Утро напомнило о себе дребезжанием механического будильника, холодным воздухом из распахнутого на ночь окна и голодным урчанием в животе. Вчера Егор даже не вспомнил об ужине - дополз до постели и рухнул, как бревно. Впечатления первого рабочего дня выпили его до донышка.
Он вскочил, сделал несколько махов руками, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь, наскоро застелил койку и, весело насвистывая, направился в душ. Вода - правда, только холодная, - подавалась без перебоев даже на верхние этажи.
В "шайбе", главном холле корпуса "А", названном так за круглую форму, студенты толпились у буфетов, торопясь добрать за оставшиеся до пар минуты недостающие калории. Егор взял бутерброд с копчёной колбасой, пирожок, кофе со сливками и отправился искать столик. Торопиться было некуда. Завлаб Яков Израилевич в порядке поощрения за вчерашнее, великодушно разрешил явиться к обеденному перерыву, так что в планах на утро значилось посещение библиотеки и поход на рынок. Предстояла новая вылазка, хороший нож может понадобиться. Фомич прав: штык-нож не стоило брать в руки иначе, как по крайней нужде.
В библиотеку тоже стоило заглянуть - увидеть зеленокожую Лину, проверить, не почудился ли ему намёк на интерес к его персоне? К тому же, она обитательница Леса и, как источник информации, представляет немалый интерес ценность. Ну и вживаться в новую обстановку куда приятнее с таким очаровательным гидом...
Егор нашёл новую знакомую в первом же библиотечном зале, и с удовлетворением отметил, как радостно вспыхнули изумрудные глаза. Отпроситься на часок-другой оказалось несложно. Старшая библиотекарша, типичная "моль бледная" в невзрачном платье и жиденькими волосами, собранными на затылке в пучок, поначалу возражала - но сдалась, стоило Егору отпустить комплимент её пальцам, действительно, тонким, изящным, как у профессиональной скрипачки, хотя и несколько суховатым.
- Наша мымра на тебя запала... - сообщила Лина, когда они спускались по лестнице с пятого этажа. - Ты не смотри, что она такая невзрачненькая, темперамент у неё - о-го-го!
Егор покосился на спутницу. При солнечном свете зеленоватый оттенок кожи был едва заметен. Давешний браслет по-прежнему украшал запястье.
- Рекомендуешь?
- Ещё чего! - фыркнула девушка. - Перебьётся. Расскажи лучше о себе.
- А нечего рассказывать. Закончил бакалавриат в Новосибирске, решил продолжить образование здесь. А ты родилась в лесу, или тоже "понаехавшая"?
- Успел подцепить словечко? - усмехнулась Лина. - Лучше не употребляй, могут не так понять. "Понаехавшие" - это те, кто устроился в Универе, на ВДНХ или Речвокзале и боится выйти в Лес по-настоящему.
- А ты, значит, не побоялась?
- Просто повезло. У нас была компания из девяти человек, те, кто добрался до Серебряного Бора. Двое умерли от эЛ-А, один осел на ВДНХ, а ещё трое не выдержали, сбежали за МКАД. А у меня, Лиски и ещё одного парня, оказался иммунитет.
- Лиска? Это что, прозвище?
- Нет, имя, сокращение от "Василисы". А я - Алина. Мы с первого класса дружили, нас так и звали: Лина и Лиска.
- А здесь давно?
- Скоро три года.
- Почему переселилась в Лес - не секрет?
- А что я там, снаружи, забыла? Нет, жить-то можно, с голоду не умрёшь. Но ведь серость, тоска беспросветная, застой во всём! Только и разговоров: кризисы, экология, мигранты, террористы, войны повсюду...
Егор кивнул. После Зелёного Прилива цивилизация сильно откатилась назад. Одномоментная гибель шести крупнейших мегаполисов планеты и последовавшие за этим катастрофы в Китае и Японии спровоцировали невиданных масштабов кризис - финансовый, экономический, политический. Ситуация стала кое-как выправляться лишь в последние годы, но до прежнего уровня было ещё далеко. В такой обстановке молодёжь в поисках чего-то нового, сулящего выход из всеобщего тупика, всё чаще обращала взоры к Московскому Лесу.
Немногим "соискателям" удавалось пересечь МКАД. Но и для тех, кто вопреки приступам Лесной Аллергии добирался до спасительных островков Речвокзала, ВДНХ и Универа, испытания только начинались. Многие, не выдержав жизни в заточении, решались на заведомо безнадёжный побег и погибали, подобно спутникам Лины, от анафилактического шока. Настоящую свободу обретали единицы - те, кто подобно Егору и его собеседнице, обладали иммунитетом а Лесной Аллергии.
- И где они теперь твои друзья?
- Мы с Лиской подались в Золотые Леса. Только я осталась, а она не ужилась, сбежала через пару месяцев. Я о ней года полтора ничего не слышала.
- А тот, третий?
- Семён-то? С ним всё плохо. Пошёл в бандиты - есть тут у нас такие. Грабят барахольщиков, нападают на челноков, которые возят лесные снадобья и лекарства. Знаешь, сколько они стоят снаружи? Вот бандиты и надеются хапнуть побольше и свалить за МКАД. Но это редко у кого выходит - либо зарабатывают Зов Леса и никуда уже уехать не могут, либо нарываются и гибнут. Вот и Семёну не повезло - говорят, с караваном, на который они напали, шли двое сетуньцев. Ну и сам понимаешь...
Егор не понимал ровным счётом ничего. Он хотел расспросить о неведомых "сетуньцах", с которыми, похоже, шутки плохи, но передумал. Потом. Пусть пока о себе пооткровенничает.
- А в Универе ты давно?
- С августа, устроилась перед самым началом семестра. Я ведь тоже поступала, но не повезло, завалила экзамены. Меня звали в лаборанты - иммунитет же! - но я отказалась. Хочу работать здесь, в ГЗ, а в Лесу - чего я там не видела?
- А те, у кого иммунитет слабый - они что, так и сидят в четырёх стенах? Неужели, нет каких-нибудь средств? Мне на Речвокзале предлагали пилюли...
Лина испытующе посмотрела на собеседника.
- А что, были симптомы? Насморк, глаза слезятся, зуд, сыпь? Ты же вчера выходил, а они сразу появляются...
- Вроде нет, но... постой! - Егор чуть не споткнулся. - Откуда ты знаешь, что я был снаружи?
Девушка рассмеялась серебристым, русалочьим смехом. Двое студентов, поднимавшихся навстречу, заворожено уставились на неё.
"...какая всё же красавица... они что, все в Лесу становятся такими? Тогда понятно, почему народ сюда рвётся..."
- ГЗ - это большая деревня, - продолжала Лина. - здесь все про всех знают. Про нового лаборанта, который ракетами распугивает баюнов и выбивает из мелкашки рекорд факультета, мне в библиотеке только ленивый не рассказал!
- Я не из мелкашки, а сборку-разборку...
- Какая разница? На Биофаке считанные люди могут полноценно работать снаружи. К примеру, ваш Фомич дальше трёхсот метров от ГЗ не отдаляется. А тебе даже адаптироваться не понадобилось!
Егор озадаченно почесал переносицу.
- Так вот, почему мне стажировку зачли...
- А ты что, решил, что из-за баюна? Шапиро, как увидел результаты анализа - сразу понял, какой самородок заполучил!
- Ты и это знаешь?
- Чего тут знать? Стажёры не имеют права работать снаружи в одиночку, вот он и поспешил тебя оформить. У лаборатории горит программа полевых работ, а к нашим он обращаться не хочет. А тут - готовый рейдер! Конечно, он торопится, пока не переманили.
- К каким это "вашим"?
- К золотолесцам. Кто, думаешь, выполняет для учёных задания в Лесу?
Егор кивнул. Кое-что прояснялось.
- Кстати... - В зелёных глазах мелькнули чёртики. - Ты спрашивал о средстве против эЛ-А...
- Да, а что?
- А то, что приезжие из-за МКАД верят, что есть один способ.
- Да? И какой?
- Секс. С тем, у кого полный иммунитет. Вбили себе в головы, что он передаётся половым путём. Так что имей в виду: когда на тебя станут вешаться первокурсницы - не сочти ненароком, что это из-за твоей немыслимой привлекательности. Голый расчёт!
Такого оборота Егор не ожидал.
- Что, правда передаётся?..
В ответ девушка продемонстрировала кончик розового язычка.
- Так я тебе и сказала!
II
Посланцы Сетуньского Стана появились на мосту рано утром - прикатили на маленькой, пыхтящей газогенератором дрезине. Извинились за задержку, забросили на платформу заказ - связки секир, рунок, рогатин, широких кривых мечей на длинных рукоятях - и покатили назад, прихватив с собой Сергея.
Один из сетуньцев, кряжистый сорокалетний дядечка стриженый "под горшок", оказался его давним знакомцем егеря. Узнав, что тому надо на Бережковскую набережную, он принялся уговаривать сделать крюк: "Давай, Бич, с нами! Сегодня Посвящение, пусть молодые на тебя посмотрят, ты же для них легенда, такое о тебе рассказывают... А за Колю не беспокойся: пост на мосту стоит, встретят его, накормят, вам ещё плыть и плыть..."
Сергей отделался неопределённым "надо подумать...", а сам наслаждался поездкой. Хорошо, когда не надо сбивать ладони веслом - сиди, насвистывай да крути головой. И не потому, что из кустов в любой момент может кинуться какая-нибудь тварь, а просто так, от нечего делать. Движок успокоительно тарахтит, дрезина катится, километров двадцать в час. Такими темпами до места они доберутся через полчаса, не раньше.
Стало светлее - дрезина вынырнула из зелёного сумрака перед станцией "Лужники". Похожее явление встречалось во многих местах: изогнутые стволы деревьев по обе стороны от насыпи смыкались над головой, образуя тоннель, но на самих путях, между шпалами, не росло даже былинки. Вездесущий проволочный вьюн и прочая ползучая флора делали стены "тоннеля" почти непроницаемыми, и выбраться наружу можно было далеко не везде - чаще всего, на разрушенных станциях или возле мостов и путепроводов. А если надо сойти где-нибудь ещё - бери топор в руки, прорубай проход. Но учти: не пройдёт и дня, как прореха затянется, будто и не было её вовсе...
От самой станции мало что осталось: перроны и козырьки давным-давно разодрали на части деревья. Дальше начинался длинный участок, почти свободный от растительности, так что с высокой насыпи открывался превосходный вид на Лужники. Деревья здесь росли нормальные - ни одного гиганта под сотню метров высотой. Справа краснела сквозь непролазный кустарник кирпичная стена Новодевичьего кладбища, да сверкали золотом купола Новодевичьего Скита - безопасного приюта паломников, сумевших добраться туда вопреки Лесной Аллергии.
Вокруг Большой Арены в древесном пологе угадывалась прогалина. Там обосновалась самая многочисленная в Лесу фермерская община. Покровительство Новодевичьего Скита и близость реки с одной стороны и железной дороги с другой, делали это место весьма привлекательным: численность лужниковцев перевалила за семь сотен, местный рынок привлекал к себе фермеров, охотников и челноков со всего района Хамовники.
- Мужики, а чего на Лужниках-то не тормознули? - спохватился Сергей, бросив взгляд на медленно уплывающие назад руины. - Вон, ждут какие-то страдальцы, а у нас на платформе место есть. Могли бы и подхватить, а то застрянут там до морковкиного заговенья...
"Голосовать" в Лесу было не принято - путейцы сами тормозили, завидев на насыпи человека. Дрезины считались неприкосновенными, и даже конченые отморозки из числа охотящихся за барахольщиками и челноками бандитов, не рисковали нарушать этот запрет. Себе дороже - всякий знал, что путейцы, в отличие от других обитателей Леса, комплексами насчёт оружия не страдают и нередко ставят на свои дрезины пулемёты.
- Не... - помотал головой сетунец. - Они нас узнали. Это ж местные, лужниковские, им в Ските запрещают иметь с нами дело.
- Вот те раз! - удивился Сергей. - И давно?
- Да уж с месяц. Недавно пришли на рынок за пчелиным воском - а они попрятались по домам и носа не кажут. Даже приезжие, кто на рынке торговал - и те отворачиваются...
- А монахи-то тут причём?
- Как причём? Они всем и заправляют, без их ведома в Лужниках ничего не делается...
- Ну, так и поговорили бы с ними. Отец Андро?ник - мужик толковый и вменяемый.
- Так не хотят же! - уныло отозвался сетунец. Оговорки Сергея он не заметил. - Чёрт знает, что они не поделили - то ли с нашими старшинами, то ли с золотолесцами.
Это было любопытно. До сих пор Сергею не доводилось слышать о разногласиях между монахами Новодевичьего Скита и Золотыми Лесами. А уж чтобы в это были замешаны обитатели Сетуньского Стана...
- Знаешь, я тут прикинул - может и правда, двинуть с вами?
- Вот и хорошо! - обрадовался сетунец. - Не пожалеешь, Бич, слово даю!
Правый берег Сетуни захватили громадные узловатые вязы; их корни кое-где перекрыли русло речки, образовав небольшие запруды. С другой стороны, от полотна Киевской железной дороги, подступали непролазные заросли бамбука - иные стебли вымахивали высотой с шестнадцатиэтажный дом, а в обхвате достигали полутора метров.
Узкая полоса между речкой и Сетуньским проездом, обозначавшим границу бамбуковой рощи, осталась нетронутой. Когда-то здесь была база каскадёров, мотоциклистов-байкеров и парк киноприключений с макетом средневекового замка, площадью, вымощенной булыжником и ристалищами для рыцарских боёв. В этих постройках обосновалось сообщество, членов которого в Лесу прозвали "сетуньцами", хотя те и пытались ввести в обиход более звучные термины: "витязи", "ратоборцы" и даже "ведьмаки" - словечко, позаимствованное из архаичной компьютерной игры.
Подражая этим легендарным персонажам, они объявили своей главной задачей истребление монстров. К таковым причислялись тварей Чернолеса, порождения Щукинской Чересполосицы, и разнообразных страшилищ, что время от времени объявлялись в разных уголках брошенного мегаполиса. Лесовики отнеслись к этому начинанию без энтузиазма: на заре своей деятельности сетуньцы попытались обложить "взятые под покровительство" фермерские общины данью, но понимания не встретили - те и сами могли дать укорот шипастым и чешуйчатым соседям. До прямых столкновений, к счастью, не дошло, но с тех пор обитатели Стана истребляли чудищ из идейных соображений, не требуя воздаяния.
Обустроились сетуньцы капитально - замкнули кольцо стен, привели в порядок постройки, возвели над башнями "замка" сторожевые вышки. А главное, расчистили вокруг участки земли, куда потянулись фермеры-одиночки со всей округи. Они разводили в запрудах карпов, сеяли ячмень и варили из него превосходное пиво. Со временем в речной долине возник настоящий городок с населением человек в пятьсот.
"Охотников на монстров" из них было не более пятидесяти; неизбежная естественная убыль с избытком компенсировалась притоком добровольцев. Жаждущие приключений юнцы стремились в Сетуньский Стан - упражнялись во владении оружием, притирались к будущим боевым товарищам, и главное, изучали повадки обитающих в Лесу тварей и способы их уничтожения. А раз в полгода в Стане проводили обряд Посвящения, во время которого соискатели демонстрировали приобретённые навыки и добивались права носить боевое имя.
На этот праздник и зазывал Сергея попутчик, и егерь, по здравому размышлению, приглашение принял. В самом деле: пока Коля-Эчемин пройдёт досмотр на Метромосту, пока преодолеет на своей пироге заросшее русло напротив Смотровой площадки, пока догребёт против течения до Лужнецкого моста, пройдёт часа четыре. Ждать на берегу - удовольствие небольшое, так почему не провести это время в компании за парой кружек сетуньского чёрного эля - по общему мнению, лучшего в Лесу?
III
Рынок раскинулся между корпусами "Д" и "Ж", во внутреннем дворе, почти не тронутом растительностью. Студенты и сотрудники, лишённые иммунитета к Лесной Аллергии не испытывали здесь особых неудобств.
Народу пока было немного. Наплыв начинался позже, к обеду, а сейчас между рядами бродило от силы человек двадцать: присматривались, приценивались, судачили, обменивались с лесовиками новостями и сплетнями. Торговцы раскладывали на прилавках и расстеленных на земле тряпицах товар, ожидая половины первого, когда прозвенит звонок и истощённые непосильной учёбой студенты кинутся за горячими пирожками, лепёшками с копчёной олениной и ягодными взварами. Следом подтянутся преподаватели и сотрудники кафедр, лабораторий, деканатов - все те, кого не устраивает ассортимент университетских буфетов и столовок.
- Почему цены везде указаны двойные? В рублях - это я понимаю, а что за цифирка в овале?
- Это жёлуди. - Лина пошарила в сумочке на поясе, и продемонстрировала спутнику дубовый желудь. - Вот - лесная валюта!
- А в чём их ценность?
- Жёлуди входят в число популярных ингредиентов для местных снадобий. Дубов в Лесу не так много, а жёлуди нужны любому, кто занимается зельеварением.
- А что, трудно привезти снаружи? Ваши э-э-э... зелья пользуются за МКАД бешеным спросом. Только скажи, вмиг завалят желудями, и не горстками - мешками, вагонами!
- Кому они сдались, замкадные-то? - презрительно фыркнула девушка. - Нужными свойствами обладают только жёлуди дубов, растущих в Лесу. Но эти дубы почему-то приносят очень мало желудей. За МКАД с одного дуба их можно набирать мешками, а тут - несколько горстей и то за счастье...
Она достала из сумочки ещё один жёлудь.
- Смотри: у нашего на кончике, там, где раньше была "шапочка" с черенком - едва заметный красноватый отлив. А у замкадного ничего подобного нет. Ни один лесовик на такой не поведётся.
Егор покрутил жёлуди в пальцах. Никакого отлива - близнецы братья, будто на одной ветке выросли...
- Но ведь зачем-то их сюда привозят? Вот этот, к примеру...
- А затем, что не ты один такой лох! - звонко рассмеялась девушка. - Думаешь, я не понимаю, что ты ничего не разглядел? Чтобы научиться отличать правильные жёлуди, надо не один месяц прожить в Лесу. А те, кто не носу не высовывает из ГЗ - они и через три года будут покупаться на фальшивки.
- Ясно. И где брать такие вот, правильные? В Лесу собирать? А то у меня только рубли...
- Так вон же лавка менял! - Лина показала на узкую будку, в отличие от других, снабжённую дверью и маленьким окошечком. - И текущий курс указан, видишь?
На фанерной стенке мелом было выведено "659".
- Сегодня - 659 рублей за жёлудь, но он почти не меняется. Спрос на жёлуди постоянный, а на всякие там курсы валют здесь всем наплевать. Это замкадышам, нужна торговля с Лесом, а не наоборот!
- Как это? - не понял Егор. - А промышленные товары? Патроны, например?
Лина усмехнулась.
- Вот почему, стоит заговорить с замкадниками о торговле, как они сразу вспоминают о патронах? Как будто, мы только и делаем, что воюем! Да в Лесу, к твоему сведению, патронов навалом, каких угодно!
- Откуда?
- Ты хоть представляешь, сколько здесь было отделений полиции? И в каждом - оружие, боеприпасы! А охотничьи магазины, а стрелковые клубы? Тридцать лет прошло после Зелёного Прилива, а до сих пор далеко не до всех добрались...
- Ну... - Егор смутился. - Не только патроны, конечно...
- А что ещё? Деньги? Драгоценности? Так их отсюда тащат, а не наоборот. Лекарства? Ваша химическая отрава здесь никому даром не нужна. Одежда? Смешно - там сплошь синтетика, в Лесу она и пяти минут не проживёт. Электроника, аппаратура? Здесь ничего не работает. Инструменты, утварь, всякие бытовые мелочи? Заходи в любой дом, в любой магазин, выбирай, чего душе угодно!
- Так что тогда везут снаружи?
- Да почти ничего. Главные потребители товаров из Замкадья - обитатели Универа, ВДНХ и Речвокзала, те, кто не хочет отвыкать от прежнего образа жизни. А лесовики - ну, шоколадку купят иногда, пачку кофе или чая. Да и то больше по старой памяти, а так пьют отвары трав и кореньев. Фермеры ещё иногда животных заказывают, на развод - цыплят, поросят, семена ещё. А так всё своё.
Егор озадаченно хмыкнул и почесал затылок. Лесная коммерция открывалась ему с неожиданной стороны.
- Деньги можешь пока не менять. - Лине определённо понравилась роль наставницы. - На рынке торговцы принимают рубли, по курсу, разумеется. Но если соберёшься куда-нибудь, лучше заранее озаботиться.
Во время прогулки по рынку Егора не оставляло чувство, будто он попал на фестиваль любители исторической реконструкции. За прилавками и в маленьких мастерских сплошь обитатели Леса, в домотканых одеждах, с сумочками-кошелями и ножами на поясе. У многих были браслеты, как у его спутницы - кожаные с золотым узором, отличительный знак золотолесцев. Покупатели, напротив, все, как один, несли на себе неизгладимый отпечаток цивилизации.
В самом большом ряду торговали съестным. Здесь пекли пирожки и лепёшки, варили кулеш - нечто вроде каши из саговой крупы, картошки и сала, жарили на углях мясо и рыбу. Запах был такой, что у Егора, успевшего позавтракать в "шайбе", потекли слюнки.
В соседнем ряду предлагали свою продукцию ремесленники Леса: деревянную и глиняную посуду, изделия из кожи и бересты, сшитая вручную обувь. Здесь, как и в "обжорном" ряду, торговали в основном, фермеры - десятки маленьких поселений, порой с населением из двух-трёх семей были рассыпаны вокруг МГУ и по Воробьёвым горам. Самое крупное носило название "колхоз Пионерский" и располагался на территории парка бывшего Дворца пионеров; колхозники занимали на рынке отдельный ряд и щеголяли эмалированными пионерскими значками, которые, как поведала Егору Лина, барахольщики выискивали для них по всему Московскому Леса.
За прилавками фермеров начинался блошиный рынок, царство барахольщиков: наручные часы и механические будильники, чашки, тарелки из разрозненных сервизов, топоры, пилы, стамески и прочий инструмент. Отдельно продавалось оружие: от охотничьих ножей, луков и арбалетов до двустволок и помповых дробовиков. Егор с удивлением обнаружил здесь несколько "макаровых", "наганов", старую разболтанную трёхлинейку и охотничий карабин "Тигр". Владельцу лавки и в голову не пришло спрашивать лицензию - ограничения на торговлю оружием в Лесу, похоже, не действовали.
А ещё - очень много книг, потрёпанных, в пятнах, многие без обложек. Попался и лоток, заставленный фарфоровыми и бронзовыми статуэтками, самоварами (настоящими, дровяными!) чугунными утюгами, пепельницами. Были и музыкальные инструменты - гитары, скрипка, даже обшарпанный аккордеон с надписью "WELTMEISTER". Ни дать ни взять, витрина захудалого антикварного магазинчика.
- Это ещё что! - хмыкнула Лина, увидев, что Егор рассматривает бронзовый бюстик какого-то государственного деятеля. - Вот у Кубика-Рубика - там да, там есть на что посмотреть. А здесь хлам, мелочёвка.
- Кубик-Рубик? А кто это?
- Самый первый в Лесу антиквар. Ты, вроде, был на Речвокзале - неужели не помнишь? Приметная такая лавочка...
Егор вспомнил угол зала, отгороженный ширмами и пожилого коренастого - действительно, кубик! - армянина, безмятежно восседающего под куском картона с корявой надписью от руки: "СТАРЬЁ БИРЁМ". Дизайн вывески полностью соответствовал убогому ассортименту.
- Антиквар, значит? А мне он показался мелким торговцем.
- Кубик-Рубик-то? - засмеялась Лина. - Да он нарочно выставляет напоказ всякую рухлядь, а дела ведёт с самыми крутыми коллекционерами Замкадья. Все знают, что на него работает половина егерей Леса. Даже Бич, говорят, принимает заказы!
- Заказы? А что...
Но девушка уже не слушала.
- Слушай, мне пора возвращаться в библиотеку, так что давай поскорее, а? Что ты собирался купить, нож? Вон подходящая лавочка, выбирай...
IV
Проскочив мост, дрезина миновала эстакаду через Третье Кольцо и остановилась. Здесь влево уходила ветка, соединяющая МЦК с путями Киевской железной дороги, а слева стеной нависали громадные ясени, до основания разрушившие индустриальные кварталы за Потылихой. У этой развилки сетуньцы возвели из бетонных блоков и шпал блокгауз и держали на нём гарнизон, троих новичков под командой сержанта из числа ветеранов. Отсюда к Стану вела тропа. Егерь и его спутник миновали в ворота из толстенных брусьев, пересекли площадь, запруженную по случаю праздника, народом, и направились к трактиру "Мистер Панин".
Никто не знал точно, почему центр общественной и культурной жизни Стана получил такое имя. Согласно самой популярной версии - в честь основателя Стана, в одиночку уничтожившего гнездо засевших здесь чернолесских кикимор. Но скептически настроенные старожилы утверждали, что ни самого героя, ни кикимор, не было и в помине, а названием своим трактир обязан скандально известному актёру, который до Зелёного Прилива устраивал здесь попойки с девками, травкой, порошком и прочими богемными шалостями.
Зал "Мистера Панина" был набит битком. Синий табачный дым плавал под низким потолком густыми слоями, пейзанки в чепцах и крахмальных передничках сновали туда-сюда с гроздьями кружек - в трактире старательно выдерживали "средневековый" стиль. Сергей и Тур (так звали его спутника) устроились в углу. Сетунец, извинившись, отлучился во двор по малой надобности, егерь же выцедил большую кружку ледяного эля и сразу спросил вторую. Блаженно вытянул ноги и стал прислушиваться к несущимся со всех сторон обрывкам разговоров.
- ...зашёл, значит, Бич на Речвокзал. Хочется выпить, а денег нет. Пошёл в "Старьё-Бирём" и говорит Кубику-Рубику: "Уважаемый, я что угодно для тебя сделаю, только поставь пузырь, а?"
За соседним столом устроилась компания из четверых юнцов. Анекдот рассказывал один из них, здоровенный детина, чей правый бицепс обвивали сплетённые на кельтский манер стебли с двумя цветками терновника - по числу убитых монстров. Всё было ясно - мальчишка недавно закончил обучение, поучаствовал в паре-тройке вылазок и уверен, что схватил Бога за бороду.
А вот знака Посвящения в виде дуба, с переплетёнными ветвями и корнями, Сергей не заметил.
А здоровяк продолжал:
- Ну что ж, отвечает Кубик-Рубик. Дам тебе три поручения. Первое: вон тот барахольщик меня кинул. Накажи его. Второе: у меня есть родственница, тётка Ануш. Ей за шестьдесят, а темперамент, как у молодой. Уважь её, доведи до трех оргазмов! И третье... В подвале стоит чан с кикиморой - на заказ взял, для зоопарка из Замкадья. Хорошая кикимора, сильная, одна беда - не ест совсем. Ты её накорми, а?
Взрыв хохота заглушил продолжение. Ржали не только собеседники рассказчика - к ним присоединились и сидящие за соседними столиками. Сергей нахмурился, сжав ручку кружки так, что побелели костяшки пальцев. Раздражение накатывало, накрывало его волной, гребень которой вспенивался глухой злобой.
"... нет, нельзя... но до чего наглый юнец!.."
- ...Бич хватает пустую бутылку, кидает в барахольщика. Тот стекает по стенке. Потом спускается в подвал: оттуда раздаются возня, рёв, крики. Через четверть часа вылазит, весь в лохмотьях, искусанный. Отдышался и спрашивает: "Ну, где тут тётка Ануш? Ща я её накормлю...
Снова хохот, от которого опасно задребезжали стёкла.
" ... ну, всё! Клык на холодец, нет больше моего терпения!.."
Кружка разбилась о стену, в опасной близи от головы шутника, осыпав его и собеседников стеклянным крошевом.
- Ты, пацан, только в кабаке такой смелый? От кого спас мир - от пары кроликов? Или завалил бродячего пса и теперь быкуешь? Тогда базара нет, герой...
Трактир загудел - оскорбление было нешуточным. Здоровяк, обалдевший, было, от наезда, пришёл в себя и потянул из-за пояса длинный кинжал.
- Эй-эй! - трактирщик заметил назревающую драку и решил вмешаться. - Если собираетесь драться - валите на Спорный Ринг! Порядка, что ли не знаете? Вот кликну шерифа - насидитесь в холодной!
Обиженный открыл, было, рот, чтобы ответить - и едва не полетел с ног от тычка в спину.
- Ты на кого лапку задрал, щенок?
Посетители расступились, и Сергей увидал Тура. Сетунец был разозлён так, что казалось ещё чуть-чуть - и из ушей повалит дым.
"...ну, парень, ты попал..."
- Ты хоть знаешь, недоносок, кто перед тобой? Это сам Бич и есть! Ну что, всё ещё рвёшься ножичком помахать?
По толпе прокатился удивлённый гул. На возмутителя спокойствия смотрели с удивлением, а кое-кто и с опаской. Здесь многие были наслышаны об отчаянном егере, забиравшемся в самые гиблые места Леса.
И выходить оттуда живым.
Егерь поморщился. Реакция посетителей радовала его ничуть не больше выходки подвыпившего сопляка.
"...что же это такое накатило? А вроде, почти не пил, подумаешь, две кружки. Да, стареешь, брат..."
- ...сгною в нарядах! Сегодня же, после Посвящения - на кухню, дрова колоть, лично проверю!
- Ладно Тур, хрен с ним, я сам погорячился... - примирительно сказал Сергей, и не удержавшись, добавил с изрядной толикой яда в голосе:
- Так, значит, рассказывают обо мне? Ну-ну...
Физиономия ветерана от стыда пошла багровыми пятнами. Он опустил голову и злобно покосился на проштрафившегося парня.
"...вот теперь - сгноит, к бабке не ходи. Ну, извиняй, парень, сам дурак..."
V
- Проводник будет ждать возле Восточного фонтана. - Яков Израилевич Шапиро ткнул карандашом в висящую на стене схему. - Он и проводит вас до места. Задание несложное: обыскать квартиру, забрать документы. Они в кабинете, в письменном столе, скорее всего - в левом верхнем ящике. Или, может быть, в кейсе. Квартира принадлежала учёному, работавшему в ядерном исследовательском центре.
- В "Курчатнике"?
- Именно. За день до Зелёного Прилива он унёс домой с работы записи, касающиеся эксперимента, проводимого под его руководством- лабораторный журнал и тетрадь с рабочими заметками.
- Разве это не запрещено?
Вопрос был заведомо бессмысленным. Кто и когда в академических институтах соблюдал подобные запреты? Уж точно - не членкор РАН, ведущий физик страны.
- Разумеется, запрещено. Но Виктор Павлович часто работал дома. Говорил - только ночью нормально думается.
- Он сам рассказал о бумагах?
- Увы, профессор Новгородцев погиб, пытаясь выбраться из города. Тело не нашли.
Егор озадаченно нахмурился.
- Но тогда, каким образом...
- Один из сотрудников видел, как он собирался домой и убирал лабораторный журнал в портфель.
- А остальные подробности - кабинет, ящик стола? Сотрудник этого знать не мог.
Во взгляде завлаба мелькнуло лёгкое раздражение.
- А вы дотошны, юноша. Полезное качество для исследователя. Честно говоря, я не в курсе. Быть может, рассказал кто-нибудь из близких? Кажется, у профессора Новгородцева была дочь...
- Тогда конечно. Позвольте ещё вопрос?
Завлаб кивнул.
- Какое отношение это имеет к микологии?
Раздражение на лице Якова Израилевича сменилось недоумением, потом досадой.
- Э-э-э... видите ли... собственно, никакого. Нас попросили отыскать эти бумаги, поскольку мы много работаем в поле и обладаем соответствующим опытом.
"...попросили нас? Ох, темните вы, гражданин Шапиро. Помнится, Лина давеча сказала, что задания учёных обычно выполняют лесовики-золотолесцы. А ещё - что завлаб экспериментальной миологии, кандидат наук Шапиро избегает к ним обращаться..."
- Но у меня-то, откуда опыт? Один только раз был за пределами ГЗ, всего на пару сотен метров отошёл...
- Так ведь я вас не одного посылаю! - завлаб образовался смене темы. - Гоша отведёт куда надо, и поможет, если что. Вам надо только опознать нужные бумаги. Вы, кажется, физик по образованию?
- Да, Яков Израилевич. Физика элементарных частиц.
- Тогда вам и карты в руки! Заодно и опыта наберётесь. Не дальний свет, но пошагать придётся. Давайте я вам на схеме покажу...
- Яков Израилевич, можно?
В дверях стоял студент - среднего роста, в джинсах, клетчатой рубашке. Бросалась в глаза круглая, веснушчатая физиономия и уши, оттопыренные, словно лопухи. На ушах висели дужки очков в круглой проволочной оправе.
- Что вам... простите, не припомню?..
- Лёша... Алексей Конкин, сто третья группа. Михаил Игнатьевич велел зайти насчёт завтрашней лабораторки...
- Да, конечно. Подождите, я скоро освобожусь. Вон стул, присядьте.
Студент кивнул и пристроился на стуле возле шкафа с лабораторной посудой. При этом он косился на Егора - то ли с любопытством, то ли с опаской.
"...почему нет? Если верить Лине, я теперь знаменитость..."
- Да, так о чём я, Жалнин? Ах, да, карта... смотрите - вам вот сюда. Дома частично разрушены, но хоть какие-то ориентиры...
Карандаш в руках завлаба упёрся в красную отметку.
- Строителей шесть, корпус два... а дом точно цел?
- Вот вы и выясните. Да, и ракетницу возьмите, мало ли что?
- С вашего позволения, я бы лучше карабин...
- Незачем. Пропуск я приготовил - чтобы не позже, чем через час были снаружи! Гоша ждать не будет.
- Гоша? Это кто? Фомич... простите, Фёдор Матвеевич о нём упоминал, но без подробностей.
Завлаб усмехнулся.
- Гоша - лешак. Своеобразный тип, сам увидите. И вот ещё что: зайдите на склад, подберите инструменты - топор там, монтировку, кувалду...
- Это ещё зачем? - удивился Егор.
- А как вы собираетесь проникнуть в квартиру?
Волны Зелёного Прилива почти докатились до монументального, украшенного колоннадой и статуями, парадного входа в ГЗ. Асфальт перед ступенями кое-где взломали тощие деревца, и даже восьмигранные бетонные вазоны для цветов стояли на своих местах, по периметру площадки. Сквер вокруг памятника Ломоносову сохранил почти первозданный вид - разве что, поднялись ещё выше голубые ели, буйно разрослись кусты сирени, да трава на газонах вымахала в человеческий рост. Дорожки, выложенные брусчаткой, остались нетронутыми, будто и на них распространялся странный запрет, хранивший участки Леса, освоенные его двуногими обитателями. Многочисленные скамейки заброшены, краска облупилась - студенты давно уже не устраиваются в сквере в перерывах между парами.
Гоша дожидался Егора, сидя на бордюре заросшего проволочным вьюном фонтана. Увидев его, молодой человек понял, почему Шапиро назвал проводника лешаком - другое слово к нему попросту не подходило. Гоша напоминал Врубелевского Пана, только с дубовой корой вместо кожи и пальцами-корешками. На голове - не окаймлённая седыми кудрями лысина, а космы то ли мха, то ли из водорослей. Длинный, слегка загнутый вверх нос походил на опиленный сучок.
И это не производило отталкивающего впечатления, как запущенная кожная болезнь. Облик Гоши гармонично вписывался в окружающее: казалось, ожил суковатый пенёк - ожил, натянул на себя лохмотья и отправился прогуляться по дорожкам сквера.
- Как тебя звать-то, студент?
Голос был под стать облику - скрипучий, потрескивающий.
- Егор. Только я не студент, а лаборант.
- Какая разница - лаборант, студент?.. Мы с тобой, выходит, тёзки? Помнишь - "он же Гога, он же Го?ра..."
- Нет, а что это?
- Был такой фильм - давно ещё, в советские времена. Неужто, ни разу не видел?
Егор виновато улыбнулся и развёл руками.
- Эх, молодёжь, святые вещи забыли! Помнится, я сопливым студентом, в кинотеатре "Прогресс" - это здесь, недалеко.
Это дурдом, отрешённо подумал Егор. Параллельная реальность. Перед ним сидит натуральный лешак из русских сказок и ностальгирует по кинофильмам давно рухнувшей Империи. А дальше что - баба-Яга прилетит на ступе? Да запросто, кота-баюна он уже встречал...
- Сколько же вам тогда лет?
- А пёс его знает! - проскрипел Гоша, как показалось Егору - с досадой. - Я уж и со счёта сбился. Помню только, что филфак закончил лет за десять до развала Союза.
"...лешак-филолог? Точно, клиника..."
- За десять? То есть во время Зелёного Прилива вам было лет семьдесят?
Гоша поморщился - насколько может поморщиться пенёк, покрытый растрескавшейся корой.
- Да, где-то около того...
- А сейчас, значит, не меньше ста?
Гоша поскрёб в замшелых кудрях корявой пятернёй.
- Пожалуй, что и так. Лес - он, знаешь ли, жизнь продлевает, тем, кто живёт в нём по правилам.
- По правилам? По каким?
"...вот и Шапиро упоминал о правилах..."
Гоша встал, скрипнув суставами. Звук был такой, словно кто-то с натугой открыл рассохшуюся, давно приросшую к косяку дощатую дверь. Егор едва не присвистнул от удивления - росту в лешаке было больше двух метров.
- Экий ты шустрый, паря... Время придёт - сам всё узнаешь, а сейчас идём, пора.
VI
Купол, накрывавший Арену, был сделан из прочной металлической сетки. В нескольких местах она была пробита и залатана - где наскоро, проволокой, а где и капитально, железными листами. По бокам, на защищённых решёткой помостах стояли тяжёлые станковые арбалеты, заряженные метровыми болтами с зазубренными наконечниками. От купола к металлическому ангару вёл забранный стальной решёткой коридор.
- Объявляется первая схватка финального раунда Посвящения! Алексей Пархоменко, соискатель - против ракопаука! Напоминаю, что вес взрослой особи...
Объяснения потонули в шквале криков, свиста, улюлюканья. Служители налегли на рукояти ворота, решётка, отделяющая коридор от арены, со скрежетом поползла вверх. Из ангара послышалась возня, матюги, и на арену выскочила уродливая тварь, состоящая из одних ног, клешней и шипов. Замерла, угрожающе вскинув мощные, сложенные как у богомола, клешни. Они заканчивались остриями, способными пришпилить жертву к земле, и вибрировали, словно кастаньеты, сотрясая воздух россыпями сухих костяных щелчков. Ракопаук, гордый воин, бросал вызов двуногому ничтожеству, замершему у противоположного края арены.
Зрители взревели. Сергей внимательно оглядел трибуны - среди сетуньцев и окрестных фермеров, собравшихся поглазеть на интересное зрелище, мелькнули знакомые плащи.
"...золотолесцы? И не один - четверо! Судя по платью, не из рядовых. Ну-ка, ну-ка..."
Он сощурился, пытаясь разглядеть узор на браслетах.
"...вот так сюрприз! И что же вам здесь понадобилось, таким важным? Не на это же балаган явились полюбоваться..."
Ракопаук продолжал заливаться трескучими трелями.
- Хорош, а? - сетунец пихнул его локтём. - В холке под два метра!
Создание походило на помесь арахнида и невиданного ракообразного. Восемь суставчатых ног, треугольная головогрудь с широким затылочным гребнем, ощетинившимся длинными шипами. Пасть - отверстие, окружённое шевелящимися хелитцерами. Выше россыпь глубоко утопленных в хитин белёсых пузырей размером с шарик для пинг-понга - глаза. Спина защищена хитиновым панцырем, и Сергей по собственному опыту знал, что его сегменты способны удержать заряд картечи из двустволки.
- Где вы его раздобыли?
- У них гнездо в развалинах ТЭЦ, выше, по Бережковской набережной. - вполголоса ответил сетунец. - Но там таких здоровых нет - так, мелочь, размером с собаку. Они всё время друг друга жрут и не успевают вымахать.
- А этот?
- Мы ещё в январе отловили полдюжины особей и держали в ангаре - чтобы подросли к Посвящению. Выжили, правда, только три, но нам больше и не надо.
- Так мало соискателей?
- Было десять. Посвящение проходит в три раунда: сначала схватка с щитомордником, потом с чернолесской выдрой. Кто уцелеет - будет иметь дело с ними. В этом году до финала добрались двое.
- А остальные?
- Два трупа, четыре раненых. Двое отказались.
- По-взрослому у вас...
- Иначе никак. Понизишь планку - сразу пойдут потери. Нет уж, пусть опыта набираются!
- ...соискатели могут выбирать оружие. Как видите, Андрей Пархоменко кроме рунки взял ловчую сеть и клевец. Стоит отметить, что...
- Хреновый выбор. - прокомментировал Тур. - Сеть хороша против шипомордника, может ещё баюна. А у ракопауков кромки клешней как бритвы, прорежут на раз.
Парень двинулся вдоль края арены, обходя гадину по дуге. Сергей увидел его лицо - мертвенно бледное, испещрённое вздувшимися сине-багровыми сосудами. И глаза - выпученные налитые кровью. Сергей пригляделся.
- Клык на холодец - парень накачан вашей отравой. А иначе что, никак!
- По всякому. Эликсиры улучшают реакцию, мышцы резче работают и чувства обостряются. Этот, судя по всему, крепко на них подсел. Если провалится - всё, конец, тем, кто не охотится, эликсиры не положены.
- И что с ним будет? Склеит ласты?
- Нет, есть способы... но, поверь, Бич, есть вещи и похуже смерти.