- Да оставь ты нахрен это динамическое сведение! Клиенту что нужно - чтобы картинка была посочнее, поярче. Вот насыщенность и регулируй, и закрывай ящик. Так будешь возиться, плана не будет сроду...
"Аксакал" Василий Степаныч, блестя очками, щедро делился аксакальей мудростью с новоявленным сотрудником. Чекалов внимал ему с благодарностью - одно дело радиолюбитель, не спеша ковыряющийся в электронике ради собственного удовольствия, и совсем другое дело профи, у которого имеется норма выработки. Как говорит весельчак Гена, "нет плана - денег не будет, народная примета такая".
- Спасибо, Степаныч. С меня "Столичная", как говорится.
- Коньяк пять звёздочек! - встрял в разговор Гена-весельчак, орудуя пинцетом и паяльником в недрах реликтовой магнитолы, по виду ровесницы первого спутника. - Для мотора полезно, доктора говорят. А то у Степаныча клапана стучат.
- Мели, Емеля! - осадил молодого коллегу Степаныч. - Ты что с этим рыдваном делать надумал, э?
- Ноу-хау! - Гена сунул паяльник в канифоль, враз окутавшись облачком сизого дыма. - Вместо этой вот лампы имени Коминтерна засандалим ма-аленкую самодельную платку...
- Засандалить, это у тебя запросто... Там на аноде двести пятьдесят вольт, забыл?
- Ты меня с Валеем не путай, Степаныч. Голова у меня, не шасси для крепления ушей, как у некоторых. Транзисторы-то высоковольтные! Или ты мне лампы хочешь выложить из дореволюционных припасов?
Алексей улыбался, слушая рабочий трёп. Кто сказал, что в ремонтных мастерских-телеателье работают одни алкоголики? Обывательские бредни! При ближайшем рассмотрении люди как люди, со своими характерами, тараканами в головах, семейными радостями и горестями...
Эпоха возрождающегося капитализма заметно проредила трудовой коллектив, ещё не так давно довольно многочисленный. Некоторые мастера решили, что индивидуальным ремонтом прожить проще - клиенты есть, делиться ни с кем не нужно... В ателье остались самые стойкие.
Александр Петрович, директор "ремонтного центра", как окрестили телеателье в приступе реформации вышестоящие начальники, оказался вполне человечным человеком, отнюдь не "шмаравыдлом", паханом бригады рвачей-алкашей, как можно было подумать. Мужику было за пятьдесят, он остро не любил реформ и реформаторов и трезво оценивал надвигающиеся последствия тех реформ. Крепкий хозяйственник, перед народом не чинился, требовал строго по делу, а не старался "воспитать у подчинённых устойчивое чувство вины", как это порой пытаются делать начальники - золото, а не руководитель.
- У-ух, погодка! - на пороге комнаты возникла фигура, облепленная снегом. - Метёт, как в тундре...
- Антоха, ты Стаса не видел? - Гена, повернув голову почти горизонтально, ковырялся в "рыдване".
- Откуда? Дан приказ, ему на запад, мне в другую сторону... Придёт, куда денется. Лично у меня последний вызов на сегодня. Новый год на носу, кстати!
- Кстати, да. Мы коллектив или как? - Гена наконец приладил самодельное "ноу-хау", призванное заменить реликтовую лампу, со стуком бросил паяльник. - Степаныч, ты у нас аксакал или кто?
- В смысле? - Василий Степаныч, закончив работу, не спеша наводил порядок на рабочем столе.
- В смысле посидеть. Ну согласись, одно дело я подойду к начальству с предложением, и совсем другое - герой соцтруда. Как откажешь?
- Ты не увиливай давай. Ходоки вон к Ленину через всю страну шли, а тебе до кабинета десять шагов... стыдно, Степаныч!
- Ну трепло, ой, трепло... Однако посидеть можно. Новый год, не просто так... Ты как, Алексей?
- Можно. Я как все, - Чекалов уже ставил на место заднюю крышку телевизора.
- Только в магазин, это вы сами, - Антон грел руки о батарею отопления. - Я находился сегодня.
- Можно и так, - улыбнулся Алексей, оглядывая законченную работу. - Я лично сегодня весь день в четырёх стенах, продышаться не грех.
- Вместе пойдём! - Гена чихнул. - Степаныч, ты этого человека знаешь? Можно ему деньги доверять? То-то! А мне без опаски - сколько дашь, все потрачу, копейки назад не принесу!
Чекалов смеялся вместе со всеми. Нет, определённо, здесь можно работать...
- А вот и дедушка Мороз! - в комнату ввалился облепленный снегом долговязый, худой как жердь человек, отдуваясь, принялся разматывать шарф. - Ну метель сегодня...
Алексей с интересом разглядывал нового персонажа. Вообще-то мужику за сорок не особо с руки называться просто Стасом, но у каждого свой бзик - Стас считал себя весьма интересным молодым человеком, и на обращение по имени-отчеству даже несколько обижался: "Я тебе что, пенсионер?"
- Стас, ты как насчёт посидеть? - встрял Гена.
- А? Вообще-то да... сегодня же тридцатое...
- В таком разе прошу делать взносы, джентльмены!
- Валея ждать будем?
- Нах он упёрся! Он уже, без сомнения, сыт и пьян! В дупель! - Гена извлёк откуда-то из недр шкафчика, набитого всевозможным радиоэлектронным хламом, две болоневые сумки. - Когда он последний раз трезвым к концу дня бывал, кто помнит? Я не помню. Да было ли такое?
- Было, было, - отозвался Антон, отлепляясь наконец от батареи. - Как устроился, сколько-то дней держался...
- Степаныч, как прошли переговоры на высоком уровне?
Снег на улице действительно валил по-новогоднему густо, что в сочетании с ветром средней силы давало все основания изнеженным горожанам считать себя попавшими в самый эпицентр настоящей антарктической пурги.
Народу в ближайшем магазинчике, против ожидания, оказалось совсем немного - покупатели, вне сомнения, предпочитали толкаться в крупных гастрономах, универмагах-универсамах и новомоднейших супермаркетах.
- Тээк... Девушка, нам вот этого сыра, и вон той колбаски... - Гена тыкал пальцем, указывая на желательные товары. - Да-да, вот этой... И ещё огурцов свежих...
- Нету свежих, разобрали. Возьмите солёненькие, вот, на развес.
- М? Гм... Ну, если вы нам гарантируете...
- Ой, мальчики, да никто ещё не умер! - дебелая "девушка" лет тридцати пяти поправила волосы под шапочкой инстинктивно-кокетливым жестом.
- Лёх, ты слышал? Аргумент весомый. А вдруг и мы выживем?
- Такой вариант не исключён, - улыбнулся Чекалов.
- Свешайте в таком разе с полкило. Ну и три пузырька "Столичной". Мы же в столице живём или где?
Затарившись, они двинулись в обратный путь, отворачиваясь от порывов ветра, норовившего залепить снежную плюху прямо в лицо.
- Не, у нас тут нормально! - перекрывая свист ветра и уличный шум, Гена говорил громко, почти кричал. - А вот в той шарашке, где я прежде работал, там вообще тьма! Кто чем занят непонятно, зарплату начисляют как попало, начальник только орать горазд!.. И крысят друг у друга, а это уже совсем погано!.. Валеев, конечно, пьянь и наглец, но хоть у своих не тащит!..
Алексей слушал, кивая, сам же думал о своём. Во-первых, надо что-то делать с радиосвязью... перенастроить антенну на крыше... нет, досюда всё равно не достанет... придётся ставить репитер где-нибудь посередине... Всё-таки насколько он привык, что в любой момент можно вот так запросто взять и поговорить с Юлькой...
Ввалившись наконец в тепло и казённый уют "ремонтного центра", они долго отряхивались, топали ногами, сбивая снег и оставляя на полу мокрые тёмные пятна.
- Ну где они, наши герои?
- А вот они мы! - Гена заботливо выставил на стол три сосуда с драгоценной влагой, остальное содержимое без затей вывалил на расстеленную полиэтиленовую плёнку. - Где-то у нас тарелки вроде были?
Возникла обычная суета, характерная для подготовки импровизированных банкетов. Кто-то резал хлеб, сыр и колбасу, кто-то расставлял тарелки, кто-то мыл в раковине стаканы... Включенный телевизор демонстрировал какой-то развлекательный калейдоскоп, перемежаемый крикливыми рекламными паузами.
- Да выключи ты эту х...ню, Антон, с души же воротит! - пробурчал Василий Степаныч.
- О, как это верно, Степаныч! - Стас уже расставлял гранёные стаканы. - Я тоже думаю, вот люди там на ТВ взяли деньги за рекламу, а мы её должны бесплатно смотреть? Пусть делятся! Возмещают моральный ущерб, так сказать...
- Ну, все в сборе? - на пороге возник Александр Петрович. - Поскольку рабочий день закончен, а год пока ещё нет, то и празднования в честь наступающего Нового года объявляю открытыми...
- Ура!
Ящерка, о существовании которой Чекалов начал уже было забывать, резво пронеслась вдоль позвоночника. Алексей мгновенно напрягся. Опять?!
- Ну, вздрогнули! - Гена, слегка взболтнув водку в стакане, поднёс её ко рту.
- Стоп, мужики! - Чекалов демонстративно принюхался к стакану.
- Ты чего, Алексей?
- Не пейте, говорю!
Он уже не сомневался, поскольку, едва невыпитый стакан вновь оказался на столе, ящерка тут же затихла.
- Думаешь? - теперь и Гена опасливо нюхал жидкость, на вид выглядевшую чистейшей, как слеза младенца.
- Уверен!
Пауза. Все уже нюхали свои стаканы, точно дегустаторы на презентации нового сорта коньяка.
- Да ну, показалось тебе. Нормальная вроде водка... - первым неуверенно возразил Стас.
- А если метанол? Все тут и поляжем!
- Б...дь, весь праздник насмарку! - начальник со стуком вернул стакан на стол. - Гонцы, ну-ка, идите и разбирайтесь. Это ж подсудное дело, нах!
Алексей слабо улыбнулся. Спасибо тебе, мудрая ящерка... Однако, отчего ж ты молчала раньше? Могла бы знак подать в магазине...
...
-... Вот такие дела.
Свечи горели в высоких стаканах, оранжевые искорки прыгали в пузырьках шампанского, стремящихся вырваться наверх... В углу, на маленькой пластмассовой ёлочке вразнобой мигали крохотные лампочки, окрашенные цапон-лаком в разные цвета. Новый год, как обычно, самый главный праздник в огромной стране. Экран телевизора, с пригашенным почти до нуля звуком, демонстрировал одетых в блескучие туалеты дам и прочие атрибуты праздника.
Вот только настроение нынче было отнюдь не праздничное.
Вывод из инцидента с палёной водкой можно было сделать самый серьёзный. Госпожа злобная реальность ничего не забыла и не простила. И не собирается оставлять в покое ни своего личного врага, ни его ближайшее окружение.
- А в прошлый новый год вот тут сидел Володька... - подлила масла в огонь Юля.
Алексей вздохнул и осторожно обнял её.
- Не надо было мне тебе говорить, дурень я. Ну, хотя бы после праздника...
Юля заплакала внезапно, как маленький ребёнок, и он принялся целовать её куда попало, молча и со всей мыслимой нежностью.
- Нет, Лёшик, - она уже затихала, всхлипывая. - Не надо пытаться чего-то скрывать. Во-первых, кто предупреждён, тот вооружён... И во-вторых, всё равно у тебя толком врать мне никогда не получается...
Она вскинула на него блестящие влажным блеском глаза.
- Я сегодня хотела сделать селёдку под шубой... И не стала. Сидит, ведь сидит где-то в душе та косточка... Вот до чего дошла, да?
- Ничего... - он улыбнулся. - Твоя "мимоза" ничуть не хуже, даже вкуснее. Да хоть и "оливье", много ли надо на двоих? И мы не будем давать этой твари ни единого лишнего шанса.
Она потёрлась щекой о его плечо.
- Рожать мне скоро, Лёша. Роды, это тебе не рыбья косточка.
У него захолонуло сердце - так ровно, спокойно это прозвучало... "Савичевы умерли. Умерли все"
- Нет. Ты не умрёшь, - он взял её лицо в ладони. - Ты будешь жить. Ты должна жить. Ты не можешь умереть, вот так, сейчас, когда всё уже получилось!
Она уже улыбалась.
- Я так и не поняла, муж мой, у нас тут Новый год, или поминки? А ну-ка сделай музыку! Нет-нет, не этот ящик с "огоньком голубых"... Где-то у нас была кассета, там Джо Дассен...