- Значит, это всё-таки не магия. - дядя Юля, катал на ладони тёмную бусинку. - А я уж, признаться, и не знал, что подумать...
Евсеин недоумённо воззрился на старика.
- Удивляюсь вам, Юлий Александрыч - как вы, учёный, можете всерьёз рассуждать о подобном вздоре? Взрослый же человек, право слово, а туда же - мистика какая-то, волшебство... Всему должно найтись строго научное объяснение!
- А то в вашем благословенном веке мало было всяческой мистики! - отпарировал дядя Юля. - Одна Блаватская чего стоит, слыхали, наверное? Эта дамочка на сто с лишним лет вперёд такого туману напустила - до сих пор у нас не переводятся её поклонники. В любом книжном магазине непременно найдётся полка с трудами, прости господи, по эзотерике, Ведам каким-нибудь, не говоря уж о китайской мистической шелухе. Увы, в наше время это многим заменяет научный взгляд на мир. Ваш век в этом смысле, как ни странно, куда рациональнее.
Это верно. - вздохнул доцент. - Я невеликий знаток естественных наук, и, тем паче, физики, но кое-что, конечно, читал, в самых общих чертах, разумеется. Наши учёные полагают, что приблизились уже к полному описанию картины мира - если не в деталях, то в области фундаментальных теорий.
- Да, атомная теория, максвелловские уравнения и Больцман с его вторым началом термодинамики. - кивнул дядя Юля. - И никто не догадывается, что десятка лет не пройдёт, и открытие рентгеновских лучей и радиоактивности урана дадут толчок череде событий, которые перевернут привычную картину мира.
- Может, теперь и не дадут. Это в вашем прошлом эти открытия были совершены в положенный им срок. А у нас-то все эти знания уже имеются - правда, пока они мертвы, ибо записаны на ваши невозможные электронные устройства и недоступны нашим учёным. Но, дайте срок - и они оживут!
- А вы уверены, коллега, что этому стоит радоваться? - осведомился Юлий Александрович. - Когда ваш Никонов внедряет новую конструкцию морской мины - это ерунда, всего лишь несложное механическое приспособление, которое и без него будет изобретено, самое большее, через десяток лет. Ну, не придумают его в вашей истории - так придумают что-нибудь другое. Тот же самый изобретатель и придумает - талант всегда сыщет, к чему себя приложить. А вот преждевременный вброс такого объёма информации о грядущих открытиях в физике и других науках - это затея, как мне представляется, куда более рискованная. Вы представляете, сколько великих учёных - теоретиков, экспериментаторов, - вы тем самым оставите без работы?
- Да чего же тут рискованного? - удивился Евсеин. - Вы сами только что сказали, что талант всегда найдёт себе применение. Неужели великие учёные не смогут создавать нечто новое на основе полученных знаний? Тем более, что им не придётся ошибаться, тратить время на ложные идеи и тупиковые направления в своих изысканиях? Благодаря этому, наша наука будет развиваться куда быстрее, чем в вашей истории, Юлий Александрович, и это представляется мне совершенно неизбежным!
- Чем заняться - они, разумеется, найдут. И не сомневаюсь, достигнут немалых успехов в деле освоения новых знаний. Но я ведь не об этом говорю, Вильгельм Евграфович...
Дядя Юля смахнул тёмные шарики в крошечный пластиковый пакетик.
- Вы правы, конечно; плоды этих достижений появятся у вас куда скорее, чем в нашей истории. И наверняка Рентген, Резерфорд, Планк, Эйнштейн и другие великие примут участие в этом процессе. Но вот беда - это будут уже не их открытия! На долю этих гениальных умов выпадет участь составителей каталогов, прилежных учеников и преподавателей, в лучшем случае - технологов, внедряющих плоды чужих исследований. Получив на блюдечке все достижения науки на сто с лишним лет вперёд, вы разом убьёте в ваших будущих гениях от науки стремление познавать мир. Зачем - если все открытия уже сделаны? И остаётся лишь разложить эти знания по полочкам и научиться применять их с пользой?
Евсеин поморщился, как от зубной боли.
-По-моему, вы преувеличиваете, коллега. Да, конечно, большинство знаний они получат, так сказать, "даром" - но кто же мешает пойти дальше, куда, куда ещё не добрались ваши учёные?
Если бы всё было так просто, друг мой! - развёл руками старик. - Дело в том, что известная нам сейчас физика так или иначе развивает тот грандиозный задел, что был заложен в начале двадцатого века. Да, сделано немыслимо много - но таких вот фундаментальных прорывов в познании мира, которые последовали за открытием радиоактивности и Х-лучей больше не случалось. А потенциал этого прорыва уже практически исчерпан; любое фундаментальное исследование сейчас требует колоссальных затрат, сложнейшего, уникального оборудования, огромного объёма работы. И вашим учёным будет не под силу хотя бы приблизиться к этому уровню. И дело не в масштабах затрат, безусловно, огромных; требуется совершенно иной тип мышления, и уж точно, совсем другая физическая школа. Взяться ей у вас неоткуда - из простого усвоения чужих знаний свою школу не создать. Она возникает только в процессе исследований, дискуссий, неизбежных ошибок, развития, в конце концов - всего того, чего ваша наука будет лишена благодаря подарку из будущего. Ваши Резерфорды, Паули, Кюри обречены теперь изучать собственные теории, которые они не создадут в вашем мире. Не слишком ли тяжкое бремя для тех, кто сами могли стать авторами этих эпохальных свершений?
Евсеин задумчиво потеребил мочку уха, снял пенсне, протёр и водрузил приспособление назад, на переносицу. Было видно, что историк изрядно озадачен.
-Признаться, в таком ключе я это не рассматривал... Так что же, вы полагаете, что нам следует ограничить доступ к знаниям, предоставив науке развиваться своим чередом?
- Не думаю, что это возможно, Вильгельм Евграфович. Как я понял из ваших рассказов, материалы из будущего целиком в руках этой организации... как вы её назвали, ДОК?
- Д.О.П., Департамент Особых Проектов. Вы правы, все, что ваши "земляки" притащили из будущего, сейчас в их запасниках. Доступ только по личному разрешению барона Корфа - он состоит в должности директора Департамента.
- Это тот самый барон, что помогал Семёнову и остальным? - осведомился дядя Юля.
-Он самый. После того, как нашим друзьям удалось сорвать покушение на императора Александра Третьего, их инкогнито волей-неволей оказалось раскрыто. Они не особенно-то и скрывались: червоточина закрылась, дороги назад, в их - то есть, ваше, - время больше не было. К счастью, господин Семёнов и его соратники заранее позаботились о том, чтобы создать запас разнообразного оборудования. И самое главное, они переправили к нам огромное количество информации, записанной на таких зеркальных кругляшах - всё никак не могу запомнить, как они у вас называются.
- ДиВиДи. И наверняка ещё есть жёсткие диски - емкость у них просто чудовищная, так что представляю, сколько всего они туда впихнули. Тоже сложность, между прочим - для того, чтобы расставить весь этот чудовищный объём по приоритетности, по важности для ваших учёных, уйдёт уйма времени. И заниматься этим придётся высококвалифицированным людям, настоящим учёным. Другие просто не смогут оценить важности той или иной информации.
- Я об этом и говорю, коллега! - мелко закивал дядя Юля. - Где уж тут думать о таких отвлечённых материях, как будущее научной школы! Тем более, не исключаю вот ещё какого соображения - практически все учёные, сотворившие в физике - это ведь иностранцы, с Россией никак не связанные! Что вашему Корфу и иже с ними до их научных карьер, да и вообще - до становления европейской физической школы? Российские учёные включились в серьёзные теоретические разработки только в середине двадцатого века - если не считать Капицу, конечно. А тут - такой шанс создать приоритет российской науки буквально во всём, попутно ещё и приведя к ничтожеству науку Европы. Вы уверены, что начальство Д.О.П. не руководствуется такими, например, соображениями?
- Не уверен, ох, не уверен...- сокрушённо покачал головой доцент. - Скорее, наоборот: я не раз уже отмечал в этой организации подобные настроения. Хотя, конечно, могу ошибаться - я ведь не знаком с работой Д.О.П. так сказать, изнутри. И это, признаться, меня удручает - я могу понять государственные соображения ,но ведь развитие науки, современной научной школы - это достояние всего человечества, а именно это, если верить вам, будет поставлено под удар. Да и российская школа не слишком-то выиграет от этого - именно научная школа, я имею в виду. Ну что с того, что у нас будут самые лучшие каталоги и классификаторы грядущих научных достижений? Людей-то, способных их совершать, от этого, как я понимаю, не прибавится.
- Ну, не так всё мрачно, дражайший Вильгельм Евграфыч! Кроме фундаментальных исследований, вашим учёным - и теоретикам и прикладникам - предстоит уйма работы по переосмыслению полученных знаний и практическому их применению. Так что, если не физики-теоретики, то уж прикладники и технологи у России точно будут самые передовые. Что до теории... вспомните, у ваших учёных открывается совершенно незнакомое нашей науке поле для деятельности. Где, возможно, лежат такие пласты открытий, что нашим академикамп останется лишь любо им завидовать. И работы на этом поле хватит и российским учёным, и Эйнштейну, которому у вас едва исполнилось девять лет, трёхлетнему датскому мальчику по имени Нильс Бор, и не рождённым ещё Ферми и Паули, и сотням и сотням других. Шутка сказать - новое, невероятное направление в науке! Да что там... совершенно новый взгляд на природу Вселенной, о котором у нас пока ещё могут только мечтать...
И дядя Юля подбросил на ладони пакетик с тёмными бусинками.