Саша включил приемник. Некоторое время стояла тишина, затем послышался шорох, будто сыпалось что-то; шипение тоненькой змейкой извивалось с минуту, и вдруг - выстрел. Ему ответила пулеметная дробь. Взрыв и грохот, словно рушилась звонкая гранитная скала. Наконец, грохот смолк, раздавались только редкие щелчки: "Чёлк, чёлк", - казалось, кто-то железными челюстями кусает проволоку. Но постепенно и эти звуки стали стихать и смягчаться, и вот на фоне равномерного и нежного похрустывания из приемника полилась задумчивая мелодия.
- Всё! Готово, - удовлетворенно крякнул Саша. - Мг! А ты говорила, не смогу.
Плод упорной трехнедельной работы был налицо. Последний раз обласкав своё крупное и старомодное детище любовным взглядом, Саша стряхнул со стола на газету клочки проволоки и изоляционной ленты и сказал:
- Я пойду умоюсь, а ты собери, пожалуйста, поесть.
- Всё давно на столе, - ответила Галя. Она сидела в углу комнаты за небольшим столиком и веером раскладывала перед собой карты.
- Ну, хоть налей пока супу.
- Он еще десять раз остынет. Суп наливают, когда садятся за стол, - капризно возразила она, разглядывая и раскладывая карты.
Они поженились только год назад, но спокойный и мягкий Саша уже натерпелся от её детского убеждения, что мужу во всём надо возражать.
- На кого ты всё гадаешь? - с досадой сказал он.
- На бубнового короля.
- Нужно до тебя добраться, - пробурчал он. - Занялась бы чем-нибудь полезным.
- Я тебе говорила, давай пойду работать, ты не соглашаешься.
- Готовься к экзаменам.
- Они мне надоели. И давно всё выучила.
"Всё-таки надо было уступить ей, - подумал Саша. - От безделья все эти капризы."
Он ушел умываться. Через минуту вернулся, вытирая на ходу полотенцем руки. Галя по-прежнему сидела за столиком.
- Ведь мы опоздаем в кино, Галинка, - с отчаянием сказал он. - Порежь хоть хлеб и налей супу, пока я переоденусь.
- Надо было с нами обедать, а не возиться с граммофоном.
- Галя, так нельзя, - послышался из ванной голос мамы, где она стирала. Мама приехала три дня назад, чтобы познакомиться с зятем и помочь молодым направить их жизнь по правильной стезе. - Сейчас я соберу на стол сама.
- Нет, нет, мама, вы и так за нас всё делаете, - возразил Саша, - как тебе, Галинка, не совестно?
Галя неохотно встала и нарочито ленивой походкой пошла на кухню. Обрадованный Саша живо направился следом.
- Ты бы хоть маленькую купила в честь успеха, - сказал он, усаживаясь за стол.
- Какого успеха?
- А приемник сделал.
- Обойдешься.
- Вот так она, мама, всегда, - повернулся он в сторону ванной. - Даже пива не разрешает выпить. Говорит: "Всякий хмель вреден".
Галя сложила нарезанный хлеб на тарелку, сказала:
- Всё? Больше не отвлекай меня. - И ушла.
- Вот аппетит у меня сегодня! - сказал Саша.
- У тебя всегда такой, - отозвалась она.
- Между прочим, на следующей неделе у нас в полку будет вечер. Пойдем?
- Не загадывай, я, может, завтра помру.
Они шли по широкой светлой аллее: он, высокий, солидный, двадцатисемилетний капитан артиллерии, и она, тоненькая восемнадцатилетняя девушка.
Прошлым летом она приехала в город поступать в институт, познакомилась с Сашей. Может быть, именно поэтому экзамены сдала не совсем хорошо и по конкурсу не прошла. А скоро они поженились. Первое время она охотно и деятельно занималась устройством быта, но потом как-то вдруг заскучала. Днём Саша работал, вечером у него и дома находилась масса дел, да и просто было очень приятно быть "в семейном кругу". А её тянуло на улицу. На её просьбы устроить её на работу Саша отвечал: "Тебе надо готовиться в институт, на самом же деле, в душе ревнивый и самолюбивый, он просто не мог допустить мысли, что Галя будет ежедневно ходить в какой-то чужой, незнакомый коллектив.
Ярко горели лампы на столбах, сочно зеленели на деревьях листочки. Фильм очень взволновал их, и они спорили: он негромко, убежденно, неторопливым мужским басом, она громко, горячо, размахивая руками, забегая вперед, уходя далеко в сторону, когда не находила, что ответить, возвращаясь и торопливо и сбивчиво возражая.
- Он ушёл на фронт, - говорил Саша, - кр-ровь проливать за Родину, а она обрадовалась, кинулась на шею другому.
- Её заставили! Она не виновата! Она осталась одна! Ты видел, как её преследовали? Ты видел, как она страдала?
- Все вы такие, женщины.
- А вы все... мужчины...
Она капризно тряхнула головой и быстро пошла вперед. Обиженнно подрагивал её красный бант на затылке.
Домой они возвратились молчаливые и надутые. Галя разделась и прошла к столику, где лежала аккуратно сложенная колода карт. Саша сразу направился к приемнику.
Мама сидела на диване, терпеливо и зорко изучая молодых. Саша, наконец, поднял голову, сказал:
- Я завтра поздно приду, у нас комсомольское собрание.
Галя почувствовала, как обида и горечь вскипают в ней. Завтра ей опять весь вечер быть одной!.. Но как можно спокойнее она сказала:
- А я пойду на танцы.
Он быстро обернулся:
- Но, Галинка, ведь ты взрослая, пойми, я занят.
Галя не выдержала. Слёзы выступили у неё на глазах, она сбивчиво заговорила:
- Вечно ты занят! Днем на службе, потом тебе надо отдыхать! С чего отдыхать? Покричишь на солдата да посадишь на гауптвахту. А я, как в тюрьме, сиди одна дома.
Саша обиделся. Она уже несколько раз оскорбляла его этим легкомысленным отношением к его работе. Как она не поймет, что в его руках тридцать человек, которых в течение двух лет надо воспитывать; а люди разные по характерам, надо каждого понять, а сейчас ещё у его лучшего друга что-то не ладно с семьёй, замкнулс я, стал выпивать, а вчера даже нагрубил командиру. Завтра на комсомольском собрании будут его разбирать.
- Зачем ты болтаешь, в чём не разбираешься, - начал он.
- Конечно, я всегда болтаю, а ты всегда прав! - Она всхлипнула, положила на спинку стула руки, уткнулась в них лицом, потом вскочила, взяла с этажерки тетрадь и ручку и, ни на кого не глядя, твердо сжав губы, уселась за столик.
Месяц назад приезжал с Украины Сашин отец. Перед отъездом он говорил Гале: "Ты, дочка, покрепче держи его в руках, если что не так, пиши мне, я помогу", - и он с улыбкой сжал крепкий кулак. Зная любовь Саши к родителям, Галя угрозой написать отцу уже несколько раз добивалась своего.
Время ушло далеко за полночь, Саша и мама давно спали, а Галя всё сообщала отцу о том, что Саша грубит и не слушается, требует водки, вечерами уходит куда-то, а её одну запирает дома.
Заложив листки в конверт, Галя крупными буквами написала адрес и, не запечатывая, положила письмо на середину столика, убрав всё остальное, чтобы письмо сразу бросалось в глаза.
Утром она проснулась, когда Саша уже ушел в часть. Мама возилась на кухне.
- Мам, Саша не брал... этот конверт? - спросила Галя.
- Нет.
"Ну, ничего, на обед придет, всё равно прочитает", - подумала она.
Через полчаса она ушла на базар, а мама, не выдержав, раскрыла конверт... и прочитала. Возмущенная, она забегала по комнате, ища карандаш и бумагу. "Ах, бесстыжая! - вся дрожа, думала она. - Эт куда ж годится такое?"
Крупные аккуратные буквы ложились одна к другой, образуя толстые строчки. "Письмо написано в апреле. Дорогие мои сват и сваха! Примите привет и горячий поцелуй от меня и деток - Саши и Гали. Сейчас я гостю у них, все живы-здоровы, живут хорошо, очень жалко, что мы до сих пор не познакомились, детки-то наши скрыли от нас свою женитьбу..."
Часа через два вернулась с базара Галя, раскрасневшаяся от ходьбы и веселая.
- Саша не приходил?
- Нет еще.
Галя, разделась, отнесла на кухню сумку с продуктами, вернулась в комнату и бросила на столик удивленный взгляд.
- А где тут письмо было?
- Я его отнесла на почту.
- Как на почту? - испуган но спросила Галя.
- Ты же сватам написала.
- Так я не хотела его отсылать. - Галя всхлипнула. - Ну, вечно ты, мама, что-нибудь напутаешь.
Она помыкалась по комнате, растерянная и обиженная, готовая вот-вот разреветься, потом уселась за столик и раскрыла тетрадь.
"Милые родители папа и мама, - писала она. - Извините меня за то письмо, это я писала не для вас, а чтоб напугать Сашу, как вы говорили, папа. У нас всё хорошо..."
Старушка стирала с приемника пыль и исподтишка с хитрой улыбкой посматривала на дочь.
ДВА РАЗГОВОРА
Зачет по политэкономии Сергей не сдал.
Выйдя из аудитории, он вытер платком лоб. Чёртова поспешность. Ведь не хотел идти.
По плану зачет завтра, но нетерпеливые студенты решили сдать досрочно и его уговорили. Понадеялся на авось.
"Сейчас приду домой и сразу сяду за учебники, - думал Сергей, спускаясь по лестнице. - Договорились после зачета идти в кино, но теперь нет. Не выйду из дома, пока не выучу всего".
На первом этаже ему передали, что его искал председатель профбюро факультета Иван Васильевич.
Сергей снова поднялся наверх. Иван Васильевич, худощавый, угрюмый человек, писал что-то за столом. Услышав голос Сергея, он поднял голову, сказал:
- Сегодня концерт в рабочем клубе, поедешь с агитбригадой.
- Иван Васильевич, я не могу.
- Что значит не могу? Не срывать же концерт!
- Иван Васильевич, я бригаду подготовил, без меня выступят . А у нас завтра последний срок сдачи зачетов, мне надо готовиться.
- Во-первых, - перебил его Иван Васильевич, - кто-то из членов профбюро должен быть на концерте, а во-вторых, тебя не для того избрали в бюро, чтоб ты капризничал.
- Но почему общественная работа должна быть кандалами на ногах. Я всё сделал, чтобы концерт прошел успешно, мне совсем не обязательно там быть.
- В общем, мне с тобой разговаривать некогда. Не явишься на концерт, пеняй на себя.
Иван Васильевич снова склонился над столом. Сергей вышел. Окончательно раздражен ный, он не находил слов от возмущения. К черту! Назло не поеду.
Сергей спускался по лестнице. Он вспоминал склоненную над столом голову Ивана Васильевича. На черных, как смоль волосах резко выделялись седые прядки. Ведь он тоже "болеет" за общее дело. Сегрей чувствовал, что Иван Васильевич в какой-то степени прав. Но неужели он не может говорить по-другому?
На первом этаже Сергей столкнулся с деканом факультета Леонтием Павловичем.
- Вы знаете, что сегодня концерт?
- Леонтий Павлович, я не могу.
- А что за причина? Давайте зайдем ко мне.
Они вошли в кабинет декана. Леонтий Павлович сел за стол, выслушал объяснения Сергея, потом сказал:
- Понимаете, сегодня завод отмечает двадцатилетнюю годовщину своего пуска. Будет торжественный митинг, секретарь парторганизации расскажет о шефстве нашего института над заводом, вам придется выступить. Молодежь завода подготовила праздничную программу, объединенно с нашей бригадой дадут большой концерт. Понимаете, рабочие с нетерпением ждут студентов.
Неторопливый, спокойный тон декана, удивительная доверчивость, с которой он выслушивал возражения Сергея, уверенность в том, что Сергей поймет серьезность положения, - всё это неожиданно настроило Сергея такой ответственностью перед концертом, что он подумал: "Свиньей буду, если не поеду. А приеду домой, ночь буду учить и сдам завтра".