Комната, в которую вошел Кирилл, очевидно, раньше была девичьей светелкой. На резной полочке, висевшей рядом с дверью, от прошлой хозяйки остались брошенными пустые стеклянные сосудцы из-под каких-то благовоний, половинка черепахового гребня и пучок давным-давно засохших веточек вербы с полуоблетевшими "пушистиками" в щербатом расписном кувшинчике. Кресло с высокой резной спинкой и оторванными подлокотниками, две широкие лавки разной высоты были явно принесены из других мест. В кресле, наклонившись над объемистой скрыней и чем-то шурша да позвякивая в ней, сидел Димитрий. Когда дверь открылась, он поднял лицо, захлопнул крышку и, морщась, расположил поверх нее вытянутые ноги. Движением глаз указал Кириллу место напротив себя:
- Сюда садись.
Белый Ворон опустился на лавку в некотором отдалении.
- А теперь можешь рассказывать или спрашивать, - предложил Димитрий. - Это уж как сам пожелаешь.
- Я и спрошу! - сказал Кирилл с вызовом.
- Ну давай, давай. Слушаю внимательно.
Набрав воздуху в грудь, Кирилл подался вперед и уставил палец на Димитрия. Свел брови, пытаясь превратить скачущие мысли в правильно подобранные слова. Однако решительная попытка не удалась. Медленно-медленно выдохнув, как учил Ратибор, он запыхтел, как не учил никто. После чего произнес значительно тише и спокойнее:
- Неужто по-другому нельзя было?
- Что "по-другому" и как именно "по-другому"? - уточнил Димитрий. - Поясни и посоветуй. Вдруг и в самом деле мы оказались неправы.
Кирилл молчал.
- Давай-ка я помогу тебе, князь Ягдар из рода Вука, - подал голос Белый Ворон. - В твоей голове вопросы, а на сердце - обиды накипевшие. И те, и другие ни места, ни первенства своего уступить не желают - знай себе толкутся бестолково. Ты же этой их бестолковости стыдишься, а не надобно: они по-другому и не умеют. Попробуй просто проговаривать то, что первым на сердце либо на ум придет. И за порядком не следи - потом составим, как должно, и не бойся, что выйдет нескладно - гладкость речей твоих никому из нас не надобна. Начинай.
Кирилл кивнул, немного успокоенный:
- Ага. Вот неужели Видану нельзя было просто спрятать, а меня известить о том? Зачем все было подстроено да разыграно именно таким образом, будто ее взаправду похитили? Даже я поверил. И ни в Ратиборе, ни в отце Варнаве, ни в ком ином ну вовсе ничего не почувствовал - как же так?
- Меня известить! Даже я! - передразнил его Димитрий, повысив голос. - Ишь ты! Невзирая на все дары твои, не слишком ли мнишь о себе, дивный витязь? Да, надо было, чтобы и ты поверил. За это и Ворону спасибо, и Яру, и прочим, кроме тебя одаренным. А еще требовалось - и это самое главное! - чтобы поверили все те любознательные, которые вокруг вас с Виданою за последние полгода помаленьку в целую толпу превратились. Ладно, ладно, - добавил он примирительно, заметив, что Кирилл сгорбился и опустил голову. - Не забывай: с некоторых пор избранница твоя стала интересовать кое-кого даже побольше, чем ты, княже. Все эти любопытные ребятки должны были заподозрить, что кто-то из них оказался более прытким, нежели прочие, - и возревновать. Как видишь, именно так они и поступили. Пренебрегли, понимаешь, родительскими наставлениями о том, что зависть к ближнему своему - чувство нехорошее, крепко подвести может. Тем паче, что за всем этим в сторонке мы стояли да в нужное время за нужные ниточки подергивали. Вот так оно вкратце.
Кирилл поднял голову:
- Вы все только и делаете, что раз за разом обманываете меня: сперва - с нападением на дубраву, теперь - с похищением Виданы.
- И опять отмечу, княже, что самомнения тебе явно не занимать. Учения не ради твоей важной персоны, а для всего Большого Дома проводились. Таковые учиняются в каждом новом наборе. Но не скрою: для своих целей мы ими действительно воспользовались. Разве что сроки для того малость передвинули.
- Ну хорошо... А если бы я на второй раз не поверил? Если бы подумал, что опять обман?
- Но ведь ты так не подумал - на самом-то деле. Не до того тебе было тогда. И какой смысл размышлять теперь над этими твоими умозрительными сущностями: "если бы" да "кабы"?
Кирилл неопределенно подернул плечом. Помедлив, сказал осторожно и полувопросительно:
- Димитрие, значит, Видана где-то здесь.
- Вот и еще один пример подобной размыслительности. Конечно же, княже.
- И я могу увидеть ее?
- Только не прямо сейчас.
- Почему?
Димитрий принялся выбираться из кресла. Заворчал, в забывчивости попытавшись опереться на отсутствующие подлокотники и оцарапавшись об их острые остатки. Проковыляв к полочке на стене, достал с нее плоский медный овал в изумрудных пятнах патины. Сдул пыль, поискал чего-то глазами по светелке. Не найдя искомого, опять заворчал и отер предмет полой кафтана. Протянул Кириллу.
- Что это? - машинально спросил он, уже успев к концу вопроса опознать зеркальце.
- Погляди на себя.
Кирилл вздрогнул.
Из мутноватого стекла с поперечной трещиной на него взглянули белые глаза. Белые глаза с огромными зрачками, почти лишенные радужных оболочек и глубоко провалившиеся в темные ямы глазниц. Он открыл рот, собираясь что-то сказать - отражение тут же незнакомо и мерзостно оскалилось в ответ.
- Хочешь, чтобы она увидела тебя таким?
Кирилл вскочил и размахнулся, намереваясь во всю силу вбить безвинную стекляшку в пол, но что-то неожиданно остановило его изнутри. Подойдя к полочке, вернул зеркальце на свое место, вернулся и сам - на свое. Поинтересовался почти спокойно:
- Это как-то можно изменить? - он повертел пальцем у лица. - Ну чтобы все стало прежним?
- Да, - ответил Ворон легко и просто. - И ты только что сам уже начал делать это, князь Ягдар из рода Вука. Позже и я помогу.
- А мне потом что - всякий раз вот так же... расплачиваться придется?
Димитрий фыркнул:
- Ребятишки малые задумали сготовить обед. Стали разжигать печку - да и спалили избу. Сидят на пепелище, горюют: по-иному-то, получается, горяченького и поесть нельзя. А где же столько изб напастись, чтобы голодными не ходить?
- Всё, что нами управляет, так же возможно в узду взять, - добавил Ворон, смягчая насмешливую резкость его слов. - Научишься и ты со временем.
- Да я не в обиде. Белый Отче, это вас я все время чувствовал рядом с Виданою?
- Да, княже.
- А как же дальше-то? Я ваш заслон порушил, теперь и она под чужой надзор попала. По моей вине... Вы же не станете пребывать при ней неотлучно.
- Этого уже и не надобно. Теперь ее могут увидеть только тогда, когда сама того пожелает. Или мы.
- Вот как. Отчего же она обучена, а я - нет?
Ворон покачал головой:
- Ни сам я, ни Яр, ни кто-либо иной не обучали Видану. А правду сказать, этому и обучить-то нельзя. Только направить, помочь - это да, возможно.
- Даже так... Димитрие, а зачем мне нужно было в лица глядеть - ну тогда, у моста через Колотовку?
- Ты помнишь, что твоими глазами по-прежнему могут видеть и другие? Теперь, разумеется, лишь когда мы позволяем.
Кирилл молча кивнул.
- Так вот. Располагаем сведениями, что среди нападавших может оказаться очень любопытный для нас человек. Надобно, дабы кое-кто дальний прознал, что он тоже в наших руках. Там ты мог проехать мимо. Ну а здесь-то ты всех разглядел на славу.
- Так он попался?
- Еще не известно.
- А прочих - всех переловили?
- Всех никогда не переловишь, княже. Бывает невозможно, бывает без нужды - до поры до времени, конечно. Но нынче сети полнехоньки, спасибо вам обоим. А ведь еще, не забудь, были и другие - те, которые увязались за "похитителями" из Ратиборовых соколов. Там тоже, доносят, улов преизряднейший.
Кирилл опять кивнул и вдруг неожиданно по-детски пожаловался:
- Когда я на въезде вдруг перестал дорогу видеть, Иов просто взял да и бросил меня! Мне настолько плохо еще никогда не было! Может, именно оттого я и смог сделать всё это... Ну то, что сделал... Димитрие, а если бы что-то пошло не так?
- Княже, брат Иов в любом случае повернул бы на то, как нами было задумано. Да и другие также. Сомневаешься?
- Теперь уже - нет... Иов меня там в одиночестве оставил, "неусыпающие" со стрельцами тут прятались до последнего. Я их видеть не мог - они же не враги. А если бы что-то случилось со мною самим?
- С тобою и случилось, княже, - вроде как удивился Димитрий. - Но только ты ли, как трава, под косою падал? Ты ли заживо каменел, кишки наружу выворачивал или на воздусях висел, обмочившись? А теперь окажи милость - перечисли-ка свой ущерб. Пусть даже мало-мальский. Ну?.. То-то же. Брат Иов успел рассказать, как в сердцах обмолвился ты за Марфиным Уделом, что охранять не тебя, а от тебя самого надобно. Выходит, не обмолвился - правду сказал. Хоть всей правды о себе пока ни ты не ведаешь, ни мы.
Кирилл ощерился:
- А как же мне ведать всю правду, коли вы даже ту, которую знаете, по малой ложечке выдаете! Изредка! Да еще и по своему разумению. Но только я-то помню, что все вокруг носились со мною, как курица с яйцом, задолго до того, как в меня молонья угодила. А что я тогда умел? Только мысли некоторые зреть, да и то не всегда. Что-то тут не так, воля ваша.
- О Господи... - Димитрий покривился. - Ты по-прежнему думаешь, что это молонья тебя одарила? Нет, отроча младо, - она только разом пробудила кое-что из того, что уже было в тебе. А оно, как и прочее, рано или поздно все равно проснулось бы.
- Я вот чего вдруг подумал: вы же заранее знали, что меня "понесет". Да нет - всё загодя продумали да выстроили именно так, чтобы меня "понесло". Верно? - повысил голос Кирилл.
- Верно, княже.
- Зачем?
- Чтобы ты явил дары свои во всей красе. А если пока они открываются лишь подобным образом - как же иначе было узнать о них? И тебе самому, и нам.
- Жестоко это, Димитрие. Немилосердно и жестоко.
- Отцу своему так же сказал бы?
- Отец со мной так не поступил бы. Никогда!
Димитрий хмыкнул, сбросил ноги со скрыни. Наклонившись в сторону Кирилла, движением ладони пригласил придвинуться поближе. Проговорил доверительно:
- Что касается тебя, юный княже Кирилле, - то и я, и прочие лишь исполняем по мере сил своих отцовские наказы Вука-Иоанна, князя Гуровского и Белецкого. Их еще изрядно имеется в той грамотке, что вез ты зашитою в поддоспешник. Придет свой час - отец Варнава явит тебе её. А пока не поверишь ли мне на слово?
Кирилл растерянно кивнул. Добавил строптиво:
- Все равно вы меня просто взяли и использовали!
Димитрий откинулся на спинку кресла. Сложив ладони на животе, задергался, отрывисто и утробно заухал. Кирилл вспомнил, что ему раньше никогда не доводилось слышать, как он смеется.
- Ух-ух-ух! Ух-ух-ух! Экое дитятко славное, экое смышленое! Так и хочется петушком на палочке одарить. Ух-ух-ух!..
Добыв из накладного кармана при бедре огромный бязевый платок, Димитрий обхватил им красный и дырчатый, как спелая клубника, нос. Троекратно протрубил в него и, спрятав обратно, гулко ткнул себя в грудь коротким пальцем. Заговорил неожиданно жестко:
- Прежде меня использовали, как сына, мужа, успешного торгового человека, отца, кормильца. В настоящее время пользуются моей головой, смекалкой, опытом и еще кое-какими нажитыми умениями. Да что обо мне! - его палец перешел на Ворона. - Давай-ка лучше поговорим о том, как все, кому не лень, используют Отца нашего Белого. Уж второй век подряд, заметь!
- Не надобно далее, Димитрие. Я понял. Простите.
- Да ладно. У одних людей это называется служением, княже, у других - службой. Вот и всё. Начинай-ка и ты привыкать помаленьку.
- Детство всегда не хочет уходить, - добавил Ворон. - И руками за нас цепляется, и плачет над собой. Не стыдись этого - по-иному мало кто взрослеет. А тебе сейчас пришла пора Видану навестить. Так что укладывайся на вот эту лавку кверху лицом и закрывай глаза.
***
У начала лестницы и на верхней площадке стояло по паре послушников брата Иова. В полусумраке неожиданных поворотов поджидали "неусыпающие", а у приотворенных окошек в торцах коридоров - сгорбившиеся над пищалями стрельцы в синих кафтанах. Димитрий подвел его к одной из дверей, обозначенной с обеих сторон рослыми молчаливыми дубравцами, легонько подтолкнул в спину и заковылял обратно.
Увидев Кирилла, Видана вскочила, уронив наброшенную на себя огромную лисью шубу и с шумом повалив столец. Вместе с нею поднялся сидевший рядом Ратибор:
- Здравия и долголетия, княже!
Не дожидаясь ответного приветствия, ухватил за плечи, крепко встряхнул и со словами: "Молодец! Честь тебе! А я, пожалуй, дозоры проверю. Побудьте пока без меня..." расторопно захлопнул за собой дверь. Приглушенный голос его, отдав какие-то короткие распоряжения, умолк.
Видана сорвалась с места, подпрыгнула, судорожно ухватившись за Кирилллову шею и повиснув на ней со сдавленным всхлипом; задышала щекотно, горячо и влажно в отворот рубахи на груди. Пошатнувшись от внезапно хлынувшего в спину и ноги прилива сладкой слабости, Кирилл свел ладони за ее спиной, осторожно прижал к себе. Видана запищала - тихонько и протяжно.
- Ох, прости! - с раскаянием сказал он, немедленно ослабив хватку.
В ответ ее руки лишь крепче сдавили шею.
- Нет-нет-нет! - зашептала она прямо в ухо, огорченно и сердито. - Наоборот - еще сильнее! Еще, еще, еще...
- Видана, я же так тебе все ребрышки переломаю!
- Ну и переломай...
- А ты меня удавишь - мне уже дышать нечем.
- А ты и не дыши...
***
Димитрий отсутствовал довольно долго - видимо, на обратном пути решил заглянуть по-хозяйски в кое-какие места. Войдя, угрюмо и молчаливо направился к своему полюбившемуся сломанному креслу.
- В твоих глазах боль и тоска, - проговорил Белый Ворон ему в спину.
- На душе тяжко, Вороне. Ох и тяжко. Старший внук мой почти ровесник князя нашего. Мне его иногда хочется к груди прижать да в макушку поцеловать - знаешь, как дивно у них, у внуков, головушки-то пахнут! - а вместо этого... Зря я тебя послушался.
- То, Димитрие, твое сердце говорит, а не разум. Сейчас подобным речам внимать - ко всеобщей беде приведет. И князь Ягдар от ложной жалости ущерб претерпит. Ты просто устал.
- А ты - нет?
- Белым Отцам силу Древние дают. Вот отступятся от меня - тогда и я упаду. А на ночь выпей немного горячего вина с медом да пряностями, нынче уже можно.
- Ты же знаешь, Вороне, что я хмельного ни в каком виде в рот не беру. Хочешь сказать, что в ближайшее время все спокойно будет?
- Принятое из моих рук - лекарством станет, обета не нарушишь. А спокойствия пока не жди, просто он-то уже здесь, и теперь не всё зависит только от твоих задумок и стратегем.
Димитрий завозился в кресле и заворчал, опять забыв про отсутствующие подлокотники и оцарапавшись:
- Да знаю, что ты прав, знаю. Это я так - для души.
Где-то в недрах Бобыниных палат будто ударил гром. Димитрия чувствительно тряхнуло, а скрыня под его ногами отозвалась глухим нутряным звяканьем. Он встрепенулся, но успел заметить мимолетную улыбку на лице Белого Ворона. Тут же успокоился и хмыкнул догадливо:
- Детишки шалят?
- Детишки. Им позволительно. А тебе, Димитрие, через какое-то время придется во внутренний двор сошествовать - что-то еще случиться должно.
***
Когда Кирилл наклонился, собираясь наконец-то опустить ее на пол, Видана быстро поджала ноги и строптиво засопела.
- У меня уже шею свело! - пожаловался он.
- Ничего, потерпишь!
- А если я так и останусь кривошеим?
- Мне же лучше будет - другие на тебя заглядываться не станут!
- Я уже сесть хочу.
- А я не хочу!
- Ну хорошо, хорошо. Тогда давай попробуем вот так...
Перехватив ее половчее на одну руку, другою Кирилл поднял с пола шубу, кое-как набросил на себя; ногой поправил поваленный столец. Уселся сам, опустив Видану на колени и обернув меховыми полами обоих. Она подтянула ноги, свернулась клубочком. Ее руки оставили шею, но взамен тут же обвились поперек груди.
- Угадал? - спросил он, склонив голову.
В щели между меховыми створками появился прищуренный от удовольствия глаз:
- Еще и как! Ты на меня не сердишься, Ягдар?
- За что? А, ну да. Нет, конечно. Знаешь, мне кажется, что никогда не смогу сделать этого всерьез.
- Потому что ты у меня сильный, благородный, великодушный и умный.
- Экий я, однако! Нет, это потому что... Послушай, у меня такое чувство, будто я и в самом деле спас тебя, - Кирилл хмыкнул. - Забавно, да?
Высунувшись наружу, Видана ответила сердито:
- Нет, не забавно! Ты у меня сильный, благородный, великодушный и умный, да только дурак дураком. Это же так и есть! На самом деле!
- И то верно, - сказал Кирилл послушно. - Я на самом деле дурак дураком.
Быстрый кулачок небольно тюкнул его по лбу:
- У, поганец... Я хотела сказать, что ты-то, ни о чем не ведая, спасал меня взаправду! Ведь так! Неужто не понимаешь?
- Ну, если подумать, то...
- Тут и думать нечего - я-то знаю, что права.
- И то, - опять согласился он. - Теперь и я это знаю.
Видана нырнула обратно, удовлетворенно замурлыкала что-то в подмышку.
- А можно я тебе колыбельную спою? Если бы ты знала, как давно мне этого хочется... - прошептал Кирилл. Закачался из стороны в сторону, завел тихонько: "Баю-баюшки-баю, баю ладушку мою. Придет серенький волчок - схватит ладу за бочок..." Нет, погоди: если это я именно тебе пою, то ерунда какая-то получается. Лучше вот так: "Придет серенький волчок - оторву ему башку".
Спохватившись, спросил с сожалением:
- Может, сядем уже поблагопристойнее, а? Вдруг Ратибор решит, что с нас довольно да и вернется?
- Вестимо, вернется, но только не скоро, - Видана хихикнула. - Отец у меня такой же великодушный и умный, как и ты. К тому же я дверь крепко-накрепко затворила.
- Что-то не припоминаю, когда ты успела. Э! Да вон сама погляди - засов-то не заложен!
- Это, может, тебе без засова двери не затворить, а мне он вовсе не надобен.
- А, ты об этом... Я так тоже сумею.
Голова Виданы опять вынырнула наружу:
- А еще я могу вон тем поставом с посудою дверь подпереть для верности.
- Ха! А я вообще могу его хоть... хоть на потолке утвердить!
- Да ну?
- Вот тебе и "да ну" - запросто!
- А знаешь что... Лучше давай-ка мы сами на потолке окажемся - чтобы и сидеть так же, и чтобы шуба вниз не упала, и чтобы голова не кружилась. Сможешь сделать?
- Ага. Только обними покрепче.
- Боишься, что уронишь?
- Нет. Просто мне так приятнее будет.
Комната скособочилась, стена очутилась над головами, тут же сменившись уходящим вверх полом. Ножки стольца гулко ударились о потолок, с которого негустыми снежинками осыпались - или поднялись в воздух? - мелкие чешуйки сухой известковой побелки.
Видана негромко взвизгнула от восторга, откинула в стороны полы шубы, которая сразу свалилась с Кирилловых плечей вниз, - на потолок - и соскочила вслед за нею, на всякий случай придерживая подол.
- Не боись! - покровительственно сказал Кирилл, поднимаясь на ноги. - Здесь уже все само по себе послушным будет.
- Ух ты... - Видана осторожно запрыгала, тихонько захлопала в ладошки. - До чего же здорово! И даже голова ничуть не кружится. Ягдар, а давай и кроватку мою, и столик, и постав сюда же перетащим? Уютненько будет. Хоть ненадолго, а?
- Ну давай.
- Только чур: теперь я попробую.
Подняв подбородок, Видана свела брови, вскинула руки и старательно засопела.
- А пальцами-то зачем при этом шевелить? - полюбопытствовал шепотом Кирилл. - И сопеть?
- Не мешай.
Основательный дубовый постав, забренчав содержимым, покачнулся и стал помаленьку надвигаться на них сверху - от пола.
- Видана, про посуду не забудь - ее тоже надобно вместе с...
- Да знаю, знаю.
Звяканье прекратилось. Темный ковчег с осторожностью лег на бочок, потом плавно запрокинулся, явив в промежностях мохнатых от домашней пыли толстых ножек древние паучьи гнездилища. Немного помедлив, чуток отодвинулся в сторону и с прежним достоинством продолжил спуск.
В дверь постучали. Подергав, постучали еще громче и настойчивее. Голос Ратибора прокричал что-то неразборчиво.
- Ой, матушка моя родная... - прошептала Видана, испуганно округляя глаза. - Ягдар, что же делать-то, а?
- Как что? Ты начала - ты и назад возвращай, - сказал Кирилл. - Только не сразу всё, а поочередно да в обратной последовательности. И не спеши ни в коем слу...
Окончание его слов заглушил грохот, смешанный с разноголосым трескучим перезвоном - огромный постав, отбросив былую солидность и проворно перевернувшись, обрушился на пол, перегородив собою комнату. Наборные дверцы распахнулись, теряя разноцветные стекла и шумно выплескивая под порог крупные и мелкие останки столовой утвари. С потолка к ним торопливо потянулись известковые дымки.
- Немножко не так получилось, - растерянно сказала Видана.
В комнату осторожно заглянул Ратибор. Молча покрутив головою, поднял глаза:
- Спускайся, княже. Дело нежданное - уж не обессудь. Доченька, если хочешь - пока там поскучай, но твоя помощь тоже может оказаться нелишнею.
- Ты сама? - тихо спросил Кирилл.
- Давай уж лучше ты, - поспешно и так же тихо ответила Видана.
Пока они возвращались, постав успел торопливо отодвинуться к стене, со стыдливостью прикрывая голое нутро разбитыми дверцами да втягивая под себя позвякивающую груду былой посуды. Столец присоединился к своему собрату у кровати, а шуба попыталась опуститься на плечи Виданы, которая в ответ на это строптиво мотнула головой. Шуба покорно упорхнула прочь и, отыскав на стене гвоздь, успокоенно повисла на нем.
- Один из пленников сбежал, - сказал Ратибор, не обращая ни малейшего внимания на всю эту суетливую активность вещей. - Заставил отпереть замок, потом обездвижил стражу "неусыпающих". Затем троих людей брата Иова и четверых стрельцов. Взял коня. Надворному дозору и всем прочим снаружи отвел глаза, надо полагать. Сейчас от нас - уже стрел за двадцать, самое меньшее. Сможешь вернуть?
Кирилл изменился в лице:
- Куда поскакал? В какую сторону?
- Как показать - со двора или из окна довольно будет?
- Нет. Просто рукою, начальное направление.
Ратибор немедленно направил палец куда-то поверх его левого плеча.
- Видана, помогай, - глухо попросил Кирилл, поворачиваясь. Наощупь нашарил ее ладошку, сплел и сжал пальцы. Их плечи сблизились, замерли. Ратибор отвел в сторону лицо. В наступившей тишине стало слышно, как посудные осколки, наспех затолканные под постав, осторожно обустраиваются там поудобнее.
- Чего-то во мне сейчас не хватает. Совсем не вижу. Видана, а ты?
- И я не вижу.
Ратибор помрачнел, опустил голову. Кулак его мягко, но досадливо ткнулся в дверной косяк:
- И следопытов с охотниками посылать без толку: либо обратно завернет, либо еще как-нибудь заморочит. Ладно...
Кирилл рыкнул, выпустив ладонь Виданы, резко обернулся:
- Ударь меня! Да посильнее - ну же! Видана, а ты сейчас не мешай, пожалуйста.
Кулак Ратибора отделился от косяка, завис в нерешительности. Потом, резко укрепившись, впечатался в грудь Кирилла. Он отшатнулся, сделав пару шажков назад. Видана неуклюже попыталась заслонить его собою. Сказал сипло и зло:
- Я просил - посильнее. Видана, уйди с дороги. Да помогите же вы мне оба! Ну!
Второй удар отбросил его, опрокинул навзничь. Он звучно грохнулся затылком об пол, кувыркнулся назад, по пути зацепив ногами и повалив оба стольца. Видана заголосила и забилась в отцовских руках. Перебравшись на четвереньки, Кирилл прохрипел:
- Ратибор, выставь ее за дверь, что ли... Хорошо, оставайся, только замолчи. Молчать, я сказал!
Продышался, опустив голову. Натужно откашлялся, поднялся на ноги и с мертвыми глазами побрел к двери прямо сквозь Ратибора с Виданою в охапку - тот немедленно уступил дорогу. Поворачивая к лестнице, проговорил через плечо:
- Нашел. Веду, он уже возвращается. Готовьте встречу.
Выскочив из-за его спины, Ратибор беззвучно понесся вперед.
- Видана, руку. И в лицо мне не смотри... Пожалуйста...
Ее ладошка вернулась в ладонь Кирилла, а пальцы опять сплелись.
При выходе во внутренний двор кто-то заботливый успел накинуть сзади на Виданины плечи все ту же лисью шубу. Внизу нетерпеливо пофыркивали, перетаптывались кони синих стрельцов и охотников "неусыпающих", среди которых уже находился и сам Ратибор. Он поднял руку, обращая на себя взгляд, спросил:
- Откуда ждать?
Движением головы Кирилл молча указал на левое крыло палат. В ответ раздался дружный конский топот, вскоре затихший за углом.
Видана почувствовала, как тепло его ладони постепенно превращается в тяжелый жар, от которого стало сводить запястье, а затем локоть. Пальцами свободной руки она коснулась кованого цветка в железном плетении ограды. Ей сразу полегчало, жар ощутимо спал, а плечи Кирилла обмякли.
Сзади послышались размеренные шаркающие шаги, наружу выбрался Димитрий. Прохаживался взад-вперед в стороне, с угрюмым недовольством разглядывая отпечатки своих подошв на снегу.
Совсем незаметно подкрались сумерки. Ночной ветер проснулся, закружил по двору завитки поземки. Видана вдруг поняла, что по-иному стала ощущать и снежинки на лице, и сам мороз. Было вовсе не зябко, а как-то непривычно свежо. Но лишь только она подумала об этом, ладонь Кирилла напряглась. Он подался вперед и сказал:
- А вот и они.
В темной массе конных, появившихся из-за левого крыла палат, уже было трудно разглядеть кого-либо.
- Княже, подведи его поближе, - попросил Димитрий.
Один за другим вспыхнули факелы в чьих-то руках.
Охотники и стрельцы обтекли крыльцо кругом, придвинув к самому ограждению всадника в тулупе с чужого плеча, явно позаимствованном у кого-то из надворного дозора. Кирилл со слабым удивлением опознал в наезднике обладателя завитых усов и холеной гишпанской бородки. Тот сидел в седле, выпрямив спину, совершенно спокойно, даже отрешенно, и не мигая смотрел прямо перед собою.
- Как взяли? - поинтересовался Димитрий у Хотко, который оказался рядом с ним.
- Да он сам помаленьку рысил нам навстречу, - отозвался десятник. - Такой же, как и сейчас.
Димитрий угукнул и перебрался поближе к Кириллу. Наклонившись сзади, спросил на ухо:
- И как же нам его дальше-то содержать?
- А хоть без запоров и вообще безо всякой стражи. Он у нас отныне будет мирным и послушным - всем малым детям во укор да назидание. Правда ведь, добрый человече? Да яви милость: назовись-ка.
Глаза беглеца ожили:
- Мое имя Вышата. Княжич Вышата. Это правда, князь Ягдар-Кирилл. Я отныне буду мирным и послушным - всем малым детям во укор да назидание.
Видана отчего-то нахмурилась, поглядывая на него исподлобья.
- Ладно, уводите, - Димитрий махнул рукой. - Ратибор, а ты окинь там напоследок своим воеводским глазом, что да как.
Удовлетворенно кивнул и повернулся, собираясь возвращаться в дом.
Ладошка Виданы пошевелилась в Кирилловой руке, подергала ее тревожно:
- А ведь это не он, Ягдар!
- Кто не он?
- Ну этот княжич Вышата - это не он, сам погляди! Ты что: не видишь?
- Чего не вижу?
- Отец! - закричала Видана. - Верни его!
- Ратибор, Хотко! - поддержал Димитрий, спросив с нескрываемым беспокойством в голосе:
- Что не так?
- В этом Вышате никакой силы нет - я же вижу! Не его власть над стражей была, им самим кто-то управлял. Ягдар, да что с тобой? Ягдар!
Вернувшиеся дубравцы и синие стрельцы молча ждали. Димитрий, угрюмо переступив с ноги на ногу, опять обратился к изучению своих следов. Княжич Вышата продолжал кротко и доверчиво глядеть поверх голов Виданы и Кирилла.
- Да ничего такого со мной, всё ладно... - он будто очнулся, потер лоб. - А ты, кажется, права.
- Князь просто устал, девонька, - подал голос Димитрий. - Значит, это всего лишь игрушечный Баламут-Егоза на руке неведомого кукольника. Который в числе прочих пока что под стражей. Пока что.
Десятник Хотко пошевелился в своем седле, забормотав неразборчиво.
- Его самого сегодня уже не найти - сил не хватит... - Димитрий оценивающе взглянул на Кирилла. - А до утра этого дела не отложишь. Что поделаешь, придется Ворона беспокоить - он-то у нас двужильный.
- Не надо, Димитрие, - сказала Видана. - На эту ночь я могу всех пленников в сон беспробудный погрузить - никто не устоит, обещаю. Проспят, сколько потребно будет, пока сама не разбужу. А утро вечера мудренее - завтра и поищем. Я знаю как.
Димитрий в задумчивости подергал себя за нос, кивнул:
- Что ж, разумно. Тогда пойдем-ка, пока еще не поздно. А ты, княже, возвращайся в дом.
- Идти тоже никуда не надобно. Вы мне только на тот домик укажите, где они... - Видана мотнула головой в сторону многочисленных дворовых построек и служб.
- Даже так. Они в поварне: это вон тот домик, который к нам бочком повернут - видишь? Там подвалы да погреба знатные.
- Ага, вижу. Ой! Забыла сказать: Димитрие, только уснут-то все, кто в стенах пребывает, все до единого. Я по-другому пока не сумею. Может, на время вывести оттуда стражу?
- Да уж не помешает, - Димитрий усмехнулся мельком. - Хотко, этого Вышату - на прежнее место. Ратибор, запоры и прочее проверишь - и все долой из дома. Видана, им лучше отойти подальше или как?
- Подальше? - Видана ненадолго призадумалась. - Пожалуй, так вовсе не обязательно. Я же за стены не выйду, всё оно ведь только внутрь пойдет, внутрь...
Она попыталась показать что-то руками и заволновалась оттого, что объяснить получается плохо.
- Понятно, понятно, - поспешил успокоить ее Димитрий. - Давайте, братия, поторопитесь. Княже, а ты как - еще стоишь? Не падаешь?
- Я же говорил, что со мною все хорошо.
- Ну да. Ты уже сутки с лишком не ел ничего. Дай слово, что перед сном непременно повечеряешь.
- Есть не хочу и слова не дам.
- Ладно, дело твое. К этому потом вернемся, - сказал Димитрий, не желая продолжать пререкания, и замолчал в ожидании.
Вскоре прочь от поварни черными тенями промчались всадники, за ними по пятам поспешали пешие.
Димитрий хмыкнул:
- Разумею. Решили все-таки, что береженого, как говорится...
И те, и другие сгрудились в дальнем углу двора, там вспыхнул огонь. Кто-то замахал факелом, закричал.
- Ну, а теперь можешь и приступать, девонька, - распорядился Димитрий. - Давай, милая.
- А уже всё! - сказала Видана, наморщив нос. - Спят крепким сном. Как прежде говорила, кроме меня их никто и ничто не разбудит.
- Вот и прекрасно! - он шумно и с явным облегчением перевел дух. - Правду сказать, не ожидал столь быстро - ишь ты какая у нас... Ну что ж, тогда слава Богу, а тебе, голубушка наша, - спасибо сердечное.