрогнула от громкого гудка джипа Дженис, припарковавшегося в миллиметре от её любимого лимонного дерева. Эмма предупредила звонок в дверь, резво бросившись к ней, и открыв её наполовину, когда Дженис был уже в двух шагах от крыльца.
Сегодня она была в шортах, майке в цветочек и с двумя высокими хвостами, на манер школьницы. В джипе сидели Стефана и Лиз - две старые подруги Эммы. Они о чем-то самозабвенно сплетничали, но, заметив Эмму в дверях, приняли самый невинный вид и замахали руками.
- Привет! Так-так, я гляжу, ты навела красоту! Собираешься к чайкам кадриться? - Дженис коротко хохотнула своей шутке и толкнула дверь, чтобы войти. Эмма поставила ногу с другой стороны, не давая двери раскрыться до конца. Дженис немного удивилась, но жизнерадостно продолжила, - Так ты готова? Где твои сумки?
Эмма замялась, и в этот момент из гостиной донесся звучный голос Адама, - Эмма, все в порядке?
Пока Дженис пыталась сформулировать вопрос, одновременно выражавший все её удивление, возмущение и заинтригованность, сзади Эммы появился Адам собственной персоной. Не заметить его было сложно, потому что он был на добрую голову выше Эммы, и Дженис буквально захлебнулась в эмоциях. Эмма не без улыбки развела руками.
- Здравствуйте. Эмма, я не помешал? Адам мельком взглянул на Дженис и положил руку Эмме на плечо.
Дженис начала бессмысленно жестикулировать, то улыбаясь, то испуганно хватая ртом воздух. Потом она, наконец, совладала с собой и сказала, - Эмма?.. В смысле... Так молодой человек, вы не могли бы оставить нас на минутку? - уверенность стремительно возвращалась к ней.
- Да, Адам, извини. Я сейчас приду.
Адам послушно развернулся и ушел обратно в гостиную.
- Так, это кто, что и почему? - Дженис схватила Эмму за грудки и притянула к себе.
- Джен, ну ты же сама видела, - Эмма попыталась освободиться из её железной хватки. Сзади кто-то пискнул: любопытная Лиз высунулась по пояс в окно и теперь не могла забраться обратно. - Джен, меня ждут... Пойми...
- Кто он? Вы давно знакомы? Почему ты его не показывала? - Дженис приперла её к дверному косяку, готовая пытать её, только чтобы получить информацию. Эмма только смущенно улыбалась и молчала. Из гостиной послышалось какой-то стук. Джен вытянула шею, но, так и не увидев ничего, отпустила подругу и сердито махнула рукой, - А, ладно... Надеюсь это серьезно, - она уже собралась уходить, но вдруг резко сунула указательный палец Эмме под самый нос и погрозила, - Но чтоб все потом рассказала!
Эмма покивала, пытаясь скрыть триумф. Когда Дженис села в машину, сказала что-то подругам, которые тут же прижались носами к стеклу, как будто можно было увидеть что-то через стены дома, и уехала, Эмма захлопнула дверь, и, подскакивая, влетела в гостиную.
- Да, да! Получилось! Спасибо, - она, было, бросилась к Адаму, но, увидев его удивленное лицо, резко сменила курс и приземлилась на стул напротив.
- Извини? - Адам встал со стула и начал разливать чай по маленьким фарфоровым чашечкам.
- Да они уехали! - Эмма махнула в сторону окна, но, увидев непонимающее лицо Адама, спохватилась. - Неважно, не обращай внимания.
Светская беседа о погоде и политике, та с которой начинался каждый их день в парке, плавно перетекла в дружескую. Эмма изо всех сил старалась вести себя как можно раскованнее, как закадычный друг. Адам снисходительно улыбался, но все же слегка приподнимал брови, когда она слишком сильно переигрывала.
Когда чайник опустел во второй раз, Эмма слегка замялась. На самом деле в её планах не были посиделки на весь день. Она собиралась заняться тем, чем давно не занималась: уборкой, чтением, разборкой старых вещей. Адам как будто почувствовал её настроение и пришел ей на помощь.
- Давай я помогу тебе с посудой?
Эмма сразу согласилась, и они быстро перенесли всё на кухню. Там они долго препирались по поводу того, кто будет мыть посуду, и их спор даже дошел до поливания водой, но, в конце концов, Адам был силой усажен за небольшой кухонный стол, а Эмма заняла своё законное место.
За окном день был в самом разгаре. Эмма легко водила губкой по посуде и напевала себе что-то под нос. Все-таки ей было до неприличия хорошо рядом с Адамом. Но нельзя было не признать себе, что когда она думала о том, что он сидит за её спиной и дома они одни, у неё по спине пробегал холодок. К сожалению, посуда кончилась слишком быстро и Эмма, слегка разочарованная, повернулась к Адаму, неторопливо вытирая руки о пушистое кухонное полотенце.
- Я...Я, наверное, пойду, - сказал Адам, однако, не делая попытки встать.
- Да, у меня еще дела, а я и тебя не хочу задерживать, - ответила Эмма, тоже не шевельнувшись.
- Тогда я иду, - Адам даже не шелохнулся.
Внезапно Эмму обуяло какое-то непонятное желание. Все произошло в считанные секунды. Эмма быстро подошла к Адаму, её "разумное" сознание изо всех сил протестовало, она наклонилась к нему. Адам не потянулся к ней, но и не отпрянул. У него было такое выражение лица, как будто это было чужое тело, а он просто смотрел на все со стороны, как безучастный зритель. И когда Эмма была в нескольких сантиметрах от безрассудства, какой-то ложный удар сердца остановил её. Она наклонилась еще ниже, и подняла салфетки, валявшиеся за стулом Адама. Ей показалось, что из неё на пыльный пол выкатилась слеза. Тут Адам встал со стула.
- Мне действительно надо идти.
Когда Эмма выпрямилась и посмотрела на него, ей показалось, что в его глазах промелькнуло отражение её души. Адам странно дернулся, резко развернулся и ушел в прихожую. Эмме понадобилось два глубоких вдоха, чтобы вернуть себя в своё тело. Когда на лице снова было расслабленное выражение закадычного друга, она прошла в прихожую вслед за Адамом. Тот уже стоял в дверях.
- Ладно, я пошел, - говорил он почему-то очень тихо. Эмма привалилась к дверному косяку и ответила спокойным, расслабленным голосом, - Ну хорошо, заходи еще!
Адам положил руку ей на плечо и сделал шаг к ней. Эмма опустила глаза и сказала, теперь уже шепотом.
- Спасибо, что пришел. Мы хорошо поболтали, и ты мне помог с Дженис.
- Не за что, - он поцеловал её в щеку и вышел.
Когда дом погрузился в тишину, на Эмму свалилось ощущение собственной глупости. Она коротко взвыла, и ударила кулаком в стену.
- Боже, какая я дура! Ну кто тянул меня... он же все понял! Он же подумает, что мне не все равно, а я просто сглупила! - хотелось биться головой о стену, вырвать у себя пару клоков волос, как-нибудь проучить себя. Эмма беспорядочно крутилась, сбивая все на своем пути, пока, наконец не порезалась об осколок коллекционной тарелочки, упавшей со стены, когда хотела добить этот осколок. Она медленно сползла по стене и закрыла глаза.
- Так, спокойно. Что со мной? Я с ума сошла...
Она так и сидела с закрытыми глазами, боясь нового приступа ненависти к себе. Порезанный палец сильно кровоточил, она вслепую взяла салфетку со стола рядом, за которым недавно сидели они с Адамом. И зачем она на кухне цирк устроила? Вечно она все портила. Теперь, скорее всего, он будет избегать её. Да, именно так. Эмма изо всех сил зажмурилась. Если бы в этот момент она их открыла, то слеза наверняка полились бы по её щекам. Это было бы последней каплей в ненависти к себе. Её настоящее "Я", скрывающееся внутри, наверняка не выдержало бы, да только как из такой ситуации выйти? Её "Я" не было соседом, который мог бы съехать на другую квартиру, единственный выход был покончить с первым, внешним "Я". От такой мысли Эмма протрезвела. Она медленно встала, и поднялась на второй этаж, повалившись там в кровать. К сожалению, многие наши ошибки мы вспоминаем всю жизнь, пусть даже они были ничтожны - у каждого своя мера позора, поэтому Эмма, засыпая, вздрагивая, под толстым одеялом, надеялась на самом деле проснуться, собраться и уехать с Дженис, Лиз и Стефаной.
Глава 3
Проснулась она глубокой ночью, упав с кровати, тяжело дыша, вся в холодном поту от страха. Ей снилось, что она бегает по запутанному лабиринту и кто-то, похожий на нее саму, пытается разрубить её напополам острым как бритва, эспадроном. На лезвии эспадрона были высечены фразы, в которых угадывались её мысли. Эмма долго пыталась сообразить, где она, оглядывая темную комнату, освещавшуюся вспышками молнии, спутницы дикого ливня за окном. Ставни, по закону жанра, хлопали, шторы таинственно развевались. С новой вспышкой молнии девушка вскочила на ноги, судорожно убирая с лица волосы - ей показалось, что в углу стоит фигура из сна.
- Нет, это уже никуда не годится... - Эмма тряхнула головой, отгоняя детские страхи, но говоря нарочито громко. Пошарив рукой на тумбочке, она включила лампу и стала искать баночку с таблетками. Та оказалась под кроватью - абсолютно пустая, треснувшая у горлышка. Как всегда, когда хочется пить, если нет воды, Эмма начала волноваться, обнаружив отсутствие успокоительного.
- Ничего... Ничего... - приговаривала она, разбирая аптечку в ванной комнате, - У меня тут была запасная упаковка...
Когда все лекарства были на полу, а запасной упаковки так и не нашлось, девушку охватила паника. Она села на пол и начала перебирать уже просмотренные лекарства, пытаясь сдержать слезы истерики. Когда и это не помогло, она попыталась просто взять себя в руки.
- Так. Спокойно. Я раньше и без таблеток справлялась. Все будет хорошо...
После новой вспышки молнии оторвалась ветка стоящей рядом с домом яблони, и яблоки застучали по подоконнику. Эмма пулей сбежала вниз по лестнице и села в кухне, на кафельном полу у посудомоечной машины, содрогаясь от паники, которая вот-вот должна была выплеснуться, мечтая о том, чтобы приехала мать, и забрала её, как всегда хотела. Девушка уже готова была жить с ней, лишь бы не сидеть сейчас одной в темном доме. Внезапно зазвонил телефон. Эмма вскрикнула от неожиданности и еще больше забилась в угол. Звонок долетал до нее через темноту, звучал как угроза. Когда ей стало казаться, что голова начинает рассыпаться от него, дробясь на мелкие кусочки, она поползла в коридор, чтобы прекратить это. Миновав гостиную, она вдруг поняла, что этот звонок может стать её избавлением, и поэтому, вскочив на ноги, уже просто бросилась к телефону, по дороге врезавшись в дверной косяк. Только она схватила трубку - на том конце её повесили. Эмма сначала захохотала, потом сползла по стене, уже захлебываясь в слезах, сжав кулаки с такой силой, костяшки побелели, а на ладонях остались следы. Она не могла ни пошевелиться, ни продолжать сидеть на обуви, в коридоре, прислонившись спиной к курткам, дрожа от налетевшего сквозняка, пробравшего её до костей. Наверху со звоном разбилось стекло в незакрытом окне. Воздуха начинало не хватать, но Эмма не могла вдохнуть, она как будто забыла, как это делать. Раздался новый звонок. Не думая, Эмма подняла руку к телефону, висевшему на стене, и сказала "Алло", услышав собственный голос, словно сквозь туман.
- Эмма?
Девушка молчала, вцепившись в трубку и ловя каждый вздох на том конце.
- Эмма, все в порядке? Знаешь, я только что обнаружил, что забыл свой сотовый у тебя! Ты не против, если я заскочу? Я понимаю, уже одиннадцать, но он мне очень нужен.
Когда Эмма поняла, кто говорил на том конце, она снова зарыдала, сильнее прежнего, не в силах остановиться.
- Эмма? Все хорошо? Я еду.
Девушка швырнула телефон в сторону, отчего из него выпал аккумулятор, и бросилась на кухню. Там она достала из ящика нож, и снова села на пол. Теперь ей казалось, что с ней говорила фигура из сна, что она приедет, и ей непременно надо обороняться, во что бы то ни стало отбивая свою жизнь.
Время потеряло счет, за окном то и дело полыхали молнии, и гремел гром. За всем этим шумом Эмма не сразу разобрала звонок в дверь. Когда она поняла, что это не звон в её голове, она медленно встала на ноги, опираясь на раковину, и пошла вдоль стены, царапая пальцами обои. Она видела силуэт за дверью, он был ярко подсвечен уличным фонарем. И чем ближе она подходила, тем сильнее сжимала нож в руке. Новая вспышка молнии - дверь со стуком распахнулась, и Эмма высоко подняла нож, готовясь к страшному удару эспадрона. Фигура бросилась к ней, и девушка полоснула воздух ножом. Когда фигура отшатнулась, Эмма почувствовала, что нет больше сил, что ей все равно, ноги подкосились, кухонный нож упал на пол, и уже будучи подхваченной Адамом на руки, она снова заплакала, изо всех сил прижимаясь щекой к его плечу. Он бережно поднял её, и перенес в гостиную, усадив там в кресло.
- Что случилось?!
Эмма не отвечала, она поджала под себя ноги, и спрятала лицо за ладонями, сотрясаясь от разрывающих её рыданий без слез. Адам ушел на кухню. Эмма слышала, как он открывает ящики и скрипит дверцами шкафов. Щелкнул свет и все угрожающие тени стали стульями, сервантом, креслами. Адам вскоре вернулся с кухни, с двумя кружками и запыленной бутылкой виски подмышкой.
- Я все перерыл и с трудом отыскал эти остатки. Как можно жить без бутылки хорошего виски или коньяка? Такая гроза... У тебя разбито наверху окно, я займусь им завтра, но пока туда лучше не подниматься - повсюду осколки... - говоря нарочито спокойно, Адам пристально следил за Эммой, которая, ослабев, повесила голову и только тихонько вздрагивала. Кое-как стерев пыль с кружек, он аккуратно разлил по ним виски. Он не переставал говорить, все подряд, полную бессмыслицу, но тихим, уверенным голосом, который успокаивал и усыплял, пока закрывал бутылку, ставил стул ближе к креслу, в котором свернулась клубком Эмма, заглядывал в давно нетопленный камин, и сравнивал кружки по количеству содержимого.
- Вот, выпей... Эмма, ну выпей, что такое... - он аккуратно взял её руки, крепко обнимавшие колени, и вложил в них кружку. Девушка смотрела на нее, как будто первый раз видела, и, поняв, что ничего из этого не выйдет, Адам сам влил содержимое кружки ей в рот и похлопал по спине, когда она закашлялась, отплевываясь.
- Вот, так лучше, правда? - он убрал пустую кружку, залпом выпел свой виски и сел на корточки, на уровне глаз Эммы.
- Может вызвать врача?
Эмма отрицательно помотала головой. Виски пробежал огненной волной по всему телу, согревая заледеневшее сердце, и проясняя сознание. Эмма смотрела в его глаза, в полутьме казавшиеся изумрудными, и в ней поднималась волна горячих, живых слез. У нее не осталось сил, да она и не хотела их сдерживать. Она просто почувствовала у себя на щеке горячую дорожку, и, не пряча лица за ладонями, упала вперед, упершись в Адама, который в тот же момент крепко обнял её.
- Ну что ты плачешь? Что случилось?
- Мне было так страшно...
- Что? Почему?
- Я не знаю... Я боялась... У меня закончилось успокоительное...
Адам на секунду отодвинулся и заглянул ей в глаза, - Зачем тебе успокоительное?
Новая волна слез не дала ей ответить, да и что можно было сказать? Чтобы объяснить, что происходило, надо было рассказать обо всей своей жизни, о том дне, о приступах паники, бесконечных походах к психотерапевту, таблетках, одиночестве. К этому Эмма не была готова. Она не хотела рассказывать, не хотела унижаться, жалеть себя, но не могла она и закусить губу и осадить себя, как делала всю жизнь. Она уже чувствовала, что как будто глыба внутри нее трескается, хотя и не рассыпается в пыль, чувствовала, что что-то с ней происходит, не понимая, отчего. Наверное, это было теплое плечо Адама, естественная поддержка, которая сейчас казалась ей подарком судьбы, которого никак нельзя было ожидать. Его приезд виделся ей каким-то необычайным поступком, пусть где-то в глубине души она и понимала, что любой человек сделал бы так. Все это она осознала в считанные секунды, когда Адам, у которого уже порядком затекли ноги, аккуратно сел на ковер, стащив её с кресла и посадив её на колени, не отпуская, поглаживая по спине, и что-то бормоча себе под нос. Потом он аккуратно стянул с дивана рядом плед, и накрыл им Эмму.
Они сидели так долго. Эмма в какой-то момент перестала глотать слезы, затихла, а потом, как ребенок, провалилась в глубокий сон. Адам еще долго не шевелился, боясь разбудить её. Он занимал себя, чем мог. Разглядывал комнату, пытаясь запомнить каждую мелочь, считал в уме овец, пытался дотянуться до стола, на котором лежал его забытый днем сотовый. В какой-то момент он решил, что надо уходить. Эмма спала крепко, и даже не дернулась, когда Адам все-таки зацепил сотовый, а тот упал, ударившись о непокрытый ковром паркет. Тогда он попытался встать и перенести Эмму на диван, собираясь потом уехать и позвонить утром.
Эмме больше не снились кошмары. Она вообще ничего не видела во сне, как будто кто-то опустил перед ней тяжелую портьеру, за которой ничего не было видно. Но в то же время она чувствовала, что до сих пор держит рукав мягкого свитера, что с ней есть кто-то еще.
Глава 4
Кто-то стучал по голове. Настойчиво, громко. Яркий свет пробивался сквозь веки, как ни жмурься. Нет, просто невыносимо было лежать так, её буквально выталкивали из сна. Можно уже прекратить стучать? Так, наверное, крикнула бы она, если бы дар речи был ей подвластен. Стук не прекращался. Неужели никто не может это остановить?
Эмма медленно открыла глаза. Вместо тяжелых гардин и многочисленных подушек, её окружали ножки стульев и потертая обивка кресел. Эмма повернула голову направо и уперлась носом в мягкий свитер. Адам, прислонившийся спиной к одному из кресел, мирно спал, свесив голову на бок. Одна из рук у него лежала немного неестественно для спящего человека. Так спать было как минимум неудобно. Эмма, наконец, отпустила рукав, из-за которого Адам так и не смог устроиться удобнее, и откинула плед. Стук прекратился, но все равно надо было встать - стучавший мог до сих пор стоять за дверью. Вот только сделать это было не так легко. Для начала Эмма почти не чувствовала затекших ног, потом она очень не хотела будить Адама, и поэтому подъем превратился в настоящий цирк. Любой мим позавидовал бы той пластике и изощренности, с которой Эмма выбиралась из-под руки своего "спасителя". Вскоре она с облегчением вздохнула, накрыв Адама пледом, под которым спала до этого, и кое-как поднявшись на ноги, которые теперь нестерпимо кололо тысячей маленьких иголочек, пошатываясь, пошла в сторону коридора. В дверь снова постучали.
- Да иду я, иду, - Эмма чуть приоткрыла входную дверь и заглянула в щель. У двери стоял почтальон. Эмма не сразу его заметила: он был ростом чуть выше девятилетнего ребенка, лысеющий, и красный от злости. Одна из его штанин была порвана внизу, видимо собакой. Когда он увидел, что ему, наконец, открыли, он, чуть ли не по пояс сунулся внутрь, и сердито пихнул Эмме в руки пухлый желтый конверт.
- Вот, меня просили передать вам лично.
Вы когда-нибудь слышали рассерженный писклявый голос? Пока Эмма давилась смехом, пытаясь отвлечься на адрес на конверте, почтальон круто повернулся на каблуках и сердито хлопнул дверью. В конверте были деньги от родителей. И как она могла забыть про это? Каждый месяц к ней в дверь стучался какой-нибудь раздраженный почтальон, которого "просили передать лично" и совал ей этот несчастный конверт. Мать Эммы была женщиной тревожной. Она не могла допустить потери денег, и тем более не доверяла работникам почты.
Эмма положила конверт в пальто, висевшее в коридоре, и пошла на кухню. По дороге она наткнулась на нож. Он был в крови. Девушка нервно оглянулась по сторонам, и дрожащей рукой подняла его. Откуда там кровь? Голова начинала кружиться. Неужели она опять видела что-то ночью? Эмма скорее побежала на кухню и отмыла там лезвие. Потом спрятала нож подальше, и замыла ковер, на котором остались бурые пятна. Что все это значит? Девушка вернулась на кухню, и поставила вариться кофе. Потом машинально протерла столы. Все это время она пыталась восстановить в памяти вчерашний вечер. Она точно помнила, что заснула, когда ушел Адам. И проснулась в гостиной, у него на коленях. Эмма потихоньку заглянула в гостиную. Да, вот он спит, полулежа, подперев одной рукой голову... Но когда он приехал? Этого Эмма не помнила. Она вернулась на кухню и села за стойку, перед окном, за которым зеленели деревья. В голову ничего не шло. Она попыталась уйти в себя и еще раз восстановить цепочку событий. Утром к ней приехал Адам. Джен с подругами уехала без неё. Они сидели, пили чай. Потом Адам ушел. Тогда Эмма пошла и легла спать. Она точно была чем-то расстроена. А потом... потом она проснулась в гостиной, на коленях у Адама. Что-то не сходится. Ну не мог же Адам пробраться ночью в дом и вытащить её из спальни?
- Доброе утро.
Эмма резко обернулась. Адам стоял у плиты, держа в руках турку, по которой медленно стекал кофе.
- Доброе, давай, я разолью.
- По-моему он уже достаточно разлился, - философски заметил Адам и с улыбкой отдал турку Эмме.
- Сахар? - Эмма почувствовала, как краснеет от собственной неловкости.
Адам уже сидел за столом и задумчиво разглядывал журнал, до этого пылившийся за сахарницей.
- Нет, спасибо. Но я не отказался бы от сливок.
Эмма открыла холодильник. Внутри все было перевернуто.
- Эээ... Прости, это я вчера немного разрушил твой холодильник... Я подумал, что ты можешь хранить там виски, так обычно бывает, в самом неочевидном месте...
Эмма замерла. Значит, вчера они пили виски. Девушка побледнела.
- Эмма? Все хорошо?
- Да, да... все нормально. И что... ты нашел виски?
- Да. Но я приложил немало сил, чтобы отыскать его. Никогда не думал, что предмет первой необходимости можно засовывать под раковину!
Точно пили. Надо как-нибудь осторожно выяснить, что еще было. Эмма приняла самое будничное выражение лица и тоже села за стол.
- Конечно виски под раковиной! Я вообще не пью...
- Но ведь помогло, а? Знаешь, я вчера очень за тебя испугался.
Так. Уже что-то.
- С тобой часто такое?
- Черт, - Эмма хлопнула себя по лбу. Все прояснилось. Она снова забыла принять таблетку. Самым плохим было то, что Адам был свидетелем её припадка. Что он теперь будет думать о ней? Что она психопатка? Замечательно. Но он будет прав! Снова все испорчено. От досады Эмме захотелось плакать.
- Извини, пожалуйста, за вчерашнее. Я...у меня такое редко бывает... просто...
- Знаешь что, - Адам протянул руку и положил её на плечо Эммы, - мне кажется, тебе просто нужно сменить обстановку. Поехали со мной за город на пару деньков. Отдохнешь, погуляем на природе, и никаких таблеток. Давай! Вот увидишь. Они тебе больше не понадобятся! Поехали.
Эмма не верила в свое счастье. Он предлагает помощь. Он хочет общаться дальше, не смотря на её "странности". Эмма подняла взгляд на Адама и кивнула.
- Отлично! - Адам похлопал её по руке и встал, - Здорово! Тогда я сейчас заеду домой, а ты пока собирайся. Буду примерно... через два часа. Не забудь теплую одежду! - он ушел в гостиную и поднял сотовый с пола. - Да, кстати, насчет окна. Я сейчас позвоню одному знакомому, и он сделает все быстро... и бесплатно. Очень давний знакомый... - последние слова он говорил уже в дверях. Эмма подошла закрыть за ним дверь, и Адам на прощание поцеловал её в щеку. Он уже сел в машину, наскоро припаркованную на газоне, а Эмма все стояла перед раскрытой дверью, неосознанно дотрагиваясь до того места, где только что были его губы. Потом она, наконец, взяв себя в руки, закрыла дверь и ушла на второй этаж, проверять чемодан, уже бывший собранным, только для поездки с Джен и подругами. Кажется, жизнь снова налаживалась, хотя у Эммы никак не шла из головы та кровь на ноже. Она даже осмотрела всю себя, думая, что сама могла порезаться. Увы, нет, ни одной раны и даже царапины на ней не было. Тогда она просто плюнула на этот нож, и на эту кровь, и даже на этот дом, который она должна была покинуть на пару дней в приятной компании Адама. Она уже даже не осаждала себя, когда мечтала о том, чтобы Адам был рядом, чтобы он...ну, впрочем, это уже личное.
Отведенное для сборов время пролетело незаметно. Вскоре Адам снова стоял на пороге и подгонял Эмму, которая, как и все девушки, не смогла уложиться в срок.
- Ну пожалуйста! Ну, давай быстрее! И...Ты не могла бы... - Эмма обернулась. Адам изобразил смущение, поковыряв носком ботинка коврик, - Ты не могла бы захватить с собой ту бутылку виски, которую я вчера нашел?
Эмма укоризненно покачала головой и сунула Адаму собранный чемодан, чтобы сходить за бутылкой. Одна из его ладоней была перебинтована. Адам проследил направление взгляда Эммы и быстро убрал руку.
- Не обращай внимания. Со всеми случается, ты не виновата...
- Что? Это я?..
- Прости! - Эмма в ужасе схватила его за перебинтованную руку, отчего Адам поморщился. - Хочешь...Хочешь я перевяжу! Может надо обеззаразить? Что я могу сделать, скажи!
Адам выдернул свою руку и аккуратно встряхнул Эмму за плечи.
- Спокойно. Без нервов, пожалуйста. Ты спасешь меня, если принесешь бутылку виски.
- Мне не смешно! - однако Эмма улыбнулась, когда Адам пошел относить в машину чемодан.
Девушка проверила все источники электричества, закрыла дверь на несколько замков и, положив ключ под камень возле своего любимого лимонного дерева, села в уже заведенный джип. Там её ждал сюрприз. Когда они тронулись и отъехали от дома, Адам присвистнул, и между передними сидениями просунулась большая волосатая голова. Золотистый ретривер шумно дышал, видимо виляя хвостом, невидимым на заднем сидении, и пытался лизнуть Эмму в лицо.
- Это твоя? - спросила Эмма, тут же осознав всю глупость вопроса.
- Ну а чья же? Это Броди... - Адам повернулся, и начал трепать Броди за уши.
- Адам! - Эмма вжала голову в плечи и зажмурилась. На них, как в классическом фильме, ехал огромный грузовик. Адам поспешно свернул со встречной полосы, и, даже не моргнув, включил музыку, продолжив гладить Броди, только уже одной рукой. Так, в молчании, просто улыбаясь друг другу и переглядываясь, они проехали около получаса. Первым заговорил Адам.
- Что ты любишь?
- В смысле?
- Ну...Вообще из всего. Чем ты любишь заниматься, и так далее...
- Новый вопрос в коллекцию? - Эмма вытянула ноги и призадумалась, - Я люблю...читать, и потом я люблю...ну не знаю...
- Гулять любишь?
- В принципе да.
- Ну может музыку любишь?
- Ну да...
- Откуда такая неуверенность? Что ты обычно делаешь, когда у тебя есть свободное время?