Аннотация: Когда у тебя радикулит - очень хочется кого-нибудь убить. Ну а я в это сложное время пишу рассказы.
Развалины
Как по-вашему, это подвиг - оторвать задницу от унитаза? А если у тебя радикулит? Если каждое движение - это боль, боль, боль?..
Герои древности были по-своему мудры. Они не доживали до тридцати. Или легенды просто не хотели описывать дрожащие руки, слезящиеся глаза, запах изо рта...
Ладно, пора совершать это... героическое деяние.
Вспышка боли - и ты стоишь, хватаешь ртом невыносимо сухой воздух, опираешься о дверной косяк. Ты нелеп, смешон - со спущенными штанами и кальсонами, в кое-как отглаженном кителе, на котором позвякивают ордена и медали. И никому не известно, сколько усилий стоило вначале отстирать этот китель от прошлогоднего кетчупа, а затем выгладить его.
Застегнуть штаны.
Не заплакать.
Выйти. Позвонить в школу - извиниться перед директором, сказать, что не можешь прийти. Вот и всё. Ты лишил себя ещё одного шанса поговорить... хоть с кем-то.
Ты сидишь на кровати, слепо глядишь в окно. Ты стар. Кости - хрупки, мышцы - дряблы, и опять придётся звонить Анне Павловне, чтобы она послала Руслана за хлебом. Ты - старый мешок с песком, если не с чем похуже, а мир вокруг чудовищно молод. И ему нет дела до твоих подвигов... там, в далёком нигде и никогда. В прошлом, которое за спиной... а молодые глядят вперёд. Ты сам не оглядывался, верно? Может, поэтому иногда всё кажется сном - однополчане, сухая земля, блюющая от взрывов, колотящееся сердце, заглушившее на миг автоматную очередь...
Возможно, если Руслан сегодня не очень занят, тебе удастся подбить его на партию в шахматы? Ты сам учил играть лопоухого соседского мальчишку, учил его просчитывать ходы - не только на клетчатой доске. Но молодости нет дела до развалин... а зря. Помнишь дуновение ветерка у щеки и Лёшку, хохотуна Лёшку, захлебнувшегося анекдотом?
Он тогда ушёл. Снайпер из развалин водонапорной башни. Руслан не уйдёт. Руслан сыграет партию в шахматы... или даже две. Чем бы его подманить? Чем-то простым, что может сделать мающийся радикулитом старик - и чего не показывают в спортивной секции за двадцать долларов в месяц.
Интересно, Руслан знает, как его покупают? Должен - пацан хорошо играет в шахматы.
Может, к его приходу снять мундир? А то смешно - вырядился, гусь лапчатый...
Поздно. Дверь хлопает - у Руслана давно имеется ключ от твоей квартиры. Так надо - когда ты лежал с инфарктом, кто-то должен был заботиться о цветах и канарейке Марусе. А потом ты не забрал ключа. И тайком оформил завещание - родные дети, живущие с бывшей неблаговерной в Астрахани, уж как-нибудь обойдутся. А парню, когда армию отслужит да женится, своя двухкомнатная очень даже понадобится.
Дело молодое - всё не делить с сестрёнкой материно невеликое наследство.
- Ва-алерий Андреевич, - парень сноровисто приспособил на крюк авоську с картошкой, набулькал в стакан кефиру, отрезал кусок хлеба, посыпал его солью, а буханку убрал в хлебницу. - Ну сразу сказать не могли? Я бы за таблетками смотался...
- Да брось, Русланка, там, в аптечке, есть ещё...
Эх, пострелёнок! И денег не возьмёт - а ведь свои потратил. Честно заработанные - по выходным парень ящики на рынке тягает, у матери на карманные расходы не просит.
Сколько он там получает... гордый, не скажет. И отказаться грех - чистая душа.
Ты, кряхтя, садишься за стол. Стараниями Руслана на каждом стуле теперь - небольшая подушка. Пацан сам крепил, на какой-то новомодный клей. Как ни странно - держится.
Пыхтит чайник. Руслан пьёт чай, ты - кефир. Закусываете вчерашними кексами. Ты принимаешь таблетки, парень делится последними событиями из школьной жизни. Знает - тебе интересно.
Взрыв заставляет Руслана подскочить. Ты вздрагиваешь, но на большее старческие мышцы неспособны. Больно, но поднимаешься и ковыляешь к окну, где уже расплющил нос о стекло твой молодой друг.
- И что там?
- Машина, вроде, горит... Я сбегаю, посмотрю, Валерандреич?
- Давай-давай. Расскажешь потом... - последние слова ты говоришь в спину, но непостижимым образом эта спина выражает глубочайшую готовность рассказать. Только потом, ладно? Потом. Сейчас бежать надо...
Два с половиной часа спустя (радикулит потихоньку отпускает, кефир ещё есть) ты выслушиваешь отчёт. Взорвалась машина Супрунова, ну этого, с третьего, там ещё на этаж войти нельзя, охрана, два гоблина возле лестницы и один у лифта, помните, Валерандреич? Ну, гоблины - это бугаи такие, из сказок... не о них речь. Нет, не сам Супрунов, жена его. Тоже стерва, мир праху её, нехорошо так о мёртвых, я знаю. А муж как увидел - выскочил. И его из... не знаю, чего, но в лоб. Прямо возле машины. Нет, сам не видел - милиции ж кругом набежало...
Ты морщишься. Грязное убийство, грязное, чего и говорить. Бабу вот грохнули, неповинную. И ведь не факт, что сработало бы. Если б у этих... гоблинов и тролля достало мозгов перехватить бизнесмена, не пустить... Глупо-то как. И очень глупо.
Когда вы с Русланом вдоволь нарассуждались о несправедливости бытия, и ты успокоил позвонившую Анну Павловну - у меня малец, не шляется, где не надо, - ты некоторое время сидел, глядя на захлопнувшуюся за парнем дверь. Потом встал, зашипев сквозь зубы, подошёл к запертому письменному столу, повернул ключ, достал с полки иностранную придумку - мобильный телефон. Набрал номер.
- Анатолий Евгеньевич?.. Смотрели уже новости? Хорошо. Я просто хочу напомнить, что вторую половину суммы Вы должны оставить на жэдэ вокзале, в ячейке номер...