Корепанов Алексей Яковлевич : другие произведения.

Круги времени. Фантастический рассказ. Из архива

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Впоследствии, в моем романе "Обыкновенная прогулка", содержание этого рассказа перескажет Фиолетовому Путешественнику во времени Черноволосая Обладательница Инга. Надеюсь, всем понятно, откуда взялась фамилия главного героя...

Алексей Корепанов. Круги времени
  
  Горбовский устало опустился на скамейку и закрыл глаза. За бульваром грохотали трамваи, мимо шли люди, и Горбовский отчетливо представлял, как они рассматривают его серебристый костюм, обмениваются репликами и не раз оглядываются на него, тридцатидвухлетнего мужчину с непомерно усталым лицом.
  - Старик, а вырядился, как стиляга...
  "О боже, что значит "стиляга"?!"
  - Может, это иностранец какой?
  - Ну да, иностранец! Напился и спит на солнышке.
  "Неужели они в этом находят удовольствие?"
  - Гляди, костюмчик шикарный.
  - У моего Юрки не хуже. На толкучке купил...
  "На толкучке? Толкать, толкаться... Толкаются и покупают костюмы..."
  Горбовский невольно улыбнулся, но глаз не открыл. На это уже просто не было сил. К тому же болела голова - вероятно от удара о переборку, и перед глазами стояла пелена, из-за которой все окружающее воспринималось, как в тумане.
  Горбовский сидел, вытянув ноги, и вспоминал, как очнулся в каком-то сарае на окраине, как долго пробирался по узким улочкам с деревянными домами - и вдруг вышел на широкий проспект, переполненный трамваями, троллейбусами, автомобилями. Он вспоминал, как обескураженно стоял на углу возле красно-желтой ограды, стоял и смотрел на бегущие машины, на спешащих мимо людей в несколько непривычных его глазу костюмах. Затем он медленно пошел по проспекту, остановился у газетного стенда возле трамвайной остановки, долго изучал газету, взглянул на другую сторону улицы, на красный плакат "XXV съезду KПCC - достойную встречу!", вздохнул и направился дальше.
  Солнце палило беспощадно, и он с грустью смотрел на длинные очереди, выстроившиеся возле цистерн с квасом, на бутылки с лимонадом, украшавшие витрины гастрономов. Пыль, жара, синие удушливые облака из выхлопных труб автомобилей, грохот трамваев и грузовиков, скрежет тормозов на перекрестках, толпы людей - все это обрушилось на него после тишины, покоя и прохлады станции. К концу дня oн совершенно одурел и бесконечно устал, к тому же его мучил голод. Он еле доплелся до бульвара, пересекающего шумную улицу, и обессиленно сел на скамейку.
  Впечатлений было слишком много, и Горбовский даже не пытался разобраться в них. Для него ясно было одно: он очутился совершенно один в чужом городе, среди чужих людей, и не к кому было обратиться за помощью - он слышал кое-что о психиатрических лечебницах...
  Горбовский незаметно для себя задремал, и ему приснилась станция, он сам, а потом сегодняшний взрыв, в клочья разметавший сверхпрочные конструкции, разрушивший станцию и закинувший его в какой-то темный пустой сарай на окраине города. Горбовский вздрогнул и проснулся. Вероятно, он спал довольно долго, так как уже стемнело, и на бульваре зажглись фонари.
  Он встал, размял затекшее тело, провел рукой по лицу, уже покрывшемуся колючей щетиной, и в растерянности вновь опустился на скамейку. Что же теперь делать? Куда идти? Всё происшедшее внезапным грузом навалилось на Горбовского, и он вдруг почувствовал себя так скверно, что, обливаясь холодным потом, рванул ворот своего серебристого костюма и застонал.
  - Вам плохо?
  Участливый голос раздался у самого уха Горбовского, и он открыл глаза. Над ним склонилась девушка лет двадцати четырех, в белом плаще, с сумочкой через плечо. Горбовский молча смотрел на нее, и ему внезапно показалось, что он видит давно знакомое лицо. Светлые волосы, участливые глаза, в свете фонаря золотятся маленькие серьги.
  - Ничего, уже лучше.
  Он сел прямо, заметил, что девушка с любопытством смотрит на его костюм, и устало усмехнулся:
  - СмОтрите... И все смотрят... Целый день.
  Девушка засмеялась, тряхнула головой, и серьги заблестели маленькими каплями золота.
  - Необычный у вас костюм...
  - Ленинградская швейная фабрика-автомат, - измученно пояснил Горбовский.
  - А разве есть такие? - удивилась девушка.
  - Нет, так будут, - махнул рукой Горбовский.
  Девушка пожала плечами.
  "Где же я мог видеть ее? А, чепуха, абсурд! Конечно, нигде..."
  - Вы садитесь, - предложил Горбовский. - Только не думайте, что я набиваюсь вам в кавалеры, и не спрашивайте меня ни о чем. Мне трудно отвечать.
  - Почему?
  Горбовский потер рукой лоб, помолчал и вдруг, резко подняв глаза на девушку, выдохнул ей в лицо:
  - У меня болит голова, я очень голоден, устал и вообще мне некуда деться, негде переночевать. Понятно?
  Девушка растерянно глядела на него и молчала.
  - Не бойтесь, я не сбежавший тюремщик и не сумасшедший.
  - Какой тюремщик? - девушка медленно шагнула назад. - Вы, наверное, хотели сказать: "Заключенный"?
  - Ну да, - поправился Горбовский. - Я не убежал из тюрьмы, но у меня нет никакого, - он замялся, - ну, удостоверения личности, что ли, и совершенно нет денег.
  - Господи! - девушка всплеснула руками.
  Она помолчала немного, видимо, колеблясь, пристально взглянула на Горбовского и внезапно решительно сказала:
  - Знаете что, пойдемте ко мне.
  - Ого! - Горбовский изумленно поднял брови. - А вы меня не боитесь? Я что-то не слышал, чтобы в ваше время девушки предлагали незнакомым мужчинам идти вечером к ним домой.
  - Как вы сказали? - удивилась девушка. - В ваше время?
  - Я хотел сказать: "В наше время", - смутился Горбовский.
  Девушка наклонилась к нему и тихо произнесла:
  - Я вас нисколько не боюсь. Знали бы вы, какой у вас вид. Такой усталый и несчастный, что просто жалко смотреть.
  Горбовский молча глядел на нее.
  - Идемте, - мягко сказала она, улыбаясь, и Горбовский тоже улыбнулся и встал со скамейки.
  
  * * *
  - Между прочим, мы еще не познакомились, - сказала девушка, наливая чай.
  Горбовский отодвинул стул, встал, одернул костюм и, откашлявшись, хрипловато произнес:
  - Партан.
  Девушка улыбнулась:
  - И костюм у вас необычный, и имя.
  Горбовский смущенно кашлянул.
  - А меня зовут Таня.
  Девушка поставила чайник на подставку, подошла к Горбовскому и подала ему руку. Он осторожно пожал ее узкую прохладную ладонь.
  - Ну, вот и познакомились. А теперь давайте пить чай, и я вас уложу спать.
  - Я просто не знаю, как мне вас отблагодарить, - пробормотал Горбовский, размешивая ложечкой сахар в стакане.
  - Да что вы! - Таня махнула рукой.
  Она села напротив и, взяв чашку, взглянула на Горбовского:
  - Хотя знаете что? Вы расскажете мне свою историю.
  - Хорошо, - нехотя протянул Горбовский. - Только когда будете вызывать машину из психиатрической лечебницы, скажите мне, чтобы я внутренне настроился на жизнь в компании сумасшедших.
  - Неужели ваша история так необычна? - восхищенно удивилась Таня.
  - Еще как необычна...
  - Тогда вы ее расскажете сегодня.
  Горбовский не ответил и отхлебнул из стакана. Приятное тепло растекалось по телу, глаза слипались сами собой, комнату уносило куда-то вдаль, лицо Тани расплывалось и исчезало в сладком тумане.
  "Откуда же я знаю это лицо, откуда?.. Откуда?.. Почему оно так знакомо мне?.." - лениво думал Горбовский, с трудом удерживаясь на стуле прямо.
  - Ой, простите меня, Партан! Я сейчас вас уложу, - услышал он сквозь сон.
  Потом он смутно помнил, как раздевался, как ткнулся лицом в прохладную подушку - и всё провалилось в сонное забытье.
  
  * * *
  Он спал крепко, без сновидений, а проснувшись, по привычке бодро соскочил с постели и бросился к двери каюты - раньше всех успеть в умывальник их пятой секции. Лишь сделав несколько шагов по направлению к двери он увидел, что находится в незнакомой комнате. Маленький столик с книгами у окна, рядом - полированный секретер, у стены диван-кровать, на котором спал Горбовский, а посреди комнаты, под люстрой, - круглый обеденный стол, на котором лежала записка, придавленная массивными золотыми часами.
  Горбовский подошел к столу, взял записку.
  "Ушла на работу. Вернусь к пяти часам. Еда на кухне в холодильнике. Хозяйничайте сами. Подождите меня. Таня".
  Горбовский подтянул трусы, положил записку на стол и, взглянув на часы, отправился обратно к постели. Вдруг он повернулся, еще раз внимательно взглянул на часы и тихо охнул. Он пододвинул ногой стул, обессиленно опустился на него и дрожащими руками взял их со стола. На основании часов, под циферблатом, были выгравированы слова, которые он прекрасно знал с детства.
  - Дорогой Танюшке в день двадцатилетия, - медленно прочитал он и испугался, что уронит часы на пол - так дрожали его руки.
  - От любимого дедушки, - задумчиво сказал Горбовский и облокотился на стол, обхватив голову руками.
  Часы назойливо тикали возле уха Горбовского, и он все крепче сжимал голову, уткнувшись носом в холодную клеенку.
  - Мама, моя милая мама... - простонал он, стиснув зубы. - Моя жена...
  Теперь Горбовский понял, что хотел сказать отец. Понял, что значил странный взгляд матери. Два человека на серой бетонной дороге знали, что прощаются с ним навсегда...
  ...Он не помнил, сколько времени сидел так, раздетый, забыв о неубранной постели. Голод напомнил ему о времени. Он взглянул на часы - было двадцать минут пятого, - торопливо вскочил, натянул на себя серебристый костюм, заботливо повешенный на спинке стула, убрал постель и побрел на кухню.
  Он гремел кастрюлями, готовя обед, и не слышал, как пришла Таня. Она остановилась в дверях:
  - Здравствуйте, Партан.
  Горбовский отскочил от плиты, повернулся к девушке, в пестром фартуке, с поварешкой в руке, и она рассмеялась, глядя на его растерянную физиономию.
  - Большое вам спасибо, Партан. Идите в комнату, я доделаю все сама.
  Она мягко взяла у него поварешку, сняла с него фартук, и он сел на диван в комнате, готовясь к необычному рассказу.
  Они пообедали в тишине. Горбовский ловил на себе взгляды Тани и лишь ниже опускал голову.
  Таня вымыла посуду, Горбовский вытер ее, и они вернулись в комнату.
  - Ну что ж, Партан, я жду вашего рассказа.
  Таня села за столик у окна, облокотилась на него и с любопытством взглянула на Горбовского.
  Он постоял посреди комнаты, потом медленно сел на диван.
  - Послушайте, Таня, - он замялся. - Вы - моя жена.
  - Что?!
  - Я хотел сказать, моя будущая жена...
  - Ух ты! - у нее перехватило дыхание. - Вы решительный человек, Партан!
  - Не смейтесь, ради бога! - Горбовский вскочил с дивана и подошел к ней. - Bы действительно моя будущая жена. Но это еще не все... Дело в том, - Горбовский в упор взглянул в серые глаза девушки, - что вы еще и моя мать... Вы будете моей матерью...
  - Это интересно! - Таня откинулась на спинку стула и с любопытством разглядывала Горбовского. - Может быть, я еще и ваша будущая бабушка?
  Горбовский подошел к столу, взял часы.
  - Эти часы вам подарил на день рождения ваш дедушка, Василий Андреевич. Правильно?
  Таня ошеломленно кивнула.
  - Откуда вы знаете?
  - Он мой прадедушка.
  Горбовский опустил голову, потом исподлобья взглянул на Таню. Она молча разглядывала его.
  - О черт, что я говорю! - простонал Горбовский. - Вы принимаете меня за сумасшедшего. Ладно, буду говорить по порядку. - Он поднес часы к лицу, задумчиво продолжил: - Да, всё это шутки времени. Оно тоже способно иногда идти по кругу, как вот эти стрелки...
  Он поставил часы на место и зашагал по комнате - от стула, на котором сидела Таня, до двери на кухню - и обратно.
  - Меня зовут Партан Горбовский. Я родился в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году, - произнес он громко и раздельно.
  Таня невольно взглянула на календарь над столиком.
  - Да-да, - Горбовский остановился, поднял руку. - Я знаю, что сейчас идет семьдесят пятый. Узнал из газет. В то же время, я родился в сорок третьем году, поскольку мне тридцать два. Послушайте, Таня, - Горбовский порывисто шагнул к неподвижной девушке, - ведь ваша фамилия Пархоменко. Через год у нас родится сын, и мы назовем его Партаном в честь вас, моей жены. Партан - это сокращенное Пархоменко Татьяна. Мое отчество - Партанович... Господи, вы опять ничего не понимаете! Не смотрите на меня так! - умоляюще воскликнул Горбовский. - Я попытаюсь всё объяснить. Итак, я родился в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. Мои родители - Партан Горбовский и Татьяна Пархоменко. Вчера я ломал себе голову, где я мог видеть ваше лицо. Теперь мне всё ясно: я однажды видел фотографии моей матери, сделанные в годы ее молодости - так ведь это и есть вы! Из рассказов матери, то есть из ваших рассказов, я знаю, что мы переехали отсюда через год после моего рождения, то есть в семьдесят седьмом. Мой отец был монтажником, потом работал на одном из северных космодромов, а мать была врачом. Ведь вы врач?
  Таня, не сводя широко раскрытых глаз с шагавшего по комнате Горбовского, кивнула.
  - Я окончил школу, - продолжал Горбовский, - потом институт, и в девяносто восьмом году, приобретя специальность космического монтажника, получил направление на орбитальную станцию "Родина". Почти десять лет я провел над Землей, монтировал космические станции... Ну, вы представляете, что это такое? У вас ведь уже был запущен "Салют" и "Скайлэб".
  Таня опять молча кивнула.
  - Ну вот, я строил, в принципе, такие же станции, только больших размеров, предназначавшиеся для длительной эксплуатации. Несколько раз в год я навещал родителей - они жили в Петрозаводске, - а потом вновь возвращался в космос. Так продолжалось до пятнадцатого июня две тысячи восьмого года. В тот месяц - этo было всего неделю назад, - не удивляйтесь, сейчас вы всё поймете, - так вот, в тот месяц я вновь улетал на свою станцию. В последний день перед отлетом отец зашел ко мне в комнату. "Партан, - сказал он, - мне нужно поговорить с тобой". Я отложил книгу и повернулся к нему. Он сел рядом со мной и тихо сказал, глядя мне в глаза: "Партан, я прошу тебя, не улетай завтра на станцию. Задержись недельки на две". Я засмеялся, погладил его по руке: "Ну что ты, отец! У нас горит план. Мне никак нельзя опаздывать. Да я ведь вернусь месяца через полтора". Отец грустно улыбнулся и как-то странно посмотрел на меня. "Я очень тебя прошу", - еще тише повторил он. "Нет, я не могу остаться", - твердо сказал я. Я видел, что отец колеблется, словно не решаясь что-то сказать. Наконец он вздохнул и произнес: "Через шесть дней после того как ты прилетишь на станцию, ее разнесет на куски..." Я опять засмеялся, поцеловал его в щеку: "Папка, бог с тобой! Плюнь на свои предчувствия!" Если бы я знал, что это было не предчувствие! - Горбовский стиснул руками стул. - Отец печально взглянул на меня. "А если тебя попросит остаться мать?" - "Да что вы, в самом деле! - взорвался я. - Поймите, у нас горит план, я не могу опаздывать!" Отец медленно поднялся и молча вышел из комнаты.
  На следующий день он с матерью провожал меня до аэробуса. Я крепко поцеловал их на прощание. Они молчали и смотрели на меня как-то странно. Особенно мать... Только теперь я понял... Так смотрят люди, которые знают, что не увидятся больше никогда. "Прощай, сынок", - сказал отец. И добавил что-то о кругах, которые совершает время. Что-то вроде "время вновь пойдет по кругу". Я не понял тогда, конечно, к чему он это сказал и почти сразу забыл о его словах. Я подошел к аэробусу, махнул им рукой. Мать опустила голову на плечо отца и, кажется, заплакала. Но я вспоминаю это лишь теперь, тогда же я был мыслями уже на станции и не заметил их печали. Ведь у нас горел план! - Горбовский горько усмехнулся. - Я прилетел на станцию рейсовым грузовиком и уже на следующий день приступил к работе. Мы монтировали корпус космической обсерватории, работали, как черти, и мне некогда было вспомнить о родителях, разобраться в словах отца, подумать о нашем несколько странном прощании. А на пятый день я умудрился где-то простудиться, и автоконтролер не выпустил меня на работу. Два дня я провалялся на кровати в своей каюте, читая книги, а потом действительно произошел взрыв. На станции не было никого, кроме меня - все находились на участке монтажа обсерватории, - и пострадал, вероятно, только я один. - Горбовский взглянул на неподвижную Таню. - Я догадываюсь, что там случилось. Недалеко от нашего сектора
  пространства находились смонтированные на орбите сверхмощные ускорители элементарных частиц. Я плохо представляю, что там вытворяли физики, но, вероятно, причиной взрыва была именно деятельность их установок. Они как-то воздействовали на пространство-время, и меня отбросило в прошлое. Мы ведь знаем еще слишком мало о пространстве-времени... А от него, оказывается, можно ожидать любых каверз.
  Я увидел в иллюминаторе ярчайшую вспышку, и станцию сильно тряхнуло. Я услышал треск ломающихся переборок, ударился головой, потерял сознание - и очнулся в каком-то сарае. Я уже находился в прошлом, в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, то есть в вашем настоящем.
  Горбовский замолчал, немного виновато развел руками и опустился на диван. В комнате наступила тишина, лишь тикали часы на столе.
  - А часы? - дрожащим голосом спросила Таня.
  - Что - часы? А! - понял Горбовский. - Они стояли в комнате моей матери с тех пор, как я себя помню.
  - Значит, вы были... то есть будете... моим мужем и сыном... Отцом самого себя... - задумчиво произнесла Таня.
  Горбовский опустил голову и вздохнул:
  - Выходит, так...
  - Вы знаете, Партан, что самое смешное?
  - Что? - Горбовский удивленно вскинул брови.
  - Я вам верю.
  Таня встала со стула и села рядом с ним на диван. Горбовский молчал.
  - Хотя, если разобраться, получается какая-то ерунда. Ведь мы знаем свое будущее и можем изменить его. Например, не жениться.
  - Ну, это вряд ли, - Горбовский осторожно положил руку ей на плечо. - Я знаю ваc всего день, даже меньше... - Он помолчал, потом добавил твердо: - И люблю вас.
  - Пожалуй, этот вариант действительно отпадает, - она с улыбкой заглянула ему в глаза. - Но мы можем подождать с ребенком. Можем не отправлять его в институт по специальности космического монтажника. Можем, наконец, не пустить его на станцию в тот день.
  - Ну что вы, Таня, - печально усмехнулся Горбовский. - Теперь я вспоминаю, что мать с отцом очень не хотели, чтобы я поступал в этот институт. Но разве я послушался их? Не пустить на станцию? А мой отец смог не пустить меня? Ну а насчет того, чтобы подождать с ребенком... Мне кажется, это не сыграет никакой роли. Все равно когда-нибудь он родится, вернется в прошлое и вновь встретит вас. И они будут говорить то же, что говорим мы... И что говорил до нас мой отец...
  - Но ведь можно попытаться, - настаивала Таня. - Попытаться разорвать круг.
  Горбовский бережно обнял ее.
  - Можно...
  Он помолчал, потом задумчиво сказал:
  - Только боюсь, что когда-нибудь, в один июньский день, к примеру, две тысячи восьмого года, когда он будет собираться на станцию, я войду в его комнату и попрошу остаться. А он ответит мне: "Нет, я не могу". И время опять потечет по кругу...
  - Я сумею удержать его, - тихо, но решительно сказала Таня.
  Горбовский молчал.
  Калинин, 1973
  
  А вот как подан этот рассказ в романе "Обыкновенная прогулка" (1984-85 гг.):
  
  "Пользуясь пребыванием Фиолетового в состоянии, подобном нокдауну, Эдгар вкратце рассказал ей историю злоключений Путешественника во времени.
  - Ха! - отреагировала Инга. - Аппаратура подвела. Мне вот приятель мой, Лекс, тоже как-то историю рассказывал. Про одного чувака. Сам, наверное, придумал, Лекс может! Так вот, чувак этот родился, учился, вырос и устроился кем-то там на эту станцию, ну, как наш "Салют". На орбите. Дело лет через двадцать происходит, в будущем. А там физики что-то нахимичили на орбите, какой-то там взрыв - и чувака этого отбросило в прошлое.
  Инга рассказывала, жестикулируя, Эдгар молча кивал и иногда хмурился от ее филологического лексикона, а Фиолетовый Путешественник хотя и пребывал еще в состоянии прострации, но вроде уже тоже начинал прислушиваться к рассказу.
  - Оклемался этот парень на Земле, в каком-то сарае, - продолжала повествование Инга. - Вылез, бродил, бродил по городу, ну и, конечно, понял, что занесло его в прошлое. Намаялся, люди глаза пялят на его комбинезон необычный. В общем, к вечеру сел он на бульваре и пригорюнился. И видуха у него такая убитая била, ну как у этого, - Инга кивнула на Путешественника во времени. - Такая видуха нехорошая была, что проходила мимо одна подруга и спросила: может, помочь чем? Ну, а он совсем выдохся и говорит: устал, мол, сил нет, и деваться некуда. А парень симпатичный. Девчонка отзывчивая оказалась, привела к себе, хотела накормить, а он и заснул. Прямо на кухне. Проснулся утром в чужой квартире, записка лежит: еда там-то и там-то, вечером приду. Он встал, побродил по дому, видит - часы на столе, и гравировка на часах: "Дорогой мамочке от дочки Тани". Обомлел, полез фотографию этой девушки искать. На бульваре-то он ее не разглядел, уже темно было, а в дом полусонным вошел. Нашел фотографию и вообще чуть не свихнулся. Дождался эту девушку и все сразу ей выложил. И про часы, и про фотографию, и про себя, и про нее. Часы эти самые он с детства помнил, они у них дома стояли, а на фотографии была его мать, и девушка тоже была его матерью.
  - О-о! - простонал Путешественник во времени, потирая виски.
  - Что, непонятно? - обеспокоилась Инга. - И тебе тоже непонятно?
  - Мне-то понятно, - сказал Эдгар. Ему действительно было все понятно. - А вот товарищу все-таки растолкуйте.
  - Так это же очень просто! Как получается: он, чувак этот, потом женится на этой девушке, Тане. У них сын родится. Родился, учился, вырос и устроился на станцию эту орбитальную. Потом взрыв - и его в прошлое отбросило, усекаешь?
  - О-о! - сказал Фиолетовый.
  - Отбросило его в прошлое, встретил он на бульваре эту Таню, - продолжала терпеливо растолковывать Черноволосая Обладательница. - Пришел к ней домой, обнаружил эти часы и фотографию, рассказал ей все, а потом женился. То есть он и отец собственный, и сын собственный, усекаешь? Штука эта называется "кругами времени". Все постоянно будет повторяться.
  - А если она не согласится за него замуж? - лукаво спросил Эдгар.
  - Так согласилась же!
  - А если они сына не отпустят на орбитальную? - упорствовал Эдгар.
  - Ха! Так он их и послушал, как же!
  Это был неотразимый аргумент, и Эдгар не нашелся, что возразить".
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"