- Эк тебя растащило-то, - поморщилась. - Давай-ка без истерик, родной. Выпей и успокойся.
Виски привычно обожгло горло.
- Отпустила б ты меня... Передала б какому-нибудь мужичонке...
- Обойдешься, - она глотнула коньяку и опять закурила. - И потом - ты мне нравишься: у тебя хорошие данные. Я планирую тебя на свое место - когда будешь готов.
- А сама куда? На повышение?
- Нет. Туда, где покой...
- А где покой?
Опять отвернулась к окну. Я знаю, что она сейчас прячет. Черные глаза. Я не люблю, когда у нее такие глаза - и она их прячет. Наверное, я никогда не пойму, почему она это делает.
***
- Ну?! Сыта?
- Выпить бы...
- Говно вопрос! - на столе уже стояло две дюжины бокалов. - Чего изволите?
Чуть согнувшись, он стоял над столом, демонстрируя перекинутое через руку полотенце.
- Васпуракан...
- Ты не оригинальна. - Он отшвырнул полотенце и развалился в кресле.
Полотенце смахнуло со стола весь хрусталь, оставив один - с темной маслянистой жидкостью.
- Хочешь, приволоку его сюда? - он ехидно прищурил красивые зеленые глаза. - Весь твой будет, все на свете забудет, в ногах будет валяться! Хочешь?
- Отвали...
- Больно? А кто тут скулил месяц назад: "Я ему нужна"? А кто тут Жанну Д'Арк изображал: "Пусть выбросит"? Плакала! Руки ему целовала!
- Перестань...
- Жить без него, ясен перец, не можешь?
- Могу. Не хочу... Хватит уже. Идем. Я готова.
- Идем. Идем, малыш. Не нужен тебе этот мир. Забудь его, моя хорошая. Тебе нужен покой. Ты больше никогда не будешь плакать...
***
- И когда я буду готов?
- Скоро. Еще одну душу нам доставишь - и можешь работать самостоятельно.
- Душу? Я?!
- Ты. Двенадцать - включая твою - уже есть. Еще одну.
Кажется, я даже протрезвел.
- Хочешь сказать, что я поставляю вам души?
- Да. И неплохо справляешься.
Бутылка была пуста. А выпить хотелось до одури. Я поплелся к двери, намереваясь спуститься в магазин.
- Ну что ты как маленький! Возьми в баре... - она раздраженно затушила окурок.
"В баре пусто", - подумал я.
- Вот Фома-то! - она метнулась в комнату, взяла из пустого бара бутылку, сунула мне в руки. - На!
"Пора бы привыкнуть", - вяло проползла мысль. Я отвинтил пробку и выпил.
Я бездумно делал глоток за глотком, не пьянея и ничего не чувствуя.
В голове вертелся вопрос. Она упорно не отвечала - ждала озвучки.
- Кто? - не выдержал я.
- Огласить весь список? - она хотела добить меня сарказмом.
- Да.
- Как скажешь...
Она отвернулась к окну и произнесла первое имя:
- Лена.
Лена? Ах, да... Боже, как давно это было... Хорошенькая секретарша шефа. Но она скоро уволилась, и я больше никогда ее не видел.
- И не увидишь. Не она уволилась - ее уволили. Добрые люди настучали вашему шефу... Пошла на Тверскую. А через год ее прирезал сутенер... Рита.
Ритка? Не может быть! Девочка из хорошей семьи - сплошное благополучие. Наверняка живет сейчас где-нибудь в Европе.
- В психушке она живет. Безнадежна. Вены резала, таблетки жрала... Из-за глаз твоих красивых... Саша.
Саня... Ляпший друг! Весельчак, балагур, душа! Правда, сто лет не виделись. Он-то как сюда попал?
- А пока ты своей разлюбезной надышаться не мог - он на иглу сел. Звонил он тебе тогда... Но у тебя ж любовь была необыкновенная - недосуг тебе было!.. Ольга.
Оля... Да - тут был не прав. Обидел девушку. Впрочем, сама виновата - нечего лезть под горячую руку.
- Виновата? Виновата, что тебе, скоту, поверила - ушла от мужа. Обратно не вернулась, начала пить... И померла - с пустой бутылкой под забором. Соня.
Соня? Да мы и не ругались вроде. Веселая всегда была... Потом пропала куда-то...
- Веселая... Весело поехала в лес, весело забрела в чащу, весело привязала веревку к самому толстому суку, весело затянула петлю... До сих пор висит - веселая такая... Лиза.
Лиза!... Лапа... Умница. Все понимала девочка. Но мы ж с ней по-хорошему разошлись - без истерик. Она улыбалась даже!
- Улыбалась... Когда летела - тоже улыбалась. С той самой крыши... Так и похоронили - с улыбкой... Катерина.
А Катька при чем? Все в порядке у Катьки - родит скоро. Мальчика. Моего мальчика!
- Твоего. Очень даже твоего. Вдвойне твоего!
- Ты о чем, родная?
- Помнишь сеновал в Сосновке? Ты в армии был...
Сеновал... Еще бы не помнить! Сам пьян, ночь пьяная, а сено какое пьяное!.. Девица какая-то была... Плакала, руки целовала... Как же ее звали-то?
- Не важно. Родила она. Катерину.
Нет... Невозможно! Катька... Нет!
И вдруг зашевелились волосы - мальчик...
- Вот его-то душа и станет последней, - она повернулась, чтобы взять сигарету. - А говорил, что не приемлешь инцеста.
Сквозь шок заметил - что-то в ней не так.
- Продолжать?
- Хватит...
Остро не хотелось жить.
- Нет уж - живи теперь... Любимый...
- Твоих рук дело?
Она зло рассмеялась - в окно:
- Нет - твоих, - затушила сигарету, глотнула коньяку, встала. - Пойду я. Надоел ты мне.
- Я отвезу...
- Обойдусь, - и исчезла.
Это тоже было странно: она всегда соблюдала человеческие формальности.
Больше я ее не видел.
***
Она села в машину, повернула ключ. Машина недовольно заворчала, но все же завелась. "Дуська, дурища, ну что ты капризничаешь? В такие руки попала - радоваться должна. Жаль, что тебя нельзя взять с собой".
Она ехала по знакомой дороге - не очень хорошей, но, как правило, пустой. "Интересно, как это будет? Я встречусь с КАМАЗом, или откажут тормоза - и вылечу в кювет? Нет - не может быть так тривиально. Он наверняка придумал что-нибудь более изысканное".
Она автоматически тормознула у знака "Стоп" и расхохоталась. "Надо же - правила соблюдаю. Вот ведь как вдолбили-то!". Она переключила скорость и со всей дури выжала газ.
Что-то вдруг изменилось. Дорога. Она была абсолютно ровной, гладкой, с ослепительно белой свежей разметкой. Здесь никогда не было такой дороги.
Лес. Он стал зеленым, ярким, совсем летним. "Сегодня октябрь".
Солнце. Не в каждом июле бывает такое солнце.
Она поняла. Конечно. "Он знает, чего я всегда хочу".
Она остановила машину, вошла в лес и легла на траву. Прямо перед ней стоял глянцево-красный мухомор. "Здравствуй, мухомор", - она засмеялась и перевернулась на спину. "Где-то здесь должна быть моя река. И палатка. Он наверняка позаботился об этом".
Она смотрела на голубое летнее небо и искала боль. Но боли не было. Совсем. Не было вообще ничего, кроме покоя. "Спасибо. Надеюсь, ты оставил мне коньяку".