Первым, как всегда, удалился командир. Пьет он мало, а его присутствие, как я уже успела убедиться, подтягивает остальных, не давая расслабиться - то есть, допиться до зеленых чертей (или соплей, это как уж кому нравится). Да еще наш ядовитый доктор сегодня напичкал его лекарствами под завязку. Провожая глазами широкоплечую фигуру, я услышала рядом горький вздох Варвары:
- Не пускай слюни, Белоснежка! Не клюнет он на тебя! Среди своих он - ни-ни!
Я хмыкнула. Я ничего такого и не имела в виду. Просто командир был человеком, который невольно приковывает взгляды - и не только женские. Хотя даже симпатичным... и легким в общении я бы его не назвала. Правда... я обвела глазами сослуживцев: приятными всех нас назвать трудно. Сборище головорезов - так будет понятнее. Кое с кем я сошлась накоротке, кое-кого избегала, а с остальными придерживалась равнодушно-настороженного нейтралитета.
Пришпоренная уходом начальства пьянка шла и шла своим чередом, пока я, наконец, решила, что с меня хватит - да еще и с лихвой. Перебралась через колени вяло протестующего Дона (он сидел с краю) и, придерживаясь по пути за стулья, столы и такие же неустойчивые, как я, тела, бесцельно перемещающиеся в пространстве, добралась до выхода. Поглядела вправо-влево (коридор опасно кренился), сообразила направление своего блока и отцепилась от косяка. В каюте разделась - правда, не с первой попытки - и развесила (то есть разбросала) форму-белье-ботинки по окрестному ландшафту. Рухнула на разобранную постель, мимолетно удивившись, как она стала тесна, и мгновенно уснула.
Просыпалась я медленно, выплывая из глубины сна в действительность. Незнакомый, но приятный запах... уютное, сухое тепло... скользящие по моему бедру пальцы... Я открыла глаза, и сонно моргнув, опять закрыла. А потом распахнула во всю ширь:
- Командир?!.
Да, это был он. Лежал со мной - нос к носу, лицом к лицу, грудь к груди... можно продолжить перечисление и дальше и ниже, хотя и так все понятно. Да еще и мое бедро недвусмысленно заброшено на его, а его тяжелая пятерня замерла на моей ягодице.
- Оба-на! - только и нашлась сказать я. Мы пялились друг на друга - по-моему с одинаковым недоумением. Мы даже дышать старались потише, точно боялись кого спугнуть. От него разило перегаром (хотя от меня, наверняка, куда сильнее). Я впервые разглядела, что глаза у него желтоватые, поблескивающие в полумраке. Он спросил - очень тихо и ровно:
- Что вы здесь делаете?
Я покосилась вниз. По-моему, это и ежу понятно. Кем бы ни был этот самый еж. Командир правильно истолковал мой взгляд и изменил формулировку вопроса:
- Как вы оказались в моей каюте?
Пришлось оглядеться. Неужели мое хваленое чувство направления меня подвело? Нет. Я вновь опустила голову на подушку и сказала - со всей возможной учтивостью:
- Прошу прощения, сэр, но я бы хотела переадресовать этот вопрос вам.
Изящная формулировка, не правда ли? Со своего бодуна я вряд ли б смогла понять ее смысл, но командир - на то он и командир - понял сразу. Приподнялся на локте (все еще придерживая меня за ляжку, прошу заметить), огляделся, глухо выругался и уткнулся лбом в подушку. Я зашевелилась - нога занемела - и он тут же выпустил меня. Сел рывком на кровати (меня качнуло) ко мне спиной. На левом плече жирно блестел заживляющий пластырь, след вчерашнего ранения. На командире хотя бы трусы наличествовали - в отличие от меня. Я завозилась, натягивая на себя сбитое в ноги одеяло: похоже, сегодняшней ночью оно было лишним, меня согревали другим способом. Командир пару раз провел ладонью по коротко стриженной голове и сообщил полу:
- Ни черта не помню.
Я тоже. Обидно, не правда ли? Проспать такое волнующее событие... Нервный смешок рвался у меня из груди. Я задавила его покашливанием.
- Вы просто ошиблись направлением, сэр. Вам надо было повернуть от столовой налево.
- Да, - отозвался он. - Видимо так.
Я поразмышляла, чем бы еще его утешить.
- Вероятно, док вчера вас здорово нашпиговал лекарствами. В сочетании со здешним пойлом...
Он помолчал. Спросил, по-прежнему не оборачиваясь:
- Мурена, не так ли?
- Так точно, - отрапортовала я его широкой спине. - Рядовой Мурена, в смысле Снежана Егорова.
Он кивнул.
- Ясно.
Кровать опять качнулась: командир поднялся. Я наблюдала за ним - экономные быстрые движения, да и вся одежда под рукой. В отличие от моей, покрывающей все пространство пола. Он задержал на ней взгляд. Вероятно, хотел спросить, не он ли вчера развел такой беспорядок. Тут я тоже могла его успокоить - всегда так раздеваюсь. Избегая глядеть на меня, шагнул к выходу. Задержался, сказал через плечо:
- После завтрака явитесь ко мне.
- Так точно, - с запозданием сказала я в задвигаемую дверь. И тут же услышала бодрый голос Дона.
- Доброе утречко, командир!
- Здравствуйте, лейтенант, - ровно отозвался тот. Тишина. Я ждала. В незакрытую до конца дверь влезло любопытное лицо Дона. Я изобразила лучезарную улыбку кинозвезды и помахала ему рукой. Дон втянул щеки, ошеломленно покачал головой:
- Ну ты даешь, Белоснежка!
- Даю, но не всем! - буркнула я. - Дверь закрой!
- Угу, - сказал тот и послушно прикрыл дверь. Понесся выкладывать всем великую новость, надо думать!
А я уставилась в потолок, пытаясь сосредоточиться. Раньше я считала, что стоны по утрам типа: 'ой, ничего не помню!' - лишь обычная отмазка за содеянное ночью. Но я действительно не помнила ни-че-го! То есть, абсолютно. Пришла, разделась, рухнула, уснула, и... Проснулась. Кстати, вот почему вчера койка показалась мне тесноватой - на ней уже вольготно раскинулся командир. Я прислушалась к ощущениям: ничто не указывало на бурную (или хотя бы не впустую проведенную) ночь. Хотя, хмм... то, что в меня упиралось сегодня утром, просто обязано было оставить мне такие воспоминания. Я откинула одеяло и придирчиво осмотрела себя, еще и ощупала. Никаких следов. Соскочила с кровати и осмотрела простынь. Чудо технологии! Не требует стирки, глажки, впитывает грязь, пот и... прочие продукты человеческой жизнедеятельности. Капут! Так и останусь в неведении.
На завтрак я не пошла - после вчерашнего и не хотелось. Я мылась, одевалась и пыталась сообразить, о чем со мной собирается беседовать командир.
Его каюта состояла, между прочим, из двух комнат! Как он мог ошибиться, понять не могу. Разве что, действительно был невменяем. Причем очень.
- Рядовой Мурена... - начала я с порога. Командир махнул рукой.
- Да-да, входите.
Он сидел на краешке стола в этакой расслабленной позе и оттого казался еще опасней. Я уставилась на воображаемую точку за его правым плечом. А он рассматривал меня - надо полагать, пытался заценить, с кем его свела постель. Его голос не выдал ни одобрения, ни неодобрения, когда он сказал:
- Я говорил с доком. Действительно, лекарства в сочетании с... пойлом могут вызвать кратковременную амнезию.
Я кивнула.
- С кем не бывает, командир.
Хмыканье.
- Со мной такого еще не бывало. А с вами?
Я покосилась: в желтых глазах плясали искорки. Опасные искорки.
- Не сказать, чтобы я провела жизнь в монастыре, но обычно я помню, с кем отправляюсь в постель. Сэр.
Он кивнул.
- Видимо, я должен извиниться, рядовой Мурена.
Я вытаращила глаза.
- Да за что, командир?!
- Андрей.
- Что?
- Меня зовут Андрей.
Постель - еще не повод для знакомства! Но что-то мне говорило: эта фраза здесь не прокатит.
Командир наблюдал за мной.
- За этот... эпизод.
Что вы, сэр, быть трахнутой вами - это же такая честь для солдата! Я стиснула зубы, чтобы не выпалить ему это в лицо. Поэтому следующая фраза вышла слегка невнятной:
- Мы оба ничего не помним, значит, ничего и не было, сэр.
А, может, и правда, не было? Выражение его лица было понять трудно - командир еще некоторое время поизучал меня, потом кивнул.
- Ну, раз вы придерживаетесь такой точки зрения... - он лениво слез со стола. - Судя по результатам последней медкомиссии мы оба здоровы, и надеюсь, ваш противозачаточный имплантант в порядке...
Меня как по голове шарахнуло - черт! Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что командир остановился, вгляделся внимательней:
- В чем дело, рядовой?
Я перевела глаза на потолок и сказала:
- Видите ли, сэр. У меня его просто нет.
Пауза.
- Что? - спросил он без выражения. - Почему?
- Видите ли, сэр, я никогда не понимала, почему именно женщина должна портить свой гормональный фон. Сексом ведь занимаются двое... - я подумала и уточнила, - по крайней мере.
Командир осторожно примостил свой мускулистый зад обратно на стол. Глядел на меня так, словно у меня в этот момент на голове выросло по паре рогов.
- И вы, с этой вашей... идеей равной ответственности... пришли в армию без противозачаточного имплантанта? Несмотря на то, что вас могут захватить в плен... да попросту могут изнасиловать ваши же сослуживцы!
- Что и произошло.
Командир дернулся - и, наконец, заткнулся. И слава небесам, иначе мой ядовитый язык, зачастую работающий сам по себе, выдал бы еще чего похлеще. Командир сказал устало:
- Могу я узнать хотя бы, какой у вас день цикла?
- Середина... сэр.
Я по-прежнему смотрела мимо, но увидела, как он обреченно кивнул, точно ничего другого не ожидал.
- Отлично. Значит, нам остается только ждать.
- Не думаю, что с этим возникнут проблемы, сэр.
Он махом оказался рядом. Слегка нагнувшись, заглянул мне в глаза. Сказал требовательно:
- А это еще что значит, рядовой? Не вздумайте что-либо предпринимать без моего согласия!
Я слегка удивилась.
- Но, сэр... это ведь мое тело!
Он ощерился - очень белые зубы.
- А это и мой ребенок тоже! Если уж вы придерживаетесь... принципа равной ответственности. Вы поняли меня, рядовой Мурена?
- Так точно, сэр! - отрапортовала я, стараясь смотреть прямо ему в глаза. Желтые искры теперь были яснее. - Есть ничего не предпринимать без вас, сэр!
Некоторое время он не спускал с меня взгляда, точно пытался выжечь приказ на сетчатке моих глаз. Потом кивнул и отвернулся:
- Можете идти, рядовой.
Но я медлила, глядя в его спину. Не услышав привычного 'есть', он повернулся.
- Еще какие-то проблемы?
- Никак нет! Один вопрос, сэр! А могло случиться такое, что мы просто провели ночь... э-э-э... в невинных объятьях?
Он серьезно качнул головой.
- Я думал над этим. Нет. Если голова мне иногда и отказывает, то тело работает отлично и в автономном режиме.
Да уж. Разум у мужчин в такие моменты просто перемещается в нижнюю голову.