По ровным горкам-косогоркам, 
по кривым ленточкам равнин 
кричу тебе все так же "Горько!", 
а сам дебило-пилигрим...
стираю вечности измены, 
издержки бытности творцом,
разворошено бьюсь об стены 
одето или нагишом. 
Вокруг людей не видны лица, 
запрятан в рясу силуэт, 
и я стираю бескорыстно 
всю прошло-пошлость диких лет, 
и в одиночестве невести, 
и в одиночстве пустырей 
я сочиняю с матом песни. 
К инету не зови детей... 
они подсядут на рэпчину, 
а следом будет драм′н′бэйс, 
почти как я, 
                        почти мужчины 
для леди ищут эдельвейс.
За занавешенствами шторок
лавиной падает июль. 
Мой город, 
                   нежно-страстный город 
не спрячет облик свой за тюль.
Разворошенно я расстроен 
от счастья, что вокруг меня 
и бесполезны курсы кройки 
и - в моем деле - и шитья.
Пишу без знаков восклицанья, 
без вопрошательств о любви.
В тебе сгорает жизни тайна, 
скорей на остров свой зови!..