Аннотация: Что если потусторонний мир существует, как себя ведут, о чем думают твари живущие за гранью, как смотрят на нас с вами.
Запах дождя так приятно бодрящий, утренний бриз, холод, скованное сердце, свет звезды, отброшенная тень, лодка, лодочник, начало.
Хоть разок бы увидеть настоящий проливной, легкую изморось или буйную грозу, услышать барабанную дробь на крышах ветхого города, увидать как ручьи собираются в реку, стремясь в путь вниз по теченью. Но ничего подобного, оставалось только наблюдать как одна туча сбивала бараньими лбами другую более хмурую, как слабые облака падали на землю, как лодочник кает свою тень. В такую погоду она становится куда менее заметней, тусклой, такой слабой, местами проявляются дыры и глядя на нее хочется поддержать что-ли, взбодрить, сделать приятное.
Весла свисавшие по бортам и выгнутое дно лодки обманчиво представлялись одиноким китом бороздившем город, блуждая в непроглядном тумане ища свой путь. Издав натужный скрип досок, сделав резкий поворот, шум разглашался по окрестностям словно зов могучего исполина, теряясь в глубинах города. Войдя в другой поворот, душегубка, наша лодка, издала громовой вой, эхом огласив улицы разрывая тишину на части, лишь на мгновенье и потихоньку угасая в такт, словно биение сердца. То самое эхо захлебывалось в шелесте ветров, шорохе листьев, а лодка тем временем снова погружалась в пелену делая небольшой мах веслами-ластами, двигаясь вперед оставив после себя постепенно угасающие протяжные щелчки и посвистывания.
Как только покажется что все притихло, так ветер сразу в полном безрассудстве начнет разгонять пыль и опавшую листву, раскачивает пустые птичьи клетки, что висят на каждом столбе, над каждым входом в дом, под кроной каждого дерева. Растрепав пожухлую траву, выбив песок сквозь глубокие щели ветхой кладки, он несся сдувая любого дерзнувшего высунуть свой нос во двор в это время суток. Возможно, именно поэтому на улицах было так пусто, а возможно совсем по другой причине.
Суховей летел по ветхому городу минуя один переулок за другим, набрав довольно внушительную силу городская буря стеной ударилась о руины когда-то дышащих мастерских староделательного завода. Облака мало по малу рассеялись, и вот о дожде можно было позабыть, лодка поджав непомерно большие весла камнем упала в песчаную бурю.
"Эххх понеслась чердотряхина, - кричал я тогда в порыве, - сейчас я покажу тебе кто здесь главный, вот увидишь". Задору в пустотах моей головы было с лихвой, а вот тень как обычно сама по себе, не внимания ни расположения, но для меня все это было не важно.
Завывая, ветер подхватил нашу лодку, метнул её мимо обветшалых дымоходов, и душегубка со свистом пронеслась мимо несущих ферм подпиравших дырявый как сито потолок, одним бортом проскребая старую кладку мастерской, выворачивая кирпичи из стены, чудом не разломав другой борт о выступающие балки. Ветер пронес душегубку вдоль изрядно изъеденных ржавчиной узкоколейных путей выбрав одно единственное направление, издал оглушающий рев, швырнул лодку из непрошенного завода словно ненужный мусор, подняв после себя громадный столб пыли и пожухлой листвы настолько высоко, насколько хватало боли задрать голову.
Спустя малое время, а сколько точно никто не может сказать, произошли разительные перемены в погоде и в глубине моей душёнки. Затишье поглотило староделательные мастерские, ветхий город, сердце угрюмого лодочника, пустоты старой тени. Лодка лениво раскачиваясь из стороны в сторону погрузилась в очередное облако спустившееся до земли раздавая легкий скрип и еле слышные пощелкивания.
"Вышвырнул силой, словно жалкого щенка, нее чернявый ты это видел". Злоба так и одолевала. "Просто так взял и вышвырнул, да разве так можно".
Тень сидел рядом не издавая ни звука, тишина оглушала, обида заполняла всё внутри, конечно еще оставалось желание проучить этот несносный ветер, но горечь души потихоньку отступала. Сидел теперь в лодке, смотрел по сторонам, с виду старик, присмотришься, ан нет молодой еще, лицо изрядно побито сухими ветрами, глубокие трещины кожи, выгоревший волос. Осанка - одна сплошная усталость пожирающая все к чему бы не прикасалась ее воля, всю голову покрывали обрывки какого именно цвета уже трудно было сказать. Не помня кто и ради чего живу, вот уже долгое время снуясь по облакам перевожу любого, кто не побоится запрыгнуть и крикнуть адрес назначения, ни о чем не спрашивая, ничего не беря в замен, долгие годы доля паромщика давит на потасканные плечи. За веслами, выполняя всю тяжелую работу сидел старик, точнее моя старая тень. Этот был не такой как у всех, с большим трудом можно разглядеть хоть какие-то сходства с хозяином - сутулый, коренастый, на несколько тонов темнее любой другой тени, иногда сквозь его силуэт с трудом разглядишь даже солнце. В непроглядной темноте скрывался офицерский мундир, да и все повадки выдавали его военное прошлое, я давно уже не задавался вопросом о нашем прошлом и тем более о будущем, молодой хозяин и старая тень.
"Венецианский мученик" так гласила медная табличка принявшая на себя удар времени, набитая на доски в некоторых местах уже изрядно поистасканых, да на столько что местами виднелись щели толщиной с палец, испещряемые душегубку от носа до кормы, местами дерево и вовсе расслоилось, гвозди скреплявшие лодку были изъедены годами, краска почти слезла целиком. Одно только честное слово держало ее на плаву, но в честность сего верилось с большим трудом, однако это нисколько не мешало нам день за днем расчесывать облака над ветхим городом. Проведя кончиками пальцев по старой, изрядно потрепанной пластине с названием, невольно задумаешься над одним единственным вопросом, казалось, будто веко времени только из жалости дарует еще один, только день и нагло усмехалось.
Судно, широко махнув одним из весел прорезало воздух, снуя свой киль минуя блуждающее русло, разгоняя стаю птиц выворачивая в сторону центра ветхого города, не находя себе места переплывая с одной улицы на другую. Раздался громкий девичий смех, затем продолжительное ууканье и снова хохот. Где-то внизу по мостовой топали ножки в сандалиях, маленькая девочка резво бегала от одной каменной статуи изображавшей зверя к другой. Заюлозев на месте и наклонившись посильнее я стал наблюдать, под весом доски жалобно заскрипели и душегубка немного накренилась. Подобные решительные действия не могли ускользнуть мимо тени, до того не принимавшей никакого участия в происходящем. Приоткрыв сначала один черный заплывший глаз, затем другой, он окинул горизонт безбрежным взглядом, затем поморщившись как следует, так сказать от души, снова погрузился в дремоту. Меня всегда мало заботили причуды этой старой бестии, уж какой есть, да и черт с ним, не вникая я еще сильнее свесился за борт, где маленькая девочка весело бегала и резвилась возле статуй. То были небольшие фигуры высеченные из камня, толи чуть меньше человеческого роста, толи чуть выше, но ребенку было все равно. Подбежав к одной из них та потеребила за ухо косматого зверя, провела рукой по загривку бормоча себе что-то под нос тихонько улыбаясь словно тот был живой, затем она подбежала к другой фигуре и с легким визгом ухватила ту за нос, резко отпрянула и разразилась звонким хохотом. Я даже подпрыгнул на месте, до чего сильно было удивление, а может просто испугался, кто его знает. Душегубка волновым движением с сильнейшим скрежетом подкинула тень сидевшую на другом конце ровно на такую же высоту, послышался глухой звон от удара одного тяжелого тупого предмета о другой. Сам виноват, спит посреди дня ничего не замечая, вот и схлопотал веслом совершенно бесплатно оплеуху по лбу, взбодрившись как следует старый замахал руками, начала раскачивать лодку из стороны в сторону, чего только не вытворяла эта штука, но все мое внимание было направленно на нечто столь необыкновенное случившееся внизу.
Тем временем девочка надула щеки, свела брови угрюмой тучей, дразня следующую каменную фигуру. В ее поведении было нечто завораживающее, словно она играла с любимыми питомцами, а не с мраморными глыбами такими пустыми и холодными, словно вдыхая жизнь в мертвые предметы.
ЖИЗНЬ- это странное слово острым гвоздем засело в голове.
"Она другая, - молвил я себе, - совсем другая".
Опустив обе руки на встречу той, что творила чудеса, желая хоть на мгновение насладиться давно потерянным чувством. Лодка наклонилась так сильно, что тени стоило немало усилий вовремя опомниться и выровнять душегубку, затем резким движением расправив весла подхватывая порыв северного ветра душегубка взлетела вверх на встречу небу, как можно дальше, подальше от земных проблем..
Мы еще много раз пролетали мимо того самого места где видели её, останавливались, теребили за ухо одного зверя, гладили по загривку другого и ничего, ничего так не трогало душу, ничего не происходило. Каждый раз я только с горечью махал рукой и уносился куда-то в высоту подбадривая свою старую тень.