Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

466 Суинбёрн-23.1 Виктору Гюго

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуется перевод первой половины обращения английского поэта Суинбёрна к французскому классику Виктору Гюго, которого англичанин называет своим учителем.

  Суинбёрн-1 Виктору Гюго
  (С английского).
  
  Уставши от оков,
  Народ отверг богов.
  Как греки, он достиг свободы
  и молнии отнял...
  А ты, хотя сиял -
  весь в лаврах, не избег невзгоды.
  Но, как и Боги, равный им во всем,
  и ныне мечешь молнии и гром.
  
  Но вечен ли парад
  карьеры и наград ?
  И ты теперь у новых берегов
  за волнами пролива.
  И Аполлон ревниво
  глядит, как гаснут молнии богов,
  хоть королей, что где-то всё царят,
  те молнии пока ещё страшат.
  
  Ты рос в года войны,
  не зная тишины.
  И ветры раздували дым и пламя.
  И Бонапарт пришёл
  брать Счастье за хохол.
  Республика с горящими ногами
  вещала, пробиваясь, как таран,
  что даст свободу сотням стран.
  
  Ты видишь явь и суть,
  ища надёжный путь.
  И дар тебе такой особый дан,
  что лавры и грома
  для твоего ума
  внятны, как свет, как море и туман,
  и для тебя эфир не мутен:
  звучит концертом лир и лютен.
  
  Лишь только плоть и кровь
  рождают в нас любовь.
  Ты видишь cмысл таинственных часов.
  К твоей руке стремится
  застуженная птица.
  И ты творишь добро, не тратя слов.
  Согрей и накорми - и защебечет,
  да и тоску в тебе излечит.
  
  Но более чудесен
  иной мир песен.
  В нём жар и пламя, дивная краса.
  Твои стихи давно
  поят нас, как вино.
  В них - ночь, гле снег и нежная роса.
  В них - сила волн в затопленной пещере,
  взбешённых в тесной сфере.
  
  Всегда и без конца
  к тебе рвались сердца -
  ведь в них твои гнездятся гимны.
  В мольбах нет прока.
  С коварством рока
  знакомы мы с Тобой взаимно.
  Не ждём и передышки никакой.
  Добьёмся воли. Будет ли покой ?
  
  Надеешься, стремясь
  найти святую ясь:
  врата Господни или шанс,
  чтоб взгляду в небеса
  открылась вся краса
  и чёткий мировой баланс,
  где ныне лишь светила в круговерти
  и скрыты тайны бытия и смерти.
  
  Порою мы вольны
  и не удручены,
  когда вдали жестокая Богиня,
  вперяющая взгляд
  и прямо и назад,
  что ужасала нас доныне.
  Хоть нет надежд, не мучат страх
  и память о растраченных годах.
  
  Хоть я издалека
  и вроде чужака,
  бывать в гостях во Франции не прочь.
  Мне кажется меня
  встречает здесь родня,
  она и выручить готова, и помочь.
  Здесь беженцев встречают, не хуля.
  Здесь добрая и мягкая земля.
  
  Я в мыслях о тебе
  изгнанник... - О судьбе...
  Мой род был тоже некогда гоним.
  Спешу к теплу и свету,
  к Великому Поэту.
  Стань добрым пестуном моим.
  Избавь мои глаза от порчи,
  чтоб стали пламенней и зорче.
  
  Любовь моя тверда
  и память - навсегда.
  Теперь мне Франция - как мать,
  с её полями и ручьями
  да небом, что над нами.
  Тебя я буду вспоминать,
  пока не доберусь потом до гроба,
  и пусть хохочут все шуты и жлобы.
  
  Algernon Charles Swinburne To Victor Hugo (1866)
  
  1. In the fair days when God
   By man as godlike trod,
  And each alike was Greek, alike was free,
   God's lightning spared, they said,
   Alone the happier head
  Whose laurels screened it; fruitless grace for thee,
   To whom the high gods gave of right
  Their thunders and their laurels and their light.
  
  2. Sunbeams and bays before
   Our master's servants wore,
  For these Apollo left in all men's lands;
   But far from these ere now
   And watched with jealous brow
  Lay the blind lightnings shut between God's hands,
   And only loosed on slaves and kings
  The terror of the tempest of their wings.
  
  3. Born in those younger years
   That shone with storms of spears
  And shook in the wind blown from a dead world's pyre,
   When by her back-blown hair
   Napoleon caught the fair
  And fierce Republic with her feet of fire,
   And stayed with iron words and hands
  Her flight, and freedom in a thousand lands:
  
  4. Thou sawest the tides of things
   Close over heads of kings,
  And thine hand felt the thunder, and to thee
   Laurels and lightnings were
   As sunbeams and soft air
  Mixed each in other, or as mist with sea
   Mixed, or as memory with desire,
  Or the lute's pulses with the louder lyre.
  
  5. For thee man's spirit stood
   Disrobed of flesh and blood,
  And bare the heart of the most secret hours;
   And to thine hand more tame
   Than birds in winter came
  High hopes and unknown flying forms of powers,
   And from thy table fed, and sang
  Till with the tune men's ears took fire and rang.
   Even all men's eyes and ears
  
  6. With fiery sound and tears
  Waxed hot, and cheeks caught flame and eyelid light,
   At those high songs of thine
   That stung the sense like wine,
  Or fell more soft than dew or snow by night,
   Or wailed as in some flooded cave
  Sobs the strong broken spirit of a wave.
  
  7.But we, our master, we
   Whose hearts, uplift to thee,
  Ache with the pulse of thy remembered song,
   We ask not nor await
   From the clenched hands of fate,
  As thou, remission of the world's old wrong;
   Respite we ask not, nor release;
  Freedom a man may have, he shall not peace.
  
  8.Though thy most fiery hope
   Storm heaven, to set wide ope
  The all-sought-for gate whence God or Chance debars
   All feet of men, all eyes-
   The old night resumes her skies,
  Her hollow hiding-place of clouds and stars,
   Where nought save these is sure in sight;
  And, paven with death, our days are roofed with night.
  
  9.One thing we can; to be
   Awhile, as men may, free;
  But not by hope or pleasure the most stern
   Goddess, most awful-eyed,
   Sits, but on either side
  Sit sorrow and the wrath of hearts that burn,
   Sad faith that cannot hope or fear,
  And memory grey with many a flowerless year.
  
  10.Not that in stranger's wise
   I lift not loving eyes
  To the fair foster-mother France, that gave
   Beyond the pale fleet foam
   Help to my sires and home,
  Whose great sweet breast could shelter those and save
   Whom from her nursing breasts and hands
  Their land cast forth of old on gentler lands.
  
  11.Not without thoughts that ache
   For theirs and for thy sake,
  I, born of exiles, hail thy banished head;
   I whose young song took flight
   Toward the great heat and light
  On me a child from thy far splendour shed,
   From thine high place of soul and song,
  Which, fallen on eyes yet feeble, made them strong.
  
  12.Ah, not with lessening love
   For memories born hereof,
  I look to that sweet mother-land, and see
   The old fields and fair full streams,
   And skies, but fled like dreams
  The feet of freedom and the thought of thee;
   And all between the skies and graves
  The mirth of mockers and the shame of slaves.
  
  Примечание.
  Публикуемое обращение Суинбёрна к известному во всём мире общественному деятелю, поэту, драматургу и прозаику Виктору Гюго - это панегирик верного и преданного своему наставнику ученика. Суинбёрн и в реальности с обожением относился к великому французу. Но многие современники не смотрели на него как на ученика
  Гюго. И.С.Тургенев, Н.Г.Чернышевский, Ги де Мопассан считали, что страстный поэтический гений Суинберга намного выше, чем чувства, только декларируемые Гюго -поэтом. В свое время многие были готовы назвать Суинбёрна в числе самых лучших поэтов, писавших на английском языке, где-то рядом с Эдгаром По, с Уолтом Уитменом. Многое роднило Суинбёрна с Китсом, с Теннисоном, с Блейком. В письме Виктора Гюго к Суинбёрну француз называет этого англичанина продолжетелем Байрона и Шелли; и считает не учеником, а своим соратником. Среди русских поэтов на Суинбёрна больше других, как иногда считают, был похож Константин Бальмонт.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"