Аннотация: Огромный шатер вознесся над уснувшей землей, и на черной ткани шатра сияли звезды...
Алексей Корепанов. Не поверят
Огромный шатер вознесся над уснувшей землей, и на черной ткани шатра сияли звезды - прекрасные светильники Божии, зажженные Господом на тверди небесной в четвертый день творения. Под звездным небесным шатром в лунном свете блестела гладь Иордана, и виднелись на его берегу другие шатры - стан сынов Израилевых, что вырвались из плена египетского, сорок лет блуждали по пустыне и вот - дошли, наконец, до обещанной Господом земли хорошей и пространной, где течет молоко и мед. Там, за Иорданом, простирался Ханаан, земля обетованная, и над пальмовым оазисом возвышались мощные стены Иерихона, которым суждено было рухнуть под натиском сынов Израилевых.
Догорали костры возле шатров двенадцати колен Израилевых, иногда сонно блеяли овцы и порой нарушал тишину плач младенцев. А посреди стана, покрытая бараньими кожами, красными и синими, стояла скиния собрания, окруженная бронзовыми колоннами, - и покоился в ней ковчег завета из дерева ситтим, обложенный чистым золотом и внутри, и снаружи, - трон Яхве в доме Яхве...
Сколько лет, сколько лет!.. Долгий путь из города Раамсеса, из земли Египетской, голод и неверие, мятежи и битвы... Но - дошли. Дошли, как и обещал когда-то Яхве, подавший голос Свой Моисею из пылающего, но не сгорающего тернового куста, там, в пустыне, у подножия горы Хорив...
Увы, не всем открыт путь в благословенную землю Ханаанскую.
"А сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне..."*
* Ветхий Завет. Четвертая книга Моисеева. Числа, 14:33. (Прим. авт.)
Тяжело вздохнул Моисей, и вздох его разнесся по шатру, колыхнул слабое пламя светильника.
"Не войдете в землю, на которой Я, подъемля руку Мою, клялся поселить вас, кроме Халева, сына Иефонниина, и Иисуса, сына Навина"*.
* Ветхий Завет. Четвертая книга Моисеева. Числа, 14:30. (Прим. авт.)
Вот он, Ханаан, - за Иорданом. Стоит только переправиться на ту сторону, овладеть Иерихоном.
Но - нет ему дороги за Иордан. Не нарушить волю Господа. Войдет туда Иисус, сын Навин, верный соратник и преемник, на которого он, Моисей, возложил руки свои и дал ему наставление, как говорил Господь...
Вот они вдвоем в шатре, сидят на коврах, напротив друг друга, лицом друг к другу - он, Моисей, - и Иисус, сын Навин, не дрогнувший, как Аарон, не предавший, как Корей, и Дафан, и Авирон, и Авиан... Храбрый воин, разбивший амаликитян. И Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя Васанского, и Валака, царя Моавитского, и пятерых царей Мадиамских... Преданный служитель Моисея, один из избранных его. Преемник.
Потому что ему, Моисею, нет пути за Иордан.
Последняя ночь. Последняя... Утром ему уходить, покидать равнины Моавитские. Взойдет на вершину горы Нево, окинет последним взглядом просторы земли обетованной, благословенного Ханаана - и останется там, на вершине. Навсегда.
Навсегда...
Потому что Господь запретил ему ступить на землю обетованную, где течет молоко и мед.
- На рассвете я уйду. А тебе - вести войско на штурм Иерихона. И двигаться дальше. - Голос Моисея звучит приглушенно, тонет в ворсе тяжелых ковров.
- Но, мой господин...
- Не господин я тебе. Я возложил на тебя руки свои. Это веление Господа.
Долгое молчание. И слабеет, трепещет огонь светильника. И вновь, вздохнув, говорит Моисей:
- Сто двадцать лет дал мне Господь прожить на земле. Где брат мой, Аарон? Где сестра моя, Мариам? Там, у Господа... Аарон ушел к Господу на горе Ор... А я уйду - на горе Нево...
- Мой господин...
- Не господин я тебе, сын Навин. Ибо сказано было мне Господом: "Возьми себе Иисуса, сына Навина, человека, в котором есть Дух, и возложи на него руку твою, и дай ему от славы твоей, чтобы слушало его все общество сынов Израилевых". Отныне ты поведешь мой народ в землю Ханаанскую. Господь Сам пойдет пред тобою и истребит народы сии, и ты овладеешь ими. А для меня эта ночь - последняя. На мне - все грехи сынов Израилевых...
Промолчал Иисус, сын Навин. Потуже запахнул широкие одежды, склонил голову. Провел рукой по седой бороде. Смирился.
- Будь тверд и мужествен, сын Навин, - тихо сказал Моисей, - ибо ты войдешь с народом сим в землю обетованную. Господь Сам будет с тобой, не отступит от тебя и не оставит тебя... Не бойся...
- Я не боюсь, мой... - Иисус поднял голову. Влажно блеснули глаза - глубокие, темные, много повидавшие. - Но как же я без тебя?.. Как мы без тебя?..
- На то воля Господа. Мужайся, брат мой. Он не оставит тебя.
И вновь - тишина в шатре. Тиха прощальная ночь, тиха - и печальна...
Негромкий голос Моисея, усталый голос вождя, взвалившего на плечи свои ношу непомерную:
- Мы с тобой вместе от самого Раамсеса, столицы фараоновой, сын Навин. Столько лет, столько событий... И мы пережили все это. Но будут ли помнить о том те, кто придет после нас?
- Время стирает память, - глухо отозвался седой воин. - Ушла память о веках, что были прежде. И о нас тоже забудут когда-нибудь, мой...
- Нет! - как в молодости, яростно сверкнули из-под густых бровей глубоко посаженные глаза Моисея. Так сверкали они, когда пронзал он мечом жестокого надсмотрщика египтянина, когда спорил с упрямым фараоном, ожесточившим сердце свое. - Не забудут.
Великий старец вынул из сумы несколько свитков, аккуратно и бережно разложил их на ковре перед собой. Простер над ними руку, взглянул на Иисуса, сына Навина:
- Вот. Вот она, память. Здесь - наша история от сотворения мира. И история моей жизни. И кое-какие заметки о наших странствиях после исхода из земли Египетской, от упрямого Мернепта. Я писал, когда мог и как мог. Там не всё, далеко не всё... Я рассказывал тебе о своей жизни, брат мой... Ты помнишь? Ты хорошо помнишь?
- Да.
- А эти сорок лет, эти длинные сорок лет?
- Да...
Моисей осторожно провел пальцем по свитку. Расправил плечи.
- Нас не забудут, сын Навин. Поручаю тебе довести до конца то, что я начал. Описать наши странствия - вплоть до сего дня. И продолжить. Теперь уже о твоих делах, сын Навин, о покорении земли Ханаанской.
- Но я не...
- Это мой завет тебе, брат мой. Объединись с Финеесом, сыном Елеазара, - он знает толк в таких делах. Сделайте это. Прошу... Завещаю...
И вновь покорно склонил голову Иисус Навин.
Да, он сделает это. Они сделают это. Вечерами он будет говорить Финеесу, сыну первосвященника, и Финеес все запишет. Финеес молод, хоть и ходил уже на битву с пятью царями Мадиамскими, - Финеес все запишет. Память не уйдет, не сотрется. Все, повсюду, во всех землях будут знать историю сынов Израилевых, а он, Иисус Навин, своим мечом добавит к ней новые славные эпизоды.
- Я выполню твой завет. Клянусь Господом!
- Господь воздаст тебе за это, сын Навин.
И снова - тишина, как неподвижная вода в сосуде. И вновь разбивает ее голос Моисея:
- Я описал здесь чудеса, что явил нам Яхве, Господь наш. И мне, и тебе, и другим... Он говорил со мной из тернового куста. Он превратил мой жезл в змея. Он наслал на руку мою проказу и тут же излечил ее. Он превратил воду в кровь и покарал Египет десятью казнями. - Голос Моисея окреп, перекатывался под пологом шатра, подобно грому, и Иисус Навин замер, внимая великому старцу. - Господь шел перед нами в столпе облачном днем, а ночью - в столпе огненном. По воле его расступились воды Чермного моря, и пошли сыны Израилевы среди моря по суше, и вышли из земли Египетской, а войско фараоново потопил Господь среди моря... Он сделал сладкими воды Мерры, и кормил нас в пустыне перепелами и манной - хлебом небесным, и являлся мне на горе Синай... По велению Его разверзла земля уста свои и поглотила отступника Корея и всех, кто презрел Господа, и огонь пожрал других нечестивых. И расцвел жезл брата моего Аарона, и принес плоды миндаля... Ты помнишь все это, сын Навин?
- Да, я помню. Но почему ты не сказал о другом, о самом удивительном и чудесном, чему мы были свиде...
Властно поднял руку Моисей, прерывая воина:
- Я писал только о том, во что сможет поверить тот, кто прочитает. Но в то, что видели мы - и десять, и двадцать, и тридцать лет назад... то, воистину невероятное и чудесное... - в это никто никогда не поверит. Это нужно было действительно - ВИДЕТЬ. Верить - значит, увидеть. Видеть - значит, поверить. Мы - видели. Те, кто будет читать об этом после нас - нет. Не хочу, чтобы меня считали лжецом. Прошу тебя, брат мой, занеси в книгу только то, во что можно поверить. А о том, ИНОМ, - умолчи. Пусть это останется только в нашей памяти - и умрет вместе с ней. Ты выполнишь мою волю, брат мой?
- Да... Моше... Я тоже не хочу прослыть лжецом у детей моих внуков. То, ИНОЕ, - останется с нами. В нашей памяти - и нигде более...
- Я знал, что ты поймешь меня, брат мой. Тебе - жить, тебе - покорять Ханаан, а мне пришла пора уходить...
Последняя ночь. И уже близится рассвет, и проступает из тьмы твердыня Иерихона. Храня память об истинных чудесах, явленных Господом, ворвутся сыны Израилевы в землю Ханаанскую, и будут написаны новые книги - но ни в одной из них не будет ни слова о самых чудесных чудесах, сотворенных Господом ради спасения избранного Им народа...
Небо светлело все больше и больше. Тихо было в шатре Моисея. Молча, не шевелясь, сидели соратники, и лежала перед ними россыпь свитков - первые наметки тех книг, что назовут потом книгами Моисеевыми.
...А на восходе солнца взошел Моисей с равнин Моавитских на гору Нево, и сказал ему Господь: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: "семени твоему дам ее". И умер там Моисей, и погребен в земле Моавитской...
А свитки остались - слабыми отпечатками ИСТИННЫХ событий и ПОДЛИННЫХ чудес, в которые ни за что не смогли бы поверить здравомыслящие потомки...