Корабли шли на запад. Свинцовая вода угрюмо толкалась в бронированные борта и, перемолотая винтами, превращалась в шипящую пену, волочившуюся за кормой длинным шлейфом. Корабли бежали на запад, спасаясь от победителей, подмявших под себя страны, где родились эти корабли, - их главный калибр не смог остановить тевтонские легионы. И корабли уходили, чтобы не поднять на своих мачтах флаги с крючковатым крестом.
Линкор "Ришелье" прибыл в Норфоль ранним ноябрьским утром. Матросы занялись приборкой: адмирал Женсоль не хотел, чтобы его корабль выглядел бездомным бродягой, забывающим бриться. Адмирал наблюдал, как становится на якорь "Дюнкерк", прибывший следом за "Ришелье", и не удивился появлению шести американских эсминцев, окруживших мёртрье-крейсер. На борту "Дюнкерка" находилась большая часть золотого запаса Франции, выхваченная из-под самого носа тевтонов, - тут без почётного эскорта не обойтись.
Ближе к вечеру на рейд вошли англичане: линкор "Кинг Джордж V" и два крейсера с эсминцами. Женсоль знал, что беглецов было больше, но встреча с завесой германских лодок стала роковой для авианосца "Викториес", а линкор "Принц оф Уэлс" тевтонская авиация потопила прямо на выходе из Скапа-Флоу. А многие корабли англичан не сумели покинуть родные порты, ставшие для них ловушками. Королевский флот Британии повторил горькую судьбу флота Франции...
На следующий день на "Ришелье" прибыл американский офицер связи - совершенно седой, хотя ещё не очень старый капитан первого ранга
- Влади Макаруа, - представился он, вскинув руку к козырьку, и по одному его жесту Женсоль понял: перед ним настоящий флотский офицер, а не резервист, надевший погоны в силу обстоятельств. - Направлен к вам для осуществления оперативного взаимодействия.
- Надеюсь, мои корабли пойдут в бой под флагом Свободной Франции? - спросил адмирал, принимая из рук офицера увесистый пакет с документами.
- Да, господин адмирал, - уверенно ответил капитан первого ранга, хотя этот вопрос наверняка лежал вне его компетенции. - Имею честь пригласить вас в штаб Атлантического флота Объединённых Штатов Америки: адмирал Лёруа ждёт вас.
Французский адмирал кивнул, и через пятнадцать минут шустрый катер уже нёс их к причалам Норфоля.
- Хочется верить, что вы, франглы, принесёте свободу своей прародине Франции, - сказал Женсоль, глядя на серые громады американских линкоров и авианосцев, стоявших на якорях, - и всей Европе.
Это прозвучало как скрытый комплимент Америке, однако ответ офицера связи был несколько неожиданным для французского адмирала.
- Мне почему-то кажется, что Европу, которую Терлиг пользует во все щели, избавит от него Россия. Есть у русских такая традиция-привычка - спасать западные демократии от татар, турок и всяких прочих шведов.
* * *
- Юлиус Терлиг - полновластный хозяин Европы. Британия доживает последние дни - остатки английских войск ещё сражаются за Шотландию и держатся в Ирландии, но это не меняет сути дела. Все европейские страны или покорены, или стали союзниками Германии. Формально Испания и Швеция сохранили нейтралитет, чего нельзя сказать о независимости, - они смотрят в рот конунгу Великогермании. Вывод очевиден: Терлиг нападёт на Вечевой Союз - у него больше нет противников. Тигр-людоед, вкусивший человеческого мяса, уже не будет питаться кроликами. Есть мнение, - Верховный Вождь, ступавший по ковру мягкой походкой большого и сильного хищника, остановился, - нам пора нанести удар Германии. И чем раньше, тем лучше, пока её самые боеспособные войска заняты на западе.
Генералы молчали. Они прекрасно понимали, что Железный уже принял решение, и теперь он всего лишь хочет знать мнение своих воевод. Нет, технические соображения - как наносить удар, когда, где, какими силами - он, конечно, выслушает внимательно и кое с чем наверняка даже согласится, но главное обсуждению не подлежит: война неизбежна. Многие из генералов имели по этому вопросу другую точку зрения, но никто из них не собирался её высказывать. И Тимур, в свою очередь, хорошо это понимал.
- А что скажет товарищ Шмелёв? - спросил он, пристально глядя на кряжистого воеводу с лицом, словно высеченным из камня не слишком умелым скульптором.
- Союз с Германией бесперспективен, война с ней неизбежна, - по-солдатски прямо ответил генерал, вставая. - Есть только одно "но", товарищ Железный: начав эту войну, мы в глазах всего мира будем выглядеть агрессорами.
- Вы генерал или монах, товарищ Шмелёв? - Тимур говорил вкрадчиво, но в глазах его разгорался тигриный блеск, и воевода ощутил бритым затылком касание холодной стали палаческого топора. - Агрессор не тот, кто первым выстрелил, а тот, кто первым потянулся за оружием! Войны не выигрываются одной обороной - вам ли этого не знать? Победителей не судят, а что до мнения мира - от этого мира скоро останутся одни обломки, украшенные свастикой. Вам хочется, чтобы среди этих обломков были и руины Вечевого Союза?
- Нет, товарищ Железный, мне этого не хочется.
- А раз так, - Верховный обвёл взглядом сидевших воевод, - давайте думать, как нам превратить в обломки Тевтонский Рейх, пока он не сокрушил нас. Я слушаю вас, товарищи генералы.
* * *
Вечером 6 декабря 1941 года посол Германии в Москве граф фон Шуленбург был извещён, что Союз Вечевых Общинных Земель объявил войну Тевтонскому Рейху, а ранним утром 7 декабря Народная Красная Армия перешла в наступление по всей линии западной границы от Балтийского до Чёрного моря.
Русские дивизии шли вперёд по территории Польши, оккупированной тевтонами. Дальняя авиация бомбила восточные города Германии, бронеходы с красными звёздами на бортах ломали границы Пруссии, подводные лодки и корабли Балтийского флота появились в Данцигской бухте, перехватывая шведские транспорты, гружёные железной рудой. Части тевтонрейхсвера отступали, яростно огрызаясь и цепляясь за каждый рубеж - бои принимали затяжной характер.
Но самые ожесточённые сражения развернулись на юге - там, где армии Вечевого Союза рвались к нефтяным полям Румынии, зажатой в клещи между Болгарией и Украиной. Командование TRW понимало, что потеря Плоешти станет началом конца Великогермании, и делало всё, чтобы удержать румынские скважины - хотя бы до тех пор, пока в Рейх не пойдёт нефть Ближнего Востока. Но сил не хватало, и тогда Терлиг принял решение снять с Запада все свои части и соединения, поручив надзор за оккупированными землями охранным дивизиям и полицейским батальонам местных коллаборационистов. Шотландские бригады, под градом снарядов "молотобойцев Тора" из последних сил державшие фронт в предгорьях на одной только любви к своей суровой родине, ненависти к завоевателям и национальном упрямстве, зимним утром сорок второго года были изумлены внезапной тишиной, повисшей над их позициями. Тевтоны остановили своё наступление, а вскоре валлийские партизаны сообщили, что германские легионы покидают британские острова - точно так же уходили некогда легионы римлян, понадобившиеся для спасения империи, трещавшей под секирами варваров.
К весне сорок второго положение на Восточном фронте изменилось: тевтонрейхсвер, лучшая армия Европы, перехватил инициативу. Измотанные русские дивизии вынуждены были перейти к обороне, а в мае Юлиус Терлиг нанёс ответный удар. Удар этот был страшен - фронт войск Тимура Железного был прорван и начал разваливаться на куски. За три месяца боёв немцы захватили всю Польшу и всю Прибалтику (Балтийский флот был запечатан в бутылочном горле Финского залива), клинья бронеходных легионов глубоко вонзились в тело Белоруссии и Украины. В "котлах" многочисленных окружений варились сотни тысяч красноармейцев, победители считали трофеи и пленных с помощью арифмометров. Реальная угроза нависла над обеими столицами Вечевого Союза: над Москвой и над Петроградом - Финляндия, припомнив недавние обиды, выступила на стороне Тевтонского Рейха, шедшего на восток.
В войну вступила и Турция: победы тевтонрейхсвера впечатляли, и занозой сидел в памяти турок урок Первой мировой войны. Болгария рухнула в одночасье под ударами с трёх сторон - турецкие аскеры резвились в захваченных болгарских селениях в лучших традициях эпохи Сулеймана Великолепного. В Чёрное море вошли итальянские военные корабли, резко изменившие соотношение сил. Африканский корпус Роммеля шёл на Индию через Сирию - Железному пришлось срочно вводить войска в Иран, преграждая путь тевтонам. И там, где когда-то шагали копьеносные фаланги Македонии и проносились конные отряды монголов и скифов, сшибались теперь плюющиеся огнём бронеходы двух империй, и песок пустыни засыпал разбитые машины и обгорелые трупы.
"Отомстим коварным варварам, напавшим на нас! - неистовствовал Юлиус Терлиг. - Мне не нужны пленные - эти азиаты должны быть истреблены, а немногие уцелевшие будут трудиться, не смея поднять глаз на тевтонского господина!".
А Тимур Железный переживал крушение иллюзий. Война показала, что его армия, его любимое детище, которое он холил и лелеял, не умеет сражаться. Неся неоправданные потери, его армия была беспомощна в наступлении и неуклюжа в обороне, словно неумеха с колуном в поединке с мечником-профессионалом. Что-то было очень сильно не так - Тимур не мог (или не хотел?) понять, где же и в чём он ошибся, создавая свою армию (и державу). Хватало и военной техники, и боеприпасов (не говоря уже о людских резервах), а Народная Красная Армия отступала, сдавая врагу город за городом. Война вошла в Россию, и Великий Вождь боялся даже себе представить, как далеко она бы дошла, если бы он не начал боевые действия, а дожидался бы первого удара тевтонских легионов.
И всё-таки, умываясь кровью, Россия сделала главное: она приковала к себе почти все силы терлиговской Германии, давая время тем, кто был отгорожен от тевтонов широченным рвом, заполненным водой Атлантического океана.
* * *
1942 год
Франсуа Делано-Руз не терял времени даром. После японской атаки на Порт-де-Перл настроения в Объединённых Штатах резко изменились: нация сплотилась, готовая мстить и сражаться до конца, а президент (и ещё кое-кто) умело дирижировали этим возмущённым хором.
Вся экономика ОША перестраивалась исключительно на войну - охотно и даже с радостью: лавина военных заказов окончательно погребла под собой саму память о кризисе и заложила основы будущего процветания Америки. Конвейеры заводов с фантастической скоростью рожали тысячи и тысячи бронеходов и самолётов, автомашин и артиллерийских орудий, а волны двух океанов не успевали улечься после спуска очередного боевого корабля, как со стапелей соскальзывал новый. Штабеля снарядов и торпед громоздились в арсеналах, норовя превзойти высотой пирамиды фараонов, - вся Америка работала не войну, превращая накопленное золото в оружие.
Правительство Делано-Руза приняло жёсткие меры, чтобы обеспечить бесперебойное вращение этого колеса: неуплата налогов была приравнена к государственной измене. Всё очень просто: у государства должны быть деньги, поступавшие от налогов, - этими деньгами оплачиваются военные заказы. Производители оружия щедро платят своим рабочим, а те тратят полученные деньги на блага жизни, коими в избытке насыщен американский рынок, на который не падают германские и японские бомбы. А производители тушёнки и тёплых бюстгальтеров, получая прибыль, исправно платят налоги державе (пусть только попробуют не заплатить!). Казна не скудеет, и завтра в строй флота Объединённых Штатов вступит ещё один авианосец.
Никто не роптал на ограничение свобод. "Война, - говорил президент, - это не время для демократии, это время выполнять приказы. Не хотите выполнять приказы избранного вами правительства - будете выполнять приказы завоевателей-самураев!". Это было понятно всем, и приказы выполнялись: без долгих размышлений и лишних дебатов. А с теми, кто пытался ловчить, разговор был коротким.
На ремонт повреждённого в бою в Коралловом море авианосца "Ричмонд" частная верфь-подрядчик запросила полтора месяца - разумеется, при соответствующей оплате. На следующий день в офис хозяина верфи пришли вежливые люди и спросили, не считает ли мсье, что электрический стул станет прекрасным дополнением интерьера его конторы? Мсье мигом сообразил, что в обычном кресле сидеть гораздо удобнее (и главное - безопаснее), и в итоге "Ричмонд" был отремонтирован за два дня.
Правда, подобная практика не распространялась на неприкасаемых. Этим было можно всё, в том числе и продавать оружие японцам и тевтонам. Во-первых, это святое, а во-вторых - деньги, полученные от врагов свободы и демократии, не складывались в кубышку, а смазывали военно-промышленное колесо Америки, и микадо с Терлигом, расплачиваясь за контрабандные военные поставки, на лишний сантиметр углубляли свою же собственную могилу.
Шли поставки и Вечевому Союзу - в основном через Персидский залив, поскольку отправлять конвои в Мурманск при господстве кригсмарине в Атлантике было бы безумием. И русские солдаты в Иране стояли насмерть, прикрывая "трассу дружбы". Франглы считали цифры кредита, а Россия расплачивалась сырьём и - как всегда - кровью своих сыновей, перемалывавших отборные легионы Тевтонского Рейха.
Тем временем Япония тоже шла на восток (как, впрочем, и на юг). Флот Страны Восходящего солнца одерживал всё новые победы: за Порт-де-Перлом последовало полное уничтожение всех морских сил союзников у азиатского побережья, на Филиппинах и в Индонезии. Бесхозные колонии разгромленных Терлигом европейских держав стали лёгкой добычей самураев: защищать их было некому и нечем. Держались ещё британская Индия и французский Цейлон, однако и им уже угрожали штыки японской пехоты, пробиравшейся через бирманские джунгли, и орудия японских линкоров, вышедших в Индийский океан.
Правители Японии хорошо понимали, что надежда высадиться в Северной Америке, захватить всю её территорию и подписать капитуляцию ОША в Шамплене - это фантастика, и рассчитывали заключить выгодный мир, расширив свою "азиатскую зону процветания", отгородившись от франглов оборонительным периметром по линии Алеутские острова - Гавайи - Соломоновы острова - Индонезия и сделав войну на Тихом океане слишком дорогостоящей даже для могучей экономики Америки. Захватывая атолл за атоллом, японцы закрепились в Новой Гвинее и в апреле вплотную подошли к Гавайским островам. А в мае огромный японский флот направился к атоллу Мидуэй, чтобы навязать Тихоокеанскому флоту франглов генеральное сражение, разгромить его и уничтожить.
Японцы были уверены в победе - они имели пять тяжёлых авианосцев против трёх американских и десять линкоров при полном отсутствии таковых у противника. Но на этот раз богиня Аматерасу* обделила самураев своей милостью.
* Аматерасу Амиками - одна из главных богинь синтоистского пантеона. Богиня Солнца и легендарная праматерь японской императорской династии.
Во-первых, франглы знали о плане японцев; во-вторых, они смогли отремонтировать и бросить в бой четвёртый авианосец - "Ричмонд", - а в-третьих, американцы сумели пройти незамеченными через завесу японских подводных лодок: появление у Мидуэя вражеских авианосных соединений стало неожиданным для сынов Аматерасу.
Американские лётчики и моряки сражались доблестно. Группа в составе авианосцев "Ричмонд" и "Бастонь" приняла удар на себя. Она потеряла почти все самолёты в отчаянных атаках на японские корабли; "Ричмонд" был потоплен торпедоносцами адмирала Нагумо, "Бастонь" тяжело повреждён и добит японской субмариной. Но пока японцы терзали эту пару, "ализе" с "Нувель-Орлеана" и "Нуво-Руана" атаковали вражеские авианосцы - именно в тот момент, когда те заправляли горючим и готовили к повторному вылету свои самолёты, вернувшиеся после бомбардировки Мидуэя. Три корабля микадо вспыхнули факелами, а к вечеру был сожжён ещё один. Пятый японский авианосец покинул поле боя - в его ангарах уже не осталось крылатых машин. Японцы проиграли - грозные линкоры императорского флота отступили без единого выстрела.
...Степан Макаруа, выводя самолёт из пике и оставляя позади объятый пламенем флагманский японский авианосец, услышал голос, донёсшийся непонятно откуда: "Спасибо, внук..."...
* * *
Русская рогатина остановила тевтонского зверя осенью сорок второго года на полях центральной России. Споткнувшись под Москвой и завязнув на подступах к Петрограду, немцы перенесли направление главного удара на юг. Одновременно зашевелились турки - поддержанные альпийскими стрелками и частями Африканского корпуса, они рвались через Кавказ к нефтяным приискам Баку.
Донские степи стонали от лязга гусениц и грохота взрывов и задыхались в чёрном дыму. Наступление тевтонрейхсвера замедлилось и наконец замерло: германцы, мечтавшие зачерпнуть касками воды из Волги, не сумели даже форсировать Дон. Тевтонские бронеходы уперлись лбами в Перекоп, так и не прорвавшись в Крым, а турки, ломая кости, скатились с обледенелых скал Кавказа. Сила встретила силу.
Эта сила родилась в огне. Молот Тора, сокрушивший столько стран и бивший по России, выковал своими ударами - себе же на погибель - меч из русской стали. Русская армия стала иной: в боях выросли новые воеводы, научившиеся воевать и побеждать, а не только говорить правильные слова и льстиво поддакивать московским боярам. Наука эта стоила большой крови, но русские смогли заплатить за неё высокую цену: такую, на какую вряд ли согласился бы любой другой народ планеты Земля.
Изменилось и настроение русского солдата. Разговоры об интернациональном долге и о помощи стонущим под игом капитала западным "братьям по классу" скользили по умам, не задевая сердец, тем более что германские классовые братья в мундирах дрались свирепо и беспощадно, и отнюдь не изъявляли желания побрататься с русскими "одноклассниками". Но когда солдаты Красной Армии узнали - и увидели свои глазами, - что творят терлиговцы на русской земле, разговор с тевтонами пошёл совсем другой. Поднимаясь в атаки и ловя в прицелы чёрные бронеходы с белыми крестами, русские солдаты помнили, как истошно кричат опоганенные женщины, как выглядят изуродованные трупы детей, и каким смрадом тянет от руин деревянного сарая, в котором заживо сожгли сотню мирных жителей. И теперь они готовы были воевать и год, и два, и три, пока эта чума не сгинет бесследно, и готовы были за это умирать. Теперь руки русских солдат, сжимавшие оружие, не дрожали.
А оружия было вдоволь - военные заводы страны работали чётко. Система Тимура Железного, малопригодная для мирного строительства, превосходно показала себя во время войны, при обесцененности человеческой жизни. Россия превратилась в единый боевой механизм, способный работать на износ, спаянный ненавистью и прошедший испытания болью и смертью. Тевтонский Рейх был обречён.
Зимой обе стороны копили силы, а летом сорок третьего под Орлом столкнулись две стальные лавины. Месяц горели земля и небо, плакавшее кровавым дождём, а потом тевтоны дрогнули и попятились. Попятились - и покатились на запад, усыпая русскую землю битым немецким железом и сотнями тысяч трупов германских трупов. Война повернула вспять - на запад.
* * *
1944 год
После поражения в "битве титанов" под Орлом Юлиус Терлиг всё чаще стал впадать в истерику - конунгу Великогермании мерещился разъярённый русский медведь, вставший на дыбы. Терлиг приказал перейти на востоке к жёсткой обороне, чтобы заставить русских дорого платить за каждый шаг на запад и выиграть время, пока учёные Тевтонского Рейха не создадут обещанное wunderwaffe*, которое решит исход войны. Одновременно германская дипломатия прилагала все усилия, чтобы втянуть Японию в войну против Вечевого Союза - удар двухмиллионной японской армии по дальневосточным границам России заставил бы Железного ослабить свой натиск на Европу. Однако японцы откровенно дали понять, что они связаны по рукам и ногам противостоянием с ОША, и потому не могут ничем помочь - при равных потерях, которые несли стороны в боях на Тихом океане, для Японии эти потери были куда более болезненны. Вот если бы великий конунг пощекотал Америку, а ещё лучше - крепко врезал бы ей по затылку, тогда японские дивизии смогли бы надавить на Вечевой Союз с востока.
Тевтонские субмарины изрядно пощипали американское судоходство, но уже в сорок третьем франглы построили эскортный флот и очень сильно осложнили жизнь "бородатым мальчикам папы Деница" - потери германских подводных лодок у восточных берегов ОША резко возросли. Более того, увеличившиеся в числе американские субмарины появились у берегов Европы - подводная война стала обоюдоострой. И тогда Юлиус Терлиг решил бросить в бой свой надводный флот, пополненный трофейными кораблями и ставший к сорок четвёртому году грозной силой. В состав кригсмарине вошли три бывших английских авианосца, но конунгу нужен был непотопляемый авианосец: Терлиг потребовал от своих адмиралов высадить десант на Кубу. Конунг надеялся поднять против франглов всю Южную Америку - о пылкой "любви" латиноамериканцев к северным бледнолицым братьям он был хорошо осведомлен. План этот попахивал глобальной авантюрой, однако война показала, что самые авантюрные планы - от высадки в Норвегии до высадки в Англии - могут увенчаться успехом.
В мае сорок четвёртого тевтонский флот вторжения сосредоточился на Азорских островах, без звука уступленных Рейху Португалией. До берегов Кубы новой Непобедимой Армаде предстояло пройти тысячи миль, но это мало смущало вождя германского народа. И операция "Конкиста" началась.
Адмирал Шнивинд располагал шестью авианосцами, восемью линейными кораблями, десятью тяжёлыми и девятью лёгкими крейсерами и четырьмя десятками эсминцев. Тевтоны не ожидали, что франглы смогут выставить значительные силы - основным театром военных действий для ОША оставался Тихий океан, - но вышло иначе. Американцы перебросили в Атлантику лучшие корабли с опытными экипажами - диверсия против шлюзов Панамского канала провалилась, а потрёпанный в боях сорок третьего года японский императорский флот не смог провести сколько-нибудь серьёзную отвлекающую операцию.*
Адмирал Лёруа получил возможность смыть с себя позор Порт-де-Перла (за который он, впрочем, не был слишком строго наказан) - к Бермудам вышли девять авианосцев, десять линкоров, четырнадцать крейсеров и около пятидесяти эсминцев. Основное преимущество франглов заключалось в превосходстве их палубной авиации - Лёруа имел около шестисот самолётов против трехсот германских, - а с учетом четырёхсот машин береговой авиации это превосходство становилось подавляющим. Поэтому американский адмирал со спокойной совестью отправил свои старые линейные корабли к берегам Кубы: опыт боёв на Тихом океане показывал, что исход сражения определится в воздухе.
Так оно и вышло - три яростные атаки "воронов Вотана" не принесли Шнивинду желаемого успеха. Радары американских кораблей засекали "юнкерсы" и "валькирии" за сотню миль, и более опытные (и более многочисленные) пилоты франглов перехватывали атакующих ещё на подлёте. Тевтонам удалось потопить всего один авианосец противника и нанести повреждения двум другим, а на германские авианосцы вернулось не более четверти самолётов, взлетевших с их палуб. И кое-кому некуда было возвращаться - американские лодки, заранее развёрнутые в завесу, потопили "Зейдлиц" и повредили "Мольтке". А затем прилетели "мораны" и "ализе", и начался разгром: на дно ушли "Лютцов" и "Гинденбург". Повреждённый "Граф Цеппелин" держался до темноты, пока начавшийся шторм не заставил затопить искалеченного ветерана; такая же судьба постигла и "Мольтке".
Шнивинд приказал линейным кораблям навязать противнику артиллерийский бой, и экипажи линкоров попытались выполнить его приказ. Попытка оказалась самоубийственной - не имея прикрытия с воздуха, тевтонские корабли становились лёгкой добычей авиации: два линкора погибли, два были тяжело повреждены и затоплены своими командами. Кое-кому из них всё-таки удалось сойтись с противником на расстояние выстрела - только для того, чтобы погибнуть в неравном бою. "Ришелье" и "Дюнкерк" встретили панцеркрейсер "Блюхер" - бывший "Страсбург", захваченный тевтонами в Тулоне, - и французские пушки отправили на дно корабль, построенный на французских верфях: "Блюхер" затонул после упорного боя. "Ришелье" отделался незначительными повреждениями, а из офицеров на его борту погиб только один: капитан первого ранга Влади Макаруа. Адмирал Женсоль счёл, что цена победы невысока...
Под вечер "Тирпиц" и "Шарнхорст" сумели повредить авианосец "Шарль Монроз" и обменялись залпами с "Нуво-Мексик", "Сильванией", "Массачусетсом" и "Кинг Джордж V", после чего "Шарнхорст" перевернулся и затонул. Повреждённому "Тирпицу" удалось уйти, но в Германию он не вернулся: флагманский корабль Непобедимой Армады бесследно исчез в Бермудском треугольнике вместе со всей командой и адмиралом Шнивиндом (вероятно, затонул от полученных повреждений). Ночью франглы потопили "Хиппер", а на следующий день - "Литторио" и ещё несколько кораблей флота вторжения, оказавшихся в пределах радиуса действия палубной авиации. Правда, германская субмарина торпедировала и потопила авианосец "Франклин", но это стало для тевтонов слабым утешением.
Операция "Конкиста" закончилась катастрофой. В бою при Бермудах Юлиус Терлиг потерял флот; франглы захватили Азорские острова и перебросили на аэродромы Исландии соединения дальней бомбардировочной авиации. Помочь Стране Восходящего солнца не получилось, и в августе японский флот потерпел тяжёлое поражение у Марианских островов. Японские дивизии остались стоять в Манчжурии, а стальной каток Тимура Железного уже плющил границы Тевтонского Рейха.
* * *
1945 год
Пока Народная Красная Армия ломала хребет тевтонрейхсверу, ежедневно платя за это тысячами жизней, американцы не находили особых причин для беспокойства - людские потери в морских боях, которые вели Объединённые Штаты, не шли ни в какое сравнение с потерями сторон на Восточном фронте, где дрались многомиллионные армии. Но как только раскалённая лава русского наступления выплеснулась за пределы Вечевого Союза и начала заливать Европу, настроение шампленских политиков изменилось.
Империя Юлиуса Терлига рушилась на глазах - союзники Тевтонского Рейха отпадали один за другим. Финляндия вышла из войны тихо и незаметно - так же незаметно, как и воевала, - но другие так легко не отделались. Русский прибой захлестнул Румынию, докатился до Греции и накрыл Афины; бросали оружие и разбегались по дома венгерские дивизии. Наступление с двух направлений - с Кавказа и из Болгарии - закончилось взятием Стамбула: сбылась многовековая мечта русских царей. К весне сорок пятого была занята вся Польша; русские штурмовали Восточный вал и одновременно продвигались через Австрию и Югославию к границам Италии. И тут уже в Шамплене встревожились не на шутку.
Ещё зимой 1944-1945 годов на совещании комитета начальников штабов Делано-Руз потребовал начать освобождение Британии. "Если у нас не хватит сил одновременно драться за Англию и за Филиппины, приоритет должен быть отдан Англии: Филиппины не убегут". "А Британия убежит?" - спросил кто-то из генералов. "Нет, она останется на том же месте, - с иронией ответил президент Объединённых Штатов, - как и вся Европа. Но мы рискуем в скором времени увидеть старушку Европу в счастливом - или не очень счастливом - браке с Тимуром Железным".
Отвага кельтов оказалась не напрасной: они удержали плацдарм, с которого в марте сорок пятого началось мощное наступление франглов. Сопротивление немцев было слабым: лучшие силы Рейха сражались на востоке. Юлиус Терлиг не оставлял надежды заключить со Штатами приемлемый мир, уповая на присказку "Мы с тобой одной крови!", и дождаться создания тевтонского чудо-оружия для победы над Россией.
19 мая 1945 года в пустынной местности штата Нуво-Мексик, неподалёку от россыпи скал, носящей многозначительное название Пуэбло-дель-Дьябло*, вспыхнуло искусственное солнце. Лучшие физики мира, бежавшие за океан, сделали Америке атомную бомбу. И уже в июне эта бомба была сброшена на японский город Ниигату.
Делано-Руз ждал реакции Железного на появление у ОША сверхоружия, однако её не последовало. Вернее, реакция последовала, но оказалась не такой, какой ждал президент Объединённых Штатов. Тимур, похоже, разделял мнение своего заокеанского коллеги насчёт "не убежит": русские войска, обходя с юга ощетинившийся и отчаянно сопротивлявшийся Берлин, растекались по Европе, добивая остатки тевтонских легионов. Режим Муссолини рухнул, и труп дуче был вывешен для всеобщего обозрения на пощади в Милане. Русские бронеходы мчались к французской границе.
Франглы поспешно высадились в Нормандии и предъявили Терлигу ультиматум: немедленно сложить оружие. В случае отказа - по Берлину и другим городам Германии будут нанесены атомные удары. Американцам позарез нужна была срочная капитуляция Тевтонского Рейха, пока русские не дошли до Ла-Манша. Конунг не ответил, и утром 6 июля атомная бомба упала на Кёльн. Ядерный гриб взметнулся к небу на глазах у русских солдат, и Делано-Руз остался доволен: пусть генералы Железного увидят радиоактивные развалины и задумаются. Берлин франглы бомбить не стали - отдельные отчаянные "вороны Вотана", храня верность великому конунгу, ещё поднимались в воздух, а сбитый "гран-фортерес" с бомбой мог стать ценнейшим трофеем союзника, который уже превращался в противника.
В конце июля Берлин был взят штурмом. Над рейхстагом взвился красный флаг, а Юлиус Терлиг, загнанной крысой метавшийся в подвале Имперской канцелярии, принял яд.
Германия капитулировала.
* * *
Союзники, ещё не ставшие противниками, встретились на Рейне. Воины двух армий, говорившие на разных языках, но сражавшиеся с общим врагом, быстро нашли общий язык - ведь все они хотели верить, что страшная война, в которой они победили, станет последней.
Майор Пётр Лыков, командир дивизиона "танюш", как ласково называли реактивные миномёты, почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Повернувшись, майор увидел американского капрала примерно такого же возраста, как и Пётр, смотревшего на Лыкова с каким-то странным выражением. С минуту они глядели друг на друга, а потом улыбнулись и уважительно пожали друг другу руки.
Пётр Лыков и Пьер Лико не знали, что они кровные братья - человеческая память слишком коротка для девяти поколений, отделявших этих двух парней от их общего предка, екатерининского егеря Семёна Лыкова.
Два солдата-победителя просто приветствовали друг друга...