Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

686 Роберт Лоуэлл-16 Стихи об истории

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переложения на русский язык сонетов известного американского поэта Роберта Лоуэлла из его книги "History".

  
  Роберт Лоуэлл Гейне, умирающий в Париже -1
  (С английского).
  
  В груди остыли прежние желанья,
  моё сочувствие ко всякому страданью,
  вся ненависть к греху и злобному вреду.
  В моей груди лишь смерть. Иного не найду.
  Зевает публика, глядит без интереса.
  Опущен занавес, и оборвалась пьеса.
  Час ужина. Смышлёный здесь народ.
  Он смачно ест и бодро вина пьёт.
  Сказать бы мог Ахилл, герой из Илиады, -
  он будет прав и спорить с ним не надо -
  "Вот Штутгарт: что ни мелкий размазня,
  любой в сто раз счастливее меня.
  Я - грозный лев, боец, могучий князь,
  а правлю нынче только мёртвыми, томясь".
  
  Robert Lowell Heine Dying in Paris -1
  
  Every idle desire has died in my breast;
  even hatred of evil things, even care
  of mine own distress and others.
  What lives in me is death.
  The curtain falls, the play is done;
  my dear German public goes home yawning...
  these good people - they're no fools -
  eat their supers and drink their glass of wine
  quite happily - singing and laughing and laughing....
  That fellow in Homer's book was right,
  he said the meanest little living Philistine
  in Stuttgart-am-Neckar is luckier than I,
  the golden haired Achilles, the dead lion,
  prince of the shadows in the underworld.
  
  Немецкий оригинал:
  Heine Der Scheidende
  
  Erstorben ist in meinen Brust
  Jedwede weltlich eitle Lust
  Schier ist mir auch erstorben drin
  Der Hass des Schlechten, sogar der Sinn
  Fuer eigne wie fuer fremde Not -
  Und in mir lebt nur noch der Tod !
  Der Vorgang faelt, das Stueck ist aus
  Und gaehnend wandelt jetzt nach Haus.
  Mein liebes deutsches Publicum,
  Die guten Leutchen sind nicht dumm,
  Das speist jetzt ganz vergnuegt zu Nacht,
  Und trinkt sein Schoeppchen singt und lacht -
  Er haette Recht, der edle Heros,
  Der weiland spracch im Buch Homeros:
  Der kleinste lebendige Philister
  Zu Stukkert am Neckar, viel gluecklich ist er
  Als ich, der Pelide, der tote Held,
  Der Schatten Fuerst in der Unterwelt.
  
  Перевод Петра Вейнберга.
  
  Умирающий
  
  Убито всё в груди моей:
  И к благам суетным стремленье,
  И ненависть, и отвращенье
  К тому, что зло и гадко; ей
  Уж нынче стали даже чужды
  Моя нужда, чужие нужды;
  Всё, всё лежит в могильном сне -
  И только смерть живёт во мне!
  Спектакль окончен весь. Завесу
  Спустили, и, прослушав пьесу,
  Любезный немец - зритель мой,
  Идёт, зеваючи, домой.
  О! милые друзья не глупы:
  На их столах дымятся су;пы,
  И сядут ужинать они
  Среди весёлой болтовни.
  Ах, древний витязь благородный,
  Ах, как ты был глубоко прав,
  Из уст Гомера провещав:
  Филистер, никуда не годный,
  Но света белого жилец,
  Счастливей в городишке скромном,
  Чем я, Пелид, герой-мертвец,
  Владыка в царстве ада тёмном.
  
  Роберт Лоуэлл Гейне, умирающий в Париже -2
  (С английского).
  
  И дни, и ночи были любы для меня.
  Когда бы я ни прикасался к струнам лиры,
  народ рукоплескал, признав во мне кумира
  за звуки песен, полных страсти и огня.
  Промчалось лето, в пении звеня,
  казалось, я собрал все лавры мира.
  А тот - бунтуя - поменял ориентиры.
  Где я певал, там распря и грызня.
  Вложил в свою игру все силы без остатка.
  Стакан у губ не умудрился удержать -
  и всё шампанское разбрызгалось везде...
  О Господи ! Как горько умирать !
  О Господи ! Как жить пленительно и сладко
  в уютном и родном моём земном гнезде.
  
  Heine Dying in Paris -2
  
  My day was luckily happier than my night;
  whenever I struck the lyre of inspiration,
  my people clapped; my lieder, all joy and fire,
  pierced Germany's suffocated summer cloud.
  Summer still glows, but my harvest is in the barn,
  my sword's scabbarded in my spinal marrow,
  and soon I must give up the half-gods
  that made my world so agonizingly half-joyful.
  My hand clangs tj its close on the lyre's dominant;
  my insolently raised champagne glass breaks at my lips....
  If I can forgive the great Aristophanes
  and Author of Being his joke, he can forgive me -
  God, how hatefully bitter it is to die,
  how snugly оne lives in this snug earthly nest !
  
  Немецкий оригинал:
  Heine Mein Tag war heiter
  
  Mein Tag war heiter, gluecklich meine Nacht.
  Mir jauchzte stets mein Volk, wenn ich die Leier
  Der Dichtkunst schlug. Mein Lied war Lust und Feuer,
  Hat manche schoene Gluten angefacht.
  Noch blueht mein Sommer, dennoch eingebracht
  Hab ich die Ernte schon in meine Scheuer -
  Und jetzt soll ich verlassen, was so teuer,
  So lieb und teuer mir die Welt gemacht!
  Der Hand entsinkt das Saitenspiel. In Scherben
  Zerbricht das Glas, das ich so froehlich eben
  An meine uebermuetgen Lippen presste.
  O Gott! wie haesslich bitter ist das Sterben!
  O Gott! wie suess und traulich laesst sich leben
  In diesem traulich suessen Erdenneste!
  
  Перевод Петра Вейнберга
  Был ясен весь мой день, ясна и ночь моя;
  Народ мой ликовал, как только брался я
  За лиру стройную - и песнь моя звучала
  Отвагой радостной и всюду зажигала
  
  Живительный огонь. Теперь ещё стою
  Средь лета своего, но жатву всю свою
  Я снёс уже в закром - и вот, мне кинуть надо
  Всё то, что было мне и гордость, и отрада.
  
  Ах, лира выпала из высохшей руки!
  Стакан, который я к губам ещё недавно
  Так бодро подносил - разбился на куски...
  
  О, Господи! Как жить и весело, и славно
  Здесь, в гнёздышке земном... какая благодать!
  И как, о, Господи! противно умирать!
  
  Роберт Лоуэлл Епископ Беркли
  (С английского).
  
  Ирландец Беркли в мире уважаем.
  Он благороден и непогрешим
  и церковью Епископальной чтим.
  Воочию знаком с американским краем -
  он счёл, что мы в мозгу его витаем.
  По лимерикам мы знакомы с детства с ним.
  Он верил в мир, что вслед за Всеблагим
  как вещный мы лишь в мыслях ощущаем.
  Он - не Рембо и не Аттила. Я тоже Беркли,
  не то Уитмен, и в Мексике устроил передрягу:
  трясутся ноги, небеса померкли...
  Нуждался в ванне, и налил воды в корчагу:
  так правую ступню ошпарил кипятком,
  а левая озябла под ледком.
  
  Robert Lowell Bishop Berkley
  
  The Bishop's solipsism is clerical,
  no one was much imperiled by his life,
  except he sailed to New England and was Irish,
  he wasn't an Attila or Rimbaud
  driven to unhook his skull to crack the world.
  He lived with quality, and thought the world
  was only perceptions that he could perceive....
  In Mexico, I too caused my private earthquake,
  and made the earth tremble in the soles of my feet;
  a local insurrection of my blood,
  it river system saying: I am I,
  I am Whitman, I am Berkley, all men -
  calming my feet in a tub of lukewarm water;
  the water that scalded one foot froze the other.
  
  Примечания.
  Джордж Беркли (1685-1753) - епископ Клойнский (Ирландия). Учился в Дублине.
  Намеревался донести христианскую веру до аборигенов Бермуд. Побывал в Род-Айленде. Нашёл там себе верного последователя в лице Сэмюэля Джонсона, что
  впоследствии способствовало созданию Колумбийского университета. Вслед за Локком
  Беркли выступал против материалистических взглядов. Провозгласил "esse est percipi" - cуществовать значит ощущать. (В конечном счёте весь мир существует только в сознании субъекта. Высший носитель сознания - Бог). Учение Беркли было
  связано с мыслями Мальбранша, Декарта, продолжено Юмом, Кантом и многими другими
  философами идеалистами: сенсуалистами, солипсистами, эмпириокритиками, неореалистами. Первоначально учение Беркли вызывало много насмешек. После 1871 г., когда Фрейзер издал сохранившиеся труды Беркли более полно, интерес к его философскому направлению возрос. Ему посвящены и продолжают выходить сотни трудов. В.И.Ленин громил Д.Беркли в его книге "Материализм и эмпириокритицизм".
  
  Роберт Лоуэлл
  Полковник Чарлз Расселл Лоуэлл
  Occasionem cognosce.
  (C английского).
  
  Его с трудом нашли меж павших за Союз.
  Узнали по пальто со щегольским покроем,
  усам, как проволока - выглядел героем:
  юнцом, что заимел к войне особый вкус.
  Хоть дюжину коней утратил, был не трус.
  На новых красовался перед строем.
  Богатый родственник снабжал пред каждым боем.
  Он был как образец мужской красы для Муз.
  Но вот последний бой. Его трясла чахотка.
  "Победа или Ад !" - воскликнул генерал.
  Чарлз спешил конников. Распоряжался чётко.
  А сам себя к седлу надёжно привязал
  Определил себя в заложники у смерти...
  А неприятели насели будто черти.
  
  Robert Lowell Colonel Charles Russell Lowell (1835-64)
  Occasionem cognosce
  
  Hard to exhume him from our other Union martyrs;
  though common now, his long-short, crisping hair,
  the wire mustache, and manly, foppish coat -
  more and more nearly looking like ou sixties student....
  Twelve horses killed under him - his nabob cousin
  bred and shipped replacements. He had, gave... everyting
  at Cedar Creek, his men dismounted, firing
  repeating carbines; heading two vicious charges,
  a slag collapsing his bad, tubercular lung:
  fainting, loss of his voice above a whisper;
  his general - any crusader since Moses - shouting:
  "I'll sleep in the enemy camp tonight, or hell...."
  Charles had himself strapped to the saddle... bound to death,
  his cavalry that scorned the earth it trod on.
  
  Примечания.
  Этот сонет посвящён поэтом одному из его прославленных в истории страны родственников.
  Occasionem cognosce - c латыни - "Оцени возможность !" или "Знай свой шанс !"
  Это девиз, который был принят в семействе Лоуэллов.
  Cedar Creek - место в Виргинии, где произошло одно из значительных сражений в Гражданской войне, состоявшееся 18 октября 1864 года. Названный здесь генерал - это Philip H.Sheridan.
  
  
  
  Роберт Лоуэлл Авраам Линкольн
  (С английского).
  
  Известно: продолжение политики - война.
  Всё думаю о том. Стучусь к тебе в натуге -
  как будто с санкции твоей супруги:
  к чему, когда сменились времена
  и о тебе твердят как гении и друге,
  а всё политика кровавой быть должна ?
  И не покончит ли с убийствами она ?
  Не гнусно ль прибегать к расстрелам, как к услуге ?
  J'accuse, j'accuse, j'accuse, j'accuse, j'accuse !
  Я по-французски и на нашем повторю.
  Ты сам, как бык, сведён был к алтарю.
  Неуж не вспомнил о своём моральном грузе ?
  Зачем расстреливали жалких дезертиров
  без всякой жалости с бесчувствием вампиров ?
  
  Robert Lowell Abraham Lincoln
  
  All day I bang and bang at you in thought.
  as if I had the licence of your wife....
  If War is the continuation of politics -
  is politics the discontinuation of murder ?
  You may have loved underdogs and even mankind,
  This one thing made you different from your equal...
  you, our one genius in politics...who followed
  the bull to the altar...to death in unity.
  J'accuse, j'accuse, j'accuse. j'accuse, j'accuse !
  Say it in American. Who shot the deserters ?
  Winter blows sparks in the face of the new God,
  who breathes-in fire and dies with cooling faith,
  as the firebrand turns black in the black hand,
  and the squealing pig darts sidewise from his foot.
  
  Роберт Лоуэлл История
  (С английского).
  
  В истории - вся жизнь от самого зачина.
  Влезает в мелочи, копается в былом:
  как грустно мы живём и как мы мрём...
  Но жизнь идёт. Она - не писанина.
  Вот Авель мёртв, и Смерть там возле тына.
  Розетка вспыхнула - Фому ожгло огнём
  Коровьи головы нагнулись над шнуром.
  Ребёнок заревел, как новая машина.
  Вот, будто в Библии, покинув мрачный Эреб,
  Луна, как хищная охотница, бредёт.
  Ребёнок видит лик: безносый череп,
  две дырки - как глаза, а третья - будто рот.
  Моё лицо - невинный странный знак -
  оправил в серебро предутренний сквозняк.
  
  Robert Lowell History
  
  History has to live with what was here,
  clutching and close to fumbling all we had -
  it is so dull and gruesome how we die,
  unlike writing, life never finishes.
  Abel was finished; death is not remote,
  a flash in-the-pan electrifies the skeptic,
  his cows crowding like skulls against high-voltage wire,
  his baby crying all night like new machine.
  As in our Bibles, white-faced, predatory,
  the beautiful, mist-drunken hunter's moon ascends -
  a child could give it a face: two holes, two holes,
  my eyes, my mouth, between them a skull's no-nose -
  O there's a terrifying innocence in my face
  drenched with the silver salvage of the mornfrost.
  
  Роберт Лоуэлл Птица ?
  (С английского).
  
  Красивый голос пел. Я был в объятьях сна.
  "O mon avril". Я зачарован был всецело.
  Мотив мне льстил. - Но не моя была весна ! -
  Тут птица с хохолком из зарослей взлетела,
  и опросталась, как змея, когда устрашена...
  Вертела клювом. Празднично рыжела.
  Гиганта ящера прикончила она:
  на радость мне свершила это дело.
  Я - житель каменного века - схватил скребок.
  Спустился по опасному уклону
  к воде, в глубь джунглей, где тот ящер лёг,
  чтоб срезать гребень - всю его корону.
  Потом на месте, где ворочал эту глыбу,
  всегда казалось, будто там я чистил рыбу.
  
  Robert Lowell Bird ?
  
  Adrift in my sweet sleep...I hear voice
  singing me in French, "O mon avril".
  Those nasal...they woo us. Spring. Not mine. Not mine....
  A large pileated bird flies up,
  dropping excretions like a frightened snake
  in Easter feathers; its earwax-yellow spoonbill
  angrily hitting the air from side to side
  blazing a passage through the smothering jungle -
  the lizard tyrants were killed to a man by this bird,
  man's forerunner. I picked up stones, and hoped
  to snatch its crest, the crown, at last, and cross
  the perilous passage, sound in mind and body...
  often reaching the passage, seeing my thoughts
  stream on the water, as if were cleaning fish.
  
  Роберт Лоуэлл Рассвет
  (С английского).
  
  Любое здание - как бледная открытка.
  Они - как лес, где тридцать сказок, или сто.
  Что ни окошко - блещущая клетка.
  Балконы - узкие, барьеры - решето.
  Висит багрово-красная накидка.
  Я в Гарварде носил такое же пальто -
  и выручало поздней осенью нередко.
  Но Ева и Адам терпели и не то.
  Лишь под смоковницей смогли уединиться.
  Был каменный топор да пышный сикомор.
  Гавайи и весь мир всё ищут до сих пор
  то фиговый листок, то лучшую столицу.
  Так на расвете и в Нью-Йорке Райский сад:
  и Солнце в небе, и машины мирно спят.
  
  Robert Lowell Dawn
  
  The building's color is penny-postcard pale
  as new wood - thirty stories, or a hundred ?
  The distant view-windows glisten like little cells;
  on a wafer balcony, too thin to sit on,
  a crimson blazer hangs, a replica
  of my own from Harvard - hollow, blowing,
  shining its Harvard shield to the fall air....
  Eve and Adam, adventuring of the ache
  of the first sleep, met forms less primitive
  and functional, when they gazed on the stone-ax
  and Hawaiian fig-leaf hanging from their fig-tree....
  Nothing more established, pure and lonely,
  than the early Sunday morning in New York - the sun on high burning, and most cars dead.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"