Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

333 Джеффри Хилл "Генезис" и др

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихотворений современного английского поэта Джеффри Хилла, написанных в основном в 1959 г.
  Джеффри Хилл Генезис (Начало бытия).
  (Перевод с английского).
  
  I.
  Меня в пути хлестал жестокий шквал,
  и океан взносил за валом вал.
  Я Божье чудо восславлял.
  
  Я морю отдал дань спервоначала,
  увидев, как простор его широк.
  От тех похвал пучина расцветала,
  а реки щедро стлали свой песок.
  
  Потоки с гор, тоскуя по солёным,
  катились вниз, как будто сговорясь;
  навстречу им, в стремленье неуклонном,
  борясь с отливом, двигался лосось.
  
  II.
  На следующий день - иной мотив.
  Летела скопа, когти распустив
  багряной кровью разукрасив берег
  и чью-то жизнь забрав себе в подарок.
  
  На третий день я крикнул: "Берегитесь !
  Сова - тиха, но кровожадна, как хорёк,
  а ястреб клонит голову, охотясь:
  жестокие глаза и весь - стальной клубок.
  Убийство - вот его конёк.
  
  III.
  Жестокий нераскаявшийся прах
  на третий день внушал мне только страх.
  
  Чудовище Левиафана
  миф ставит в образец лишь для обмана.
  
  В районе бурь и бесконечных гроз,
  под Козерогом в нулевых широтах,
  весь в брызгах, рыщет белый Альбатрос,
  почти бессмертный в тех своих полётах,
  как Феникс, живший под шатром небес
  в ветвях невянущего дерева когда-то.
  
  IV.
  Но с Фениксом одно из двух:
  не то он, отпылав, потух,
  не то наш легендарный дух
  размётан всюду, будто пух
  (от океанских оплеух).
  
  На пятый день я снова был в заботе
  о плоти и крови, о муках плоти.
  
  V.
  В течение шестого дня
  я мчался, по миру гоня,
  и ранил шпорами коня.
  
  Кровь всюду: студит весь наш свет,
  но ею он и обогрет.
  Без крови даже сказок нет.
  
  Христова кровь вернула людям их свободу,
  хоть в тесных саванах останки их лежат,
  попав в укрывшую неласковую воду;
  
  хотя земною тяжестью накрыты
  все кости, что не могут видеть света.
  
  Geoffrey Hill Genesis
  
  I.
  Against the burly air I strode,
  Where the tight ocean heaves its load,
  Crying the miracles of God.
  
  And first I brought the sea to bear
  Upon the dead weight of the land;
  And the waves flourished at my prayer,
  The rivers spawned their sand.
  
  And where the streams were salt and full
  The tough pig-headed salmon strove,
  Ramming the ebb, in the tide"s pull,
  To reach the steady hills above.
  
  II.
  The second day I stood and saw
  The osprey plunge with triggered claw,
  Feathering blood along the shore,
  To lay the living sinew bare.
  
  And the third day I cried: "Beware
  The soft-voiced owl, the ferret"s smile,
  The hawk"s deliberate stoop in air,
  Cold eyes, and bodies hooped in steel,
  Forever bent upon the kill."
  
  III.
  And I renounced, on the fourth day,
  This fierce and unregenerate clay.
  
  Building as a huge myth for man
  The watery Leviathan,
  
  And made the long-winged albatross
  Scour the ashes of the sea
  Where Capricorn and Zero cross,
  A brooding immortality-
  Such as the charmed phoenix has
  In the unwithering tree.
  
  IV.
  The phoenix burns as cold as frost
  And, like a legendary ghost,
  The phantom-bird goes wild and lost,
  Upon a pointless ocean tossed.
  
  So the fifth day, I turned again
  To flesh and blood and the blood"s pain.
  
  V.
  On the sixth day, as I rode
  In haste about the works of God,
  With spurs I plucked the horse"s blood.
  
  By blood we live, the hot, the cold,
  To ravage and redeem the world:
  There is no bloodless myth will hold.
  
  And by Christ"s blood are men made free
  Though in close shrouds their bodies lie
  Under the rough pelt of the sea;
  
  Though earth has rolled beneath her weight
  The bones that cannot bear the light.
  Из книги "For the Unfallen".
  
  
  Джеффри Хилл Божья горка
  (Перевод с английского).
  
  Река с трудом пробила там дорогу
  сквозь камни; а гора, впечатав ногу,
  шаталась в трансе. И меня накрыл
  внезапно налетевший грозный гул.
  
  Я думал: в смутном небе гром бабахнул.
  Но нет, не гром, а небосвод вдруг треснул.
  Блеснул огонь, но холод лишь крепчал.
  Я гласа ждал, но он не прозвучал.
  
  Я видел ангелов, летавших рядом
  и был готов упасть под их приглядом.
  Я ощутил давленье дальних звёзд
  и вынести его был негоразд.
  
  Потом упал, затем поднялся снова...
  Что было дальше, не сыщу ни слова. -
  Их не содержат наши словари...
  И где тот лекарь, что бы мог помочь горе ?
  
  Geoffrey Hill God"s little mountain
  
  Below, the river scrambled like a goat
  Dislodging stones. The mountain stamped its foot,
  Shaking, as from a trance. And I was shut
  With wads of sound into a sudden quiet.
  
  I thought the thunder had unsettled heaven;
  All was so still. And yet the sky was cloven
  By flame that left the air cold and engraven.
  I waited for the word that was not given,
  
  Pent up into a region of pure force,
  Made subject to the pressure of the stars;
  I saw the angels lifted like pale straws;
  I could not stand before those winnowing eyes
  
  And fell, until I found the world again.
  Now I lack grace to tell what I have seen;
  For though the head frames words the tongue has none.
  And who will prove the surgeon to this stone?
  Из книги "For the Unfallen".
  
  
  Джеффри Хилл Великий четверг.
  (Переделка с английского).
  
  Нагой, он в волчье логово залез.
  Засады не было, и он без страха,
  полюбовавшись на эдемский лес,
  бестрепетно прилёг на груду меха.
  
  Он молвил: "Здесь любовь взамен приманки
  для тех, кто, задержавшись на гулянке,
  поддастся злой сезонной лихоманке...
  Вон нянька и ребёнок на полянке:
  
  забыли, как изменчива пора,
  коварно обещающая ясность,
  так пусть раскусят жгучую опасность
  и терпят, раз уж осень так хитра.
  
  Я сам ожжён. Случилась небылица -
  посмел забраться в логово волчицы.
  И вот она желанием томится -
  мой вечный ужас и моя химера.
  
  Geoffrey Hill Holy Thursday
  
  Naked, he climbed to the wolf's lair;
  He beheld Eden without fear,
  Finding no ambush offered there
  But sleep under the harbouring fur.
  
  He said: 'They are decoyed by love
  Who, tarrying through the hollow grove,
  Neglect the seasons' sad remove.
  Child and nurse walk hand in glove
  
  As unaware of Time's betrayal,
  Weaving their innocence with guile.
  But they must cleave the fire's peril
  And suffer innocence to fall.
  
  I have been touched with that fire,
  And have fronted the she-wolf's lair.
  Lo, she lies gentle and innocent of desire
  Who was my constant myth and terror.'
  Из книги "For the Unfallen".
  
  
  Джеффри Хилл Мерлин
  (Перевод с английского.
  
  Умерших - больше. Их не счесть сполна,
  как шелуху, что сдули из зерна.
  Сбери тех мёртвых вместе для кормёжки -
  для саранчи не будет уж ни крошки.
  
  Средь груд костей Артур, Элейн, Мордред -
  теперь не разберёшь, где чей скелет.
  Вокруг курганов, в боевом порядке,
  взметнулись острые высокие початки.
  
  Geoffrey Hill Merlin
  
  I will consider the outnumbering dead:
  For they are the husks of what was rich seed.
  Now, should they come together to be fed,
  They would outstrip the locusts' covering tide.
  
  Arthur, Elaine, Mordred; they are all gone
  Among the raftered galleries of bone.
  By the long barrows of Logres they are made one,
  And over their city stands the pinnacled corn.
  Из книги "For the Unfallen"
  
  
  Джеффри Хилл Горлинка
  (Перевод с английского).
  
  Любовь измучила обоих, но при встрече,
  одна любовь переполняла все их речи,
  лишая всякого рассудка день-деньской,
  покуда ночью сон не приносил покой.
  
  Лишь только ночью замолкали все докуки,
  которые её всегда терзали днём,
  но даже сон при нём был зыбким полусном,
  а, пробудясь, она не выдавала муки,
  
  заботясь лишь о том, чтоб не тревожить сердца
  среди лукавцев, детворы и всяких старцев.
  Всегда оживлена, легка, затейлива, мила,
  блистала в свете; всё сносила, как могла -
  
  ему назло, причём он знал её кручину,
  но стал воспринимать спокойно, как рутину.
  Она в своей душе испытывала боль,
  не требовала ласк, и всё же исподволь
  
  смотрела жадно - и, наполнясь храброй страстью,
  безудержно рвалась голубкой к визави,
  чьё сердце, покорясь столь яростной любви,
  не смело спорить с поглощающею властью.
  
  Geoffrey Hill The Turtle Dove
  
  Love that drained her drained him she'd loved, though each
  For the other's sake forged passion upon speech,
  Bore their close days through sufferance towards night
  Where she at length grasped sleep and he lay quiet
  
  As though needing no questions, now, to guess
  What her secreting heart could not well hide.
  Her caught face flinched in half-sleep at his side.
  Yet she, by day, modelled her real distress,
  
  Poised, turned her cheek to the attending world
  Of children and intriguers and the old;
  Conversed freely, exercised, was admired,
  Being strong to dazzle. All this she endured
  
  To affront him. He watched her rough grief work
  Under the formed surface of habit. She spoke
  Like one long undeceived but she was hurt.
  She denied more love, yet her starved eyes caught
  
  His, devouring, at times. Then, as one self-dared,
  She went to him, plied there; like a furious dove
  Bore down with visitations of such love
  As his lithe, fathoming heart absorbed and buried.
  Из книги "For the Unfallen".
  
  
  Джеффри Хилл Копи царя Соломона.
  (Перевод с английского).
  
  Стать свершителем дел !
  (Умчаться, как к солнцу орёл).
  Найти в земле былые схроны,
  старинную утварь и царские троны, -
  
  реликвии эпохи праотцов, -
  затем,чтоб воскресали мысль творцов,
  дела царей, жрецов, солдат.
  Пусть эти вещи заблестят.
  
  Собраться и уйти в поход !
  (Услышать лязг резных ворот).
  И не оглядываться постоянно,
  попав в ту мощную страну.
  
  Geoffrey Hill Solomon's Mines
  To Bonamy Dobree*
  
  Anything to have done!
  (The eagle flagged to the sun)
  To have discovered and disclosed
  The buried thrones, the means used;
  
  Spadework and symbol, each deed
  Resurrecting those best dead
  Priests, soldiers and kings;
  Blazed-out, stripped-out things;
  
  Anything to get up and go
  (Let the hewn gates clash to)
  Without looking round
  Out of that strong land.
  Из книги "For the Unfallen"
  
  Примечание.
  *Бонами Добре - британский академик, профессор, специалист и автор трудов по английской
  литературе, писатель, драматург, поэт. Известен критическими работами о Киплинге, Александре Попе и др. Личный друг Т.С.Элиота. Его предки Бонами и Добре - банкиры - упоминались в английской литературе, в частности Теккереем. В молодости Бонами Добре был
  профессиональным военным, служил в артиллерии. Он - Ветеран двух Мировых войн. Воевал во Франции и на Ближнем Востоке. Несколько лет как профессор английского языка и литературы работал в Египте (1926-29 гг.).
  
  
  Джеффри Хилл Отдалённая ярость сражений.
  (Попытка расшифровки).
  
  Над прахом - ангел да слова,
  их прячет буйная трава.
  Но мёртвые - всё там, в могиле,
  где с честью их похоронили.
  
  Кто знаменит, а кто забыт.
  Бойцам проверить предстоит
  и выдержку гранитных граней,
  и искренность воспоминаний.
  
  Хоть и с трудом, с недавних пор
  с усопшими налажен мир.
  Сыскался лидер для союза
  дельцов, что наедают пузо,
  
  и массой тощих бедолаг.
  Случился несомненный сдвиг.
  Иные внемлют благодати
  (верней любви), ведущей рати,
  
  чтоб в мире подержать баланс,
  где "голуби" не входят в транс.
  Но люди из "горячих точек",
  волнуются шумнее квочек.
  
  Geoffrey Hill The Distant Fury Of Battle
  
  Grass resurrects to mask, to strangle,
  Words glossed on stone, lopped stone-angel;
  But the dead maintain their ground --
  That there's no getting round --
  
  Who in places vitally rest,
  Named, anonymous; who test
  Alike the endurance of yews
  Laurels, moonshine, stone, all tissues;
  
  With whom, under license and duress,
  There are pacts made, if not peace.
  Union with the stone-wearing dead
  Claims the born leader, the prepared
  
  Leader, the devourers and all lean men.
  Some, finally, learn to begin.
  Some keep to the arrangement of love
  (Or similar trust) under whose auspices move
  
  Most subjects, toward the profits of this
  Combine of doves and witnesses.
  Some, dug out of hot-beds, are brought bare,
  Not past conceiving but past care.
  "For the Unfallen", 1959.
  
  
  Джеффри Хилл Апостолы: Версаль, 1919
  (Интерпретация).
  
  В недружном собранье,
  в остуженном зале,
  сидели, стояли -
  сгущалось молчанье.
  
  Их потрясала беда.
  Вся Европа набатом
  взывала к магнатам.
  Море кряхтело, неся суда.
  
  Geoffrey Hill THE APOSTLES: VERSAILLES, 1919
  
  They sat. They stood about.
  They were estranged. The air,
  As water curdles from clear,
  Fleshed the silence. They sat.
  
  They were appalled. The bells
  In hollowed Europe spilt
  To the gods of coin and salt.
  The sea creaked with worked vessels.
  
  "For the Unfallen", 1959.
  
  
  Джеффри Хилл Опекуны
  (Интерпретация).
  
  Юнцам спозаранок хотелось в поход:
  те в море ушли за границы залива,
  те - к озеру, хрупкому, как небосвод.
  Вдруг с юга ударила туча гремливо.
  
  А пестуны видят, что даже причал
  в грозу - не спасенье для яхт от напасти.
  Волна сокрушает, а пламенный шквал
  сжирает у стенки их лёгкие снасти.
  
  Затишье. Вернулись команды юнцов.
  Давайте измерим размеры последствий.
  Сперва соберёмте своих мертвецов -
  те первые дома в итоге всех бедствий.
  
  GEOFFREY HILL "The Guardians"
  
  The young, having risen early, had gone,
  Some with excursions beyond the bay-mouth,
  Some toward lakes, a fragile reflected sun.
  Thunder-heads drift, awkwardly, from the south;
  
  The old watch them. They have watched the safe
  Packed harbours topple under sudden gales,
  Great tides irrupt, yachts burn at the wharf
  That on clean seas pitched their effective sails.
  
  There are silences. These, too, they endure:
  Soft comings-on; soft after-shocks of calm.
  Quietly they wade the disturbed shore;
  Gather the dead as the first dead scrape home.
  
  "For the Unfallen", 1959.
  
  
  Джеффри Хилл Ода на потерю "Титаника".
  (Интерпретация).
  
  Море - бездумный и злой весельчак -
  льёт на купальни и пляжи рассолы,
  землю терзает извечно как враг
  (вдруг у менял их столы поломало).
  
  Людям на диво погиб Вавилон,
  всех изумлявшее прочное чудо.
  С неба - ни звука, народ устрашён.
  Будем просить у бессмертных пощады.
  
  Geoffrey Hill ODE ON THE LOSS OF THE "TITANIC"
  
  Thriving against facades the ignorant sea
  Souses our public baths, statues, waste ground:
  Archaic earth-shaker, fresh enemy
  ('The tables of exchange being overturned');
  
  Drowns Babel in upheaval and display;
  Unswerving, as were the admired multitudes
  Silenced from time to time under its sway.
  By all means let us appease the terse gods.
  
  "For the Unfallen", 1959.
  
  
  Джеффри Хилл О (потенциальном) меценате.
  (Интерпретация).
  
  Он щедр на барбекю и на любовь,
  знаток чуднейшего зверья. Он дома
  гордится лилиями и прибытком.
  Богатый человек - ему замены нет.
  Куда он с музыкой и капиталом
  ни въедет, всех заставит восхищаться
  и золотом и блеском, чем он спас
  довольно много трепетных мечтаний.
  Он восхищённо ловко поглощает
  в свежайшем виде внутреннюю сочность
  нежёсткой жертвы. Но его желудок
  способен переваривать рубины.
  Он пьёт песок пустынь, и миражи
  его не мучат. Непристойный полдень
  проводит он в прохладе, где фонтаны
  бьют в редкой дымке. Плоть его чиста.
  Среди не павших он - премудрый старший -
  советчик и провидец перспектив:
  на урожай, на идиллическую смерть,
  когда заря зажжёт туманный пруд.
  
  
  Geoffrey Hill To the (Supposed) Patron
  
  Prodigal of loves and barbecues,
  Expert in the strangest faunas, at home
  He considers the lilies, the rewards.
  There is no substitute for a rich man.
  At his first entering a new province
  With new coin, music, the barest glancing
  Of steel or gold suffices. There are many
  Tremulous dreams secured under that head.
  For his delight and his capacity
  To absorb, freshly, the inside-succulence
  Of untoughened sacrifice, his bronze agents
  Speculate among convertible stones
  And drink desert sand. That no mirage
  Irritate his mild gaze, the lewd noonday
  Is housed in cool places, and fountains
  Salt the sparse haze. His flesh is made clean.
  For the unfallen - the firstborn, or wise
  Councillor - prepared vistas extend
  As far as harvest; and idyllic death
  Where fish at dawn ignite the powdery lake.
  
  "For the Unfallen", 1959.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"