Возле входа в больницу стояла черно-белая полицейская машина. Возле нее стоял отец Краски По с другим полицейским. Они молча смотрели на входные двери. Наконец те распахнулись и на ступеньки вышла миссис Шпат, увидела полицейских и деревянной походкой начала спускаться. Причем, спускалась она не по ступенькам, а по дорожке для каталки, что на ее пусть и не самых высоких в Генавале каблуках было достаточно сложно.
Мистер Бунш сделал несколько шагов вперед и дежурно улыбнувшись, помог миссис Шпат сделать завершающие несколько шагов.
- Миссис Шпат, я бы хотел поговорить с вами насчет детей, доставленных вчера в больницу. У вас есть для этого несколько минут?
- Стивен, - сказала директриса, причём она так и назвала мистера Бунша, полицейского инспектора Генаваля, просто по имени, - Конечно у меня есть несколько минут, у меня есть всё моё время. В конце концов, беседа с вами поможет мне собраться с мыслями.
- Как вы считаете, миссис Шпат - отец Полины был подчеркнуто официален, что явно заметила миссис Шпат, - что происходит в летнем лагере?
- Даже так? Такая постановка вопроса означает, что в лагере что-то происходит? Мне конечно не кажется, что это просто совпадение, что нескольких детей в течение дня привозят из лагеря в больницу и вот уже несколько часов заведующий Генавальским отделением больницы мистер Шпиц не может сказать практически ничего по этому поводу. Ни аллергии, ни отравлений, ни-че-го! Дети здоровы, все еще достаточно весело воспринимают приключившийся с ними и продолжающий приключаться, назовем его - недуг, и все это время не перестают икать. Как бы это забавно не выглядело, я только после вашего вопроса поняла: Боже, что-то происходит. Хотя должна была понять это гораздо раньше, глядя на озабоченное лицо Николаса.
Миссис Шпат назвала главврача Генавальской больницы по имени, что не укрылось от внимания Петти Джеки Джонса и Полины.
Ее отец как-то странно посмотрел на директрису и произнес:
- Миссис Шпат, мы, то есть я, имел ввиду несколько другое. Я не думаю, что это связано с какой-то инфекцией или скажем эпидемией, но дети, собранные из разных мест могут ссориться, обижаться друг на друга или кого-то обижать.
- Эпидемия? - мисс Шпат проговорила это слово будто бы с полным ртом молочных ирисок. - Ты что же думаешь... - громкость ее голоса начала резко нарастать.
- Прошу прощения, мисс Шпат, мы ничего такого не думаем, - вмешался второй полицейский, - По подобным вопросам мы проконсультируемся у медиков. Безусловно, в лагере созданы все условия как для соблюдения личной гигиены, так и для условий правильного питания, но... Как успел сказать Стивен, нас интересует, например, возможные конфликты в классах.
- Отрядах, - машинально поправила его миссис Шпат.
- Да, отрядах. Дети из-за конфликта могли насыпать в еду обидевшему мыла, или там, стирального порошка. Или добавить еще куда-нибудь зубной пасты.
- Да что вы такое говорите? Лагерь открыт два дня, а вы говорите о каких-то ссорах и конфликтах между учениками. Да они еще не знают толком друг друга. Микро группы, микролидеры, вы что же думаете, я не знаю что происходит у меня под самым носом? Право, версия - так это у вас кажется называется - с эпидемией, а точнее с аллергической реакцией более правдоподобна.
- В любом случае, миссис Шпат, я бы попросил вас быть внимательнее.
- Хорошо, Стивен, если вы настаиваете - я буду предельно внимательна. Именно неизменное состояние предельной внимательности позволяет мне занимать мой пост вот уже двадцать лет.
- Всего хорошего, миссис Шпат.
- Всего хорошего, Стивен.
Стивен Бунш, проводил взглядом директрису. На груди его ярко сверкнул полицейский значок, ослепив Джеки. Когда он протер глаза оба полицейских направлялись ко входу к больнице.
***
Городок Генаваль был одним из тех мест, в которых хочется прожить всю жизнь. Жители добры и приветливы, все знают друг друга, все со всеми знакомы. Своя больница, своя школа, свой полицейский участок. Все это было конечно небольшим, но зато принадлежало городу. Тем, кто только слышал о Генавале, казалось что он обязательно должен был быть расположен в некоей живописной долине, окруженный зелеными холмами и синеющими в дымке горами. Обязательно должна была быть река и даже, кто знает, водопад. Пусть и небольшой. Речные пороги должны были быть просто обязательно.
К сожалению, из всего, что представлялось в воображении будущим гостям Генаваля, наличествовала лишь река. Название у реки было необычным для этих мест - Караказовка. Мало кто помнил, откуда взялось такое чудное название. Кто-то рассказывал невнятные байки про северян. Мол, где то там, на севере, есть такая же, одноименная река. И при основании города безымяную речушку назвали точно так же. Это уже потом, после строительства каналов на юге она превратилась в полноводную спокойную реку. А в незапамятные времена ее можно было запросто перешагнуть. В черте города это точно можно было сделать.
Река была, между прочим, самая что ни на есть судоходная. По крайней мере, местные утверждали, что это так. Многие вполне серьезно считали, что плоскодонки и небольшие баркасы, сновавшие по Караказовка-ривер, позволяют считать Генаваль приморским городом. До моря было всего каких то десять суток по течению.
Раз в неделю по реке, подтверждая ее звание судоходной, поскрипывая несвежими белыми бортами и оставляя за собой едкий шлейф дыма и радужные масляные пленки, проплывал колесный пароход. Порой это был сорокаместный красавец "Тьюкола", но чаще его более скромный собрат "Раниц". Двигаясь неспешно и величаво, стараясь не попасть на отмели, они оживляли своим проходом по Караказовке строго-унылые пейзажи Генаваля.
На берегу находилось даже два или три деревянных сарая и каменный пирс. Именно наличие каменного пирса хоть как то оправдывало употребляемое среди аборигенов при названии этого места слово "порт". Сильно вытянутый вдоль реки, Генаваль простирался, пожалуй, на полтора десятка миль.
Не было холмов и синеющих вдали гор. Живописной долины тоже не было. Генаваль простирался посреди залитой солнцем степи. Количество солнечных дней в нем превышало количество пасмурных, чем тоже весьма гордились все генавальцы. Зато была железная дорога. Появляясь из-за горизонта, со стороны солнца, как говаривали местные, она тянулась она вдоль Караказовка-ривер через весь город, круто поворачивая на север сразу после западной окраины города. А вот паровозы проносились через Генваль очень часто. И железнодорожный вокзал больше подходил бы какому-нибудь крупному, быть может, даже столичному, городу. Вокзал был довольно большой по площади. С гигантским количеством складов на своей территории, с радующей глаз архитектурой здания самого вокзала. Силуэт Генавальского железнодорожного вокзала появлялся на огромном количестве почтовых марок, а его фото часто можно было увидеть на фотографических открытках. В депо вокзала ремонтировались сами паровозы, там всегда стоял грохот и кипела работа.
Все дома города были одноэтажные, за исключением муниципальных зданий. Черепичные крыши, цветы под окнами и на газонах, белые заборчики и качели. На качели в Генвале была особая мода. Город застраивался постепенно и четкого разделения на спальный, промышленный и другие районы не было.
Отдельно необходимо сказать о Генавальской школе. Располагалась она совсем рядом с мэрией, больницей и тем самым полицейским участком. Она состояла из двух корпусов, старого трехэтажного и нового четырехэтажного. Старый корпус был кирпичный, поросший мхом. Новый наоборот был панельным, покрашенным белой краской, сверкающий огромными стеклами. В нем располагалась начальная школа для самых младших учеников. Еще здесь были два спортзала: гимнастический и игровой, в которых занятия происходили поздней осенью, зимой и ранней весной. Имелся внутренний двор, в углу которго стояло одноэтажная коробка котельной, рядом несколько сараев для разного рода школьного инвентаря. Повседневный вход был со внутреннего двора. В особо торжественных случаях, на День Города, День Школы или еще по какому-либо серьезному поводу школа открывала свой парадный вход.
Соседние города и деревни находились достаточно далеко и генавальцы чувствовали себя свободно и жили немного наособицу.
Да что уж там говорить, все без исключения жителя Генаваля чувствовали свою исключительность и даже, что скрывать, слегка задирали нос. Некоторые задирали нос не слегка. Интересно, что новые жители, или бывающие в гостях у родственников-генавальцев с первой минуты начинали считать себя долгожителями городка и тоже слегка задирать нос. Не распространялся этот необычный феномен только на проезжающих. Старожилы шутили, что это из-за воды.
- Кто генавальской водички попил, тот все. Из Генаваля не уедет. А что касается проезжих - то они воду как бы и не пьют. Кофе, чай, не говоря уж про соки. А там водица то кипяченая, то есть тьфу - и размазать. Вкуса у нее нет.