|
|
||
Генри Каттнер. Идеальный тайник
Перевод с англ. - О. Колесников, 1993
Геллегер творил по наитию - и это было бы совершенно естественно, будь он музыкантом, но он был ученым.
Спившимся и ленивым, но хорошим ученым. Когда-то он хотел стать физиком-экспериментатором, и вероятно, стал бы знаменитостью, так как иногда его озаряло свыше. К сожалению, ему не хватало средств на обучение столь узкой специальности, и поэтому Геллегер, по профессии, с его слов, изобретатель - занимался своей лабораторией лишь как хобби. В шести ближайших штатах не было более кошмарно выглядевшей лаборатории. Десять месяцев он провел, собирая устройство, названное им алкогольным оргáном - и теперь мог, лежа на удобной мягкой кушетке и нажимая кнопки, впрыснуть в свое луженое горло напитки чудесного качества, разнообразия и количества. Однако, поскольку оргáн создавался в перманентном состоянии алкогольного опьянения, он не помнил, естественно, принципа его действия. В определенном смысле, это было достойно сожаления.
В лаборатории было всего понемножку, большинство предметов ни к селу, ни к городу. У реостатов были маленькие юбочки, как у балерин, и пустые ухмылки на глиняных физиономиях. Генератор бросался в глаза надписью "Монстр", а чуть меньший - этикеткой, представляющей "Заику". В стеклянной реторте сидел фарфоровый кролик, и даже Геллегер не знал, как он туда попал. Сразу за дверью замер уродливый пес, когда-то предназначавшийся для украшения викторианских газонов, а может - врат ада. В настоящий момент его глазницы служили штативом для пробирки.
- Но как ты это делаешь? - спросил Вейнинг.
Геллегер, чья тощая фигура покоилась под алкогольным оргáном, впрыснул в свой рот двойное мартини.
- Эээ?..
- Ты ведь слышал... Я мог бы обеспечить тебе отличное место, если бы ты мог извлекать пользу из своей ненормальной башки или хотя бы начал заботиться о себе.
- Я п-пробовал, - буркнул Геллегер. - Не вышло... Не могу работать, когда сосредоточусь... Разве что работаю автоматически. Мое подсознание должно иметь очень высокий коэффициент умственного развития.
Вейнинг, невысокий коренастый мужчина со смуглым лицом в шрамах, постукивал каблуком по "Монстру".
Иногда Геллегер его огорчал. Этот человек действительно не понимал ни своих возможностей, ни того, как много они могли бы значить для Вейнинга, торгового эксперта. "Торговля", естественно, была чем-то совершенно легальным, но современные архисложные экономические отношения оставляли много лазеек, в которые умный человек мог протиснуться. Честно говоря, Вейнинг занимался незаконными консультациями. Это хорошо окупалось. Основательное знание юриспруденции было в эти времена редкостью. Законы представляли собой такие джунгли, что изучение права требовало многолетних трудов. Но у Вейнинга - вышколенный персонал, огромная библиотека, содержащая всевозможные правила, кодексы, решения и данные, поэтому за приличный гонорар, например, доктору Криппену можно сказать, как уберечься от уплаты налогов. Более темные дела он обделывал строго секретно без всяких помощников. Например, некий нейроствол...
Геллегер изобрел это несравненное оружие, даже не осознавая его значения. Однажды вечером, когда сломался сварочный аппарат, он просто слепил его, соединяя отдельные части пластырем. Геллегер отдал это устройство Вейнингу, но тот не долго держал его у себя. И заработал уже тысячи кредитов, одалживая его потенциальным убийцам, создавая этим немалые заботы для полиции.
Например, приходит к нему человек, о котором ему кое-что известно, и говорит:
- Я слышал, что вы можете помочь, даже если кому-то отлично светит приговор за убийство. Если бы, например...
- Потише! Я не могу быть замешанным во что-либо подобное...
- Гммм... Но...
- Теоретически я допускаю возможность идеального преступления. Допустим, что изобретен новый вид оружия и допустим, к примеру, что он находится в камере хранения Пассажирского Ракетодрома в Ньюарке...
- Гммм?
- Я только размышляю вслух. Сейф Љ 79, шифр из тридцати с чем-то цифр. Эти мелкие подробности помогают наглядно представить теорию, не правда ли?
- Вы хотите сказать...
- Конечно, если бы наш убийца дорвался до этого теоретического оружия и использовал его, он был бы достаточно сообразителен, заготовив для себя почтовый ящик по адресу... ну, скажем, сейф Љ 40 Бруклин-порт. Мог бы спрятать оружие в ящик, запечатать его и избавиться от отягощающих доказательств на конвейере ближайшего почтового устройства. Но все это, естественно, теория. Весьма сожалею, что не могу вам помочь... Гонорар за беседу - 3.000 кредитов. Секретарша примет от вас чек.
Обвинительный приговор был бы в этом случае невозможен. Прецедент: решение суда 876-М, Полиция Иллинойса, дело Дабсона, общественный иск. Причина смерти должна быть удовлетворена. Необходимо иметь в виду возможность несчастного случая. Как заявил судья Верховного суда Даккет во время процесса Сандерсон против Сандерса, где речь шла о смерти свекрови обвиняемой.
Безусловно, прокурор своим штабом экспертов-токсикологов должен согласиться, что...
Короче говоря, Высокий суд, вношу предложение о прекращении процесса из-за отсутствия доказательств и невозможности выяснения причин смерти...
До Геллегера так никогда и не дошло, что его нейроствол - столь опасное, хотя и рискованное иногда, оружие. А Вейнинг посещал его неряшливую лабораторию, алчно следя за результатами ученых забав приятеля. Не раз он получал там какое-нибудь полезное устройство. Вся беда была в том, что не удавалось заставить Геллегера работать!
Он глотнул еще разок мартини, тряхнул головой и поднял свое тощее тело. Моргая, лениво подошел к заваленному разным хламом столу и начал забавляться с кусочками провода.
- Ты что делаешь?
- Не знаю... играюсь. Попросту соединяю разные вещи вместе, и иногда из этого что-то выходит. Разве что, иногда не знаю, что именно... Тс-сс-сс...
Геллегер бросил провода и вернулся на кушетку.
- А-а... к черту все это...
"Чудачище, - подумал Вейнинг. - Геллегер - в корне аморальный тип, совершенно ни к месту в этом архисложном мире. С лицемерным весельем смотрит на мир со своей точки зрения абсолютно равнодушно. Ну и делает разные вещи... Но исключительно для собственного удовольствия..."
Вейнинг вздохнул и посмотрел на лабораторию - его педантичная душа испытывала муки при виде этого побоища. Машинально наклонился за лежащим на полу халатом и поискал взглядом, куда бы его повесить. И, конечно, не нашел. Геллегер постоянно испытывал дефицит проводников, уже давно вырвал из стен все крючки и гвозди и использовал их различными способами.
Так называемый ученый с полуприкрытыми глазами готовил коктейль. Вейнинг подошел к стоящему в углу металлическому шкафчику и открыл рот. Там не было вешалок и он, аккуратно сложив халат, положил его на дно. Потом вновь занял свое место на "Монстре".
- Выпьешь? - спросил Геллегер.
Вейнинг покачал отрицательно головой.
- Нет, спасибо. У меня завтра процесс.
- На крайний случай есть тиамин. Хотя - дрянь. Мне работается значительно лучше, когда мозг обложен надувными подушками.
- А мне нет.
- Это дело привычки, - пробормотал Геллегер, - которую может приобрести каждый, если только... На что это ты уставился, а?
- Этот шкафчик... - произнес адвокат, сморщив лоб от удивления.
- Что это с ним?
Он встал. Металлические дверцы не были замкнуты и как раз открылись. А от халата, аккуратно уложенного Вейнингом, не осталось и следа.
- Это краска, - сонно пояснил Геллегер.
- Нечто вроде пропитки. Я обработал внутренность этого шкафчика гамма-лучами. Но он никуда не годится, - продолжал ученый.
Вейнинг подошел ближе и придвинул лампу, чтобы лучше видеть. Шкаф не был пуст, как ему показалось в первый момент. Правда, в нем не было халата, но зато был маленький пузырек чего-то... бледно-зеленого и, приблизительно, шарообразного.
- Он что, растворяет вещи? - спросил он, вытаращив глаза.
- Ага. Вытащи его, тогда увидишь.
Вейнинг не особо спешил совать руку внутрь. Нашел длинные щипцы для пробирок и выкатил ими шарик. Это было... у него заболели глаза. Он быстро отвернулся. Зеленый шарик менял цвет, форму и размер, приобретая совсем иной вид. Вдруг щипцы сделались тяжелыми.
И не удивительно. Вейнинг держал в них халат.
- О, вот такие штуки он откалывает, - равнодушно пояснил Геллегер.
- Должна быть какая-то причина. Вещи, попадающие в шкаф, становятся маленькими. Но если их вынуть, принимают нормальный вид. Может продать какому-нибудь иллюзионисту, - с сомнением рассуждал Геллегер.
Вейнинг сел, ощупывая халат и разглядывая металлический шкафчик. Это был блестящий черный параллелепипед размером приблизительно три на три на пять футов, выложенный внутри чем-то, напоминающим распыленную серую краску.
- Как ты это сделал?
- Что?.. Сам не знаю. Так... как-то само вышло...
Геллегер, отхлебывая свою гремую смесь, покашливал.
- Может, это из-за растяжимости изменений. Моя пропитка могла изменить пространственно-временные зависимости внутри шкафа. Интересно, чтобы это значило, - пробормотал Геллегер.
- Слова иногда ужасают меня.
Вейнинг подумал об аналоге куба.
- Значит... ты хочешь сказать, что этот шкаф внутри больше, чем снаружи?
- Парадокс! Шикарнейший парадокс в мире! Объясни мне это. Я предполагаю, что его внутренность вообще находится не в этом пространственно-временном континууме. Ну, попробуй всунуть туда этот стол, тогда увидишь...
Геллегер не сделал ни малейшего усилия, чтобы встать, только махнул рукой в сторону вышеупомянутой вещицы.
- Ты прав. Этот стол больше шкафа.
- Ну вот. Попробуй его вдвинуть по частям. Сначала тем углом... Смелей...
Вейнинг некоторое время сражался со столом. Несмотря на малый рост, он был силен, как обычно коренастые люди.
- Положи шкаф, будет легче...
- Я... Уфф... Лады, и что дальше?
- Ну и закладывай внутрь стола.
Вейнинг покосился на приятеля, пожал плечами и попробовал выполнить его рекомендацию.
Конечно, стол не хотел входить в шкафчик. Вошел только угол, остальное просто замерло, неустойчиво покачиваясь.
- Ну и?..
- Подожди.
Стол пошевелился и медленно осел на дне. У Вейнинга отвалилась челюсть, он не отрываясь следил за постепенным вползание стола мягким движением тонущего, не особо тяжелого предмета. Однако его ничто не всовывало, он как бы плавился. Неизменным оставалось только то, что было снаружи, но постепенно всё оказалось внутри.
Вейнинг наклонился. Полосы движения слепили его. Внутри шкафа было нечто... менявшее контуры, сжимавшиеся, наконец, принявшее форму неправильной шипообразной пирамиды темно-красного цвета.
В самом широком месте, по диагонали, в ней не было и четырех дюймов.
- Я не верю в это, - произнес он.
Геллегер ухмыльнулся.
- Как сказал герцог Веллингтон молодому офицеру: "Это была очень маленькая бутылка..."
- Одну минуточку. Как я, черт побери, мог всадить восьмифутовый стол в пятифутовый шкаф?..
- Благодаря Ньютону, - проворчал Геллегер. - Сила тяжести. Наполни пробирку водой, я тебе поясню.
- Сейчас... Готово. Ну и что же?
- Доверху налил? Хорошо. В ящичке с надписью "Предохранители" найди кусочки сахара. Положи сахар на край пробирки, чтобы он краешком касался воды.
Вейнинг выполнил указание.
- Ну... и что?
- Что видишь?
- Ничего. Сахар впитывает воду и растворяется...
- ...вот именно! - сказал Геллегер с нажимом. Вейнинг задумчиво посмотрел на него и повернулся к пробирке. Кусочек сахара постепенно растворялся и исчезал. Через минуту его уже не было.
- Воздух и вода - различные физические состояния. В воздухе кусочек сахара существует в виде куска сахара. В воде - только как раствор. Край, касающийся воды, подчиняется состоянию воды. Изменяется физическое состояние, а не химическое. Остальное делает гравитация.
- Говори яснее.
- Аналогия достаточно ясная, глупец ты этакий. Вода - это как бы особые условия внутри шкафа. А сахар - стол. Ну и пожалуйста - сахар впитал воду и постепенно в нее проник; сила тяжести втянула растворяющийся кусок в пробирку. Теперь понял, надеюсь?
- Пожалуй, да. Стол поглотил... впитал фактор, находящийся внутри шкафчика, да? Фактор, приведший к тому, что стол сжался?
- In partis, а не in toto. По кусочкам... Ты ведь можешь поместить человека в небольшую емкость в серной кислоте, тоже по частям...
- Ух ты, - произнес Вейнинг, исподлобья поглядывая на шкаф.
- А ты можешь вытащить этот стол обратно?
- Сам это сделай. Просто сунь туда руку и вынь его.
- Сунь туда руку? Не имею ни малейшего желания подвергнуть ее растворению.
- Да не бойся! Сей процесс не мгновенен. Сам видел. Прежде чем начнется изменение, проходит несколько минут. Можешь не опасаться неприятных последствий, если, конечно, ты не будешь там держать руку дольше минуты. Сейчас я покажу.
Геллегер лениво поднялся, огляделся, взял пустую бутылку, а затем вложил ее в шкаф. Превращение действительно не было мгновенным. Происходило оно постепенно - бутылка изменила форму и величину понемножечку, наконец, стала похожей на деформированный куб величиной приблизительно с кусочек сахара. Геллегер вынул его и положил на пол. Куб начал расти... пока не превратился снова в бутылку.
- А теперь стол. Внимание...
Геллегер вынул небольшую пирамидку, через минуту принявшую первоначальный вид.
- Ну, видишь? Держу пари, что какая-нибудь фирма, занимающаяся складированием, много бы за это отвалила. Туда влезет вся мебель со всего Бруклина, но было бы хлопотно вынимать отдельные вещи. Изменения внешнего вида, понимаешь ли...
- Надо бы иметь план, - произнес рассеянно Вейнинг.
- Сделать рисунки внутри предметов и пометить их.
- Сразу видно юриста, - отметил Геллегер. - Но я бы чего-нибудь выпил.
Он повернулся в сторону кушетки и обнял сифон.
- Я дам за шкафчик шесть кредитов, - предложил Вейнинг.
- Он твой. Собственно, он и так занимает здесь слишком много места. Жаль, что его самого нельзя вложить.
Ученый легко рассмеялся.
- Весьма забавно.
-Ты как считаешь? Пожалуйста.
Он вынул из бумажника кредитные купюры.
- Где оставить купюры?
- Сунь их в "Монстр". Он служит мне банком... Благодарю.
- Вот так... Знаешь что, объясни-ка мне попроще эту штуку с сахаром. Ведь не только сила тяжести втягивает сахар в пробирку, правда? Вода, случайно, не пропитывает ли сахар...
- Ты прав.
- Осмос... осмос - это что-то насчет яиц... Или может быть это овуляция? Резистенция, конвенция, абсорбция... Жаль, я не учился физике, а то бы знал нужное слово. А так - полный осел!
Геллегер отпил из сифона.
- Абсорбция.
Вейнинг посмотрел исподлобья.
- Дело не только в том, что сахар поглощает воду. Это... это... в данном случае... стол как бы пропитывается условиями, парящими внутри шкафа.
- Как губка или промокашка...
- Что, стол?
- Гмм... - кратко ответил Геллегер и погрузился в длительную тишину, лишь изредка прерываемую журчанием вливаемого в горло алкоголя. Вейнинг вздохнул и повернулся к шкафу. Прежде чем поднять его своими мускулистыми руками, он старательно запер его на ключ.
- Уходишь? Ну, спокойной ночи... Всего доброго... всего доброго... Х-х...
- Спокойной ночи.
- Бсе-го доб-ро-го! - закончил Геллегер с меланхолической напевностью, зевая и укладываясь спать.
Вейнинг вновь вздохнул и вышел в ночную прохладу. На небе поблескивали звезды, затмеваемые на юге заревом Нижнего Манхэттена. Сияющие белым светом небоскребы были как ржавое кружево.
Большая неоновая надпись восхваляла достоинства "Вамбулина":
ВАМБУЛИН ОЖИВИТ!
Машина Вейнинга стояла у бровки. Он погрузил в нее шкаф и тронулся в сторону Гудзоновой Плавучей дороги, кратчайшего пути к центру. Вспомнилась, почему-то, одна фраза из Эдгара По:
"Похищенное письмо, спрятанное так, что оно находилось на виду, разве что многократно сложенное и переадресованное, изменило свой облик..."
Боже, что за сейф получился бы из этого шкафчика. Ни один вор не взломал бы его по той причине, что он не был бы закрыт. Ни у одного вора не было бы повода туда лезть.
Вейнинг мог бы наполнить сейф кредитными купюрами, немедленно ставшими неузнаваемыми. Идеальный тайник. Но, черт побери, на каком принципе он действует? Геллегера можно было даже и не спрашивать. Геллегер творил по наитию. Он не знал даже такого, что первоцвет, растущий по берегам реки, обычный первоцвет, это ПРИМУЛА ВУЛЬГАРИС (по-латыни). Понятие "силлогизм" для него не существовало. Он приходил к выводам без помощи общих и четких предпосылок.
Вейнинг размышлял.
Ведь два предмета не могут занимать одновременно одно пространство. Значит, в шкафу существует какое-то иное пространство...
Вейнинг догадывался. Ведь должен же был быть какой-то ответ. Вейнинг до него еще не додумался. В тоже время он направлялся в центр к небоскребу, где его контора занимала первый этаж. Поднял грузовым лифтом шкаф. Не поставил его, однако, в своем кабинете. Это было бы чересчур, поставил его в кладовой, частично прикрыв конторскими полками. Зачем служащим пользоваться именно этим шкафом?
Вейнинг сделал шаг назад и призадумался. А может быть... Раздался негромкий звонок. Глубоко задумавшись, в первый момент он его не расслышал. Когда звук проник в его сознание, Вейнинг пошел в кабинет и включил видеофон. Серое, строгое, бородатое лицо адвоката Хеттона заполнило экран.
- Добрый день, - сказал Вейнинг.
Хеттон кивнул.
- Я пытался поймать вас дома. Но не успел и вот позвонил в контору...
- Не думал, что вы сейчас позвоните. Слушание ведь завтра. Вы не находите, что поздновато для дискуссий?
- Но "Дуган и Сыновья" хотели, чтобы я с вами поговорил. Я их, собственно, отговаривал...
- Ну и...?
Хеттон сдвинул густые темные брови.
- Я предъявляю иск. Как вы знаете, против Макилсона много улик.
- Вы так утверждаете, но нарушение обязательства неслыханно трудно доказать.
- У вас есть возражения против скополамина?
- Конечно, - ответил Вейнинг. - Вы не посмеете применить к моему клиенту детектор лжи!
- У присяжных это вызовет предубеждения.
- Да нет же. По чисто медицинским причинам. Скополамин опасен для здоровья Макилсона. У меня и справка есть.
- "Опасен" - подходящее слово! - голос Хеттона зазвучал резче...
- Ваш клиент совершил растрату облигаций, и я могу это доказать.
- Стоимостью 25.000 кредитов, верно? Большая потеря для "Дугана и Сыновей". А что бы вы сказали о... скажем, такой предполагаемой ситуации? Допустим, 20.000 найдется...
- Это честная линия? Нас не записывают?
- Естественно. Вот у меня выключатель.
Вейнинг поднял вверх шнур с металлическим наконечником.
- Строго sub rossa.
- Это хорошо, - вздохнул Хеттон. - Тогда я свободно могу вам сообщить, что вы - жулик.
- Фи-и...
- Старый фокус. С во-о-от такой бородой. Макилсон свистнул пять кусков облигациями, обменивающимися на кредиты, ревизоры это уже проверяют. А потом приходит к вам, и вы ему втолковываете, чтобы он взял еще 20.000, и предлагаете, что он их отдаст, если "Дуган и Сыновья" не подадут иск. Ну, а вы делитесь пятью тысячами. Что в недвижимости не так уж мало.
- Ни в чем подобном не признаюсь.
- Еще бы. Даже в разговоре: по частной линии. Но это само собой разумеется. Только вот фокус старый, и мои клиенты не собираются с вами цацкаться, они передают дело в суд.
- Вы позвонили, чтобы сообщить мне это?
- Нет, просто хочу выяснить с вами вопрос о присяжных. Согласны ли вы на применение скополамина к ним?
- Вполне, - кратко отрезал Вейнинг. Его не интересовали присяжные. Он будет играть на юридических тонкостях. С присяжными, испытанными скополамином, сэкономится много дней, а, может, и недель, споров и нервотрепки.
- Ладно, - проворчал Хеттон. - От вас мокрое место останется.
Вейнинг ответил умеренно грубым проклятием и прервал связь. Сознание ожидающей его в суде схватки вытеснило из его мыслей шкаф, действующий на принципе четвертого измерения, и Вейнинг вышел из конторы. Позже у него будет достаточно времени тщательней исследовать возможности, скрывающиеся в необычном тайнике. Сейчас ему не хотелось загружать голову несущественным. Он пошел домой, велел служанке сделать крепкий коктейль и рухнул в постель.
А на следующий день он выиграл процесс. Применяя тонкие юридические ухищрения и используя неясные прецеденты. Защиту он основал на том, что облигации не обменивались на правительственные кредиты. Сложные экономические таблицы доказали это за него. Обмен даже пяти тысяч кредитов привел бы к изменению кривой на диаграммах, а такого не произошло. Эксперты Вейнинга вникали в малейшие подробности. Чтобы доказать вину, надо было показать буквально или путем логических умозаключений, что облигации существовали с 20 декабря, то есть с даты последней ревизии. Прецедентом послужило дело "Донован против Джонса".
Хеттон сорвался с места.
- Высокий суд, Джонс позже признался в растрате!
- Что не имеет ни малейшего влияния на первичное решение, - мгновенно отреагировал Вейнинг.
- Закон обратной силы не имеет. Вердикт не был доказан.
- Прошу защиту продолжать.
Защита продолжала, возводя великолепные по сложности здания казуистической логики. Хеттон неистовствовал.
- Высокий суд, я...
- Если мой уважаемый противник представит хоть одну облигацию - буквально единственную из вышеупомянутых - я сдамся.
У председателя суда на лице ирония.
- Действительно, если такая улика будет представлена, обвиняемый окажется в тюрьме сразу после вынесения приговора. Вы об этом хорошо знаете, мистер Вейнинг. Прошу продолжать.
- Охотно. Итак, согласно моей концепции, эти облигации никогда не существовали. Они являются результатом ошибок в подсчетах.
- Ошибка в подсчетах, выполняемых калькулятором Педерсона?
- Такие ошибки случаются, как я сейчас докажу. Прошу вызвать моего следующего свидетеля...
Свидетель, программист, не провоцируемый вопросами, объяснил, как калькулятор Педерсона может ошибаться. Он приводил примеры. Хеттон поймал его на одном.
- Я протестую. Высокий суд. В Родезии все знают, размещены объекты важной отрасли промышленности экспериментального характера. Свидетель не уточнил, о какой продукции идет речь на этой конкретной фабрике. Случайно не потому ли, что Объединенные заводы Гендерсона занимаются в основном радиоактивными рудами?!
- Свидетеля просят ответить.
- Не могу. В моей документации нет такой информации.
- Значительный пробел, - рявкнул Хеттон.
- Радиация влияет на нежную конструкцию калькулятора Педерсона. Но в конторах фирмы "Дуган и сыновья" нет ни радия, ни продуктов его распада.
Поднялся Вейнинг.
- Я хотел бы осведомиться, окуривались ли в последнее время эти конторы...?
- Да. Это юридическое требование.
- Употреблялось определенное соединение хлора, не так ли?
- Да.
- Я попросил бы вызвать моего следующего свидетеля. Следующий свидетель, физик и одновременно служащий Института Ультрарадия, объяснил, что гамма-излучение сильно ионизирует хлор. Живые организмы могут ассимилировать продукты распада радия и передавать их дальше. Некоторые клиенты фирмы "Дуган и сыновья" подвергались радиоактивному облучению...
- Это смешно. Высокий суд! Голое теоретизирование...
Вейнинг производил впечатление обиженного.
- Я ссылаюсь на дело Денджерфильд и "Австро Продакс". Калифорния 1963 год. Закон гласит, что сомнения, толкуются в пользу обвиняемого. Я хочу сказать, что калькулятор Педерсона, которым считали облигации, мог ошибаться. Если так было в действительности, то облигации не существовали, и, значит, мой клиент не виновен.
- Прошу продолжать, - предложил судья, сожалея, что он не Джефрис и не может послать всю эту проклятую свору на эшафот. Юриспруденция должна опираться на правду, а не выглядеть как игра в трехмерные шахматы. Но все это, естественно, последствия экономических и политических сложностей современной цивилизации. Уже тогда стало ясно, что Вейнинг выиграет дело.
Ну и выиграл. Присяжные были вынуждены признать правоту защиты. В последнем отчаянном усилии Хеттон заявил формальный протест и потребовал применения скополамина, но протест был отклонен. Вейнинг подмигнул своему противнику и закрыл портфель.
Он вернулся в свою контору. В 16.30 начались неприятности. Едва секретарша успела доложить о некоем мистере Макилсоне, как была отодвинута в сторону худым, темноволосым мужчиной среднего роста, тащившим замшевый чемодан гигантских размеров.
- Вейнинг, мне надо было с тобой увидеться!
Глаза адвоката потемнели. Он встал из-за стола и кивком удалил секретаршу. Когда за ней закрылась дверь, он грубо спросил:
- Что ты здесь забыл? Я же сказал: держись от меня подальше! Что в этом чемодане?
- Облигации, - неуверенно заговорил Макилсон. - Не все получилось...
- Идиот!! Кретин!! Принести сюда эти облигации...
Одним прыжком Вейнинг очутился у дверей, чтобы старательно закрыть их на ключ.
- Ты что, не понимаешь, что как только Хеттон наложит на них лапу, ты сразу очутишься за решеткой? А меня лишат права заниматься моей профессией. Выметайся с этим добром, живо!
- Ну выслушай меня! Ладно? Я пошел с этими облигациями в финансовое объединение, как ты мне посоветовал, но там уже торчат полицейские. К счастью, я вовремя их заметил. Если бы меня сцапали...
Вейнинг глубоко вздохнул.
- Ты ведь должен был оставить облигации на два месяца в ячейке камеры хранения подземки...
Макилсон вытащил из кармана бюллетень.
- Но правительство объявило замораживание рудодобывающих акций и облигаций. Не пройдет и недели, как дело раскрутится на всю катушку. Я не мог в такой ситуации ждать, деньги были заморожены на черт-те какой срок.
- Покажи-ка этот бюллетень!
Вейнинг рассмотрел листок и тихо выругался.
- Где ты это взял?!
- Купил у мальчишки перед входом. Хотел посмотреть курс рудодобывающих акций.
- М-ммм... понимаю. А тебе не пришло в голову, что бюллетень может быть фальшивым, а?
У Макилсона отвисла челюсть.
- ...Ф-а-л-ь-ш-и-в-ы-й?!
- Вот именно! Хеттон догадался, что я хочу вытащить тебя из тюрьмы, и подготовил это заранее. А ты попался на этот номер.
Предоставил полиции улики и меня поставил в идиотское положение.
- А... но...
- А как ты думаешь, почему ты видел того полицейского в Финансовом Объединении? Тебя ведь могли сцапать в любой момент. Но они предпочли напугать тебя настолько, чтобы ты пришел ко мне, тогда они убивают двух зайцев сразу, одним выстрелом! Тебя - в камеру, а я могу попрощаться с патентом. Черт тебя побери!
Макилсон облизал губы.
- Не мог бы я выйти через задние двери?
- Через полицейский кордон? Который наверняка там! Чепуха! Не будь большим дураком!
- А ты... а ты не можешь его спрятать?!
- А где? Да ведь мою контору просветят рентгеном. Нет, я попросту...
Вейнинг прервал на мгновение.
- Х-ммм... укрыть его, ты говоришь... УКРЫТЬ... СПРЯТАТЬ...
Он повернулся к селектору.
- Мисс Хартон? У меня важное совещание. Прошу не мешать мне ни в коем случае. Если бы вам предъявили ордер на обыск, прошу потребовать подтверждения их начальства! Ясно? О'кей.
В Макилсоне затеплилась надежда.
- Что... все в порядке?
- Ох... заткнись... - буркнул Вейнинг. - Подожди здесь, я сейчас...
Он исчез в боковых дверях и появился почти сразу, таща за собой металлический шкафчик.
- Помоги мне... уфф... сюда... в угол. А теперь выметайся.
- Н-но...
- Исчезни, - порекомендовал Вейнинг. - Я знаю, что мне делать. Ничего не говори. Тебя арестуют, но без улик держать долго не смогут. Приходи, как только выпустят. Это все. Давай... давай!
Он подтолкнул Макилсона к двери, открыл ее и вышвырнул гостя. Вернулся к шкафу и заглянул внутрь.
Пусто. Совершенно пусто.
Замшевый чемодан...
Тяжело дыша, Вейнинг втащил его в шкаф. Это заняло у него некоторое время, так как чемодан был больше шкафа. Наконец он облегченно вздохнул, видя, как чемодан съеживается и меняет цвет, пока, наконец, маленький и деформированный, он не стал напоминать вытянутое яйцо цвета медного пятака.
Вдруг Вейнинг изумленно присвистнул и, придвинувшись ближе, всмотрелся в содержимое шкафа. Внутри что-то шевелилось. Он увидел гротескное созданьице, не выше четырех дюймов. Выглядело оно совершенно невероятно - состояло из кубов и углов, ярко-зеленого цвета и явно было живым.
Кто-то постучал в дверь.
Маленькое созданьице возилось с медным яйцом. Оно, как муравей пыталось поднять и сдвинуть предмет. Вейнинг онемел: рука его метнулась внутрь. Творение четвертого измерения метнулось в сторону. Но недостаточно быстро. Вейнинг опустил ладонь и почувствовал в ней шевеление. Он сжал кулак. Шевеление прекратилось. Вейнинг выпустил мертвое созданьице и поспешил вынуть руку из шкафа.
Дверь дрожала от ударов. Он замкнул шкаф и крикнул:
- Минуточку!
- Ломайте!! - раздалось за дверью.
Но такой необходимости не было. Вейнинг изобразил болезненную улыбку и открыл дверь. Вошел Хеттон в сопровождении могучего полицейского.
- Мы взяли Макилсона, - констатировал он.
- Ух ты. Зачем?
Вместо ответа Хеттон махнул рукой. Полицейский, а за ним следующие в штатском начали обыскивать комнату. Вейнинг пожал плечами.
- Э-э... пожалуй уж слишком, а? Взлом... проникновение...
- У нас приказ!
- А основание?
- Ну естественно, облигации! - голос Хеттона был скучен. - Не знаю, где вы спрятали чемодан, но мы его найдем.
- Какой чемодан? - заинтересовался Вейнинг.
- Тот, который нес Макилсон, входя сюда. И тот, которого уже не было у него, когда он выходил...
- Игра, - грустно произнес адвокат, - закончена. Сдаюсь!
- Что-о?
- Если я вам скажу, что я сделал с чемоданом, вы замолвите за меня словечко?
- Н-ну... пожалуй... Так где же?
- Я его съел... - сказал Вейнинг, укладываясь на диван и готовясь задремать. Хеттон посмотрел на него длинным, полным ненависти взглядом.
Полицейские прошли мимо шкафа, лишь заглянув внутрь. Рентген ничего не обнаружил ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, ни в мебели. Остальные помещения конторы тоже были обысканы.
Вейнинг лениво аплодировал утомительному занятию. Наконец Хеттон сдался. Он исчерпал все возможности.
- Завтра я подаю жалобу, - пообещал ему Вейнинг. - А что касается Макилсона, воспользуюсь принципом noveas corpus.
- Иди ты... к черту! - прошипел Хеттон.
- А теперь, господа, до свидания!
Вейнинг подождал, пока незваные гости не убрались. А затем, тихо хихикая, подошел к шкафу и открыл его.
Яйцо медного цвета исчезло. Вейнинг пошарил внутри, но безрезультатно. Важность этого факта не сразу дошла до него. Он повернул шкаф лицом к окну и снова заглянул внутрь. И с тем же результатом. Шкаф был ПУСТ.
Двадцать пять тысяч кредитов в рудных облигациях пропали!
Вейнинг покрылся холодным потом. Он схватил металлический шкаф и начал его трясти. Это не помогло. Перенес его в противоположный угол и начал кропотливо осматривать пол.
- Да чтоб...
Невозможно... Неужели Хеттон? Это невероятно. Вейнинг не спускал глаз со шкафа до момента выхода полицейских. Один из них открыл дверцу, заглянул внутрь и снова закрыл ее. С того момента шкаф был закрыт.
Но облигации исчезли.
Так же, как и странное созданьице, раздавленное Вейнингом. А все это значило... Что значило?..
Он быстро подошел к видеофону и вызвал Геллегера.
- Ну что такое? Ох-х. Чего тебе? - худое лицо ученого, посеревшее от усталости, показалось на экране. - У меня похмелье, а тиамин кончился. Ну как твой бизнес?
- Послушай, - настойчиво произнес Вейнинг, - я вложил кое-что в твой чертов шкаф и потерял...
- ...Шкафчик? Забавно!
- Нет. То, что в него вложил... чемодан.
Геллегер задумчиво покачал головой.
- Никогда ничего не известно, не правда ли, дорогой? Помню, однажды я делал...
- К черту это! Я должен получить чемодан обратно!
- Что-о... семейная реликвия?!
- Нет, черт возьми, там деньги, - пояснил Вейнинг.
- Ты не считаешь, что это несколько легкомысленно с твоей стороны? С 1949 года ни один банк не лопнул. Я никогда не считал тебя скупцом, Вейнинг. Небось хотелось при себе иметь груду денег, дабы ласкать ее ненасытными ручищами, а?
- Ты пьян.
Пытаюсь им быть, - опроверг Геллегер. - Но с возрастом у меня появилась ужасная сопротивляемость опьянению. Страшно много времени это теперь отнимает. Из-за твоего звонка я уже отстал на 2,5 дозы. Надо будет сделать удлинитель к оргáну, чтобы можно было пить и говорить одновременно.
Вейнинг все это время захлебывался словами.
- Мой чемодан! Что с ним?! Я должен его во что бы то ни стало получить!!
- Ну что ж, у меня его нет.
- А ты не можешь сообразить, где он?!
- Понятия не имею. Давай все подробности. Посмотрим, что удастся сделать...
Вейнинг выполнил пожелание, корректируя свою реакцию, как велела ему осторожность.
- О'кей. - довольно неохотно решил Геллегер. - Ненавижу создавать теории, но в виде исключения... Мой диагноз будет стоить тебе 50 кредитов.
- Что такое? Послушай...
- Пятьдесят кредитов, - повторил Геллегер. - Или не будет диагноза.
- А откуда мне знать, что благодаря ему я получу чемодан назад?
- Надо считаться с тем, что мне не повезет. Но в то же время есть шанс... Придется идти к "Механистру". А они здорово дерут.
- О'кей, о'кей, иди к ним. Этот чемодан нужен мне как воздух.
- Меня интересует этот жучок, которого ты раздавил. Честно говоря, это единственный повод к тому, чтобы я вообще занялся твоим делом. Жизнь в четвертом измерении...
Речь Геллегера перешла в бормотание. Экран опустел. Через мгновение Вейнинг выключил видеофон.
Еще раз обыскал шкаф, не находя в нем ничего. Замшевый чемодан, должно быть, испарился. Черт бы его побрал! Обдумывая свои неприятности, Вейнинг надел шлем-плащ и поплелся в "Крышу Манхэттена" на ужин с вином. Ему было жаль себя.
Назавтра его жалость к себе возросла. Он пробовал связаться с Геллегером, но там никто не отвечал, и он просто убивал время. Около полудня ворвался Макилсон. Он был вне себя.
- Ты не особо торопился вытащить меня из тюряги! - бросил он для начала.
- Ну и что дальше? Есть выпить?
- Зачем тебе выпивка, - проворчал Вейнинг. - Судя по твоему виду, ты уже выпил. Поезжай во Флориду и жди, пока все здесь затихнет.
- Хватит с меня! Я еду в Южную Америку! Мне нужны деньги!
- Подожди пока можно будет реализовать облигации.
- Я беру облигации. Половину, как договаривались.
Глаза Вейнинга сузились.
- И влезешь прямо в лапы полиции. Как дважды два!
Макилсон явно был не в себе.
- Да, я совершил глупую ошибку. Но теперь я буду умнее.
- То есть, подождешь?
- В вертолете на крыше ждет мой приятель. Я заброшу ему облигации, а потом спокойно выеду. Полиция ничего при мне не найдет.
- Я сказал - нет, - повторил адвокат. - Дело слишком рискованное.
- Рискованное сейчас. Если найдут облигации...
- Не найдут.
- Где ты его спрятал?
- Это мое дело.
Макилсон бросил нервный взгляд исподлобья.
- Может быть, но они в этом здании. Вчера перед приходом полиции ты не мог их никуда переправить. Не искушай судьбу. Рентгеном искали?
- Ага.
- Я слышал, Хеттон с кучей экспертов изучают планы дома. Они найдут твой сейф. Я считаю, прежде чем до этого дойдет...
Вейнинг помахал рукой.
- Ты истерик. Я ведь тебя вытащил, верно? Несмотря ни на что - ты чуть не завалил все дело.
- Это правда, - признал Макилсон, теребя себя за губу. - Но я... - начал он обгрызать ногти.
- Чтоб тебя, я ведь сижу на вулкане, а подо мной еще гнездо термитов. Не буду я торчать здесь и ждать, пока найдут облигации. А от Южной Америки, куда я направляюсь, пожалуй, нельзя потребовать моей выдачи.
- Ты должен ждать, - твердо повторил Вейнинг. - Это твой единственный шанс.
Вдруг в руке Макилсона блеснул ствол.
- Давай облигации... И живо. Я тебе не верю. Думаешь, будешь морочить мне голову до бесконечности? Ну, черт побери, даешь мою долю или нет?
- Нет! - отрезал Вейнинг.
- Я не шучу!
- Знаю, что не шутишь. Но у меня здесь этих облигаций нет.
- Как это нет?!
- Ты слышал ли о возможностях, даваемых четвертым измерением? - спросил адвокат, не спуская с Макилсона настороженного взгляда.
- Я спрятал чемодан в особый секретный шкаф. Но его нельзя открыть, пока не пройдет определенное количество времени.
- Мм-да... - задумался Макилсон. - А когда же?
- Завтра.
- Порядок. Значит, завтра у тебя будут для меня эти облигации, да?
- Если ты на этом настаиваешь. Но я бы советовал тебе изменить мнение. Это было бы для тебя безопаснее.
Вместо ответа Макилсон лишь ухмыльнулся через плечо, уходя. Вейнинг долго сидел без движения. Он испугался не на шутку.
Проблема заключалась в том, что Макилсон был склонен к маниакально-депрессивным состояниям. Действительно он мог убить. А в этот момент он был в глубокой депрессии - его преследовали, ему нечего терять... Ну что ж... Надо было принять меры предосторожности.
Вейнинг еще позвонил разок Геллегеру, но и в этот раз никто не ответил. Оставив ему сообщение на магнитофоне, он осторожно заглянул в шкаф. Пусто.
Вечером Вейнинг посетил Геллегера в его лаборатории. Ученый выглядел и пьяным, и усталым. Небрежно махнув рукой в сторону стола, заваленного обрывками бумаги.
- Ну и свинью ты мне подсунул! Если бы я знал принцип действия этой штуки, я бы побоялся до нее дотронуться. Садись и выпей. Где 50 кредитов?
Вейнинг молча вручил купюры. Геллегер сунул их в "Монстр".
- Ладно. А теперь... - он уселся на кушетке. - Теперь займемся решением загадки за 50 кредитов.
- Я получу обратно чемодан? - спросил Вейнинг. - Нет, - решительно ответил ученый.
- Во всяком случае, я не вижу такой возможности. Он находится в иной части пространства-времени.
- Но что это значит?
- Это значит, что шкаф действует только... точнее, вроде как телескоп, но не только в визуальной сфере. Он как окно. Через него можно выглянуть или протянуть руку. Это выход в сейчас плюс Икс.
Вейнинг взглянул на собеседника исподлобья.
- До сих нор ты мне ничего подобного не говорил...
- Все, что я до сей поры знаю на эту тему - только теория, и опасаюсь, что больше ничего не будет. Послушай: в начале я ошибался. Предметы, вложенные в шкаф не появлялись в другом пространстве, поскольку должна была бы существовать пространственная константа. То есть, совсем не уменьшались бы в размерах. Размер есть размер. Факт перенесения куба в дюйм размером на Марс не уменьшил бы его и не увеличил.
- А как насчет плотности среды? Разве предмет не изменился бы?
- Ясно. Он был бы раздавлен. Вынутый из шкафчика, он не вернул бы себе ни форму, ни размер. Икс плюс Игрек не равен XY. Ну "X" умножить на "Y"...
- Равняется чему?..
- Именно здесь и зарыта собака.
Геллегер начал лекцию.
- Вещи, которые мы вкладывали в шкаф, путешествовали во времени. Их временная скорость не изменялась, чего нельзя сказать о пространственных изменениях. Разве вещи не могут одновременно находиться в одном месте? Эрго: твой чемодан был послан в другое время: СЕЙЧАС плюс ИКС. А что значит этот икс, понятия не имею, хотя подозреваю, что это несколько миллионов лет.
Вейнинг был ошеломлен.
- Значит, чемодан находится в будущем, отстающим на миллион лет?
- Не знаю, как далеко, но думаю что очень. Мне не хватает данных для решения этого уравнения. Я пользовался в основном индукцией, но выводы невероятны, как у Вельзевула, Эйнштейн был бы восхищен. Моя теория показывает, что Вселенная одновременно сжимается и растягивается.
- Но что это имеет общего...
- ...движение относительно, - неумолимо продолжал Геллегер.
- Это фундаментальный принцип. Конечно, Вселенная растягивается, разлетается как газ, но одновременно его составные части сжимаются. То есть, они-то не растут, говоря буквально, понимаешь ли, то есть: не солнце, а атомы. Они попросту отдаляются от центральной точки. Несутся во всех возможных направлениях... сейчас... о чем это я... Ага... Вселенная просто сжимается как единое целое...
- Ну, сжимается, а где мой чемодан?
- Я тебе уже говорил. В будущем. Я дошел до этого с помощью индуктивной логики. Это чудесно, просто и логично. И совершенно невозможно доказать. Сто, тысяча, десятки тысяч миллионов, миллиардов лет назад Земля была больше, чем сейчас. И дальше продолжает сжиматься. Когда-нибудь в будущем будет вдвое меньше. Вот только мы этого не заметим, так как и Вселенная будет пропорционально меньше.
Геллегер тянул дальше.
- Мы вложили в шкаф стол, который появился где-то в будущем. Этот шкаф, я тебе уже говорил, как бы окно в другое время. И на стол подействовали факторы, типичные для того времени. Стол сжался после того, как мы дали ему несколько секунд для поглощения энтропии, а может и чего-то другого. Разве я имел в виду энтропию? Аллах его знает... Ну, ладно.
- Он превратился в пирамиду.
- Наверное, этому процессу сопутствует геометрическое превращение. А может, мы не можем правильно видеть. Сомневаюсь, чтоб в будущем вещи выглядели иначе - кроме того, что будут меньше - но мы пользуемся сейчас окном в четвертое измерение. Временная складка... Это, как если бы мы смотрели через призму. Изменение величины существует действительно, но форма и цвет лишь кажутся иными нашим глазам, глядящим через призму четвертого измерения.
- То есть мой чемодан находится в будущем. Но почему он пропал из шкафа?
- А что с тем маленьким созданьицем, которое ты раздавил? Может быть, у него были приятели? Могли быть невидимыми вне весьма узкого... как бы его назвать... поля зрения. Подумай: когда-нибудь в будущем - через сто, тысячу, миллионы лет чемодан ни с того, ни с сего появится неизвестно откуда? Один из наших потомков проводит следствие, а ты его внезапно убиваешь? Приходят его приятели и забирают чемодан, выносят его за пределы шкафа. Что касается пространства, чемодан может быть где угодно, элемент времени есть величина неизвестная. СЕЙЧАС плюс ИКС. Именно в этом заключается действие сейфа. Ну, что скажешь...?
- К черту! - взорвался Вейнинг. - И это все, что ты мне можешь сказать? Я должен списать чемодан в убытки?
- Ага. Разве что... если сам захочешь за ним взгромоздиться. Но один бог знает, где ты очутишься. В течение тысячи лет состав воздуха, вероятно, изменился. А может появятся и другие перемены. Шут его знает.
- Я не настолько глуп.
Вот тебе и дела. Облигации исчезли без надежды на то, что появятся. Вейнинг бы даже смирился с потерей, если бы был уверен, что страховка попадает в руки полиции, но осталась проблема с Макилсоном, особенно после того как пуля поцарапала окно из стеклолекса в конторе Вейнинга.
Встреча с Макилсоном не принесла желаемого результата, поскольку растратчик был убежден: Вейнинг хочет его надуть. Когда Вейнинг силой выбрасывал его, он изрыгал проклятия и угрозы: он пойдет в полицию, признается...
Пусть идет. Нет ни одной улики. Будь он трижды проклят. Для надежности, однако, Вейнинг решил посадить своего бывшего клиента. Однако из этого ничего не вышло. Макилсон дал в зубы парню, принесшему вызов в полицию, и удрал. А сейчас, подозревая Вейнинга во всем, прятался где-то, вооруженный и готовый его прикончить. Так случается с типами, склонными к психозам.
Вейнинг потребовал двух агентов для охраны, из чего наблюдал черное злорадство и удовольствие своих противников. Угроза жизни давала на это право. Пока Макилсон не обезврежен, Вейнинг будет пользоваться охраной. А уж он позаботился, чтобы его охраняли два самых здоровенных верзилы из всей манхэттенской полиции. При случае он убедился, что им поручено разнюхать насчет замшевого чемодана.
Вейнинг позвонил Хеттону и улыбнулся ему в экран.
- Ну что... как успехи?
- Что вы имеете ввиду?
- Моих "горилл". И ваших стукачей. Они не найдут облигаций, Хеттон. Лучше отзовите их. Два задания сразу, не слишком ли много для этих бедняг?
- Хватит, если справятся с одним. Если найдут улики... А если Макилсон раскроет вам голову, я не очень огорчусь.
- Увидимся в суде, - отрезал Вейнинг.
- Вы обвиняете Уотсона, верно?
- Да. А вы отказываетесь от скополамина?
- В применении к присяжным? Ясное дело. Процесс у меня в кармане.
- Так надо, во всяком случае, кажется, - произнес Хеттон и отключился.
Вейнинг, хихикая, одел плащ, взял охранников и направился в суд. Макилсона не было видно.
Дело он выиграл, как и надеялся. Вернулся в контору, выслушал у девушки, обслуживающей коммутатор, и пошел в свой кабинет. Открыв дверь, он увидел в углу комнаты на ковре замшевый чемодан.
Онемев, он замер с рукой на ручке двери. За собой он слышал тяжелую поступь ребят из охраны. Сказав через плечо - "момент", он вошел внутрь, захлопнув за собой дверь. До него еще донесся конец удивленного восклицания.
ЧЕМОДАН.
Стоял перед ним, несомненно. Также несомненно, как то, что за ним шли два агента, после краткого совещания начавших ломиться в дверь.
Вейнинг позеленел. Сделал неуверенный шаг вперед и увидел в углу шкаф. Идеальный тайник...
Вот то-то же! Если вложить в него чемодан, он будет неузнаваем. Даже если он опять исчезнет, это неважно. Важно избавиться, и немедленно, от отягощающей улики.
Дверь затрещала.
Вейнинг крадучись подбежал к чемодану и поднял его. Краем глаза он заметил движение. В воздухе над ним появилась рука. Это была рука великана с безупречно белым манжетом, расплывающимся где-то в воздухе. Огромные пальцы тянулись вниз...
Вейнинг взвизгнул и отскочил. Но недостаточно быстро. Рука схватила его, и адвокат бессильно забился в ладони, закрывшейся в кулак. Когда кулак раскрылся, из него выпало, пачкая ковер, то, что осталось от раздавленного Вейнинга. Рука отдернулась в НИЧТО.
Выломанные двери рухнули внутрь, и два агента, спотыкаясь, ворвались в комнату. Вскоре пришел Хеттон со своими людьми. Немногое можно было сделать, разве что уборку. Замшевый чемодан, хранящий 25000 кредитов в облигациях, был внесен в другое безопасное место. Тело Вейнинга, собранное не без труда, отправили в морг. Фотографы слепили вспышками. Дактилоскопы распыляли порошок, специалисты по рентгену возились со своим оборудованием.
Все было сделано быстро - в течение часа кабинет был опустошен и опломбирован.
Поэтому не было свидетелей появления гигантской руки, появившейся ниоткуда, пошарившей вокруг, ища что-то, и через минуту исчезнувшей...
Единственный, кто мог бы внести ясность в это дело, был Геллегер, но его замечания, произнесенные в пустоту лаборатории, предназначены были "Монстру".
- Ага, вот почему лабораторный стол материализовался вчера здесь на несколько минут. Гм-ммм...
СЕЙЧАС плюс ИКС равняется приблизительно неделе. Я никогда не предполагал, что Вселенная сжимается столь бешеным темпом!
Он поудобнее вытянулся на кушетке и вбрызнул в рот двойное мартини.
- Да, это оно... самое, - пробормотал он через минуту.
- Фу-ты! Вейнинг, пожалуй, единственный в мире, очутившийся в середине будущей недели и... погибший. Я, пожалуй, напьюсь.
И он напился.