В конце XIX - начале XX в. военно-разведывательная деятельность в Европе приобрела небывалый до этого размах. На военную разведку стали выделяться невиданные до того гигантские денежные суммы, шпионаж стал одной из основ подготовки европейских стран и их армий к будущей войне.
Причиной этого нового явления стало резкое изменение мировой политической обстановки в 80-е годы XIX в., когда все крупные европейские государства, а также Япония и США, в силу своего тогдашнего экономического развития, вошли в стадию империализма. Характерной чертой этой стадии развития, определявшей обстановку в мире, стало резкое усиление экономической, политической и территориальной экспансии великих держав, подкреплявших свои претензии военной силой.
Все это, соответственно, вызвало небывалую до этого гонку вооружений, что привело к неизбежным сопутствующим явлениям и, прежде всего, к усилению разведывательной деятельности империалистических держав друг против друга.
Изменился и сам характер разведывательной деятельности. Если до этого великие державы вели преимущественно политическую разведку, которой занимались сравнительно небольшие по численности категории людей: дипломаты, разведчики, действующие под видом путешественников, купцов, священнослужителей-миссионеров и т.п., то создание в мирное время армий в несколько сот тысяч, а то и в миллион человек, резко увеличило потребности органов военного управления в разведывательной информации о вооруженных силах вероятных противников, да и просто соседних стран.
Поэтому в конце 80-х - начале 90-х гг. XIX в. политическая разведка с ее некоторой элитарностью и немногочисленностью отходит на второй план, а на первое место выходит массовая военная разведка, размах работы которой поражает даже сейчас. Так например, в конце 1891 - начале 1892 г. Киевским, Одесским и Варшавским губернскими управлениями на территории Киевского, Одесского и Варшавского военных округов была раскрыта широкоразветвленная агентурная сеть австрийской военной разведки, насчитывавшая около 5000 агентов и их пособников. Эта сеть состояла из двух резидентур.
Одна из них охватывала Одесский и Киевский военный округа. Ее возглавлял поручик 47 Украинского полка Квятковский. Она состояла в основном из писарей штабов различных военных частей и соединений.
На территории Варшавского округа действовала резидентура, возглавляемая проживавшим в Варшаве адвокатом Домарицким. Его агентура состояла в основном из персонала железных дорог Царства Польского и ряда прилегающих к нему украинских и белорусских губерний. В ее задачи входил сбор сведений о движении воинских эшелонов и в случае начала войны произведение взрывов путей, мостов, складов и других объектов военного значения, находящихся вблизи железных дорог. Один из членов этой группы, киевский столяр Павел Бык, готовил взрыв железнодорожного моста через Днепр в Киеве, за что ему была обещана гигантская по тем временам сумма - 25 тыс. руб.
Из 5 тыс. разоблаченных агентов 34 были осуждены военными судами к различным срокам тюремного заключения и каторжных работ, остальные административным порядком (то есть по решению Особого Совещания при министре внутренних дел) сосланы на постоянное место жительства в отдаленные районы империи.
Очевидно, что этот случай, несмотря на всю его грандиозность, не стал последним, и к началу ХХ в. до высших военных кругов России, наконец, дошла мысль о необходимости создания в вооруженных силах специальной контрразведывательной службы, тем более что к тому времени в европейских армиях она была создана и довольно успешно работала.
Наконец 20 января 1903 г. на имя Николая II поступил доклад военного министра генерала Куропаткина, в котором обосновывалась необходимость создания в русской армии контрразведывательных органов. В докладе, в частности, отмечалось следующее: "Совершенствующаяся с каждым годом система боевой подготовки армии, а также предварительная разработка стратегических планов на первый период кампании, приобретают действенное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника. Поэтому делом первостепенной важности должно быть охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным правительствам. Между тем, судя по бывшим примерам, обнаружения государственных преступлений военного характера до сего времени являлось делом чистой случайности, результатом энергичной деятельности отдельных лиц или стечения счастливых обстоятельств, ввиду чего является возможность полагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытой и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны".
Объясняя далее необходимость ведения постоянной контрразведывательной деятельности в вооруженных силах, военный министр отдельно объяснял, почему ее невозможно возложить на уже существующую в стране систему политического сыска в лице Особого отдела Департамента полиции МВД и подчиненных ему жандармских управлений и охранных отделений: "...возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся такой преступной деятельностью, на Департамент полиции не представляется соответственным, во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и всесторонняя компетенция в военных вопросах".
По мнению Куропаткина деятельность органов военной контрразведки должна была выражаться в установлении негласного надзора за путями проникновения иностранных военных разведок в страну и вооруженные силы.
Доклад Куропаткина был одобрен в тот же день, когда был представлен, и вскоре началась практическая работа по его реализации. В июне 1903 г. функции военной контрразведки были возложены на уже существовавшее разведывательное отделение Генерального штаба. Оно насчитывало 22 человека, из которых 17 занимались непосредственно оперативной работой. Соответственно ведение контрразведывательной работы на местах было возложено на разведотделения штабов военных округов, армий и корпусов. Кроме них во время русско-японской войны 1904-1905 гг., в прифронтовой полосе действовали специальные контрразведывательные отряды.
Русско-японская война выявила множество недостатков в созданной незадолго до ее начала военной контрразведке. Поэтому сразу после ее окончания прошел целый ряд совещаний по поводу улучшения ее деятельности. По их результатам было принято решение освободить разведотделения от выполнения контрразведывательных функций и создать отдельные контрразведывательные отделения в штабах корпусов, армий, военных округов, поручив руководство их деятельностью контрразведывательному отделению Генерального штаба.
В июне 1911 г. военным министром были утверждены "Положения о контрразведывательных отделениях в военных округах" и "Инструкция начальнику контрразведывательного отделения". Согласно этим и ряду других документов, общее руководство разведывательными и контрразведывательными отделениями в Генеральном штабе и нижестоящих штабах возлагалось на генерал-квартирмейстеров (начальника оперотдела по современной технологии). Это руководство в масштабах всей армии генерал-квартирмейстер Генштаба осуществлял через "Особое делопроизводство". Для координации контрразведывательной деятельности армии и Особого отдела Департамента полиции МВД при штабах военных округов создавались "Контрразведывательные бюро", возглавляемые жандармскими офицерами и имевшие смешанный персонал из офицеров военной контрразведки и Корпуса жандармов.
Все эти меры помогли значительно улучшить контрразведывательную работу в русской армии в период между русско-японской и Первой мировой войной. Недостатком русской военной контрразведки этого периода был полуподпольный характер ее существования и негласный характер деятельности. В то же самое время в других европейских странах борьба с иностранным шпионажем осуществлялась открыто и всячески популяризировалось как важнейшая патриотическая обязанность каждого лояльного члена общества. Наглядным примером такого положения является повесть Куприна "Штабс-капитан Рыбников" (автор которой, кстати, был в недалеком прошлом офицером), которая рассказывает, как в 1904 г. обычный журналист совместно с проституткой разоблачают японского шпиона в Петербурге, причем жандармы появляются в самом конце, когда дело уже было сделано, а о существовании уже тогда военной контрразведки автор явно и не подозревал.
Начавшаяся Первая мировая война вызвала расширение контрразведывательной деятельности и перестройку системы контрразведывательных органов. По сравнению с русско-японской войной, в годы Первой мировой войны, русская военная контрразведка достигла больших успехов.
Февральская революция не внесла больших изменений в деятельность и структуру военной контрразведки. Из нее были удалены лишь офицеры, служившие ранее в корпусе жандармов.
Октябрьская революция также вначале не сильно отразилась на военной контрразведке. К весне 1918 г. ее лишь покинула небольшая группа офицеров, считавших себя политическими противниками большевиков. После декрета о создании Красной Армии и Флота 15 января 1918 г. военная контрразведка бывшей русской армии переходит в состав Красной Армии и получает новое название "Военно-полевой контроль".
Но начавшаяся в конце мая 1918 г. гражданская война, носившая большей частью внутренний и классовых характер, привела к тому, что личный состав военной контрразведки, доставшийся в наследство от старой русской армии, перестал эффективно справляться со своими обязанностями. Поэтому с июля 1918 г., наряду с органами Военно-полевого контроля, военной контрразведкой начинает заниматься ВЧК, внутри которой создается "Военный отдел", а на местах фронтовые и армейские ЧК. В феврале 1918 г. Военно-полевой контроль ликвидируется и 21 февраля в составе ВЧК создается Особый отдел, который взял на себя функции военной разведки в Красной Армии.