Милия шла по тропинке, усыпанной сосновыми иголками. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Конечно, лететь было удобнее, но сегодня ночью, во время урока хореографии, она неуклюже приземлилась и помяла крыло. Теперь на несколько дней о полетах и танцах придется забыть. Впереди были слышны голоса ее сестренок, которые разлетались по лесу выполнять задания, которые им дали на каникулы. Милия была рада, что подружки улетели и оставили ее одну. Она любила эти тихие часы сразу после рассвета, когда лесные обитатели только начинали просыпаться, а на кончиках травинок блестела роса, сверкая в теплых лучиках солнца разноцветными искрами.
По правую сторону от тропинки, на листке голубого колокольчика, спал комар. Над ним так заманчиво примостилась капля воды, что Милия не удержалась, прокралась между травинками и качнула стебель. Капля упала, разбилась о лепесток и окатила брызгами комара. Тот ошарашенно встряхнулся, увидел Милию и недовольно загудел.
- Неудз-з-зивительно! Опять эта оз-з-зорница! Покуз-з-саю когда-нибудь!
- Пора вставать! Утро наступило.
- З-здрасте вам, утро. Мне что утро, что вечер. Поел - спи, пос-с-спал - ешь. Ты сама-то с-с-егодня умывалас-сь?
- Конечно, комарик, давно.
- З-з-значит пора еще раз-з-з, - он сел на вершину цветка и закачался. На Милию просыпался целый дождь из капелек, и она с визгом побежала на тропинку. Комар насмешливо помахал крылышками и опять заснул.
Было тепло, и платье феечки скоро высохло. "Куда бы сначала отправиться?" - подумала она. Бабушка вчера дала ей поручение набрать побегов аира для приготовления волшебного отвара, и хотя Милия могла бы утром отказаться, сославшись на больное крыло, но после недолгих раздумий решила этого не делать. Чем провести весь день в кровати, ложками принимая горькие отвары и слушая, что нужно смотреть не только под ноги, когда танцуешь на ночной поляне при свете луны, лучше уж пойти пешком до озера, где рос аир.
Она шла, шла и шла. Как оказалось, летать было гораздо приятнее. Но признаться в своей ошибке феечке не хотелось, и она упорно шла по тропе, которая должна было привести ее к берегу озера. Солнышко уже поднималось над верхушками деревьев, сосны уступили место березам, когда запахло сыростью. Деревья расступились, и Милия увидела камыши. Она огляделась, но аира видно не было. Фея села на корень дерева и зажмурила глаза, представив себе вид с воздуха: "Так, обычно к озеру мы летим над сосновой рощей, потом пролетаем березовый перелесок, тропинка остается справа, а мы огибаем болото и оказываемся на берегу, где среди заботливо сложенных камней бьет маленький родник. Там мы весной и собирали корневища аира. Как же пробраться через болото? По берегу я и до вечера не доберусь".
Фея сорвала ягодку земляники и подкрепилась. На соседний куст опустилась трясогузка и искоса посмотрела на Милию. "Может быть, попросить перенести меня через болото?" - подумала феечка. Но птица была с ней незнакома , и пока Милия думала, будет ли прилично обратиться к ней с просьбой, та покачала хвостом и улетела. Вдруг раздался шум, трава раздвинулась и на дорожку прыгнула лягушка. Она осмотрелась, увидела феечку и надула свои щеки.
- Ты кто? - строго спросила она.
- Я фея, - ответила девочка, вставая.
- Да уж вижу, что не филин, - ворчливо продолжила лягушка, - имя-то у тебя есть?
- Милия. А Вы кто?
- А я Ква. Вот так простенько и без затей. Ква из рода Квакшей. И нечего меня на Вы называть, я и обидеться могу. Я тебе что, старуха что ли, чтоб выкать. Я еще вполне даже молодая лягушка, в расцвете молодости. Мы тут, на болоте, привыкли без церемоний.
- Как скажешь, Ква. Как поживаешь? - Милия опять села.
- Отвратительно поживаю. Скучно тут у нас. Утром квакаем, вечером квакаем, а днем сидим да едим. Надоело.
- Может, вы тогда хор организуете? Будете под музыку квакать, репетировать, а потом с концертами выступать?
- Кто же этим заниматься будет?
- Тебе же скучно, ты и займись.
- Я? - лягушка выпучила глаза и задумалась, - Как у тебя все быстро получается. Мой принцип - семь раз отмерь, потом отрежь. Начну я хор организовывать. А потом перестанет получаться, все перессорятся, начнут меня обвинять. Лучше уж так посижу.
- Тогда отправляйся путешествовать.
- Что! Путешествовать! Ты что, так рисковать? А вдруг в пути ногу подверну? Или запасы еды закончатся? Или змея проглотит? Нет, я из своего болота ни ногой. Не зная броду, не суйся в воду, а то попадешь, как кур в ощип. Здесь хотя бы все опасности знакомые, - добавила она.
- Сама же говоришь, что тебе скучно!
- Ну и что. Лучше скучно, чем грустно. Ты мне вот что скажи. Слышала я, что феи - волшебницы. Правда это?
- Да, - вздохнула Милия, - только я пока не волшебница, я только учусь.
- Ну что-нибудь ты умеешь?
Феечка вспомнила, как их учительница говорила: "Помните, что феи не делают чудеса, они всего лишь позволяют им случаться", - и, зажмурившись, представила себе, что цветки превращаются в бабочек и начинают слетать с веточек.
- Вот это да! - послышался голос Ква. Милия открыла глаза. Все цветы на полянке были на месте, но желтые бубенчики купальницы, которые ласково подталкивал ветерок, звенели, складываясь в грустную мелодию. Ветер последний раз пробежался над поляной, раздался заключительный аккорд, и музыка стихла.
- Класс! - Ква похлопала передними лапами, для звучности расправив перепонки. - Конечно, не съешь и в карман не положишь, но чудо есть чудо, не придерешься.
Феечка посмотрела на солнце, которое уже скрылось за вершинами деревьев, и вспомнила, что ей нужно принести аир.
- Ква, а ты знаешь, как пройти через болото к каменному роднику?
- Хм. Интересно ты его называешь. Хотя я поняла, что ты имеешь в виду. Пошли.
- А мы не заблудимся?
- Я это болото до последней кочки знаю, - фыркнула Ква и прыгнула на еле видимую дорожку. Обернувшись, она добавила, - Знатное болото, топь на топи. Если еще найти занятие, чтобы не скучать, цены бы ему не было.
На красных цветках кипрея кормилась стайка махаонов. Нарядные желто-черные бабочки неодобрительными взглядами проводили феечку, отважно зашагавшую вслед за квакушкой. Она шла по слегка пружинящей под ногами поверхности среди стеблей пушицы, чьи белые головки напоминали одуванчики, и думала, чем же может помочь лягушке. Та прыгала впереди, изредка оборачиваясь, и что-то бормотала себе под нос. Милия прислушалась.
Хорошо в своем болоте - ква, ква, ква
Жить в покое и почете - ква, ква, ква
Почему же я тоскую?
Сочиняются слова, ква.
- Ква, постой! - закричала фея.
- Что, устала? - спросила квакша. - Хочешь, залезай сверху, я тебя довезу.
- Подожди, Ква. Чьи это стихи ты сейчас читала?
- Скажешь тоже, - смущенно пробормотала лягушка. - Да я и читать-то не умею. Я так, балуюсь. Стихи - это когда напечатаны. Помню, жил весной в сторожке охотник, так он вечером книгу откроет и своей собаке читает. А я около двери сяду и слушаю. И так мне хорошо становится!
- Почему бы тебе не стать поэтессой? - спросила Милия. - Записывай свои стихи, потом отошлешь в журнал, их тоже напечатают.
- Правда? - глаза лягушки засветились. - Только я писать не умею.
- Это дело поправимое. Приходи к нам в школу, и тебя научат. А пока возьми мой блокнот-самописец. Будешь ему свои стихи рассказывать, а он записывать и хранить, - она достала из кармана блокнот и протянула лягушке. Ква прижала его к груди и подставила спину. Сидеть было не очень удобно, но скорость заметно увеличилась. Уже блеснула впереди гладь озера, когда рядом, в озерце воды, прикрытое тонким слоем ряски, плюхнулся с неба какой-то волосатый пушистый светлый комок. Он сначала ушел в воду, а потом закачался на поверхности. Шар был раза в три больше феи и явно живой, потому что трепыхался и попискивал, как новорожденный бельчонок. Ква присмотрелась и задумчиво сказала:
- Кто это, интересно? На выдру не похож. Только не завидуя я ему. В той топи пиявок видимо-невидимо. Сейчас присосутся, не выберется.
В подтверждение ее слов движения Шара стали судорожными, а писк перешел в жалобное повизгивание.
- Нужно его спасти! - решительно сказала Милия.
- И как ты собираешься это сделать? - скептически хмыкнула квакша. - Я лично с пиявками ссориться из-за незнакомого комка с шерстью не буду.
Милия ее уже не слушала. Она прыгала с кочки на кочку, приближаясь к Шару. Когда до Шара осталось совсем недалеко, кочки кончились. Милия попыталась взлететь, но крыло отказалось слушаться и не раскрылось. Тогда она отважно бросилась в мутную воду и поплыла к Шару, который теперь пищал не переставая. Когда она подплыла поближе, то стало видно, что в воде к нему присосались несколько толстых пиявок.
- Убирайтесь! - крикнула феечка, отрывая извивающуюся гадину и откидывая ее подальше. Другие зашипели на нее, а ближайшая попробовала стукнуть хвостом. Милия хватала пиявок и отдирала от Шара, но они упорно возвращались и, наконец, обвили ноги девочки и потащили под воду. Фея с ужасом подумала, что сейчас утонет, но тут раздался громкий плюх. Подброшенная перепончатой лапой, фея взлетела на спину лягушки, и Ква, отфыркиваясь и волоча следом за собой притихший Шар, поплыла к берегу. Когда Шарик почувствовал под собой твердую землю, он расплылся как блин, и, перетекая, сам выбрался повыше. Фея сняла с волос ниточки водорослей и обняла квакшу.
- Спасибо, ты нас спасла!
- Да ладно, - засмущалась Ква. - Мне это ничего не стоило. Вот ты могла погибнуть, глупая фея. Давай лучше посмотрим на наш улов.
Они подошли поближе к Шарику , который теперь больше походил на лепешку, и Ква тронула его лапой. Шарик сжался и перетек подальше.
- Ты кто? - спросила Фея.
- Я не знаю, - послышался ей ответ прямо в голове.
- Откуда ты упал?
- Не помню. Помню что падал, а потом мокро и больно. Ты появилась и нашла меня. Я знаю, что должен тебя слушаться.
- Чего он говорит? - спросила Ква. - Лопочет что-то непонятное.
- Да я вроде понимаю. Говорит, что ничего не помнит.
- Бывает. В прошлом году на нашего местного бобра дерево упало, веткой по голове задело, так он месяц ничего вспомнить не мог. Только потом память вернулась.
Милия посмотрела вокруг. Солнце было уже над озером, облака окрасились в розовато-оранжевый цвет. Темнело.
- Шарик, а ты умеешь двигаться?
- Да, только в мокром не могу.
- Тогда пошли ко мне домой.
Ква посадила девочку на спину и поскакала по тропинке через луг. Милия сначала оглядывалась, но за Шарик можно было не беспокоиться, он тек по земле, совсем не отставая. Допрыгав до леса, Ква остановилась и сказала:
- Все, дальше я не могу. Если пойдете этой тропинкой, выйдете к старому дубу. А я должна успеть в болото до вечерней квакофонии.
- Спасибо, Ква!
- Прилетай в гости, - сказала лягушка и попрыгала обратно к болоту.
- Пойдем, Шарик, - сказала феечка и побежала домой. "А аира я так и не нарвала", - подумала она, подходя к дубу. Бабушка сидела в кресле рядом с подножием дерева и с интересом оглядывала чумазую феечку с ряской в волосах и в порванном платье, за спиной которой пытался спрятаться серебристый тераморф раз этак в несколько больше ее по размерам.
- Добрый вечер, Милия, - спокойно сказала она. - Долго ты летала за аиром.
- Я не смогла летать. А пешком получилось медленно.
- Нужно учиться рассчитывать свои силы и не браться за невыполнимые задания.
Милия вспомнила осторожную квакшу и засмеялась.
- Бабушка, - воскликнула она и бросилась к ней на руки. - Знаешь, я про аир совсем забыла. Зато я Шарика нашла. Он ничего не помнит. Ты его вылечишь?
- Вылечим, вылечим твоего Шарика, - старая фея погладила Милию по спутанным волосам. - Все уже на танцы улетели. Тебе тоже крыло лечить нужно.
- Ты расскажешь мне сказку?
- Да, дорогая. Но сначала ты должна позаботиться о тера... о Шарике, помыть его, расчесать и уложить спать. Мы, феи, можем не спать целое лето, а он без сна погибнет.
- Хорошо, - сказала Милия и убежала. За ней потек Шарик.
Старая фея покачивалась в кресле, слегка взлетевшем над землей, и светлячки водили хороводы у нее над головой. Милия уговаривала Шарика не прятать запутанные волосы, он что-то попискивал ей в ответ. С поляны доносились музыка и смех. Все было в порядке.