|
|
||
Как я выжил
(пьеса)
Черный фон на черном фоне белые буквы. Параллельно диктор читает эпиграф вслух.
Эпиграф (с расстановкой, медленно, с интонацией Смоктуновского): "Мемуары молодого человека ... Это высшее!!". Владимир Сорокин. По рассказам Романа Смирнова
"Как меня убили"
Главный герой: (с обнаженным торсом) делает физические упражнения - с гантелями, для ног, со жгутом. Мы слышим молодой (моложавый) голос главного героя.
"Я отчётливо стал понимать глубину интриги фильмов про зомби, или про какой-нибудь вирус истребивший пол населения планеты. В таких фильмах завязка - то есть происшедшее до настоящих событий, оставшееся за кадром - и есть половина содержания. И когда эта половина пропущена, неизвестна нам, и когда мы сами ее додумываем - тогда наша фантазия или воображение (или наше чутьё - как угодно) совершают попытки восстановить ход реальности, непрерывное течение времени.
Мы перемалываем через себя самые замысловатые, самые невозможные ситуации, самые сложно сочетаемые с нашим представлением о реальности вещи - и, в конце концов, смиряемся даже с ними. И человек демонстрирует высокое свое качество - умение смириться с реальностью и принять ее такой, какая она есть, и из детского мира чувств и ощущений попасть в сложноустроенный и жесткий мир. И жить в нем...
(пауза)
Сейчас я пишу почти круглосуточно лежа на расстеленной постели. В промежутках я пью кофе и делаю упражнения из двух гимнастик, которые мне положены. 6 видов упражнений с трёхкилограммовыми гантелями, 10 видов с резиновым жгутом (как-то он даже специально называется) - для руки, около 10 упражнений для растягивания мышц ног".
Еще я часто езжу в НИИ им. Поленова - у меня сейчас поплыла речь и артикуляция - я ужасно мямлю и говорю, сильно рыча (почти всегда рычу). Я полагаю, что это из-за ввода нового препарата - надо его отменять, срочненько ввести старый (а это был антидепрессант - прекрасно жить под антидепрессантами, для тех, кто не пробовал), и жить спокойно и хорошо.
Я придумал, что мне нужно что-то написать, чтобы таким способом избыть (есть такое слово) все мной пережитое, мой опыт, и ту обиду на несправедливость, которую я испытываю посейчас. Больше того - я потихоньку устаю от своих сограждан - ведь с ними нельзя быть слабым и раненным, почти наверняка тебя затопчут посреди улицы, если ты помешаешь привычному течению жизни. Можно прятаться, делать вид, что тебя не существует - или наоборот громко заявлять свои права, чем я и занимаюсь.
Справедливости ради скажем, что не все так плохо и места в транспорте уступают (в отличие, например, от Италии - там вот, живой недавний опыт, не торопятся). Но в большом смысле, в смысле милосердия, понимания, чуткости - нигде почти нигде, если это не женщина (о, прекрасные русские женщины - очень сердечные), тебе рассчитывать почти не на что. (Это я начинаю писать пособие для будущих инвалидов. Как всё закручено!)
Поэтому я пишу всё это - я надеюсь, что и моя ярость прочитается (у меня очень много обидных и очень оскорбительных слов - необязательно матных), и моя усталость пройдет".
Начинается музыка. Звуки бара. Музыка - дикотечный звук. Звучит минуту и заканчивается.
Итак, как меня убили (но я не умер - мне повезло, повезло несколько раз, как оказывается). Мне было 33 года, я шел по улице утром (в шесть утра), проводить средне-знакомого, но очень пьяного и молодого человека, мы вывалились из соседнего для меня бара (точнее он вывалился, а я-то вышел - я-то выпил два виски-кола, что для меня с моим тогдашним весом в 102 кэгэ и алко-опытом не значило практически ничего ).
Мы пошли по Казанской, там у 24х-часового магазина мы и встретили сначала очень избитого человека с разбитой головой, а потом и трех местных гопников (с пивасиком, как полагается, ёптить). Я стал тащить человека в травму, на Красноградский, мой провожаемый вяло помогал. А при входе с канала Грибоедова на Красноградский и подтянулись трое пацанчиков. Как же так, я же у них добычу увел? Нельзя такого человека (меня) отпускать. Дело и так жареным запахло, а тут еще и я такой манерный попался - хороший, видать. А еще один пьяненький мальчик висит. Дааа.., здорово...
На заднем плане композиция Сявы - "Бодрячком, пацанчики!" - припев
Итак - я ничего не помню, но многое видно на камерах, которые сейчас висят много где (не так, конечно, как в Лондоне или где-нибудь в Нью-Йорке, но все же). И мы видим, как мы втроем с раненным (избитым) проходим к травме - я по своему обычаю выруливаю по проезжей части, по утреннему каналу Грибоедова, а вот и трое гопничков догоняют нас.
Меня убьют за полторы минуты, почти убьют, если быть точным. Как рассказывает паренек, которого я провожал - его окликнули, и тут же ударили. Ему повезло - два выбитых передних зуба, сломанная челюсть - всего-то. Третьего пока не нашли и судьба его неясна - понятно только, что он был жив, его еще видно на записи - он вываливается на канал после того, как упыри разбрасывая сумки и документы уходят.
Мне раскололи голову как орех - я до сих пор думаю - чем? Так должны были бить битой, прутом арматуры - справа на голове у меня нет кости размером 9 х 11 сантиметров (как фотка почти, что-то это значит...Может быть меня били фотографией?), с левой стороны - меньше.
Дальше начинается самое интересное - как меня спасали. Мне несказанно повезло. Из своей квартиры вышел человек - здесь отступление (я обязан ему жизнью. А я ведь так легко мог умереть...На видео видно - утро, но ездят машины, ходят люди. Я до сих пор не верю, что они ничего не видели, но они не вызвали мне скорой и не помогли ничем. Почему? Я вот помню как сейчас, что однажды на Сенной лежал на земле человек - я не трогал его, не проверял пульс, как еще один человек - это мог быть последний торчок, нанюхавшийся клея. Но я вызвал ему скорую - это почти единственное, чем я мог ему (ей) помочь. Почему же этого не сделали остальные? Что их затруднило? И почем у молодых людей никто не научил, что надо скорую вызывать? Кто их родители, друзья, братья, сестры - кто эти люди? Кто?).
Он вышел по своим делам. Без телефона. По-моему в магазин или в аптеку (не помню, всё в показаниях его есть). Он увидел меня, лежащего в луже крови, бьющегося в припадке, второго мальчика без сознания. Мама у него оказалась медсестрой, так что он даже переложил меня грамотно по учебнику. И тут же он сбегал домой, и вызвал скорую - и вернулся. Чем очень мне помог - потому что парни-то тоже вернулись.
Что они хотели - я не знаю. Может не дограбили. Странная это история, на самом деле. Как выяснится потом - они не взяли почти ничего. Потому что я не надел ни часов, не взял телефон, не взял денег - потому что баре я выпил всего на шестьсот рублей, в долг мне налили. Пропал у меня только кошелек - дорогооой (я его из Милана привез), жалко его, да паспорт - что гопники с ним могли сделать, ума не приложу пока, толкнули, наверное, кому-нибудь, все остальные мои документы выкинули (до мелочей дошло - одну квитанцию сбербанковскую нужную мне вернули даже). В общем, парни вернулись - может посмотреть хотели, как я мучаюсь и умираю (кто знает, что у них в голове было, чужая душа - потемки)?
Мальчик, который спас мне жизнь, их увидел. Скорая - на мое счастье, быстро приехала - две скорые, если быть точным.
Схватили они меня - да и повезли в больницу Мариинскую - спасать...
Здесь пауза должна быть - слишком уж много я всего вывалил, да и мне перерыв нужен пишущему, да и читающему. И в памяти моей происходит какое-то затемнение - я умираю ведь в это время.
Серьезно - умираю.
Звучит песня Булата Окуджавы - "Виноградную лозу в теплую землю зарою"
Пусть будет какой-нибудь музыкальный фон в это время - мааааленькая песенка. Какая-нибудь древняя, скажем, "Капли датского короля, пейте, кавалеры" Булата Шалвовича Окуджавы, а потом еще "Виноградную косточку в теплую землю зарою, и лозу поцелую, и спелыя грозди сорву".
А про Окуджаву я потом Вам еще расскажу, мои читатели.
Перерыв.
Эпиграф: Я видел человека, который видел Ленина. Сергей Довлатов.
Ну вот, пока я умираю, пока я лежу в коме, пока я лежу под наркозом и мне делают первую операцию в Мариинке (больнице, а не в театре), еще две операции в НИИ Поленова, потом я там лежу в реанимации без сознания, а прихожу я в себя уже в реабилитационной клинике в августе месяце - послушайте эти песни пока.
Окуджаву - это я случайно, как-то он ворвался в этот бред. Странно - как и почему?
Может быть и не случайно - автор этих строк все-таки человек не средний. В конце детства/начале юности я поступил в театральную студию, где мы каждую неделю делали поэтическую передачу.
И вот одна из них была посвящена Окуджаве (а он был еще жив тогда - последние годы). И выучил много его стихов, и даже песни как стихи. И мы с девочкой, с которой я тогда в студии дружил, мы ходили по старой Москве, и снимали-снимали-снимали, мы читали, почти ничего не играли - Окуджава он же такой простой (но такой глубокий, как оказалось. И Москва его закончилась все же - все то, о чем он говорил - но никто этого не понимал. Началась в 90-х другая Москва, совсем другая).
А потом мы сели на микроавтобус и поехали в Переделкино - там на даче он жил. Он был в серых брючках неказистых, фланелевой какой-то рубашке - простой донельзя, в общем. Я там увидел на потолке такую косую нишу, к ней были привязаны ниточки - много-много. На них висела наверное, сотня колокольчиков.
Я очень боялся опозориться глупым вопросом, поэтому я напшикал на себя, глубоко вдохнул три раза и спросил - "А почему это у Вас столько колокольчиков?". Надо сказать, что он не стал делать умное лицо и этакого мэтра - он просто рассказал что однажды ему подарили колокольчик - потому, что, по мнению дарившего, просто по-человечески сам Окуджава был похож на колокольчик - имел такой же звонкий голос среди шумного, огромного и несправедливого мира, ну а потом колокольчики начали дарить после концертов, а друзья стали привозить отовсюду - так их и накопилось... Такая вот история...
Может быть, Булат Шалвович сам ее придумал - чтобы было покрасивей, поизящней. Он же был поэт и писатель. В любом случае - я видел Окуджаву в его последние годы - и сейчас я его помню, и, возможно, я чуть ли не единственный, кто напомнил о таком певце и поэте читателям впервые за дикое, неправильное время.
Даже, несмотря на то, что, как метко выразился один человек - Булат Окуджава был этническим грузином (т.е. заведомо чуть ли не врагом).
Теперь к началу главы - меня били-били - и не добили, я не умер на улице, я не умер в скорой, не умер в больнице. Я оказался крепче стали - кремень, булат. Я был полностью здоров, весь мой организм вытянул, натужно стуча сердцем, как перегретым двигателем (ведь у меня еще и температура скакала до 40). Я все выдержал - и я выжил. Пожалуй, это мое главное достижение за последние, скажем, 15 лет.
А сейчас - новый перерыв - я начинаю приходить в сознание. Начинается интересное - продолжение.
Перерыв.
Звучит шум моря, звук волн, крик чаек и звук разворачиваемых парусов.
Здесь не знаю, какая музыка - скорее всего никакой. Здесь встречаются обрывки тех галлюцинаций, которые у меня были. А я видел корабли, огромные чайные галеоны и клиперы, которые везли чай из Китая в Европу.
Я помню еще обрывок того, как моя мама повезла меня в туалет, там она сказала такую странную фразу "Что? Ты хочешь как на корабле?". Я представил себе, как бы это могло быть на корабле - там была натянута сетка на носу, там перед носовой фигурой - и с нее моряки ходили и по-большому и по-маленькому - всё сквозь ячейки в этой сетке (может быть и не так - я не до конца уверен). Еще как вариант- это был такой балкончик на носу (смешно об этом думать - как это так они с этого балкончика ухитрялись).
Тут она снимала меня с унитаза на коляску - и уронила. Я кулём завалился, а она не могла меня поднять - до этого убийства я всё-таки весил 102 кг (после 89), кое-как я сам вскарабкался - и меня отвезли к кровати.
Теперь о кровати. Кровать у меня была роскошная - вполне медицинская, с откидывающимися бортиками, металлическая - придуманная еще Пироговым (предположим, Пироговым - но здесь я помню не очень точно, врать не буду). На самом деле, если почитать, например, Википедию, то можно увидеть, что эту кровать изобрёл Уиллис Дью Гатч.
Вот он, живой пример взаимопроникновения культур по вполне меркантильным резонам.
(культура и искусство, как учит нас история, перемещаются и взаимопроникают именно благодаря естественным или логичным причинам. Так, я недавно вычитал, что почти половина обитателей "Улья" - знаменитого парижского сквота художников-авангардистов, была наполнена именно русскими художниками. Одна половина - это был Леже, Модильяни, Аполлинер, и т.д. и т.п. А вторая - Альтман, Кремень, Шагал, Сутин - и далее по списку. Причем "Улей" был основан в 902 году - то есть не от революции они ехали. А от того, что в Париже им никому не приходилось доказывать свою состоятельность - их и так покупали).
А Пирогов изобрел гипс и именную операцию (ампутацию) - что тоже очень круто - изобрести гипс. А раньше во всем мире, на всем белом свете гипса не было, сломанную руку/ногу отрезали - она срасталась неправильно почти всегда.
Вот на такой кровати я спал - металлической, с высокими стержнями в изголовье, с откидными бортиками - левый был всегда откинут, чтоб я смог слезть куда-нибудь.
Я лежал в одиночной палате - щедро оплаченной мой супругой (тогда она еще не была моей супругой. Мы просто жили вместе семь с половиной лет. Это вообще отдельная история - сейчас расскажу). Отчасти это было потому, что за мной так было удобнее ухаживать, и можно было оставаться со мной на кушетке, что моя мышь )) героически и делала почти каждую ночь (иногда это была мама - я эти дни ненавидел!), а отчасти потому что я был очень агрессивным, бешенным (как мне рассказывают - так часто ведут себя люди с такими повреждениями) и мог с трудом ужиться с соседями.
Мне говорят (сразу скажу, что вообще это не про меня - я таким никогда не был), что я не улыбался, был всегда нахмуренным, злым, рычал на других больных и медсестер ("Ты видела эту моль? Вот моль - пусть все делает моль (с выражением и нажимом)". А, каково?).
Иногда я ругался матом. В общем, я был не самый сердечный человек. В общей палате мне было бы нелегко.
Перерыв.
Звучит припев песни "Машины Времени" - "Он играет на похоронах и танцах".
Теперь про мою супругу. Как и все супруги, она не всегда была моей супругой. Какое-то время назад она была моей девушкой - мы познакомились случайно, одним вечером, когда нас пригласили на вечеринку - в довесок, для компании, когда один мой друг обольщал свою очередную пассию.
Мы вместе ехали утром с этой вечеринки. Не обнимались, и ничего не было. А потом я как-то стал все чаще у нее оставаться, а скоро я совсем к ней переехал. И стал жить.
Что у нас было интересного? Во-первых, мы вмести ржали - когда тебе есть с кем поржать, что-нибудь обсудить и позлословить о ком-нибудь - это драгоценно. Во-вторых (как выяснилось сразу же после встречи), мы пили и любили пить один и тот же чай - что было неоспоримым знаком о сходстве вкусов. Наконец, мне признались в любви - моя будущая жена сказала, что будет любить меня таким как есть, а на мой вопрос (осторожно-проверочный) о том, "А что если я не люблю?", она мне ответила что всё равно, из-за этого любить меня не перестанет. Я был ошеломлён, и вся моя защита была смята как лист бумаги.
Наконец, мы трахались, как кролики. С упоением и самозабвением. Я считаю, это в отношениях всегда необходимо - поэтому, это был хороший, сильный положительный фактор. В общем, отношения сложились с самого начала.
Еще песня начинается - Поль Мориа - "Шербургские зонтики"
Теперь продолжим отступление, и расскажем душещипательную, и вполне слезливую историю свадьбы и получения согласия на свадьбу (ведь свадьба без согласия - она невозможна). До момента, когда меня убивали, мы придумали себе путешествие.
Наши друзья собирались в Италию, надо сказать, что мы очень любим Италию (я до сих пор вполне серьезно считаю, что есть земли благословленные Господом, и Италия входит в их число).
Это при том, что мы уже не питаем иллюзий насчет итальянцев - итальянцы почему-то страшные вруны, они очень себя любят - поэтому не перерабатывают, и пальцем для Вас лишний раз не пошевелят, они очень себялюбивые, то есть такие ложно гордые. Но при этом конечно итальянцы - очень такие изворотливые, жизнелюбы. В общем, и хорошее и плохое щедро зачерпывалось ложкой и перемешивалось в итальянском характере.
Мы хотели поехать с ними - друзья были привязаны к месту, мы - нет, поэтому мы хотели еще поездить (в Италии были очень дешевые поезда - сейчас, кстати, уже нет), поболтаться везде.
Тогда у меня созрела внезапная мысль. Ситуация как-то назрела, и надо было делать предложение. Я хотел стоя на колене где-нибудь на Понте Веккьо во Флоренции, попросить руки и сердца моей избранницы. Ммм, романтИк!
Клянусь, я нашел бы еще каких-нибудь музыкантов, которые играли бы что-нибудь пронзительное и подобающее (но, судя по всему, я чуть не дошел до черты, когда бы мне заказывали оркестр. С совсем другой музыкой...).
В общем, я заказал кольцо.
В жизни каждого мужчины наступает момент, когда он покупает или заказывает кольцо. Момент переломный, местами бесповоротный.
Итак, положение такое - я при смерти, меня, натурально, спасают от травмы, потом от последствий травмы - я мог умереть от менингита, у меня был сепсис и, одноврЕменно (как нас научил Гришковец. С ним я, кстати, тоже встречался. Куратор моего курса - Марина Юрьевна Дмитревская - одна из тех, кто открыл Гришковца стране и публике. Когда еще он из Калининграда приезжал. Я случайно встретил его на улице, узнал, сказал ему об этом- он меня сразу пригласил на спектакль) гайморит. Плохи были дела мои (Сейчас, когда я пишу, тоже, скажем, не сахар).
Еще раз - я умираю и в этот момент на мой телефон приходит звонок - а моя девушка автоматом отвечает. И тут ее таким протокольным гнусавым голосом спрашивают: "Так, ваше кольцо готово - когда будете забирать? Когда у вас там свадьба?". Финиш. Занавес закрывается.
Моя обезумевшая почти от несчастья жена слышит такое, тихо того (трогается), и думает, что ей делать. Ей советуют: "Забирай", и она забирает.
Такая вот наполненная драматизмом история, почти письмо с того света (тут правда всё ещё пропитанное таким сентиментальным пафосом, к которому чувствительны абсолютно все барышни, несмотря на возраст, и даже на пол )) ).
Уже из-за этой истории книга должна продаваться (или хотя бы читаться) успешно. Посмотрим... Просьба к читателям, никому эту историю не рассказывать, чтобы всем было интересно. А то иначе получится как в анекдоте: "Убийца - садовник!".
В финале этой части повести у нас свадьба.
Меня забрали из реабилитационной клиники домой выздоравливать.
Как я думаю, больница, если это обычная наша современная и средняя больница на таком этапе (как, впрочем, и почти на любом) серьёзно помочь уже не может - либо врачам не хватает опыта, либо компетенции, либо оборудования, либо и того, и другого, и третьего вместе взятых.
Бесплатные услуги для тебя заканчиваются - а из эффективных остаются только платные. Легче всего уйти и постараться максимально восстановиться, сообразуясь со своими возможностями и потребностями.
Что же - я выписался домой. Когда я узнал историю с кольцом - я разрыдался в голос. Мы решили пожениться - и поженились. Поженились тихо без особых торжественных процедур, без тучи ненужных случайных гостей, без неумелых поздравлений, без цветов, которым суждено увять в течение трех дней с момента свадьбы, без лимузинов, бесконечно стоящих в городских пробках, и создающих эти самые пробки, без "горько-горько!", наконец.
То есть это произошло без кучи тех вещей, которые считаются почему-то обязательными, но, при этом, вещи эти пошлые, и они вовсе не украшают праздник, а заставляют стыдиться его, и думать, что лучше бы его не было.
Свадьба была отмечена торжественной фотосъемкой )) и почти случайным сбором ближайших наших друзей - посидели чуть-чуть в ресторанчике. Ну, то есть скромно, на пределе скромности.
В общем-то, мы это делали для штампиков в паспорте и кучи формальностей, которые с помощью этого могут быть решены. Ну и решили. Посмотрим в будущем на это.
Слушаем песню в перерыве.
Звучит песня "Машины Времени" - "Он играет на похоронах и танцах"
Перерыв.
Итак, что мы имеем?
Я получил инвалидность 2 степени - потому что я не мог ни ходить, ни рука у меня не действовала должным образом (произошло это после потрясающе советских процедур - первая, это сбор подписей у всех врачей поликлиники, с посещением этих врачей в назначенное время, соответственно. Вторая - это очередь на запись! - то есть в назначенный день я явился по адресу на Васильевском острове, чтобы записаться туда же но уже на другой день на освидетельствование, в чётко назначенное время).
В память об этом я ношу крутую (и, в принципе, большую и заметную) четырёхопорную палку, чтоб все видели, что инвалид идет (или здесь) и прочая, и прочая - так получается как-то более весомо и внушительнее.
Мне помогает ангел (чистый ангел), Екатерина Анатольевна - Катя Кондратьева, мой врач в Поленова. Моя знакомая, и мой друг, я надеюсь. Она, которая тянет меня то так, то сяк - то здесь поможет, то там спасет - она изначально взяла меня к себе. А я загибался уже в Мариинской больнице.
Еще бы неделя, и кто-то другой бы писал какую-нибудь другую повесть, или, скажем, роман. Она посоветовала мне всех врачей. Она назначает мне лечение, и если кому-нибудь я обязан своей жизнью, то из врачей - ей в первую очередь. Придется об этом помнить...
Сейчас я жду - я жду выздоровления, которое всё не приходит, жду суда, чтобы, наконец, негодяи получили свое. Я жду двух ответов от банков и страховых компаний - я забыл сказать, что я не без долгов. Один банк затягивает ответ, второй цепляется за всякие закорюки - он отписался, а страховая, которая отказалась платить по действующему (и действительному) полису, написала об этом письмо - пришлось накатать на вторых телегу в прокуратуру. Посмотрим, чем это для них кончится...Взглянем, взглянем.
Я остро стал чувствовать несправедливость , и я злюсь. Злюсь на всех тех, кто ведет себя так позорно, на мой взгляд. Меня вот еще в детстве учили слабых не обижать, а этих людей - их как-то по-другому учили. Если вообще их кто-то чему-то учил. И таких людей много - я начинаю всё больше ненавидеть людей почти всех - как-то катастрофически мало нормальных.
Однажды в юности меня знакомый затащил на маленький такой канал - была там передача "Скажи-ка, дядя" (там мы и остались потом надолго - интересно там было), группа подростков задавала всякие вопросы людям разным известным. В тот раз снималось интервью с Шевчуком.
Юрий Юлианович там сказал своим бархатным голосом (у него такой тембр - очень мягкий, красивый) слова, которые до сих пор у меня в ушах стоят: "Сейчас столько всякого дерьма выплыло. Что нормальному человеку кажется, что кроме дерьма ничего и нет. Но есть цветы. И они - пахнут".
Это то, что помогает мне жить, эти слова как целительный бальзам проливаются на моё сердце. Эта мысль хоть как-то примиряет меня с миром, в котором я живу. Эти цветы - ну это просто что-то чудесное. Стоит их только себе представить...
Да, кстати, я рассказывал, что крестился? Меня крестили на дому по моей просьбе большой - отец Дионисий, и мой большой друг, и крёстный теперь - Сергей. Меня и в воду окунали, и помазали, и сказали прекрасную, вполне такую пронзительную крёстную речь.
А сейчас я уже введен в храм, и причащён.
Сейчас буду молиться, извините:
Идет звуковой ряд - фонограмма литургии
(Пасхальный тропарь сербской православной церкви).
"Дай мне, Господи, силы простить, но дай мне силы не изменить и себе - ведь это твои заповеди они нарушили, на твое "Не убий" каждый из них ответил по-своему. Убили меня, если быть совсем точным.
Вразуми невразумленных, и дай мне справедливости. Не мести хочу и прошу, но справедливости.
И дай мне здоровья, и сил долечиться и всё вынести - и стать снова самим собой. Не о многом прошу, Господи.
И еще.
А РусьБог да сохранит! Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже!"
Не могу дальше писать, давайте прервемся - можете послушать пока БГ - "Афанасий Никитин буги" - вполне, по-моему, подходит.
Перерыв.
Эпиграф: Все мы барахтаемся в грязи, но иные из нас глядят на звезды. Оскар Уальд.
Ну что же дорогие мои зрители, пора заканчивать.
Ведь всё уже стало понятно. По фразе, вынесенной в заглавие, никаких вопросов не осталось.
Все остальные вопросы пока не заданы. Даже мной самим.
Мне остаётся только надеяться на лучшее, верить, пожалуй, в будущее (потому что мое настоящее меня не до конца пока устраивает). Я с удовольствием жду времени, когда с меня, наконец, снимут запреты.
Я соскучился по вкусу вина, да по самому опьянению, в общем-то. Хотя сейчас разумом я понимаю, что иногда лучше вообще не выпивать, сохраняя трезвость и бодрость до последней минуты.
Автор бросил курить - что и вам искренне советую. Я 16 лет потратил на курение, трудно - мучаясь, с жвачками - бросал в последнее время, а сейчас я уже даже могу понять - чем именно я наслаждался. Не чувствую ничего. (Здесь должна быть сентенция типа: "Нет худА, без добра", но я, честно говоря, никому такого не пожелаю - можно ведь и не выжить).
Я глубоко удовлетворен действиями своей супруги - не каждому мужчине удастся ТАК проверить свою жену. Я чётко вижу, что если бы не она, жизнь моя была бы другой, если бы вообще была. Можно сказать, что с тобою человек, который гарантированно пуд соли с тобой съест и никому тебя не выдаст.
Это очень сильно, когда так прикрыт тыл - я таких примеров, честно говоря, не знаю. И мне есть теперь - где взвешивать, и что с чем сравнить.
Последнее о чем хочется сказать - это что делать и как себя вести. Сначала обо мне.
Мне, конечно же, хотелось отомстить, вначале я даже рыдал от желания и бессилия. Теперь я надеюсь на законное наказание этих персонажей - вполне, надо сказать, заслуженное. Я жду суда, собираю для него материалы, и надеюсь, что мой адвокат окажется умнее и хитрее их адвоката(не надо недооценивать качеств этого вполне важного ресурса).
Больше того - как я понимаю, смысл своей жизни стоит оценивать по-сделанному. Так, я записал два альбома - хочу еще минимум два, написал немного прозы - но написал бы еще, никто не умалчивает про стихи и песни.
Я рекомендую всем читающим всерьёз подумать о том, что еще можно сделать (сделать - в смысле созидать), и выполнить всё необходимое, чтобы было чем гордиться на смертном одре, которое может возникнуть вполне внезапно. А если оно не возникнет, вы будете гордиться созданным или реализованным уже при жизни. По-моему неплохой стимул.
Что же - на этом прощаемся. Не буду вас больше утомлять своими историями - мне пора спать.
Это ужасно тяжелая работа - ничего не делать.
Конец