Батый
Неопознанность чувствуя затылком,
Поднял стан пожаром семихвостки,
Приказал бесчисленным батырам:
Покорить! - заклокотало войско.
Лес шумел, трещали сухожилья.
Воплощался принцип дуализма -
Ворс секир и стрел волной ложился
В точку воя, расширяясь в призму
Глаз сухих, рассеянных по скулам
Скакунов, перегонявших ветер.
Грани пересохшего разгула
Сращивают взор в тысячелетье.
Пламени естественной границей
Есть в степях мой кнут и направленье
Ветра - рассуждал правитель - принцип
Очень прост, на новое явленье
Принцип без труда распространится.
Поднял кнут, ударил пламя в спину -
Плоские сужавшиеся лица
Шли, как сорт скуластой древесины.
Но огню пришлось остановиться.
Он дошёл до огненного клёна -
Пламени естественной границы,
Есть предел - раскровленая крона.
Лес гудел, Батыя семихвостка
Лаяла - ордынский пёс кружился -
Таяли движенья отголоски,
Ворс от жара крови распушился.
Неопознанность пробуя руками,
Головешку, хан, кроша, как череп,
Завладел не гула очагами,
А кругами дыма в атмосфере.
3.10.02г., 18.10.02г.
***
Ветер с севера. Финский залив.
Общежитие. Мысли по сорок.
Но ни градусом ветра, ни сором
Слов мелководье тоски не залить.
Я, как песня пустая, возник
В вашей жизни и лишь разогнался,
Симметричным ныряющим глазом
С шапки неба увидел - двойник.
Я дарю Вам прощальный свой миг.
И готов к неглубоким повторам,
В нулевом - на камнях - разговоре
Пена твёрже, чем в море, шумит.
4.10.02г.
***
Пусть сердце сбилось с уровня стихов,
Чей радиоприёмник ловит шум.
А я на холостом ходу вишу
Полуволной ультразнакомых слов.
Сердечник пермалоевый - магнит.
Он разогрет, колеблемый строкой.
Но пульс найти спасительной рукой
Мешает изолятор, эбонит -
Точнее, изолятор - горизонт.
И если небо всё же прогорит,
Проводка прорезиненной зари
Замкнёт на Землю звёздный Орион.
Тогда Гудзон, Тоскана, Кольский лес
Услышат шум галактики чужой.
Но, Боже мой, насколько ты немой,
Её приёмник ловит только треск.
5.10.02г.
***
Чувствительней самообмана,
Как недостроенный костёл,
Психологическая травма -
Любви зауженный простор.
Когда вершина только в планах,
От боли суженный зрачок
Расширен оптикой органа
До разговора ни о чём.
О, основание костёла!
О, основания разрыв.
Постройка. Готика раскола.
Стропила звука. Речь. Обрыв.
7.10.02г.
***
Будильник - это модный флюгер времени,
Стук механизма выпрямлен вперёд.
Без имени, без роду и без племени
Истории не мыслим поворот.
На Балтике у чаек развлеченье.
Лежащие квадратом облака,
Как будто в чай бисквитное печенье
Макает утончённая рука.
Стакан с водой. В стакане модны бури.
Утоплены терзанье и тоска,
Щека пускает чайку - жженье пули,
И щёлки времени прищурены слегка.
На Балтике у чаек развлеченье:
Воздушные, как слёзы, облака -
Отдушина, отрава, отреченье -
И стрелкой волн заросшие луга.
7.10.02г.
***
Я запаздываю время -
Ты меня не тяни!
К человеческим твоим клеммам,
К бесконечностям - твоим леммам
Подключён я, прости, извини,
Для сравненья, обиды, вины.
7.10.02г.
На ЛАЭС
Осирис, сестра твоя Исида
Играет в куклы в люльке из камней.
Кончаются октябрьские иды,
Шумит пирамидальный лес теней.
Так в сосняке, не сахарном, но липком,
Как в тростнике, стираются черты
Двуострых слёз, и с губ слетев, улыбка
Притупленной не режет глухоты,
Разыгранной, как музыка, по нотам.
В конце концов, изрядно поостыл
И похудел лес нотных эпизодов.
И, словно разведённые мосты
Стоят стволы без чувства, без надежды
Вернуть себе утраченный рояль
С одной лишь клавишей, что собственно и держит
Звук неба синего на собственных краях.
Блок станции - прогресса кубатура,
Прошедшего, как спортлото тираж,
Незыблем, как случайная натура,
Вошедшая в Балтийский антураж.
Осирис, спутано и смутно
Спит под плитою моря глубина.
И сила мне твоя ежеминутно
Даёт понять, чем вызвана длина
Холодных переходов на отметку
Не нулевую - может быть, ничью,
Когда меня, молчащего, как метку,
Кладёт в салат типичный чересчур.
Сестра твоя, жена твоя, Исида
С тенями нянчится, предшествуя распад
Ещё того, что может, не дожито,
Уже того, что просто листопад.
Тростник колышется, реакция мгновенна.
Звук, расколовшись, образует брешь -
И ветер, в море беззащитное, как в вену,
Вливает кубик смерти в октябре.
9.10.02г.
***
Не стараясь писать экспромтом,
Напишу я тебе о многом.
И о том напишу, как ноги
Мёрзнут в холод, и о том, как скромно
Жить стараюсь, не теряя мысли,
Что подмена случилась стиля,
Слога, моей непутёвой жизни,
Что стрелой Уленшпигеля Тиля
Раньше в яблочко било - в ревность -
А теперь я стараюсь яблок
Не срывать, не сидеть под древом -
Древо может упасть и на бок,
Будет больно и так и этак.
Тяготенье - закон разлуки,
Чтобы плод оторвать от ветки -
Набиваешь недолго руку -
Механически смотришь в точку.
А точнее, решиться дабы,
Сам растишь плод из клейкой почки.
Но не склеилось... скинешь тапку
- ноги мёрзнут - читаешь книгу
На кровати под тёплой лампой.
Пожинаю плоды, что фига,
А не груша доступна лапе.
А сорвать бы тебя хотелось.
Ибо голод - не тётка, - череп.
Только слыханное ли дело
Попытаться подставить челюсть
Плоду с мякотью из фарфора,
Пусть он только едва поспевший -
Бормашина. Зубной. Обжора.
Я присвистываю, как леший
И по ходу строки, отверстий
В ней, при нехватки любви в ней - бреши,
Цинга в организме, в месте,
Где избыток любви - речь режешь.
И я, честно сказать, лежачий
Безо всяких к длине претензий,
Мне доступной сейчас тем паче,
Чем точней понимаю тензор
Напряжений, нормальных к сути,
Параллельных к любви и к жизни.
Ибо сердце известный трутень,
Пока рак на горе не свистнет,
- Грека руку не сунет в реку -
Сердце пятится то ли боком,
То ли пялится, точно рекрут,
На план действий азартным оком.
Да и то, так сказать: задача -
Принадлежность души к пространству.
Застирать взгляд непросто - прачку
Обвинишь за пятно, постоянство
Складок неба, морщин на платье
За (Бог знает) какую дырку.
А сам, словно бы дуб, не складен,
Но завален, лежишь, кувыркнут.
И внутри себя, в нише, в ложе -
Где дупло - в настоящем то же -
Прошлое постоянно гложет -
Это жизнь ни на что непохожа.
Говорила ты, говоришь: как вижу,
Корни вывернуты, но нос дышит
И упасть мне теперь не ниже,
Чем ко мне доскребутся мыши.
Настоящее не в том: стоишь ли,
Как и прошлое не в том, что рухнул -
В визге мыши: за что дом пилят?
Пусть трухлявый, но с чистой кухней.
Я лежу на кровати с книгой.
Я растерян, долблю с упорством...
Я умею увидеть иго
В том, что было легко и просто.
9.10.02г.
Ирод Антипа
Пусто. Манасия, где ты?
Иссахар, Изия, где?
Ослепляет сильнее света
Неизвестное - быть беде.
Душно. Тьма. Кто жаждет смерти?
Кубок мне, вина сюда!
Жёстче ложе небесной тверди
Клятвы вырванной изо рта.
Суета - богатства мира.
Слава Цезарю, страна
Процветает, без крови пира
Не закатывают. Вина
Без вкуса губ человека
Нет, без счёта нет монет,
Поступка без своего веса,
Без оценщика камня нет.
Хлопают тьмою ресницы -
Страшно. Как губы, разжать
Створки ночи Его деснице
Не нужна острота ножа.
Звёзды. Погасите свечи.
Человека полюбить
Нельзя за одного предтечу.
Иродиада пойдём же, вид
Нищеты внушает ужас.
Солдаты свои щиты
Выставьте, как ладонь, наружу.
Цезарь щедр, воздаст за труды.
Луна показала ляжку,
Мёртвую выбросьте псу.
Бремя царствования тяжко -
Я не знаю, что я несу.
13.10.02г.
***
Не пытаясь рубить сук,
На котором давно сижу,
Пишу, но всё же из рук
Не роняя по падежу
- Острых, как бензопила -
В напряжении слух держу.
Вот, до чего довела
Широта взгляда межу.
Если два поля лежат
Внахлёст, если я вам мешал -
Перекрёсток слов, душа
(Бесконечность её мне жаль) -
Границу можно пройти,
Перенести, можно проспать.
Что пройдено - позади,
Тут бревенчатая изба
Встаёт символом быта,
И смыслом слуха бытия.
Видом условных пыток.
"Срубишь" сук и тогда семья
Нашепчет, к дому флигель
Дострой-ка, из того, что есть.
И вместо девы - фига.
Значит, на неё подсесть
Остаётся.
Слух - вода,
Которая льётся
Из наполненного "всегда".
Если яблоня приживётся
К земле - будет Еве еда.
Ну а, срубленная, как межа
Будет вдоль тишины бежать.
14.10.02г.
***
Пергамента искусные порядки -
Ещё немного - я переверну.
Но поднимусь сначала на корню
Неброско разлинованной тетрадки.
Горгоны мраморной и тоги складки.
Перепишу Пергамский полимпсест*,
С куриным крылышком в руке Гермес
И с посохом - последняя загадка:
Что посуху, что по небу, что в море
Ныряет зеркало и логово горит,
И с отраженьем солнца, гневным в споре,
Сражается Киприда, пенный спящий Крит.
14.10.02г.
Прим: * - не могу точно вспомнить, как называется переписанный пергамент.
Это слово образовано, должно быть, от "снова" и "пишу" - но я не знаю
древнегреческого. А вспомнить не могу. Ведь "поли" - это много. В словарях
не нашёл, и в и-нете не нашёл. Точно помню, что на "сест" оканчивается.
Может, подскажите, как точно? А то очень уж получилось стихотворение.
Неточностью только смущён.
В стакане бурь
Мадам - как интересно
Этим словом
Вас называть,
Которого я Вам не передам.
Увы. Не я. На время жизни.
Любовь и хлам -
Загадки беспорядка.
Порядок - храм,
И молишься на храм,
А огурцы с соседской тащишь грядки.
Вот так и с Вами.
Смотрю на Вас,
И я Вам аз воздам.
Но только Вами буду занят,
Из языка выдёргивать слова
За ради бога - в лес и по дрова.
Любовь - она ведь лес.
И что волков бояться -
Боятся зеркала.
И с ним поцеловаться
Означит на губах
Тот двуязычий крест -
Былого с будущим инцест.
Нет. Быть не может.
Пустое ложе -
Грех невест.
А что невесел,
Не ради слога,
А просто песен
Грустных знаю много.
На время жизни.
Вдумайтесь в него.
В отрезок отсечённости всего.
В его иррациональном "не забыто"
Собака Целого пути вперёд зарыта.
И то, что поп
Простить себе не мог,
Что не прощенье - закольцованный пророк,
Не горечь и не мысль, а мясо
Писать его заставило до часа,
Когда уже увидел в этом бог
Попытку лени - и пресечь её помог.
Мне трудно с Вами говорить -
Не вижу смысла.
Да и рифмуется не больше коромысла
К молчаньем выгнутой душе,
Где на одном конце луна горит,
А на другом затушена уже.
Любовь. Любовь прощает всё.
Но только самое' себя
Не в коем случае.
И западая в сон,
Все соки из себя сося,
Уходит в лучшее.
Себя в себя влюбляет,
И цепь событий вылупляет,
Прочней, чем парадокс Зенона,
И вычурней, чем пластика Юноны.
Абракадаброй этой увлечён,
Хочу сказать, точнее повторить
За О. Уальдом:
Влюбляет, кто влюблён.
Но это не касается того,
Кто думает, что свет - из ничего,
И что вселенная достаточно сырая,
Чтоб делать выводы всего.
Вселенная сырая - твёрже кровь.
А кто податливей, тот, смявшись, проиграет.
Вселенной не ядро -
А прошлое дано.
А будущее, сразу, как светает,
Стучится в удивлённое окно.
И я склоняюсь к будущему...
Не отворённому пока что никому.
В скорлупке галактических секунд
Через туманность отдалённых губ
Без льгот, но пассажир, по космосу скитаюсь.
Без карты, в пустоту -
Я выброшен на скалы "Что к чему".
И нету ни умения, ни дум
Лета пустить на новую корму.
15.10.02г.
Илиада - почти Одиссея
Товарищ офицер, не для "по протоколу".
Мой близкий друг Патрокл,
Вкушая прошлой ночью кока-колу,
Довольно разглагольствовал о Главке,
О, в коем служащий, не всяк чиновник шавка -
Но двери выше, и наружу уже.
А надо вам сказать, мы были только в плавках.
И на скамье, под чёрным кипарисом
Мы слились с небом - на подобье лужи.
Купались мы - отчётливо - в фонтане.
Я - ничего, а вот Патрокл продрог.
И чтобы он того, не забуянил
Перед шеренгой вставшего метро
Я сбегал кока-колки грамм по триста.
Очнулся я, мне помнится, нас трое.
Не то, чтоб строю из себя героя,
Но также три Афины и три моря.
Пока я разбирался, что к чему -
Что если десять лет в плену утроить?
Вот сколько раз с Патроклом - всё приму.
Патрокл исчез - мне вспомнилась Елена.
Ведь что Елена? - а под зад коленом...
Я шёл домой и я концы связал.
Ведь мне идти за линию и прямо.
Я ленточки её не разрезал
(Отсюда обожаю панораму).
Нетрезво выпуклая первая слеза -
Зевс трезвость не жалел, и не помог Приаму.
Примите меры, мне Патрокл как брат,
Как циферблату телефонный аппарат.
Найдите моего, прошу вас, друга.
Я не боюсь ни времени ни стрел,
Единственное, я бы не хотел
На кухне снова слышать бабью ругань.
16.10.02г.
***
Смотрит сердце, как Тифон.*
Дышит Шива многоруко.
В паутину звук разлуки
Сплёлся - на магнитофон.
Не влюблён, не удивлён.
Беззащитен, безоружен,
Мелкой сыпью уязвлён -
Тонкой мысли полукружьем.
Заплетается язык,
Речи чистой клеем словлен.
И над пропастью помолвлен
С паучихою росы.
Но делиец твёрдым даром
Поражает спящий звук,
И чудовищный испуг
Раздувает связь до шара.
Смальта плавится, течёт.
Шива жаждет перемотки.
И как муха, новичок
Засыхает в связках глотки.
17.10.02г.
Прим. Судя по всему, я опять путаю. Тифон - возлюбленный Эос,
брат Приама. Но человек? Неужели я путаю его с Аргусом? Не может быть... чтобы
не было чудовища. Вспоминаю разгневанную Геру, вспоминаю, Зевса, (остальные
имена вылетели из головы). Зевс превращает девушку в тёлку (кого?), но Гера
мстит - и поручает её охранять стоглазому чудищу (кому? Аргусу?, Тифону?,
Пифону?). Дудочкой кто усыпляет? Правильно - Аполлон. Неужели чудовище - Аргус?
Но почему я подозреваю в том случае с чудищем Гермеса? Скоро у меня крыша
поедет, учитывая, что Аргус ещё и пёс Одиссея.
Вывод. Придётся перечитывать "Метаморфозы".
У меня в голове много домыслов и догадок... кошмар
Вообще, история этого стихотворения интересна.
Зашла речь о том, что же это я не печатаюсь... И стал я говорить, что хочу быть
профессиональном поэтом. И стал мне товарищ предлагать мне услуги менеджера.
И стал я отнекиваться. И стал я говорить, что мне главное расти сейчас, книги
читать. Что талантливый я очень. И так я это убеждённо говорил, что никто мне
не поверил. А товарищу я сказал, давай, поможешь мне напечататься, я тебе стишей
десять для начала отберу. Посмотрим, что твоя мама скажет (он мои стиши не
понимает, а маме доверяет).
И пошёл я в свою комнату. Эмоциональный стиш, но интересный. А наутро
выяснилось. Что только я серьёзно и говорил.
***
Мне грустно - я должен молчать.
Подводная лодка.
Но ты, дорогая - далёкий причал.
Мир соткан
Из целей и боезарядов.
Сохраняя тайну
Служу по наряду
Аккуратно крайне.
Как на параде
Где-то над головой,
Ледокол-герой
К тебе пришвартован.
Я обнаружил себя -
Я не фартовый -
Американец Джой рад -
Брат - слышать старпома мат.
19.10.02г.
***
Какая разница меж тем,
Как вычертит небесным мелом
Клин птиц октябрьский слог-голем,
Как звук, как тело - неумело?
Не в осознанье теорем,
Но в нас живёт соотношенье -
Применим осень на дворе
Для краткости и облегченья.
Строка бежит, ссыпая мел,
Ссыпая листья на рамена
Ты предложила мне замену -
И осень движется к зиме.
19.10.02г.
***
Выговор трезубца страшен.
За идеальную любовь
Наказана улыбка башен -
Пространства разошёлся шов.
Ты погибаешь Атлантида,
Уходишь ты сама в себя.
Но знать ли нам, где ты, Киприда
Погибнешь, время торопя?
Морскую распуская пряжу,
Земля запутана в клубок.
И алкоголь равнины вяжет
Крик чайки, принявший любовь.
19.10.02г.
***
На тебя снизойдёт благодать.
И прощение, и всепрощение.
Нам узка келья мира - узнать,
Широка нам кровать откровения.
На листках старосметной тоски
Мы встречаем с ошибками умыслы.
Потолки вычислений низки
На колоннах цифирного гумуса.
Не отнять! Не сложить! Не любить!
Наши книги душевно-доходные...
Ну, давай, что ли время солить -
На тебя, на меня - производные.
21.10.02г.