Комарницкий Павел Сергеевич : другие произведения.

...А два - с тьмою

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ещё скачут гонцы рязанские, прося о подмоге соседей ближних и дальних. Поздно... Нет подмоги. И биться со всей ордынской мощью придётся один на один. Нет, не так - один с тысячью, а два с тьмою... Воевать, когда победа обеспечена, способен и трус. Храбрец сражается, покуда есть шансы победить. И только герои способны биться, когда никаких шансов нет.
  Морозный ветер бил в лицо, снежинки кололи, как иголки, то и дело норовя попасть в глаз. Похоже, к ночи разыграется непогода, надо бы поспешить.
  Евпатий Коловрат Вновь пришпорил коня, но тот нимало не прибавил ходу, а только захрапел умоляюще - не гони, хозяин, и делаю больше, чем могу...
  Рядом скакал запасной конь, навьюченный сумами. Впрочем, поклажа была нетяжёлой, и кони все как на подбор, ни одного слабосильного. Вот только никакой конь не способен скакать и скакать без отдыха...
  - Евпатий! Слышь, Евпатий! Да погоди гнать-то, воевода, придержи чуток! - раздался крик сзади. Евпатий оглянулся через плечо - спутники его отстали, кони уже едва перебирали ногами.
  - Некогда, Ермил, некогда ждать! Сейчас один день как жизнь!
  - Погоди, Евпатий, коней же загоним! - взмолился Ермил. - Ну что, разве быстрее пешими-то до Чернигова доберёмся?
  Евпатий Коловрат заскрипел зубами, придержал коня, и тот с радостным облегчением выполнил команду - первую разумную за всё время пути. Ермил, разумеется, был прав - даже если удастся в пути раздобыть подменных коней на всю братию, что то ещё за кони будут...
  Снежный буран крепчал, и вдруг впереди медленно вырисовался из снежной круговерти холм с тёмными наростами стен и башен наверху.
  - Слава Богу! Добрались до Козельска!
  ...
  
  -...Вот такие дела, воевода.
  Ждан, воевода козельский, сопел, пристукивая ногой о пол. Закручинишься тут, подумал Евпатий Коловрат. Особенно если учесть, что князем в Козельске сидит отрок Василий, которому не так давно исполнилось восемь лет.
  - Как мыслишь, устоит Рязань? - подал голос Ждан. Евпатий почувствовал прилив неприязни, как человек, которому походя разбередили душевную рану. Для него, воеводы козельского, Рязань далеко...
  - О том ведает лишь Бог наш, воевода. Мы, люди, можем токмо надеяться.
  Ждан снова задумался, сопя и постукивая ногой.
  - Не про Рязань сейчас думы твои, Ждан Годинович, - усмехнулся Евпатий - Рязань, должно, устоит. А вот малым городкам туго придётся. Ох, и туго...
  Ждан, сопя, долил гостю пива, затем наполнил свою чашу. Наполнить-то наполнил, да поставил на стол и снова застучал ногой.
  - Уходить вам всем надобно, Ждан Годинович, - вновь подал голос Евпатий. Воевода угрюмо глянул на него.
  - Куда? Это у вас, в Рязани, кругом леса непролазные - отошёл от дороги торной на десяток шагов, зарылся под выворотень и спи себе, как медведь в берлоге, до скончания века никто не найдёт. А у нас тут леса изреженные, и степь недалеко.
  Ждан припал к чаше, глотая пиво. Со стуком поставил посудину на стол.
  - Здесь, по крайней мере, свои стены помогут...
  - Нет, воевода, не помогут - покачал головой Евпатий - Не тот случай.
  - А ты их видал, стены наши? - Ждан несогласно тряхнул головой - Знаю, вы там у себя в Рязани мните, будто частокол повыше поставить главное дело...
  - Не в частоколе дело, Ждан Годинович, - Евпатий тоже отхлебнул пива. - Частокол, конечно, дело нужное, да не главное. Главное, кто на стенах твоих стоит. Много ли народу в войске твоём, воевода? Не хочешь, не отвечай, я не лазутник хана Батыги. Просто сам подумай.
  Воевода крякнул, поднялся из-за стола.
  - Верно, не лазутник. Пойдём-ка, Евпатий, покажу я тебе. Может, свежим глазом углядишь брешь какую в обороне нашей. Лучше ты сейчас, чем враги потом, ей-богу...
  ...
  
  - Ну, видал?
  Буран, настигший рязанское посольство в пути, стих так же внезапно, как и начался. Воеводы рязанский и козельский стояли рядом на башне, одной из восьми, тесным кольцом обступавших город Козельск. Евпатий намётанным глазом рассматривал городские укрепления, уже поглощаемые подступавшими ранними сумерками. Да, воевода Ждан мог гордиться такими стенами. Стены Рязани действительно представляли собой частокол, составленный в два слоя из самых толстых деревьев, какие только можно было найти в окрестных лесах - брёвна в два охвата, а то и потолще, подавляли своей непомерной толщиной и высотой. Стены же Козельска представляли собой ряд срубов, протянутых вокруг всего города. Внутри эти срубы были наполнены камнями и глиной. Сейчас, когда насыпка промёрзла, эти стены не пробить никакими камнемётами, подумал Евпатий, даже если разлохматить в щепу наружные брёвна срубов. И башни тут такие же, до половины засыпанные изнутри камнями с глиной вперемешку...
  - Крепкие стены, воевода. Вот рва нету...
  - Зачем ров? - Ждан ухмыльнулся - Внимательней вниз-то погляди.
  Евпатий пригляделся и крякнул. Действительно, здорово придумано - крутые склоны холма, на котором стоял город, блестели сплошной коркой льда.
  - Это сколько же воды вы лили...
  - И сейчас льём, - засмеялся Ждан. - Чего-чего, а воды у нас вдоволь, не камень ломать да стены строить. Это наш князь Василий придумал штуку - каждый день ребятишки воду льют. И не сбить лёд сей ничем, потому как наморожен поверх травы пожухлой. Трава, вишь, в лёд вмерзает, и держит так, что ой-ой!
  - Так, стало быть, ребятишки?..
  - Так ведь и князю нашему восемь годков только стукнуло. Мал отрок, а голова ничего. Так мыслим, добрый князь у нас будет, через несколько лет.
  Воевода вновь засмеялся.
  - А ещё князюшка наш издал указ, дабы родители не препятствовали чадам своим, кои участвуют в сём деле, кататься на льду этом хоть с утра до ночи. Мудрый указ, а?
  Мужчины расхохотались.
  - Так что проход в наш град один, через ворота. Ну, ты видел - телега едва проедет, да на подъёме крутом. Так что стенобитных орудий мы не шибко-то опасаемся.
  - А летом как? - спросил Евпатий - Лёд стает...
  Воевода Ждан обернулся к нему всем телом.
  - Неужто мыслишь, до лета будут ещё на Руси поганые?
  ...
  
  -... С дуба рухнул, что ли?
  Князь Георгий Владимирский смотрел на рязанского гонца с весьма сложным чувством, в котором смешались гнев, растерянность и где-то в самой-самой глубине - затаённый страх. Ближние бояре, приглашённые на совет, молчали.
  - Как ты себе это представляешь? Вот вышел я во двор, свистнул, и враз слетелись ко мне все рати? У меня люди все в зажитье, за данью разосланы, или разбойников на путях торговых изводят. Во Владимире токмо малая дружина моя. У нас тут не Рязань, чтобы войско великое целыми днями во дворе княжьем околачивалось, у нас все при деле.
  - Нельзя медлить, княже! - посол, молодой рязанский боярин Феофан, не опустил голову, выдерживая взгляд великого князя. - Никак нельзя! Вот сколько есть войска, столько и послать! К тому же в Чернигов послан наш воевода Евпатий...
  - Коловрат?
  - Он, княже. Так что подмогу пришлёт нам князь Михаил...
  - Да ой ли? - скептически усмехнулся князь Георгий.
  - Пришлёт! - загорячился боярин. - Обещал ведь!
  - Да ты на меня руками-то не маши, охолонь маленько, - вновь усмехнулся князь Георгий. - Сколько войска у хана Батыги, говоришь?
  - Тот поганый, что к нам попал, поначалу баял, будто полмиллиона. А когда правильно спросили его, правильную цифирь назвал - всего триста тысяч, это вместе со всяким сбродом небоеспособным.
  Среди бояр произошло общее движение.
  - Утешил... Ты считаешь, этого мало? - спросил князь. - А сколько народу выставит на стены рязанские князь Юрий?
  Боярин Феодор помолчал, опустив глаза. Как сказать...
  - Князь Юрий Ингваревич не хочет за стены Рязани прятаться. Не может он допустить разорения земли нашей. Хочет он в поле Батыгу встретить.
  В горнице стало тихо.
  - Князь Юрий вроде слабоумием не страдал, - подал голос князь Георгий.
  Рязанец поднял глаза.
  - Напрасно хулишь князя моего, Георгий Всеволодович. Сила немалая сейчас у нас. Всех собрал он под свои знамёна. Все пришли, тебя одного ждём.
  - Ну спасибо, - откинулся на лавке князь Георгий.
  Боярин Феофан помолчал. Придётся выкладывать последний козырь.
  - Князь Юрий Ингваревич ещё передать велел - он согласен встать под твою руку. Токмо не медли.
  Георгий Всеволодович тяжко вздохнул.
  - Пустой то разговор, боярин.
  - Да почему?
  - Да потому! Покуда ты назад доскачешь, кончится всё. Даже ежели решился бы я послать дружину свою, опоздала бы подмога. А уж про черниговцев и речи нет.
  
  *******
  
  Кони всхрапывали в предрассветной тишине, и храп этот, казалось, разносился за версту, ломая сонную неподвижность зимней чащобы. Но так только казалось - по прежнему опыту князь Юрий Ингваревич знал, что зимний лес гасит звуки не хуже меховой перины.
  Князь взглянул налево - там стоял брат. Олег Красный держал шлем на сгибе локтя, не торопясь надеть на голову тяжёлое кованое железо. Толстый меховой подшлемник князь Олег снимать не стал, как и сам князь Юрий - утренний мороз явственно пощипывал, кусал за нос и щёки. Олег поймал взгляд брата, нервно улыбнулся. Князь Юрий ободряюще улыбнулся ему в ответ.
  Чуть позади князя Юрия стояли другие князья. Князь оглядел их. Давид Ингваревич, Глеб Ингваревич, Роман и Олег Ингваревичи... Надёжа и опора земли Рязанской, её подлинные вожди.
  Князь Всеволод Пронский подъехал на коне сзади.
  - У нас всё готово, княже. Стали, где указано.
  - Добро, Всеволод Михайлович, - отозвался князь Юрий. - Разведку ждём...
  Князь Всеволод чуть кивнул. Конную разведку посылать было опасно, могли заметить, поэтому князь Юрий выслал вперёд пластунов. Неслышно, как змеи, подползут они к монгольскому лагерю, ничем не потревожив сладкий предрассветный сон поганых. Последний в их жизни сон, подумал князь Юрий. А может, наоборот? Может...
  Тёмные еловые лапы раздвинулись, и перед князем возникли, как ниоткуда, две фигуры в белых заячьих тулупах и меховых же штанах. Самыми диковинными были шапки - тоже белые, заячьего меха, они закрывали лицо полностью, оставляя узкую щель для глаз.
  Фигуры разом стянули свои шапки, обнаружив русые головы - один совсем ещё молодой, безбородый парнишка, второй мужик в возрасте, с окладистой бородой.
  - Всё спокойно, княже. Спят поганые, тебя не ждут, похоже.
  - Кони рассёдланы у них? - осведомился князь Юрий.
  Разведчик постарше отрицательно мотнул головой.
  - Кони оседланы. Токмо у них ведь так всё время, княже...
  - Что, всё время кони под седлом? - удивился князь.
  - Почти всегда, княже. Расседлают, почистят коней, и опять седлают. Поганые же.
  Юрий Ингваревич задумался. Не ловушка ли? А впрочем, выбора у него нет. Бату-хан подтянул отставшие обозы, и сегодня, должно быть, двинет свои полчища на Рязань. Атаковать же такую орду, движущуюся в походном порядке, с боевым охранением - дело безнадёжное. Ударить сейчас - их последний шанс...
  Юрий Ингваревич натянул на голову тяжёлый шлем.
  - Все по местам! Выступаем разом, по знаку моему!
  ...
  
  Бату-хан сидел на ковре, расстеленном прямо на утоптанном снегу у входа в шатёр, и всей грудью вдыхал морозный воздух, пахнувший сегодня как-то особенно, щекочуще-пряно. Бату-хан уже знал этот запах. Запах грядущей великой битвы, самый сладкий из всех...
  Старый Сыбудай, как обычно, находившийся подле своего повелителя и воспитанника, сидел неподвижно, точно буддистская статуя, засунув руки в рукава своего халата. Бату-хан искоса глянул на своего наставника - халат стал ещё жирнее, сбоку появилась ещё прореха...
  - Подарить тебе халат, мой Сыбудай? - насмешливо осведомился Бату-хан.
  - У меня две повозки халатов, - невозмутимо ответил Сыбудай, не меняя позы. - Я привык к этому.
  К шатру Повелителя Вселенной подскакал всадник, здоровенный монгол, на ходу соскочил с коня, пал ниц пред Повелителем. Не совсем, впрочем, ниц - это был шурин Бату-хана, и он мог позволить себе некоторую вольность.
  - Что там, Хостоврул? - осведомился у шурина Бату-хан.
  Монгол выпрямился, сидя на подогнутых под себя ногах - вроде и на коленях, а вроде и нет...
  - Урусское войско стоит в лесу, Величайший. Мои люди видели. Должно быть, ждут свою разведку.
  Бату-хан встретил взгляд Сыбудая. Немытая рожа старого монгола перекосилась усмешкой.
  - Ну вот, мой Бату. Я был прав. Коназ Ури решил-таки не пускать тебя в свою землю. Жадность губит людей, мой Бату. Больше всего я опасался, что нам придётся вылущивать всё рязанское войско из самой Рязани.
  - Да, мой Сыбудай, ты опять оказался прав, - отозвался Бату-хан. - Позовите Джебе!
  - Нет, мой Бату, - старый монгол завозился, кряхтя, встал. - Джебе-нойон храбр и могуч, но для такого дела не очень подходит, уж ты мне поверь. Джебе встретит их лоб в лоб, и тут будет гора из трупов славных монгольских воинов. А они тебе ещё понадобятся, мой Бату. Позволь, я вспомню уроки твоего деда, как надо встречать сильного врага. А Джебе пусть ударит потом, по моему сигналу.
  - Всецело доверяю тебе, мой Сыбудай! - Бату-хан улыбнулся.
  ...
  
  - Давай!
  Молодой коренастый воин поднёс к губам здоровенный сигнальный рог, оправленный медью, и глубокий, мощный рёв пронёсся над застывшим лесом.
  Князь Юрий тронул коня, посылая его вперёд. Витязи, окружавшие князя, взяли с места разом, и вслед за княжеским знаменем устремились тысячи русских воинов, молча, страшно и стремительно. Князь Юрий выдернул из ножен меч, взмахнул им, и лес клинков разом вымахнул в воздух.
  - Гой-гой-гой!
  Монгольский лагерь, раскинувшийся, казалось, в беспорядке на несколько вёрст, лежал перед ними, сонный и расслабленный, обречённый на уничтожение. Сейчас тугой стальной клин тяжёлой русской конницы войдёт в эту беспорядочную массу, рассечёт её, сомнёт и втопчет в снег...
  Над сонным монгольским лагерем ответно пронёсся звук боевого рога, и огромный людской муравейник разом пришёл в движение. Но это не было беспорядочное мельтешение застигнутых врасплох. Монголы прямо от костров вскакивали на своих коней, споро и уверенно сбивались в десятки и сотни. И стремительно надвигающуюся русскую конницу встретила не бессмысленная масса смертельно напуганных внезапным нападением людей, а грозное войско, построенное в странный и непривычный русскому глазу порядок.
  - А-а-а-а!!!
  Русская конница вломилась в монгольские порядки, как тяжёлый топор в полено, разом развалив вражеский строй надвое. Князь Юрий ощутил лёгкий укол беспокойства: вражеский строй развалился что-то уж чересчур легко, если не сказать - охотно. Впрочем, размышлять времени не было. Вокруг уже свистели монгольские стрелы, рядом вскрикнул молодой кметь, повалился с коня - стрела попала ему в лицо, аккурат в прорезь шлема. Князь Юрий оглянулся: стяг брата Олега виднелся неподалёку, другие князья тоже строго выдерживали строй. Всё, сейчас конец поганым будет...
  -А-а-а!!!
  Повинуясь взмаху руки, дружина князя Юрия разом повернула вбок, и вслед за ним повернула вся масса тяжёлой конницы, устремляясь на врага. Сейчас они опрокинут эту половину расколотого надвое монгольского войска, а затем повернут вспять, и всё будет кончено...
  - А-а-а-а!!!
  И снова вражеская конница разлетается под сокрушительным ударом закованных в броню русских витязей, как щепки от полена... Нет, не так. Как вода расступается перед носом ладьи, чтобы сомкнуться за кормой. Да что же это такое?!!
  ...Сыбудай сидел верхом на своём скакуне, являя собой странное и нелепое несоответствие в своём драном засаленном халате всему виду холёного, украшенного роскошной сбруей коня. С этого места ему было отлично видно, как плотный строй закованных в сталь урусов рассекает подвижную массу монгольской конницы. Впереди реял стяг главного урусского князя, очевидно, возглавлявшего всё войско. Сыбудай усмехнулся - присутствие полководца в гуще битвы, конечно, вдохновляет воинов, но не даёт этому полководцу возможности охватить взглядом всю картину боя, и думать, когда вокруг тебя звенит сталь, орут бойцы и хрипят умирающие, довольно затруднительно... Однако, урусы уже потеряли силу первого удара. Не пора ли? Нет, рано...
  Сыбудай взмахнул рукой, и два резервных тумена устремились в битву, взметая уже порядком утоптанный снег. Урусы всё ещё пытались рассечь и смять монгольские порядки. Сыбудай опять усмехнулся. "Тяжёлый неуклюжий меч только щекочет воздух" - вспомнил он китайскую поговорку. Похоже, Калка ничему не научила урусов. А впрочем, кости тех, кто мог бы извлечь урок, лежат там, а эти урусские князья Калки не видали. Ладно, Сыбудай преподаст им ещё один урок.
  К старому монголу подъехал Джебе.
  - Пора, Сыбудай. Почему ты не пускаешь моих воинов в битву?
  - Кто командует битвой, Джебе? - Сыбудай остро глянул на него, и прославленный монгольский полководец пригасил взгляд своих глаз. - Потерпи. Урусы должны выдохнуться и потерять строй.
  - Пока они выдохнутся, они порубят многие тысячи монгольских воинов!
  - Что я слышу? - ухмыльнулся Сыбудай - Прославленный и бесстрашный Джебе озабочен потерями! Если бы битву вёл ты, мой Джебе, всё это пространство покрылось бы трупами в три слоя. Я не прав?
  Джебе засопел, подбирая достойные слова для ответа.
  - Нет, Джебе, не место и не время для спора, - не дал ему ответить Сыбудай. - Езжай к своим и жди сигнала. Уверяю тебя, уже недолго.
  Нойон молча хлестнул плетью коня, с места взяв в галоп. Сыбудай проводил его взглядом, вздохнул. Слов нет, Джебе великий воитель, его удары всегда стремительны и неотразимы. И города брать он научился быстро и уверенно, это да. Но вот обороняться не умеет совершенно. Сразу идёт сила на силу, вступая во встречный бой. Да, конечно, имея такую силу, можно позволить себе и встречный бой. Однако это очень опасная привычка, всегда полагаться на силу. Сыбудай стар и мудр, и знает - однажды сил может просто не хватить... Впрочем, Джебе неоткуда было научиться подвижной обороне. Джебе появился в войске у Чингис-хана уже тогда, когда непобедимые монгольские воины сокрушали китайскую империю, беря город за городом и громя многочисленные, но разрозненные армии императора по частям. А Сыбудай спал под одной попоной с Чингис-ханом, когда он был ещё Тэмучжином, когда у них было только четыреста нукеров, и кругом были враги, не осознавшие ещё величия грядущего Повелителя Вселенной...
  Сыбудай вздохнул, прерывая нить воспоминаний, цепко оглядел картину боя. Урусские полки явно выдыхались, теряли строй. Отсюда казалось, над урусами словно реяло тёмное облако мошкары - стрелы сыпались на урусские порядки дождём, уж чего-чего, а стрел монголы никогда не жалели. Эту тактику придумал ещё сам Чингис-хан - стараться поразить врага на расстоянии, до последней возможности избегая вступать в ближний бой. Очень мудрая тактика, именно так они побеждали своих врагов на берегах Керулена, когда их было только четыре сотни, и потом, на берегах Хуанхэ, когда их было уже двести тысяч... Конечно, закованные в сталь урусские витязи не степные разбойники в бараньих безрукавках, которых можно свалить стрелами с двухсот шагов. Но и до полной неуязвимости они не доросли... Однако, не пора? Похоже, пора.
  Сыбудай взмахнул рукой, давая сигнал. Сейчас Джебе и его застоявшиеся жеребцы нанесут измотанным урусам последний сокрушительный удар.
  ...
  - Уррагх! У-у-у-у!!!
  Монгольские полчища, казалось, исходили звериным воем. Знаменосец рядом князем Юрием Ингваревичем держал знамя двумя руками, пошатываясь. На новенькой, сверкающей кольчуге - толчёным мелом чищена, не иначе - расплывались два бурых неопрятных пятна. Дважды ранили парня, и перевязать некогда, только стрелы вынули...
  По пластине панциря лязгнула монгольская стрела с гранёным бронебойным наконечником, но цареградская бронь выдержала, и стрела отскочила, бессильно упала прямо в снег, уже превратившийся в бурое месиво. Витязь охраны запоздало кинулся, силясь закрыть собой князя, князь Юрий Ингваревич отстранил его - загораживает обзор.
  - А-а-а-а!!! Бей!!!
  - Джебе!!! Уррагх!!! У-у-у-у!!!
  Вой, испускаемый погаными, резко изменился, стал пронзительно-радостным. Дождь стрел, уже почти иссякший, обрушился с новой силой.
  - А-а-а-а!!!
  Новая волна монгольских всадников захлестнула уже сильно поредевшие русские порядки. Звенела сталь, орали бойцы, дико ржали кони. Князь Юрий закусил губу - ещё один стяг, князя Давида Ингваревича, осел и исчез в бешеном половодье битвы. Князь Юрий понимал в воинском деле, и уже твёрдо осознавал, что победа теперь невозможна. Прорываться, прорываться к лесу, покуда не поздно...
  Перед князем Юрием возникло перекошенное болью и напряжением лицо брата Олега. Олег Красный выглядел ужасно - нагрудные пластины промяты в двух местах, толстый кованый наплечник прорублен.
  - Чего медлишь, брате?! Веди нас на прорыв, покуда не поздно!
  Князь Юрий махнул рукой сигнальщику.
  - Труби! Все за мной!
  ...
  
  -...Они побежали, мой Бату.
  Сыбудай, подъехавший на коне прямо к джихангиру, на роскошный ковёр, кряхтя, слез наземь. Если бы кто другой позволил себе такое, даже кто-то из темников... Но Сыбудай мог позволить себе всё.
  - Ты оставил битву, мой Сыбудай?
  - Битва закончена. Рубить же бегущих Джебе умеет лучше меня. Я стар, мой Бату. Не угостишь ли своего верного Сыбудая чашечкой чая? И не мешало бы перекусить. Потом будет недосуг, скоро к твоему шатру начнут поступать пленные урусы.
  Бату-хан засмеялся, хлопнул в ладоши.
  - Несите всё!
  Слуги возникли, как духи, из ниоткуда. И так же словно ниоткуда перед Повелителем Вселенной и старым Сыбудаем возник столик-дастархан, покрытый узорчатой золотой парчой и уставленный яствами. Сыбудай протянул руку вбок, не глядя. Назад рука вернулась уже с пиалой ароматного, душистого чая. Старый монгол отхлебнул, прижмурился от удовольствия. Да, хорошо вышколены слуги у молодого Бату. Очень хорошо. Правда, это получилось не сразу. Сколько слуг забили нагайками насмерть, и скольким переломали хребет, и не сосчитать. То чай холодный, то пиалу уронит. А то и блюдо какое на тебя же вывалит, споткнувшись. Но таких нерасторопных олухов уже не осталось. Те, кто выжили, работу знают - вот так вот бесшумно возникают как из ниоткуда, и исчезают, когда в них нет нужды.
  К шатру Повелителя во весь мах подскакал всё тот же Хостоврул. Соскочив с коня, пал ниц, едва не уперевшись лбом в дастархан. Выпрямился, сияя всей раскормленной рожей.
  - Победа, мой Повелитель!
  - Коназа Ури взяли? - Бату-хан взял с блюда розовый персик, откусил половину, выплюнул крупную косточку. Сыбудай неодобрительно покосился: балуется молодой Бату. Пища настоящего монгола - мясо, и только мясо...
  На толстой роже Хостоврула отразилось огорчение.
  - Нет, мой Повелитель. Джебе-нойон просит простить его. Главный коназ Ури ушёл через лес, пробился с остатками своих нукеров.
  - Плохо, - поморщился Бату-хан.
  - Но зато взяли его брата, мой Повелитель, - несколько поспешно сказал Хостоврул.
  - Ну так приведите!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"