Аннотация: Продолжение повестей "Последний алхимик", "Последний повелитель муз" и "Последний офицер" (вторая часть).
Частьпервая. Время Тьмы
Часть вторая. Химик и лирик
...идёт вперед, видит и познаёт новое Дух Человеческий.
А мы в словах, делах и в детях своих передадим его людям еще более совершенным.
Герберт Уэллс, "Пища богов"
Они встретились с неизбежностью притягивающихся друг к другу разнополярных магнитов.
Прозрачное осеннее небо накрыло город, осторожно приходящий в себя после дикой зимы и пропахшего порохом лета. В воздухе мирно кружились жёлтые листья, и очень непривычным был детский смех - робкий, но всё-таки смех. Жизнь возвращалась.
Детей на площадке между домами Костомарова и Свиридова было немного - матери всё ещё боялись выпускать своих малышей на улицу без сопровождения отца с автоматом на плече. Вадим положил немало сил на устройство детской площадки - одна только установка видеокамер слежения чего стоила, - зато теперь ребятишкам нескольких ближайших домов было где играть. И дети играли, принимая как должное и прочную металлическую ограду вокруг площадки, и охранявших её взрослых дядей с ружьями. В движениях детей порой проглядывала насторожённость котят, выбравшихся из безопасного подвала на улицу, где бродят голодные собаки и злые люди, однако детское восприятие мира брало своё, и малыши с изумлением рассматривали невесть откуда взявшегося одинокого воробья - всех голубей и даже ворон в городе съели ещё зимой, - живым шариком скакавшего по веткам. И на лицах следивших за своими чадами матерей появлялись улыбки: жизнь возвращается.
Костомаров зашёл на площадку за Лидией и сынишкой. Впереди был долгожданный выходной: обстановка в городе стала спокойнее, и Вадим предвкушал нормальный отдых, которого он был лишён уже почти год. Четырёхлетний Иван Вадимович с видимой неохотой расстался с качелями - его примирило с этой утратой только появление отца. Ваня тут же завладел отцовской ладонью, нарочито игнорируя присутствие матери, - ведь ни у кого из мальчишек на площадке не было отца-командира дружины.
Они направились к выходу и там столкнулись с молодой светловолосой женщиной катившей детскую коляску. Женщину Вадим не знал, зато сопровождавшего её мужчину он узнал сразу.
- Здравствуйте, Александр Николаевич.
- Здравствуйте, Вадим Петрович. "Ага, - с удовлетворением отметил Костомаров, - запомнил ты меня, химик".
Возникла короткая пауза. Женщины изучающе смотрели друг на друга, а младший Костомаров привстал на цыпочки: его заинтересовало маленькое существо в коляске.
- Знакомьтесь, - непринуждённо сказал Алхимик. - Юля, моя жена. А это Дашенька. Молоко любит... - он улыбнулся, и его простая и открытая улыбка разом сняла неловкость. И всё стало простым и естественным - как когда-то, когда на улицу можно было выйти без оружия.
- Лида.
- Александр.
- Юля.
- Вадим. - Костомаров завершил ритуал знакомства и тут же добавил, обращаясь к Свиридову: - А знаете, у меня для вас есть подарок.
Алхимик смотрел недоумевающее, и Вадим, чувствуя какое-то странное вдохновение, предложил:
- Знаете что, а пойдёмте-ка к нам в гости. Завтра выходной - почему бы нам не посидеть и не поговорить, как в старые добрые времена? Мы же с вами соседи, насколько я помню, - идти недалеко. Заодно и вручу вам обещанный подарок - он у меня дома.
Для Лидии это стало полной неожиданностью, но она поддержала мужа, интуитивно чувствуя, что всё это неспроста, и что Вадим давно хотел этой встречи.
- Я даже не знаю... - проговорила Юля, посмотрев на своего мужа.
- У вас на сегодняшний вечер какие-то планы?
- Да нет, но мы хотели погулять, - она поправила полог коляски. - Погода хорошая, а Дашенька у нас всё на балконе гуляет.
- Так и гуляйте! - Вадим слегка развёл руками - мол, в чём проблема? - Нам ведь с хозяйкой нужно хотя бы час-полтора - банкет сервировать, и всё такое. Приходите через два часа. Дом - вот он, а квартирный код...
- Спасибо, - сказал Алхимик. - Мы придём. Втроём - не с кем нам оставить Дашу.
- Разумеется, - Лидия вежливо улыбнулась. - Говорите, она у вас молоко любит?
* * *
- Вот, - Вадим положил на стол фотографию. - Это ведь вы, Александр?
- Надо же, - Алхимик бережно взял фото, - нашлась. А мать всё сокрушалась, что не забрала её с нашей дачи. Вы нашли эту фотографию...
- ... в Комарово. Недавно. Были у нас там кое-какие... дела. Так что вы теперь может обрадовать вашу маму.
- Не получится, - грустно сказал Свиридов, - она умерла год назад. В одночасье: вечером легла спать, а утром не проснулась. На здоровье она не жаловалась - её доканал денежный крах. Выскребала-выскребала страховку за квартиру, а деньги фьють - и нет их. К старости люди вообще становятся консервативнее: для них любые перемены болезненны, а когда этим переменам конца-краю не видно... Революцию девяносто первого со всеми её последствиями мать ещё пережила, а вот Обвал... Два таких потрясения - это многовато для одного человека.
"Да, - подумал Костомаров, - Обвал собрал обильную жатву". Он хотел рассказать, как полтора года назад погибла мать Лидии - пошла в магазин, оказалась в центре грабежа, и ахнуть не успела, как получила удар по голове куском ржавой трубы. Он вспомнил, как она, умирая в больнице, жалела до слёз, что не донесла домой вырванную у неё из рук авоську с хлебом, пачкой пельменей и двумя банками консервов. Вадим хотел рассказать об этом, но передумал - зачем? Подчеркнуть, что мы, мол, тоже пострадали? Так в Питере (да и во всей России) пострадал почти каждый. Прошлое надо помнить, но думать надо о будущем: жизнь продолжается.
Они сидели за столом в квартире Вадима. Банкетным этот стол можно было назвать с большой натяжкой, однако всё познаётся в сравнении: ещё год назад ни о каких гостевых посиделках с угощением не могло быть и речи. Теперь с едой стало легче: военизированные фермерские хозяйства в пригородах постепенно оживали, и в городе появились и яйца, и молоко, и мясо. Улучшилось и централизованное снабжение продовольствием - Время Тьмы отступало перед организованными усилиями людей.
Но главное - четыре человека, сидевшие за столом, ощущали атмосферу понимания, появившуюся почти сразу. Всего через час им всем уже казалось, что они знают друг друга давно, чуть ли не со школьной парты, а сегодня просто встретились в очередной раз после не слишком долгой разлуки. А будущее было рядом: Даша сосредоточенно перебирала игрушки в манеже, великодушно предоставленном Костомаровым-младшим; Ваня, убедившись, что содержательной беседы с маленькой гостьей не получится, и ощущая себя по сравнению с ней взрослым и солидным, устроился на диване и листал книжку с картинками.
- Предлагаю тост за них, - сказал Вадим, кивнув в сторону детей. Домашние закрома бывшего Повелителя Муз изрядно оскудели, однако он сумел изыскать в них бутылку вина и бутылку хорошего коньяка, что по нынешним временам казалось невиданной роскошью.
- А потом будем пить чай, - предложила Лидия.
- Очень конструктивное предложение, - поддержал её Свиридов, - тем более что к чаю у нас кое-что есть. Вот, - он жестом фокусника извлёк из пластикового пакета упаковку с чем-то, отдалённого напоминающим бисквит. - Искусственное печенье, и даже съедобное. Продукция моего родного института - овеществлённый труд множества людей, в том числе и меня.
- Мужчина должен быть кормильцем, - преувеличенно серьёзно заметила Юля. - Так заведено со времён охотников на мамонтов.
- И воином, - серьёзно добавил Вадим.
- Воином... - задумчиво повторила Лидия. - Неужели и для них - она посмотрела на детей, - ничего не изменится? Мужчины будут снова и снова брать в руки оружие и убивать друг друга, а женщины будут гадать, вернутся ли их мужья, и что будет, если победят чужие мужчины?
- Время Тьмы пройдёт, - уверенно сказал Алхимик. - Но что дальше? United Mankind будет расширяться - это закон всех империй, - и "новые бедуины" с "новыми чингизидами" тоже не будут сидеть сложа руки. А Россия - что будет с ней? Тоже империя по образу и подобию, только немножко с другой начинкой? Проходили мы это в не столь отдалённом прошлом...
- Колесо истории повернуло вспять - капитализм уступает место феодализму с его князьями да графьями, подчинёнными царю-батюшке. Или королю - это уже особенности национального менталитета.
- Не могу с вами согласиться, Вадим, - возразил Свиридов. - United Mankind - это прежде всего сверхкорпорация, управляемая законами бизнеса, а не принципами вассальной верности сюзерену. Известный нам капитализм мутирует, но не меняет своей сути. В одну реку дважды...
- Ну, всё, - рассмеялась Лида, - мужчины озаботились глобальными проблемами. Особенности национального менталитета, от них никуда. Пойдём-ка, Юля, озаботимся чаем да поговорим о своём, о девичьем.
- А вот с куревом марш на балкон! - тут же распорядилась хозяйка. - На улице тепло, а тут дети.
Они вышли на балкон, откуда открывался вид на Финский залив, в который садилось остывающее вечернее солнце. По заливу шёл белый рефрижератор, сопровождаемый серо-голубым поджарым сторожевиком.
- Мяса на неделю, не меньше, - сказал Костомаров, глядя на теплоход. - Да, Время Тьмы кончается.
- У меня такое ощущение, - Свиридов с наслаждением затянулся сигаретой, - что Россия от века и поныне служит полигоном для социальных экспериментов. Вот и ещё один опыт оказался неудачным: не прижился у нас капитализм со всеми его плюсами и минусами.
- Наши олигархи вовремя поняли, что никто на Западе не ждёт их с распростёртыми объятьями - Боливар не вынесет двоих.
- Точнее, их заставили это понять.
- Да, - согласился Вадим, - заставили. И деваться им некуда: надо обустраивать свою страну, а не надеяться на тепленькое местечко под чужим солнцем.
- Вопрос в том, как именно обустраивать. Сейчас наши новые военные вожди - люди на своём месте. Их уважают, к ним прислушиваются, но что будет дальше? История полна печальных примеров того, как пламенные борцы быстро расставались со своими идеалами и превращались в жестоких тиранов, не считающихся ни с чем и ни с кем. И снова всё пойдёт по кругу, как уже было в нашем прошлом.
- Вы можете предложить совершенную социальную модель? Или вам нравится то, что лежит в основе United Mankind, и что мы испытали на своей шкуре в недавнем прошлом?
- Знаете, - Алхимик стряхнул пепел, - и в социализме, и в капитализме есть свои положительные черты. Вопрос не в социально-экономической модели, вопрос в другом.
- В чём же именно? - Вадим внимательно посмотрел на Свиридова.
- Вы помните анекдот о нерентабельном публичном доме, в котором переставляли кровати?
- Надо не койки переставлять, а...
- Вот-вот. Чиновник-мздоимец ничуть не лучше хищника-бизнесмена: и одному, и другом ровным счётам наплевать на ближнего своего, да и на дальнего тоже. Недаром жила на Руси вера в доброго царя - это ведь идеальный вариант.
- Остаётся вопрос: где взять такого царя, а заодно и свору придворных, которые будут не на словах, а на деле радеть о благе народном?
- Да дело не только в царе, а в людях вообще. Вроде бы рецепт известен: не убий, не укради, и далее по тексту, однако люди и крадут, и убивают, и считают обман нормальным явлением. Должны измениться люди - без этого все мечты о лучезарном будущем так и останутся утопиями. Есть гипотеза, что разум появился у человекообразных обезьян, долгое время жевавших какую-то чудесную травку. Но, к сожалению, разум этот оказался немножко недоделанным - он получился примитивным с этической точки зрения. Эх, найти бы такую травку, которая превратила бы человека условно разумного в человека настоящего, такая вот у меня детская мечта имеется. И ещё - у Стругацких в их лучшей вещи "Трудно быть богом" есть одна пронзительная фраза: "Было бы хорошо, если бы на этой планете исчезли все люди старше десяти лет". Дети - это чистый лист, на котором можно написать всё что угодно: и "Я вас любил", и матерное слово. А мы пишем на этих листах чёрт знает что...
- Александр Николаевич, - негромко сказал Костомаров, не замечая, что догоревшая сигарета обжигает ему пальцы, - нам с вами надо очень серьёзно поговорить.
* * *
- Теперь вы все знаете, - спокойно сказал Вадим с видом человека, сбросившего с плеч непомерную тяжесть, которую он уже устал нести в одиночку.
Алхимик молчал. Исповедь Повелителя Муз была для него совершенно неожиданной, и в то же время поражала своей фееричностью. "Да ведь мы же с тобой одной крови, - ошарашено подумал Свиридов, - ты и я! Не об этом ли мечтал и я? Я хотел спасти мир от проклятья мёртвого дракона, а этот парень замахивается на нечто большое: он хочет создать людей, на которых это проклятье не будет действовать!".
Как и вчера, они сидели в квартире Костомарова, но уже вдвоём. За окнами бушевало последнее солнце осени, и Лидия с Юлей отправились гулять с детьми, предоставим своим мужьям "озаботиться глобальными проблемами тет-а-тет". Шутливость этой фразы была очевидной для всех четверых: по блеску глаз и повышенной нервозности Вадима Лидия поняла, что разговор с Алхимиком для него очень важен (и даже догадывалась, о чём пойдёт речь, зная специальность их нового знакомого), а Юля почувствовала это чисто интуитивно. Обе женщины были далеко не глупы и обладали редким умением понимать своих мужчин.
- Нам с Лидой удалось установить, что строго дозированный и рассчитанный приём "КК" в течение одного года благотворно влияет на человека, - голос Вадима был всё так же спокоен. - Генетические изменения высвобождают скрытые возможности организма - те самые, о которых столько говорили и писали в своё время. Повышенный иммунитет, ясность мышления, работоспособность, улучшение общего самочувствия и даже самоизбавление от застарелых болячек - всё это явилось следствием приёма препарата. И кроме того, отмечены позитивные изменения характеров: исчезает раздражительность и агрессивность, снижается уровень неадекватной реакции на действия других людей - наши гении стали куда более терпимыми друг к другу. Обезьяны нашли волшебную травку, Александр Николаевич.
- Ваша жена специалист-генетик?
- Нет. Я понимаю ваши опасения - времени у нас было мало, возможностей тоже, и выводы наши кажутся вам скоропалительными. Но я вижу только один выход: синтезировать достаточное количество "КК" и провести широкомасштабный эксперимент. Считается, что интуиция - это ещё не достаточный довод, однако я привык доверять своей интуиции: она меня ещё ни разу не подводила.
- Вера, - скептически заметил Алхимик, - категория зыбкая. Надо не верить, а знать.
- Верно. Но подтвердить или опровергнуть теоретические предпосылки может только опыт. Значит?
Свиридов спорил только для виду. На самом деле он уже готов был прямо сейчас поехать в свою лабораторию и работать над синтезом "КК". Он ведь тоже устал от тяжести своего знания и прекрасно понимал, что движет Костомаровым. "Мы с тобой одной крови, - снова и снова звучало в сознании химика, завороженного грандиозностью замысла Вадима. - Рыбак рыбака видит издалека, даже если у обоих нет в руках удочек". Александр верил, что результат задуманного эксперимента перевернёт мир, - сухой прагматизм учёного отступал перед убеждённостью лирика. Ощущение родства душ соблазняло Свиридова рассказать Вадиму о "драконьей голове", но он удержался: зачем делиться опасной тайной и ставить под удар ещё кого-то? Алхимик предчувствовал, что удар этот последует, и не хотел лишних жертв. А ради красного словца - вот, мол, какой я сокрушитель и потрясатель, - стоило ли?
- Хорошо, допустим, - сказал Свиридов, пробуя на вес каждое слово, - я синтезирую ваш препарат. А дальше? На ком вы собираетесь его испытывать?
- Новый текст лучше всего писать на чистом листе, - ответил Костомаров, следя за выражением лица собеседника. - Вы меня понимаете?
- Вы с ума сошли... - изумлённо выдохнул Алхимик. - Дети? Да кто ж вам позволит!
- В первую очередь речь идёт о моем сыне, - холодно парировал Вадим. - Думаю, что Лиду я смогу убедить. Она знает о "КК" не понаслышке, и она врач.
- Вы с ума сошли... - повторил Александр.
- С ума сошёл не я, - жёстко произнёс Повелитель Муз. - С ума сошёл весь мир - там, за окнами. Этот мир бродит по кругу и снова и снова наступает на те же грабли. И так будет продолжаться до тех пор, пока мир этот не расшибёт себе голову об эти грабли, или пока не появятся люди, которые будут точно знать, что наступать на грабли - чревато. Я хочу, чтобы мой Ваня стал настоящим человеком - человеком будущего. Только не думайте, что у меня мания величия, хорошо? А дальше - генетические изменения передаются по наследству. Лет через сто "новые кроманьонцы" сменят "старых неандертальцев", и тогда...
- Одного вашего сына мало, - медленно проговорил Алхимик. - Адаму нужна Ева...
- Если хотя бы один из родителей будет нести в себе ген нового человека, этого уже достаточно. Но вы правы, одного ребёнка мало. И двоих детей, - он внимательно посмотрел на Свиридова, - тоже. Но для начала, чтобы убедиться, что мы не вырастим монстров... А затем - в городе много сирот, Саша. Время Тьмы унесло множество жизней...
- И как вы себе это представляете? Вы собираетесь тайно давать детям ваше зелье?
- Не знаю, - честно признался Вадим. - Зато я знаю, что нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока кто-то решит за нас наши судьбы - так, как ему угодно. И этот "кто-то" решит, что мы, собственно, и наблюдаем. А я этого не хочу - ни для себя, ни тем более для своего сына.
"Фанатик, - с восторженным ужасом подумал Александр и тут же мысленно одёрнул себя: - А сам-то ты кто? О чём думал ты, швыряя в мир "виртуальную бомбу" Зелинского? Ты бросил людей в воду, не спрашивая их, умеют ли они плавать, - плывите, и всё тут. Или тоните - ваше дело. И многие утонули - очень многие... Вадим честнее тебя - он начинает со своего сына, а не с подмешивания "КК" в городской водопровод или распыления его над картофельными полями".
- Я согласен, - коротко бросил он. - Я буду работать над вашей чудо-травкой.
Вадим молча встал, подошёл к стенному шкафу и сунул ладонь за его заднюю стенку. Что-то тихо щёлкнуло. Костомаров вернулся к столу и протянул Свиридову флэш-карту.
- Здесь всё о "КК", - просто, без ненужного пафоса, сказал он, - от и до. Наша с тобой встреча не была случайной, Саша.
- Наша с тобой встреча была неслучайной, Вадим, - ответил Алхимик.
* * *
Александр осторожно покатал на ладони почти невесомый белый шарик, похожий на горошину гомеопатической таблетки. "Сто миллиграмм, - подумал он, - одна доза. Хотел бы я поговорить с тем умельцем, который вслепую, методом тыка, сотворил это адское - или райское? - снадобье. И почему на Руси, да и на всей Земле, талантливые люди находят своим способностям не самое лучшее применение? Как там говорил какой-то фантаст - забивают микроскопами гвозди?".
Вопреки его опасением, синтезировать "КК" в лаборатории НИИ прикладной химии оказалось не просто, а очень просто. Нет, Свиридов не сомневался в том, что изготовить препарат будет несложно - флэшка, переданная ему Костомаровым, содержала все, что было нужно, - он опасался чисто организационных трудностей. Институт был завален работой, и заниматься на глазах у подчинённых чем-то побочным было бы нелегко - это вам не самогон гнать в чулане, закрывшись на все замки, и не "драконью голову" собирать втихаря у себя дома. Подумав, Алхимик нашёл выход: он заявил Никодимову о своей идее синтезировать витаминные добавки, обладающие не только питательными, но и целебными качествами. Эта идея укладывалась в общее направление научно-прикладных разработок, авторитет в НИИ Свиридова был высоким, и никто не стал задаваться вопросом: а что это за добавки такие? Алхимик занимался "КК" сам, не привлекая к этому делу никого из своих сотрудников и не в ущерб основной работе, а кроме того, значительная часть экспериментальной продукции действительно состояла из разнообразных пищевых добавок, не содержащих ни грана "КК". И никто не замечал, как начальник лаборатории молекулярного синтеза день за днём уносит с работы обычные маленькие полиэтиленовые пакетики, наполненные безобидными белыми горошинами.
С Костомаровым они встречались почти каждый день. При встрече Алхимик всякий раз порывался спросить Вадима, говорил ли он с Лидией, и всякий раз сдерживался. "Надо будет - сам скажет" - решил Александр Николаевич. И не ошибся.
Однажды вечером, когда Свиридов зашёл к Вадиму, чтобы передать ему очередную партию препарата, Костомаров встретил его словами: "Лидия согласилась. Мы начали давать Ване "КК". Вдаваться в подробности своего разговора с женой Вадим не стал, и Александр понял, что спрашивать не стоит. "Им легче, - подумал он с лёгкой завистью, - они оба имели дело с этим психотропом не один год. Лида врач, она наблюдала за людьми, принимавшими "КК", и знает, что к чему. И всё-таки - мужественная она женщина..."
Сам Александр Николаевич не раз и не два проигрывал в уме возможный разговор на эту тему с Юлей, но снова и снова его откладывал. И не только потому, что он не был уверен в том, что сумеет убедить жену, - ему было страшно самому. Алхимик испытывал к своей маленькой дочери почти звериную нежность, зная, что это его последний ребёнок - Аня уехала к матери в Германию перед самым Обвалом, и с тех пор от неё не было ни слуху, ни духу. Юля выносила и родила Дашеньку в самое трудное время, когда по улицам города шагали холод, голод и тьма, когда по ночам стреляли, и когда никто не знал, что принесёт следующее утро. Роды были трудными, и врачи сказали Юле, что вряд ли она сможет ещё рожать. Девочка росла слабенькой, часто болела, пугая родителей, и Александр испытывал леденящий ужас при мысли испытать на этой крохотуле таинственное зелье, пусть даже ради её же будущего. "Интересно устроен человек, - размышлял Алхимик, словно глядя на себя со стороны. - Он легко рассуждает о всеобщем счастье, готов не задумываясь дарить это счастье другим, не очень ближним, но как только дело касается его самого... "А почему мой сын, а не сыновья других женщин?" - так рассуждают матери, когда мужчинам нужно брать в руки оружие и идти навстречу врагу. И только когда враг уже ломает двери их дома, они спохватываются, а до этого матери наперекор всему, даже здравому смыслу, надеются, что всё ещё обойдётся. Вот и я: умом понимаю, а сердцем... А что тогда говорить о Юле?".
Алхимик вздохнул и ещё раз дотронулся до белого шарика, лежавшего на его ладони.
- Александр Николаевич! - услышал он. - Время! Пойдёмте, на автобус опоздаем.
- Спасибо, сейчас иду, - отозвался Свиридов.
Он бросил взгляд на дисплей, на котором медленно вращалась "драконья голова", и вдруг, подчиняясь внезапному внутреннему импульсу, быстрым движением бросил в рот белый шарик и торопливо запил его остатками чая из стакана, стоявшего у него на столе.
* * *
...Сон - чёрная пустота, припорошенная звёздной пылью и наполненная дыханием спокойной мудрости всей Вселенной - незаметно сменился явью. Александр Николаевич не сразу понял, что лежит в своей постели - для этого ему потребовалось некоторое время. Он приподнялся и посмотрел на спящую Юлю, потом осторожно выбрался из-под одеяла и нащупал ногой шлёпанцы. Бесшумно ступая, он вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Заглянул в комнату дочери - Даша безмятежно посапывала во сне. Не зажигая свет, Алхимик прошёл на кухню и уткнулся лбом в холодное оконное стекло.
Сознание было звеняще-ясным, но каким-то раздвоенным. Он стоял у окна и смотрел вниз, в темноту зимнего ночного города, и одновременно из безмерного далека наблюдал за крошечным голубым шариком планеты по имени Земля, каплей живого света летящим в космической тьме. А потом он услышал голос - вернее, не услышал даже, а почувствовал.
"Энергия... Время... Материя... Пространство... Они едины... Едины... Едины...".
А затем было нечто вроде вспышки - яркой, высветившей все уголки его мозга, - и когда звёздный огонь погас, Алхимик уже знал разгадку тайны мёртвого дракона.
Он просидел на кухне до утра, обдумывая услышанное. За завтраком он был рассеян, но в меру - Юля ничего не заметила, - зато по дороге на работу не мог усидеть на месте: ему казалось, что институтский автобус не едет, а ползёт со скоростью садовой улитки. "Скорее, скорее, скорее..." - шептал Свиридов, не замечая удивлённых взглядов коллег, и путь от ворот института до лаборатории показался ему бесконечным. А день, наоборот, пролетел незаметно - Александру едва хватило времени, чтобы превратить своё внезапное озарение в текст, пересыпанный цифрами и формулами.
"Энергию нельзя получать непрерывно - процесс должен быть дискретным. Часть высосанной энергии пространства-времени нужно периодически возвращать обратно - она сыграет роль масла, вылитого на волны потревоженного вмешательством и забурлившего вселенского энергетического океана. Снизится КПД? Конечно, но даже при этом условии мы ничего не потеряем: ведь источник, из которого мы черпаем, поистине бездонный! Зато моя "драконья голова" станет "вечным генератором", простым и надёжным, не требующим никакого технического обслуживания. Один раз пустил в работу - и всё, дальше "зелёная, сама пойдёт", нужно только чётко соблюдать баланс между изъятием энергии континуума и её рекуперацией".
Такого подъёма Александр Николаевич не испытывал давно. Он знал не только что делать - он знал, как это сделать.
"В схему установки добавится дополнительное звено: демпфер-аккумулятор. С него-то мы и будем снимать энергию, избегая опасного прямого контакта с космическим огнём.
И это ещё не всё. Формула "е равно эм-цэ-квадрат" имеет чёткий физический смысл: материя может быть превращена в энергию, и наоборот. А это значит, что овеществлённую энергию можно будет подержать в руке - в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Правда, весить эта "звёздная материя" будет немало".
Вспоминая свои ощущения, Алхимик понял, что обрушившимся на него знанием он обязан концентрату "КК". Он принимал белые горошины две недели, прислушивался к себе, но не замечал ничего особенного вплоть до сегодняшнего утра, когда на него хлынул поток понимания. "Моя "драконья голова" и препарат Вадима перевернут мир, - думал Свиридов, - но сможет ли перевёрнутый мир устоять? Как показывает опыт, люди не готовы взять свою судьбу в свои руки - им нужны вожаки-поводыри. А в поводыри выбиваются не самые лучшие, а всего лишь самые энергичные и самые беспринципные. Это общий закон, который не обойти - по крайней мере, до тех пор, пока на Земле не появятся новые люди. Значит, нужно ждать, пока не подрастут дети нового мира, которые смогут сами решить свою судьбу, не уповая на доброго батюшку-барина или на прогрессоров-гуманоидов из соседней галактики. А мне пора поговорить с Юлей".
Он потянулся всём телом, ощущая себя молодым и сильным, и насмешливо произнёс, обращаясь к "драконьей голове" на мониторе компьютера:
- Жди, дракоша, скоро я сделаю для тебя ошейник.
За окнами лаборатории светило солнце. Зима шла на убыль.
* * *
- Как твой сын, Вадим? - спросил Алхимик.
Они сидели на скамейке неподалёку от детской площадки, ожидая прибытия машины с продуктами. В обязанности командиров дружин входил и контроль за распределением всех добавок к гарантированному социальному минимуму, и Костомаров добросовестно исполнял свои обязанности.
- Всё нормально, Саша. Дети гораздо быстрее взрослых реагируют на "КК", теперь я это знаю точно. Иван меняется, и сильно. Лида хочет сделать ему анализ ДНК в стационаре, где она работает, но проблема в том, - Вадим затянулся сигаретой, - как сделать этот джин-скрин без ненужной огласки.
- Ты думаешь...
- Не думаю - знаю. Новые люди - это же мечта властителей всех времён и народов. Не самостоятельные новые люди, конечно, а такие, которых можно использовать в нужных целях. Франкенштейн, клоны, киборги, зомбированные куклы - много было всяких идей, и наверняка были попытки реализовать эти идеи. С точки зрения людей, привыкших править, мой сынишка - всего лишь генетический мутант, превосходящий по своим физическим и умственным способностям обычного человека. "КК", как и любое научное открытие, - это палка о двух конца. Ребёнок - это ещё полуфабрикат, заготовка, из которой можно выточить всё что угодно. Иммунитет к негативу приходит не сразу... Викинги приносили своим детям птенцов, чтобы детишки вырывали им лапки и ломали крылья - они растили будущих убийц. Как ты думаешь, почему я не обратился со своей идеей к властям или к военным - у меня ведь есть среди них хорошие знакомые? Вот то-то и оно... Когда Ваня станет взрослым, его уже не согнёшь, а сейчас он ещё пластичен и податлив. Этика - это ведь не только результат врождённых наклонностей, даже впечатанных в генетический код, но и продукт воспитания, особенно воспитания в детском возрасте.
"Он прав, - думал Александр, слушая Вадима, - абсолютно. Не потому ли и я сам не спешил осчастливить своим открытием власть имущих? Не очень-то я верю в искренность севших в высокие кресла радетелей за благо народное, особенно если посмотреть, что они и их предшественники сделали со страной. И поэтому...".
- И поэтому, Саша, - Костомаров словно услышал мысли Свиридова, - нам с тобой следует соблюдать крайнюю осторожность. Есть у меня подозрение, что волшебным нашим снадобьем могут заинтересоваться не только князья-бояре отечественного производства, но и короли одного заморского царства-государства. Наследили мы немножко во времена оны...
Несмотря на нарочитую шутливость тона, Вадим был предельно серьёзен - это было видно по выражению его глаз. Александр понял, о чём идёт речь, - он знал, чем занималась фирма с красивым названием "Грёзы Музы", как создавалась её уникальная продукция, и кто был её партнёром. И ему почудилось, что в тёплом весеннем воздухе потянуло мертвящим зимним холодом...
Идущие по следу
Хьюго Саммерсу было неуютно в небольшой уютной комнате, наполненной мягким полусветом и вкрадчивым антуражем конфиденциальной беседы.
Он, привыкший всегда сидеть комфортно и при этом - не с презрением, упаси Бог, а всего лишь чуть пренебрежительно смотреть на собеседника (так, чтобы собеседник этого не заметил), сейчас вынужден был держать спину неестественно прямо, не решаясь откинуться на кожаную спинку кресла. Но даже эта поза напряжённого внимания давалась ему с трудом - Саммерсу хотелось встать и слушать, стоя по стойке "смирно": он очень хорошо знал, что за люди с ним беседуют.
Напротив него за низеньким столиком наподобие тех, что стоят в кафе-барах, сидел одутловатый круглолицый человек неопределённых лет. Этот человек мог бы сыграть роль доброго Санта-Клауса, если бы не выкаченные глаза и клешнеподобные руки, делавшие его похожим на краба-трупоеда. "Краб" говорил негромко, цепко ощупывая Саммерса взглядом стеклянно-водянистых глаз, однако при звуке его голоса по спине Хьюго то и дело пробегал неприятный холодок.
Третий участник беседы - помощник "краба", сидевший рядом со своим боссом, - угловатой хищной статью и резкостью движений напоминал богомола. Саммерс не питал никаких иллюзий относительно профиля этого "специалиста", однако "краб" внушал ему куда больший страх: тот, кто отдаёт приказы, всегда опаснее того, кто их только исполняет.
- Итак, вы сотрудничали с некоей русской фирмой, - подытожил "краб".
- Да, сэр, - с готовностью подтвердил Саммерс. - Она называлась "Грёзы Музы" и находилась в Санкт-Петербурге. Они поставляли нам... э-э-э... литературное сырьё.
- Нас интересует это сырьё, - голос "краба" звучал обманчиво мягко, - вернее, не само сырьё, а способ его добычи. Вы меня понимаете?
- Не совсем...
"Богомол" ухмыльнулся, но промолчал, а не лице "краба" промелькнуло подобие снисходительной улыбки.
- Нам известно, что в технологическом процессе приготовления этого литературного сырья применялся сильный психотроп. Нас интересует это ноу-хау. Кто из ваших бывших русских партнёров располагает исчерпывающей информацией по данному аспекту?
- Господин Алексеев Сергей Леонидович - он создатель препарата. Информация также имеется у Дианы, помощницы и любовницы Алексеева, но не детальная. И есть ещё Вадим Петрович Костомаров, деловой партнёр Алексеева и бывший генеральный директор "Грёз". Степень его осведомлённости мне неизвестна, однако можно предположить, что ему известно многое. К сожалению, после того, как в России заварилась первобытно-феодальная каша, - Саммерс выдавил из себя бледную тень улыбки, - все наши контакты прервались. Там сейчас очень трудно работать...
- Если понадобится, - хитиновым голосом скрежетнул "богомол", - вы отправитесь туда лично и восстановите эти ваши контакты.
- Ну, зачем же так радикально, - тоном доброго дядюшки произнёс "краб", - у нас есть люди, которые смогут найти общий язык даже с русскими аутсайдерами. Хотя, конечно, работать под дипломатическим или под бизнес-прикрытием было комфортнее. Но - времена меняются. От вас, мистер Саммерс, требуется немногое: вы предоставите нам всё, что вы знаете об упомянутых вами людях. Адреса. Телефоны. Словесные портреты. Фото, если они у вас есть. И, - добавил он вкрадчиво, - забудьте о нашем разговоре.
- Конечно, конечно, - торопливо проговорил Хьюго, снова ощутив, как вдоль его хребта скользнула ледяная струйка. - Я понимаю, сэр.
* * *
- Саша, я боюсь! - Юлины глаза были полны слёз. - Почему ты уверен, что это зелье безопасно? Ты проверил его на себе, но ты взрослый, а Дашенька, она ведь такая маленькая! И слабенькая!
- Она вырастёт, и станет большой, - Алхимик погладил по голове прижавшуюся к нему жену. - И сильной, Юленька. Неужели ты думаешь, что я не люблю нашу дочь и не желаю ей счастья? Но когда я думаю о том, в какоммире ей придётся жить... Вспомни Время Тьмы - оно ведь не прошло бесследно. А до него, до этого времени? В мире выросло не одно поколение забывших запах звёзд и обменявших истинные человеческие ценности на раскрашенные суррогаты, продающиеся с большой скидкой. В этом мире трудно не только жить, но и выживать, этот мир болен, и спасти его...
- Да пропади он пропадом, этот мир! - с неожиданной злостью почти выкрикнула Юля. - Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня? Почему я должна думать о судьбах мира? Я всего лишь хочу, чтобы наша дочь выросла, встретила свою любовь, и прожила бы жизнь в тепле и уюте, и не надо мне никаких светлых горизонтов и счастья для всех, даром!
Она попыталась высвободиться из объятий мужа, но Свиридов её удержал.
- Юля, - сказал негромко, - земной шар только кажется большим, а на самом деле он маленький, очень маленький. Этот мир болен, опасно болен, и никому не удастся отсидеться в сторонке, в уютной хате с краю, если начнётся агония - ядерная война или экологическая катастрофа, неважно. Выживут или все, или никто, пойми это! Наш мир надо лечить, и если это не сумели сделать мы, то надо дать такую возможность нашим детям, чтобы наши внуки не прокляли тот час, когда родились.
- Сколько тебе лет, Алхимик? - Юля шмыгнула носом. - Неужели ты всё ещё веришь в романтические сказки?
- Верю, - твёрдо ответил Свиридов. - И не только верю, но и знаю, как эти сказки можно сделать былью. И Вадим верит и знает, и его Лидия тоже.
- Лида? Неужели она...
- Да. Они давно уже дают своему Ване препарат. Посмотри на этого мальчишку: он здоров, весел, и в глазах у него светится огонёк - огонёк разума, настоящего разума! И Даша может стать такой же - она будет первой женщиной новой расы, расы настоящих людей. Неужели ты не хочешь для неё такой судьбы? В конце концов, она будет просто незаурядной личностью по сравнению со всеми другими людьми, а это само по себе немало!
- И серая толпа побьёт её камнями или сожжёт на костре...
- Юленька, - Александр Николаевич взял её ладонь и поднёс к своим губам, - ты мне веришь?
- Я люблю тебя, Саша, - прошептала она. - Как же я могу тебе не верить? Только ты не торопи меня, хорошо? Мне надо подумать - это слишком серьёзно...
* * *
- Ни хрена он не знает... - угрюмо пробормотал звероподобный мужик, до глаз заросший густым чёрным волосом, отбрасывая дымящуюся головню. - Может, попробовать с него шкуру содрать, а? Это мы мигом! - Он хохотнул, втайне надеясь получить согласие заказчика, молчаливого мужчины спортивного вида, бесстрастно наблюдавшего за пыткой. Второй аутсайдер, сухощавый и жилистый, тоже посмотрел на молчаливого - мол, как тебе идея?
"Спортсмен" молчал, разглядывая изуродованного человека, привязанного ремнями к трубам. В полутьме подвала, подсвеченной багровыми бликами разведённого на бетонном полу костра, очертания труб скрадывались, и казалось, что жертва висит в воздухе. Одежда пытаемого превратилась в лохмотья, лицо было сплошь залито кровью - никто не узнал бы в этом человеке бывшего врача Творческого Центра, сменившего там Лидию Терешеву.
"Похоже, он действительно ничего не знает, - размышлял молчаливый. - Эти дикари свято веруют в эффективность калёного железа, но если этот парень не сказал ничего даже под "сывороткой правды", значит... Значит, нет смысла вызывать глиссер и доставлять его на борт субмарины, ждущей в Финском заливе. Да и что может знать врач, всего лишь распределявший препарат и наблюдавший за пациентами? Нам нужна рецептура - нам нужен создатель психотропа. Нет смысла тратить время, силы и деньги на второстепенные объекты".
- Он мне больше не нужен, - бесстрастно бросил "спортсмен", - можете его сожрать (при этих словах звероподобный радостно осклабился). Ваш гонорар, - заказчик протянул жилистому пачку голубоватых купюр. - Здесь две тысячи амеро. Встретимся завтра - работа ещё не закончена. Бай, - он повернулся и пошёл к выходу из подвала.
- Две штуки... - пробормотал звероподобный, провожая глазами крепкую фигуру заказчика. - Слушай, атаман, а если его, - глаза волосатого алчно блеснули, - того, а? На шашлык? Он же набит бабками под завязку! Настоящими бабками, а не тухлой зеленью!
- Остынь, Шкворень, - злобно прошипел сухощавый. - Как ты думаешь, почему я атаман, а ты - свежеватель?
- Ну... - Шкворень с хрустом поскрёб чёрную бороду. - Ты, эта, каратэ потому что знаешь.
- Нет, браток, - атаман улыбнулся змеиной улыбкой. - Тут фишка в том, что я умею думать. Этого Дэйва голыми руками не возьмёшь - зверь. А во-вторых, за ним стоят такие люди... Властители мира - все наши князья со своими дружинниками перед ними шелупонь. Понял, нет? Ладно, готовь ужин - скоро вернуться наши. Может, бабу приведут.
Шкворень утробно хмыкнул и вытащил широкий мясницкий нож. Привязанный к трубам человек судорожно задёргался, с ужасом глядя на медленно приближавшееся к нему чёрное обезьяноподобное существо.
* * *
Фотография была нечёткой, однако Свиридов сразу понял, что на ней изображено. "Очевидное - невероятное... - думал он, рассматривая громадное (судя по крошечным фигуркам людей, казавшихся рядом с ним муравьями) сооружение. - Впрочем, почему же невероятное? Этим и должно было кончиться - прав был Вася-Мегабайт".
Когда утром к ним зашёл Никодимов, Александр Николаевич предполагал, что речь пойдёт о пищевом синтезе, и был готов к разговору - Алхимику было что сказать и показать директору института, сотрудники его лаборатории работали напряжённо и небезуспешно. И Никодимов действительно заговорил о синтезе, точнее, об энергообеспечении процесса, но очень скоро дело приняло неожиданный оборот.
- Вот, Александр Николаевич, - сказал старый учёный, положив перед Свиридовым тонкую папку, - ознакомьтесь. Это информация из разряда... э-э-э... не очень открытой, я получил её от... ну, вы меня понимаете. Здесь кое-какие подробности о той катастрофе в Аламогордо - помните, три года назад? Так вот, причиной взрыва, чуть не вызвавшего тогда мировую термоядерную войну, были неудачные испытания энергоустановки принципиально нового типа, созданной нашими заокеанскими коллегами. Если бы в нашем распоряжении был такой энергоисточник, продовольственная проблема в России была бы решена за год! Хотя, - он вздохнул, - этому источнику в первую очередь нашли бы военное применение: и у них, и у нас...
Ошарашенный Алхимик кивнул, стараясь скрыть свою растерянность, и сразу же, как только директор ушёл, погрузился в изучение "не очень открытой информации". Сомнений не было - в Аламогордо взорвалась его "драконья голова", взорвалась в точном соответствии с выведенным Свиридовым принципом обратно пропорциональной зависимости между мощностью установки и сроком её безопасной работы. "Они не догадались рекуперировать энергию, - размышлял Александр, наткнувшись на упоминание о "запрете богов", - пока не догадались. А когда догадаются, у United Mankind появится оружие пострашнее атомного... Повторение ситуации конца сороковых - начала пятидесятых годов прошлого века, с той лишь разницей, что человечество эпохи "нового феодализма" успешно доистребило в себе ростки гуманизма, посеянные во времена Ренессанса. Вадим прав: новые люди - это наша последняя надежда. И страна, в которой будут жить эти новые люди, должна получить свой энергомеч - в противовес энергомечу United Mankind. Да, именно так...".
Закрыв папку, Свиридов вышел из своей лаборатории и спустился на первый этаж, где был оборудован экспериментальный цех пищевого синтеза. Здесь, среди множества машин и механизмов, часть из которых работала, часть испытывалась, а часть была выведена из эксплуатации ввиду бесперспективности, притаился невзрачный серый ящик размером с небольшой сейф. И внутри этого ящика находилась миниатюрная - минимально возможная с точки зрения габаритов - "драконья голова", тайно собранная Кулибиным три месяца назад, вскоре после того, как Алхимика осенило. Поначалу ящик стоял в мастерской Кулибина, а затем, по истечении "месяца риска", установка была перенесена в экспериментальный цех и расположилась в угловом полуподвальном закутке, среди разного бесполезного хлама.
Отвечая на приветствия сотрудников, работавших в цехе, - начальника лаборатории молекулярного синтеза здесь хорошо знали - Александр Николаевич проверил, как работает синтезатор хлеба из древесины, проверил записи за последние сутки, и только после этого направился в заветный закуток. Там он нашёл Кулибина - старый мастер, исполнявший обязанности механика-наладчика экспериментального оборудования, сосредоточенно что-то паял. Левша выглядел неважно - он плохо перенёс прошлую лютую зиму, да и годы брали своё. Но старик держался, сохраняя свою степенность и основательность.
- Как дела, Георгий Иванович? - спросил Свиридов, поздоровавшись.
- Жужжит твоя коробочка, Александр Николаевич, - слежу я за ней.
- Это хорошо, что она жужжит, - произнёс Алхимик, коснувшись кончиками пальцев "сейфа". Код от ящика знали только он и Кулибин - у всех остальных хватало своей работы, да и мало кто горел желанием совать нос в то, чем занимался Левша. Всем было известно, что старый механик не терпит праздного любопытства, и никому не хотелось портить с ним отношения: Кулибин был человеком, вызывавшим к себе невольное уважение.
Щёлкнул замок. Свиридов откинул переднюю стенку и заглянул внутрь "сейфа".
"Драконья голова" работала - работала непрерывно вот уже три месяца, подчиняясь заданному алгоритму. Она ничего не синтезировала - Алхимику было важно убедиться в безопасности процесса перекачки энергии пространства-времени. Для надёжности Свиридов возвращал обратно почти восемьдесят процентов получаемой энергии, а остаток превращал в материю. Ещё полгода назад ему и в голову не могло придти, что такое возможно, а теперь на "языке" "драконьей головы" лежал небольшой - размером с зажигалку - серебристо-матовый цилиндрик "звёздной материи". "Зажигалка" служила не только аккумулятором и демпфером, но и самоликвидатором - небольшой выступ на торце серебристого цилиндрика был подвижным. Нажатие на выступ сминало стопор, острый конец иглы входил внутрь, а дальше происходило примерно то же, что происходит с пуленепробиваемым стеклом при лёгком ударе в критическую точку: напряжение в кристаллической структуре "звёздной материи" скачкообразно нарастало, и небольшой кусочек вещества мгновенно возвращался в исходное состояние - превращался в свободную энергию. Расчёты показывали, что взрыв "зажигалки" сопоставим по мощности с взрывом тяжёлой авиабомбы - этого было более чем достаточно для превращения в пыль и "драконьей головы", и "сейфа". Не зря закуток был расположен в полуподвале и отгорожен от цеха бетонными стенами - Алхимик не хотел ненужных жертв. И всему этому знанию Свиридов был обязан "КК" - ключу к вселенскому энергоинформационному слою.
Полюбовавшись с минуту голубым свечением, Александр Николаевич нажал кнопку и погасил установку.
- Хватит, Георгий Иванович, - сказал он Кулибину. - Оперился наш птенчик - пора выпускать его на волю.
Вернувшись к себе в лабораторию, Свиридов открыл на компьютере специальный файл под паролем и начал заполнять его подробной информацией о "драконьей голове". Он торопился - сознание Алхимика, обострённое контактом с энергоинформационным слоем, подсказывало ему: вокруг него уже сжимается кольцо облавной охоты.
* * *
От этого очередного патрулирования Костомаров не ждал никаких неожиданностей. Аутсайдеров в городе повывели, и ночные маршруты джипов с дружинниками сделались рутинно-однообразными. Число патрульных машин снизилось: часть ополченцев вернулась к мирным занятиям, а наиболее боеспособные и умелые волонтёры составили костяк новой милиции, пополненной старыми профессионалами. Новые времена хоть и отличались от мрачных девяностых годов и безалаберных двухтысячных, однако жизнь в Питере более-менее стабилизировалась - её уже можно было назвать почти мирной. И поэтому во время патрулирований дружинники не то чтобы расслаблялись, этого не было, но изматывающее состояние взведённой пружины осталось в прошлом.
Коммуникатор выдал тревожное сообщение под конец дежурства - Вадим и его бойцы уже предвкушали скорое возвращение домой и заслуженный отдых.
- Вооружённый налёт на квартиру чиновника городского совета. Адрес...
Когда Костомаров услышал адрес дома, на который было совершено нападение, у него шевельнулось нехорошее подозрение, перешедшее в уверенность по прибытии на место происшествия. Вадим догадывался, на какую именно квартиру произведён ночной налёт - он знал, кто живёт в этом старом доме на Гаванской улице.
Первое, что бросилось ему в глаза - труп, лежавший навзничь у распахнутой двери подъезда. Убитый - судя по всему, аутсайдер, - чертами лица и густой волосатостью напоминал бородатого неандертальца: из-под разорванной куртки и того, что когда-то было рубашкой, виднелась чёрная косматая грудь; в свете фар зубы распахнутого рта щерились оскалом загнанного зверя. Вокруг убитого натекла целая лужа крови - в "неандертальца" всадили не одну пулю.
Двое волонтёров, стоявших возле трупа, при появлении машины Костомарова вскинули автоматы, но опустили оружие, узнав командира сто семнадцатой, и молча посторонились, пропуская его в парадную. Вадим быстро поднялся по хорошо знакомой лестнице - в прошлой жизни он бывал тут не раз - на третий этаж. Дверь той самой квартиры - квартиры, сохранившей роскошь ушедших времён, - была открыта.
В большой комнате Костомаров увидел троих: двух офицеров-ополченцев, ставших ныне сотрудниками милиции, он знал раньше, третий человек был ему незнаком. "Похоже, безопасник, - неприязненно подумал Вадим. - Ясное дело, не на дом простолюдина напали - на квартиру нового боярина. Всё как всегда - как во все времена...".
Костомаров предъявил свой идентификатор, и безопасник нехотя кивнул - по статусу Вадим имел право знать, что случилось здесь, в его районе. А что именно здесь случилось, в общих чертах было ясно: привалившись спиной к дивану, на полу сидел труп полуодетого Сергея Алексеева с простреленной головой.
- Не просто аутсайдеры работали, Вадим, - пояснил один из милиционеров, - виден почерк профессионалов высокого класса. Они спустились с крыши на обвязках, выбили окна, и... Охранника внизу убрали заранее, тихо и быстро. Как им это удалось - это ещё предстоит выяснить. Его, - офицер кивнул в сторону трупа, - парализовали. Допрашивали. По всей видимости, хотели забрать с собой - одевали. Но тут сработала дубль-сигнализация - основную-то они вывели из строя, - ночные гости это засекли и поняли, что пора уносить ноги. Ну, и пристрелили...
Милиционер говорил что-то ещё, но Вадим его уже не слушал: через открытую дверь спальни он увидел то, что лежало там, на широкой кровати, сплошь заляпанной кровью, - то, что осталось от красивой молодой женщины по имени Диана. Её стройное тело варварски полосовали то ли тесаком, то ли топором, бесцельно и жестоко, кромсая и уродуя. Вадим, всякого навидавшийся за Время Тьмы, только сглотнул, ощущая острое желание немедленно убить того, кто сотворил такое - убить максимально болезненным способом. Прошло не меньше минуты, прежде чем к Вадиму вернулась способность слышать и реагировать на окружающее.
- Её убили перед тем, как уйти, - сказал второй милиционер, перехватив его взгляд. - У "шакалов" был маньяк-любитель - жаль, не удалось взять его живым. Видал образину, что перед входом валяется? Вот это он и есть - целый арсенал рубящее-режущих приспособ с собой таскал, паскуда волосатая.
- Это не обычный налёт, - спокойно произнёс безопасник. - Здесь были глобы - по крайней мере, один глоб. И ему удалось уйти - вот это действительно жаль. Положил троих наших - стрелял без промаха, сволочь, на звук шагов. Гориллу эту они выпустили к выходу на убой, для отвода глаз, а сами выпрыгнули из лестничного окна и ушли дворами - видать, хорошо знали все здешние закоулки. А вы, - спросил он вдруг, глядя на Костомарова, - были знакомы с убитым?
- Был. Мы когда-то вместе занимались бизнесом. Литературным. И с девушкой тоже был... знаком, - ответил Вадим и прикусил язык: чутьё подсказывало, что распространяться на эту тему не стоит. "Глобы? Глобалисты, подданные мировой империи United Mankind, - он вспомнил странного убитого, которого видел в прошлом году при зачистке Комарово. - Так вот оно что...".
- Мы вас вызовем по этому делу, - пообещал безопасник, закачав в свой наладонник данные с идентификатора Костомарова. - Представителей власти по пустякам не убивают, и агенты Ю-Эм по пустякам к нам не лезут - им тут не очень уютно.
"Пока неуютно, - подумал Вадим. - Пока..."
Уходя, он обернулся. Мёртвый Алексеев сидел на полу, запрокинув простреленную голову на диван. И Костомарову вдруг послышался голос Сергея: "Поостерегись, Вадим. Ты - следующий".
* * *
- Разрешите?
- Что у тебя, Матвеев? - человек с погонами полковника устало поднял глаза.
- Кое-что по делу старателей, товарищ полковник.
- Старателей? Погоди, это ведь дело давнее - его начали ещё до Обвала.
- Так точно. Но я тут нашёл кое-что интересное.
Полковнику Константинову потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить о деле старателей - у него с лихвой хватало других дел, свежих и злободневных. Кипящее варево переходного периода остывало, выкристаллизовывались новые властные структуры, Москва всё увереннее подгребала под свою властную руку бунтующие окраины - президент, за глаза именуемый "великим князем", сумел взнуздать бешеного коня очередной российской смуты. Военные вожди-ярлы один за другим признавали главенство московского конунга, почему-то всё ещё именуемого президентом, и тайная служба, потомок НКВД-КГБ-ФСБ, стальной нитью сшивала лоскутное одеяло противоречивых интересов новой элиты России. И нельзя было не считаться с нарастающей внешней угрозой: United Mankind расширялась, и никто не отменял целей, поставленных перед собой "новыми бедуинами" и "новыми чингизидами". И всё-таки полковник вспомнил о деле старателей - это дело в своё время вызвало живейший интерес безопасников в силу своей необычности.
Всё началось с появления в Интернете загадочной информации об устройстве для синтеза золота. Поначалу этому не придали особого значения - мало ли мусора в Сети, - тем более что попытка собрать описанную установку и заставить её работать оказалась тщетной, но затем на чёрном рынке драгметаллов появились слитки золота неясного происхождения и очень высокой пробы. Это были уже не шутки, и "чешуйчатым шаром" заинтересовались всерьёз. К этому времени в мировой паутине не осталось и следа от описаний таинственного аппарата - кто-то постарался, - а хранившая в архивах копия рекламного файла оказалась повреждённой компьютерным вирусом (что могло быть как случайностью, так и результатом умышленного воздействия).
Одну из "золотых цепочек" удалось распутать. След привёл в глухую сибирскую тайгу, однако когда группа захвата высадилась с вертолёта в искомой точке, она обнаружила на месте зимовья "старателя" глубокую чёрную яму и обугленные брёвна - по заключению взрывотехников, здесь сработало очень мощное взрывное устройство, начинённое непонятно чем. Сотрудники ФСБ рьяно взялись за дело - "золотых цепочек" было несколько, - но тут грянул Обвал со всеми его прелестями, и всем стало как-то не до неведомых старателей.
Тем не менее, у службы безопасности была информация о непонятных взрывах (в том числе и на территории России), а когда окольными путями стало известно о том, что именно вызвало страшный взрыв в Аламогордо, "дело старателей" приобрело новую специфическую окраску. И поэтому Константинов не оставил без внимания сообщение своего подчинённого.
- Докладывай, капитан.
Матвеев подошёл к письменному столу, за которым сидел полковник, со щёлчком раскрыл старинный "дипломат" - над любовью капитана к раритетам подшучивал весь отдел - и извлёк оттуда блестящую статуэтку крылатого дракона.
- Вот, - произнёс он с оттенком торжественности, ставя её на стол.
- Золото?
- Золото. И такой же высокой пробы, как и слитки, проходившие по делу старателей.
- Откуда у тебя этот зверь?
- Месяц назад под Выборгом была уничтожена банда аутсайдеров. Статуэтку нашли у них в логове. Я заинтересовался - из золота делают кубки, разных там "Оскаров", но не декоративных дракончиков таких размеров. А когда анализ показал, что это золото высокой пробы... - капитан сделал многозначительную паузу.
- Не тяни кота за хвост, - полковник нетерпеливо махнул рукой, - оставь ты эти свои театральные эффекты!
- Троих аутсайдеров взяли живьём (Константинов понимающе кивнул), и выяснилось - один из них был прежде строительным рабочим и участвовал в разборке одного дома на Петроградской стороне, повреждённого взрывом бытового газа. В развалинах квартиры, где произошёл этот взрыв, наш ухарь и нашёл эту статуэтку и, естественно, утаил.
- Мне удалось найти в архивах материалы по этому делу, и я обратил внимание, что оно шито белыми нитками. Характер повреждений стен, а также степень обугливания трупа человека, погибшего при взрыве, не соответствуют тем, какие имеют место при обычном взрыве бытового газа. Посмотрите сами - статуэтка оплавлена, видите? Там была очень высокая температура. Так что не газ это взорвался, товарищ полковник.
- Кто жил в этой квартире? - спросил Константинов, рассматривая золотого дракона.
- Свиридов Александр Николаевич. Учёный-химик.
- Химик, говоришь? Где он сейчас? Жив, нет?
- Жив-здоров, и работает там же, где и работал - в НИИ прикладной химии. Здесь, в Питере.
- Так, бери машину, пару ребят и езжай за этим химиком-алхимиком. Возьмёшь его, - полковник бросил взгляд на часы, - прямо на рабочем месте. По исполнении доложишь - немедленно.
Что я сделаю для людей...
Вадим подкинул на ладони флэш-карту - копию той, которую он прошлой осенью передал Свиридову, - и положил её в нагрудный карман куртки. "Кажется, всё, - подумал он, - можно собираться и уходить".
...Вернувшись домой, Костомаров сразу же рассказал Лидии о ночном налёте. Она выслушала его внимательно, не перебивая, и по неуловимым мелочам - по блеску её глаз и по еле заметному дрожанию пальцев - Вадиму было ясно: она очень хорошо всё поняла.
- Они охотятся за секретом "КК", - закончил бывший Повелитель Муз, - именно за этим они пришли к Серёге. А потом они придут к нам - Саммерс, чтобы его черти с квасом съели, знал, чем мы занимаемся, и кто есть who в нашей фирме.
- Что будем делать? - спросила Лидия, и Вадим невольно восхитился её выдержке: жена держалась молодцом.
- Что делать? - он посмотрел на медленно светлеющее окно. - Утром ты заберёшь Ваню, и я отвезу вас в твой стационар, в детское отделение. Страшим охраны там завтра, то есть уже сегодня, будет Пётр - я его предупрежу, чтобы он держал ухо востро и ни под каким видом не пропускал на территорию вашей больницы никого из посторонних. Никаких проверочных комиссий - хоть из городского совета, хоть из Москвы, хоть от самого господа бога! А я тем временем кое с кем свяжусь - из тех, кому можно доверять... в наше непростое время. А чтобы тебе было не скучно, захватим с собой Юлю Свиридову с Дашей - пусть они составят компанию вам с Ванюшкой, всё будет веселей.
- Шутишь? - негромко спросила Лида, с тревогой глядя на мужа.
- Шучу, родная. Не будем плакать - не вижу оснований. В конце концов, мы у себя дома, в своей стране, чёрт побери! У нас есть оружие, и мы умеем им пользоваться - разве этого мало? А Свиридовых нельзя оставлять без присмотра - ты же понимаешь.
- А не проще ли сразу обратиться в милицию или к безопасникам? Хотя, конечно...
- Вот именно что "хотя". Я не уверен, что после этого мы с тобой не проснёмся на борту какого-нибудь трансатлантического сверхзвукового авиалайнера - любой офицер милиции или службы безопасности может оказаться агентом United Mankind. Вколют нам какую-нибудь гадость, и привет. Каким образом эти ночные налётчики сумели проникнуть в охраняемый дом? Мы вымели аутсайдеров из Питера, а эти гуляли по городу без проблем! Кто помог им с документами, оружием, транспортом? Что, везли всё это на ишаках через афганскую границу, а потом тащили через всю Россию, через все воюющие области? Нет, так не бывает. Да и вообще... После бури на поверхности много всякого дерьма плавает - оно ведь, как известно, не тонет. Если такие типы, как Алексеев, царство ему небесное, сумели пролезть во власть за спинами отчаянных рубак, спасавших страну во Время Тьмы, то... Такие люди за энергобаксы продадут всё, продадут точно так же, как раньше продавали за доллары. И кто знает, какое применение они сами найдут нашему чудо-снадобью? А нам нельзя рисковать будущим, в котором будут жить наши дети.
Лидия прижалась к мужу. Они стояли так несколько минут, наблюдая, как занимается рассвет, потом Вадим осторожно высвободился из объятий жены. Подойдя к шкафу, он вытащил оттуда спортивную сумку - самую обычную на вид - и вынул из неё небольшой пластмассовый контейнер.
- Здесь около трёх килограммов препарата - этого хватит на полный годовой цикл для восьмидесяти детей. Возьмёшь с собой. Это будущее, Лида, понимаешь?
Она молча кивнула, а Вадим достал из тайника флэш-карту с информацией по "КК" и положил её в нагрудный карман куртки.
Несмотря на ранний час, Алхимика дома они не застали.
- А Саша уже уехал, - сообщила Юля, удивлённая визитом Костомаровых "ни свет, ни заря", - в институт. Сказал, что у него там очень важная работа, а времени мало, и не стал ждать общий автобус - вызвал служебную машину.
Удивился и Вадим - тому, что Юлю не пришлось долго уговаривать и объяснять, почему она должна быстро собраться, взяв только самое необходимое, и вместе с дочерью ехать с ними в стационар к Лидии.
- Я всё знаю, - просто сказала она, - Саша со мной говорил. Я поеду, только мне надо позвонить ему и сообщить, что...
- Не надо звонить из дома, - прервал её Вадим, - я сам с ним свяжусь. И не только свяжусь, но и поеду за ним. Не беспокойся - всё будет хорошо.
Юля промолчала, только посмотрела на него долгим и тревожным взглядом.
Когда они спустились вниз по лестнице, Вадим задержался перед выходной дверью и внимательно осмотрел всё вокруг дома через экран камеры видеонаблюдения. Джип стоял у подъезда - всего-то десяток шагов, - но Костомаров, идя к машине следом за Лидой и Юлей, кожей ощущал, какая она, кожа, тонкая, и как просто её пробить кусочком летящего свинца. "Не будут они стрелять, - сказал он себе, - я нужен им живым".
Женщины с детьми разместились на заднем сидении. Костомаров-младший рьяно вертел головой во все стороны, ощущая себя центром внимания, а маленькая Даша притихла, словно чувствуя: происходит что-то недоброе. Вадим сел на переднее сидение, держа в руках автомат - холод металла оружия действовал успокаивающе.
- Поехали, командир? - Пётр, сидевший за рулём, широко улыбнулся и шутливо бросил через плечо: - Пассажирам просьба пристегнуть привязные ремни - экипаж желает вам приятного полёта!
Джип мягко тронулся, сопровождаемый микроавтобусом с дружинниками.