-- Так, кто еще не говорил кем хочет стать? Ваня? -- говорила учительница, указывая на очередную руку в лесу рук учеников шестого класса одной сельской школы.
-- Надеюсь, ты теперь урок пения перестанешь прогуливать? -- улыбнулась учительница.
-- Я ж на басухе! -- оправдывался покрасневший Федя.
-- А что это Николай Стригольников у нас молчит? -- внезапно вспомнила учительница, переведя взгляд на сидевшего на первой парте белобрысого мальчика.
-- А он попом будет! -- засмеялись с задней парты: -- "Господи, поми-и-илуй!"
-- Ха-ха-ха! -- засмеялся класс.
Коля Стригольников действительно был из семьи верующих, хотя попов у них никогда в церкви не было. Стригольниковы, и папа и мама, были членами церкви евангельских христиан-баптистов, у которых все верующие братья и сестры друг другу, тогда как слово "поп" происходит от греческого слова "отец", а как сказал Иисус Христос в Евангелии: "А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель -- Христос, все же вы -- братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник -- Христос. Больший из вас да будет вам слуга" (Матфея, 23:8--11). Но одноклассники этих тонкостей еще не понимали, а потому были рады каждому счастливому случаю лишний раз посмеяться над странным "сектантом".
Коля любил ходить в воскресную школу при их церкви, которая находилась в соседнем селе, любил петь христианские гимны, любил слушать как дома папа и мама читают Библию всей семье, любил задавать разные вопросы, тем более что часто то, чему учили в школе, не совпадало с тем, чему его учили папа, церковь и о чем рассказывала Библия.
И вот, когда одноклассники говорили кем они хотят стать, Коля задумался: "А кем я хочу?"
Коле нравилось как папа давал убедительные ответы на разные вопросы: и дома домашним, и в церкви братьям, сестрам и впервые пришедшим. Неудивительно, что папа был диаконом в церкви! Его все любили и уважали. "Вот мне бы так!" -- часто думал Коля, глядя на отца. Но пока, увы, собственные успехи Коли на этом поприще, в смысле устных рассказов и объяснений истин Евангелия, были более чем скромными... Терялся Коля, запинался часто, никак не выходило отвечать умно и по существу на насмешливые издевки-вопросы школьников о его вере. Это Колю очень удручало и потому он старался поменьше говорить и побольше читать серьезных христианских книг.
Вот и сейчас на Колю напало страшное смущение, лицо покраснело, ладоши вспотели и даже живот заныл от того, что сейчас нужно отвечать кем он хочет стать. А кем? Как сказать? Все вокруг хотели стать бизнесменами, эстрадными музыкантами, полицейскими, кинорежиссерами, спортсменами, маникенщицами и даже президентами. А он?..
Коля непроизвольно вздрогнул от неожиданного обвинения его в желании стать попом, то есть служителем другой религии, которая всегда злобно относилась к их Церкви, а потому тут же, сам не зная почему, вспомнил неверующего родного брата папы -- дядю Семена.
-- Нет, я хочу стать военным офицером! -- громко заявил Коля.
-- Ого!
Класс на минуту замер, у учительницы подпрыгнули из-за очков брови. Явно все ждали повода посмеяться, но такого ответа от Коли не ожидали, а потому, видимо, никто не сообразил как на него среагировать. Поэтому класс, на минуту замявшись, поспешил побыстрее как бы перелистнуть эпизод с ответом Николая Стригольникова.
-- Ты, Инна! -- последовал голос учительницы.
-- Секретаршей в офисе!..
Коля шел домой из школы, нагруженный странными чувствами. С одной стороны, класс над ним сегодня не смог надсмеяться, что бывает крайне редко, и потому такой исход урока можно было считать удачей. Но с другой стороны...
Почему Коля сказал, что хочет стать военным, да еще офицером?
Дядя Семен служил в воинской части недалеко от районного центра, где-то в лесах. Несколько раз они с папой ездили к нему в гости. Дядя жил в кирпичном пятиэтажном доме, где, как заметил Коля, все стены в подъезде были исписаны гадкими словам, а с потолка висели провода с побитыми лампочками. Кроме того, дом находился за бетонным забором. Там много домов было за этим забором, а чтобы туда попасть, нужно было проходить через специальные железные ворота с красной звездой, которые отпирал вооруженный настоящим автоматом солдат. И еще дядю там все знали, ему отдавали честь, вытягивались перед ним по стойке "смирно", слушались его приказаний. А Коле с папой нужен был специальный пропуск, и если бы не дядя, их бы ни за что не впустили бы в городок за забором.
У дяди была очень красивая форма: зеленая, с погонами. На погонах располагалась граненая металлическая звездочка, и к дяде там все обращались не по имени, и даже не по фамилии, а "товарищ майор". Коля очень впечатлился тогда дядиной фуражкой -- с круглым загнутым верхом, блестящим черным козырьком, золотистой гербовой кокардой.
-- На, поноси! -- снисходительно расщедрился тогда дядя и нахлобучил свою фуражку на голову Коли прямо по самый нос.
"А что? -- подумал Коля. -- Военным быть не плохо. Как сказал бы одноклассник Федя, "это круто". Ну и правильно сказал, что военным. Им еще, говорят, и пистолеты настоящие на дом дают..."
Так рассуждая, Коля приплелся домой.
-- Спрашивали кто кем хочет стать, -- рассказывал Коля папе и маме вечером.
-- Ну и что ты ответил? -- спросила мама.
-- Я ответил, что военным. Как дядя...
Родители промолчали.
-- Катя, иди сюда, у тебя ленточка совсем развязалась! -- позвала мама младшую Колину сестренку и занялась ею.
Прошло немного времени и папа сказал:
-- К нам приезжает Семен, мой брат. Давненько я его не видел.
-- Может, он уже полковник, или покаялся? -- улыбнулась мама.
"Ого! -- подумал Коля. -- Это интересно".
И вот однажды раздался стук в калитку и через окно Коля увидел приехавшего майора дядю Семена.
-- Майор Стригольников по своему приказанию прибыл! -- доложился дядя и обнялся с папой Коли.
-- С миром принимаем, заходи в дом! -- потащил его папа.
-- Можно со мной шофер тоже войдет? -- спросил дядя, указывая на худого солдатика, стоявшего сзади и не решавшегося пройти через калитку.
-- Конечно! -- ответил папа.
-- Так сказать, мой телохранитель, -- шутил дядя и скомандовал солдату: -- Гришин! Запри машину и в дом! Живо!
-- Есть! -- крикнул солдат и кинулся к "уазику" исполнять приказ.
-- Привет, белобрысый! -- потрепал майор шевелюру Коли. -- Как дела на учебном фронте?
-- Нормально... -- засмущался Коля.
-- Катя, Лена, Миша... -- поздоровался дядя с другими детьми, окинул командирским оком комнаты своего брата: -- Всё так же у тебя?
-- Да, слава Богу! -- топтался папа.
Тут появился худенький солдат Гришин, он тащил какой-то чемодан.
-- Да, кстати, Иван, -- обратился дядя Семен к папе Коли (его звали Иваном): -- Вот мы тут тебе с женой презент доставили... Гришин! Давай сюда!
Гришин поднатужился, приподнял вверх и уложил чемодан на табуретку. дядя щелкнул замками, ловким движением отворил крышку чемодана и извлек наружу банки тушенки и другие консервы.
-- Ой, Семен! -- засмущался отец. -- Может не надо было? Откуда такое?..
-- Сухпоёк! -- объяснил дядя. -- Не бойся, не уворовал ни у кого. Это ж не сапоги и не обмундирование, как в прошлый раз, так что не отвертишься, можешь принимать! У нас же, знаешь, свой огород, зарплата, да и наследников нету, так что сухпоёк нам совсем ни к чему. А тебе -- с твоей оравой, -- в самый раз!
-- Ну, благодарим тебя! -- улыбнулся папа. -- Давай это всё Наде тогда.
-- На кухню ставьте, разберемся, -- ответила мама Коли, которую звали Надеждой. -- А сейчас за стол, обедать, вы же, чай, с дороги!
-- Гришин! Закрой там и -- на кухню это всё! -- скомандовал дядя солдату и переместился в комнату, где мама Коли расставляла последние тарелки.
-- Где у вас кухня? -- спросил Гришин, запирая замки чемодана.
-- Вон там! -- показал ему Коля, и посмотрев, с каким трудом солдатик подхватывает тяжелый чемодан с табуретки, предложился: -- Помочь?
-- Благодарю, я сам! -- прокряхтел тот, исчезая на кухне.
Но вот Колю с другими детьми позвали за стол. Невольно Коля проследил взглядом путь дядиной фуражки на крышку пианино, куда тот ее положил. Красивая, что ни говори, фуражка...
"В церкви вот у братьев нету никакой формы, никаких погон, хотя тоже служат..." -- подумал Коля и представил пресвитера церкви, который идет между рядами к кафедре, одетый в красочную гусарскую форму с аксельбантом и погонами с бахромой, а все верующие, одетые в одинаковую форму, с гладкими погонами, на которых у кого одна, у кого две, у кого три лычки, отдают ему честь. А рядом с кафедрой стоит папа Коли, тоже отдает честь, но одет он не так как все остальные, а тоже весьма парадно, хотя и с небахромистыми погонами, но все-таки золотыми и со звездочками целого диакона... "Странно, что христиане до этого еще не додумались", -- улыбнулся Коля.
-- Ну где же твой шофер? -- осведомился папа у брата. -- Пора за стол.
-- Да вот он! -- указал дядя на возникшего в дверях Гришина. -- рядовой Гришин!
-- Как хоть тебя звать-то по имени? -- спросила у солдата мама. -- Чай, не в части, тут по имени можно.
-- Да, -- согласился отец: -- Мы что-то так и не познакомились впопыхах!
-- Василий! -- ответил Гришин.
-- Да, кстати, -- встрял в знакомство дядя: -- Василий Гришин тоже сектант какой-то как и вы! Я его потому и решил к вам завезти, вдруг вам это интересно будет!..
Вся семья Стригольниковых как по команде умолкла и посмотрела на солдата. У Коли от удивления тоже аж рот раскрылся.
-- Ты верующий? -- спросил папа.
-- Да, из церкви евангельских христиан-баптистов...
-- Брат! -- обрадовался папа.
-- Брат! -- всплеснула руками мама, а папа бросился к солдату пожать руку, и даже поцеловался с ним, как это принято у христиан.
-- Ну вот, встретили свои своего! -- заметил дядя.
-- Как хорошо! сказал папа, усаживая нового брата по вере на его стул. -- А давно ли веруешь и сколько служишь?
-- Покаялся в пятнадцать дет. а служу год пока, -- ответил Гришин, тоже счастливо улыбаясь.
-- Точно! Он у нас один такой в части, вот я и решил его свозить к тебе, -- докладывал дядя Семен, забыв, видимо, что повторяется.
-- Значит, -- заключил Коля: -- верующих в армии мало.
-- Давайте помолимся! -- предложил отец и все встали. -- Брат Василий, помолись?
-- Господи! -- произнес, закрыв глаза, солдатик. -- Слава Тебе, что Ты позволил мне быть в доме детей Твоих! Благодарю Тебя за это! Благослови дом этот, хозяев. пищу, которую они приготовили для нас. Да прославишься Ты, Отец, Сын и Дух Святой! Аминь.
-- Аминь! -- ответили все хором.
Кушали радостно и весело. дядя рассказал про его с женой приусадебное хозяйство, огород, про отпуск за границей. Катя, Лена и Миша галдели и мешались, и поев, убежали играть во двор, а Коля сидел, ковырял вилкой картофелину и посматривал то на дядю, то на папу, то на солдатика Гришина.
-- А ты всё в церкви своей, да, помимо работы? -- спросил дядя папу.
-- Да, конечно.
-- Хм. Вот ты скажи, чего ваши такие странные? Вон и Гришин никак присягу, понимаешь, не примет. Говорит, убивать нельзя, Бог не велит. А как же тогда армия, крестоносцы там, наши полководцы христианские, Александр Невский к примеру? Повлиял бы ты, что ли, Вань?
-- Написано же: "Не клянитесь вовсе", Семен, -- ответил отец. -- И одна из заповедей гласит "Не убивай!" Христианин -- тот кто свыше рожден, а не кто так только называется.
-- Ну да, и Гришин так же говорит, -- кивнул дядя. -- Выходит, вы запрещаете вашим принимать присягу и воевать за отечество?
-- Видишь ли, Семен, -- подумав, ответил папа: -- Мы ничего никому не запрещаем. Но каждый христианин сам лично принимает Христа, сам лично решает веровать в Бога и слушаться Его заповедей. И мы не можем как раз запретить никому, в том числе и брату Василию, исполнять заповеди Божьи так, как он это понимает, как ему лично подсказывает Дух Святой.
Дядя недовольно заерзал и откинулся на стуле, глядя в блюдо.
-- Христианином быть тоже непросто, -- заметила мама, разливая сок. -- Это тоже, Семен, почти военная должность в наше время. Только война духовная, сам понимаешь. Вон сколько неустройства вокруг, беды у людей. Христос им нужен, мир в душе.
Дядя обернулся к застывшему с вилкой Коле и пробубнил: -- Вона как, и твоя мамка тоже вовсю пацифизм проповедуеть!..
Мама засмущалась и отмахнулась:
-- Да ну тебя, Семен! Скажешь тоже, "псифизм" какой-то!..
-- Можно нам с ним пообщаться пойти? -- спросил, когда поели, папа у дяди Семена.
-- Да, конечно! -- разрешил дядя. -- Мне тут твоя жена пока ваш огород показать хотела.
После еды все помолились и разошлись кто куда. Мама с Леной пошли показывать дяде Семену огород, Миша с Катей носились во дворе, папа ушел с Василием. Только Коля остался в комнате, не зная, куда пойти... Он побродил вокруг стола, посмотрел в окно. Потом подошел к лежащей на пианино фуражке, потрогал пальчиком орла на кокарде. Две головы. Одна означает власть мирскую, другая -- власть церковную...
-- Эх, -- вздохнул он и задумался.
Тем временем, ноги вынесли его на крыльцо дома. Во дворе бегала Катя и братик Миша. "Беззаботное детство". Коля почесал затылок и побрел в сад. Там у деревьев он увидел папу и солдата. Солдат почему-то стоял, свесив голову и иногда утирал рукой то ли нос, то ли глаза... А папа что-то показывал ему в Библии и объяснял.
Папа заметил Колю и позвал к себе.
-- А трудно быть военным? -- спросил Коля у Гришина, когда подошел к отцу.
-- Да с Божьей помощью всё возможно верующему! -- улыбнулся тот. -- Это вот мне твой папа сейчас и объяснял. Когда знаешь Христа, ничего не страшно.
-- А ты правда убивать не будешь врагов, если прикажут? -- серьезно спросил Коля.
-- Видишь ли, брат. -- серьезно ответил солдат. -- Господь велел прощать и любить врагов. Раз уж я поступил в пятнадцатилетнем возрасте на службу Христу, нужно быть верным Ему и слушаться прежде всего Его слова, а уж потом людей. Служить Христу -- это тоже служба как у военных, только духовная. Тут твоя мама очень точно сказала.
-- Да... Служить Христу -- тоже служба. А что, в церкви тоже, наверное, есть свои звания? -- улыбнулся Коля. -- Пресвитер -- это вроде генерала, а диакон -- типа как дядя Семен, офицер?
-- Э, нет, сын! -- возразил папа. -- Служитель в церкви не командир и не генерал над верующими, а наоборот. если уж сравнивать, -- дневальный, вечный дежурный, что ли. Или как врач. Всем слуга и помощник. Христос учил почитать другого высшим себя по званию, не господствовать над наследием Господним, и Сам Он ученикам Своим вообще мыл ноги. Помнишь?
-- У Христа в Его Церкви все генералы, -- заметил Василий: -- И все рядовые, все служат на своих постах, а друг другу братья, родные по Духу. Для Бога может быть высок по званию совсем не тот, кто таким кажется людям.
-- Давайте помолимся, -- предложил отец, -- чтобы Василия Господь благословил в армии быть служителем Бога. И за Семена тоже.
-- Давайте.
И они все втроем встали коленями на зеленую траву сада и помолились. Коля тоже помолился и в своей молитве поблагодарил Господа за то, что папа и солдат Василий чудесным образом сказали вдруг именно то, о чем он сам недавно думал.
-- Коля, проводи брата в дом, а я гостя отыщу, -- попросил папа и пошел искать на огороде своего брата майора Стригольникова.
Пока Коля шел с Василием, он решил спросить:
-- А вот ты бы хотел быть офицером, как дядя Семен?
-- Нет, Коля, -- улыбнулся Василий. -- Господь. я думаю, призвал меня к Себе не для этого. Я хотел бы быть проповедником, таким как вот твой отец, как христиане-мученики первых веков, как радикалы периода Реформации, таким какими были первые верующие баптисты в России в девятнадцатом веке, или как наши братья в Советское время, чтоб всё перенести, устоять в вере и донести Евангелие людям не только словом, но и делом.
Когда стемнело, дядя Семен собрался уезжать, забирая с собой рядового Гришина.
-- Заезжай еще, Семен, -- говорил на прощанье папа: -- И жену свою привози, будем очень рады.
-- Не обижайте там Васю! -- улыбаясь, попросила мама.
-- Ладно! -- буркнул дядя, и когда он обнимался с папой, Коля услышал как дядя пробубнил: -- Крепкое у вас "землячество"... Прямо как не я вам родной брат получается, а вот он, Гришин. М-да.
-- Ты же знаешь, нам каждый настоящий верующий -- брат. А тебя мы тоже любим! -- пытался оправдаться отец, но дядя то ли шутя, то ли взапраду, изображал ревность и обиду. Он на прощанье помахал всем рукой и, сев в машину, скомандовал:
-- Заводи! -- затем посмотрел на своего шофера и тихо прибавил: -- Поехали, Вася...
"Уазик" зажужжал, тронулся с места, и выписав плавный разворот, унесся по асфальтовой дороге в сторону украшенного лесом горизонта.
На следующем уроке в школе Коля потянул вверх руку и когда учительница разрешила ему встать, сказал, уже не обращая внимания ни на презрение одноклассников, ни на смех:
-- Я не хочу стать военным! Я хочу быть, как мой папа и мои братья в церкви, настоящим христианином и проповедником!