Комарницкий Павел Сергеевич
Геенна огненная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выполняю данный обет - выкладываю начало 2 части. ............... Как известно, первыми принимают удар врага пограничники. Так было всегда, и в XIII веке тоже. Батыевы орды пришли на Русь. Первым на пути их лежало Рязанское княжество. А самой первой - пограничная крепость Нузла, от которой осталось лишь смутное упоминание в летописи...
  Часть вторая.
  Геенна огненная.
  
  
  Ветер швырял в прорезь бойницы сухие, колючие пригоршни снега. Гаврило Кснятич вглядывался в бушующую круговерть, прищурившись - видимость была хуже некуда, на десяти шагах человека не увидать. Рядом сопел простуженным носом молодой парень, ратник из новоприбывших. Гаврило покосился на него, вздохнул. Да, вот в такую-то ночь степнякам всего проще подобраться к крепости. Закинут аркан на островерхий частокол, бесшумно и ловко, как призраки, один за другим полезут по волосяной верёвке...
  Одна из снежинок попала Гавриле в глаз, сотник отвернулся от бойницы, промаргиваясь.
  - Ты вот что, Олеша, - обратился он к ратнику. - смотри в оба. Спать не вздумай, шкуру спущу! Самое опасное дело - такая-то погодка...
  - Понимаю я - вздохнул парень.
  - А коли понимаешь, так и молодец. После полуночи смена тебе будет, а покуда бди зорко. Ты вот что... Ты не стой столбом-то, паря. Ты ходи да поглядывай. Покуда ходишь, сон бежит от тебя, а как привалился к стене в тёплом-то тулупе...
  Закончив наставления, сотник начал спускаться по крутой деревянной лесенке без перил, ведущей на сторожевую башню. Одна из ступенек покачнулась, и Гаврило Кснятич машинально отметил про себя - днём велеть ребятам поправить...
  Крепость Нузла стояла на самой границе рязанской земли. Четыре тесно стоящих рубленых башни, меж ними высокий бревенчатый частокол, внутри большая дружинная изба, конюшня да баня с кузней - вот и всё. И гарнизон Нузлы был под стать - неполная сотня ратников да полдесятка витязей княжьих, над коими старший Гаврило.
  Гаврило усмехнулся. Да, мал отряд, да удал. Место для крепости было выбрано очень удачно - на высоком бугре, не загораживаемом со всех сторон лесом. С высокой угловой башни Нузлы вся округа просматривалась на десятки вёрст, и никакая разбойная орда не могла проскользнуть мимо незамеченной. Чуть что - вспыхнут заранее сложенные дрова на огромной железной жаровне, установленной на самой макушке сторожевой башни, и в славном граде Рязани часовой, вот так же стоящий на высокой сторожевой башне, поднимет тревогу. И понесутся наперехват быстрые кони дружины княжьей, и полетят разбойные половецкие головы. А ежели кто и ускользнёт ненароком, так на обратном пути встретят его молодцы сотника Гаврилы Кснятича. Куда, гости дорогие? А ну, стоять!
  Ну, а уж взять Нузлу на приступ для степняков и вовсе дело несбыточное. Неохватные брёвна башен и частокола, обледеневшие (воду лили чуть не ежедневно, как только встали морозы) не по зубам и многотысячной орде, не то что мелким степным шайкам. Единственная опасность, это вот такая буранная ночь, когда есть шанс застать русичей врасплох...
  Дружинная изба встретила Гаврилу гомоном, терпкими запахами портянок, пива и дыма от печи и лучин. Печь была примечательная - добрых полторы сажени в поперечнике, сложенная из дикого синеватого камня. В зев печи можно было без труда завести корову, а по бокам, точно ворота в крепости, распахнулись кованые железные створки, с мелкой узорчатой просечкой - тонкая работа славных рязанских мастеров. Печь стояла в центре большой крестовой избы, выходя в каждую комнату одной из граней.
  - Как погодка, Гаврило Кснятич? - весело окликнул командира один из витязей, вместе с сотником тянувший службу на границе. Гаврило покосился - не перепили бы пива ребята. Нет, вроде ничего...
  - Бодрит погодка, - откликнулся он. - Ты вот что, Глеб. Я сосну часок, а ты уж смену Олеше после полуночи поставь...
  - Сделаем, великий воевода! - откликнулся витязь, и воины необидно заржали. Гаврило тоже ухмыльнулся. Славные ребята, даром что зубоскалы. Крепки в бою, надёжны. И безобразий особых промеж себя не допускают. Чего ещё надо командиру маленького пограничного гарнизона?
  ...
  
  Ветер швырял в прорезь бойницы сухие, колючие пригоршни снега. Очень сухие и очень колючие, как песок. Одна из снежинок попала Гавриле в глаз, сотник отвернулся от бойницы, промаргиваясь, но снежинка никак не уходила из глаза, и не таяла - жгла, точно раскалённый песок, причиняя боль, выжимая злые слёзы. Гаврило тёр и тёр рукой глаз, пытаясь восстановить зрение, одновременно понимая, что медлить никак нельзя - сейчас дорога каждая секунда.
  А снег уже и вовсе раскалился, и вьюга уже хлестала огненной окалиной. С шипением исходила паром ледяная корка, покрывавшая стены крепости, начали дымиться толстые брёвна...
  -...Проснись, проснись, Гаврило Кснятич!
  Сотник разом открыл глаза. В неверном, колеблющемся свете лучины перед ним маячило лицо витязя Глеба.
  - Чего случилось, Глебко?
  - То сам увидишь. Айда на башню, скорее!
  Путаясь в рукавах шубы, сотник поспешил за витязем. Буран уже утих, и над головой светили звёзды, медленно тускнеющие в свете неохотно занимающегося рассвета. Поднимаясь на башню, Гаврило снова вспомнил - не забыть бы сказать, чтобы починили расшатавшуюся ступеньку...
  На верхней площадке сторожевой башни стоял уже другой воин - Олекса сменился после полуночи, как и было велено.
  - Гляди, Гаврило Кснятич!
  Сотник взглянул в бойницу, и все мысли вылетели разом.
  Огромное, невиданно, невероятно огромное войско двигалось в предрассветной тьме. Впереди рассыпалась передовая конная стража, по бокам маячили летучие отряды походного боевого охранения. А тёмная шевелящаяся масса, вытянутая в исполинскую змею, двигалась прямо к крепости. Гаврило прикинул - через десять минут передовая стража будет у стен крепости.
  Заря уже занималась розовым румянцем, но и в этом румяном свете лица часового и витязя казались бледными.
  - Ну вот оно и началось, Гаврило Кснятич...
  - А ну, подымай тревогу! - рявкнул на Глеба сотник. - А ты поджигай сигнальный огонь, чего рот раззявил!..
  ...
  
  -...Вот она, граница Урусии, хан!
  Монгольский полководец Джебе, рассматривавший стоявшую на холме деревянную крепость, не поправил говорившего. Да, этот мелкий кипчакский разбойник, готовый лизать сапоги славных монгольских воинов, бесспорно прав. Он будет, будет ханом...
  Маленькая, потемневшая от непогоды крепость сейчас выглядела нарядной - лёд, облепивший стены, отблескивал в лучах утреннего солнца, как венецианское стекло. На верху башни полыхал огромный костёр, и жирный чёрный дым, без сомнения, был виден в самой Рязани.
  - Как называется это звериное логово?
  - Это крепость Нузла.
  - Впрочем, неважно, как оно называется. Ему тут не место. Елю Цай!
  - Я здесь, о прославленный Джебе-нойон! - откликнулся начальник осадного обоза, китайский мастер-стенобитчик. Джебе чуть поморщился. Да, пока он только нойон. Конечно, прославленный, кто спорит. Однако "великий" звучит всё-таки лучше, и тем более "хан"...
  - Сегодня до захода солнца твои камнемёты должны начать работать. К завтрашнему утру от этой крепости должны остаться головёшки.
  - Но мои орудия остались в обозе, - робко возразил китаец.
  - Мне повторить? - голос Джебе оставался ровным, но китаец тотчас склонился до земли.
  - Будет исполнено, о прославленный воитель!
  - Бурундай! - окликнул Джебе через плечо.
  - Я тут, нойон! - отозвался темник [начальник над "тьмой" - десятью тысячами воинов. Прим. авт.].
  - Возьмёшь эту крепость, как только он, - кивок на китайца, - развалит стены. Дай ему в помощь людей, рубить деревья и строить машины. Да, камни для них тоже твоя забота. Завтра сюда прибывает сам Бату-хан, и этого, - кивок на крепость, - здесь быть не должно. Всё у меня!
  ...
  
  Костры окружали крепость со всех сторон, и даже на таком расстоянии доносился запах жареного мяса. Меж костров гарцевали всадники, перекликались гортанными нерусскими голосами.
  Гаврило Кснятич смотрел сквозь бойницу, как в пятистах шагах пришельцы возводят стенобитную машину. Тяжёлый станок, сбитый из свежесрубленных неошкуренных брёвен, увенчивало длиннейшее бревно, на одном конце которого на цепях болталась корзина, сплетённая из железных прутьев, а на другом конце человечки в странных нерусских одеждах сколачивали некое подобие колодезного сруба, подвешенного на железных цепях.
  - Что сие, Гаврило Кснятич? - решился на вопрос молодой воин. Сотник покосился на него, поморщился. У парня только-только начала пробиваться реденькая курчавая бородка. Эх, судьба...
  - Гаврило Кснятич, вот бы вылазку сделать! - подал голос наблюдавший за спорой работой иноземных мастеров витязь. Он-то понимал смысл происходящего. - Поджечь махину, покуда новую соберут!
  Сотник заколебался. Действительно, вылететь вихрем, подпалить горючей смолой - не затушат... А там ночь, да завтра ещё пока новые деревья срубят, да пока соберут...
  - Нет, Мстиша, - вздохнул сотник. - Опасно чересчур. Вслед в ворота заскочат, и всё тогда... Ты вот что, займись-ка - все вёдра, шайки да кадушки на стены, да водой наполнить. Буде начнут поганые стрелы огненные метать, али ещё чего - тушить пожары надобно будет...
  - Сделаем, Гаврило Кснятич, - витязь направился вниз.
  - Успеют ли наши-то нам на подмогу? - снова решился задать мучивший его вопрос молодой воин. Гаврило Кснятич снова покосился на него. Нет, ничего держится парень. Не трус, видать...
  - Не будет нам подмоги, Векша, - сотник прямо взглянул в глаза парню. - Так-то вот, брате.
  ...
  
  - Ты готов, Елю Цай?
  Бурундай подъехал на коне прямо в гущу работающих китайских мастеров, которым на сей раз помогали монгольские воины, из тех, кто поплоше. Бурундай мельком отметил про себя - для таких дел надо бы наловить пленных, негоже воинам Повелителя, пусть и не лучшим, марать руки работой. Воин должен воевать, а работа - удел рабов.
  Китайский мастер черкал что-то на деревянной дощечке - вычислял вес противовеса. Рядом на огромной треноге из неошкуренных толстых жердин висел большой рычажный безмен, с подвижной гирькой, и четверо китайцев подвешивали обрубок бревна.
  - Осталось совсем немного, о славный Бурундай-багатур!
  - До захода солнца тоже немного, - прищурился Бурундай.
  Елю Цай поёжился. Да, в армии Повелителя приказы дважды не повторяют, и не исполнить приказ можно лишь однажды. Подойдут могучие нукеры, завернут пятки к затылку, и бросят с переломанным хребтом подыхать... Хотя нет, ему, Елю Цаю, как человеку непростому, заслуженному, просто накинут на шею тетиву от лука...
  - Мы успеем, Бурундай-багатур, - как можно твёрже заявил китайский мастер.
  - Рад это слышать, - Бурундай тронул пятками коня, отъезжая, но его догнал вопрос, заданный почтительным тоном.
  - Разреши спросить тебя, о славный Бурундай?
  - Ну? - темник придержал коня.
  - Нельзя ли усилить охрану? Урусы вполне могут отважиться на вылазку. Если они сожгут машину...
  Бурундай усмехнулся. Надо же, до чего умными мнят себя эти китайцы. Да, охраны возле камнемёта было совсем мало - так, одна видимость. Решатся урусы на вылазку? Очень хорошо. Шесть сотен отважных воинов расположились на отдых неподалёку от ворот крепости, только-только за пределами досягаемости урусских стрел - вроде бы просто так, место ровное понравилось... Только кони их стоят рядом осёдланные. Если урусы решатся на вылазку, их задача - захватить ворота. Дальше всё просто.
  - И людей моих могут порубить, - не унимался китаец. - Где тут найдёшь новых мастеров осадного дела?
  - Трусишь, Елю Цай? - Бурундай усмехнулся китайцу в лицо. - Не бойся, ничего не случится с твоей драгоценной шкурой. Работай!
  Монгол толкнул пятками коня, отъезжая. Нет, определённо эти черви много мнят о себе. Порубят его людей... Незаменимых людей у джихангира, величайшего Бату-хана вообще не бывает, а уж этих китайцев и вовсе как навоза...
  Рядом со строящимся камнемётом уже горели костры, в которых калились тяжёлые гранитные валуны, между ними сновали оборванные полуголые люди - какой-то пленный сброд, не то кипчаки, не то бухарцы... впрочем, неважно. Рабы, как известно, роду-племени не имеют. Рядом на мохноногих низкорослых лошадёнках гарцевали монголы, изредка щёлкая плетьми для острастки. Костры были расположены тесно, от них веяло жаром так, что слезились глаза.
  - Гуррагча! - позвал Бурундай. От костров тотчас отделился один из всадников.
  - Слушаю и повинуюсь, о прославленный! - молодой монгол сдерживал кобылку, танцевавшую под ним.
  - Камни готовы?
  - Уже готовы, мои повелитель. Двести штук, как ты велел.
  Бурундай с удовольствием оглядел молодого монгола с ног до головы. Да, чистокровный монгол - это не презренный китаец. Вот, нашёл же две сотни валунов нужного размера, доставил сюда, и даже успел раскалить.
  - Молодец, Гуррагча! - похвалил темник. - Как только этот - тычок плетью в сторону китайцев - попросит, будешь давать ему камни.
  - Слушаю, о прославленный!
  ...
  
  - Всё готово у нас, Гаврило Кснятич.
  Сотник ещё раз окинул взглядом свою крепость. Все люди уже стояли на местах, согласно боевому расписанию. Воины стояли, сжимая в руках тяжёлые пехотные луки, колчаны со стрелами висели рядом на вбитых в брёвна частокола крючьях. Тускло отсвечивала в лучах закатного солнца заиндевевшая на морозе броня, пар от дыхания оседал в бородах инеем.
  - Ну вот что, други, - обратился он к своим воинам. - Наверное, все вы уж поняли - не набег это разбойный. Великое нашествие грядёт на Русь, и мы первые на пути поганых. И подмоги от князя нашего нам ждать не приходится, потому как такую силу несметную дружиной летучей не отбить. Так что придётся нам принять бой одним, со всей этой силой поганой. Надеяться можем мы токмо на крепость стен Нузлы, на крепость рук своих да на товарища, что рядом бьётся. Вот так вот, ребята.
  Гаврило Кснятич снова посмотрел в бойницу. Степняки, казалось, были заняты собственными делами - сидели у костров, переговариваясь и смеясь гортанными голосами, ели мясо, запивая кто горячим бульоном-шурпой из котла, кто кумысом из бурдюка.
  Сотник заскрипел зубами от унижения и досады. Сидят, жрут, как у себя дома. А эти вон готовят свою стенобитную машину - спокойно и деловито, как виселицу ставят... Ну, гады!
  Гаврило Кснятич подавил нахлынувшую ярость. Нет, так нельзя. Бой будет страшный, и тут важна трезвая голова. Как долго выдержат стены?
  Толпа человечков, кажущихся отсюда маленькими, как муравьишки, целеустремлённо поползла прочь от своей машины, натягивая канаты, и сотник увидел, как длинный рычаг машины опускается к земле. Так...
  - Внимание, ребята! Началось!
  Рычаг машины с силой вымахнул в воздух, и железная корзинка на его конце взвилась, как праща, выпустив в полёт камень. Крохотное пятнышко красиво взлетело, по широкой дуге приближаясь, вырастая, послышалось шипение сжимаемого стремительным полётом воздуха.
  - Берегись!
  Камень, перелетев через стену, с грохотом развалил баню, стоявшую чуть поодаль от остальных построек. Взлетели в воздух обломки брёвен, щепки, и тут же из развалин повалил дым.
  - Камни калёные! Калёные! - послышались крики.
  - А ну, молчать! - рявкнул Гаврило Кснятич. - Всем стоять на своём месте! Есть кому тушить!
  Развалины бани уже вовсю полыхали жарким огнём, к ним бежали люди с вёдрами. Сотник снова заскрипел зубами. Да, затушишь тут, когда внутри лежит раскалённый валун... Похоже, будет даже труднее, чем он думал.
  ...
  
  - Перелёт!
  Елю Цай взмахнул рукой, и маленький, ловкий как обезьяна китаец в оборванной бараньей безрукавке подскочил к камнемёту, чей рычаг уже вновь опускался к земле, притягиваемый канатами. Человечек накинул стопорное кольцо цепи на крюк спускового механизма, защёлкнул чеку.
  - Ю Гунь, на два кольца!
  Человечек кивнул, проворно надел на зуб рычага две деревянные регулирующие шайбы, посредством которых уменьшалась дальность стрельбы.
  - Заряжай! - скомандовал Елю Цай.
   Четверо оборванных рабов, задыхаясь от тяжести и жара, уже тащили в железных клещах здоровенный раскалённый валун. Штатные клещи застряли где-то позади, в необъятном обозе монгольского войска. Эти же клещи, наспех скованные из осей, вынутых из обозных повозок, были слишком коротки, и люди едва не обгорали от близости раскалённого камня. Как хорошо, что главную несущую ось машины Елю Цай всё время возит с собой. Да, такую деталь из подручных материалов не сделать - толстая, литая бронзовая штука... И железную корзину тоже. Нет, Елю Цай мудр и предусмотрителен, и ещё нескоро на его шею ляжет тетива монгольского лука.
  Раскалённый докрасна валун уже лежал в корзине, тихонько шипя, как рассерженная гадюка.
  - Бей!
  Маленький китаец взмахнул кувалдой, и освобождённый рычаг камнемёта рванулся вверх. Мягко мотнулся громадный противовес, сбитый из брёвен короб, наполненный камнями. Камень, вылетев из корзины, понёсся к урусской крепости, уменьшаясь в размерах. Удар! Толстые брёвна вздрогнули, но выдержали - валун тяжко отскочил, зарывшись в снег, и его окутало облако пара. В месте удара виднелась изрядная вмятина, и ледяная корка, покрывавшая брёвна, разом осыпалась.
  - Так стрелять! - махнул рукой Елю Цай. Наводка взята верно, теперь падение этой стены дело времени. Можно попить чаю и перекусить, потому как с утра у Елю Цая не было ни минуты свободного времени.
  Последние лучи солнца озаряли высокую башню урусской крепости, но Елю Цай был спокоен - он выполнил приказ этого страшного Джебе. Стрельба начата до захода солнца. Завтра утром никакой крепости тут не будет, только обгорелые головни.
  - Я вижу, ты успел, Елю Цай, - темник Бурундай снова возник перед китайским мастером на своём коне. - Я знал, что так будет.
  Монгол издевательски ухмыльнулся. Ещё бы было не так. Все эти китайцы страшно боятся за свою шкуру. Повелитель Вселенной был прав, когда набирал в войско нужных китайцев. Конечно, воины они никакие, зато хитры на всякие вот такие штуковины. И платить им не надо - китайцы лучше всего работают за страх. А тем, кому всё же приходится платить, как вот этому Елю Цаю - ну что же... Китайцы жадны, и деньги не тратят. Копят, надеясь вернуться к себе домой и зажить в богатстве и довольстве. Глупцы! Когда войско Бату-хана дойдёт до Последнего моря, надобность в них отпадёт, отпадут и их премудрые бараньи головы, а золото вернётся к Повелителю Вселенной.
  - Я хочу попросить тебя, прославленный багатур, - почтительно склонился перед монголом китайский мастер. - Солнце садится, наступает темнота. Прикажи своим воинам обстреливать крепость огненными стрелами, чтобы мои люди могли точнее целиться.
  - Это можно, - милостиво проворчал Бурундай.
  Рабы уже тащили следующий камень. Один из них споткнулся, и вся четвёрка зашаталась, уронив валун на ногу одному из группы. Раздался отчаянный вопль, человек бешено дёргался, силясь вытащить придавленную ногу, затем обмяк и затих. Густо запахло палёным.
  - Быстро, быстро, не задерживайтесь! - прикрикнул Елю Цай. Кто-то подскочил, подхватил рукоять клещей, и камень вновь двинулся к машине.
  - Уберите падаль! - распорядился Елю Цай. Бурундай снова ухмыльнулся, на этот раз одобрительно. Похоже, из этого китайца будет толк. Деловой парень.
  ...
  
  - Готов!
  Монгольский всадник ещё падал, косо сползая с седла, а Гаврило Кснятич уже накладывал на тетиву новую стрелу. Рядом тенькали луки воинов, и вражеские конники падали один за другим.
  Монголы атаковали крепость беспрерывно, обстреливая горящими стрелами. Ледяная корка, так заботливо наращивавшаяся по настоянию сотника, осыпалась от ударов камней, и стрелы беспрепятственно впивались в брёвна. Впрочем, от стрел вреда большого пока что не было, отсыревшее промёрзлое дерево занималось плохо. Куда хуже были громадные раскалённые валуны, поджигавшие всё.
  - Башня! Башня горит!
  Из угловой башни валил густой дым, из распахнутой дверцы внизу выскакивали воины. Похоже, камень проломил-таки стену башни и теперь разжигал её изнутри. Стоявшие наверху стрелки всё ещё стреляли, не обращая внимания на разгоравшийся под ногами пожар, но внутри башни находиться было уже невозможно.
  Во дворе крепости уже полыхали постройки, делая русских воинов отличными мишенями в прорезях бойниц. Рядом с Гаврилой стрелок выронил лук и повалился со стены навзничь - во лбу его, прямо под краем шишака [древнерусский островерхий шлем. Прим. авт.] торчала стрела. Сотник выругался, и тут же ещё один воин со стоном скорчился на плахах настила.
  - Метко бьют, едрить их в дышло! - стоявший неподалёку Глеб выпускал стрелу за стрелой, спокойно, как на учении.
  Тяжкий удар сотряс стену, два бревна частокола лопнули и перекосились. Мимо сотника с шипением пронеслась горящая стрела. Ещё один воин повалился наземь.
  - Не держат стены-то! Конец приходит! - крикнул кто-то.
  - Стоять как стоите! - рявкнул Гаврило - Бей их!
  Из бойниц поражённой башни уже выхлёстывало пламя. С верхней площадки горящей башни торопливо спускались на стену стрелки - один упал, сбитый вражьей стрелой.
  - Держаться! Держаться! - Гаврило Кснятич изо всех сил старался перекрыть рёв разгорающегося пожара.
  Со стены было отчётливо видно, что монгольские воины меняются - на смену отстрелявшимся от костров выступают новые, а прежние, как ни в чём не бывало, садятся ужинать. Ну, гады!
  Гаврило выпустил очередную стрелу, сбив ещё одного вражьего бойца, цапнул колчан - пусто.
  - Стрелу! Стрелу мне!
  - Нету стрел больше!
  Тяжкий удар потряс уже вконец искалеченную стену, и та наконец не выдержала - сразу четыре бревна нехотя, медленно завалились внутрь, ломая и отрывая от стены боевой настил, и тяжко рухнули внутрь крепости. Поганые тут же обрадованно заулюлюкали, подняли вой.
  - А ну, все к пролому! - сотник выдернул из ножен меч.
  ...
  
  - Прекратить стрельбу!
  Елю Цай скрестил руки, отдавая команду, и вконец измученные рабы, таскавшие камни от костров к орудию, опустили свою ношу прямо в снег, обессиленно повалились неподалёку. Толпа заряжающих, отпустив канаты, тоже уселась кто куда, и рычаг камнемёта остался торчать, как громадный костлявый палец, грозящий небу. Маленький Ю Гунь отложил свою кувалду, вытер пот со лба.
  Бурундай, наблюдавший за полыхающей вовсю урусской крепостью, прикидывал - пора? Да, теперь пора.
  Он взмахнул рукой, и отборные воины, до сих пор не принимавшие участия в битве, молча и страшно устремились к цели, сотня за сотней, и земля задрожала под копытами монгольских коней. Всё верно - для обстрела урусской крепости горящими стрелами годятся воины поплоше. Незачем подставлять под урусские стрелы отборных багатуров, их дело - нанести завершающий сокрушительный удар.
  От пылающей крепости донёсся жуткий многоголосый вой, известивший Бурундая о том, что штурмовая группа достигла пролома.
  - Ты молодец, Елю Цай, - обратился он к китайскому мастеру. - Хорошая работа. Великий Джебе будет доволен тобой. Можешь отдыхать.
  Китаец молча поклонился и пошёл прочь, взмахом руки давая сигнал своим людям. Все зашевелились, потянулись к кострам, где в котлах уже переспел душистый плов. Бурундай нашарил серебряную флягу со сладким вином, сделал большой глоток.
  От крепости доносился вой и лязг железа, слышимый даже на таком расстоянии, сквозь рёв пожара. Бурундай снова отхлебнул из фляжки. Не пора? Нет, рано...
  Однако, до чего упрямы эти урусы. Ведь ясно же, что сопротивление бесполезно. Нет, бьются... От кипчаков-перебежчиков Бурундай слышал, что урусские воины на редкость крепки и упрямы в бою, и особенно при обороне своих деревянных городов.
  Бурундай сделал ещё глоток, поболтал фляжкой, прикидывая. Ничего, не таких обламывали. Вон у шаха Мухаммеда все города были с каменными стенами, такими толстыми - страх смотреть. И где они все, города эти? Все пали под копытами коней непобедимых монгольских воинов. И те же китайцы, по природному тупоумию надумавшие отгородиться от непобедимого монгольского войска величайшего Чингис-хана стеной в миллионы шагов длиной - где они, эти китайцы? А вот они, служат монголам, и не за деньги - за страх. И так будет с урусами, и со всеми прочими дикими народами, чей удел - работать на благо великого монгольского народа.
  Бурундай усмехнулся. Хорошие слова, да. Великий Бату-хан любит говорить своим воинам много-много хороших слов. Это нужно, конечно, простым воинам в особенности. Однако Бурундай хорошо знает - если у тебя нет золота, твоя жизнь мало чего стоит, будь ты хоть трижды монгол. Да, конечно, лучше быть бедным монголом, чем богатым арабом, к примеру, потому как любой монгол имеет право взять у презренного всё имущество и саму жизнь. Однако куда лучше быть богатым монголом. К тому времени, когда Повелитель Вселенной омоет наконец копыта своего белого скакуна в водах Последнего моря, у Бурундая будет много, очень много золота.
  Однако, не пора ли? Только глупый полководец кидается в бой очертя голову впереди своих воинов. Век такого глупца весьма недолог. Однако и прибывать на место боя, когда всё кончено, не годится - воины могут подумать, что их полководец трус. Момент для появления среди сражающихся Бурундай выбирал очень точно, когда бой ещё был в разгаре, но перелом уже наступил, и враг не может ничего предпринять. А на случай совсем уже непредвиденных событий есть верные нукеры-телохранители.
  Бурундай сделал последний глоток, заткнул пробкой фляжку и опустил её в седельную суму. Послал коня с места в галоп.
  - Уррагх! Вперёд!
  ...
  
  - Х-ха!
  Гаврило Кснятич отбил кривую саблю степняка и тут же ткнул его без замаха мечом в живот, безошибочно угадав между железными пластинами грубых доспехов. Поганый завыл, хватаясь за живот, повалился наземь, суча ногами, но сотник уже не глядел на него. С живыми бы разобраться.
  - А-а-а!! Бей!!!
  Мелькали перекошенные лица, свои и чужие, звенела сталь, выли, орали, хрипели бойцы. Поганые валили валом, переступая через упавших, идя по спинам и головам своих раненых и убитых.
  - Ребята, не пускай их!!
  Гаврило Кснятич отбросил вконец изрубленный щит, перехватил за рукоять чей-то скользкий от крови меч. Чей? Неважно. Главное то, что сейчас второй меч важнее щита.
  - Х-ха! Х-ха!
  Узкие прищуренные глаза степняка сделались круглыми, стекленея, и монгол тяжело осел на землю, мягко повалился под ноги Гавриле. Второй споткнулся об упавшего товарища и сам наделся на меч.
  - Х-ха! Х-ха! Х-ха!
  Кривая сабля со звоном вылетела из руки поганого, вслед за саблей отлетела прочь голова. Фонтан крови ударил из шеи, окатил Гаврилу с ног до головы, и обезглавленный труп рухнул набок, дёргая почему-то одной ногой.
  - Х-ха! Х-ха!
  А в пролом лезут и лезут поганые, воя и улюлюкая, шаг за шагом оттесняют русских воинов от пролома. А вот и лучники появились позади. Дрянь дело, ох и дрянь...
  - А ну, ребята, поднажмём! Бей!!
  Да, надо оттеснить врага хотя бы чуть назад, чтобы не дать лучникам возможности развернуться. Гаврило Кснятич уже понял, что главное оружие степняка, после коня - это лук. Сабля - это так, для забавы, рубить головы бегущим да беззащитным.
  - Уррагх!!
  - А-а-а!! Бей!!!
  Стрела ударила в грудь, узкое бронебойное жало просунулось сквозь густое плетение кольчуги. Гаврило сгоряча одним рывком вырвал стрелу, и только тут почувствовал боль.
  - Уррагх!!!
  Падают, падают ребята, один за другим. Совсем уже мало их. Только витязи дружины княжьей бьются пока что ровно и уверенно.
  - Х-ха!
  Рука с зажатым оружием, крючковатым железным шаром на железной же цепи, отлетает прочь, второй меч сотника в то же время входит в горло другого молодого монгола. Поделом тебе, не подставляйся...
  - Уррагх!!!
  Натиск поганых вдруг резко усилился, вой перешёл в звериный рёв. В пролом вваливались здоровенные, все в сверкающей броне воины, и среди них высокий, жилистый монгол с властными ухватками и пронзительным взглядом узких разбойничьих глаз. Кто-то из главарей ихних, успел подумать Гаврило Кснятич.
  Три стрелы входят в грудь, одна за другой, разрывая кольца кольчуги. Больно... Надо же, как больно...
  Сверкнула узкая стальная молния, и Гаврило Кснятич ещё успел удивиться - откуда в месяце грудне молния?
  И наступила тьма.
  ...
  
  -...И вот это есть Урусия?
  Белый скакун переступал ногами, недовольно всхрапывал - вонь пожарища забивала ноздри, в воздухе кое-где ещё летали жирные хлопья сажи. Повелитель Вселенной, великий Бату-хан, разглядывал обгорелые развалины.
  - Здесь была урусская пограничная крепость. Прости, джихангир, я подумал, что она тебе не нужна, - притворно-сокрушённо произнёс Джебе. Молодой хан метнул на него весёлый взгляд, фыркнул смешком.
  - Ты прав, мой славный Джебе. Зачем она мне, эта урусская крепость? Пленных ты уже допросил?
  - Прости, мой Повелитель, - на этот раз Джебе выглядел огорчённым непритворно. - Пленных нет.
  - То есть? - прищурился Бату-хан - Почему не взял пленных?
  Джебе помялся.
  - Ни один из них не сдался в плен, джихангир. Можешь спросить Бурундая, это он брал их логово. Урусские воины подобны бешеным волкам, и обычно живыми в плен не сдаются.
  Бату-хан пожевал губами.
  - Ладно, мой верный Джебе. Я не сержусь на тебя. Впереди у нас Рязань. Когда мы возьмём её, тамошний коназ Ури расскажет мне всё самолично.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"