Ну так вот, когда все мои творческие потуги и самообожание сойдут на нет, и когда я наконец поверю, нет не пойму, а именно поверю без оглядки, что всякая жизнь и всякое дело угодны Господу - я брошу все нахрен и пойду по квартирам морить тараканов, как эта маленькая рыжеволосая и рыжеокая белка Татьяна.
В одеждах, подходящих профессии, с рыжим баллоном в авоське и уже нездешним сиянием на очаровательном лице. Что бы хотелось услышать от санэпидеммастера, вошедшего в квартиру? "О, мой менталитет соответствует моему роду занятий", - непринужденно, выплеснутые слова, о которых давно нет нужды заботиться, в конце концов - это же не наше дело. Менталитет соответствует, конечно, еще бы он не соответствовал. " Родные зовут меня Тараканомор Павел Федоров". Боже, Боже, Ремизов! Смеется.
Отмеряет порошок, размешивает его в рыжем своем баллоне и говорит, говорит... "На вызове", - не засорение речи, констатация факта.
Так вот, на вызове, в пустой двушке, море тараканов и хмурые бритые мальчики. У мальчиков собака, которая слушается движения губ ея хозяина. "Лапу," - говорит хозяин, и собака правильно кладет лапу, "гулять", - говорит хозяин, и собака сама уходит гулять. Все время, пока идет обработка квартиры, она - Татьяна, ждет, что собаке скажут "взять", и собака так же отстраненно и равнодушно "возьмет". В последнюю комнату ее с баллоном не пускают. "Там труп размораживается", - рассеянно говорит хозяин собаки. "Я вышла оттуда, села у подъезда и плакала". Я понимаю, я бы тоже плакала. Страх не всегда возможно выдумать.
На вызове. О, да, у нее есть свои профессиональные шутки - простодушные и неинтеллектуальные - а зачем бы? На одном из вызовов она привычно шутит: "Вот вам мой телефон, будут проблемы - звоните, если не уеду в Париж..." "В Париж! - искренне негодует хозяйка, - Но зачем вам в Париж! Там же просто нечего делать!" Вспомнив Высоцкого, она отвечает: "Я плюну с Эйфелевой башни". "Милочка, - мягко говорит хозяин квартиры, - но вас ведь за это оштг"афуют". Нет, нет, уверяют ее теперь уже оба на два голоса - самое лучшее для вас, съездить в Австралию. Ну, что ж, в Австралию, так в Австралию - она согласна. Пусть даже и не так, как хозяйка, которая, кстати, бывшая прима Большого театра.
Что-то еще забавное. Ах, да, вот. Одна клиентка как-то встретила ее в полной растерянности. Накануне эта клиентка готовилась к обработке, разбирала шкафы и приговаривала: "Завтра вас всех убьют". Утром в доме не нашли ни одного таракана - все ушли сами.
Еще ей пели цыгане - из цыганского хора, пока она приводила в порядок их квартиру. "Васечка", - нежно посмеивается. Васечке девятнадцать лет - профессиональный гитарист. Васечкина бабушка - пхуридай, настоящая годьвари, а то и рагэна - хозяйка хора. Пели дуэтом. После этого она забрала сына из музыкальной школы. "Не любит он там заниматься - и зачем я буду его заставлять, такое должно идти от сердца".
Экстрасенс пообещал ей настоящую любовь - этим летом. Почему бы нет? Она ждет.
Поток словес неиссякаем. Не о ней. Словно бы ее самой и нету, хотя где-то там за бесконечными печальными и забавными историями проглядывает то, что, наверное, уже можно именовать словом "житие". Сын-инвалид, что-то еще сломавшееся и так и не сросшееся - за ненадобностью. Особенная нежность повествования - "так вот, у этой женщины я поняла, что я уже совсем другая". Женщина была директором школы. И она спросила: "Не стыдно ли вам, с вашим высшим образованием заниматься подобным?"
"С тех пор так легко".
Да, да, рыжие белки и птахи - легкие, небесные твари, они и не помнят уже, как это - ногой преткнуться. Глаза полные счастья.
Непредсказуемо. В этих анналах есть теперь история и обо мне - художнице, у которой кот на протяжении двух лет встречает собаку каждый вечер с прогулки, чтобы дать этой собаке по морде. Нет, клянусь - теперь я буду знать, чем позабавить ангелов.
И как карамельку из кармана уже в дверях дарит последнюю байку:
"Один сотрудник, из нашей фирмы, он - бывший джазмен, такой стиляга, по сей день ходит в белых джинсах, ну, и с баллоном, вот как у меня. Ему уже семьдесят лет. Он ведет дневник, а поскольку работает у нас, то описывает там всех своих клиентов, коротенько так - "умница", "засранка". Однажды он приходит к даме, у которой плита залита застарелым жиром, облеплена крошками и завешена паутиной. Он, конечно, стиляга, но грязи терпеть не может, и говорит даме: "вы бы хоть плиту помыли". Дама ему в ответ: "а я ею не пользуюсь". Тогда он показал на свой член и сказал: "я этим тоже уже давно не пользуюсь, однако мою каждый день".
После этого она уходит.
И вот теперь я думаю.
Господи, я - ленивая, трусливая, злая, лживая, упертая, вздорная, глупая и самолюбивая тварь. Это было лекарство?