О.К. : другие произведения.

Гудкайнд Терри. Последнее правило волшебника, или Исповедница

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Терри Гудкайнд. Последнее правило волшебника, или Исповедница
Перевод с англ. - О. Колесников

 

Моему хорошему другу Марку Мэстерсу, человеку замечательных творческих способностей, четкости суждений и великих заслуг. Он живое доказательство того, о чем я здесь написал: что один человек, обладающий искренней любовью к жизни, исключительной порядочностью и способностью применять мощную силу без ненависти, может вдохновить всех, кто с ним знаком, на благородство человеческого духа.

 

 

Глава 1

 

Вот уже второй раз сегодня на Ричарда нападала женщина с ножом.

Выброшенный из объятий сна приступом боли, он мгновенно схватил ее костлявое запястье, не давая раскроить свое бедро. Грязное выцветшее платье, застегнутое до самого горла, облепляло ее сухопарую фигуру. В тусклом свете далеких лагерных костров Ричард заметил, что кусок ткани, наброшенный на ее голову и завязанный под костлявым подбородком, похоже, был просто потрепанной мешковиной.

Несмотря на хилое телосложение, впалые щеки и сгорбленную спину, она обладала взглядом хищника. Женщина, нападавшая на него этой же ночью, но значительно раньше, была крупнее и сильнее. Но ее глаза тоже горели ненавистью.

Тонкое лезвие этой женщины тоже оказалось меньше. Тем не менее оно оставило болезненную колотую рану, а разрежь она мышцу бедра, как и намеревалась, если судить по тому, как именно держала нож, дело закончилось бы весьма плохо. Армия Имперского Ордена не имела обыкновения заботиться о покалеченных рабах; его просто забили бы насмерть. Возможно, в этом прежде всего и заключался ее план.

Скрипя зубами от пробудившегося гнева, продолжая удерживать запястье женщины мертвой хваткой, Ричард вывернул ее руку, двигая ее кулак с побелевшими костяшками пальцев вверх, чтобы выдернуть нож из собственной ноги. С его острия падали капли крови.

Он очень легко справился с ней. Она вовсе не была опытным убийцей, чего он испугался поначалу. И тем не менее ее желание, ее настойчивость, ее страсть были так же злонамеренны и жестоки, как у любого из той орды, с которой она следовала. От боли она застонала, в холодном ночном воздухе струился пар при каждом ее приглушенном выдохе. Ричард прекрасно понимал, что любое послабление с его стороны она использует для того чтобы попытаться довершить свою работу. Случайность предоставила ей лишь удобный случай; а уж он-то никак не согласен предоставлять ей следующий шанс. Все еще крепко сжимая ее руку, он вырвал у нее нож.

И он не собирался ослаблять захват ее руки, пока не отобрал нож. Ричард мог бы даже сломать ей руку - эта женщина заслуживала никак не меньшего, - но не сделал этого. Сейчас было не то время и не то место, чтобы создавать волнения и беспорядки. Он хотел лишь отделаться от нее. Разоружив женщину, он просто оттолкнул ее в спину.

Сделав, спотыкаясь, несколько шагов, она остановилась и плюнула в его сторону.

- Вам ни за что не победить команду великого и славного императора Джеганя. Вы - грязные собаки! И здесь, и по всему Новому миру - вы лишь грязные языческие собаки!

Ричард пристально следил за ней, чтобы убедиться, что она не вытащит другой нож и не возобновит нападение. Он осмотрелся в поисках сообщников. Хотя неподалеку находились солдаты, сразу за импровизированным ограждением, составленным из повозок с продовольственными припасами, но они были заняты своими делами. Так что, похоже, сообщников у женщины не было.

Когда она вновь стала плевать в его сторону, Ричард сделал выпад в ее сторону. У нее от страха сперло дыхание, и она тут же отступила назад. Не имея достаточно храбрости, чтобы попытаться ударить ножом человека, когда он проснулся и в состоянии защищать себя, она бросила в его сторону последний полный ненависти и злобы взгляд, а затем повернулась и исчезла в ночи. Ричард прекрасно понимал, что тяжелая цепь, прикрепленная к его ошейнику, слишком коротка, чтобы он мог преследовать кого-либо, но женщина этого не знала, и потому угроза оказалась достаточно убедительной, чтобы отпугнуть ее.

Даже среди ночи в огромном военном лагере, посреди которого она исчезла, люди везде занимались какими-то делами. Как некий громаднейший пыхтящий и ворочающийся зверь, он просто поглотил ее.

Пока большинство солдат спали, другие, казалось, беспрестанно были заняты делом: чинили обмундирование, мастерили оружие, готовили еду, ели, участвовали в попойках или слушали душераздирающие историях у костров. Вот так они проводили время, дожидаясь очередной возможности убивать, насиловать и грабить. Казалось, всю долгую ночь люди мерялись друг с другом силой, иногда просто силой мускулов, а иногда с использованием ножей. Время от времени собирались небольшие группы, чтобы поглазеть на подобные состязания и сделать ставки. Патрули следили лишь за любыми признаками серьезных нарушений, солдаты искали развлечений, а сопровождающие армию бродяги искали милостыню или другие подачки. Время от времени солдаты подходили, чтобы оценить Ричарда и его товарищей-пленников.

В разрывах между повозками Ричард мог видеть как некоторые из бродяг в надежде получить еду или хотя бы что-то переходят от одной группы солдат к другой, предлагая сыграть на флейте и или спеть для них. Другие предлагали побрить солдат, постирать и починить их одежду или позаботиться о татуировках на их теле. Иногда эти напоминающие тени фигуры после короткого торга исчезали в палатках вместе с солдатами. Другие продолжали странствовать по лагерю, выискивая, чего бы украсть. А некоторые шастали в ночи с намерением совершить убийство.

Посреди всего этого, фактически за оградой, образованной кольцом повозок с припасами, лежал Ричард и его товарищи-пленники, привезенные сюда для участия в турнирах Джа-Ла Д'Йин. Большую часть команды составляли обычные солдаты Имперского Ордена, но здесь их нет: они спят в своих собственных палатках.

Почти у любого города, подчиняющегося Ордену, была своя команда джа-ла. Эти солдаты, как дети, играли в эту игру с того момента, как научились ходить. Они все предполагали, что и после окончания войны джа-ла не умрет для них. Для множества солдат Ордена Джа-Ла Д'Йин - игра жизни - сама по себе была делом жизни и смерти и по значимости сравнима с идеями Ордена.

Поэтому для сухопарой стареющей женщины, которая последовала за своим императором на войну и живет за счет остатков от награбленного им, убийство было вполне приемлемым средством помочь своей любимой команде обрести победу.

Иметь команду-победительницу означало для любого военного подразделения, как и для любого города, обладать источником величайшей гордости. Карг, военачальник, в чьем ведении была команда Ричарда, тоже был настроен на победу. Команда-победительница доставляла множество весьма значительных привилегий тем, кто непосредственно имел к ней отношение, чем просто славу. Те, кто содержали наиболее сильные команды, становились влиятельными людьми. Игроки-победители становились героями и получали разного рода богатые подарки, а также легионы женщин, готовых отдаться им.

На ночь Ричарда приковывали к повозкам, на которых стояли клетки для транспортировки его и других пленников, но во время соревнований он играл в своей команде роль нападающего - ему доверялось воплощать честолюбивые замыслы Карга в турнирах, проводимых в главном лагере императора Джеганя. Жизнь Ричарда зависела от того, насколько хорошо он делал свою работу. И до сих пор он оправдывал надежды, которые возлагал на него командующий Карг.

С самого начала Ричарду был предоставлен выбор: или присоединиться к этим попыткам Карга, или оказаться подвергнутым смертной казни наиболее жестоким из всех возможных способом.

Тем не менее у Ричарда были и другие причины для такого "добровольного" участия. И эти причины были куда более важными для него, чем что-либо еще.

Он быстро огляделся и увидел, что Джон-Камень, прикованный к той же транспортной повозке, лежит на спине и крепко спит. Этот человек, работавший мельником, был сложен как дуб - кряжист и крепок. Ричард, в отличие от нападающих из других команд, стоял на том, чтобы проводить бесконечные тренировки, куда бы они ни отправлялись. Не всем из его команды нравилось такое, но они следовали его указаниям. И даже находясь в клетке, во время путешествия к месту расположения главных сил Имперского Ордена, Ричард и Джон-Камень занимались анализом, что могли бы улучшить, придумывали и заучивали кодовые знаки для игры и выполняли разнообразные физические упражнения, чтобы тренировать силу.

Изнеможение, несомненно, превозмогало шум и беспорядочную суету лагеря, и Джон-Камень мирно спал, как ребенок, не подозревая, что их репутация выгоняет в ночь людей, которые хотят лишить их команду шансов на успех еще до начала соревнований.

Будучи таким же уставшим, Ричард лишь время от времени дремал. Он обнаружил, что ему трудно уснуть. Что-то было не так, что-то, никак не связанное с теми мириадами напастей, вихрем завертевшихся вокруг него. Это "что-то" не имело прямого отношения к обычным мирским опасностями человека в плену. Это было нечто иное, нечто внутри него, в самой глубине. Чем-то это напоминало то недолгое время, когда он болел лихорадкой, но было совсем иным. Как бы тщательно он ни пытался анализировать свои ощущения, природа этого чувства оставалась неуловимой. Столь необъяснимое состояние настолько смущало, что его не покидало назойливое беспокоящее предчувствие.

Кроме того, его переполняли мысли о Кэлен, не позволяя заснуть. Будучи пленницей самого императора Джеганя, она была где-то неподалеку.

Временами, когда он оставался с Никки, сидя поздно ночью у огня, она, пристально вглядываясь в пламя, доверительно рассказывала ему о том, как грубо и почти по-звериному жестоко обращался с ней Джегань. Эти рассказы разъедали Ричарда изнутри.

Он не мог видеть императорские шатры, но когда сегодня днем они пересекали лагерь, те места, где располагались обычные солдаты Ордена, он приметил весьма впечатляющие шатры командиров. И возможность, после столь долгого времени, вновь заглянуть в зеленые глаза Кэлен, хотя бы на один лишь короткий миг, наполнила его радостью и облегчением. Наконец он все-таки нашел ее, и она оказалась жива. Теперь остается лишь найти способ вытащить ее отсюда.

Рассудительно уверившись, что та последняя женщина, пытавшаяся проткнуть его ножом, больше не скрывается среди окружающих теней, чтобы совершить очередную попытку, Ричард наконец протянул руку, чтобы проверить свою рану. Она оказалась не такой тяжелой, какой могла бы. Если бы в тот момент он спал, как Джон-Камень, все могло бы закончиться значительно хуже. Фактически, то странное ощущение, которое не давало ему заснуть, и спасло его.

Хотя рана на ноге саднила, в действительности она не была опасной. Плотно зажав ее рукой, он остановил кровотечение. Рана от предыдущего удара, полученная сегодняшней же ночью, но несколько раньше, была такой же болезненной, но тоже никак не хуже, чем могла бы быть. Лопатка приняла на себя удар острия ножа той, первой, женщины, помешав ее попытке совершить убийство.

Этой ночью смерть дважды наведалась к нему и ушла с пустыми руками. Ричард припомнил старую поговорку, насчет того, что у напасти три отрока. Но он искренне надеялся, что с третьим из них ему встретиться не придется.

Едва он пристроился на прежнее место, чтобы вновь попытаться немного вздремнуть, как заметил тень, скользнувшую между повозок. Это движение казалось скорее неспешным, чем скрытным и осторожным. Ричард сел, как только Карг остановился над ним.

В тусклом свете можно было отчетливо различить татуировку в виде чешуи, покрывавшую правую половину лица этого человека. Он сейчас был без кожаных наплечников и прикрывающих грудь пластин, которые обычно носил, а также без рубашки, так что Ричард видел, что чешуйчатый рисунок проходит по его плечу и покрывает часть груди. Эта татуировка придавала командующему сходство с пресмыкающимся. Между собой Ричард и Джон-Камень называли его не иначе как Змеиное лицо, имея при этом в виду не только внешний вид.

- Какого черта, Рубен! Что ты делаешь?

Джон-Камень и все прочие в команде знали Ричарда под именем Рубен Рыбник. Этим именем Ричард назвал себя, когда стал пленником. Если есть на земле такое место, где оглашение его настоящего имени немедленно приведет к смерти, то сейчас Ричард сидел в самой середине такового.

- Пытаюсь немного поспать.

- Тебе не следовало заставлять женщину силой лечь с тобой. -Карг обвинительно поднял палец. - Она пришла ко мне и рассказала о том, что ты пытался с ней проделать.

У Ричарда поползли вверх брови.

- Сама рассказала?

- Я уже говорил раньше: если ты победишь императорскую команду, то получишь женщину по своему выбору. Но до тех пор у тебя нет подобного права. Я не потерплю неподчинения моим приказам ни от кого, даже от тебя.

- Не знаю, что она наговорила тебе, командующий, но ко мне она приблизилась с намерением убить. Она хотела обрести уверенность, что императорская команда не проиграет нам.

Карг присел на корточки, опустив руки на колени и не сводя глаз с нападающего своей команды джа-ла. Он выглядел готовым убить Ричарда.

- Глупая ложь, Рубен.

Нож, совсем недавно отобранный у женщины, находился в руке Ричарда, прижатый к внутренней стороне запястья. Сейчас он мог бы запросто выпустить кишки командующему прежде, чем тот понял бы, что произошло.

Но было не то время и не то место. Это никак не приблизило бы Ричарда к Кэлен.

Не отводя взгляда от глаз командующего, Ричард движением руки перекинул нож в ладонь и ухватил острие указательным и большим пальцем. Присутствие ножа в руке, любого ножа, даже такого маленького, было приятным ощущением. Он протянул нож Каргу рукояткой вперед.

- Вот почему кровоточит моя нога. Она ударила меня ножом. Где еще, по-твоему, я мог раздобыть это?

Важность - и опасность - наличия ножа у Ричарда не осталась без внимания этого человека. Он оглядел рану на бедре своего нападающего, а затем забрал нож.

- Если ты хочешь, чтобы мы победили в этом турнире, - сказал Ричард поучительно, - то мне нужен небольшой отдых. И отдохнуть мне будет гораздо легче, будь здесь выставлена охрана. Если какая-то тощая старуха, сделавшая ставку на императорскую команду, убьет меня, пока я сплю, тогда твоя команда окажется без нападающего и без шансов на победу.

- Ты высоко ценишь себя, не так ли, Рубен?

- Это ты высоко ценишь меня, командующий, иначе давным-давно убил бы, еще там, в Тамаранге, когда я прикончил несколько дюжин твоих воинов.

Со своей татуировкой, слабо освещенной отблесками лагерных костров, Карг выглядел как змея, разглядывающая пищу.

- Похоже, нападающим опасно быть и не только на игровом поле. - Он встал во весь рост над Ричардом. - Я поставлю охрану. Но имей в виду, что довольно много людей не считают, что ты настолько уж хорош - потому что потерял для нас одну игру.

Они проиграли эту встречу, потому что Ричард попытался сохранить жизнь одного из своих людей, пленника по имени Йорк, чья нога общими усилиями команды противника оказалась сломана. Он был хороший человек и ценный игрок, и по этой причине стал объектом нападения. Те правила, в соответствии с которыми проводил игры джа-ла Орден, это дозволяли.

Со сломанной ногой Йорк сразу же стал бесполезен и как игрок, и как раб. Когда его принесли с поля, командующий Карг без всяких церемоний перерезал ему горло. За то что Ричард пытался защитить упавшего игрока, вместо того чтобы продолжать игру, стараясь закинуть брок в противоположные ворота, судья оштрафовал их команду, удалив его с поля до конца игры. В результате они проиграли.

- Императорская команда, как я слышал, тоже проигрывала матчи.

- Его превосходительство в тот раз казнил всю команду целиком. Новая команда набрана из лучших игроков со всего Древнего мира.

Ричард пожал плечами.

- Мы тоже теряем игроков по самым разным причинам, и они заменяются. Некоторые получают увечья и оказываются не в состоянии играть. Не так давно один из наших людей сломал ногу. Вы обошлись с ним никак не лучше, чем император со своими проигравшими.

Насколько я понимаю, конкретный состав его команды не имеет большого значения. И нам, и им доводилось проигрывать. Это делает нас равными. Вот что на самом деле имеет важно. Мы приходим к этому состязанию на равных условиях. Они никак не лучше нас.

Командующий поднял бровь.

- Ты считаешь себя и их равными?

Ричард не отвел глаза от устремленного на него пристального взгляда.

- Я собираюсь заполучить шанс на игру с императорской командой, командующий, и там посмотрим, что будет.

Хитрая улыбка прогнула татуированную чешую.

- Надеешься заполучить женщину, Рубен?

Ричард кивнул, стараясь не улыбнуться в ответ.

- Можно сказать и так.

Карг не догадывался, какую женщину имеет в виду Ричард. Он думал Кэлен. Он хотел ее больше самой жизни. И он был намерен сделать все, что потребуется, чтобы вырвать свою жену из кошмара рабства у Джеганя и его сестер Тьмы.

Уставившись на Ричарда сверху вниз, Карг, вздохнув, наконец-то уступил:

- Я скажу охране, что их жизни зависят от того, смогут ли они обеспечить безопасность игроков моей команды, пока они спят.

Когда командующий растворился в ночи, Ричард успокоился и наконец позволил себе расслабить болевшие мышцы. Он видел, как охрана вдалеке начала суетиться, располагаясь более плотно по периметру вокруг игроков-пленников. Осознание того, что из-за какого-то лагерного попрошайки может оказаться потеряно нечто весьма важное, подтолкнуло Карга к действиям. По крайней мере благодаря этому нападению Ричарда получил столь необходимый ему отдых. Ведь нелегко уснуть, когда любой, кто хочет, может подкрасться и перерезать тебе горло.

Теперь, хотя бы на время, он пребывал в безопасности, и ради этого стоило пожертвовать ножом. И у него остался еще один, отобранный у первой нападавшей женщины. Спрятанный в сапоге.

Ричард свернулся калачиком на голой земле, чтобы сохранять тепло, и постарался уснуть. Земля уже давно утратила остатки тепла от прошедшего дня. Не имея ни матраса, ни одеяла, он сложил свободный кусок цепи в подобие подушки. До рассвета было уже рукой подать; но быстрого потепления на открытом пространстве равнин Азрита ждать не стоило.

С рассветом настанет первый день зимы.

Шум лагеря был монотонным и, казалось, не стихал никогда. Ричард же был крайне уставшим. Думая о Кэлен, которую нашел наконец, и вспоминая, как забилось его сердце, когда он вновь увидел ее живой, и о том, каким счастливым стал, вновь заглянув в ее прекрасные зеленые глаза, он в конце концов позволил, чтобы сон осторожно и тихо успокоил его разум и накрыл его.

 

 

 

Глава 2

 

Еле уловимый потусторонний звук, будто приоткрылась дверь в мир мертвых, все же пробудил Ричарда от глубокого сна.

Он поднял глаза и увидел смутно вырисовывавшуюся пред ним фигуру в плаще с накинутым капюшоном. Что-то в манерах этой фигуры, в самом ее появлении заставило встопорщиться волосы на его руках.

И явно не была слабая и пугливая женщина. Что-то в поведении этого призрака подсказывало, что это вовсе не вооруженный ножом ночной посетитель.

Это что-то гораздо хуже.

Ричард с уверенностью понял, что это и есть третий отрок напасти, наконец отыскавший его.

Ричард сел и чуть подался назад, немного увеличивая драгоценный запас дистанции. По-видимости, охрана командующего Карга не оправдала ожиданий и пропустила этого незваного гостя. Ричард глянул в их сторону и увидел, что они как ни в чем не бывало продолжают патрулировать вокруг. Они находились довольно близко, и Ричард не видел, каким образом кто-то может проскользнуть через их периметр, и тем не менее последний визитер сумел это сделать.

Фигура в капюшоне скользнула еще ближе.

"Очищение началось".

Вздрогнув, Ричард прищурился. В его голове эхом отдавался этот голос, внушающий суеверный страх, но Лорд Рал не был уверен, что слышит его. Казалось, слова просто возникали в его сознании.

Он осторожно сунул два пальца в сапог, нащупывая деревянную ручку ножа. Найдя его наконец, начал вытягивать наружу.

"Очищение началось", - вновь сказала фигура в капюшоне.

Это не напоминало ничей голос. Не говоря уже о том, что не было ни мужским, ни женским. Казалось, слова не произносятся, а составляются из слившиеся воедино многих тысяч звуков, напоминающих шепот. Звуки эти были такими, будто долетали из другого мира. Ричард не мог представить, как могло бы говорить что-то умершее, но слова звучали так, будто исходили от чего-то неживого.

Он боялся даже пытаться вообразить, что именно стоит сейчас перед ним.

- Кто ты? - спросил он, оттягивая время, пока оценивал ситуацию.

Быстрый взгляд, брошенный по сторонам, подтвердил, что никого другого поблизости не видно; насколько он мог судить, визитер явился один. Охрана же в его сторону не смотрела: они наблюдали за теми, кто мог бы попытаться проникнуть к спящим пленникам, и даже не пытались смотреть внутрь охраняемого периметра, высматривая источник неприятностей еще и там.

Фигура вдруг оказалась почти на расстоянии вытянутой руки. Ричард не понял, как ей удалось так близко подобраться к нему - он не видел, чтобы она двигалась. Он не позволил бы ей настолько приблизиться, если бы заметил хоть малейшее ее движение в его сторону. И тем не менее она стала ближе.

Наличие цепи, прикрепленной к его ошейнику, будет ограничивать его передвижения, если придется защищаться. Он очень осторожно собрал в одну руку свободно висящий кусок цепи. Если придется драться, он сможет сделать из этого петлю и использует как ловушку. Другой рукой он все еще втихую выуживал нож.

"С сегодняшнего дня начинается отсчет твоего времени, Ричард Рал".

Пальцы, потихоньку тянущие нож, застыли. Ни один человек в лагере не знал его настоящее имя. Сердце молотом билось в грудной клетке.

В окружающем сумраке и при капюшоне скрытое внутри лицо было недоступно взору. Ричард мог видеть там лишь черноту, уставившуюся на него подобно самой смерти.

Возможно именно так оно и есть, пронеслось у него в голове.

Он напомнил себе, что не следует давать волю воображению и позволять ему уводить неизвестно куда, и собрал все свое мужество.

- О чем ты?

Рука, скрытая плащом, поднялась в его сторону. Саму руку он не видел, только движение ткани, прикрывающей ее.

"С сегодняшнего дня начинается отсчет твоего времени, Ричард Рал, с первого дня зимы. У тебя есть один год, чтобы завершить очищение".

На ум пришел беспокойный и тревожный образ чего-то слишком знакомого: шкатулки Одена.

Будто прочитав его мысли, этот шепот тысячи мертвецов продолжил:

"Ты новый участник, Ричард Рал. И поэтому отсчет времени начинается снова. Оно начинает отмеряться заново с сегодняшнего дня, первого дня зимы".

Всего лишь какие-то три года назад Ричард вел спокойную жизнь в Вестландии. Но когда его настоящий отец, Даркен Рал, наложил руки на шкатулки Одена и впервые привел их в действие, началась целая череда событий. И было это в первый день зимы четыре года назад.

Ключом к тому, чтобы различить шкатулки Одена и узнать правильную, которую следует открывать, существовал "ключ", служила "Книга сочтенных теней". Еще в молодости, Ричард выучил эту книгу наизусть. Однако сейчас из-за потери связи со своим даром он не мог вспомнить ни одного слова из этой книги; чтобы иметь возможность читать или хотя бы вспомнить текст магической книги, требуется магия. Но хотя он не мог вспомнить слова, он помнил собственные действия, основанные на базовых принципах, изложенных в этой книге.

Одним из самых важных элементов использования "Книги сочтенных теней" была проверка на истинность слов, которые когда-то помнил Ричард - то есть проверка, подлинный ли ключ применяется для открытия шкатулок Одена. И при этом средства проверки были указаны в самой книге.

Для проверки подлинности следовало использовать Исповедницу.

Последней живой Исповедницей была Кэлен.

Ричард величайшими усилиями взял под контроль свой голос.

- То, что ты говоришь, невозможно. Я не собирался ни в чем участвовать.

"Ты указан в качестве участника".

- Указан? Кем указан?

"Главное - ты уже указан. Ты получаешь предостережение, что в твоем распоряжении один год, начиная с сегодняшнего дня - и ни дня больше, - чтобы завершить очищение. Используй это время разумно, Ричард Рал. Потому что цена ошибки - твоя жизнь. И вообще вся жизнь будет расплатой за твою неудачу".

- Но это невозможно! - выкрикнул Ричард и метнулся вперед, стараясь сомкнуть обе руки на горле мрачной фигуры.

Плащ смялся в его руках. Внутри него ничего не было.

Он услышал лишь короткий слабый звук, словно бы закрылась дверь в мир мертвых.

Рядом с ним лишь поднимались облачка его собственного тяжелого дыхания посреди темной зимней ночи.

Спустя, как ему показалось, не содержащую никаких событий вечность Ричард вновь улегся и использовал плащ, чтобы прикрыть свое дрожащее тело, но так и не смог заставить себя сомкнуть глаза.

Далеко на западе, у самого горизонта, мерцали отсветы молний. С востока быстро приближался рассвет первого дня зимы.

Между молнией и рассветом, посреди логова врага, исчисляемого миллионами, Ричард Рал, предводитель Д'харианской империи, лежал, прикованный цепями к повозке, и думал о своей плененной жене и о посетившем его третьем отроке напасти.

 

 

 

Глава 3

 

Кэлен лежала на полу почти в полной темноте, безуспешно пытаясь заснуть. На своей кровати, где-то высоко над ней, сопел во сне Джегань. У самой дальней стены на деревянном сундуке с художественной резьбой стояла одинокая масляная лампа, фитиль которой почти до конца опущен, так что свет от нее почти не рассеивал мрак внутренних покоев императора.

Горящее в лампе масло лишь в самой малой степени помогало скрыть вонь, сопровождавшую каждую лагерную стоянку - запахи дыма и копоти костров, пота и отбросов, отхожих мест, лошадей и других животных и навоза, смешанные все вместе в вездесущее зловоние. Ей неизменно приходили на ум, внушая ужас, воспоминания о тех усеянных насекомыми гниющих трупах, что она видела во время путешествия, от которых шел безошибочно узнаваемый, незабываемый, удушливый запах смерти: почти так же невозможно было и созерцать лагерь Имперского Ордена, без того чтобы не обращать внимания на его характерную всепроникающую вонь, столь же отвратительную, как и сам Имперский Орден. С момента появления в лагере она все время старалась не дышать слишком глубоко. Этот запах всегда будет связан в ее памяти с мучениями, горем и смертью, которыми солдаты Имперского Ордена одаряли все, чего только касались.

В представлении Кэлен, люди, которые верят в учения Имперского Ордена, поддерживают их и сражаются за них, не принадлежат к миру живого и к тем, кто ценит жизнь.

Сквозь просвечивающую ткань, закрывавшую вентиляционные отверстия в самой верхней части шатра, Кэлен могла видеть отсветы яростных вспышек молний, возникающих где-то к западу, освещающие небо над головой, объявляя о приближении бури. Императорский шатер, благодаря драпировкам, коврам и дополнительно увешанным мягким материалом стенам, был относительно тихим местом, принимая во внимание постоянный шум от протянувшегося через равнину лагеря, и услышать гром было затруднительно, но временами она могла чувствовать рокот его раскатов, растекающийся по земле.

Мало того что холодало, дождь предвещал сделать погоду еще более скверной.

Будучи неимоверно уставшей, Кэлен не могла заставить себя перестать думать о том человеке, которого видела в начале этого дня, о человеке, глянувшем на нее из клетки, которую перевозили через лагерь, о человеке с серыми глазами, о человеке, который был способен видеть ее - он посмотрел прямо на нее - и произнес ее имя. Для нее это было самое возбуждающее происшествие.

Чтобы кто-то мог видеть ее - такое граничило в ее представлениях с чем-то сверхъестественным. Кэлен была невидима почти для всех. Хотя "невидима" было не вполне точным выражением: люди на самом деле видели ее, но просто моментально забывали об увиденном, забывали, что осознавали ее всего лишь миг назад. Так что, не будучи реально невидимкой, она по сути оставалась таковой.

Кэлен на себе испытала знала леденящее прикосновение забвения. Та же самая магия, что заставляла людей забывать ее, едва они ее увидели, уничтожила до последней крупицы ту память, которую сама она имела о своем прошлом. И какой бы ни была ее жизнь до встречи с сестрами Тьмы, теперь она полностью утрачена.

Среди миллионов солдат, собранных на обширной голой равнине, пленившим ее удалось найти лишь горстку людей, которые могли видеть ее - всего сорок три, если говорить точно. Эти сорок три были теми людьми, которые, подобно кольцу на ее шее, подобно сестрам и самому Джеганю, стояли между ней и свободой.

Кэлен задалась целью изучить каждого из этих сорока трех человек, узнать их сильные и слабые места. Она молча изучала их, делая в уме заметки о каждом. Каждый из них имел свои привычки, по-своему ходил, по-своему следил за окружающим и происходящим вокруг него, обращая на что-то внимание, или, наоборот, будучи невнимательным к чему-то, по-своему выполнял свою работу стража. Она изучила все, что смогла, об их индивидуальных особенностях.

Сестры были уверены, что именно аномалии в действии магии, запущенной ими, причина того, что изредка встречаются люди, способные осознавать присутствие Кэлен. Вполне возможно, что среди огромной армии Ордена есть и другие, кто может видеть и помнить ее, но пока что Джегань больше таких не нашел. Только эти сорок три солдата могли быть использованы в качестве ее стражей.

Разумеется, сам Джегань мог видеть ее, как могли видеть и сестры, которые и запустили ту самую магию. К великому ужасу сестер, они оказались захвачены в плен Джеганем и завершили свое путешествие там же, где и Кэлен - в этом отвратительном лагере Имперского Ордена. Никто из тех немногих, кто способен видеть ее, кроме сестер и Джеганя, не знал, кто она такая, и не знал ничего о ее прошлом - которого не знала даже сама Кэлен.

Но тот человек, в клетке, был другого сорта. Он знал ее. Она же не могла даже вспомнить, видела ли его раньше. Это означало только то, он был кем-то, кто знал ее в прошлом.

Джегань обещал ей, что когда она наконец-то обретет память и узнает, кем была, когда узнает все - только тогда для нее и начнется самый настоящий ужас. Он наслаждался, подробно и точно выписывая яркие детали того, что намеревается сделать с нею, как собирается превратить ее жизнь в сплошное бесконечное страдание. А поскольку она не помнила своего прошлого, его обещания душевных мук не значили для нее так много, как ему бы хотелось. Невзирая на это, все, что он обещал, было достаточно ужасающим и само по себе.

Всякий раз, когда Джегань обещал эти муки, Кэлен реагировала на это лишь пустым взглядом. Это был способ скрывать от него собственные эмоции. Она не хотела, чтобы он был доволен тем, что видит ее переживания и страх. Кэлен даже гордилась тем, что заслужила враждебность столь мерзкого, отвратительного человека, хотя это дорого ей обходилось. Это укрепляло ее уверенность, что все, чего она ни делала в прошлом, ее взгляды и убеждения были направлены против желаний и воли Ордена.

Из-за угрозы ужасных мучений, о которой Джегань постоянно напоминал, Кэлен страшилась вспомнить свое прошлое, однако после того, как увидела неприкрытое возбуждение в глазах того пленника, у нее возникло непреодолимое стремление узнать о себе как можно больше. Его радостная реакция при виде ее резко контрастировала с реакцией всех, кто окружал ее, кто ее презирал и оскорблял. Она хотела знать, кем она была, кто та женщина, которая могла быть удостоена такого внимания со стороны того человека.

Ей хотелось, чтобы у нее было больше времени рассмотреть того человека, нежели тот короткий миг, на который ей довелось его видеть. Она была вынуждена отвернуться. Если ее интерес к пленнику оказался бы замечен, Джегань наверняка убил бы его. Кэлен чувствовала ответственность за этого человека. Она не хотела по недосмотру принести зло кому-либо, кто знал ее, кому-то, кто столь очевидно обрадовался при виде ее.

Кэлен очередной раз попыталась дать отдых своему истерзанному рассудку. Она зевнула, продолжая наблюдать за отсветами молний на небольшом кусочке темного неба. Уже скоро рассвет, и ей необходимо поспать.

С рассветом наступит первый день зимы. Она не знала почему, но сама мысль о первом дне зимы внушала ей беспокойство. Она не могла даже представить истинную причину этого, но что-то, касающееся этого дня, стягивало всю ее изнутри, наполняя беспокойством и страхом. Это казалось чем-то таким, что, скрытое подсознательной способностью запоминать скрытые опасности, она не могла даже вообразить.

Звук падения чего-то вынудил ее приподнять голову. Он донесся снаружи, из помещения за пределами спальни Джеганя. Кэлен приподнялась на локте, но не осмелилась двинуться со своего места, отведенного ей на полу, рядом с кроватью императора. Она очень хорошо знала последствия неподчинения его приказам. Если ей и предстоит вынести боль, которую он причинит посредством кольца на ее шее, то это должно быть за нечто большее, чем просто за попытку подняться с ковра.

Кэлен в темноте слышала, как вверху Джегань сел в своей кровати.

Внезапные крики и стоны прорвались снаружи через плотно обитые стены спальни. Судя по звукам, их производила сестра Улисия. С тех пор как она оказалась в плену у Джеганя, Кэлен не раз доводилось слышать рыдания и крики этой сестры Тьмы. Кэлен и самой доводилось проливать слезы из-за этих сестер, особенно из-за Улисии.

Джегань сбросил покрывало.

- Что там происходит?

Кэлен знала, что за такое преступление, как причинение беспокойства императору Джеганю, у сестры Улисии появится, и очень скоро, еще более существенная причина стонать.

Джегань спустился на пол, перешагивая через Кэлен, лежавшую на ковре рядом с его кроватью. Он вполне сознательно посмотрел вниз, чтобы убедиться, что в тусклом свете стоящего на сундуке фонаря она может видеть его обнаженного и совершенно открытого для обзора, стоявшего прямо над ней. Удовлетворенный этой демонстрацией молчаливой потенциальной угрозой, он подхватил с соседнего стула свои штаны. Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, натянул их и тут же направился к выходу, даже не побеспокоившись надеть что-либо еще.

Он задержался у плотного занавеса, закрывающего проход в спальню, обернулся и пальцем поманил Кэлен. Он хотел все время держать ее в поле зрения. Едва Кэлен поднялась с пола, Джегань отвел в сторону тяжелый полог, прикрывающий вход. Кэлен бросила взгляды по сторонам и увидела одну из недавно пленных женщин, доставленную императору в качестве подношения, сжавшуюся на кровати, зажимая в кулаках одеяло, подтянутое к подбородку. Подобно всем остальным, эта женщина тоже не видела Кэлен и была крайне смущена и напугана предыдущим вечером, когда Джегань разговаривал в комнате по-видимости с призраком. Происходящее сейчас было для нее наименьшей из причин быть испуганной этой ночью.

Кэлен ощутила волну боли, обжигающе пробежавшую по нервам плеч и рук - напоминание Джеганя, переданное через кольцо на шее, не задерживаться и не отвлекаться, а скорее выполнять приказание. Стараясь не показывать ему, насколько ей больно, Кэлен заторопилась вслед за ним.

То, что она увидела во внешней комнате, приводило в замешательство. Сестра Улисия каталась по полу, размахивала и колотила руками, пытаясь между приступами криков и стонов что-то бессвязно лепетать. Сестра Эрминия, склонившаяся над ней, скользила, словно в танце, то туда, то сюда, следуя за тем, как извивалась сестра Улисия на полу, боясь и прикоснуться к ней, и позволять ей продолжать, и боясь того, что все это вызвало. Она выглядела так, будто хотела обхватить сестру Улисию руками и успокоить ее, чтобы не создавать беспокойства, которое привлечет внимание императора. Она еще не поняла, что с этим уже опоздала. Обычно когда одна из этих двух женщин бились в агонии, эти приступы боли вызывал Джегань, контролировавший их сознание. Но сейчас он и сам стоял, наблюдая за этим странным зрелищем, явно не вполне понимая, что могло вызвать подобное поведение.

Сестра Эрминия, склонившаяся над женщиной, бьющейся на полу, вдруг заметила императора и склонилась еще ниже.

- Ваше превосходительство, я не знаю, что с ней. Весьма сожалею, что она побеспокоила ваш сон. Я пытаюсь успокоить ее.

Джеганю, как сноходцу, не требовалось разговаривать с теми, чей разум был его владениями. Он запросто мог странствовать среди их самых сокровенных мыслей.

Сестра Улисия металась по полу, ее неестественно вывернутая рука колотила по стулу. Охрана - те самые стражи, что специально отобраны, поскольку способны видеть и помнить Кэлен, - отступили подальше и осторожно наблюдали за катавшейся по полу женщиной. Их задачей было следить за тем, чтобы Кэлен не покидала шатер без Джеганя, сестры же не входили в зону их ответственности. Другие стражи - элитные стражи из личной гвардии Джеганя, рослые, грубые и жестокие люди, сплошь покрытые татуировками и металлическими шипами, торчащими из кожи во многих местах, - стояли как каменные статуи у самого входа в шатер. Их задачей было только чтобы никто не вошел в шатер без соответствующего приглашения. Они, похоже, очень мало интересовались тем, что происходит внутри охраняемого ими пространства.

Забившись в самые темные углы огромного шатра, рабы ждали, все время держась в тени, все время молчаливые, все время готовые исполнить желания императора. И они тоже очень слабо реагировали на все, что бы ни происходило в этом пространстве прямо перед ними. Их задачей было служить прихотям императора, и ничего более. Любому из них в отдельности было вредно совершать хоть что-либо, привлекающее к нему внимание.

Сестры, будучи все колдуньями, были персональным оружием Джеганя, его личной собственностью, и потому отмечены кольцами, продетыми сквозь нижнюю губу. Стражи никак не отвечали за их действия, если на то не было особых указаний. Джегань вполне мог перерезать горло сестре Улисии, или изнасиловать ее, или пригласить ее на чай, и его элитная стража не повела бы и глазом. И если император пригласит на чай, рабы тут же послушно накроют стол. А если на их глазах произойдет кровавое убийство, они терпеливо подождут, пока он закончит свое дело, а затем без всяких прекословий вычистят грязь и приведут все в порядок.

Когда сестра Улисия вновь принялась кричать, Кэлен поняла, что происходящее явно не похоже на то, как показалось на первый взгляд, что женщина испытывает какую-то боль. Это более походило на то, что она... одержима чем-то.

Вызывающий ночные кошмары взгляд императора прошелся по дюжине стражей.

- Она сказала перед этим хоть что-то?

- Нет, ваше превосходительство, - произнес один из особых стражей. Остальные солдаты из тех, что могли видеть Кэлен, согласно кивнули головами. Элитная стража императора не считала нужным комментировать заявления низших по отношению к ним людей.

- Тогда что же с ней случилось? - спросил Джегань сестру, которая, похоже, была готова грохнуться на землю и ползать у его ног.

Сестра Эрминия вздрогнула, почувствовав гнев, наполняющий его голос.

- Не имею ни малейших представлений, ваше превосходительство, клянусь вам. Я спала в ожидании, когда может понадобится моя служба. - Она указала рукой в дальнюю часть пространства шатра. - И сестра Улисия тоже спала. Я проснулась от того, что услышала ее голос. Сначала я подумала, что она обращалась ко мне.

- И что же она говорила? - спросил Джегань.

- Я не смогла понять ее, ваше превосходительство.

В этот момент Кэлен поняла, что и Джегань не знает, что именно говорила сестра Улисия. Он всегда знал, что сестры говорят, о чем они думают и что планируют. Он был сноходцем. Он странствовал по закоулкам их сознания. Он был тайным участником всего.

И тем не менее он не принимал участия в том событии.

Или, как подозревала Кэлен, возможно, он не хотел произносить вслух то, что уже знал, и при этом любил испытывать и проверять людей вот таким образом, задавая вопросы, на которые уже заранее знал ответы. И всякий раз бывал ужасно недоволен, когда ловил кого-либо на лжи. Не далее как накануне он излил свою ярость и просто задушил насмерть нового пленника-раба, который соврал ему по поводу кусочка еды, взятого с подноса, предназначенного для императорского обеда. Джегань, такой же огромный и мускулистый, как любой из его элитных стражей, совершил это одной могучей рукой, обхватив ею шею худого изможденного человека. Остальные рабы терпеливо ждали, пока император завершит ужасающее убийство, а затем унесли бездыханное тело из шатра.

Джегань наклонился и, схватив сестру своей мясистой рукой за волосы, поставил на ноги.

- Так что с тобой, Улисия?

У женщины закатились глаза, ее губы продолжали шевелиться, а язык бесцельно болтался в открытом рту.

Джегань схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Голова сестры Улисии безвольно качнулась сильно вперед и назад. Кэлен даже подумала, что он сейчас может запросто сломать ей шею. Ах, как ей хотелось, чтобы он сломал! Тогда заботы Кэлен уменьшились бы на одну сестру.

- Ваше превосходительство, - лебезящим тоном сказала сестра Эрминия, - она очень нужна нам. - А когда император бросил взгляд в ее сторону, добавила: - Ведь именно у нее роль участника.

Джегань задумался над словами сестры Эрминии, они явно пришлись ему не по душе, но он не стал с ней спорить.

- Первый день... - простонала сестра Улисия.

Джегань подтянул ее чуть ближе.

- Первый день чего?

- Зимы... зимы... зимы, - продолжала бормотать сестра Улисия.

Джегань огляделся по сторонам, хмурым взглядом пройдясь по всем, кто был шатре, будто спрашивая у них объяснений. Один из солдат рукой указал на выход из шатра.

- Всего лишь рассвет, ваше превосходительство.

Джегань пристально взглянул на него.

- Что?

- Ваше превосходительство, сейчас наступает утро первого дня зимы.

Джегань выпустил сестру Улисию из рук, и та тяжело свалилась на покрывающие пол ковры.

Он пристально смотрел на выход из шатра.

- Пожалуй, действительно так.

Через небольшую щель, протянувшуюся вдоль края занавеса, закрывающего выход, Кэлен смогла различить снаружи появившиеся на небе первые цветные полоски. И еще она смогла заметить снаружи других элитных стражей из личной гвардии императора. Ни один из них не мог видеть Кэлен; все они были в полном неведении относительно ее присутствия здесь. Но особые стражи, некоторые из которых были сейчас внутри шатра, прекрасно могли видеть ее. И снаружи, рядом с элитной стражей Джеганя, тоже есть такие стражи. Их задачей было следить, чтобы Кэлен никогда не покидала шатра без сопровождения.

А сестра Улисия на полу, будто впав в транс, продолжала бормотать:

- Один год, один год, один год.

- Так что "один год"? - закричал Джегань. И несколько стоявших поблизости стражей даже отступили назад.

Наконец сестра Улисия села. Но при этом продолжала раскачиваться назад и вперед.

- Начинается. Год начинается. Начинается снова. Один год. Начинает отмеряться заново.

Джегань поднял глаза на другую сестру.

- О чем она бормочет?

Сестра Эрминия развела руками.

- Сама не понимаю, ваше превосходительство.

Взгляд его помрачнел.

- Ты лжешь мне, Эрминия.

Сестра Эрминия с совершенно побелевшим лицом облизала губы.

- Что я про это думаю, ваше превосходительство, так это единственное, чего могу вообразить: должно быть, она говорит о чем-то, связанном со шкатулками. Ведь в конце концов именно она привела их в действие.

Рот Джеганя брезгливо скривился.

- Нам и так известно, что у нас есть год с того момента, когда Улисия привела их в действие... - он сделал жест рукой в сторону возвышающегося плато, - сразу после того, как Кэлен забрала их дворца там, наверху.

- Новый участник! - выкрикнула, закрыв глаза, сестра Улисия, будто поправляя его. - Новый участник! Год начинается снова!

Джегань, похоже, был искренне удивлен, услышав ее слова.

Кэлен недоумевала, как могло получиться, что сноходец удивлен подобным фактом? По какой-то причине он, похоже, не мог использовать свои способности применительно к сестре Улисии. Если только не обманывал преднамеренно. Джегань на самом деле никогда не показывал, чего знает, а чего не знает. Кэлен никогда не ощущала, что он может читать ее мысли, но всегда соблюдала осторожность, помня, что он мог просто склонять ее к такому убеждению. А что если на самом деле он каждую минуту читает каждую ее мысль?

Но все же она не верила, что это именно так. Она не могла сказать ничего конкретного, почему думает, что он не может использовать свои способности сноходца по отношению к ней, скорее это было впечатление, основанное на совокупности большого количества мелких деталей.

- Как такое возможно, чтобы появился новый участник? - спросил Джегань, а тон его заставил сестру Эрминию вновь трястись как ничтожнейшее из ничтожеств.

Она сделала пару безуспешных попыток, прежде чем смогла заговорить.

- Ваше превосходительство, ведь у нас нет... всех трех шкатулок. Их у нас всего лишь две. Но существует еще и третья, которая была у Тови.

- Ты имеешь в виду ту шкатулку, которую похитили из-за вас, глупых сук, отправивших Тови одну, вместо того чтобы держаться всем вместе. - Это была скорее вспышка гнева, а не вопрос.

Сестра Эрминия, на грани паники, ткнула пальцем в сторону Кэлен.

- Это из-за нее! Если бы она сделала так, как мы велели, и принесла все три шкатулки, мы тут же отправились бы в путь, и сейчас все три шкатулки были бы у нас. Но она не сумела принести их все три сразу. Это ее вина!

Сестра Улисия велела Кэлен уложить три шкатулки в свою дорожную сумку и вынести их все вместе. Все три не помещались, поэтому она вынесла одну, намереваясь вернуться за остальными. Сестра Улисия, мягко говоря, была очень недовольна этим. Она побила Кэлен в кровь едва ли не до смерти за то, что ей не удалось сделать невозможное: затолкать все три шкатулки в одну сумку, которая оказалась недостаточно вместительной.

Кэлен даже и не думала что-либо говорить в свою защиту. Он не собиралась унижаться в попытке переубедить людей, которые не воспринимали никаких оправданий.

Джегань бросил через плечо взгляд на Кэлен. Она встретила его отсутствующим выражением. Он вновь повернулся к сестре Эрминии.

- Ну так что? Сестра Улисия привела шкатулки в действие. И это сделало ее участником.

- Другой участник! - закричала сестра Улисия, все еще лежа на полу между ними. - Теперь два участника! Год начинается снова! Это невозможно! - Сестра Улисия приподнялась и рванулась вперед. - Невозможно!

Перед ней не было ничего, ее руки схватили лишь воздух.

Она тяжело опустилась на пол, учащенно дыша и прикрывая лицо дрожащими руками, будто была ошеломлена тем, что только что произошло.

Джегань отвернулся, углубившись в размышления, в попытках осмыслить происходящее.

- Может ли такое быть, чтобы два человека одновременно привели шкатулки в действие? - спросил он сам себя.

Взгляд сестры Эрминии метался по сторонам. Казалось, она терзалась сомнениями в попытке дать ответ. И в итоге осталась бессловесной.

Сестра Улисия терла глаза.

- Он исчез.

Джегань нахмурился, глядя на нее.

- Кто исчез?

- Я не видела его лица. - Она сделала неясный жест. - Он только что был здесь, разговаривал со мной, но исчез. Однако я не знаю, кто это был, ваше превосходительство.

Женщина выглядела потрясенной насквозь.

- Что ты видела? - спросил Джегань.

Она вскочила на ноги, будто подброшенная внезапным ударом. Глаза ее расширились, округляясь от боли. Из уха струйкой потекла кровь.

- Что ты видела? - повторил Джегань.

Кэлен не раз доводилось видеть, как он причинял сестрам боль. Был ли он или не был в разуме сестры Улисии прежде, но ясно, что сейчас у него нет никаких затруднений сделать свое присутствие ощутимым.

- Кто-то был здесь... - задыхаясь, сказала сестра Улисия. - Кто-то только что был здесь, в шатре, ваше величество. Он сказал мне, что есть новый участник, и поэтому отпущенный нам год начинается снова.

Лоб Джеганя нахмурился, брови сдвинулись.

- Новый претендент на обладание силой Одена?

Сестра Улисия осторожно кивнула, будто боялась допустить такое.

- Да, ваше превосходительство. Кто-то еще тоже привел в действие шкатулки Одена. И мы получили предупреждение, что год начинается снова. Теперь в нашем распоряжении один год, начиная с сегодняшнего дня, первого дня зимы.

С видом глубокой задумчивости Джегань направился к выходу из шатра. Два элитных стража распахнули перед ним двойной занавес, позволяя своему императору проследовать наружу без малейшей задержки. Кэлен, зная, что если она не окажется рядом, в непосредственной близости, то боль от кольца на шее последует через мгновение, последовала за ним, прежде чем он применит подобное напоминание. Сестры Улисия и Эрминия поспешили за ней, стараясь не отставать.

Рослая элитная стража, находившаяся снаружи шатра, привычно расступилась, давая дорогу императору. Обычные солдаты - специальные стражи Кэлен - сновали возле них то в одну, то в другую сторону.

Стоя позади Джеганя, но по-прежнему вблизи него, Кэлен в свете холодного рассвета терла руки, стараясь хоть как-то согреться. Стена темных туч надвигалась с запада. Даже сквозь ужасающую вонь лагеря она могла ощущать запах дождя, повисший в сыром воздухе. Мелкие облака, бегущие к востоку, были измараны кроваво-красным отсветом восхода первого дня зимы.

Джегань молча стоял, созерцая вздымающееся вдали плато. На плоскогорье сверху находился Народный Дворец. Несмотря на то, что он выглядел как дворец, он был немыслимо огромен. Практически это был город - служивший местом сосредоточения могущества земли Д'Хара. Этот город оставался последним оплотом сопротивления стремлению Имперского Ордена править миром и распространять на все человечество свои убеждения. Армия Имперского Ордена разлилась ядовитым черным морем на равнинах Азрита возле плато, изолируя его от всякой надежды на спасение.

Первые лучи солнца едва лишь коснулись далекого дворца, заставляя мраморные стены, колонны и башни испускать золотистое сияние. Это было удивительное, захватывающее зрелище. Хотя всем людям Ордена вид дворца, такого красивого, но недоступного их вожделеющим рукам, внушал лишь зависть и злобу. Они жаждали разрушить дворец, вымарать подобное величие из существования, чтобы увериться, что человек никогда вновь не будет стремиться к подобному величию и достоинству.

Кэлен поднималась в этот дворец - дворец Лорда Рала, - когда четыре сестры Тьмы приказали ей выкрасть шкатулки из Сада Жизни. Блеск и великолепие дворца повергали в трепет. Кэлен очень не хотела забирать эти шкатулки из сада Лорда Рала. Они не принадлежали сестрам, и, хуже того, сестрами двигало зловещие намерения.

На том алтаре, где стояли эти шкатулки, Кэлен оставила вместо них свою единственную ценную вещь. Это была маленькая резная фигура, изображавшая женщину с запрокинутой головой, выгнутой спиной и сжатыми кулаками по бокам, противостоящую тем силам, что пытались покорить ее. Кэлен не могла даже вообразить, откуда у нее взялась столь прекрасная вещь.

Она очень горевала по поводу того, что пришлось расстаться с этой резной фигурой, но ей было приказано уложить в сумку две остававшиеся шкатулки. И если бы она это не сделала, сестра Улисия наверняка убила бы ее. Несмотря на то, что она сильно любила эту маленькую фигуру, свою жизнь она ценила больше. Она надеялась, что Лорд Рал, когда увидит эту вещицу, так или иначе поймет о ее сожалении, что пришлось взять принадлежащее ему.

А теперь Джегань захватил в плен сестер и владеет этими зловещими черными шкатулками. Во всяком случае, двумя из них. Сестра Тови первой отправилась в путь, увозя с собой одну из трех шкатулок. Теперь она мертва, а шкатулка, что была с ней, пропала. Сестру Цецилию убила сама Кэлен. В результате из четырех ее первоначальных похитителей осталось двое: сестра Улисия и сестра Эрминия. Но были и другие сестры Тьмы, которых Джегань держал под своим контролем.

- Кто мог привести шкатулку в действие? - спросил Джегань, насмотревшись на дворец, возвышающийся на плато. И было не вполне ясно, требовал он ответа от сестер или просто размышлял вслух.

Сестры Улисия и Эрминия лишь обменялись взглядами. Элитная стража стояла как высеченные из камня часовые. Солдаты из ее особой стражи медленно прохаживались взад и вперед, а ближайший из них, особо внимательно следивший за Кэлен, бросал в ее сторону надменный самодовольный взгляд всякий раз, когда разворачивался в противоположном направлении. Кэлен хорошо знала этого человека, знала его привычки. Это был один из наименее сообразительных ее стражей, подменяющий эту способность высокомерием.

- Ну, - наконец произнесла сестра Улисия в тревожном затянувшемся молчании, - это должен быть кто-то, обладающий обеими сторонами дара - как магией Приращения, так и магией Ущерба.

- За исключением сестер Тьмы, которые все у вас здесь, при себе, ваше превосходительство, - добавила сестра Эрминия, - я не знаю никого, кто способен справиться с подобной задачей.

Джегань бросил быстрый взгляд через плечо. Тот солдат был не единственным, кто безрассудно относился к другим с высокомерным превосходством. Джегань был куда хитрее сестры Эрминии; она же была недостаточно умна, чтобы понимать это, но при этом достаточно сообразительна, чтобы понять выражение глаз Джеганя - понять, что его взгляд говорит как раз о том, что она солгала ему. Она перепугалась и моментально замолчала под этим испепеляющим взглядом.

Сестра Улисия, будучи значительно умнее сестры Эрминии, мгновенно оценила всю опасность ситуации и заговорила:

- Существует лишь пара человек, способных осуществить подобное, ваше превосходительство.

- Это, должно быть, Ричард Рал, - вновь торопливо вступила в разговор сестра Эрминия, в попытке поправить свою репутацию.

- Ричард Рал, - повторил Джегань ровным тоном, наполненным холодной ненавистью. Его голос звучал так, будто он ни капельку не был удивлен предположением сестры.

Сестра Улисия откашлялась, прочищая горло.

- Или сестра Никки. Она единственная из сестер, которая не находится при вас и способна использовать магию Ущерба.

Взгляд Джеганя на некоторое время был прикован к ней, затем император отвернулся и продолжил созерцание Народного Дворца, теперь уже залитого солнцем так, что светился как путеводная звезда, как маяк, пылающий над темной долиной.

- Сестра Никки знает обо всем, что сделали вы, глупые суки, - заявил он наконец.

Сестра Эрминия удивленно заморгала. Она не смогла удержаться, чтобы не спросить:

- Как такое возможно, ваше превосходительство?

Джегань сцепил за спиной мясистые руки. Его чрезмерно мускулистая спина и шея казались скорее бычьими, чем человеческими. А вьющиеся черные волосы по всему телу только усиливали это впечатление. Бритая голова делала его облик еще более грозным.

- Никки была вместе с Тови, когда та умирала, - сказал Джегань, - после того, как ее закололи и выкрали у нее шкатулку. До того я уже очень давно не видел Никки. И очень удивился, внезапно обнаружив ее. Я был там, в разуме Тови, наблюдая за всем этим. Хотя Тови и не знала, что я был в ее разуме, точно так же, как не знали и вы с сестрой Улисией.

И Никки тоже не знала.

Никки расспросила Тови, воспользовавшись тяжелым ранением женщины, побуждая ее к тому, чтобы выдать ваш план. Никки рассказала Тови целую историю о том, как ей хотелось избежать контроля с моей стороны, и благодаря этой лжи сумела завоевать ее доверие. Тови рассказала ей все. Все о магии Огненной Цепи, которую вы запалили, о шкатулках, которые украли с помощью Кэлен, и про то, как эти шкатулки предполагалось использовать совместно с магией Огненной Цепи. Короче говоря, все, все и все.

Сестра Улисия стала выглядеть еще более нездоровой.

- Тогда определенно это сделала Никки. Это должен быть кто-то из них, или один, или другой.

- Или Никки и Ричард Рал вместе, - предположила сестра Эрминия.

Джегань промолчал, продолжая разглядывать дворец.

Сестра Улисия чуть подалась вперед.

- Могу ли я спросить ваше превосходительство, как это вышло, что вы оказались не в состоянии... ну, другими словами, почему Никки не находится здесь, рядом с вами?

Теперь абсолютно черные глаза Джеганя уставились на нее. Клубящиеся формы всколыхнулись в этих глазах, словно свидетельства бушующей в нем бури.

- Она была со мной. Но покинула меня. В отличие от вашей неуклюжей и лицемерной попытки защитить свой разум от моего присутствия, заключив фальшивый договор с Лордом Ралом, договор Никки сработал. По причинам, недоступным моему пониманию, она отнеслась к этому честно и открыто, и это сработало. Она отказалась от всего, чему посвятила свою жизнь... Отказалась от своего морального долга!

Он повел плечами, вновь окутываясь покровом спокойной и убедительной силы.

- Договор сработал в случае Никки. Я не способен войти в ее разум.

Сестра Эрминия так и застыла, напуганная чем-то большим, чем страх, исходивший от этого человека; она, казалось, была совершенно сбита с толку всем тем, что сейчас услышала.

Сестра Улисия кивала сама себе, погружаясь в воспоминания.

- Оглядываясь на прошлое, это и не удивительно. Я всегда подозревала, что она любит Ричарда. Разумеется, она не обмолвилась нам ни единым словом, как и другим сестрам Тьмы, но, вернувшись во Дворец Пророков, бросила очень значительное - я не могла и вообразить, что она откажется от такого - ради того, чтобы вместо меня стать одним из шести его учителей.

Та цена, которую она заплатила за возможность стать его учителем, заставила меня отнестись с подозрением к ее мотивам. Двое других руководствовались жадностью. Им хотелось извлечь выгоду из дара, которым обладал этот человек... заполучить его для себя. Но не Никки. Она гналась не за этим. Я достаточно много наблюдала за ней.

Она никогда не показывала этого - добрые духи, я думаю, в то время она еще и сама этого не осознавала, - но кое-что можно было прочесть в ее глазах. Она любила его. На самом деле тогда я не понимала, что означал ее взгляд, вероятно из-за совершенно явного проявления ненависти к этому человеку и ко всему, что он представлял, но она любила Ричарда Рала. Уже тогда она любила его.

Джегань побагровел. Захваченная своими воспоминаниями, сестра Улисия не заметила его безмолвной ярости. Сестра Эрминия коснулась ее руки, делая предупреждение. Сестра Улисия подняла глаза, побелела при виде выражения на лице императора и мгновенно сменила тон.

- Как я уже сказала, она никогда ничего подобного не говорила, так что все это просто мои домыслы. Но теперь, подумав об этом, я уверена в ее чувствах. Она пылала ненавистью. Она хотела его смерти. Она ненавидела все, что он представлял. Она ненавидела его. Это ясно, как день. Она ненавидела его.

Сестра Улисия захлопнула рот, и было заметно, что она с трудом удерживается, чтобы не выболтать что-то еще.

- Я дал ей все, - голос Джеганя рокотал словно сдерживаемый в тесном пространстве гром. - Я сделал ее фактически королевой. Как Джегань Справедливый, я даровал ей право быть первой в Братстве Ордена. Тем, кто боролся против праведных стремлений Ордена, довелось узнать ее в качестве Госпожи Смерть. Она получила возможность осуществить все эти добродетели лишь благодаря моему великодушию. Но я был глупцом, предоставив ей столько свободы. Она предала меня. Предала меня ради него.

Кэлен не могла даже вообразить, что доведется когда-либо увидеть Джеганя во власти столь жгучей ревности, но вот - видела это сейчас. Это был человек, который брал, что хотел. Он обычно не признавал никаких запретов. Несомненно, он не смог получить эту женщину, Никки. По-видимому, Ричард Рал завладел ее сердцем.

Кэлен сдержалась и запрятала как можно глубже собственные путаные мысли по поводу Ричарда Рала - человека, которого никогда не встречала - и теперь внимательно следила за своими стражами, по-прежнему размеренно прохаживавшими взад и вперед.

- Но я верну ее. - Джегань выставил сжатый кулак. Мышцы на его руках напряглись, когда кулак оказался стиснут еще сильнее. На висках проступили вздувшиеся вены. - Рано или поздно я сокрушу безнравственное сопротивление, оказываемое Ричардом Ралом, а затем разберусь и с Никки. Она заплатит за свои греховные поступки.

У Кэлен и этой Никки было что-то общее. Кэлен знала: если Никки окажется в руках Джеганя, он сделает с ней самое худшее, что можно вообразить.

- А шкатулки Одена, ваше превосходительство? - спросила сестра Улисия.

Рука опустилась. Он повернулся к ней со зловещей улыбкой.

- Ну, дорогая, то, что кто-то из них сумел привести в действие шкатулки Одена, не имеет большого значения. Это не дает им ровным счетом ничего. - Он указал большим пальцем руки через плечо в сторону Кэлен. - У меня есть она. У меня то, что необходимо, чтобы использовать силу Одена - для утверждения дела Братства Ордена.

Правда на нашей стороне. На нашей стороне и Создатель. Получив силу Одена, мы сметем все богохульство магии с лица мира. Мы заставим всех людей преклонить колени перед учением Ордена. Все люди будут вынуждены подчиниться справедливости и начнут исповедовать единую веру.

Это будет новый рассвет для человечества, начало той эры, когда магия перестанет пятнать человеческие души. Все, как один, будут рады триумфу равенства. Все люди смогут посвятить себя служению своим собратьям в соответствии с волей Создателя.

- Да, ваше превосходительство, - сказала сестра Эрминия, из всех сил старавшаяся найти путь вернуться поближе к его благосклонности.

- Ваше превосходительство, - отважилась заметить сестра Улисия, - как я уже объясняла раньше, несмотря на то, что мы способны получить все необходимое для церемонии, как вы совершенно правильно заметили, нам тем не менее требуется иметь все три шкатулки, если мы намерены завершить задачу доступа к силе Одена, чтобы направить ее на благое дело Братства Ордена. Нам по-прежнему нужна третья шкатулка.

Его ужасающая усмешка вновь вернулась.

- Как уже сказано, я был там, в разуме Тови. И могу высказать кое-какие идеи насчет того, кто замешан в похищении шкатулки.

Сестры Улисия и Эрминия выглядели не просто удивленными - они выглядели страдающими от любопытства.

- Так вы знаете это, ваше превосходительство? - спросила сестра Эрминия.

Он кивнул.

- У моего духовного наставника, брата Нарева, был близкий друг, с которым он время от времени встречался. И я подозреваю, что она замешана в этой истории.

Сестра Улисия очень скептически отнеслась к подобному заявлению.

- Вы полагаете, что друг Братства Ордена мог быть замешан в таком деле?

- Я не говорил о друге Братства. Я говорил о друге брата Нарева. О женщине, с которой мне тоже доводилось иметь дело в качестве представителя брата Нарева. И думаю, что ты, возможно, слышала о ней. - Джегань выгнул бровь, глядя на женщину. - Она известна под именем Сикс.

Сестра Эрминия открыла от изумления рот и онемела.

У сестры Улисии округлились глаза и отвисла челюсть.

- Сикс... Ваше превосходительство, уж не имеете ли вы в виду эту ведьму?

Джегань был явно доволен реакцией.

- Ага, вижу, ты знаешь ее.

- Мне доводилось столкнуться с ней однажды. У нас было нечто вроде беседы. И я не могу охарактеризовать эту беседу как приятную. Ваше превосходительство, с этой женщиной невозможно иметь никаких дел.

- Вот, Улисия, еще одна область, где наши мнения расходятся. Тебе нечего предложить ей, кроме как очистить от костей скелет, чтобы накормить тех любителей человеческого мяса, которых она держит в глубине своей берлоги. Я же, напротив, крепко держу в руках то, что этой женщине требуется и чего она хочет. Я нахожусь в том положении, что могу даровать ей снисходительно нечто, чего она ищет. В отличие от тебя, Улисия, я вполне могу вести с ней дела.

- Но ведь если Ричард Рал или Никки привели в действие шкатулку, это может означать только одно: в данный момент они обладают ею, - сказала сестра Улисия. - Итак, даже если Сикс действительно завладела шкатулкой после Тови, теперь эта вещь ускользнула из ее рук.

- Ты полагаешь, эта женщина так просто откажется от своих жгучих желаний? От всего того, к чему она так страстно стремилась? - Джегань покачал головой. - Нет, не похоже на Сикс, что ее планы могут быть... прерваны. Сикс не та женщина, которая откажется от своих планов. Она не будет церемониться ни с кем, кто окажется у нее на пути. Я прав, Улисия?

Сестра Улисия сделала усилие, чтобы кивнуть.

- Надеюсь, женщина со столь порочными способностями и беспредельной решительностью не успокоится, пока не исправит несправедливость. А уж после этого обратится по своему делу к Ордену. Так что, видишь, я думаю, что все в полном порядке. Тот факт, что один из этих негодяев, Никки или Ричард Рал, привел шкатулку в действие, в конечном итоге не будет значить ровным счетом ничего. Праздновать торжество будет Орден.

Сестра Улисия, плотно сложив пальцы рук пучком, чтобы удержать их от дрожи, охватившей ее с того момента, как она услышала про Сикс, склонила голову.

- Да, ваше превосходительство. Я вполне уразумела, что у вас все будет в полном порядке.

Джегань, видя ее подавленное состояние, щелкнул пальцами, переключая свое внимание на одного из полуголых рабов, стоящих неподалеку от входа в огромный шатер.

- Я голоден. Сегодня начинаются турниры джа-ла. И я хочу плотно поесть, лучше мяса, прежде чем отправлюсь наблюдать за играми.

Человек низко поклонился.

- Да, ваше превосходительство. Я немедленно позабочусь об этом.

Покончив с проблемами, Джегань обратил свой взор на человеческое море.

- Наши смелые и отважные бойцы нуждаются сейчас в развлечении и отдыхе от трудной работы. На турнирах одна из команд в конечном счете получит шанс сыграть с моей командой. Хочу надеяться, что команда, которая заслужит такое право, окажется достаточно хороша и хотя бы заставит моих людей пропотеть, прежде чем будет разгромлена.

- Да, ваше превосходительство, - сказали вместе обе сестры.

Джегань, явно раздраженный их низкопоклонством, сделал жест, привлекая внимание одного из непрестанно расхаживавших особых стражей, когда тот проходил мимо него.

- Тебя она собирается убить первым.

Человек застыл, в глазах отразилась паника.

- Ваше превосходительство?

Джегань наклоном головы указал на Кэлен, стоящую на полшага позади него и чуть справа.

- Тебя она собирается убить первым, и ты заслужил этого.

Человек почтительно наклонил голову.

- Не понимаю, ваше превосходительство.

- Разумеется, не понимаешь - ведь ты просто дурак. Она считает твои шаги. Ты каждый раз делаешь одинаковое число шагов, прежде чем повернуть и пойти в противоположном направлении. Всякий раз, поворачиваясь, ты смотришь, на месте ли она, а затем идешь дальше. Она же считает твои шаги. В тот момент, когда ты делаешь поворот, ей даже не нужно смотреть в твою сторону, потому что она точно знает, когда ты повернешься. Она точно знает этот момент еще до того, как ты повернешься. Она знает, что перед тем как повернуться, ты проверяешь ее - и потому ты видишь, что она смотрит в другую сторону. Это всегда успокаивает тебя. Подходя к нам справа и затем разворачиваясь, ты делаешь это всегда одинаково - через правое плечо. Всякий раз, когда ты поворачиваешься, нож у твоего правого бедра, висящий на поясе, оказывается с ближайшей от нее стороны.

Человек взглянул на висевший у пояса нож и рефлекторно прикрыл его рукой.

- Но, ваше превосходительство, я не позволю ей забрать мой нож. Клянусь. Я остановлю ее.

- Остановишь ее? - Джегань насмешливо фыркнул. - Она знает, что находится лишь в двух шагах от точки, где ты делаешь поворот, в двух шагах от того, чтобы выдернуть твой нож прямо из ножен. - Он щелкнул пальцами. - Быстрее, чем вот это, она завладеет твоим ножом. Ты, вероятно, даже не заметишь этого, перед тем как умрешь.

- Но я буду...

- Ты будешь смотреть на нее и видеть, что она глядит в другую сторону, а затем повернешься. Но к тому моменту, когда сделаешь третий шаг, твой нож окажется у нее. А затем понадобится лишь мгновение, прежде чем она всадит лезвие на всю длину в твою мягкую правую почку. И ты будешь благополучно мертв, прежде, чем осознаешь, что тебя ударили.

Несмотря на окружающий холод, на лбу солдата выступил пот.

Джегань бросил на Кэлен взгляд через плечо. Она продемонстрировала ему пустое выражение лица, лишенное всяческих эмоций.

Джегань ошибался. Этот человек - второй на очереди умирать. Как и сказал Джегань, он был глуп. А глупого убить не так уж и сложно. Гораздо труднее убить хитрого и внимательного человека. Кэлен знала каждого из своих особых стражей. Своим главным занятием она сделала изучение всего, что только могла узнать о каждом из них. Вот тот, другой человек, прохаживающийся перед самым шатром, был одним из самых хитрых среди всех, кто сторожил ее.

В любом месте, где бы ни была, она всегда анализировала ситуацию и мысленно пыталась представить, как можно осуществить побег. Сейчас было не то время и не то место, но она все равно продолжала придумывать планы для этого.

Она не стала бы убивать первым "глупца", но вполне могла похитить его нож именно так, как описал Джегань. А затем сосредоточилась бы на "хитреце", потому что тот был более настороженным и с более хорошей реакцией. Задачей особых стражей было не допустить ее побега; при этом не предполагалось применение ими по отношению к ней мер со смертельным исходом. Когда "хитрец" достаточно приблизится, она уже будет обладать ножом и использует момент их сближения, чтобы, поворачиваясь к нему, перерезать ему глотку. Она отступит на шаг от его падающего влево тела и с разворота всадит нож в почку "глупца", точно так, как и предсказывал Джегань.

- Вы все правильно описали, - сказала Кэлен императору совершенно спокойным тоном. - В точности, как было задумано.

Джегань чуть скосил левый глаз. Он не понял, говорит она правду или ложь.

 

 

 

Глава 4

 

- А знаешь ли ты, какие будут последствия, если снять печать с этих дверей? - спросила Кара.

Зедд бросил на нее взгляд через плечо.

- Следует ли напомнить тебе, что я как-никак Первый волшебник?

Она ответила ему таким же выразительным и пристальным взглядом.

- Ну извини. Знаете ли вы, какие будут последствия, если снять печать с этих дверей, Первый волшебник Зорандер?

Зедд выпрямился.

- Это не совсем то, что я имел в виду.

Женщина не сводила с него напряженного взгляда.

- Ты не ответил на мой вопрос.

Если и существовало что-то действительно характерное для всех морд-ситов, так это то, что им очень не нравилось, задавая вопрос, получать на него уклончивый ответ. Почему-то им всем не нравилось это. Они от этого становились угрюмыми и неприветливыми. Как правило, Зедд, при его мудрости, принимал это во внимание, стараясь не давать ни одной из морд-ситов повода быть столь суровой, но с другой стороны он не любил, чтобы ему надоедали в то время, когда он занят каким-то сложным делом. Это делало его угрюмым и неприветливым.

- Как только Ричарду удается терпеть тебя?

Взгляд Кары стал более угрюмым.

- Я никогда не предлагала Лорду Ралу выбора. Но все же ответь на мой вопрос. Знаешь ли ты, какие будут последствия, если снять печать с этих дверей?

Зедд сжал руки в кулаки и теперь стоял, уперев их в бока.

- Не кажется ли тебе, что я много всякого могу знать о магии?

- Мне так казалось, но начали одолевать сомнения.

- О, ты думаешь, что знаешь об этом больше меня?

- Я знаю, что магия доставляет неприятности. И, похоже, в данном случае знаю об этом гораздо больше тебя. Я не настолько глупа, чтобы решиться вскрывать защиту такого рода. Никки явно неспроста наложила печать на эту дверь. И я думаю, Первый волшебник, что крайне неразумно неуклюже врываться через установленный ею щит, не зная, по каким причинам он установлен.

- Ну, мне кажется, я достаточно знаю о печатях, щитах и тому подобном.

Кара дугой выгнула бровь.

- Зедд, Никки могла использовать в этой печати магию Ущерба.

Зедд взглянул на дверь, затем вновь перевел взгляд на Кару. По тому, как она за ним присматривала, он подумал, что морд-сит готова схватить его за шиворот и оттащить от обитых медью и бронзой дверей, если решит, что это необходимо.

- Думаю, ты права. - Он поднял палец. - Но, с другой стороны, я могу ощущать, что там происходит нечто серьезное и в то же время зловещее.

Кара вздохнула и наконец отвела взгляд своих типичных для морд-сита голубых глаз. Она выпрямилась, пропустив через разжатый кулак длинную косу из светлых волос, и проверила взглядами оба крыла коридора. Затем перебросила косу назад, через плечо.

- Не знаю, что там, Зедд. Но если бы я заперлась в комнате изнутри, то наверняка по убедительной причине, и была бы недовольна, попытайся ты открыть ее. Никки не разрешила мне оставаться рядом с ней - и она никогда раньше не просила оставить ее одну, как было на сей раз. Я и сама не хотела позволять ей оставаться там одной, но она настояла.

Она была мрачной и подавленной. В последнее время она часто бывает такой.

Зедд лишь вздохнул.

- Есть такое. И не без веской причины. Добрые духи, Кара, мы все в последнее время в подавленном настроении, и все не без веской причины.

Кара кивнула.

- Никки сказала, что должна остаться одна. Я же ответила, что меня ее мнение не интересует и что я намерена оставаться рядом с ней.

Не знаю, как у нее это получается, но временами, когда она просит что-то сделать, вы совершенно неожиданно обнаруживаете, что сами делаете это. Такое же свойство и у Лорда Рала. Я не всегда всерьез отношусь к его приказам - ведь, в конце концов, мне виднее, как лучше его защищать, - но иногда он говорит сделать что-то, и вы обнаруживаете, что просто делаете все так, как он попросил. Непостижимо, как ему это удается! Так вот, Никки тоже это умеет. Они оба обладают странной способностью сподвигнуть делать то, чего вы делать не собирались - и при этом даже не повышают голоса.

Никки сказала, что будет сейчас использовать магию - сказала это таким тоном, что стало абсолютно ясно, что она хочет остаться одна. И я смогла только ответить ей, что буду ждать здесь, на случай, если что-то понадобится.

Зедд наклонил в ее сторону голову, наградив взглядом из-под густых бровей.

- Уверен, то, что происходит там, как-то связано с Ричардом.

Мгновенно к морд-сит вернулся угрюмый и неприветливый взгляд. Зедд даже заметил, как напряглись ее мышцы под костюмом из красной кожи.

- Что ты имеешь в виду?

- Как ты уже обратила внимание, она вела себя весьма странно. Она спросила меня, доверил бы я любую человеческую жизнь Ричарду.

Кара с минуту пристально разглядывала его.

- Она и меня спросила об этом.

- Это обеспокоило меня, заставив задаваться вопросом: что она имела в виду? - Зедд указал средним пальцем на дверь. - Кара, она там, одна с этой штукой... со шкатулкой Одена. Я почти ощущаю это.

Кара кивнула.

- Ну, в этом ты прав. Я видела шкатулку там, как раз перед тем, как она закрыла дверь.

Зедд отвел с лица прядь седых волос.

- Вот именно поэтому мне кажется, что она занята чем-то, что так или иначе связано с Ричардом. Кара, мне не удастся легко и просто проникнуть через защиту такого рода, но думаю, что все это очень важно.

Кара вздохнула, выражая покорность.

- Хорошо. - Рот ее слегка скривился от неудовольствия, вызванного принятием его плана. - Но если она откусит тебе голову, надеюсь, мне удастся пришить ее назад.

Зедд улыбнулся, подтягивая выше рукава, и, глубоко вздохнув, вновь сгорбился, погружаясь в задачу распутывания узлов в той защите, которую Никки сплела вокруг дверного запора.

Огромные, обитые бронзой двери были покрыты гравированными символами, особо специфичными именно для этой изолированной части Цитадели. Это место и без того было укреплено против проникновения туда и защищено от случайных посещений, но Зедд вырос в Цитадели и хорошо знал, какое именно влияние оказывают различные элементы здешнего окружения. И еще он знал великое множество хитростей, связанных с этими элементами. Эта особая зона была с очень сложной и запутанной магией еще и из-за того, что сдерживающие поля, защищающие то, что внутри, были двусторонними, то есть защищающими и от того, что внутри.

Он осторожно поместил первые три пальца левой руки над зоной схождения. От этого заныл нерв, с отдачей в локоть - признак явно нехороший. Никки что-то добавила к существующему защитному полю, создавая тем самым персональную защиту от чего-то весьма специфического. Зедд подумал, что Кара явно знает больше, чем сказала ему.

Это защита, похоже, реагирует на воздействие силы очень странным, необычным образом. Он постоял с минуту, раздумывая. Необходимо достичь желаемого без применения силового воздействия, которое непременно вызовет защитную реакцию. Он осторожно продвинул тонкую нить из обыкновенной пустоты сквозь сложное переплетение силовых линий и полей. А правой рукой ослабил это сплетение, так, что вся хитрая конструкция начала распускаться.

Он вполне хорошо понимал, что ничего хорошего не получится, если попытаться просто прорваться через защиту, разрушая ее, потому что сдерживающее поле устроено так, что прямое воздействие силы делает его защитные свойства только сильнее. Очевидно, Никки добавила к свойствам поля еще и умножители. И если он приложит чрезмерную силу, поле лишь сделает узлы связок еще крепче, и тогда он вообще никогда не распутает их.

А кроме того, Кара права... Никки была доступна магия Ущерба, и неизвестно, какие элементы такой зловещей силы она могла вплести в исходное поле, чтобы усилить защиту от прорыва изнутри. И он не решился бы поднести руку к так сказать замочной скважине, только для того чтобы обнаружить, что окунул ее в котел расплавленного свинца. Куда меньше риска в попытках распустить узел магии, нежели в попытках разорвать его.

Подобные трудности лишь добавляли Зедду упорства в поисках способа проникнуть внутрь. В этом заключалась его характерная особенность, еще с далекого прошлого, когда его угрюмый и суровый отец специально создавал защитные поля, чтобы сдерживать своего любознательного сына.

Зедд чуть высунул язык в левой части рта, пока работал, проникая через внутреннюю ткань поля. В этом продвижении он был уже гораздо дальше, чем рассчитывал. Он расширил свой невидимый силовой зонд, создавая внутреннее рабочее пространство, позволяющее контролировать действия изнутри.

А затем, хотя он был неимоверно осторожен и аккуратен, сплетение защитного поля стало сжиматься, почти перекрывая доступ к внутреннему пространству. Это выглядело так, будто оно заманивало его в засаду.

Зедд стоял сгорбившись перед обитыми бронзой дверями, явно удивленный тем, как прореагировало поле. Ведь он, в конце концов, даже не пытался "взломать" его, а лишь ввел зонд в его внутреннюю область - так сказать, пытался заглянуть в замочную скважину.

Он и прежде много раз проделывал подобное. И это всегда срабатывало. Это должно было сработать. Здесь оказалась самая обескураживающая защита, с какой ему когда-либо доводилось сталкиваться.

Он все еще стоял, склонившись над запором, обдумывая, что еще сделать, когда дверь распахнулась, уходя внутрь.

Зедд чуть повернул голову, чтобы глянуть вверх. Никки, держа одну руку на внутреннем запоре, а вторую свесив свободно, смотрела на него с укоризной.

- А постучаться ты не догадался? - спросила она.

Зедд выпрямился, надеясь, что его лицо не покраснело, но подозревая, что это все же случилось.

- Ну, такая мысль у меня была, но затем я отбросил эту идею. Я подумал, может, ты допоздна работала над книгой и сейчас, возможно, уснула. Я не хотел беспокоить тебя.

Светлые волосы Никки беспорядочно опускались на плечи черного платья, плотно облегающего каждый изгиб ее совершенной фигуры. Хотя она и выглядела так, словно за всю прошедшую ночь ни на миг не сомкнула своих голубых глаз, взгляд ее был таким проницательным, какого ему не доводилось видеть ни у какой другой волшебницы. Синтез притягательной красоты, холодной надменности и острого ума - не говоря уже о том, что она обладала достаточным могуществом, чтобы обратить любого в пепел - и обезоруживал, и пугал одновременно.

- Даже если бы я спала, - сказала Никки все тем же спокойным и мягким голосом, - тебе не удалось бы пробиться сквозь сдерживающее поле, служащее буфером для защиты, основанной на заклинаниях, описанных в книге трехтысячелетней давности, пронизанное магией Ущерба, не разбудив меня?

Уровень беспокойства, ощущаемого Зеддом, поднялся еще на ступень. Подобные поля создать не так-то просто, и если уже делают, то не ради короткого сна.

Он лишь развел руками.

- Я хотел всего лишь просто заглянуть, чтобы проведать тебя.

Ее холодный пристальный взгляд заставлял его попотеть.

- Я много лет провела во Дворце пророков, обучая молодых волшебников тому, как вести себя и как сдерживать любопытство. Я знаю, как создавать щиты, через которые невозможно проникнуть. Как у сестры Тьмы, у меня был большой опыт в делах такого рода.

- В самом деле? Я крайне заинтересован в изучении таких загадочных защитных средств с уловками - разумеется, с профессиональной точки зрения. Сложные щиты - мое давнее хобби.

Она так и не убрала руку с дверной ручки.

- Так чего ты хочешь, Зедд?

Он откашлялся.

- Ну, если честно, Никки, я очень боялся, что здесь происходит что-то с этой шкатулкой.

Наконец-то Никки улыбнулась, правда, пока еле заметно.

- А-а... Надеюсь, что ты думал застать меня здесь скачущей в голом виде.

Она отступила на шаг внутрь библиотеки, подразумевая этим разрешение войти.

Это была громадная комната с высокими двухъярусными скругленными сверху окнами по всему протяжению дальней стены. Тяжелые шторы из темно-зеленого бархата с золотой окантовкой удерживались полированными колоннами из красного мрамора, возвышающимися между окнами. Каждое окно собрано из сотен фрагментов толстого стекла. И даже свет утренней зари, пробивающийся сквозь них, не мог разогнать мрачную атмосферу, царившую в комнате.

Некоторые из панелей особого защитного стекла этих окон, которые были частью сдерживающего поля этого сектора Цитадели, оказались разбиты во время внезапного сражения, произошедшего, когда здесь был Ричард. Из разбила молния, которую Никки направила на зверя из преисподней, напавшего на Ричарда. На вопрос, как ей удалось добиться, что молния повела себя согласно ее пожеланию, Никки лишь пожала плечами и сказала, что создала пустоту, которую молнии необходимо было заполнить, и той ничего не оставалось, кроме как сделать это. Зедд понял использованный ею принцип, но не представлял, как это могло быть реализовано.

Испытывая искреннюю благодарность за спасение жизни Ричарда, Зедд не был доволен тем, что такое ценное и незаменимое стекло оказалось разбито, оставляя в защитном поле изрядную брешь. Никки сама предложила свою помощь по его восстановлению. Зедд не представлял, как сам мог бы справиться с такой задачей. Он не предполагал, что кто-то из ныне живущих способен свернуть и перенаправить силы так, как это делала она, или хотя бы обладал требуемым для подобной задачи могуществом. Он не мог даже подумать, что кто-то из ныне живущих способен воссоздать стекло в этих окнах. И тем не менее она сделала это.

Она произвела этим на Зедда впечатление королевы, спустившейся на королевскую кухню, чтобы искусно продемонстрировать, как изготовить изумительный хлеб по давно забытому рецепту.

Хотя Зедд знавал нескольких очень могущественных волшебниц, ему не доводилось встречать никого, равного Никки. Некоторые невообразимо сложные вещи она могла делать с такой кажущейся легкостью, что это лишало его дара речи.

Разумеется, Никки не была обычной волшебницей. Как бывшая сестра Тьмы, она способна управлять магией Ущерба, а будучи сестрой Тьмы, обрела силу волшебников, добавившуюся ее к своей собственной, отчего в целом создалось нечто уникальное - он старался не задумываться, что именно.

До какой-то степени она пугала его. Если бы Ричард не открыл ей ценность ее собственной жизни, она по-прежнему посвящала бы себя делам Ордена. Принимая во внимание, что жизнь ее все еще оставалась загадочной и что она никогда не говорила, что делает, а также зная, частью чего она когда-то была, Зедд не вполне понимал, до какой степени может доверять ей.

Однако Ричард верил ей - даже доверял ей свою жизнь. Она оправдала, и весьма достойно, это доверие, и не один раз. Кроме себя и Кары Зедд не знал никого, кто столь неистово предан Ричарду, как Никки. Она без вопросов и долгих рассуждений отправилась бы в саму преисподнюю, будь это нужно, чтобы спасти его.

Ричард вывел эту удивительную женщину из глубин порока - и то же самое проделал с Карой и другими морд-ситами. Ну кто, кроме Ричарда мог совершить нечто подобное? Кто, кроме Ричарда, мог вообще подумать о чем-то подобном?

Зедд тосковал по этому мальчику.

Никки скользнула внутрь библиотеки, и тогда Зедд увидел, что располагается на столе. Его немалые способности подсказали ему, что это такое, но не сообщили ему ничего большего.

Кара за его спиной издала легкий свист. Зедд разделял ее чувства.

Шкатулка Одена, водруженная на одном из массивных библиотечных столов, лишенная тех украшений, в которые некогда была заключена, являла чарующую черноту, которая, казалось, поглощала и приглушала вокруг свет утренней зари, черноту, столь бездонную, что создавалось впечатление, будто сама шкатулка не что иное, как место отсутствия самого мира живого. При взгляде на нее создавалось неприятное ощущение, будто заглядываешь прямо в преисподнюю, в мир мертвого.

Но насторожило не это, а нарисованное вокруг шкатулки ограждающее магическое заклинание. Оно было исполнено кровью. На поверхности стола были еще и другие магические формулы и знаки, также исполненные кровью.

Зедд распознал некоторые элементы рисунка. Он не знал никого из живущих, кто мог решиться изобразить подобные магические знаки. Они не обладали стабильностью, что делало их запредельно опасными. Любой из этих знаков, будь выполнен неточно, мог мгновенно убить. Эти магические знаки, да еще изображенные кровью, были среди наиболее опасных из всех существующих заклинаний. И успешное применение их было совсем не той областью знаний, которую Зедд за всю свою долгую жизнь, полную учения, тренировок и практики, когда-либо пытался освоить.

До сих пор изображения столь ужасных магических знаков Зедд видел только раз в жизни. Те знаки начертал Даркен Рал - отец Ричарда, - когда сотворял завершающие заклинания, входящие в процесс открывания шкатулок Одена. И одна открытая им шкатулка стоила ему жизни.

Вокруг самой шкатулки, прямо в воздушном пространстве светились зеленью и янтарем дополнительные потоки магических полей. Они чем-то напоминали те светящиеся линии контролирующей сети, которую в этой же самой комнате использовали для исследования магии Огненной Цепи, но эта трехмерная структура была несколько иной. Светящиеся линии пульсировали, будто были живые. Зедд полагал, что в этом есть определенный смысл. Сила Одена была силой самой жизни.

Другие линии, проходящие через пересечения зеленых, а местами и янтарных линий, были черными, как сама шкатулка. Смотреть на них было как смотреть через узкую щель на саму смерть. Магия Ущерба в сочетании с магией Приращения образовывала такое сплетение сил, подобия которому Зедд не предполагал встретить в своей жизни.

Вся эта паутина из света и тьмы висела в пространстве.

Сама же шкатулка Одена находилась в центре паутины, напоминая толстого черного паука.

А рядом лежала раскрытая "Книга Жизни".

- Никки, - наконец-то с большим трудом смог спросить Зедд, - во имя Создателя, что ты сделала?

Подойдя к столу, Никки обернулась и пристально смотрела на него долгую тревожащую минуту.

- Во имя Создателя я не сделала ничего. Я сделала всё во имя Ричарда Рала.

Зедд отвел взгляд от той ужасной вещи, что располагалась внутри светящихся линий, чтобы взглянуть на женщину. Ему было трудно дышать.

- Никки, что ты сделала?

- Единственное, что могла сделать. То, что и должно было быть сделано. То, что могла сделать только я.

Синтез обеих сторон дара, удерживающий шкатулку Одена внутри сверкающей паутины, находился за пределами воображения. Это была субстанция, подходящая для ночных кошмаров.

Зедд очень тщательно выбирал слова.

- Ты хочешь сказать, что уверена, что сможешь привести эту шкатулку в действие?

То, каким образом она медленно покачала головой, стиснуло его грудь, наполняя страхом. Пристальный взгляд голубых глаз приковал его к месту.

- Я уже привела ее в действие.

Зедду показалось, будто пол проваливается под ним, и он летит вниз, не в силах остановить падение. На мгновение он даже испытал сомнение, происходит ли это все на самом деле. Комната словно бы вращалась вокруг него. В ногах ощущалась дрожь.

Ладонь Кары оказалась под его рукой, давая опору.

- Ты в своем ли уме? - спросил он, возбуждение в его голосе нарастало, тогда как ноги уже снова давали опору.

- Зедд... - Она на шаг приблизилась к нему. - Я была должна.

Он с изумлением уставился на нее.

- Была должна? Ты должна?

- Да. Я должна. Это единственный путь.

- Единственный путь куда? Единственный путь к концу света? Единственный путь к уничтожению самой жизни?

- Нет. Это единственный путь дать нам возможность выжить. Ты знаешь, куда катится мир. Ты знаешь, что собирается сделать Имперский Орден... И что они находятся на грани успеха. Мир истерзан войной. Человечество ожидает в лучшем случае тысячелетие тьмы. А в худшем - человечество больше никогда не сумеет выйти на свет.

Ты же знаешь, что мы приближаемся к тому месту пророчества, за которым все обращается во тьму. Натан рассказывал тебе о тех ответвлениях, ведущих в великую пустоту, за которой все поглощает тьма. И вот мы стоим и смотрим в эту пустоту.

- А не задумывалась ли ты, что вот это, только что сделанное тобою, и может стать причиной такого конца? Стать тем самым, что ввергнет человечество, всю жизнь в эту пустоту угасания?

- Сестра Улисия уже привела в действие шкатулки Одена. А как ты думаешь, она и ее сестры Тьмы проявляли заботу о жизни? Они прилагают усилия, чтобы высвободить Хранителя из преисподней. Если они преуспеют, мир живого будет обречен. Ты знаешь, что представляют собой шкатулки, знаешь их могущество и знаешь, что случится, если в подчинении сестер окажется сила Ордена.

- Но ведь это не означает...

- У нас нет выбора. - Ее взгляд не дрогнул. - Я была должна.

- И у тебя есть идея, как взять под контроль силу Одена? Как управлять шкатулками? Как выбрать из них правильную?

- Нет, пока нет, - согласилась она.

- У тебя даже нет двух других!

- У нас есть целый год, чтобы получить их, - сказала она со спокойной решимостью. - У нас есть целый год, начавшийся с первого дня зимы. Год с сегодняшнего дня.

Зедд вскинул руки в ярости и отчаянии.

- Даже если мы сумеем заполучить их, неужели ты думаешь, что сможешь каким-то образом управлять силой Одена?

- Не я, - ответила она почти шепотом.

Зедд вскинул голову, не вполне уверенный в том, что услышал. Подозрение вспыхнуло в нем, переходя в обжигающий страх.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что не ты? Ты только что сказала, что привела шкатулки в действие.

Никки подошла ближе. Осторожно положила ладонь на его руку.

- Когда доступ открылся мне, от меня потребовали назвать имя участника. Я назвала Ричарда. Я привела шкатулки в действие от имени Ричарда.

Зедд стоял, будто пораженный громом.

Ему хотелось поразить ее насмерть.

Ему хотелось задушить ее. Ему хотелось разорвать ее на части.

- Ты назвала Ричарда?

Она кивнула.

- Других вариантов не было.

Зедд пальцами обеих рук отвел непокорную прядь вьющихся седых волос, стараясь не потерять от страха разум.

- Не было других вариантов? Чур, женщина! Ты явно потеряла рассудок!

- Зедд, успокойся. Знаю, что это так неожиданно, но это вовсе не прихоть. Я долго думала над этим. Поверь мне, я тщательно все продумала. Если нам суждено выжить, если должны выжить все те, кто заботится о жизни, и если есть возможность ее сохранить, если есть хоть какой-то шанс на будущее, тогда это единственный вариант.

Зедд тяжело опустился в одно из кресел у стола. Прежде чем сделать что-то непоправимое, прежде чем впасть в слепую ярость, он приказал себе, что должен сохранять рассудок. Он попытался вспомнить сейчас все, что ему известно об этих шкатулках и о том, что произошло, попытался напомнить себе обо всех ужасных вещах, которые ему приходилось делать за свою долгую жизнь. Он попытался взглянуть на все это глазами Никки.

И не смог.

- Никки, Ричард не способен воспользоваться своим даром.

- Он должен найти способ вернуть его.

- Он не знает ничего о шкатулках Одена!

- Мы должны его научить.

- Мы и сами знаем об этих шкатулках недостаточно. Даже не знаем наверняка, которая из "Книг сочтенных теней" - истинная. Но только правильная копия книги служит ключом к этим шкатулкам!

- Мы должны разобраться и в этом.

- Добрые духи, Никки, мы ведь даже не знаем, где находится Ричард!

- Мы знаем, что та ведьма пыталась захватить его внутри сильфиды, и ей это не удалось. Мы знаем, из того, что нам рассказала Рэчел, что именно Сикс лишила Ричарда дара с помощью рисованных заклинаний в этих чертовых пещерах Тамаранга. Рэчел рассказала, что Сикс лишилась своего пленника, и он оказался у войск Имперского Ордена. Вот все, что нам известно, а сейчас он мог уже сбежать от них и быть на пути сюда. А если нет, нам следует отыскать его.

Зедд, казалось, никак не мог заставить ее увидеть и понять все то, что стояло на их пути.

- То, что ты предлагаешь, просто невозможно!

И тогда она печально улыбнулась.

- Волшебник, которого я знаю и которого уважаю, волшебник, который помог Ричарду стать таким человеком, каким он стал, - этот волшебник учил его думать о решении, а не о проблеме. И этот совет не раз оказывался ему на пользу.

Зедд не вытерпел и вскочил на ноги.

- Никки, ты не имела права совершать подобное. Ты не имела права распоряжаться его жизнью. Ты не имела права называть его имя в качестве претендента!

Ее улыбка исчезла, явив скрывавшуюся под ней суровую твердость.

- Я знаю Ричарда. Знаю, как он борется за жизнь. Знаю, что жизнь значит для него. Знаю, что он сделает все, чтобы сохранить ценность жизни. Знаю, что если бы он знал все, что знаю я, он сам захотел бы, чтобы я сделала то, что сделала.

- Никки ты не...

- Зедд, - сказала она приказным тоном, что заставило его замолчать, - я спросила тебя, доверил бы ты Ричарду свою жизнь и жизнь любого и каждого. Ты сказал, что да, доверил бы. В моем вопросе был глубокий смысл. И ты не колебался, определяя границы своего доверия. Доверить кому-либо свою жизнь - это самое определенное и ясное доверие, какое только может быть.

Ричард единственный, кто может вести нас в последнюю битву. Хотя и Джегань, и Орден могли бы быть частью ее, но борьба за силу Одена - и есть последняя битва. Сестры Тьмы, в распоряжении которых сейчас эти шкатулки, будут использовать ее именно в этом качестве. Так или иначе, они это сделают. Единственный вариант, чтобы Ричард мог вести нас, состоит в том, чтобы он привел в действие эти шкатулки. Именно таким способом он по-настоящему станет исполнителем пророчества: фуер грисса ост драука - гонцом смерти.

Но это больше, чем пророчество. Пророчество выражает лишь то, что нам и так уже известно: что Ричард - тот, кто ведет нас, защищая те ценности, которыми он дорожит, ценности, которые сохраняют жизнь.

Ричард сам охарактеризовал текущую ситуацию, когда говорил с д'харианскими войсками. Как Лорд Рал, предводитель Д'харианской империи, он сказал эти людям, как будет вестись война, начиная с этого момента: все или ничего.

Иначе и быть не могло. Ричард правдив по своей сути и не станет ожидать, что кто-то сделает то, чего не сделал бы он сам. Он сущность всего, во что мы все верим. Он не предаст нас.

- Сейчас мы все на этом пути. И потому действительно - все или ничего. - Зедд вскинул руки. - Но назначить Ричарда участником - это ведь не единственный вариант вести это сражение, не единственный способ для него одержать победу. Это с таким же успехом может стать и причиной его поражения. То, что ты сделала, может стать причиной гибели всех нас.

Голубые глаза Никки наполнились убежденностью, решимостью и яростью одновременно, и это выражение подсказало ему, что она может испепелить его, если он станет на пути того, в настоятельную необходимость чего она верит. Он впервые увидел перед собой Госпожу Смерть, какую видели те, кто стоял на ее пути, кто оказывался перед ее безграничной и неистовой яростью.

- Любовь к внуку ослепляет тебя. Но он гораздо больше, чем просто твой внук.

- Моя любовь к нему не...

Никки резко протянула руку, указывая на восток, в сторону Д'Хары.

- Эти сестры Тьмы запалили Огненную Цепь! Огненная Цепь бесконтрольно сжигает все наши воспоминания. Исход всего этого означает нечто большее, чем просто потерю нашей памяти относительно Кэлен.

Кто мы, что мы, чем мы можем быть - с каждой минутой разрушается, исчезает. И это касается не только памяти о существовании Кэлен. Вихрь этого колдовства ежедневно усиливается и расширяется. А вред множится сам по себе. Мы не подозреваем об истинных размерах уже потерянного, тогда как день за днем теряем все больше. Наш разум, наша способность мыслить и логически рассуждать разрушается и подтачивается этим самым колдовством.

А что еще хуже, магия Огненной Цепи содержит загрязнение. Именно Ричард продемонстрировал нам это. Искажение, вызванное гармониями, угнездилось в самой магии Огненной Цепи и теперь заражает каждого. Это загрязнение, разносимое магией Огненной Цепи, прожигает весь мир живого. Помимо уничтожения знания, кто и что мы есть, оно разрушает саму суть магии. Без Ричарда мы не смогли бы даже осознать это.

- Мир на краю гибели не только из-за Джеганя и Имперского Ордена, он еще разрушается неслышной и невидимой работой магии Огненной Цепи и искажений внутри нее.

Никки постучала пальцем по своему виску.

- Неужели это загрязнение уже разрушило твою способность видеть, что поставлено на карту? Неужели оно уже лишило тебя способности рассуждать?

Единственное противодействие влиянию Огненной Цепи - шкатулки Одена. Они и были созданы ради этого... Созданы специально, как единственное спасение на тот случай, если когда-либо окажется запалена Огненная Цепь.

И вот эти сестры Тьмы запалили Огненную Цепь. А чтобы все смешать и усугубить совершенное, чтобы сделать это необратимым, они сами же привели в действие шкатулки, нанося контрудар возможному противодействию, выставив самих себя участниками. Они уверены, что теперь никто не способен остановить их. Может быть, они и правы. Я прочитала "Книгу Жизни", где много рассказано о том, как запускаются шкатулки Одена. Но эта книга не дает способа остановить однажды приведенные в действие шкатулки. Мы не можем остановить Огненную Цепь. Мы не можем остановить приведенные в действие шкатулки Одена. Мир живого вот-то вырвется из-под контроля - именно этого они и добиваются.

За что же борется Ричард? За что боремся мы? Должны ли мы отказаться и сказать, что это слишком трудно и слишком опасно - противостоять нашему полному уничтожению? Должны ли мы отказаться от единственного предоставленного нам шанса? Должны ли отказаться от всего, что для нас дорого? Должны ли позволить Джеганю вырезать всех тех, кто желает быть свободным? Позволить Братству Ордена поработить мир? Позволить Огненной Цепи свирепствовать и дальше и разрушать нашу память обо всем хорошем и добром? Позволить "заражению" внутри этого колдовства смести с лица земли магию, вместе со всем тем, что зависит от нее в мире живого? Должны ли мы просто сидеть, отказавшись от всего? Должны ли позволить, чтобы мир завершил свое существование в руках людей, которые окончательно разрушат его?

Сестра Улисия пробудила силу Одена. Она привела шкатулки в действие. И что, спрашивается, делать Ричарду? Он должен получить оружие, которое необходимо ему, чтобы выиграть эту битву. Я просто дала ему то, в чем он нуждается.

Сейчас в этой борьбе наступило равновесии. Две участвующие стороны полностью втянуты в противостояние, которое решит все.

И в этой борьбе мы должны полностью довериться Ричарду.

Было время, всего несколько лет назад, когда ты столкнулся с подобным же раскладом. Ты знал свои альтернативы, знал свои возможности, знал все риски и губительные последствия бездействия. Ты нарек Ричарда Искателем Истины.

Зедд кивнул, едва способный совладать с голосом.

- Да, разумеется, сделал это.

- И он оправдал все, чего ты ожидал от него, во что верил и на что надеялся, и сделал даже больше, разве не так?

Зедд не смог справиться с дрожью в голосе.

- Да, мальчик сделал все, на что я надеялся, и даже гораздо больше.

- Сейчас точно так же, Зедд. Отныне не только сестры Тьмы имеют доступ к силе Одена. - Она подняла руку и сжала кулак. - Я дала Ричарду шанс... Я дала шанс всем нам. Сделав Ричарда участником, я просто предоставила ему то, что он должен иметь, чтобы одержать победу в этой борьбе.

Затуманенным от проступающих слез взором Зедд посмотрел в ее глаза. Кроме решимости, ярости и целеустремленности, там было что-то еще. Он разглядел в ее голубых глазах оттенок боли.

- И?..

Она отступила назад.

- Что "и"?

- При всей логичности твоего обоснования, во всем этом есть что-то еще, нечто, чего ты не сказала.

Никки отвернулась и замерла, проводя пальцами по поверхности стола, между знаками заклинаний, изображенных ее собственной кровью, - заклинаний, используя которые она рисковала своей жизнью.

Стоя к нему спиной, Никки сделала неясный жест рукой, резкое движение, грациозно выдающее невообразимое страдание.

- Ты прав, - сказала она голосом на грани срыва. - Я дала Ричарду еще кое-что.

Зедд с минуту стоял, обдумывая, почему Никки отвернулась от него.

- И что же это?

Она повернулась обратно. На ее щеке осталась еле заметная дорожка от слез.

- Я дала ему единственный шанс вернуть назад женщину, которую он любит. Шкатулки Одена - единственное, что противостоит магии Огненной Цепи, которая, по сути, и отняла у него Кэлен. И если ему суждено вернуть ее - шкатулки Одена единственный способ сделать это.

Я дала ему единственный шанс вернуть себе то, что он любит больше всего на свете.

Зедд опустился обратно в кресло и закрыл лицо руками.

 

 

 

Глава 5

 

Никки стояла, напряженно выпрямив спину, тогда как Зедд, осев в кресле, рыдал, закрывшись руками.

Она прилагала усилия, сохраняя прямыми колени, опасаясь, что ноги вот-вот подогнутся. И твердо решила, что не должна позволить, чтобы хоть одна слезинка бесконтрольно появилась на ее глазах.

Она почти преуспела в этом.

Когда она вызывала силу Одена, приводя шкатулку в действие от имени Ричарда, эта сила оказала влияние и на нее саму. Эта сила оказала частичное противодействие тому ущербу, который наносила ей магия Огненной Цепи.

Назвав участником Ричарда, завершая тем самым установление связи с вызванными ею силами, Никки вдруг вспомнила Кэлен.

Это не было возвратом потерянной памяти о Кэлен - память не восстановилась, - а скорее простое переключение на реальность, в которой Кэлен существует и никуда не исчезала.

Казалось, целую вечность, Никки считала, что Ричард пребывает в заблуждении, веря в существование женщины, о которой кроме него никто не помнит. И даже когда Ричард отыскал книгу "Огненная Цепь" и доказал им, что случилось на самом деле, Никки поверила ему, но на основании лишь собственной веры в Ричарда и в обнаруженные им факты. Это было всего лишь рассудочное признание, основанное на косвенных свидетельствах.

Это признание не имело оснований в ее собственных воспоминаниях или ощущениях. У нее отсутствовали личные воспоминания о Кэлен, а была только сохранившаяся память о словах Ричарда и косвенные доказательства. И вот таким заимствованным образом она поверила в существование этой женщины, Кэлен, - потому что верила Ричарду.

Но вот теперь Никки знала - знала вполне определенно, - что Кэлен действительно существует.

Никки все еще не обрела памяти о чем-нибудь, связанном с этой женщиной, но внутренне нисколько не сомневалась, что Кэлен - реальность, что она существует. Ей больше не требовалось полагаться на слова Ричарда, чтобы признавать это. Это было самоочевидным, почти таким, будто она постигла это самостоятельно и независимо ни от кого, - нечто похожее на воспоминание о встрече с кем-то в прошлом, но пока еще без возможности вспомнить его лицо. Но даже и без лица, существование этой личности не вызывало сомнений.

Никки знала, что теперь, благодаря связи с силой Одена и тому, что эта сила коснулась ее самой, Кэлен больше не окажется для нее невидимкой. Никки будет в состоянии видеть ее точно так же, как может видеть любого и каждого. Магия Огненной Цепи все еще действовала внутри Никки, но сила Оден, хотя бы частично, уже противостояла ее воздействию, предотвращая развитие "ущерба", позволяя ей воспринимать истину. Ее память о Кэлен еще не восстановилась, но сама Кэлен для нее уже существовала.

Теперь Никки знала, и знала совершенно точно, что любовь Ричарда абсолютно реальна. При этом Никки ощутила болезненную радость за сердце Ричарда, несмотря на то, что ее собственное было разбито.

Кара приблизилась к ней сзади и сделала нечто, о чем Никки даже не могла вообразить, что такое может сделать морд-сит: очень осторожно обняла ее за талию и притянула к себе.

Это было нечто такое, чего до появления Ричарда не сделала бы ни одна морд-ситов. Ричард изменил все. Кара, как и Никки, оказалась возвращена с самой грани безумия той страстью к жизни, которой обладал Ричард. И они вдвоем разделяли удивительное понимание Ричарда, ощущая ту особую связь, ту перспективу, по поводу которой Никки сомневалась, что кто-либо еще, даже Зедд, способен правильно ее оценить.

И более того, никто, кроме Кары, не смог бы в достаточной мере понять, от чего только что отказалась Никки.

- Ты сделала доброе дело, - прошептала Кара.

Зедд выпрямился.

- Да, так и есть. Прости меня, моя дорогая, если я был с тобой несправедливо груб. Теперь я понимаю, что ты все тщательно обдумала. Ты сделала то, что, по твоим убеждениям, было справедливо и верно. Должен согласиться, что, с учетом обстоятельств, ты сделала единственную вещь, действительно имеющую смысл.

Я извиняюсь за склонность к поспешным и глупым обвинениям. Мне довелось узнать множество воистину великих опасностей, связанных с использованием силы Одена. Вероятно, я знаю об этом больше, чем кто-либо из ныне живущих. Я видел, как действовала магия Одена, когда ее вызвал Даркен Рал. Вследствие этого у меня отчасти иной взгляд на нее, нежели у тебя.

И хотя я не полностью согласен с тобой, - то, что ты сделала, есть дело великого ума и мужества, не говоря уже о безрассудстве. Мне тоже доводилось совершать безрассудные действия пред лицом невероятных угроз, и могу признать, что они порой необходимы.

Надеюсь, ты права в том, как поступила. Даже если это означает, что неправ я. Я предпочел бы, чтобы была права ты.

Но сейчас это уже не важно. Что сделано, то сделано. Ты привела в действие шкатулки Одена и назначила Ричарда участником. Какого бы мнения я ни был, мы должны сохранять единство в нашем деле. Теперь, когда это сделано, мы все должны постараться, чтобы оно сработало. Нам необходимо сделать все, что только сможем, чтобы помочь Ричарду. Если он проиграет, проиграем мы все. Проиграет все живое.

Это не могло помочь Никки, но позволило ей почувствовать некоторое облегчение.

- Спасибо, Зедд. С твоей помощью мы доведем все это до завершения.

Он лишь печально покачал головой.

- Моя помощь? Возможно, я буду лишь помехой. Я всего лишь хотел бы, чтобы сначала ты советовалась со мной.

- Я с тобой посоветовалась, - сказала Никки. - Я спросила тебя, доверил бы ты Ричарду жизнь любого и каждого. Что это было, как не обращение за советом?

Зедд улыбнулся, сквозь печаль, все еще не покинувшую его лица.

- Полагаю, ты права. Возможно сочетание магии Огненной Цепи и искажений, вызванных гармониями, уже повредило мою способность мыслить.

- Ни на минуту не поверю в это, Зедд. Думаю, скорее, твоя любовь к Ричарду и беспокойство за него. Я не стала бы искать твоего совета, не будь это так важно. И ты сказал все, что мне требовалось знать.

- Если ты вновь будешь все запутывать и усложнять, - сказала ему Кара, - я тебе это дополнительно разжую.

Зедд бросил сердитый взгляд на женщину.

- Звучит обнадеживающе.

- Ну послушай. Никки наговорила очень много слов, - сказала Кара, - но на самом деле все не так сложно, как кажется. Любому это очевидно - и даже ты должен был увидеть это, Зедд.

Волшебник нахмурился.

- Что ты имеешь в виду?

Кара пожала одним плечом.

- Мы - это сталь, стоящая против стали. Лорд Рал - это магия, стоящая против магии.

Для Кары все, о чем сейчас шла речь, поддавалось вот такому простому объяснение. Никки было интересно, действительно ли морд-сит ухватила это налету, лишь слегка "поскребя" по поверхности, или она действительно поняла всю концепцию целиком лучше, чем они сами? Возможно, она права, и на самом деле здесь нет ничего более сложного, чем сказанное ею.

Зедд осторожно опустил ладонь на плечо Никки. Это напомнило ей мягкое прикосновение Ричарда.

- Ну, что бы ни говорила Кара, это все может обернуться смертью для нас всех. Если есть шанс, что это сработает - нам следует много и тщательно поработать. Мы с тобой знаем массу вещей относительно магии. Ричард не знает почти ничего.

Никки улыбнулась сама себе.

- Он знает об этом больше, чем ты думаешь. Именно Ричард распознал загрязнение в магии Огненной Цепи. Никто из нас не смог понять языка символов, но Ричард смог разобраться с ним самостоятельно. Он сам научился понимать значение и смысл древних рисунков, схем и эмблем.

Мне ни разу не удавалось научить его чему-либо, что касается его дара, но он сам не раз удивлял меня тем, что быстро схватывает все, что лежит за общепринятым пониманием магии. Он научил меня вещам, которых я не могла даже вообразить.

Зедд лишь кивал.

- Меня он тоже сводил с ума.

В дверях появилась Рикка, другая морд-сит, живущая в Цитадели Волшебника.

- Зедд, я подумала, что тебе нужно знать кое о чем. - Ее палец указал вверх. - Я была несколькими этажами выше, и, должно быть, там разбито окон или что-то в этом роде. Ветер создает странный шум.

Зедд нахмурился.

- Что за шум?

Рикка, уперев руки в бока, задумчиво уставилась в пол.

- Не знаю. - Она вновь подняла глаза. - Это трудно описать. Напоминает мне, словно ветер дует сквозь узкую щель.

- Завывающий шум? - спросил Зедд.

Рикка покачала головой.

- Нет. Скорее похоже на звук на крепостном валу, когда ветер продувает через бойницы.

Никки обратила взгляд к окнам.

- Сейчас еще только светает. Я раскидывала магическую сеть. Но ветер еще не поднялся.

Рикка пожала плечами.

- Ну, я не знаю, чем это еще может быть.

- Иногда Цитадель издает звуки, когда она дышит.

Рикка наморщила нос.

- Дышит?

- Да, - сказал волшебник. - Когда температура резко меняется, как сейчас, когда ночи стали холодными, движение воздуха в тысячах комнат приводит к такому эффекту. Проникая в глубины лабиринта коридоров через переходы и залы Цитадели, воздух временами производит "стоны", когда снаружи никакого ветра и нет.

- Ну, похоже, я здесь недостаточно долго, чтобы быть обо всем в курсе. Наверное, так и есть. Пусть Цитадель дышит. - Она направилась к выходу.

- Рикка, - окликнул ее Зедд и дождался, пока она остановится. - А что ты делала наверху в той части?

- Чейз ищет Рэчел, - сказала Рикка, оборачиваясь через плечо. - Я ему помогала. Ты ее не видел?

Зедд покачал головой.

- Не сегодня утром. Я видел ее прошлой ночью, как раз перед тем, как она отправилась спать.

- Хорошо, я скажу Чейзу. - Рикка еще некоторое время вглядывалась в комнату, затем оперлась рукой о дверной косяк. - Как бы то ни было, что это за штука тут на столе? Что вы тут втроем замышляете?

- Это - причина нашего беспокойства, - сказала Кара.

Рикка понимающе кивнула.

- Магия.

- Ты совершенно права, - согласилась Кара.

Рикка хлопнула ладонью по дверному косяку.

- Ну, лучше я пойду дальше искать Рэчел, прежде чем ее найдет Чейз и устроит ей нагоняй за исследования в таком месте.

- Этот ребенок - прирожденная местная крыса. - Зедд вздохнул. - Иногда мне кажется, что она знает Цитадель не хуже меня.

- О да, - сказала Рикка. - Будучи в дозоре, я сталкивалась с ней в совершенно неожиданных местах. Однажды я даже решила, что она заблудилась, но Рэчел настаивала, что нет. Тогда я велела ей отвести меня обратно, чтобы доказать это. И что вы думаете? Она добралась до своей комнаты, не сделав ни единого ошибочного поворота, а затем только рассмеялась мне и сказала: "Видишь?"

Зедд с улыбкой поскреб висок.

- У меня был с ней похожий случай. Дети очень быстро узнают и запоминают такие вещи. Чейз поощряет ее стремление к изучению окружающего и исследованию того, где она находится, так что ей заблудиться здесь ей будет не просто. Я, например, не теряюсь в Цитадели скорее всего именно потому, что здесь вырос.

Рикка собралась уже выйти, но снова замерла, когда Зедд опять окликнул ее.

- Этот шум ветра... - Она помахал пальцем в направлении потолка. - Ты сказала, что он вон там, наверху?

Рикка кивнула.

- Ты имеешь тот сложно изогнутый коридор, что проходит мимо библиотек?

- Да, именно это место. Я заглядывала в библиотеки в поисках Рэчел. Она любит смотреть книги. Но, как ты и сказал, это действительно может быть "дыхание" Цитадели.

- Единственная проблема - в том, что это одна из тех зон, где Цитадель не издает никаких звуков, когда "дышит". Там много тупиков, которые гасят движение воздуха и тем самым не дают ему двигаться достаточно быстро, чтобы он мог производить звуки.

- Звук мог доноситься из другого места, я лишь предположила, что он возник в этих коридорах и залах.

Зедд упер кулак в костлявое бедро, продолжая раздумывать.

- Говоришь, звук напоминает завывание?

- Ну, несколько подумав, мне кажется, что он более похож на рычание.

Лоб у Зедда нахмурился.

- Рычание? - Он прошелся по толстому ковру и, высунув голову из дверного проема, прислушался.

- Не как рычание животного, - заметила Рикка. - Скорее как раскатистый гул. Как я уже говорила, этот звук напомнил мне шум ветра, прорывающегося сквозь бойницы. Знаешь, такой урчащий, дрожащий звук.

- Я не слышу ничего подобного, - пробормотал Зедд.

Рикка состроила гримасу.

- Ну, ты и не можешь слышать его, здесь, внизу.

Никки присоединилась к ним у дверей.

- Тогда почему я ощущаю какую-то вибрацию у себя в груди?

Зедд с минуту пристально смотрел на Никки.

- Может, это имеет какое-то отношение к магическим явлениям, связанным с этой шкатулкой?

Никки пожала плечами.

- Допускаю, что такое возможно. Мне прежде не доводилось иметь дело с подобными элементами. Многие из них мне совершенно незнакомы. Не говоря уже о том, что могли иметь место какие-то побочные эффекты.

- Ты помнишь, как Фридрих случайно включил тревожную сигнализацию? - спросил Зедд, повернувшись к Рикке. Она кивнула. - Это звучит похоже на это?

Рикка твердо покачала головой.

- Нет, разве только засунуть ее под воду.

- Сигнализация основана на магии. - Зедд задумчиво потер подбородок. - Невозможно поместить ее под воду.

Кара развернула зажатый в кулаке эйджил.

- Довольно разговоров. - Она протиснулась между ними, чтобы выставить его в коридор. - Предлагаю отправиться и взглянуть.

Зедд и Рикка последовали за ней. Никки не двинулась с места. Она указала на шкатулку Одена, стоявшую на столе внутри сверкающей, словно сотканной из света паутины.

- Я лучше останусь рядом с этим.

Помимо наблюдения за шкатулкой, она собиралась заглянуть в "Книгу Жизни" и в некоторые другие фолианты. Все еще оставались части оденической теории, которые ей не удавалось полностью понять. Она была в растерянности, столкнувшись с целым рядом и оставшихся без ответа вопросов. А если ей, в конечном счете, предстоит помочь Ричарду, то необходимо узнать эти ответы.

В первую очередь ее беспокоила проблема, стоящая в центре оденической теории и касающаяся связи между Оденом и объектом воздействия Огненной Цепи - то есть, Кэлен. Никки требовалось лучше разобраться в природе необходимых условий для этих связей, базирующихся на предварительно заданных основаниях. Ей было нужно полностью разобраться, как именно происходит установка этих оснований. Вызывали беспокойство ограничения предписанных заранее процедур - требование некоего "стерильного поля" для восстановления памяти. И ей необходимо было узнать больше о точных условиях приложения воздействующих сил.

Предупреждение о необходимости стерильного поля казалось довольно важным. Ей необходимо понять природу стерильного поля, требуемого Оденом, и, что более важно, почему вообще это требуется для использования сил Одена.

- Я задействовал все поля, - сказал ей Зедд. - На все входы в Цитадель наложены печати. И если кто-то попытается войти без спроса, везде зазвучит сигнал тревоги. И нам всем придется заткнуть уши, пока мы не отыщем причину.

- Есть волшебники, которые достаточно знают о таких вещах, - напомнила ему Никки.

На этот раз Зедду не понадобилось много времени на раздумья.

- Ты права. Принимая во внимание все происходящее и то, что нам далеко не обо всем известно, мы можем допустить оплошности. Твоя идея - приглядывать за шкатулкой - вполне неплохая.

Никки кивнула, провожая их до дверей.

- Дайте мне знать, когда узнаете чего-нибудь.

Здешний коридор, не более дюжины футов в ширину, но с очень высоким потолком, казалось, терялся из виду где-то высоко над головой. Этот проход сформирован длинной узкой щелью, уходящей вглубь горы и составляющей самую нижнюю часть Цитадели. С левой стороны коридора поднималась естественная каменная стена, вырубленная прямо из гранита самой горы. Даже спустя тысячелетия на ней все еще видны следы, оставленные тесочными инструментами.

Стена на той стороне, где находились комнаты, сделана из плотно подогнанных громадных каменных блоков. Они формировали стену, противолежащую вырубленной в граните, уходящую вверх на шестьдесят или даже более футов. Этот, казалось, бесконечный разрез в горе формировал внешнюю границу сдерживающего поля. Все комнаты внутри защищенной зоны располагались по внешнему краю Цитадели, высеченной практически в самой горе.

Никки немного прошла вместе со всеми по кажущемуся бесконечным коридору, а потом наблюдала, пока они не добрались до первого перекрестка.

- Сейчас нельзя быть небрежным или снисходительным, - крикнула она им вслед. - Слишком велика опасность.

Зедд кивнул, принимая ее предупреждение.

- Мы вернемся, как я во всем разберусь.

Кара бросила на Никки взгляд через плечо.

- Не беспокойся, я буду с ним и не настроена допускать снисхождение. Я не буду в добром настроении до тех пор, пока не увижу вновь Лорда Рала, живым и вне опасности.

- У тебя бывает доброе настроение? - поинтересовался Зедд как только они торопливо продолжили путь.

Кара бросила на него сердитый взгляд.

- Я часто бываю жизнерадостной и приятной во всех отношениях. Ты полагаешь, что это не так?

Зедд вскинул руки, в знак капитуляции.

- Нет, нет. Слово "жизнерадостная" меня вполне устраивает.

- Ну так и хорошо.

- Но мне кажется, что ты перепутала его со словом "кровожадная".

- Ну, если подумать, пожалуй, "кровожадная" будет точнее лучше.

Никки не могла разделить с ними атмосферу этой шутливой беседы. Она не умела заставлять людей смеяться. И очень часто впадала в недоумение, видя, как Зедду или еще кому удается снять напряжение, обмениваясь вот такими шутками.

Никки знала слишком хорошо природу людей, которым они сейчас противостояли. Некогда она и сама была среди людей Ордена. И была настолько же безжалостна, как и смертоносна.

Она ни разу не видела, чтобы император Джегань был веселым или беззаботным. Он вряд ли относился к людям, способным на шутки и остроумие. Она довольно долго была рядом с ним, и все это время он оставался последовательно и беспощадно смертоносным. К своему делу он относился чрезвычайно серьезно, и был фанатично предан ему. Зная тип людей, которые им противостоят, - людей, среди которых некоторое время назад была и она сама, - и понимая их безжалостную и бездушную натуру, Никки не могла позволить себе быть менее серьезной, чем все они.

Она наблюдала, как Зедд, Кара и Рикка торопливо сворачивают в первый же проход направо, направляясь к лестнице.

И как только они повернули, Никки внезапно поняла тот звук, ту вибрацию, которую ощущала.

Это был своего рода сигнал тревоги.

И она поняла, почему Рикка не распознала его.

Она открыла было рот, чтобы окликнуть остальных, но тут оказалось, что весь окружающий мир с тяжелым скрипом начал останавливаться.

Над проходом к лестнице словно пролилось темное облако. Оно производило впечатление призрачной пятнистой змеи, извивающейся, крутящейся прямо посреди воздуха, становящейся то тоньше, то толще, пока она с ревом приближалась. Раскатистое, вибрирующее урчание было оглушающим.

Затем появились тысячи летучих мышей, составляя из себя подобие толстой змеи, плывущей по воздуху, - настоящая живая масса, составленная из бесчисленного множества маленьких существ. Видение этой многотысячной армии, объединенной в единую движущуюся форму, завораживало. Неимоверный шум отражался от стен, наполняя узкую щель коридору неимоверно нарастающим шумом. Казалось, эти летучие мыши мечутся в панике, их слившаяся форма поворачивала за угол в стремительном движении, будто они все убегали от чего-то.

Зедд, Кара и Рикка, казалось, застыли на повороте, так и не начав подниматься по ступеням.

Затем летучие мыши пронеслись мимо и исчезли, стремясь оказаться подальше от того ужаса, что продвигался через Цитадель вслед за ними. Мягкий трепещущий звук, который они оставляли словно свое эхо, приглушавший сигнал тревоги, утихал в коридоре по мере того как вся стая уносилась в еще более глубокую темноту.

Нарастающий теперь отдаленный звук и слышала Рикка, только в тот момент не поняла, что это было.

Вглядываясь в сторону лестницы, откуда только что вылетали мыши, Никки ощущала, будто все вокруг застыло в ожидании чего-то невообразимого. С растущей паникой она осознала, что фактически не может двинуться с места.

А затем по лестнице, словно злобный ветер, стремительно спустилась темная форма. Но в то же самое время она, необъяснимо, казалась неподвижно висящей в воздухе. Эта форма состояла из непрерывно перемещающихся черных фигур и текучих теней, образуемых завихрениями чернильной тьмы. И это ошеломляющее образование из вихрящихся потоков мрака было застывшим - и в то же время передвигающимся.

Никки моргнула, и видение исчезло.

Она попыталась двинуться с месте, но ощутила, будто оказалась в расплавленном воске. Ей удавалось лишь неглубоко дышать и передвигаться, но только самым медленным образом. Каждый дюйм перемещения требовал неимоверных усилий и, казалось, длился целую вечность. Окружающий мир сделался неимоверно плотным, все в нем как будто замедлилось почти до полной остановки.

В коридоре возле остальных, застывших на повороте, эта форма проявилась вновь, висящая в воздухе прямо над каменным полом. В целом это напоминало фигуру женщины в колышущемся черном платье, плывущей под водой.

Даже на пике охватившего ее ужаса Никки находила это экзотическое видение до странного захватывающим. Остальные, которых незваный гость уже миновал, застыли, как на картине.

Жесткие черные волосы женщины медленно колыхались вокруг ее бледного бескровного лица. Свободная ткань черного платья обвивалась, как будто в завихрениях потоков воды. Сама женщина среди всех этих турбулентностей казалась почти недвижимой.

Она словно бы плыла под водой. Затем она исчезла снова.

Нет, не под водой, решила Никки.

В сильфиде.

Примерно так ощущала подобное путешествие сама Никки. Тот же самый вид странного, потустороннего и таинственного ощущения от медленного перемещения. Оно было невероятно медленным и в то же самое время молниеносно быстрым.

Фигура вдруг появилась вновь, на этот раз еще ближе.

Никки пыталась закричать, но не могла. Она пыталась поднять руки, чтобы выбросить "паутину", но ее движения происходили слишком медленно. Ей казалось, что понадобится целый день, чтобы поднять одну руку.

Искорки света вспыхивали и поблескивали в воздушном пространстве между Никки и остальными. Она поняла, что это магия, примененная волшебником. Очевидно, она не достигла самозванца. И хотя этот всплеск энергии оказался потрачен без всякого результата, Никки изумилась уже тому, что Зедд вообще сумел устроить такую вспышку. Сама она пыталась сделать то же самое, но без всякого результата.

Темное колыхание ткани медленно перемещалось, плавно перетекая через коридор. Змеиные формы и тени извивались вокруг так, будто двигались очень медленно. Нельзя было сказать, идет эта фигура или бежит. Она плавно скользила, плыла, текла, почти не двигаясь, окруженная вихрящейся тканью платья.

Затем вновь исчезала.

Через мгновение она вновь появлялась, уже намного ближе. Призрачная кожа туго обтягивала костлявое лицо, выглядевшее так, будто его никогда не касался солнечный луч. Локоны невесомых черных волос поднимались вверх, как и жгуты струящихся завихрений черного платья.

Это было самое дезориентирующее видение, какое когда-либо видела Никки. Она чувствовала себя так, будто тонет. От ощущения, что она не в состоянии достаточно быстро дышать, и от попыток набрать столько воздуха, сколько необходимо, паника внутри нее начинала расти. Горящие легкие были не в состоянии действовать быстрее, чем весь остальной ее организм.

Когда Никки наконец сосредоточилась, фигура женщины исчезла. И ей пришло на ум, что и глаза тоже оказались замедлены. Коридор снова был пуст. Зрение не удавалось сфокусировать, чтобы следить за движением.

Никки подумала, что может быть у нее наблюдаются своего рода галлюцинации, побочный эффект от использованной ею применительно к Одену магии. Она удивлялась, неужели возможны такие последствия от заклинаний? Может быть, это сам Оден, явившийся покарать за контакт со столь запретными силами?

Да, вполне возможно, что это связано с теми опасными вещами, которые она использовала в своих заклинаниях.

Женщина появилась вновь, как будто плыла через глубину, неожиданно проступая в темноте бездны. На этот раз Никки вполне четко смогла разглядеть ее аскетические угловатые черты.

Обесцвеченные синие глаза неотрывно смотрели на Никки, будто в окружающем мире больше ничто не существовало. Этот испытующий взгляд проникал самую душу, наполняя ее леденящим страхом. Глаза этой женщины были до того бледными, что казались незрячими, но Никки понимала, что эта женщина способна прекрасно видеть, и не только на свету, а даже в самой темной пещере или в глубине скал, где никогда не было дневного света.

Женщина произвела самую злобную и порочную усмешку, какую когда-либо доводилось видеть Никки. Это была улыбка того, кто не боится, а лишь наслаждается, бросая кому-то вызов, принадлежащая женщине, которая прекрасно понимала, что все сейчас в ее власти. Это была улыбка из тех, что вызывали у Никки тихую дрожь.

А затем женщина исчезла.

Чуть в стороне появились новые вспышки брошенной Зеддом магии, затихающие с шипением.

Никки старалась изо всех сил вернуть себе подвижность, но окружающий мир был слишком тягучим, до того, что временами напоминал ей те ужасные сны, где она пыталась двигаться, но так и не могла, как ни старалась. Например сон, в котором она пыталась убежать от Джеганя - а по-прежнему оставался рядом, настигая и дотягиваясь до нее. Он был как сама смерть, готовый к самой невообразимой жестокости, приближаясь к ней. А она, до отчаяния, хотела вырваться из этих снов, но несмотря на неимоверные усилия ее ноги не хотели двигаться достаточно быстро.

Те сны всегда повергали ее в состояние трепетной паники. Те сны делали смерть до того реальной, что она могла полностью вкусить весь ее ужас.

Однажды такой сон ей приснился, когда она была в палатке с Ричардом. Он разбудил ее, расспрашивая, в чем дело. И она, глотая, слезы рассказала ему. Он заключил в ладони ее лицо и сказал, что это всего лишь сон, а с ней все в порядке. Она отдала бы все, чтобы он обнял ее и, прижав, сказал бы, что теперь она в безопасности, но он не сделал этого. И тем не менее его рука на ее лице, удерживаемая обеими ее руками, мягкие слова и сочувствие дали то утешение и поддержку, которые успокоили ее страх.

Однако сейчас явно был не сон.

Никки попыталась с трудом вдохнуть, чтобы окликнуть Зедда, но не смогла сделать ни того, ни другого. Она пыталась вызвать свой Хань, силу магического дара живых людей, но, как оказалось, не могла даже соединиться с ним. Это воспринималось так, будто ее дар был невероятно быстрым, а она невероятно медленной, и потому они никак не сцеплялись друг с другом.

Женщина, чья плоть была мертвенно-бледной, как у недавнего мертвеца, а волосы и платье черными, как сама преисподняя, вдруг оказалась прямо рядом с Никки.

Рука женщины как бы приблизилась под водой, сопровождаемая завихрениями черной ткани. Иссохшая кожа туго обтягивала костяшки пальцев, четка вырисовывая суставы. Костлявые пальцы погладили подбородок Никки. Это было надменное прикосновение, наглый и бесцеремонный акт триумфа.

В момент этого прикосновения вибрация, которую Никки ощущала в груди, готова была разорвать ее на части.

Женщина рассмеялась глухим, замедленным, булькающим под водой смехом, который эхом мучительно отозвался в каменных коридорах Цитадели.

Никки нисколько не сомневалась, чего хочет эта женщина и за чем именно сюда явилась. Она отчаянно пыталась запалить свою силу, чтобы поймать эту женщину, нанести удар, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить ее, - но ей не удавалось ничего сделать. Ее сила вдруг оказалась невероятно далеко, потрескивала на таком расстоянии, что требовалась вечность, чтобы до нее добраться.

Как только палец прошелся вдоль всего подбородка, женщина снова исчезла, погрузившись в темную глубину.

Появившись вновь в следующий раз, она была уже позади обитых бронзой дверей комнаты со шкатулкой, которые оставались открытыми. Женщина медленно словно бы проплыла через дверной проем, ее ноги так и не коснулись земли, платье слегка омыло все вокруг нее.

Затем вновь исчезла из восприятия Никки.

Появившись в очередной раз, она была уже между комнатой и Никки.

Шкатулка Одена находилась у нее под рукой.

И как только тот ужасный смех эхом проник в сознание Никки, окружающий мир заплыл чернотой.

 

 

 

Глава 6

 

Рэчел не знала, кому эта лошадь принадлежала, да и не задумывалась над этим. Просто лошадь была ей нужна.

Она бежала всю ночь и чувствовала истощение и усталость. Она ни разу не остановилась, чтобы задуматься, зачем ей вообще бежать. Это казалось ей не особо важным. Действительно важным было лишь то, что она продолжала продвигаться вперед, то есть совершала необходимое.

Ей необходимо передвигаться быстрее.

Ей нужна лошадь.

Она была абсолютно уверена в направлении, в котором нужно спешить, хотя и не знала, почему ощущает такую уверенность на этот счет, но даже не пыталась достаточно серьезно обдумать этот момент - это оставалось всего лишь вопросом, таящимся где-то в самой глубине ее сознания, никогда полностью не всплывающим на поверхность для обдумывания.

А пока что она, припав к земле, пряталась в засохших ломких кустах, пыталась оставаться всего лишь тенью, до того момента как придумает, что делать. Трудно было сидеть тихо, потому что при этом она начинала мерзнуть от холода. Рэчел старалась не дрожать от страха, чтобы не выдать себя. Ей хотелось потереть руки, но она понимала, что этого делать нельзя, потому что любое движение может привлечь внимание.

И хотя она замерзла, главным предметом ее беспокойства была лошадь.

Кто бы ни был хозяином этой лошади, было ясно, что поблизости его сейчас нет. По крайней мере если и есть, то она его не видит. Возможно, спит в высокой порыжевшей траве и находится слишком низко, чтобы она могла увидеть его. А может, отправился на разведку.

Или он может выжидать, наблюдая за ней, возможно, уже натянув тетиву со стрелой, так что едва она выберется из укрытия, он прицелится и свалит ее наповал. Как ни была ужасна такая мысль, ее страх перед подобным исходом не мог побороть необходимость продолжать путь и необходимость спешить.

Рэчел, сквозь плотную стену деревьев, проверила положение солнца, проверила свое относительное расположение, чтобы точно знать, в какую сторону следует двигаться дальше. Затем рассмотрела варианты маршрутов побега. Вон та широкая тропа, чуть в сторону от дороги, - лучше всего подходит для того чтобы поскорее скрыться. А еще там есть неглубокий, с каменистым дном ручей, пересекающий пространство открытого луга. На дальней стороне луга ручей примыкал к дороге и дальше бежал рядом с ней, и они оба уходили в глубину леса на юго-восток.

Солнце, низкое и красное, кажущееся огромным, висело почти над самым горизонтом. Цвет его был почти такой же, как у царапин, оставшихся на ее руках, когда она пробиралась сквозь кусты.

И прежде чем Рэчел осознала происходящее, прежде чем как следует обдумала все, ее ноги пришли в движение. Казалось, у них появился собственный разум. Сделав несколько шагов, выбираясь из кустов, она кинулась стрелой через открытое пространство прямо к лошади.

Уголком глаза Рэчел заметила фигуру человека, когда тот вдруг резко сел в высокой траве. В точности как она и предполагала - он там спал. В кожаном жилете с металлическими заклепками и с ремнем, на которых держались ножи, он явно походил на солдата Имперского Ордена. Похоже, он здесь один. Вероятно, отправлен на разведку. Все так, как учил ее Чейз. Солдаты Имперского Ордена, попадающиеся в одиночку, скорее всего будут разведчиками.

На самом деле ее не очень-то и беспокоило, кто он. Ей была нужна лошадь. Ей казалось, что следовало бы бояться этого человека, но она не боялась. Ее страшило лишь остаться без лошади и без возможности спешить.

Человек отшвырнул одеяло и тут же вскочил на ноги. Он двигался очень быстро, но за лето ноги Рэчел еще больше окрепли и стали длиннее, и она мчалась довольно резво. Солдат что-то прокричал в ее сторону. Ее же это нисколько не заботило, она продолжала нестись к гнедой кобыле.

Человек что-то бросил в нее. Она видела, как оно пролетело над ее левым плечом. Нож. С такого расстояния это был безрассудный бросок - бросок наудачу, как сказал бы Чейз. Он учил ее сосредотачивать внимание и целиться. Он научил ее многому относительно ножей. И она, разумеется, знала, что бегущая мишень очень трудна для попадания в нее ножом.

Так оно и было. Нож пролетел на заметном расстоянии от нее и с мягким стуком воткнулся в поваленный ствол, лежащий на пути между ней и лошадью. Она, лишь ненадолго притормозив, выдернула нож из подгнившего дерева и сунула за пояс.

Теперь это ее нож. Чейз учил Рэчел забирать оружие врагов всегда, как только представляется возможность, и быть готовой воспользоваться им, особенно если оружие более качественное, нежели то, что было у нее. Он учил ее, что в ситуации выживания следует пользоваться всем, что окажется под рукой.

С жадностью глотая воздух, она пробежала под носом лошади и схватила концы поводьев, но оказалось, что они привязаны к ветви поваленного дерева. Ее пальцы суматошно трудились над тугим узлом, но слишком онемели от холода. Они соскальзывали с кожи, не цепляясь за нее. Рэчел хотелось кричать от разочарования, от краха всех надежд, но вместо этого она продолжала распутывать узел. И как только поводья оказались свободны, она ухватила их одной рукой. И тут же неподалеку заметила седло.

Она бросила взгляд на разведчика, когда он вновь закричал, понося ее последними словами. Он быстро приближался. У нее не было времени оседлать лошадь. Седельные вьюки - вероятно, полные припасов - лежали прислоненными к седлу. Она просунула руку под ремень, соединявший оба вьюка, и закинула на вздрагивающую лошадиную шею.

Развернувшись, она ухватилась за лошадиную гриву и, крепко держась за нее, запрыгнула на непокрытую спину лошади. Дорожные вьюки были тяжелыми и едва не соскользнули, но она удержала их и вернула на место. Хотя лошадь не была оседлана, но уздечка оказалась на месте. Где-то в тусклых глубинах своего сознания Рэчел ощущала удовольствие от тепла этого животного.

Она передвинула тяжелые вьюки на загривок лошади, впереди своих ног. Внутри них наверняка есть и пища, и вода. Ей наверняка понадобится и то и другое, если она сможет продолжать путь достаточно долго. А она-то как раз и предполагала, что это будет долгое путешествие.

Лошадь фыркнула и дернула головой. У Рэчел просто не было времени, чтобы задобрить животное, как учил ее Чейз. Она отпустила поводья и поддала лошади пятками по ребрам. Лошадь скакнула вбок, с подозрением относясь к своему новому всаднику. Рэчел обернулась через плечо и увидела человека почти рядом. Ухватившись одной рукой за гриву и удерживая другой поводья, Рэчел наклонилась вперед и еще раз ударила лошадь пятками по бокам и, дополнительно, рукой по спине. И лошадь понеслась стрелой.

Человек, посылая проклятия, сделал неимоверный прыжок, надеясь схватить уздечку. Рэчел дернула поводьями в сторону, и лошадь послушалась. Солдат пролетел мимо них и упал лицом в землю, крякнув от силы удара. Увидев вдруг, что копыта лошади проносятся так близко к нему, он закричал и постарался убраться с пути, тогда как ярость перешла в испуг. Всего несколько дюймов отделяло его от того, чтобы оказаться растоптанным.

Рэчел не ощущала никакого ощущения триумфа. Она чувствовала лишь настоятельную необходимость спешить. Лошадь теперь ей поможет.

Она направила скачущую кобылу прямо к ручью у дальней границы заросшей травой поляны. Едва они переправились через широкий разлив мелкой воды, деревья сомкнулись вокруг, а их преследователь остался далеко позади. Вода брызгами разлеталась от скачущей лошади во все стороны. Каменистое дно, казалось, вполне устраивало лошадь, не сбивая ее хода.

Чейз научил Рэчел использовать воду, чтобы скрывать свои следы.

Каждый шаг этого галопа приближал ее к цели, а все остальное было уже не важно.

 

 

 

Глава 7

 

Когда солдат, проходивший мимо повозок, стал кидать в его сторону сваренные вкрутую яйца, Ричард постарался поймать столько, сколько успел. Лишь затем сгреб с земли остальные и, сложив все на согнутую и прижатую руку, медленно отполз назад под повозку, укрываясь от непогоды. Это было холодное, жалкое подобие убежища, но все же лучше, чем сидеть под дождем.

Джон-Камень, набрав свою коллекцию вареных яиц, тоже поспешно вернулся под край повозки, подтягивая за собой цепь.

- Опять яйца, - с неприязнью заметил он. - Вот все, чем они нас кормят нас. Яйца!

- Могло быть и хуже, - заметил Ричард.

- Да ну? - возмутился Джон-Камень, не очень-то довольный своим питанием.

Ричард старательно вытирал яйца о свои штаны, пытаясь, насколько возможно, очистить скорлупу от грязи.

- Например, они могли бы скормить нам Йорка.

Джон-Камень нахмурился, взглянув на Ричарда.

- Йорка?

- Твоего приятеля по команде, который сломал ногу, - сказал Ричард, начиная очищать одно из яиц. - Которого прикончил Змеиное лицо.

- А, этот Йорк. - Джон-Камень с минуту раздумывал. - Ты действительно думаешь, что в этой армии едят людей?

Ричард быстро огляделся.

- Если у них закончатся продукты, они начнут есть мертвецов. Если будут голодать, а мертвецы закончатся, они снимут новый урожай.

- Думаешь, у них могут закончиться продукты?

Ричард знал, что должны закончиться, но он не хотел говорить этого. Он сам наставлял д'харианские войска, чтобы они уничтожали не только каждый караван с продуктами из Древнего мира, но и саму возможность снабжать ушедшую на север вторгшуюся армию.

- Я просто заметил, что могли бы кормить и хуже, чем этими яйцами.

Теперь Джон-Камень несколько иначе взглянул на свою добычу и наконец неразборчиво проворчал в знак согласия.

И как только Джон-Камень приступил к очистке очередного яйца, он сменил предмет разговора.

- Думаешь, нас заставят играть в джа-ла прямо под дождем?

Прежде чем ответить, Ричард доел и проглотил яйцо.

- Скорее всего. Но я скорее согласился бы играть и согреться, чем сидеть здесь и мерзнуть весь день.

- Пожалуй, так, - согласился Джон-Камень.

- Между прочим, - сказал ему Ричард, - чем скорее мы начнем разносить в пух и прах команды, съехавшиеся на это турнир, тем скорее мы начнем зарабатывать собственный рейтинг, и тем скорее нам удастся сыграть с императорской командой.

Джон-Камень лишь усмехнулся такой перспективе.

Ричард проголодался, но заставил себя не спешить с едой и смаковать пищу. Пока они чистили скорлупу и молча ели, он внимательно следил за некоторой активностью, наблюдавшейся в отдалении. Даже под дождем люди были заняты самой разной работой. Сквозь заунывный шорох дождя, шум голосов, крики, споры, смех и громкие приказания, из кузниц доносился звон молотков.

Огромный лагерь раскинулся на плоских равнинах Азрита настолько, насколько мог видеть Ричард - до самого горизонта. Сидя на земле, было трудно разглядеть значительную часть лагеря, находившуюся за линией обзора. Он мог видеть лишь ближайшие повозки и чуть дальше, как бы на втором плане, более крупные шатры. Мимо проходили лошади, мулы тащили телеги, пробираясь через толкущиеся массы. Люди, столпившиеся под дождем у кухонных шатров, дожидаясь еды, выглядели жалкими и ничтожными.

А вдалеке, над всем этим, возвышался, возведенный на высоком плато, Народный дворец. Даже во мраке пасмурного дня великолепные каменные стены, громадные башни и черепичные крыши дворца выделялись над грязной закопченной армией, пришедшей сюда, чтобы осквернить его. Вместе с паром, поднимавшимся от лагеря армии Имперского Ордена, вместе с дождем и низкими плотными облаками - плато и дворец на нем выглядели как далекое величественное видение. Бывали моменты, когда облака и туман закрывали его, как занавес, и все плато исчезало в сером мраке, будто оно уже достаточно насмотрелось на бурлящие полчища, явившиеся сюда уничтожить все и всех.

Не существовало легкого способа для врага штурмовать дворец, находящийся высоко на плато. Дорога, поднимавшаяся по отвесным стенам, была слишком узкой для любого сколько-нибудь значительного вооруженного нападения. А кроме того, на ней подъемный мост, который, Ричард не сомневался, уже поднят, но даже если и нет, то далее массивные стены, которые и сами по себе неприступны, а перед ними слишком мало пространства, чтобы собрать там сколько-нибудь значительные силы.

В мирное время Народный дворец собирал торговцев со всех земель Д'Хара. Поток товаров не иссякал никогда, потому что это был торговый центр: люди, большим числом, собирались во дворце, чтобы продавать и покупать. Первоначально самый простой путь в этот город-дворец для всех этих людей лежал через само плато. Обилие лестничных спусков и пешеходных проходов позволяло разместиться здесь большому числу людей, и продавцов и посетителей. В достатке имелись и широкие наклонные переходы для лошадей и повозок. Поскольку в пределах самого плато перемещалось довольно много людей, то повсюду возникали лавки и ларьки. Много людей так и жили в этих торговых рядах, никогда не предпринимая путешествия в город, к самой вершине.

На верхней части плато было, как в сотах, изобилие помещений самого разного сорта. Часть этих помещений были общедоступными, но некоторые таковыми не являлись. Здесь часто можно было встретить воинов Первой когорты - дворцовой стражи, - потому что их казармы располагались в этом месте.

Проблема, с точки зрения задачи Имперского Ордена, заключалась в том, что огромные ворота, ведущие к этим внутренним подступам, были закрыты. Устроены эти ворота так, что способны выдержать любое нападение, а за ними достаточно припасов для долгой осады.

Равнины Азрита перед дворцом вовсе не были вполне подходящим местом для сил, собранных для осады. В то время как глубокие колодцы на внутренней части плато обеспечивали водой всех живущих там, снаружи, на равнинах, не было водных источников, за исключением мелких речушек, наполняемых случайными дождями, как не было поблизости и источников топлива для костров. И все это усугублял жестокий и суровый климат равнин.

У Имперского Ордена было много людей, обладающих магическим даром, но они не могли оказать заметной помощи в разрушении защиты дворца. Сама конструкция дворца была выполнена в форме защитного заклинания, увеличивающего силу правящего Лорда Рала, но в то же самое время уменьшающего силу всех прочих. Внутри этого плато и в городе на его вершине способности любого, обладающего магическим даром, кроме Рала, были сильно приглушены этим заклинанием.

Поскольку Ричард был Рал, то подобный расклад был ему на руку - если бы не тот факт, что он каким-то образом утратил связь со своим даром. Он в точности знал, как именно это было совершено, но, прикованный к повозке, посреди вражеских сил, насчитывающих миллионы, ничего не мог с этим поделать.

Нечто совсем иное, нежели плато и дворец, возвышающийся на нем, являло собой сооружение, которое уже выделялось над всем, что располагалось на равнинах Азрита, - пандус, который строился силами Имперского Ордена. При отсутствии легких способов напасть на центральное место всей Д'харианской империи, как последнее препятствие для утверждения их полного превосходства над Новым миром, Джегань предпринял строительство гигантского пандуса, который позволит поднять на вершину плато значительные силы, способные штурмовать стены дворца. Он планировал не просто подвергнуть осаде Народный дворец, а взять его штурмом.

Вначале Ричард считал, что такая задача попросту невыполнима, но начав изучать то, что делала армия Джеганя, он очень быстро пришел в уныние, осознав, что у них вполне может получиться. Хотя плато поднималось над равнинами Азрита на внушительную высоту, у готовящегося штурмовать его Имперского Ордена были в распоряжении миллионы людей, чтобы привлечь их к этому делу.

Исходя из общей стратегии Джеганя, это была его последняя задача, последнее место, которое ему требовалось сокрушить, чтобы установить безраздельное владычество Имперского Ордена. По мнению императора, ему не предстояло больше никаких сражений, пред ним не было никаких оставшихся армий, которые требовалось сокрушить, как не было оставшихся городов, которые предстояло взять. Город на вершине этого плато был последним, что оставался на его пути.

Имперский Орден - эти грубые твари, насаждающие веру по призыву Братства Ордена - не могли позволить людям Нового мира жить вне контроля со стороны Ордена, потому что это противоречило учению их духовных лидеров. Братство Ордена учило, что индивидуальный выбор аморален, потому что он вреден и разрушителен для человечества. Само существование обеспеченных и успешных, независимых и свободных людей находится в жестком противоречии с основными доктринами Ордена. Орден осуждал людей Нового мира как себялюбивых и злонамеренных и требовал от них либо принять верования Ордена, либо умереть.

Иметь миллионы солдат, не знающих, на что потратить время, дожидаясь момента, когда придется приводить в жизнь убеждения и верования Ордена, без сомнения было хлопотным и беспокойным делом. Перед Джеганем стояла задача держать их занятыми, принося жертву общему делу; и теперь они все предавались работе по сменам, в любое время дня и ночи, на возведении пандуса.

Хотя Ричард и не мог видеть людей, работающих внизу, он знал, что они выкапывают землю и камень. По мере того как вырытые ими ямы становились глубже и шире, другие люди тащили эти землю и камень к строящемуся пандусу. Огромное число людей, работающих без перерыва, развили столь бурную деятельность по столь устрашающему делу. Ричард уже довольно долго не был в самом лагере, но воображал, будто видит, как наклонный пандус неумолимо растет день ото дня, приближаясь к вершине плато.

- Как ты хочешь умереть? - спросил Джон-Камень.

Ричарду было несколько не по себе от вида строящегося в отдалении пандуса и от размышлений о мрачном и жестоком будущем, которое Орден навяжет всем живущим в этом мире, но вопрос, который задал Джон-Камень, тоже не был лучом света в сплошном мраке. Ричард оперся спиной на внутреннюю часть колеса в дальнем углу повозки, продолжая есть яйца.

- Думаешь, у меня есть выбор? - наконец спросил он. - Он такой же, как вот с этим? - Ричард протянул вперед руку, в которой держал половинку яйца. - Мы выбираем лишь, как будем жить, Джон-Камень. Не думаю, что нам следует всерьез задумываться о том, как мы умрем.

Джон-Камень выглядел явно удивленным таким ответом.

- А ты полагаешь, мы способны выбрать, как нам жить? Рубен, у нас нет выбора.

- Выбор у нас есть, - заметил Ричард без каких-либо объяснений. Затем положил в рот половинку яйца.

Джон-Камень взял в руки цепь, прикрепленную к его ошейнику.

- Как я могу при этом сделать какой-либо выбор? - Затем махнул рукой, указывая на окружающий их лагерь. - Они - наши хозяева.

- Хозяева? Они избрали не думать самим, а жить вместо этого по учениям Ордена. Поступая таким образом, они вовсе не хозяева кому-либо.

Джон-Камень лишь смущенно покачал головой.

- Иногда ты говоришь очень странные вещи, Рубен. Ведь именно я на цепи, а они - нет.

- Есть цепи, которые покрепче тех, что на твоем ошейнике. Моя жизнь значит очень многое для меня. Я способен отдать свою жизнь ради спасения кого-то, кто мне дорог, кого я очень ценю.

Те люди, что окружают нас, решили принести свою жизнь в жертву безумному делу, которое приносит лишь одни страдания. Фактически они уже отдали свои жизни - и не получили ничего ценного взамен. И это называется выбрать, как жить? Я так не думаю. Они носят цепи, которые сами обмотали вокруг собственной шеи, цепи совершенно иного вида, но тем не менее цепи.

- Я сражался, когда им удалось схватить меня. Имперский Орден оказался сильнее. И сейчас я сижу здесь, прикованный цепями. Эти люди живут, а мы, если попытаемся освободиться, умрем.

Ричард счистил скорлупу с яйца.

- Мы все умрем, Джон-Камень... каждый из нас. Вопрос в том, как мы проведем нашу жизнь. В конце концов это всего лишь единственная жизнь, которую каждый из нас будет иметь, поэтому как именно мы живем - представляет собой первостепенную важность.

Джон-Камень с минуту жевал, обдумывая услышанное. Наконец с усмешкой словно бы подвел итог.

- Ну, если у меня и в самом деле будет выбор, как умереть, я предпочту, чтобы это случилось под аплодисменты толпы, довольной тем, как я вел игру. - Он бросил быстрый взгляд на Ричарда. - А ты, Рубен? Если бы имел выбор?

Голова Ричарда была занята куда более важными вещами.

- Надеюсь, мне не придется решать эту проблему сегодня.

Джон-Камень лишь тяжело вздохнул. Яйца казались слишком мелкими в его мясистых ладонях.

- Может быть, и не сегодня, но думаю, что именно в этом месте все игры закончатся. Скорее всего, именно здесь мы наконец-то расстанемся со своими жизнями.

Ричард не ответил, но Джон-Камень заговорил сквозь шум ливня.

- Я говорю серьезно. - Он нахмурился. - Рубен, ты слушаешь или все еще мечтаешь о той женщине, которую, как тебе показалось, видел, когда вчера мы въезжали в лагерь?

Ричард осознал, что так оно и есть, и потому улыбнулся. Несмотря ни на что, он улыбнулся. Несмотря на справедливость слов Джона-Камня - что скорее всего они умрут именно в этом месте, - он улыбнулся. Но ему не хотелось говорить о Кэлен с этим человеком.

- Я видел еще много чего, когда мы въезжали в этот лагерь.

- Увидим больше после игр, - сказал Джон-Камень. - Если проведем их успешно, у нас будет достаточно женщин. Змеиное лицо обещал это. Но сейчас вокруг лишь солдаты, солдаты и только солдаты. А своего призрака у тебя есть шанс увидеть завтра.

Ричард уставился в никуда, кивая.

- Ты далеко не первый, кто решил, что она призрак.

Джон-Камень взял в руки часть цепи, чтобы не мешалась, и стремительно пересел поближе к Ричарду.

- Рубен, ты бы лучше взялся за ум, а то никто из нас не доживет до игры с императорской командой.

Ричард поднял глаза.

- А я думал, что ты уже готов умереть.

- Я не хочу умирать. Во всяком случае, не сегодня.

- Итак, Джон-Камень, ты сделал выбор. Даже скованный цепью, ты сделал выбор в пользу собственной жизни.

Джон-Камень погрозил Ричарду толстым пальцем.

- Послушай, Рубен, если мне суждено закончить жизнь убитым в игре джа-ла, я не хочу, чтобы это произошло только потому, что ты витаешь в облаках, мечтая о женщинах.

- Лишь об одной женщине, Джон-Камень.

Огромный человек стряхнул скорлупу с пальцев и откинулся назад.

- Я помню. Ты сказал, что увидел женщину, которую хотел бы взять в жены.

Ричард не стал поправлять его.

- Я хочу всего лишь чтобы мы хорошо играли и выиграли все наши игры, чтобы получить шанс сыграть с императорской командой.

Усмешка вновь заиграла на лице Джона-Камня.

- И ты действительно думаешь, Рубен, что мы можем побить императорскую команду? Думаешь, мы сможем выжить в такой игре с такими людьми?

Ричард разбил скорлупу очередного яйца о край своего каблука.

- Ты ведь хочешь умереть под аплодисменты толпы, довольной тем, как ты вел игру.

Джон-Камень искоса взглянул на Ричарда.

- А может быть, я поступлю так, как ты говоришь, и предпочту жить свободным, а?

Ричард лишь улыбнулся перед тем как откусить половинку яйца.

Вскоре после того, как Ричард и Джон-Камень покончили с остатками еды, появился Карг, разбрызгивая сапогами грязь во все стороны.

- А ну, вылезайте сюда! Все как один!

Ричард и Джон-Камень выбрались из-под повозки под мелкий дождь. И другие пленники поднялись у повозок с обеих сторон от них, готовые услышать, чего от них хочет командующий. Солдаты армии Ордена, которые тоже состояли в команде, подошли ближе.

- У нас намечаются посетители, - объявил Карг.

- Что за посетители? - спросил один из солдат.

- Император осматривает команды, прибывшие на турнир. Мы с императором Джеганем еще вернемся к вам. И я ожидаю, что вы продемонстрируете ему, что я подобрал достойную команду. Любой, кто будет подрывать доверие ко мне или не сумеет проявить должного уважения к нашему императору, не будет представлять для меня никакого интереса в будущем.

Без дальнейших слов командующий заторопился прочь. Ричард мог ощущать, как шатается на своих ногах, в то время как сердце колотится с неимоверной силой. Он был захвачен мыслью, будет ли вместе с Джеганем Кэлен, как и днем раньше? С отчаянием желая вновь увидеть ее, он в то же время не выносил мысли, что она находится рядом с подобными людьми.

На протяжении той зимы, когда Никки утащила Ричарда с собой в Древний мир, Кэлен, вместо него, возглавила силы д'хариан. На ней была ответственность за сдерживание Джеганя и недопущение его победы. Она приложила серьезные усилия, чтобы проредить многочисленные шеренги солдат Ордена, даже при том, что многочисленные караваны с поставками из Древнего мира содержали и пополнения, которые в заметной степени восполняли все человеческие потери. Кэлен не только задержала силы вторжения, но и заслужила их постоянную ненависть за всю ту боль и страдания, что причинила им. Если бы не Кэлен, то Орден, вполне вероятно, захватил бы д'харианскую армию и перерезал бы их всех. Она же держала их всегда на шаг впереди Джеганя и вне его досягаемости.

Пытаясь выглядеть спокойным и владеющим собой, Ричард прислонился спиной к повозке и сложил руки, приготовившись ждать. Вскоре он заметил слева многочисленную свиту, прокладывающую путь через лагерь. Они двигались вдалеке вдоль выстроенных в шеренги команд, делая время от времени остановки, чтобы лучше разглядеть игроков.

Судя по виду солдат, входивших в эту группу, это не мог быть кто-то иной, кроме императора Джеганя. Ричард распознал особую императорскую стражу и в прошлый раз, когда они въезжали в лагерь и следовали прямо за Джеганем. Именно тогда он мельком увидел Кэлен. Императорская стража выглядела устрашающе за счет кольчуг, кожи и отлично изготовленного оружия, но именно размеры этих людей, их бугрящиеся и блестящие от дождя мускулы - вот что по-настоящему ошеломляло и пугало окружающих.

Это были люди, в сердцах рядовых и туповатых людей Ордена вызывавшие страх. Регулярные войска сильно уступали этой отборной страже. В представлении Ричарда, эти люди постараются скорее разделаться с чем угодно, что им покажется представляющим потенциальную угрозу для императора.

Джон-Камень вышел вперед, присоединяясь к шеренге остальных игроков, ожидавших, чтобы император смог поглядеть на них.

Ровно в тот момент, когда Ричард увидел бритую голову Джеганя в самом центре этой когорты мускулистых стражей, его ошеломила внезапная мысль.

Джегань может узнать его.

Джегань, как сноходец, присутствовал в умах самых разных людей и видел Ричарда их глазами.

Ричард вдруг осознал, насколько он сейчас беззащитен, не говоря уже о том, что, когда он будет играть с императорской командой ради того, чтобы оказаться ближе к Кэлен, Джегань будет там и наверняка узнает его. Полностью поглощенный мыслью о том, как добраться до Кэлен, он просто не учел и не принял во внимание такой перспективы.

А затем Ричард заметил и кое-что еще - сестру Тьмы.

Она была похожа на сестру Улисию, но если это так, та весьма и весьма постарела с тех пор, как он последний раз видел ее. Она была на значительном расстоянии, в самом хвосте всей стражи, сопровождающей Джеганя, но Ричард все-таки еще мог разглядеть морщины и обвислость ее лица. Последний раз, когда он видел сестру Улисию, та выглядела как вполне привлекательная женщина, хотя Ричарду с трудом давалось отделять облик человека от его личных качеств, а сестра Улисия была очень зловредной женщиной. Независимо от того, насколько привлекательным внешне был человек, злобность всегда портила его образ в глазах Ричарда. Испорченный характер влиял на его оценку человека до такой степени, что он не мог видеть привлекательность отдельно от порочной натуры.

Отчасти именно поэтому Кэлен была столь прекрасна для него - она не только привлекательна внешне, но и образец поведения во всех отношениях. Ум и проницательность прекрасно дополняли ее страстное отношение к жизни. Ее чарующий взгляд будто бы самым совершенным образом отражал все, что она являла собой.

Сестра Улисия, хотя была когда-то внешне привлекательной, теперь, по-видимому, демонстрировала лишь собственную гнилую сущность.

И тут Ричард осознал, что не только Джегань, но и сестра Улисия может узнать его, и там, в лагере, могут быть и другие сестры, знающие его в лицо.

Он вдруг ощутил себя чрезвычайно уязвимым. Любая из этих сестер может в любой момент случайно оказаться рядом. У него нет возможности от них укрыться.

Когда он окажется достаточно близко, император наверняка запросто опознает Лорда Рала, того самого человека, за которым охотится, стоящего прямо здесь, среди его войск. Скованный цепью, как сейчас, и лишенный способности использовать свой Хань, Ричард окажется полностью на милости Джеганя.

В нем вновь вспыхнуло то отвратительное виденье, которое продемонстрировала ему ведьма Шота. Виденье его казни. И в этом виденье тоже шел дождь, вот так, как он шел сейчас. И там была Кэлен. Полными слез глазами она наблюдала за ним, его руки были связаны за спиной, а сам он стоял на коленях в грязи. И пока он стоял так, видя Кэлен, выкрикивавшую его имя, за его спиной появился жестокий и грубый солдат, пообещавший ему надругаться над Кэлен, и занес длинный нож перед лицом Ричарда, а затем мощным движением глубоко перерезал ему горло.

Ричард осознал, что даже коснулся своей шеи, словно пытаясь успокоить зияющую рану. Он задыхался от охватившей его паники.

Он ощутил горячую волну тошноты внутри себя. Не было ли это претворением в жизнь видения Шоты? Не будет ли сейчас то самое, о чем она предупреждала его? Не настал ли день его смерти?

Все случилось слишком внезапно. Он оказался не готов к этому. Но что он мог бы сделать, чтобы подготовиться?

- Рубен! - закричал Карг. - Давай живее!

Ричард постарался взять под контроль свои эмоции. Он сделал глубокий вдох и пытался взять себя в руки, начав двигаться к шеренге и понимая, что если не сделает этого, то все самое худшее произойдет еще быстрее.

Вся императорская процессия стояла неподалеку, возле соседней команды, выстроившейся в шеренгу. До Ричарда доносились отдельные приглушенные звуки беседы, прорывающиеся сквозь шум дождя.

Голова у него шла кругом в попытках придумать, что он может предпринять до того, как Джегань опознает его. Ричард понимал, что не может спрятаться за спинами остальных игроков. Он был нападающим. А Джегань наверняка захочет увидеть нападающего команды.

Затем он заметил присутствие Кэлен.

Ричард двигался будто во сне. Вся группа окружающих императора и Кэлен начали поворачивать в сторону Ричарда и его команды.

Понимая, что не может избежать того, чтобы стоять в одном ряду с другими игроками, Ричард начал перешагивать через цепь, прикрепленную к ошейнику Джона-Камня - и в этот момент у него возникла идея. Он ускорил свое движение и, совершенно умышленно, позволил ноге зацепиться за эту цепь. И упал прямо лицом в грязь.

Командующий покраснел от ярости.

- Рубен!.. Неповоротливый идиот! Поднимайся быстрее на ноги!

Ричард с трудом поднялся на ноги, в то время как стражи вокруг императора пришли в движение. Ричард встал во весь рост рядом с Джоном-Камнем и пальцем очистил грязь с глаз.

Он прищурился, чтобы лучше видеть, и как раз в этот момент заметил Кэлен. Она шла прямо за спиной Джеганя. Капюшон ее плаща, опущенный, чтобы защитить от дождя, частично скрывал лицо, но Ричард узнавал знакомое движение ее тела. Никто не мог двигаться так, как она.

И тут их глаза встретились. Он подумал, что его сердце сейчас остановится.

Он вспомнил, как увидел ее в первый раз. Она выглядела в своем белом платье благородной и удивительно прекрасной. Он вспомнил и то, как она взглянула прямо на него, не произнося ни слова. Этот взгляд вопрошал и в то же самое время был осмотрительным и осторожным, - взгляд, который мгновенно и ясно показывал ее ум и сообразительность. До той минуты он еще не встречал никого другого, кто смотрел бы так... решительно.

Он подумал, что скорее всего влюбился в нее в то самое первое мгновение, влюбился, как только заглянул в ее прекрасные серые глаза. Он был уверен, что, заглянув в них в первый раз, увидел ее душу.

Сейчас было примерно то же самое, в том числе и намек на смущение в ее облике. Поскольку его пристальный взгляд был устремлен прямо на нее и следовал за ней, она не сомневалась, что он способен видеть ее. Будучи объектом применения Огненной Цепи, она не могла помнить, кто он или даже кто она сама. Кроме Ричарда и сестер Тьмы, которые запалили магию Огненной Цепи и сделали из нее свою пленницу, никто не мог помнить ее. Совершенно ясно, что Джегань тоже не затронут воздействием этого колдовства - Ричард подозревал, что это из-за его связи с сестрами. Для всех остальных Кэлен была невидима.

Тем не менее она осознала, что Ричард способен видеть ее. В изоляции, наложенной этим колдовством, подобное обстоятельство должно быть для нее важным и весьма значимым. Фактически, взглянув на ее лицо, он сразу увидел, что оно именно так.

Прежде чем Джегань оказался достаточно близко, чтобы проинспектировать команду, прозвучал возглас человека, подбегавшего к группе, окружающей императора. Император сделал жест пропустить его - таким манером, что становилось очевидным, что этот человек ему хорошо известен. Стража расступилась, и этот человек прошел через их внутреннее кольцо защиты. Поскольку у него имелся лишь минимальный набор оружия - всего лишь пара ножей, - Ричард сделал вывод, что, вероятно, это посыльный. Он явно запыхался и, похоже, очень спешил.

Добравшись до императора, этот человек близко склонился к нему и что-то стал говорить, возбужденно, но негромко. Где-то вреди своего сообщения он сделал жест рукой в ту сторону, где велось сооружение пандуса.

Кэлен, отведя взгляд от Ричарда, посмотрела на человека, разговаривающего с Джеганем.

Ричард же внимательно изучал других стражей, находившихся рядом с ней и охранявших ее. Они были явно не из привилегированной стражи, казались очень настороженными и старались не путаться под ногами у внушительно выглядящей императорской стражи. Эти люди выглядели скорее как простые солдаты, которых был полон лагерь. Их оружие не отличалось качеством исполнения. У них не было ни кольчуг, ни доспехов. Их одежда, похоже, была собранием всего, что им удалось найти, и в этом отношении они выглядели как и вся остальная армия. Это были крупные мужчины, молодые и сильные, но не идущие ни в какое сравнение с гвардией императора. По своему облику - самые обычные головорезы.

Затем Ричард понял, почему именно они сторожат Кэлен.

В отличие от стражей Джеганя, которые не воспринимали ее присутствия, эти люди часто поглядывали на Кэлен, внимательно следили за каждым ее движением. Это могло означать только, что эти люди способны ее видеть. Стражи Джеганя никогда не смотрели на Кэлен, а эти люди почти постоянно делали это. Это означает, что они могли ее видеть. Каким-то образом Джегань нашел людей, чтобы сторожить ее - на которых магия не подействовала.

Задавшись вопросом, как могло так получиться, что они способны видеть ее, озадаченный подобной возможностью, Ричард наконец понял, что на самом деле в этом есть глубокий смысл. Магия Огненной Цепи, как и весь мир магии, была искажена гармониями. И это искажение разрушало возможность магии правильно функционировать. Ведь главной целью гармоний было уничтожение самой магии. Из-за загрязнения, оставленного ими в мире живого, оказался испорчен сам характер магии Огненной Цепи. И в контрольной сети, развернутой Зеддом и Никки, Ричард обнаружил искажения и в структуре самого заклинания.

И по причине таких вот загрязнений внутри магии Огненной Цепи она работает не так, как должна была. Она испорчена. А в результате этот изъян позволяет некоторым людям избегать воздействия этой магии.

Он вспомнил, что чума, распространяющаяся среди населения подобно пожару, поражает не каждого. Всегда бывают люди - даже среди тех, кто заботится о больных и умирающих, - которые сами так и не заболевают. Здесь, видимо, что-то похоже. Так что существует некоторое количество людей, оказавшихся не подверженными воздействию магии Огненной Цепи и благодаря этому способных видеть Кэлен. И это, безусловно, объясняет, почему нашлась стража, способная присматривать за ней.

Как только эти особые стражи, отвлеченные человеком, так срочно совещающимся с Джеганем, повернулись, чтобы получше разглядеть, что происходит там, около императора, Кэлен повернулась ту же сторону. Это выглядело в высшей степени естественно; Ричард понимал, что это могло означать что угодно. Поворачиваясь, Кэлен поправила капюшон, укрывающий ее от дождя, а когда ее рука возвращалась назад, то прошла очень близко от одного из ее стражей. Ричард заметил, что ножны на поясе этого человека оказались пустыми. А когда рука Кэлен вновь убиралась под плащ, Ричард уловил промелькнувший блеск скрывшегося там лезвия. Ему хотелось рассмеяться во весь голос, зааплодировать в знак одобрения, но он не отважился двинуть ни одним мускулом.

Кэлен уловила его обращенный к ней взгляд и поняла, что он видел, чего она только что сделала. С минуту она наблюдала за ним, не выдаст ли он ее. Капюшон плаща скрывал ее лицо от тех, кто сторожил ее, не допуская, чтобы они видели, что она скрытно поглядывает на Ричарда. И поскольку он не двинулся с места, она отвернулась и вместе со стражей стала наблюдать, что происходит между императором и посыльным.

Внезапно Джегань развернулся кругом и двинулся назад по пути, которым только что пришел сюда, а посланец следовал за ним по пятам. Кэлен бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы последний раз мельком глянуть на Ричарда, прежде чем стражи сомкнутся вокруг императора и его пленницы. И когда она сделала это, капюшон ее плаща сдвинулся вполне достаточно, чтобы Ричард мог заметить темный кровоподтек на левой щеке.

Ярость вспыхнула внутри него. Каждая частица его существа хотела сделать что-то, немедленно действовать, вырвать ее из рук Джеганя, освободить из этого лагеря. Его мозг лихорадочно работал в попытках придумать что-то, все что угодно, но, прикованный к цепи, как сейчас, сделать он ничего не мог. Было не то время и не то место, где он способен действовать.

Особенно угнетало его понимание, что если не сделает ничего, то издевательства Джеганя над ней будут продолжаться. А Ричард знал, что если не сделает ничего и Кэлен будет еще больше страдать, то никогда не простит себе этого. И тем не менее, хотя он отчаянно хотел что-то сделать, ничего сделать он не мог.

Он стоял молча и тихо, стойко перенося ярость, бушующую внутри него, подобную ярости Меча Истины, которым он пожертвовал ради того чтобы отыскать Кэлен.

Кэлен, император и все их стражи исчезли в затянутой туманом сажной копоти лагеря. Дымчатая завеса опустились позади них.

Ричард дрожал, стоя, в горьком разочаровании. И даже холодный дождь не мог остудить сдерживаемый им гнев. Но хотя его мозг продолжал обдумывать возможные действия, он отчетливо понимал, что сделать ничего не может. Во всяком случае сейчас это так.

В то же самое время его сердце страдало за Кэлен. Боль от того, что ей приходится оставаться в руках подобных людей, узлом стягивала его изнутри. Он ощущал слабость в коленях от страха за нее. Но ему следует укрепиться в своем намерении, удержаться от того, чтобы свалиться на землю и удариться в слезы.

Если бы он только мог добраться до Джеганя. Если бы только...

Карг подошел широким шагом и встал перед Ричардом.

- А тебе повезло, - прохрипел он. - Очевидно, у императора возникли более важные дела, чем знакомиться с моей командой и моим столь неуклюжим нападающим.

- Мне нужна краска, - заявил ему Ричард.

Командующий заморгал от удивления.

- Что?

- Краска. Мне нужна краска.

- Ты ожидаешь, что я сейчас принесу тебе краску?

- Да. Я же говорю - она нужна мне.

- Но зачем?

Ричард повел пальцем возле лица стоявшего перед ним человека, сопротивляясь изо всех сил побуждению обмотать свободный кусок цепи вокруг шеи командующего и выдавить из него жизнь.

- Для чего на тебе вот эта татуировка?

Озадаченный, Карг с минуту стоял в нерешительности, обдумывая вопрос, будто в нем могла быть скрытая колкость.

- Чтобы выглядеть более свирепым для врага, - сказал он наконец. - Такой облик придает мне силу. Видя наших людей, враг видит перед собой жестоких и яростных бойцов. Это нагнетает ужас в их сердца. А когда они в страхе замирают, мы одерживаем победу.

- Вот для того мне и нужна краска, - сказал Ричард. - Я хочу разрисовать лица игроков так, чтобы они вселяли ужас в сердца наших противников. Это поможет нам сокрушить их. Это поможет вашей команде одерживать победы.

Командующий с минуту изучал глаза Ричарда, будто оценивая, всерьез он это или чего-то замышляет.

- У меня есть идея получше, - сказал Карг. - Я позову художников по татуировке и сделаю всей своей команде вот такое. - Он постучал пальцем по татуированной чешуе, покрывающей половину его лица. - У вас всех будет чешуя на лицах. По вашему виду сразу будет понятно, что вы мои. Когда у игроков будет такая же татуировка, как и у меня, вы будете выглядеть как моя команда. И каждый будет знать, что вы принадлежите мне.

Командующий сурово улыбнулся Ричарду, довольный такой идеей.

- А еще я прикажу сделать вам всем проколы. У всех вас на лице будет татуировка и металлические заклепки. И вы все будете выглядеть как жестокие и безжалостные звери.

Ричард ждал, пока стоящий перед ним человек закончит, а затем покачал головой.

- Нет. Не годится. Недостаточно хорошо.

Карг подпер кулаками бока.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что это недостаточно хорошо?

- Ну, - сказал Ричард, - такого типа татуировку трудно рассмотреть издалека. Уверен, что такая татуировка полезна в сражении, когда ты находишься лицом к лицу со своими врагами, но она не будет столь эффективна в джа-ла. В игре подобная татуировка может запросто остаться незамеченной.

- На игровом поле, как и в сражении, ты часто бываешь близко от противника, - заметил командующий.

- Возможно, - уступил ему Ричард, - но я хочу, чтобы мы выделялись не только для наших противников в момент игры, но также и для остальных команд, которые будут наблюдать за игрой. Для каждого, кто наблюдает за нами. Я хочу, чтобы каждый, видя наши разрисованные лица, мгновенно узнавал нас. Только тогда наш вид будет порождать страх в умах других команд. Я хочу, чтобы они запомнили нас и по-настоящему волновались.

Карг сложил перед собой мускулистые руки.

- Я хочу, чтобы вы были татуированы так, чтобы выглядели как моя команда. С тем, чтобы все знали, что это команда командующего Карга.

- А если мы проиграем? Если проиграем самым унизительным образом?

Командующий слегка наклонился, не отрывая пристального взгляда.

- Тогда вы, как минимум, будете биты плетьми, а как максимум, в самом худшем случае, больше не будете представлять для меня никакого интереса. Думаю, теперь вы все знаете, что происходит с пленниками, не приносящими никакой пользы.

- Если такое случиться, - сказал Ричард, - люди запомнят, что команда, которую ты отправил на смерть, как не имеющую никакой ценности, имела такие же татуировки, как у тебя. Если мы проиграем, они запомнят змеиную татуировку, запечатленную на каждом из нас. Она всегда будет привязывать нас к тебе, а тебя к нам. Если мы проиграем, ты будешь заклеймен, как позором, этой самой татуировкой. Если мы проиграем, то всякий раз, когда они будут видеть твое татуированное лицо, они будут смеяться над тобой.

Если нам доведется по каким-либо причинам проиграть, краску можно смыть прежде, чем нас будут пороть или сделают что-то еще более плохое.

Карга слова Ричарда убедили. Он заметно поостыл, почесывая подбородок.

- Хорошо, я подумаю насчет краски.

- Пусть она будет красной.

- Красной? Почему?

- Красная сильнее выделяется. Будет лучше запоминаться. А кроме того, красное напоминает людям кровь. Я хочу, чтобы они при виде нас, прежде чем появятся какие-либо вопросы, удивлялись лишь тому, почему мы хотим выглядеть так, будто окрашены кровью. Я хочу, чтобы другие команды были обеспокоены этим в ночь перед игрой. Я хочу, чтобы они беспокоились и проводили бессонные ночи, думая об этом. А когда они наконец выйдут на поле для игры с нами, то будут уставшими, и уж тогда мы заставим их пролить кровь.

Слабая улыбка расплылась по лицу командующего.

- А знаешь, Рубен, родился бы ты на правильной стороне этой войны и сражался бы рядом со мной - готов спорить, мы были бы добрыми друзьями.

Ричард сомневался, что этот человек действительно имеет представление о дружбе и вообще способен на подобную вещь.

- Мне нужно достаточно краски, чтобы хватило на всю команду, - заметил Ричард.

Карг кивнул, собираясь уходить.

- Краска у тебя будет.

 

 

 

Глава 8

 

Джегань широким шагом следовал через лагерь, и Кэлен старалась не отставать, оставаясь поближе к нему, чтобы не получить оглушающий удар боли через кольцо на шее. Разумеется, как он уже не раз демонстрировал, для этого ему не требовались какие-либо особые предлоги, но тем не менее она понимала, что именно сейчас лучше не давать лишнего повода, потому что он очень спешил из-за каких-то странных новостей, доставленных тем человеком.

Сами новости ее не очень-то интересовали. Ее голова была занята тем незнакомцем, которого она наконец-то увидела вновь. Пленником, которого привезли в лагерь днем раньше.

Проходя через лагерь и думая об этом человеке, она наблюдала не только за своими стражами, но и за обычными солдатами в лагере, стараясь заметить реакцию, которая может указывать, что они способны ее видеть, и прислушивалась к каждому непристойному замечанию, которое могло выдать их. Вокруг перепуганные люди пристально следили за мощно вооруженной группой, прокладывающей свой путь, вторгаясь в самую сердцевину их повседневной жизни, и среди них она так и не заметила ни одного, кто смотрел бы прямо на нее или проявлял какие-то другие признаки, указывающие, что он ее видит.

Несмотря на то, что эти люди находились в армии, предводительствуемой самим императором Джеганем, они, скорее всего, никогда раньше не видели императора так близко от себя. Армия, собранная в этом месте, по численности превышала население почти любого города. Если эти люди когда-то раньше и видели императора, то это происходило, вероятнее всего, с большого расстояния. Теперь же, когда он проходил так близко к ним, они смотрели на него с откровенным благоговейным страхом.

Кэлен заметила в их реакции, как и в отношении к ним Джеганя, явное расхождение с тем, что гласят учения Ордена по поводу абсолютного равенства всех людей. Джегань, например, никогда не выказывал готовности разделить со своими людьми их обыденную жизнь, ежедневное существование в запущенности и грязи. Они все жили в лагере, который фактически погряз в беззаконии, его буйные обитатели частенько совершали самые разные преступления, тогда как Джегань всегда наслаждался защитой от этих, теоретически равных ему во всех отношениях, людей. Кэлен предполагала, что если у них и было что общее, так это то, что, подобно их императору, их жизнь была полна бессмысленного насилия и полного безразличия к человеческой жизни.

Кэлен, невидимая для окружающих ее со всех сторон солдат, осторожно ступала, обходя грязь и кал. В скрытом под плащом кулаке она крепко сжимала нож, еще не решив, что будет с ним делать. Возможность забрать оружие представилась ей совсем неожиданно, и она не упустила момент.

В таком грубом окружении наличие оружия успокаивало. Сам лагерь был весьма пугающим местом, несмотря на то, что она невидима почти для всех солдат. И хотя у нее не было надежды использовать этот нож, чтобы сбежать от Джеганя, от всех ее особых стражей и от сестер, все равно, обладать оружием было приятно. Оружие давало ей хотя бы подобие контроля над ситуацией, возможность защитить себя. Но в большей степени оружие символизировало то, как она ценила свою жизнь. Обладание оружием было как декларация того, что она ни от чего не отказалась и не откажется никогда.

Будь у нее шанс, Кэлен воспользовалась бы ножом, чтобы убить Джеганя - хотя и знала, что если на самом деле совершит такой поступок, это будет означать верную смерть и для нее самой. Она знала и то, что Орден не ослабнет от потери человека. Они были как муравьи. Наступи на одного - вся остальная колония нисколько не пострадает.

Но знала она еще и то, что рано или поздно окажется казнена - и при этом ей придется долго страдать, скорее всего от руки Джеганя. Она уже видела, как он убивал людей по малейшему поводу причине, а зачастую и без оного. Так что разделаться с ним - послужило бы по крайней мере удовлетворению ее чувства справедливости. Память Кэлен, касающаяся ее прошлой жизни, исчезла. Ее единственная осведомленность о жизни, с тех пор как сестры Тьмы забрали эту ее память, заключалась лишь в том, что мир сошел с ума. Ей было не по силам выправить это, но если удастся убить Джеганя, справедливость восторжествует хоть в маленькой его части.

Сделать это не так просто. Джегань не только сильный и искушенный в боевом противоборстве, но очень умный и ловкий человек. Временами Кэлен казалось, что он действительно способен читать ее мысли. С другой стороны, поскольку Джегань был воином и при этом часто мог предвидеть ее действия, Кэлен полагала, что в прошлом, которого не удавалось вспомнить, она, должно быть, тоже была воином.

Встревоженные настойчивым шепотом своих приятелей, люди в лагере повсюду выходили из палаток, протирали сонные глаза, стоя под мелким дождем и глядя на стремительно минующую их процессию. Другие отвлекались от работы, в основном по уходу за лошадьми, чтобы поглазеть. Всадники натягивали поводья лошадей, удерживая их на месте, пока император проследует мимо. Повозки останавливались.

В какой бы части лагеря она ни находилась, всюду стояло зловоние, но в местах скопления людей смрад был еще хуже. Костры, на которых готовилась пища, добавляли густые ароматы к запаху отхожих мест. На ее взгляд, вырытые на скорую руку отхожие места перестали быть пригодными. По отвратительному виду небольших потоков воды, пробирающихся через лагерь, было заметно, что они уже давно не справляются. Устойчивый запах свидетельствовал, что она права. Она не могла вообразить, насколько хуже все это станет за предстоящие месяцы осады.

Но эту вонь и неприятные на вид гадости, происходящие в лагере, Кэлен отмечала лишь смутно, какой-то дальней частью своего сознания. Мысли ее были заняты другими вещами. Или, скорее, лишь одним: человеком с серыми глазами.

Она не знала, из какой он команды. Когда, днем ранее, она увидела его лицо, он находился в клетке, перевозимой на повозке. Она знала только, уловив обрывок разговора Джеганя с офицерами, что в этих клетках люди из команды, привезенной сюда для участия в турнирах.

Джегань был настроен посмотреть все команды еще до того, как начнутся сами игры. И пока они переходили от команды к команде, она высматривала этого человека. Сначала она даже не осознавала, что делает это. Она лишь обратила внимание, что стоит рядом с Джеганем, когда тот инспектирует игроков, так что тоже может видеть их всех.

Он знал очень многое о некоторых командах. И даже высказывал своей страже мнение о том, что ожидает увидеть, перед посещением следующей команды. Когда перед ним оказывалась незнакомая команда, он просил показать ему нападающего и ведомых. Несколько раз он попросил показать игроков, составляющих линию защиты. Это напоминало Кэлен хозяйку на рынке, осматривающую куски мяса.

Кэлен вглядывалась во все лица, которые падали в ее поле зрения, осматривала каждого человека. Она не руководствовалась при этом весом, ростом и мускулатурой, как это делал Джегань. И в конце концов осознала, что вглядывается в лица, пытаясь отыскать человека, которого видела в клетке днем раньше. Она уже начала впадать в отчаяние, полагая, что его, должно быть, нет среди игроков этих команд. И заподозрила, что его, как раба, могли отправить трудиться на пандусе, вместе с другими пленниками.

А когда она наконец-то углядела этого человека, тот сделал очень странную вещь: упал лицом прямо в грязь. Они все находились еще на приличном расстоянии, и фактически никто, кроме Кэлен, не смотрел в его сторону. Все посчитали, что этот человек просто неуклюж, раз споткнулся через цепь, лежавшую на земле. Когда они еще приблизились к этой команде, некоторые стражи даже смеялись между собой, обсуждая, как быстро такой человек сломает собственную шею, оказавшись на поле для игры в джа-ла.

Но Кэлен это не казалось смешным. Лишь она одна смотрела на этого человека внимательно и точно знала, что споткнулся и упал он совсем не случайно. Она знала, что это было сделано намеренно.

Падение выглядело вполне естественным. Никому больше не показалось, что оно подстроено. Но Кэлен знала, что было именно так. Она знала, что такое быть пленником и как при этом бывает необходимо сделать что-то, невзирая на риск, потому что у тебя нет другого выхода. Но при этом не могла вообразить, по какой причине тот человек поступил так.

Какова могла быть цель такого поступка? Какой опасности он пытался избежать? При некоторых обстоятельствах люди делают подобные вещи, чтобы вызвать смех - и некоторые из стражей действительно смеялись, - но явно не эта цель преследовалась им.

На взгляд Кэлен, падение было совершено не просто преднамеренно, но еще с такой поспешностью, будто он придумал это лишь за секунду до, оказавшись неспособным придумать что-либо более удачное. Как акт безрассудства и отчаяния. Но зачем? Для чего нужно было падать лицом в грязь? Чего он этим добивался?

И вдруг ее озарило. Это отчасти похоже на то, что пыталась делать и она - с помощью капюшона своего плаща пыталась скрыть, что делает, куда смотрит и на кого. Должно быть, он хотел скрыть свое лицо. А это могло иметь место только в том случае, если он опасался, что кто-то узнает его. Должно быть, этот человек боялся, что Джегань сможет опознать его. Или, возможно, сестра Улисия. В любом случае это наверняка сделано для того, чтобы не оказаться узнанным.

Она предположила, что в этом есть определенный смысл. В конце концов этот человек был пленником. А пленниками могли быть лишь враги Ордена. Она тут же решила, что он мог быть офицером высокого ранга или кем-то еще в том же роде.

И еще он знал Кэлен. В первую же минуту, когда, днем раньше, он ехал в клетке и их взгляды встретились, она поняла, что он узнал ее.

Когда Кэлен вместе с Джеганем начала приближаться к команде этого человека, она и он обменялись взглядами. И в этом встречном взгляде она прочла, что они оба поняли положение, в котором каждый из них находится, и ни тот, ни другой не выдали друг друга ни единым движением, словно заключили молчаливый союз.

Это воодушевило Кэлен, заронив в нее ту мысль, что среди всех этих жестоких и кровожадных людей есть один, который не враг. По крайней мере она не воспринимала его врагом.

Она тут же напомнила себе, что не следует подменять истину воображением. При отсутствии собственной памяти она не имела верного способа знать, враг он или не враг. Можно даже предположить, что он кто-то из тех, кто охотится за ней. Она задумалась, возможно ли такое, что у него, подобно Джеганю, имеется какой-то мотив, чтобы причинять ей страдания? То, что он здесь пленник, вовсе не означает, что он на ее стороне. В конце концов, едва ли можно сказать, что сестры Тьмы действуют исключительно на стороне императора.

Но если он пытался скрыть свое лицо, чтобы остаться не узнанным, что случится, когда будет следующая игра джа-ла? Он может оставаться с грязным лицом день или два, но как только дождь прекратится, грязь на его лице высохнет. Ее заинтересовало - что он станет делать тогда? Она не могла отделаться от беспокойства за него.

При завершении осмотра команд, когда они разворачивались, чтобы отправиться к тому, по поводу чего к Джеганю прибыл посыльный, она увидела еще кое-что в глазах этого человека: ярость. Это случилось в тот момент, когда она, поворачиваясь, бросила в его сторону быстрый взгляд, и ее капюшон съехал, открывая темный кровоподтек, оставленный Джеганем на ее лице.

Кэлен показалось, что он выглядел так, будто готов голыми руками разорвать цепь, которой был скован. Но ее успокоило то, что он оказался достаточно сообразителен, чтобы не пытаться сразу же что-либо сделать. Карг убил бы его в мгновение ока.

Судя по разговору между Джеганем и этим командиром, произошедшим, когда Джегань начал инспектировать команды, эти двое были старыми знакомыми. Они упоминали сражения, в которых вместе участвовали. Из той короткой беседы она сделала свою оценку командующего. Как и сам Джегань, Карг был не из тех, кого можно недооценивать. Такой человек, как он, явно не пожелает оказаться скомпрометированным перед своим императором и убьет собственного нападающего без малейших колебаний, позволь тот своему гневу выйти за границы.

Она предположила, что поскольку его ярость проявилась от того, что он увидел, как обращается с ней Джегань, то скорее всего этот человек не мог быть ее врагом.

Но этот человек был крайне опасен. То, как он стоял, как держал равновесие и как двигался, сообщило Кэлен очень многое о нем. Она отчетливо видела ум в его хищном взгляде. А то, как расчетливо он совершал движения, свидетельствовало, что и этого человека не следует недооценивать. Она узнает с полной уверенностью, так ли это, как только начнутся игры, но человек типа Карга не назначил бы нападающего из пленников, не имея для этого очень веской причины. Кэлен очень скоро узнает достаточно - когда увидит, как этот человек играет, но пока он выглядел для нее как скрученная ярость, и, похоже, знал, как эту ярость раскрутить.

- Вон в ту сторону, ваше превосходительство, - сказал посыльный, указывая куда-то сквозь серый мелкий дождь.

Следуя за посыльным, они оставили за спиной темное море лагеря и вышли на открытую землю равнин Азрита. Кэлен была так занята мыслями о том человеке с серыми глазами, что даже не заметила, как они приблизились к сооружению. Пандус вздымался высоко над их головами. За ним и над ними возвышалось плато. При виде отсюда оно производило впечатление. Не говоря уже о расположенном на нем великолепном дворце.

Когда начались дожди, она надеялась, что пандус может размыть, но теперь, оказавшись рядом с ним, могла видеть, что он не только укреплен камнем, но еще и хорошо утрамбован. Целые бригады людей с большим весом утаптывали землю и камень по мере того как те насыпались сверху.

Происходящее здесь нельзя было назвать непродуманным. В то время как солдаты в лагере - такие же, как те, что сторожили ее, - ненамного превосходили невежественных тварей, бездумно вверяя себя бессмысленному делу, среди людей Имперского Ордена было несколько человек, обладающих умом. Именно они и руководили строительством; а твари лишь таскали землю.

Хотя основная масса солдат были невежественными и грубыми, Джегань окружил себя знающими людьми. Его личную гвардию, несмотря на то, что все они огромные и сильные, вряд ли можно считать идиотами. Те же, кто присматривал за сооружением пандуса, были еще более образованными людьми.

Люди, надзирающие за строительством, знали, что они делают, и были достаточно уверены в своих действиях, чтобы возражать Джеганю, когда он предлагал что-то недостаточно разумное. Джегань с самого начала хотел сделать основание пандуса более узким, чтобы они могли построить его быстрее. К его предложению отнеслись с уважением, но не побоялись сказать ему, что это не годится, и объяснили, почему. Он внимательно выслушал, а когда убедился, что они правы, позволил им продолжать работу по их плану - несмотря на то, что этот план противоречил его изначальному пожеланию. Хотя в тех случаях, когда Джегань был уверен, что прав, он с бычьей настойчивостью проводил свое решение.

Бесчисленные вереницы людей, разбитые на группы по двенадцать-пятнадцать человек, уходили далеко в сторону от гигантского пандуса. Одни люди передавали корзины с землей и камнем, а другие передавали назад пустые корзины. Некоторые катили тачки, перевозя камни. Мулы тянули целые сцепки из повозок, груженных камнями большого размера. Сооружение было воистину гигантским, почти за пределами способности осознать, но поскольку огромное число людей постоянно добывали и доставляли туда материалы, пандус день ото дня продолжал постоянно расти.

Кэлен держалась за спиной императора, спешащего к месту, путь к которому, среди рабочей суеты и беспорядка, постоянно указывал посыльный. Толпы людей расступались, когда императорская свита проходила через них, затем смыкались вновь.

Пока они следовали так через скопления рабочих, Кэлен наконец увидела ямы, откуда невероятное число людей выкапывали материал для пандуса. Казалось, на равнине появилось бессчетное количество огромных ям, вырытых в земле, каждая с наклонным спуском, откуда люди уносили вверх материал, в то время как другие приносили и спускали пустые корзины, тележки и повозки, чтобы те вновь оказались нагружены. Изрытое ямами пространство простиралось далее, чем можно было видеть в этом сером мелком дожде.

Джегань и его сопровождающие шли по широким дорогам, проложенным между ямами, напоминая раскинутую по равнине сетку. Эти ведущие к пандусу пути были достаточно широкими, чтобы на них могли разойтись две повозки.

- Сюда, ваше превосходительство. Вот это место.

Джегань остановился, всматриваясь по длинному наклонному съезду в яму. Похоже, это единственная вырытая яма, в которой никого не было. Он глянул вокруг, на другие вырытые поблизости ямы.

- Прекратите работы еще и вон в той, - сказал он, указывая на следующую яму, лежащую в направлении плато. - И не начинайте пока новые земляные работы в ту сторону.

Несколько человек из собравшихся здесь смотрителей за строительством поспешили выполнять его указания.

- Идемте, - сказал Джегань. - Я хочу взглянуть, действительно ли это заслуживало моего внимания.

- Уверен, ваше превосходительство, вы не будете разочарованы, все в точности, как я описал.

Джегань не обратил внимания на лебезящего посыльного и начал спускаться по пологому пути, ведущему в глубину ямы. Кэлен держалась поблизости от него. Взгляд, брошенный назад, выявил сестру Улисию почти в дюжине шагов позади. Сестра, в плаще без капюшона и с мокрыми волосами, прилипшими к голове, выглядела вообще недовольной, что ей пришлось оказаться под дождем. Кэлен отвернулась, чтобы следить за ногами, спускаясь по скользкому грязному уклону.

Дно ямы представляло сплошное месиво из грязи, оставшейся после работы тысяч людей, выкапывавших и грузивших здесь землю. В тех местах, где земля оказывалась мягче и легко поддавалась, было вырыто глубже. В других местах, где камней было больше и земля тверже, оставались несрытые холмы в два выше Кэлен.

Следуя за посыльным через весь этот хаос, Джегань спустился в один из углубленных участков. Кэлен держалась по этой сплошной грязи за его спиной, ее стражи сгруппировались возле нее. Она хотела оставаться как можно ближе к Джеганю, на тот случай, если то, что окажется в этой яме, приведет его в смятение. Если ей подвернется шанс, то, независимо от риска, она попытается убить его.

Когда все остановились, посыльный присел на корточки.

- Вот оно, ваше превосходительство.

Он похлопал рукой по чему-то, проступающему из-под земли. Кэлен нахмурилась, глядя вместе с другими на ровное пространство, выделяющееся среди земли.

Посыльный был прав, это место действительно выглядело неестественно. Она смогла заметить что-то, выглядящее как стыки. В целом это напоминало какое-то зарытое в земле строение.

- Расчистить здесь, - приказал Джегань одному из старших надзирателей за работами, который тоже спустился в яму.

Очевидно, здесь произошло следующее: когда эта структура оказалась обнаружена, все работы в этой яме прекратились, а рабочих убрали, пока Джегань не сможет лично проинспектировать находку. Проступавшая из земли форма была слегка покатой, как будто рабочие обнаружили самую верхнюю часть огромной, длинной и округлой постройки.

Пока люди работали с совками и метлами, а Джегань указывал, где еще следует выкопать, очень скоро стало ясно, что донесение, переданное через посыльного, оказалось довольно точным: это выглядело как наружная часть потолка сводчатого прохода.

И как только место очистили, Кэлен смогла разглядеть, что вся конструкция сделана из больших камней, вырезанных и подогнанных таким образом, чтобы сформировать изгиб арки. Это выглядело как обнажившаяся внешняя структура сводчатого потолка зарытого в землю строения.

Кэлен не могла даже вообразить, что подобная вещь могла быть все время скрыта здесь, на равнинах Азрита. Трудно вообразить, сколько сотен и даже тысяч лет было погребено здесь вот это сооружение, независимо от того, что бы оно собой ни представляло.

Когда оно стало достаточно очищено от земли, камней и просто обломков, Джегань присел и провел рукой по мокрому камню. Затем прощупал несколько стыков. Они оказались настолько плотными, что даже лезвие тонкого ножа не проскальзывало между камнями.

- Пусть сюда принесут инструменты - ломы и тому подобное, - сказал он. - Это должно быть вскрыто. Я хочу узнать, что находится там, внутри.

- Немедленно займемся этим, ваше превосходительство, - сказал один из людей, руководивших стройкой.

- И используйте для этого ваших помощников, а не рабочих. - Джегань поднялся и обвел рукой вокруг. - Я хочу, чтобы это место было оцеплено и взято под охрану. Чтобы сюда не забрел ни один солдат регулярной армии. Я оставлю здесь нескольких моих стражей, чтобы постоянно присматривать за этим местом. Доступ сюда должен быть ограничен так же строго, как в мои собственные шатры.

Кэлен знала, что если солдаты проникнут в этот склеп или чем бы оно ни оказалось, они растащат все ценное. Отобранные у других кольца, что носил сам Джегань, подсказывали, что император хорошо знаком с этим.

Кэлен подняла взгляд, заметив, что в яму по уклону торопливо спускаются несколько гвардейцев Джеганя. Они старательно пробирались через строителей и обычную стражу, приближаясь к императору.

- Мы поймали ее, - доложил один из них, явно запыхавшийся.

Джегань усмехнулся, медленно и злобно.

- Где она?

Человек указал ему туда, откуда спустился.

- Наверху, ваше превосходительство.

Джегань бросил быстрый взгляд на Кэлен. Она не знала, о ком они говорят, но то, как он смотрел на нее, заставило ощутить холодок по спине.

- Приведите ее сюда, прямо сейчас, - сказал Джегань.

Этот же гвардеец и еще несколько других заспешили обратно, вверх по уклону, чтобы доставить того, кто ими схвачен. Кэлен не могла даже вообразить, кого они имеют в виду и почему это доставило Джеганю такое удовлетворение.

Пока они ждали, присматривающие за строительством продолжали все больше и больше обнажать скрытую в земле конструкцию. Довольно скоро пред ними предстал очищенный участок каменной клади длиной около пятидесяти футов. Отрытое ими тянулось строго по прямой линии, и на всей длине сохранялась форма арки.

Другая группа трудилась, ведя раскопки и расширяя пространство по бокам этой каменной кладки. Чем больше они открывали, тем яснее становились и форма размер этого сооружения. Выглядело оно немаленьким. Если обнаруженное действительно было потолком чего-то, находящегося внизу, то это хранилище или гробница должно иметь около двадцати футов в поперечнике. Поскольку никаких признаков ограничения протяженности пока обнаружено не было, невозможно судить о том, какой длины оно могло быть. Судя по тому, что уже стало видно, это сооружение напоминало скорее зарытый в землю широкий проход.

Услышав приглушенные крики и звуки борьбы, Кэлен подняла глаза. Огромные стражи вели по пологому грязному спуску сопротивляющуюся хрупкую фигуру.

Глаза у Кэлен начали округляться. В коленях появилась слабость.

Двое стражей держали за тонкие руки девушку чуть ли не вдвое меньшего, чем они, роста. Это была Джиллиан, девушка из древних руин города Касска - та самая девушка, которой Кэлен помогла бежать. Тогда Кэлен убила двух стражей Джеганя и сестру Цецилию, и Джиллиан удалось сбежать.

Когда стражи вытолкнули перед собой беззащитную девушку вперед, ее глаза цвета меди наконец-то выцепили Кэлен. В этих глазах сейчас была горечь обо всем, что оказалось потеряно, и о бесплодности попытки ускользнуть от людей Ордена.

Стражи подвели ее ближе и поставили перед императором.

- Ну, ну, - сказал Джегань с мелким хрипловатым смешком, - что у нас тут такое?

- Мне очень жаль, - прошептала девушка, обращаясь к Кэлен.

Джегань бросил взгляд на Кэлен.

- Я оставил людей ради поисков твоей маленькой приятельницы после того драматического побега, который ты для нее устроила. - Джегань взял в свою ладонь лицо Джиллиан, толстые пальцы сжали ее щеки. - Как ни печально, все это ничего не дало.

Кэлен не считала, что все оказалось напрасным. По крайней мере она убила двух стражей и сестру Цецилию. Она тогда сделала все, что могла, чтобы Джиллиан обрела свободу. Это обошлось ей слишком дорого, но она и вновь сделала бы то же самое.

Джегань обхватил руку девушки своей огромной ладонью и потянул ее, подводя ближе. И вновь усмехнулся, глядя на Кэлен.

- Знаешь ли ты, что у нас тут есть?

Кэлен не ответила. Она не собиралась присоединяться к этой игре.

- А есть у нас то, - сказал он, отвечая на свой вопрос, - что поможет тебе хорошо себя вести.

Она бросила на него непонимающий взгляд, но ни о чем не спросила.

Внезапно Джегань указал на пояс одного из особых стражей Кэлен, того, что стоял по правую руку от нее.

- Где твой нож?

Человек глянул вниз, на свой пояс, будто опасаясь, что рядом с ним змея, готовая впиться ядовитыми зубами. И тут же поднял глаза, обнаружив, что ножны пусты.

- Ваше превосходительство... Должно быть... я... потерял его.

Леденящий взгляд Джеганя заставил этого стража побледнеть.

- Ну хорошо, ты потерял его.

Джегань повернулся и ударил Джиллиан тыльной стороной ладони, так что ее подбросило в воздух. Она упала, крича от шока и боли. Лужа возле ее лица окрасилась красным.

Джегань повернулся к Кэлен и протянул руку.

- Отдай нож.

Его абсолютно черные глаза выглядели так страшно, что Кэлен от испуга едва не сделала шаг назад.

Джегань погрозил ей пальцем.

- Если мне придется попросить еще раз, я выбью ей зубы.

За одно мгновение Кэлен перебрала все, что могла придумать. Она чувствовала себя так, как, должно быть, чувствовал тот человек с серыми глазами, когда преднамеренно упал лицом в грязь. У нее вообще не было выбора.

Кэлен положила нож в обращенную вверх ладонь Джеганя.

Он рассмеялся, празднуя победу.

- Что ж, благодарю тебя, дорогая.

Он повернулся, будто занося кулак для могучего удара, но вместо того всадил нож прямо в лицо человека, которому тот принадлежал. Сырой воздух зазвенел от громкого треска раздробленных костей. Солдат замертво свалился в грязь. Поток крови среди окружающей серости дня ошеломлял. Человеку не удалось даже вскрикнуть перед тем, как умереть.

- Твой нож вернулся, - произнес Джегань, обращаясь к трупу. Затем обвел взглядом ошеломленные лицах особых стражей, охраняющих Кэлен. - Надеюсь, вы будете следить за своим оружием лучше, чем это делал он. Если она заберет оружие у кого-либо из вас и не убьет вас с его помощью - это сделаю я. Надеюсь, достаточно просто, чтобы понять?

Они, как один, сказали:

- Да, ваше превосходительство.

Джегань нагнулся и рывком поднял плачущую Джиллиан на ноги. Он без видимых усилий держал ее так, что только носки ног касались земли.

- Знаешь ли ты, сколько всяких костей в человеческом теле?

Кэлен с трудом сдерживала слезы.

- Нет.

Он пожал плечами.

- Вот и я не знаю. Но знаю способ узнать это. Мы можем начать ломать ее кости, каждый раз по одной, и будем считать, сколько раз прозвучит треск.

- Пожалуйста... - попросила Кэлен, изо всех сил сдерживая рыдания.

Джегань швырнул девушку к ней, словно давал ей куклу в натуральную величину.

- Теперь ты отвечаешь за ее жизнь. Как только ты дашь мне хоть один повод быть недовольным, я начну ломать ее кости. Я не знаю точного числа костей в ее маленьком тщедушном теле, но уверен, что их великое множество. - Он поднял бровь. - Но зато точно знаю, что меня очень легко вывести из себя.

А если ты сделаешь что-то большее, чем просто неприятность, я прикажу пытать ее прямо у тебя на глазах. У меня есть люди - великие специалисты в области пыток. - Буря меняющихся серых форм клубилась в его глазах чернильного цвета. - Они способны долгое время поддерживать в живом состоянии людей, испытывающих при этом невообразимые страдания. А если ей суждено будет умереть под пыткой, тогда мне придется приняться за тебя.

Кэлен прижала пораненную и окровавленную голову бедной девочки к своей груди. Джиллиан, задыхаясь от рыданий, тихо повторила, как жаль, что она все-таки оказалась пойманной. Кэлен очень осторожно успокаивала ее.

- Так ты поняла меня? - спросил Джегань убийственно спокойным голосом.

- Да, - сдержанно произнесла Кэлен.

Он схватил Джиллиан за волосы и потянул ее назад. Джиллиан с появившимся вновь ужасом закричала.

- Да, ваше превосходительство! - выкрикнула Кэлен.

Джегань улыбнулся, отпуская волосы девушки.

- Так-то лучше.

Больше всего на свете Кэлен хотелось, чтобы этот ночной кошмар закончился, но она понимала, что это лишь самое его начало.

 

 

 

Глава 9

 

- Перестань строить из себя большого ребенка и успокойся, - сказал Ричард.

Джон-Камень неистово заморгал.

- Тогда не лей мне это в глаза.

- Я и не собираюсь лить тебе это в глаза.

Джон-Камень раздраженно вздохнул.

- И вообще, почему я должен быть первым?

- Потому что ты мой правый ведомый.

Джон-Камень не нашел немедленного ответа, но высвободил свой подбородок из хватки Ричарда.

- И ты действительно думаешь, что это поможет нам победить?

- Поможет, - сказал Ричард, выпрямляясь, - если мы в целом сделаем все как надо. Раскраска игроков сама по себе не даст победы, но добавит нам кое-что важное, нечто такое, чего не сможет принести даже сама победа. Раскраска поможет нам создать репутацию. И эта репутация будет лишать покоя и выбивать из колеи тех, кому предстоит встретиться с нами в следующей игре.

- Ну давай же, Джон-Камень, - сказал один из остальных участников команды, нетерпеливо складывая руки.

Остальные собрались вокруг, чтобы понаблюдать, и одобрительно кивали головами в знак согласия. На самом деле никто из них не хотел быть первым. Большинство, но не всех, все-таки убедило объяснение Ричарда о том, что давала бы им раскраска лиц.

Джон-Камень, оглядев собравшихся вокруг и ожидающих людей, наконец-то с гримасой на лице согласился.

- Хорошо, продолжай.

Ричард бросил взгляд мимо своего ведомого в сторону охраны, готовой ко всему и держащей наготове натянутые луки со стрелами. Теперь, когда с пленников сняли цепи, их стражи следили за малейшими признаками беспокойства, дожидаясь, когда нужно будет сопроводить игроков команды на их первый матч. Карг всегда выставлял усиленную охрану, он это делал всякий раз, когда и с Ричарда, и с других игроков снимались цепи. Ричард замечал при этом, что большинство стрел направлено именно в его сторону.

Вновь переключив все свое внимание на Джона-Камня, он растопырил пальцы и обхватил макушку головы сидящего перед ним человека, чтобы тот не шевелился.

Ричард в этот момент беспокоился о том, что именно он будет изображать на лицах игроков своей команды. Когда эта идея только возникла в его голове, он полагал, что, возможно, каждый из них просто разрисует себе лицо на свой манер. Но после короткого раздумья решил, что не может пустить это на самотек. Риск слишком велик.

А кроме того, они все хотели, чтобы Ричард сделал это сам. Он был нападающий. И это его идея. А некоторые из них еще колебались и опасались, что их засмеют с этой затеей, и поэтому предпочитали, чтобы это было сделано его рукой, а уж никак не их собственной.

Ричард окунул палец в небольшой ковш с красной краской. Кистью, которую Карг принес вместе с краской, он решил не пользоваться - чтобы ощущать процесс рисования непосредственно.

И за то короткое время, что у него оставалось, он старался придумать, что рисовать. Он знал лишь, что это должно быть нечто такое, что довершит то, чего он намеревался сделать в первую очередь. А чтобы сделать все именно так, как он первоначально излагал, ему следовало нарисовать вещи, которые он хорошо знает.

Ему нужно изобразить танец со смертью.

В конечном счете танец со смертью был воплощением жизни, хотя значение этого танца не ограничивалось одной лишь концепцией выживания. Цель этих знаков было способствовать обнаружению зла и уничтожению его, давая тем самым возможность кому-то сохранить жизнь, или даже свою собственную. Здесь был тонкий, но очень важный нюанс: требовалось уметь распознавать зло, именно для того чтобы быть в состоянии бороться за жизнь.

Хотя жизненная необходимость распознать существование зла была вполне очевидна Ричарду, он четко понимал, что большинство людей упрямо отказываются принимать это. Они предпочитают оставаться незрячими и жить в воображаемом мире. Танец со смертью наверняка не позволил бы им столь смертельных фантазий. Выживание требует ясного и здравого осознания реальности; поэтому танец со смертью требует осознания истины. Это все части целого, и трудно преуспеть, если какие-то части не приняты во внимание или упущены.

Элементы танца со смертью - точнее, их очертания - были по сути компонентами любого вида рукопашного столкновения, от ссоры до игры и до смертельной схватки. Изображаемые языком символов, эти компоненты демонстрируют концепции, составляющие танец. Для использования этих концепций необходимо видение того, что происходит в действительности - и в частях, и в целом. Конечная цель танца со смертью - победа жизни. Перевод же названия Джа-Ла Д'Йин означает "игра жизни" или "игра за жизнь".

Вещи, относящиеся к боевому чародею, все и всегда играли определенную роль в танце со смертью. Среди других элементов и символов на амулете, который носил Ричард, было изображение, скорее сжатая диаграмма, демонстрирующее центральную концепцию этого танца. И все эти движения он знал из боевых упражнений с Мечом Истины.

Хотя у него больше не было того меча, он усвоил всю совокупность того, что включено в замысел танца со смертью, и по этой причине знания, которые он усвоил, используя меч, оставались при нем, независимо от того, есть ли у него сам меч или нет. Да и Зедд с самого начала сказал ему, что меч всего лишь инструмент; разум, управляющий оружием, - вот что самое важное.

Все время с тех пор как Зедд вручил Ричарду этот меч, он занимался изучением языка символов. Он знал их значение. Они раскрывали ему свои тайны. Он замечал символы, имеющие отношение к боевому чародею, и понимал, что они означают.

Ричард начал, пользуясь пальцем, наносить штрихи на лицо Джона-Камня. Эти штрихи были частью изображения танца, обозначения движений, используемых при встрече врага. Каждая комбинация, отображаемая линиями-штрихами, обязательно составляла элемент, что-то подразумевавший. Рубить, уклониться, сделать выпад, поворот, нанести режущий удар, завершающий смертельный удар, даже если уже настроился на очередную мишень. Линии, которые он рисовал на правой щеке Джона-Камня, представляли собой наставления следить за всем, что может броситься на тебя, при этом не фокусируя ни на чем пристального внимания.

Ричард обнаружил, что вдобавок к элементам танца изображает части заклинаний, которые когда-то видел. Сначала он даже не осознал, что делает это. Но едва нарисовав эти элементы, он обеспокоился, вспоминая, где видел их раньше. Затем сообразил, что это части заклинаний, которые Даркен Рал чертил на магическом песке в Саду Жизни, когда призывал магию, необходимую, чтобы открыть шкатулки Одена.

И лишь после этого Ричард осознал, что визит той странной призрачной фигуры прошлой ночью по-прежнему отягощает его рассудок. Голос сообщил ему, что он указан участником. Что начинается первый день зимы. У него в запасе целый год, чтобы открыть правильную шкатулку Одена.

Ричард был сильно истощен, но мало о чем мог думать после того неожиданного визита. Ему не удавалось выспаться. Раздражение от раны в ноге и еще от той, что осталась на спине, не давало погрузиться в обдумывание произошедшего. В первый день зимы случилась инспекция Джеганя. И будучи охвачен внезапным беспокойством относительно того, как не оказаться узнанным Джеганем и находящимися в лагере сестрами Тьмы, Ричард не имел времени обдумать, как это случилось, что он оказался участником приведения в действие шкатулок Одена.

Ему казалось, это могло быть что-то типа ошибки - возникшей из-за искажения магии, вызванного загрязнением, которые оставили гармонии. Но даже если ему сообщили правду, - в чем он вовсе не был уверен, - все равно его дар оказался отрезан той ведьмой, Сикс, так что он не понимал, как мог самопроизвольно привести в действие эти шкатулки. И он не мог вообразить, как можно открыть правильную шкатулку при отсутствии дара. Он раздумывал над тем, могло ли все это быть из-за Сикс, частью какого-то заговора, которого он еще не понял.

Когда-то давно, в то время, когда Даркен Рал чертил эти самые заклинания, перед тем как открыл одну из шкатулок, Ричард ничего не понимал в их структуре. Зедд говорил ему, что само начертание подобных заклинаний чрезвычайно опасно: одна неправильная линия, проведенная правильным человеком в правильных обстоятельствах и правильным способом, может вызвать несчастье. В то время все рисунки казались таинственными узорами, выполненными из загадочных элементов, которые можно было принять за знаки какого-то удивительного иностранного языка.

Когда Ричард узнал намного больше о магических рисунках и символах, он пришел к пониманию того скрытого смысла, что содержали некоторые из этих элементов - главным образом тем же способом, как изучал древнед'харианский язык: поначалу лишь догадываясь о значении отдельных слов, а по мере того как знание слов росло - стал улавливать и те идеи, которые выражали группы слов.

Именно этим путем он пришел к пониманию того, что некоторые части заклинаний, которые чертил Даркен Рал, чтобы открыть шкатулки Одена, тоже были частями танца со смертью.

В этом был некий смысл. Зедд как-то говорил ему, что сила Одена - это сила самой жизни. Танец со смертью практически представляет собой борьбу за жизнь, и Оден, сам по себе, сосредоточен вокруг жизни, защищая ее от неистового буйства магии Огненной Цепи.

Ричард погрузил палец в красную краску и провел изогнутую дугу через лоб Джона-Камня, а затем подкрепил ее линиями, образующими символ концентрации силы. Он использовал элементы, которые понимал, но комбинировал их новыми способами, изменяя и их, и общую картину. Он не хотел, чтобы сестры Тьмы, увидев эти рисунки, распознали их прямое значение. Несмотря на то, что он составлял рисунки из известных ему элементов, все они были достаточно оригинальными, ни на что не похожими.

Люди, собравшиеся вокруг, чуть склонились вперед, завороженные не просто самим рисованием, но и реализацией идеи. В этом было что-то от поэзии. И хотя они не понимали значения линий рисунка, но воспринимали их совокупность как выражение вполне конкретной цели, как нечто важное, как именно то, чем они и были - как угрозу.

- Знаете, что напоминает мне весь этот рисунок? - спросил один из наблюдавших.

- Что? - пробормотал Ричард, добавляя штрих к символу, обозначающему мощный удар, лишающий противника силы.

- Отчасти это напоминает мне стиль игры. Не знаю почему, но вот эти линии, то, как они выглядят, напоминают мне некоторые атаки в джа-ла.

Удивленный тем, что этот человек - другой пленник - смог ухватить столь важную особенность этого рисунка, Ричард бросил в его сторону недовольный вопросительный взгляд.

- Когда я работал кузнецом и занимался подковыванием лошадей, - пояснил тот человек, - мне нужно было их хорошо понимать, раз уж приходилось подковывать. Ведь невозможно спросить у лошади, что ее беспокоит, но если быть внимательным, можно научиться примечать самые разные вещи, такие, как движения тела, и со временем начнете понимать значение и смысл вот такого языка. Если обращать внимание на незначительные движения, то можно избежать и ляганий и укусов.

- Здорово, - сказал Ричард. - Примерно это я и делаю. Я собираюсь придать каждому из вас нечто типа визуального изображения силы.

- Откуда ты так много знаешь про символы силы? - подозрительным тоном спросил один из наблюдавших за его работой, человек по имени Брюс. Это был солдат Ордена, входящий в состав их команды - один из тех людей, которые спали в собственной палатке и всегда возмущались тому, что приходилось следовать указаниям нападающего - непросвещенного язычника, сидящего по ночам на цепи подобно животному. - Вы, живущие здесь, насочиняли слишком много всякого для поверий о магии и тому подобном, вместо того чтобы посвятить свой разум более стоящему - делам Создателя и вашему долгу перед собратьями.

Ричард пожал плечами.

- Я имел в виду, что я применяю мои представления, мои идеи относительно символов силы. Мое намерение заключается в том, чтобы изобразить на каждом из команды то, что, мне кажется, позволит ему выглядеть более сильными, вот и все.

Брюс казался явно неудовлетворенным таким ответом. Он указал на лицо Джона-Камня.

- Почему ты полагаешь, что все эти волнистые линии и все прочее выглядит как представление силы?

- Ну, не знаю, - сказал Ричард, стараясь придумать что-то такое, чтобы он перестал задавать вопросы, но при этом не рассказать что-то действительно важное. - Просто сочетание этих линий кажется мне выражающим силу.

- Но это нонсенс, - сказал Брюс. - Рисунки не могут ничего такого означать.

Другие солдаты, входящие в команду, наблюдали за Брюсом и ждали ответов Ричарда, будто задумали устроить бунт против их нападающего.

Ричард улыбнулся.

- Если ты думаешь именно так, Брюс, если уверен, что рисунки ничего не значат, то я изображу тебе цветок на лбу.

Все рассмеялись, даже солдаты.

Брюс, показавшийся уже не таким уверенным, тогда как его взгляд метался, обегая смеющихся приятелей по команде, прочистил горло.

- Пожалуй, после этого твоего объяснения мне тоже понятно. Я тоже хочу, чтобы на мне был какой-нибудь из твоих рисунков. - Он ударил себя в грудь кулаком. - Я хочу, чтобы другие команды боялись меня.

Ричард кивнул.

- Будут бояться, если все сделают так, как я скажу. Помните, что перед этой первой игрой люди из другой команды, увидев красную краску на наших лицах, решат, что это какая-то глупость. Вы должны быть готовы к этому. Когда вы услышите, как они смеются над вами, пусть этот смех разозлит вас. Пусть он наполнит ваше сердце желанием вбить этот смех назад им обратно глотки.

В начале игры, когда мы выйдем на поле, другие команды, а также множество зрителей, вероятно, будут не только смеяться, но и обзывать вас последними словами. Именно это нам и нужно. Пусть они недооценивают нас. И когда они будут все это делать - когда будут смеяться и отпускать в ваш адрес грубые ругательства, - я хочу, чтобы вы сберегли ту ярость, что ощутите в тот момент, и наполнили ей свои сердца.

Ричард поочередно посмотрел в глаза каждому члену команды.

- Помните, что мы прибыли сюда, чтобы стать победителями турниров. Мы здесь ради шанса сыграть с императорской командой. И мы одни заслуживаем этот шанс. Те люди, что будут смеяться над вами - всего лишь дрянные отбросы из игроков в джа-ла. Мы должны сокрушить их, чтобы сыграть с командой императора. Все, кто встречается с нами в первых играх, стоят на нашем пути. Они стоят на нашем пути и смеются над нами.

Когда вы выйдете на игровое поле, пусть их смех звенит в ваших ушах. Впитывайте его, но оставайтесь безмолвными. Пусть они не увидят никаких эмоций с вашей стороны. Держите эмоции внутри себя до нужного момента.

Пусть они считают нас дураками. Пусть уверенность, что мы окажемся легкой мишенью, не даст им сосредоточиться на том, как обыграть нас. Пусть они ослабят свою защиту.

Затем, как только начнется игра, четко скоординированным образом дайте волю своей ярости, выпуская ее на тех, кто смеялся над вами. Мы должны ударить по ним со всей нашей силой. Мы должны сокрушить их. Мы должны считать эту игру такой важной, будто играем с императорской командой.

Нас не устраивает просто победить в этой первой игре, опередив на одно или два очка, как это обычно бывает. Этого для наших целей недостаточно. Мы не можем удовлетвориться такого сорта мелкой победой. Нам необходимо произвести впечатление неизмеримо более сильных. Мы должны наголову разбить их. Мы должны вколотить их в землю.

Нам нужно победить их с разницей в счете по меньшей мере на десять очков.

У окружающих его людей отпали челюсти. Брови поползли вверх. Победы с таким перевесом случались только в играх профессионалов с дилетантами. Победить команду приличного уровня с перевесом в четыре или пять очков еще никому не доводилось.

- Каждый игрок проигравшей команды получает удар плетью за каждое потерянное ими очко, - сказал Ричард. - И я хочу, чтобы об этой кровавой порке прослышали все команды в этом лагере.

С того момента уже никто не будет смеяться. Наоборот, каждая команда, которой предстоит встреча с нами, будет охвачена беспокойством. А когда люди беспокоятся, они делают ошибки. И всякий раз, когда они будут совершать ошибки, мы будем готовы атаковать. Мы сделаем их беспокойство полностью оправданным. Мы вызовем к жизни самые худшие их опасения. Мы подтвердим, что каждая бессонная минута в состоянии холодного пота была не напрасной.

Вторую команду мы тоже разобьем с перевесом в двенадцать очков. И после этого следующая команда будет бояться нас все больше.

Ричард махнул красным пальцем в сторону солдат из их команды.

- Вы же знаете эффективность подобной тактики. Вы сокрушаете каждый город, оказавший вам сопротивление, с тем чтобы те, которые еще предстоит завоевать, дрожали от страха, ожидая вашего пришествия. Чтобы в следующем городе знали вашу репутацию и ужасно боялись вашего появления. Подобный страх позволяет вам легче разгромить их.

Солдаты скалили зубы. Теперь они восприняли план Ричарда в понятных им образах.

- Я хочу заставить все остальные команды бояться команды с разрисованными красным лицами. - Ричард сжал в кулак свободную руку. - Тогда мы, безусловно, сокрушим любую из них.

В неожиданно наступившей тишине все собравшиеся вокруг Ричарда сжали кулаки, под стать ему, и ударили себя в грудь, клятвенно заверяя, что так оно и будет. Все эти люди хотели победить, пусть даже каждый по своей причине.

Но ни одна из этих причин не шла ни в какое сравнение с причиной Ричарда.

Он вовсе не надеялся обыграть императорскую команду - поскольку предполагал получить свой шанс задолго до этого, - но быть готов зайти и столь далеко, если потребуется. Он понимал, что в ближайшее время удобный случай может и не представиться. И если его не подвернется, Ричарду нужны были гарантии, что они дойдут до финальной игры этого турнира, и тогда уж точно он сможет получить столь необходимый ему шанс.

Наконец Ричард повернулся к Джону-Камню и на скорую руку закончил изображения нескольких символов, обозначающих несокрушимость атаки, на мощных мускулистых руках своего ведомого.

- Разрисуешь и меня после него, а, Рубен? - спросил один из стоящих вокруг людей.

- А затем меня, - добавил другой.

- Только по одному, - сказал Ричард. - А пока я занят работой, давайте обсудим в деталях нашу стратегию. Я хочу, чтобы каждый, кто будет участвовать в игре, точно знал, что надлежит делать. И все мы должны знать замысел, чтобы верно следовать ему. Нам необходимо освоить систему условных знаков. Все мы должны быть готовы с первого же мгновения начать крушить противника. Я хочу вырвать у них победу, пока они еще будут смеяться.

Каждый из людей, по очереди, садился на перевернутую бадью, позволяя Ричарду разрисовывать свое лицо. Ричард каждый раз исполнял это так, будто рисунок был вопросом жизни и смерти. В некотором смысле так оно и было.

Все без исключения стали участниками рассудительной лекции Ричарда. Их настроение сделалось серьезным и даже торжественным, пока они тихо сидели, наблюдая, как их нападающий изображал то, что - как было известно только Ричарду, - представляло наиболее смертоносные концепции, способы использования которых знал только он. Даже если они и не понимали язык этих символов, они понимали значение того, что делал Ричард. Они воочию могли убедиться, что каждый из них стал выглядеть устрашающе.

Когда каждый из игроков оказался разрисован, Ричард осознал, что все выглядит как почти полноценная коллекция рисунков, описывающих танец со смертью, с некоторыми элементами магии шкатулок Одена, перекликающимися с ним.

Символы, которые он не использовал, оставив для себя - это те элементы танца, что воплощали наиболее смертоносные удары - те, что рубили и резали саму душу врага.

Один из солдат, входящих в их команду, предложил Ричарду полированный кусок металла, чтобы, рисуя элементы танца со смертью, он мог видеть себя. Ричард окунул палец в красную краску, думая о ней, как о крови.

Вся команда восторженно наблюдала за ним. Это был их лидер в предстоящей битве, тот, за которым они следуют в игре Джа-Ла Д'Йин. Теперь у него было новое лицо, и все они отнеслись к этому очень серьезно.

В качестве завершающего элемента Ричард добавил две стрелы-молнии от Кон Дар - символы, представляющие ту силу, которую вызывала Кэлен, когда они вдвоем пытались удержать Даркена Рала от попытки открыть шкатулки Одена, и она решила, что Ричард был убит. Это обозначало силу возмездия.

При мысли о Кэлен, о ее потерянной памяти, об отобранной индивидуальности, о том, что она сейчас во власти Джеганя и дьявольских учений Ордена, а также мысленно воспроизводя ее образ с тем свинцовым кровоподтеком на лице, Ричард испытывал неуемную ярость, заставляющую кипеть его кровь.

Кон Дар означало "кровавая ярость".

 

 

 

Глава 10

 

Пока они следовали по пятам за Джеганем, Кэлен обнимала Джиллиан так, будто старалась защитить. Окружение императора совершало обратный путь через широко раскинувшийся лагерь, вызывая молчаливый трепет меньшинства и одобрительные возгласы большинства его обитателей. Некоторые даже скандировали имя Джеганя, когда тот проходил мимо, и выкрикивали что-то в поддержку его лидерства в их борьбе по истреблению противников Имперского Ордена, а многие и многие восславляли его, называя "Джегань Справедливый". Ее всегда повергало в уныние, что столь многие воспринимали его - или само Братство Ордена - как хранителя справедливости.

Время от времени взгляд доверчивых, цвета меди, глаз Джиллиан обращался к Кэлен, выражая благодарность за защиту. Кэлен ощущала отчасти и стыд за свой обман в отношении этой защиты, когда сама знала, что на самом деле может предложить девушке лишь весьма условную безопасность. И что еще хуже, в любой момент Кэлен могла оказаться причиной какой-либо неприятности, которая обернется против Джиллиан.

Нет! Она напомнила себе, что не она будет такой причиной, случись нечто подобное. Джегань, как поборник извращенных верований Братства Ордена и сторонник несправедливой справедливости, будет причиной. Извращенные верования Ордена оправдывали, в их сознании, любую несправедливость, рассматривая ее как средство для достижения конечной цели. Кэлен не была ответственна - ни в целом, ни частично - за то зло, что творили другие. Именно они должны отвечать за собственные действия.

Она напомнила себе, что следует удерживаться от перекладывания обвинений с виновных на их жертвы. Один из признаков людей, участвующих в поддержании дьявольских верований, - всегда обвинять во всех бедах жертву. Таков был их стиль мышления, и она не должна перенимать его.

И тем не менее у Кэлен разрывалось сердце от того, что Джиллиан вновь стала запуганным пленником этих тварей. Эти люди из Древнего мира, причинявшие вред невинным людям во имя великого добра, были предателями самой концепции добра. Они были неспособны на искренние чувства и душевную боль, потому что не ценили добро, и даже не переносили его. Вместо стремления к реальным ценностям они руководствовались в своих действиях разъедающей их завистью.

Единственной радостью для Кэлен с того момента, как она попала к Джеганю, было то, что ей удалось устроить побег для Джиллиан. Но теперь она оказалась лишена даже этого.

Пока они шли через лагерь, Джиллиан все время держалась за Кэлен, крепко обхватив ее рукой за талию, а пальцами вцепившись в блузку своей покровительницы. Было очевидно, что хотя зловещая натура солдат, окружающих их со всех сторон, пугала ее, еще больший страх она испытывала перед личными стражами Джеганя. Это были люди, такие же как те, что охотились за ней. Ей удалось ускользнуть от них на время, но несмотря на то, что Джиллиан хорошо знала безлюдные развалины древнего города Касска, все-таки она оставалась ребенком и шансы ее были малы, когда поиск вели такие решительные и опытные люди. Теперь, когда девушка вновь стала пленником и оказалась в этом огромном лагере, Кэлен понимала, что у нее очень мало шансов помочь ей вновь вырваться из лап людей Ордена.

Пока они так и шли через грязь и отбросы, петляя между беспорядочно натыканными палатками, повозками, сваленными в кучи снаряжением и припасами, Кэлен повернула к себе лицо Джиллиан и увидела, что рана перестала кровоточить. Одно из коллекции колец, что носил Джегань, оставило рваную рану на щеке у Джиллиан. Ах, если бы это был главный повод для беспокойства! В ответ на трогательную улыбку Кэлен погладила голову девушки.

Джегань какое-то время был доволен тем, что девушку, которая посмела сбежать от него, удалось вернуть назад - и заодно получить новое средство пытать и контролировать Кэлен. Но тем не менее сейчас его куда больше интересовало обнаруженное в этой яме. Кэлен показалось, что он знает гораздо больше о том, что они отрыли, чем показывал это. Прежде всего, его вовсе не удивила находка, как можно было бы ожидать. Он очень спокойно воспринял это открытие.

Приняв меры к тому, чтобы этот район был оцеплен и очищен от солдат регулярной армии, он строго приказал своим помощникам немедленно разыскать его, как только каменные стены будут взломаны и откроется доступ внутрь, чем бы ни оказалось это сооружение, скрытое под равнинами Азрита. И только после того как он удостоверился, что все поняли, чего именно хочет император от них в отношении этой находки, его внимание вернулось к предстоящему открытию турнира. Он был намерен посмотреть некоторые игры и оценить некоторых потенциальных соперников своей команды.

Кэлен уже доводилось посещать с ним игры джа-ла. Она не испытывала радости от перспективы повторения этого, главным образом потому, что возбуждение и атмосфера насилия этих игр приводили его в буйное настроение, возбуждая дикие плотские желания. Этот человек обычно и без того был страшен, способен на внезапное и жестокое насилие, но когда находился в возбужденном состоянии после наблюдения за игрой джа-ла, то бывал еще более необузданным и импульсивным.

После первого совместного посещения игр в фокусе его развратной похоти оказалась Кэлен. Ее охватила паника, но затем она пришла к признанию, что он способен сделать то, что собирается, и у нее нет никакой возможности остановить его. В результате она стала нечувствительной к ужасу оказаться под ним, примиряясь с неизбежным. Она отвела глаза от его развратного взгляда и переключила свои мысли на другое, уговаривая себя, что следует сдерживать свою ярость, пока не будет подходящее время, пока не придет время, когда эта ярость послужит какой-либо цели.

Но вдруг он остановился.

Я хочу, чтобы ты узнала, кто ты есть, когда сделаю это, - сказал он ей. - Я хочу, чтобы ты знала, что я значу для тебя, когда сделаю это. Я хочу, чтобы ты возненавидела это больше, чем ненавидела что-то еще за всю свою жизнь.

Но ты должна вспомнить, кто ты; ты должна знать все, лишь тогда это будет действительно насилие... я имею в виду, худшее из всех насилий, что ты можешь испытать, насилие, которое даст тебе ребенка, в котором он будет видеть и напоминание, и чудовище.

Кэлен не знала, кем был этот упоминаемый "он".

Чтобы это осуществилось, - сказал ей Джегань, - нужно, чтобы ты сначала узнала, кто ты есть на самом деле, чтобы это воспоминание преследовало тебя столько, сколько ты сможешь прожить, и вечно преследовало его, каждую минуту и при каждом взгляде на тебя.

Сама идея того, что потом насилие окажется для нее намного хуже, оказалась для него более важной, чем удовлетворение безотлагательных побуждений. Одно это многое говорило о его жажде мести, и о том, как сильна была эта его страсть в отношении нее.

Терпение было тем качеством, что делало Джеганя еще более опасным. Он бывал импульсивным, но ошибочно думать, что страсть могла довести его до безрассудства.

Пытаясь растолковать высший смысл своих действий, Джегань объяснил ей, что примерно так же он наказывает людей, которые раздражали его. Если бы он просто убивал таких людей, то можно отметить, что будучи мертвыми они не испытывали бы страданий, тогда как если бы заставлял их терпеть мучительную боль, они сами вопрошали смерти, и он мог отказать в этом. Наблюдая за бесконечной пыткой, он мог быть уверен в их огромном раскаянии за совершенные преступления и в их безмерной печали обо всем, что оказалось потеряно для них.

Именно это, по его словам, и есть то самое, что припасено для нее: муки сожаления и безвозвратных потерь. Отсутствие памяти избавляло ее от всего этого, поэтому он подождет надлежащего времени. Обуздывая свои прямые побуждения ради более высокого замысла, который станет возможным, когда она наконец все вспомнит, он заполнял свою постель множеством других женщин-пленниц.

Кэлен надеялась, что Джиллиан слишком молода для его вкусов. Но и это не остановит его, сделай Кэлен что-то, что даст ему повод.

Когда они продвигались через толпы солдат, уже восторженно приветствующих начало игр, внушительная стража силой расчищала путь, разгоняя всех, кто мог оказаться слишком близко к императору. Несколько человек, которые уступали дорогу слишком неохотно или недостаточно быстро, получили такие удары локтями, так что их черепа едва не треснули. Один пьяный солдат весьма плотного сложения, находившийся в дурном настроении, не намеренный уступать дорогу никому, даже императору, возмутился шедшими впереди императорскими стражами. Поскольку солдат упорствовал и изрыгал дерзкие угрозы, он был тут же распотрошен одним быстрым взмахом кривого ножа. Этот инцидент ни на долю секунды не задержал продвижение императорской свиты. Кэлен прикрыла глаза Джиллиан от вида человеческих внутренностей, вывалившихся им под ноги.

Поскольку дождь прекратился, Кэлен сбросила с головы капюшон своего плаща. Низкие темные облака стремительно неслись над равнинами Азрита, добавляя к ощущению запертости в клетке еще и подавленность. Мрачная и плотная облачность усиливала впечатление, что сырой и холодный первый день зимы не сулит и намеков на подобие солнечного света. От всего этого казалось, будто весь мир постепенно опускается в холодный, вызывающий оцепенение извечный мрак.

Когда они добрались до края игрового поля, Кэлен поднялась на носки, чтобы глянуть поверх или сбоку плеч стражей и попытаться увидеть лица людей, находящихся в самой гуще игры. Осознав вдруг, что тянется вверх, пытаясь увидеть игру, она немедленно прекратила эти попытки. Самое последнее, чего она хотела - чтобы Джегань проявил любопытство, почему это она так заинтересовалась игрой джа-ла.

На самом деле она хотела увидеть не игру, а всего лишь отыскать взглядом того человека с серыми глазами, человека, который намеренно споткнулся и упал лицом в грязь, чтобы скрыть свое лицо от Джеганя... или, быть может, от сестры Улисии. Когда дождь прекратится, этому человеку станет затруднительно сохранять грязным лицо, чтобы скрывать свою личность. Но даже при дожде и слякоти Джегань очень скоро станет проявлять подозрительность, если нападающий команды Карга все время будет ходить с грязным лицом. И тогда тот человек обнаружит, что грязь скорее выдает его, чем скрывает, поскольку привлекает и усиливает подозрения Джеганя. Кэлен очень беспокоилась о том, что произойдет в этом случае.

Когда нападающий одной из команд прорывался на территорию другой, многие из зрителей кричали приветствия и слова воодушевления. Защитники кидались ему навстречу, чтобы помешать проникнуть дальше. Зрители ревели, когда игроки опрокидывали друг друга или ставили жесткие приемы, чтобы защитить свою территорию.

Джа-ла - это игра, в которой люди бегут, уклоняются, делая обманные движения, стрелой проносятся мимо друг друга, задерживают или преследуют человека с мячом, который назывался брок - тяжелый, покрытый кожей шар, немного меньше человеческой головы, - пытаясь захватить его, или атаковать вместе с ним, или с его же помощью заработать очки. При этом люди часто падают или оказываются сбитыми с ног. Падая на землю, очень многие оставляют пятна не только пота, но и крови.

Квадратное поле для джа-ла имеет линии разметки. В каждом углу расположены ворота, по двое на каждую команду. Единственный человек, который может воспользоваться мячом, чтобы набирать очки, и только тогда, когда очередь его команды, это нападающий, и при этом он должен сделать это из определенной размеченной зоны на стороне противника. Из этой голевой зоны - области, проходящей через все поле, он может бросить мяч в сетку одних либо других ворот противника.

Забить гол совсем не просто. Нужно сделать бросок мяча с ощутимой дистанции, и ворота не так уж велики.

Еще более затрудняя это, игроки противной команды могли блокировать бросок тяжелого мяча. Они также могли выбивать нападающего из зоны броска или мешать ему передвигаться, если он пытается забить гол. Чтобы ударить назойливого игрока, в качестве оружия мог быть использован мяч, брок. Команда нападающего может пытаться увести игроков противника из пространства перед воротами, или может защищать нападающего от защитников, чтобы он мог сделать бросок, или может разделять усилия в попытке сделать и то, и другое. Каждая такая стратегия для каждой из сторон имела свои преимущества и недостатки.

А еще на поле была линия, проходящая гораздо дальше голевой зоны, откуда нападающий может попытаться сделать бросок. Если такой бросок удается, его команда получает два очка вместо обычного одного, но броски с этой линии как правило малоэффективны, потому что шанс на перехват мяча здесь гораздо выше, тогда как шанс сделать удачный бросок неизмеримо меньше. Такие попытки обычно делаются от отчаяния, в крайних ситуациях, например, когда проигрывающая команда пытается пыталась набрать очки до истечения времени.

Если команда противника останавливает нападающего силовым приемом, тогда и только тогда его ведомые имеют право поднять мяч и сделать попытку броска. Если какая-либо попытка оказывается неудачной и мяч не попадает в сетку, а уходит за границу поля, тогда атакующая команда вновь получает мяч, но уже на своем участке поля, откуда им следует начинать очередную атаку. Дополнительное время для новой атаки не дается.

На некоторых секторах поля на нападающего при ведении им атаки неприятельских ворот запрещено нападать и отбирать у него мяч. Но эти квадраты запросто могут оказаться и опасными островками, где нападающий окажется в ловушке и не сможет дальше никуда двинуться. Хотя при этом он может передать мяч своему ведомому, а когда вновь окажется готов к атаке, может получить его обратно.

На остальных секторах игрового поля и в обычной голевой зоне защищающаяся команда имеет право отбирать или блокировать мяч противника, но при этом не может использовать брок для забивания гола - для этого ей нужно дождаться своего раунда, своей очереди для атаки, - однако может затянуть владение мячом, чтобы не давать команде, у которой сейчас очередь, шанса забить гол. В таком случае атакующая команда стремится забрать мяч назад, если намерена увеличить счет. Борьба за обладание мячом иногда оказывается довольно кровавой.

Периоды времени, выделяемые каждой команды на активную игру, на организацию атаки и получение шанса забить гол, отмеряются песочными часами. Если нет песочных часов, могут использоваться другие способы отмерять время, как, например, наполненная водой бадья, в которой проделано отверстие. Правила игры в некоторых случаях бывали довольно сложными, но в целом они вполне гибкие. Кэлен же очень часто казалось, что никаких правил вообще нет - кроме главного: команда может забивать гол только в свой раунд этой игры.

Нормирование игры по времени и очередность права атаки не давали командам надолго задерживать у себя мяч и поддерживали игру в постоянном движении. Это была быстро протекающая, изнуряющая игра с постоянными метаниями взад и вперед и практически без какого-либо времени на отдых.

Поскольку заработать очко было очень трудно, команды редко забивали больше, чем три или четыре гола за игру. При серьезном уровне игры итоговый разрыв в финальном счете составлял как правило лишь одно или два очка.

Оговоренное число переворотов песочных часов для каждой стороны составляет официальное время игры, но если по окончании всех переворотов счет остается равным, игра продолжается сколько угодно раундов, пока одна из команд не заработает хотя бы на одно очко. Когда это наконец случается, проигрывающая команда имеет всего лишь один переворот часов, чтобы попытаться сравнять счет. Если им это не удается, игра заканчивается. Если они тоже начинают вести на очко, другая команда имеет один переворот часов на то, чтобы исправить ситуацию. Затянувшаяся игра продолжалась вот таким образом, пока какой-то мяч не останется без ответа в течение следующего раунда. При таких правилах игра Джа-Ла Д'Йин никогда не заканчивается вничью - всегда имеется и победитель, и проигравший.

Когда игра заканчивалась, с дополнительным временем или без него, проигравшая команда выходила на поле, и каждый ее игрок подвергался порке. Для наказания использовалась вызывающая ужас плеть из пучка кожаных шнуров с каменными или железными грузиками на концах. Каждый игрок получал по удару за каждое проигранное командой очко. Толпа с энтузиазмом считала каждый удар, полученный каждым отдельным игроком команды, стоявшей на коленях в центре поля. Победители обычно прохаживались по периметру поля, рисуясь перед толпой, в то время как проигравшие, с опущенной головой, получали свои удары плетью.

После максимально жесткого соперничества на поле порка всегда представляла собой мрачное зрелище. Игроки, в конце концов, особо отбирались по их жестокой агрессивности, а не только по способностям к игре.

Толпы зрителей, наблюдавших за игрой в джа-ла, всегда ожидали именно кровавых матчей. Женщин, следующих за армией в качестве маркитанок и разных других качествах, вид крови ни в малейшей степени не отпугивал. Скорее, это заставляло их еще более восторженно ловить взгляды любимых игроков. Для людей Древнего мира кровь и секс были неразрывно и сложно связаны - будь это матч джа-ла или разграбление города.

Если в ходе матча крови было недостаточно много, толпа могла стать раздраженной, полагая, что команды не пытаются играть достаточно жестко. Однажды при Кэлен Джегань даже приказал казнить всю команду, потому что счел их игру недостаточно безжалостной - и после этого команды, игравшие на поле, залитом кровью от совершенной казни, отдавали игре все свои силы.

Чем более жестокими были игроки - с точки зрения зрителей, - тем лучше. Ноги и руки ломались на поле постоянно, а нередко и головы. Те, кому доводилось убивать противников во время матча, становились хорошо известны и популярны. Такие люди делались кумирами, и выход их на поле в начале игры сопровождался одобрительными выкриками зрителей. Женщины, желающие после матча оказаться с игроками, всегда отдавали предпочтение именно таким агрессивным мужчинам.

Для людей Имперского Ордена игра жизни была всего лишь кровавым спортом.

Кэлен стояла позади Джеганя, стараясь держаться ближе к нему, тогда как он встал около края поля почти напротив его центра. Пока они осматривали раскопки возле строительства пандуса, игра уже началась.

Стража Джеганя охраняла его по бокам и с тыла. Кэлен довольно плотно окружали ее личные особые стражи, для гарантии, что она не попытается сбежать. Она подозревала, что накал эмоций болельщиков, сдобренный спиртным, мог создать куда большую угрозу, чем для просто небольшие неприятности. Однако Джегань, несмотря на демонстративную мощь его стражей, был человеком, которого не страшили неприятности. Он исповедывал правила грубой силы; и придерживаясь их, был абсолютно безжалостным. Даже среди его внушительно выглядящих стражей мало кто был сравним с ним по развитию мускулатуры, не говоря уже о его способностях и боевом опыте. Кэлен подозревала, что он может легко проломить человеку череп одним ударом невооруженной руки. В довершение всего, это человек был еще и сноходец. Вероятно, он мог без малейшего страха неторопливо прогуливаться в одиночку среди толп самых разнузданных пьяных солдат.

А на поле игравшие команды сошлись с хрустом и треском ломающихся костей и рвущихся мышц. Кэлен наблюдала, как нападающий потерял мяч, когда в него врезались сразу с двух сторон. Опустившись на одно колено, он прижал к ребрам ладонь и с трудом пытался восстановить дыхание. Это был не тот человек, которого она искала.

Раздался звук горна, сообщающий, что очередной раунд закончился. Болельщики одной из команд дико кричали по поводу не произошедшего гола. Судья перенес мяч на другую половину поля и передал его нападающему другой команды. Кэлен беззвучно вздохнула. И этот человек оказался не тем. Как только песочные часы были перевернуты, вновь прозвучал горн. Нападающий и его команда бросились в атаку через поле. Другая команда побежала занимать позиции для защиты своих ворот.

Звуки сминающейся и рвущейся плоти вызывали ужас. Один из игроков закричал от боли. Джиллиан, позади стены стражей, не имевшая возможности видеть, что именно происходит на поле, тем не менее сжалась, услышав эти крики. И еще сильнее прижалась к Кэлен. После того как свалившегося игрока выволокли с поля помощники судьи, игра продолжилась.

Джегань, увидев достаточно, повернулся и двинулся в сторону соседнего игрового поля. Люди в толпе толкались, стараясь пробиться вперед, чтобы лучше видеть, но теперь расступились, давая проход императору, покидающему игру. Толпа была огромной, но в этом лагере она составляла крайне незначительную часть его обитателей.

Работа по строительству пандуса продолжалась, несмотря на игры. У большинства работающих там еще будет масса времени, когда закончится их смена, чтобы посмотреть другие игры, которые будут идти непрерывно весь день и вечером. Судя по тому, что Кэлен смогла извлечь из обрывков разговоров, в турнире участвовало множество команд, соперничающих за право сыграть, в конечном счете, с императорской командой. Наблюдение за играми было отличным времяпрепровождением для людей, не имеющих другого занятия, кроме ежедневного строительства и бесконечной осады Народного Дворца.

Они пробрались через толпу кричащих, аплодирующих и издающих неодобрительные свисты людей, наблюдающих за игрой, которую покинул император. Двигаясь через грязный, гадко пахнущий лагерь, они в итоге оказались у следующего поля, где тоже должна была начаться игра джа-ла. Отдельный сектор, для императора и его свиты, включая стражу, был огорожен канатами. Джегань и несколько офицеров, которые присоединились к нему, принялись подробно обсуждать команды, которым предстояло играть. Несомненно, игра, которую они только что оставили, происходила между командами более низкого уровня. Предполагалось, что вот эта, предстоящая игра, будет происходить между командами, от которых можно ожидать более зрелищное шоу.

Вот двое нападающих появились в центре поля, чтобы тянуть соломины, определяя таким образом, кому выпадет шанс начинать игру. Толпа в ожидании затихла. Оба нападающих тянули соломины из целого пучка их, зажатого в кулаке судьи. Оба человека подняли соломинки, выставляя напоказ. Тот, у кого оказалась короткая, сыпал проклятья. Выигравший держал свою высоко над головой, что-то выкрикивая в триумфе. Его приятели по команде, а также часть толпы, поддерживающая его команду, взорвались криками одобрения.

Длинная соломина предоставляла ему выбор: воспользоваться мячом для начала игры либо отдать его человеку, вытянувшему короткую соломину. Разумеется, ни одна команда не отказывалась от шанса первыми открыть счет. Забитый в начале игры гол предвещал хорошие перспективы на победу.

Судя по тому, что Кэлен подслушала в разговорах солдат и стражей, окружающих ее, большинство зрителей уверены, что игра жизни часто оказывается выигранной или проигранной благодаря вот этому исходному вытягиванию соломинки. Эта соломинка, как они верили, указывает, кому в этой игре больше повезет.

Ни один из нападающих не был тем человеком, которого высматривала Кэлен.

Как только игра началась, стало очевидно, что эти люди куда лучше, чем игроки на предыдущем поле. Захваты ног и прочие блокировки предпринимались с самыми невероятными усилиями. Мужчины бросались в прыжке, проносились в воздухе в отчаянных попытках столкнуться с противником - чтобы вывести из игры нападающего, или, наоборот, защитить его. Нападающий, помимо быстрого прорыва через поле, еще и воспользовался тяжелым мячом, чтобы сбивать со своего пути игрока противной команды. Едва тот приблизился в попытке блокировать нападающего, он швырнул мяч со всей силы с короткого расстояния. Защитник лишь нечленораздельно хрюкнул от мощного удара и упал. Болельщики одобрительно завопили и топали ногами. Один из ведомых подхватил мяч и перебросил его нападающему, и они продолжили вести атаку, прорываясь на другую половину поля.

- Мне ужасно жаль, - прошептала Джиллиан, пока стража, офицеры и сам Джегань наблюдали за игрой, а некоторые из них отпускали замечания, обсуждая игроков.

- Здесь нет твоей вины, Джиллиан, ты сделала все, что могла.

- Но ты сделала больше. Мне хотелось бы стать такой же, как ты. Тогда бы я...

- Тс-с, помолчи. Я ведь тоже пленница. Даже вдвоем мы не справимся ни с кем из этих людей.

От этих слов Джиллиан слегка улыбнулась.

- Я по крайней мере рада, что нахожусь рядом с тобой.

Кэлен поневоле улыбнулась ей в ответ. И бросила взгляд на свою стражу. Они были поглощены наблюдением за игрой.

- Я постараюсь придумать, как нам обоим вырваться отсюда, - прошептала она.

Время от времени Джиллиан выглядывала между стоящими вокруг огромного роста мужчинами, чтобы увидеть, что делается на поле. Заметив, что она поглаживает голые руки и начинает подрагивать от холода, Кэлен обернула девушку плащом, стараясь позаботиться о ней, передавая часть своего тепла.

Спустя какое-то время каждая из команд набрала по очку. Кэлен знала, что игра может затянуться - когда время заканчивается, а ни одна из команд так и не добилась преимущества, игра ведется дополнительное время, пока одна из команд не заработает очко, оставшееся без ответа.

Но не пришлось ждать так долго, как она опасалась: в этой игре не понадобилось дополнительное время. Нападающий одной из команд был настигнут ударом сзади, и в тот же момент другой защитник, в скоординированной атаке, налетел на него спереди, ударяя опущенным плечом прямо в грудь. Нападающий захромал, еле передвигая ногами, и тяжело свалился на землю. Результат этой блокировки выглядел так, будто у человека оказалась сломан позвоночник. Толпа взревела.

Кэлен отвернула лицо Джиллиан в сторону и прижала ее к себе.

- Не смотри.

Джиллиан, готовая вот-вот удариться в слезы, лишь кивнула.

- Я не понимаю, почему им нравятся такие жестокие игры.

- Потому что они сами очень жестокие люди, - пробормотала Кэлен.

Вместо выбитого из игры был назначен новый нападающий, упавшего лидера утащили с поля под оглушающий довольный рев с одной стороны и яростные крики досады и раздражения - с другой. Две стороны болельщиков, казалось, готовы устроить между собой битву, но когда игра вскоре возобновилась, они с интересом стали наблюдать за быстро развивающимся действием.

Команда, потерявшая нападающего, играла отчаянно, но довольно скоро стало очевидно, что они ведут проигранное сражение. Новый нападающий оказался никак не ровня тому, которого они потеряли. Когда песочные часы отмерили последний из обязательных раунд, они отставали на два очка - что означало полную победу другой команды. Такой перевес в счете, а также устранение нападающего противной команды столь жестоким, варварским способом, заметно увеличили репутацию победившей команды.

Джегань и офицеры выглядели довольными результатом игры. В ней присутствовали все элементы жестокости и зверства, крови и злобного триумфа, с какими, по их убеждениям, и должна быть игра Джа-Ла Д'Йин. Стражи Кэлен, опьяненные смертельной свирепостью игры, шепотом обсуждали между собой в деталях, что им больше всего понравилось в наиболее острых из только что произошедших схваток. Толпа, уже возбужденная игрой, пришла в еще больший восторг от последующей порки.

Эти люди были разгоряченными и остро предвкушали очередную игру. Ожидая ее, они начали скандировать, призывая следующую пару команд на выход. В такт с этим они хлопали руками, требуя скорее начать зрелище.

На краю поля справа сквозь толпу прошла одна из команд. Судя по тому, как аплодировали собравшиеся, толпа узнала своих любимцев. Все игроки подняли над головой сжатый кулак, пока с важным видом проходили и выстраивались полукругом, красуясь перед своими болельщиками. Как мужчины-воины, так и женщины, из тех, что следовали за лагерем, криками приветствовали команду, которую, похоже, знали и поддерживали.

Один из стражей Джеганя, стоящий чуть впереди Кэлен, заметил, обращаясь к своему соседу, что эта команда не просто очень хорошая, но он ожидает, что они прилично покалечат своих противников. Судя по свисту и улюлюканью толпы, большинство зрителей, похоже, придерживались о них того же мнения. Несомненно, это была популярная команда с именно того типа репутацией у соперников, которую знают и любят люди Имперского Ордена. Подогретое предыдущей игрой, сборище солдат было возбуждено и требовало крови.

Огромная толпа солдат, напряженно вытягивая шеи, старалась разглядеть другую команду, когда та наконец пробралась через толпу с левой половины поля. Они просто выстроились в одну шеренгу, не воздевая сжатые кулаки, не демонстрируя никакой бравады.

Кэлен в удивлении уставилась на них вместе с остальными. Толпа погрузилась в тишину и молчание. Никто не кричал. Все были слишком изумлены, чтобы хоть что-то выкрикивать.

 

 

 

Глава 11

 

За этими людьми, - все без рубашек, построенные в одну шеренгу, - внимательно следил плотный отряд мрачных стражей, - все как один держащие наготове натянутые луки со стрелами. Каждый человек в колонне, марширующей к центру поля, был разрисован странными красными символами. Прямые и изогнутые линии, завитки, окружности и дуги покрывали их лица, грудь, плечи и руки.

Они выглядели так, будто отмечены кровью самим Хранителем преисподней.

Кэлен заметила, что рисунки на человеке, возглавляющем их, хотя и похожи на рисунки остальных, но слегка другие. И вдобавок только у него были сдвоенные молнии на лице. Начинающиеся у висков с каждой стороны как зеркальные отражения друг друга, верхние части этих стрел делали зигзаг над бровями, затем каждая молния проходила через веко, в своей нижней зигзагом огибала скулу и в конечном счете заканчивалась в ямке щеки.

Кэлен нашла, что общий эффект такой раскраски был подсознательно пугающим.

В центральных частях этих молний-близнецов сверкали хищным пристальным взглядом проницательные серые глаза.

Трудно было понять, что за человек скрывается за этой отвлекающей внимание сеткой линий. Эти странные символы, а особенно эти молнии-близнецы, заодно маскировали и черты его лица. Кэлен вдруг поняла, что он нашел способ скрывать лицо без всякой грязи. Она удержала себя даже от намека на улыбку, который мог бы исказить ее черты. Но, обрадовавшись этому, в то же самое время она хотела увидеть его лицо, как оно есть, увидеть, как он выглядит на самом деле.

Он не был столь же огромным, как некоторые нескладные игроки, но все же значительных габаритов - высокий и мускулистый, но не так, как бывают мускулисты толстые, упитанные, напоминающие быков люди. Этот человек был сложен так, что все его пропорции казались абсолютно правильными.

Пристально всматриваясь в него, Кэлен вдруг испугалась, что любой из окружающих может видеть ее, может видеть, что она прикована взглядом именно к этому мужчине. Она ощутила, как ее лицо заливается краской.

Но все-таки она продолжала всматриваться, и ничего не могла поделать с собой. Впервые она разглядывала мужчину так внимательно. Он выглядел именно так, как она примерно представляла себе. Или, может быть, он выглядел именно так, как она представляла в своих мечтах. И первый холодный день зимы неожиданно стал для нее теплым.

Она задалась вопросом, кем бы мог быть этот человек по отношению к ней? Ей даже пришлось сдержать свое воображение. Она не отважилась грезить относительно того, чего, как она понимала, никогда не могло быть.

В то время как нападающий другой команды все еще смеялся, человек с серыми глазами продолжал ждать, стоя перед судьей, и его пронизывающий взгляд был устремлен на противника.

Она поняла еще в тот момент, как только увидела эти рисованные знаки, что солдаты наверняка примут их за пустую браваду. Эти рисунки были своего рода зрительным утверждением, которое, не будь совершено столь преднамеренно и продуманно, являло бы собой наихудшую разновидность самонадеянной наглости, нечто типа вызова, который требовал жестокого, если не смертельное, противодействия.

Спрятать свое лицо - одно дело, но все в совокупности было уже чем-то иным. Он подвергал себя и свою команду огромному риску, делая такое заявление, хотя и выраженное всего лишь краской. Ей показалось, что эти молнии должны обеспечить, что никто не упустит из виду, что он - нападающий, как будто старался привлечь все внимание другой команды исключительно к себе. Она не могла даже вообразить, зачем он делает подобную вещь.

Следуя примеру своего нападающего, все игроки команды без раскраски ударились в смех. К ним присоединилась и толпа, смеясь, улюлюкая и обзывая неприличными словами разрисованных людей и, в особенности, их нападающего, человека с молниями на лице.

Кэлен нисколько не сомневалась, что нет больше и опасней ошибки, чем смеяться над этим человеком.

Разрисованная команда стояла, будто была из камня, в то время как по толпе прокатилось необузданное буйство смеха и издевательств. Другая команда непрерывно выкрикивала оскорбления и насмешки. Некоторые из женщин, следовавших за лагерем, бросали в них всякий мелкий мусор - куриные кости, куски протухшей еды или просто грязь, если ничего другого под рукой не оказалось.

Игроки другой команды, обзывали человека с молниями такими словами, что Кэлен поневоле рассеянно закрыла уши Джиллиан рукой, прижимая ее голову к своей груди, и еще плотнее обернула вокруг нее свой плащ. Она не знала, к чему все это приведет, но нисколько не сомневалась, что здесь не место для этой девушки.

Нападающий с молниями-близнецами на лице стоял с ничего не выражающим видом, по его лицу невозможно было определить его истинные чувства. Это напомнило Кэлен собственное поведение, когда у нее самой был пустой взгляд - когда она оказывалась пред лицом чего-то ужасного, - пустой взгляд, не выдающий ничего, что творилось внутри нее.

Но все же в невероятно спокойном поведении этого человека Кэлен видела сдерживаемую ярость.

Он ни разу не взглянул в ее сторону - его взгляд был сосредоточен на противнике, - но сама возможность видеть его стоящим там, видеть целиком, видеть его лицо, даже если оно и покрыто этими рисованными линиями, видеть то, как он держится, видеть во всех подробностях, без необходимости быстро отворачиваться в сторону - вызывала у нее слабость в коленях.

Командующий Карг, слегка помогая себе локтем, пробился через стену стражи, чтобы присоединиться к императору Джеганю, расположившемуся у самого края поля. Он сложил на груди свои мускулистые руки, как бы не вполне понимая шум и волнение, вызванные его командой. Кэлен заметила, что Джегань не смеялся вместе с прочими. Он даже не улыбнулся. Командующий и император склонили друг к другу головы и о чем-то говорили, но Кэлен не могла разобрать слов из-за несшихся со всех сторон потоков насмешек, хохота и вульгарных оскорблений, издаваемых и выкрикиваемых толпой.

Пока Джегань и Карг продолжали чего-то обсуждать, другая команда принялась вытанцовывать посреди поля, подняв руки, как снискавшие восторг толпы, даже не забив еще ни одного гола. Они уже стали героями, еще ничего не сделав.

Эти солдаты, полностью посвятившие себя утверждению религиозных догматов, были руководимы одной лишь яростью. Они видели в спокойной уверенности другого человека лишь обычное высокомерие, а в умениях и способностях лишь несправедливость и такое неравноправие, какое можно сравнить с угнетением. Кэлен припомнила слова Джеганя: "Братство Ордена учит нас, что быть лучше, чем кто-то конкретный, означает быть хуже каждого".

Собравшиеся здесь зрители разделяли это кредо, и поэтому изливали ненависть на людей, выступивших перед ними и с помощью краски объявивших, что они - лучше. Но в то же самое время они все находились здесь, чтобы видеть триумф команды, увидеть людей, лучших, чем другие. Подобные верования неизбежно противоречили здравому смыслу, как и прочие учения Братства Ордена, производящие бесконечную неразбериху и путаницу противоречий, желаний и эмоций. Логические неувязки, очевидные даже на уровне просто здравого смысла, обычно сглаживались безусловным навязыванием утверждений веры. Каждый, кто подвергал сомнению дела веры, считался грешником.

Именно потому эти люди и пришли сюда, в Новый мир, - якобы чтобы очистить его от грешников.

Наконец судья восстановил относительный порядок, обратившись к толпе с призывами успокоиться, чтобы можно было начать игру. Едва зрители затихли, по крайней мере отчасти, человек с серыми глазами указал рукой в сторону судьи, держащего пучок соломин, приглашая своего противника тянуть первым. Нападающий противника вытянул соломинку и улыбнулся, глядя на свой выбор, потому что соломина, похоже, была устраивающей его длины.

Человек с серыми глазами вытянул еще более длинную соломину.

Пока толпа выражала криками свое неодобрение, судья передал мяч нападающему с разрисованным лицом.

Вместо того чтобы перейти на свою половину поля и начать атаку, он подождал, пока толпа немного утихнет, а затем любезно протянул мяч нападающему противной команды, лишаясь, таким образом, шанса первым открыть счет. Толпа взорвалась диким смехом, реагируя на столь неожиданный поворот событий. Многие, похоже, решили, что разрисованный человек - попросту дурак, только что отдавший победу другой команде. Они выкрикивали одобрительные возгласы, как будто их команда только что стала победителем.

Ни один из игроков разрисованной команды не проявил никакой реакции на то, что сделал только что их нападающий. Вместо этого они начали по-деловому расходиться, занимая свои места на левой стороне игрового поля, готовые к защите от первой атаки.

Когда были повернуты песочные часы и прозвучал сигнал горна, атакующая команда не стала зря терять время. Настроенные на быстрый гол, они незамедлительно пошли в атаку. Ринувшись через поле, все они издавали боевые крики. Игроки разрисованной команды побежали к центру поля, чтобы встретить там их атаку. Рев толпы был оглушающим.

Кэлен напряглась в ожидании ужасного столкновения плоти и костей.

Но этого не случилось, по крайней мере так, как она опасалась.

Разрисованная команда - "красная команда", как уже прозвали их стражники, - несколько уклонилась от прямого направления атаки противника, расщепляясь на две части и огибая с двух сторон головных защитников, блокируя вместо них тыловую защиту. Такое неожиданное и непрофессиональное поведение была просто подарком судьбы для команды, пытающейся забить гол. Сопровождаемый двумя защитниками и ведомыми, нападающий с мячом прошел через разрыв в цепи игроков красной команды, открывшийся перед ним, и двинулся дальше через поле.

В следующее мгновение оба крыла красной команды развернулись, отрезая их от остальной команды. Нападающий с молниями на лице ринулся прямо на эту группу - прямиком на защитников, устремившихся к нему. И когда они уже были готовы остановить его, он обогнул одного из этих людей и, описав дугу, проскользнул между двух других.

Кэлен даже прищурилась от недоверия к тому, что только что видела. Это выглядело так, будто он проскользнул через группу людей, устремившихся к нему, как арбузное семечко.

Один из самых крупных игроков красной команды, вероятно, один из ведомых, двинулся в атаку на нападающего с мячом. Но перед тем как с ним столкнуться, он прыгнул к нему слишком поспешно, делая очень низкий бросок. Человек с мячом просто перепрыгнул через него. Толпа закричала в восторге от того, как ловко их кумир только что избежал захвата.

Но человек с зеркальными молниями тоже сделал стремительный прыжок через своего ведомого, пригнувшегося к земле, используя его спину как трамплин, чтобы взлететь выше вверх. Уже на середине прыжка он встретил нападающего противной команды, схватил его рукой и перевернул прямо в воздухе. Изменение направления было достаточно резким и энергичным, чтобы тот выронил мяч. К тому моменту, как нападающий грохнулся о землю, человек с серыми глазами поймал потерянный противником мяч, пока тот еще был в воздухе. Его нога пошла вниз, прямо на затылок лежавшего противника, вдавливая его лицо в грязь.

Кэлен нисколько не сомневалась, что он мог бы запросто сломать ему шею, но намеренно удержался от такого действия.

Защитники со всех сторон прыжками метнулись к разрисованному человеку, в руках которого был теперь их мяч. Он развернулся и ушел в сторону, а они приземлились там, где он только что был, но он уже исчез. Вместо него они обрушились прямо на спину их собственного нападающего.

Теперь мяч оказался в руках красной команды. И хотя они не могли заработать очки, так как была не их очередь, обладание мячом позволяло им удерживать другую команду от попытки открыть счет. Однако по непонятным причинам человек с серыми глазами начал атаку через поле, сопровождаемый, с обоих флангов, своими ведомыми и половиной защитников. Пересекая поле, они сформировали безупречный клин. Когда разрисованные люди достигли голевой зоны на чужой стороне поля, их нападающий бросил мяч в одну из сеток - хотя был не их раунд и очко не могло быть засчитано.

Он последовал за мячом, достал его из сетки, а затем, вместо того чтобы воспользоваться возможностью дальше удерживать другую команду от возможности забить гол, он рысью промчался на другую половину поля и легким ударом перебросил мяч обратно к нападающему, все еще стоявшему на коленях и отплевывающегося грязью.

Толпа ахнула от замешательства и удивления.

Кэлен увидела подтверждение убежденности, возникшей у нее с первого момента, когда она оценила хищный пристальный взгляд этого человека - этот человек был наиболее опасным из всех живущих. Более опасный, чем Джегань, опасный несколько иначе, но более, чем Джегань. Более опасный, чем кто-либо.

Этот человек слишком опасен, чтобы позволять ему жить. Как только Джегань осознает то, что уже знает она - если он еще не понял этого, - он может запросто решить, что этого человека следует немедленно отправить на смерть.

Команда, атакующая в первом раунде, перенесла мяч на стартовую точку и, с намерением исправиться и забить гол, яростно бросилась в атаку. Удивительно, но красная команда лишь ожидала их, вместо того чтобы броситься и остановить нападавших как можно дальше от своих ворот. Это казалось явной ошибкой, но Кэлен так не считала.

Достигнув красной команды, нападавшие были готовы уже сокрушить защитников. Внезапно красная команда с быстротой молнии разбежалась в разные стороны, ускользая от самонадеянных противников. И пока они еще бежали, красная команда перестроилась, и теперь уже ее защитники сформировали нечто, напоминающее полумесяц. Двигаясь через поле, они подсекали ведомых и защитников противника, а затем и нападающего. Огромный разрисованный ведомый вырвал у него мяч, а затем подбросил его в воздух как только мог высоко. Человек с молниями на лице, который, совершая обманные движения и короткие перебежки, уже прошил линию защиты, сделал отчаянный рывок и успел поймать мяч прежде, чем тот ударился о землю.

И опять-таки, он опередил всех игроков другой команды, что преследовали его. Достигнув чужой части поля, он забросил мяч в угловую сетку, противоположную той, в которую забросил предыдущий мяч. Защитники все дружно прыгнули на него, но он с легкостью ускользнул от них в сторону, и они свалились на землю в кучу за его спиной. Он же рысью пробежался к сетке и достал мяч.

- Кто этот человек? - негромко спросил Джегань.

Кэлен поняла, что он имеет в виду нападающего с молниями, нарисованными на лице, того человека с серыми глазами.

- Его зовут Рубен, - сказал Карг.

Это была ложь.

Кэлен понимала, что этого человека зовут иначе. Она не знала, каково его настоящее имя, но только не Рубен. Рубен - всего лишь маскировка, как та грязь, что была на его лице, как та красная краска, что прикрывала его лицо сейчас. Рубен - не его настоящее имя.

Кэлен неожиданно задумалась, почему она вдруг так решила?

Днем раньше, когда их глаза впервые встретились, она поняла, по тому, как он смотрел на нее, что он знал ее. А это означает, что, скорее всего, он должен быть кем-то из ее прошлого. Она не помнила его и не знала его настоящее имя, но знала, что его имя не Рубен. Это имя просто не походило к нему.

Звук горна возвестил конец первого раунда игры. Песочные часы были перевернуты, вновь прозвучал горн. Красная команда уже собралась на своей части поля, позади своей стартовой точки. Они даже не дали себе труда занять места на тех сегментах поля, откуда позволялось начинать атаку, что дало бы им некоторое преимущество.

Вместо этого человек, которого командующий Карг назвал Рубеном, уже державший мяч, сделал легкий жест рукой, подавая сигнал своим людям. У Кэлен дернулась бровь, в то время как она старательно наблюдала. Ей никогда не доводилось видеть, чтобы нападающий использовал вот такие сигналы рукой.

Команда, играющая в джа-ла, обычно действует подобно свободно организованной толпе, каждый выполняет отведенную для его роли работу - блокировщика, ведомого или защитника, - насколько это подходит для данного человека в сложившейся игровой ситуации. Главной мудростью такого подхода было то, что лишь тогда, когда каждый человек действует так, как он видит и понимает возможную пользу для команды, команда способна справиться почти с любыми неожиданными ситуациями, способными сложиться в течение игры. Игроки попросту реагировали, в каком-то смысле, на то, что отпускала им судьба.

Команда Рубена вела себя совсем иначе. Получив сигнал, игроки развернулись и скоординированным образом бросились впереди него, образуя какую-то структуру. Они явно действовали не так, как следовало ожидать от свободно организованной толпы; они вели себя как хорошо дисциплинированная армия, отправляющаяся на битву.

Люди другой команды теперь горели яростью и жаждой мести, каждый из них, подгоняемый стремлением к реваншу, бросился на перехват команды, владевшей мячом. Когда красная команда пересекла середину поля, все ее игроки, как один, повернулись и направились к воротам с правой стороны от них. Оборонявшаяся команда в полном составе рванулась за ними, как впавшие в бешенство медведи. Их блокировщики, четко знающие, что их задача - блокирование неприятеля, устремились наперерез, чтобы остановить головную часть красной команды прежде, чем ее игроки смогут добежать до голевой зоны.

Но Рубен не последовал за своими людьми. В самый последний момент он рванулся влево. Действуя только сам, даже без защиты и подстраховки своими ведомыми, он в одиночку пересек по диагонали поле, направляясь к воротам, что были с левой стороны. Основные массы двух команд столкнулась, образуя огромную кучу, а некоторые из защитников даже не поняли, что человека, которого они должны остановить, вовсе и нет под этой свалкой. В другую сторону бросился только один из защитников, увидевший, что делает Рубен, и он был вполне способен добраться вовремя, чтобы заблокировать бросок по воротам. Рубен пригнул плечо и поддел защитника прямо в грудь, выбивая из него дух и отправляя отдохнуть, растянувшись на земле. Достигнув голевой зоны поля, он без малейших затруднений забросил мяч в сетку ворот.

Красная команда бросилась рывком на свою половину поля, готовя вторую атаку, поскольку у них все еще было в запасе время. Ожидая, пока судья пересечет поле с мячом, они поглядывали на своего запыхавшегося лидера, стараясь не пропустить очередной сигнал рукой. Он сделал короткий и простой знак, который для Кэлен выглядел как ничего не значащий жест. Едва судья перебросил Рубену мяч, он немедленно и стремительно понесся вперед. Его команда была готова и тоже резко рванулась вперед, тут же выстраиваясь в короткую плотную линию впереди него.

Когда разъяренный, неорганизованный и буйствующий костяк игроков другой команды почти столкнулся с ними, красная команда свернула влево, сбивая блокирующую атаку, отклоняя ее движение влево. Рубен, будучи слегка позади линейки своих людей, бросился вправо и в одиночку понесся через свободное пространство. Прежде чем кто-то из блокировщиков мог успеть добраться до него, он пронзительно вскрикнул, кидая мяч в ворота, не доходя до обычной голевой зоны. Забросить брок с такого большого расстояния было чрезвычайно трудным делом, но подобный бросок давал не одно очко, а целых два.

Мяч описал в воздухе дугу, пролетев над головами защитников ворот, метнувшихся в диком прыжке за ним - озадаченные этой странной атакой в одну линию, они не ожидали подобной попытки забить гол с большого расстояния и не были готовы к такому повороту.

Брок оказался в сетке.

Прозвучал горн, отмечая окончание раунда атаки красной команды.

Толпа стояла ошеломленная, раскрыв рты. За первый же свой раунд красная команда заработала три очка. Не говоря уже о тех двух, не идущих в общий счет, которые Рубен забросил в чужой раунд.

Когда игроки другой команды собрались, сбившись в кучу, доверительно обсудить, что делать дальше при столь неожиданном повороте событий, над полем повисла тишина. Их нападающий высказал то, что выглядело как злобное и яростное предложение. Все его люди, усмехаясь в ответ на его предложение, кивнули, а затем разошлись заниматься исполнением свой части их плана.

Видя, что они, очевидно, действуют по какому-то плану, толпа вновь начала исторгать крики поддержки, воодушевляя их. Нападающий выкрикивал, перекрывая шум толпы, отдавая приказы своим игрокам. Двое его защитников кивнули в ответ на слова, которых Кэлен не смогла разобрать.

По его команде они бросились в атаку через поле, собираясь в мощный клубок силы и ярости. Вместо того чтобы двинуться прямиком в голевую зону, нападающий неожиданно бросился вправо, разумеется, проводя атаку в неожиданном направлении. Рубен и его защитники переместились, чтобы встретить атакующих, но не смогли вовремя сосредоточить всю свою массу. Это было жестокое столкновение. Удар был преднамеренно направлен на левого ведомого Рубена, на всех остальных не обращалось внимания, и нападавшие даже не совершали попытки забросить мяч, сосредотачивая усилия на том, чтобы нанести травму одному человеку и лишить красную команду возможности продолжать эффективную игру.

Толпа взревела в предвкушении первой крови, и куча постепенно стала рассасываться, по мере того как люди поодиночке выбирались из нее. Игроки, разрисованные красным, принялись оттаскивать своих противников в попытке прорваться к человеку, оказавшемуся на самом дне этой свалки. Левый ведомый красной команды остался единственным, кто так и не поднялся с земли.

Когда команда с мячом отошла назад, готовясь к новой атаке, Рубен опустился на колени около лежащего человека, выясняя его состояние. По отсутствию настойчивости в его действиях стало ясно, что сделать ничего нельзя. Его левый ведомый был мертв. Когда убитого игрока потащили с поля, оставляя густой след крови, толпа одобрительно кричала.

Хищный взгляд Рубена скользнул по боковым линиям. Кэлен осознала производимую оценку. Она почти чувствовала, о чем он думает, потому что тоже всегда оценивала противника и взвешивала ставки. Едва Рубен поднялся с колен, стражи со стрелами добавили натяжения своим лукам.

- Что происходит? - прошептала Джиллиан, выглядывая из-под плаща. - Я ничего не могу видеть из-за спин всех этих стражей.

- Игрок оказался ранен, - сказала Кэлен. - А ты оставайся в тепле, там нет ничего интересного, на что стоило бы смотреть.

Джиллиан кивнула и осталась, съежившись, под защитой руки Кэлен и в тепле ее плаща.

Игры джа-ла никогда не прерывались ни по каким причинам, даже из-за чьей-либо смерти на самом поле. Кэлен ощущала глубокую печаль от того, что смерть человека оказалась частью игры и воспринималась зрителями с восторгом.

Вокруг поля были расставлены люди, вооруженные луками, наблюдающие за пленниками, которые играли в красной команде, но казалось, что все их стрелы направлены только на одного человека. У нее и этого человека с нарисованными на лице молниями было нечто общее: за обоими следили особые стражи.

Когда толпа начала монотонно повторять требование продолжить игру, Кэлен почудилось странное предзнаменование, витающее в воздухе.

Мяч был возвращен команде, у которой еще оставалось игровое время в ее раунде. Как только они выстроились, она поняла, что момент уже наступил.

Кэлен заметила, как мрачный Рубен дал своим людям тайный знак. Каждый из его людей слегка кивнул в ответ. Затем Рубен скрытно, но достаточно ясно, чтобы они могли заметить, показал им три пальца. Его люди немедленно перестроились в довольно странном порядке.

Они недолго подождали, когда другая команда ринулась через поле в сумасшедшем беге, с боевым кличем, вдохновленная своим жестоким достижением. Их противники верили, что теперь имеют тактическое преимущество, которое обеспечивает им победу. Они были уверены, что теперь смогут управлять ходом игры.

Едва владеющая мячом команда начала атаку через поле, красная команда разделилась на три отдельных клина. Рубен вел меньший, центральный клин, направленный на нападающего с мячом. Двое его ведомых - правый гигант и левый, только что назначенный, - вели большую часть блокировщиков в двух крайних клиньях. Несколько человек из нападающей команды отделились по бокам от основной группы, в то же время продолжая рваться вперед, чтобы заблокировать это странное, напоминающее выносную стрелу, формирование, на случай, если эти клинья попытаются свернуть в сторону их нападающего.

Эта странная тактика защиты вызвала у стражей Джеганя презрительное отношение. Из их комментариев Кэлен смогла понять, что они убеждены, что красная команда, разделившись на три группы, теперь не будет иметь достаточной блокировочной силы в центре, чтобы остановить нападающего с мячом, и у них стало меньше шансов справиться со всеми людьми, которые двигались на них. Стражи считали, что такая неэффективная защита даст сейчас нападающей стороне легкий гол и, вероятно, потерю жизни еще одного игрока в центральной группе красной команды - скорее всего, самого нападающего, так как он оказался практически незащищенным.

Два боковых клина игроков красной команды врезались с обеих сторон в группу противника, блокируя их совершенно неожиданным образом образом. Ноги людей атакующей команды взметнулись в воздух, их обладатели оказались перевернуты и самым жестоким образом повалены на землю. Центральный клин Рубена врезался в главную группу блокировщиков, защищавших нападающего. Тот крепко прижимал к себе мяч и, сопровождаемый несколькими своими защитниками, совершил большой прыжок через образовавшуюся перед ним людскую свалку.

Рубен, бежавший в тылу центрального клина, теперь моментально вырвался вперед, ловко обойдя наступавшую линию своих защитников, и прыгнул через скопление своих блокировщиков. Делая этот прыжок, он толкнулся одной ногой так, что, оторвавшись от земли, приобрел момент вращения и летел над свалкой поворачиваясь, как по спирали. Встретившись в воздухе с нападающим другой команды, державшим мяч, Рубен ухватил согнутой правой рукой голову противника, будто пытаясь сцепиться с ним, но момент вращения его тела резко и жестко повернул голову этого человека вокруг шеи.

Кэлен даже расслышала хруст в тот момент, когда сломалась шея нападающего. Они оба врезались в землю, Рубен сверху, а его рука все еще охватывала шею противника.

Когда игроки обеих команд поднялись на ноги, двое из атаковавшей команды не смогли подняться, по одному с каждой стороны от места столкновения. Оба катались по земле от боли в сломанных конечностях.

Рубен поднялся с земли над нападающим, который так и остался лежать замертво на месте свалки. Голова его была свернута вбок под чудовищным углом.

Рубен подобрал с земли мяч, промчался мимо потрясенных и озадаченных игроков и забил не засчитываемый гол.

Значение и смысл того, что он только что сделал, было достаточно ясным: если противная команда будет использовать стратегию, основанную на том, чтобы любыми способами выбивать игроков его команды, он будет в ответ действовать столь же опустошающе. Он просто предупреждал их, что они своими действиями сами выбирают, что должно произойти с ними.

Теперь Кэлен нисколько не сомневалась, что красная разрисовка Рубена вовсе не пустая угроза. И люди в другой команде все еще оставались в живых только из его милости.

Окруженный почти неисчислимым количеством врагов, с дюжинами направленных на него стрел, этот человек только что установил собственные правила, причем такие, которых нельзя избежать и которые нельзя отменить. Он только что заявил своим противникам, как им придется играть против него и против его команды. Это было абсолютно ясное послание о том, что собственными действиями противники Рубена выбрали свою судьбу.

Кэлен постаралась проследить за выражением собственного лица и удержаться от улыбки, от криков радости при виде того, что он только что сделал - удержаться от того, чтобы быть единственной в этой толпе, кто расположен к этому человеку.

Ей хотелось, чтобы он посмотрел на нее, но так этого и не сделал.

Теперь, со смертью их нападающего и выбывании из игры еще двух игроков - тех, которые главным образом и были ответственны за то, что можно было назвать не иначе как убийством левого ведомого красной команды, - ситуация выглядела так, что фаворит публики на грани беспрецедентного разгрома.

Кэлен было интересно, с каким счетом собирается победить красная команда. И предполагала, что счет будет очень большим.

Но тут угловым зрением она заметила посыльного, очень спешащего и размахивающего руками, чтобы привлечь внимание императора, пока он пробирался мимо огромных стражей, окружающих Джеганя.

- Ваше превосходительство, - сбивающимся голосом, задыхаясь, сообщил этот взволнованный человек, - наши люди закончили и уже проникли внутрь. Сестры, заглянувшие туда, просят, чтобы вы пришли как можно скорее.

Джегань не стал задавать никаких вопросов и терять время. Едва игра на поле возобновилась, он направился к выходу. Кэлен оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рубен довольно жестко остановил атаку нового нападающего, выбивая ему зубы. Стражи плотно окружили императора и расчищали перед ним дорогу. Кэлен знала, что лучше не привлекать лишний раз его внимания, отстав хоть на шаг.

- Мы уходим, - сказала она Джиллиан, все еще съежившуюся в поисках тепла под плащом Кэлен.

Не отпуская руки, чтобы не потеряться, они повернули, чтобы следовать за Джеганем. И в этот момент Кэлен бросила взгляд назад, через плечо.

На короткий миг их глаза встретились. И в это мгновение Кэлен поняла, что хотя этот человек даже и не смотрел в ее сторону во время игры, он совершенно точно все это время знал, где именно она находится.

 

 

 

Глава 12

 

Глаза Никки внезапно открылись. Она задыхалась в панике.

Смутные формы плавали, заполняя все доступное ее взгляду. Но ей никак не удавалось найти смысл в этих расплывчатых очертаниях. В попытке как-то сориентироваться ее разум хватался за воспоминания самого разного рода, неистово перебирая постоянно меняющиеся сущности, пытаясь подобрать те, что покажутся вполне уместными, те, которые могут подойти. Казалось, огромное хранилище ее памяти находится в таком же беспорядке, как библиотека, полная книг, разбросанных как попало ураганным ветром. Ей казалось, что абсолютно все лишено хоть какого-то смысла. Она не могла понять даже где находится.

- Никки, это я, Кара. Ты в безопасности, Никки. Успокойся.

Другой голос, где-то в темном и мрачном расплывающемся отдалении, произнес:

- Я пойду позову Зедда. - Никки распознала лишь движение темного пятна, вскоре слившегося с еще большей темнотой.

Она решила, что, должно быть, это был кто-то, стоявший возле двери. Это единственное, что содержало для нее хоть какой-то смысл. И она подумала, что готова закричать от облегчения, наконец-то оказавшись в состоянии среди всех теней и форм ухватить простое понятие дверного проема и еще более сложное понятие какого-то человека-субъекта.

- Никки, успокойся, - повторила Кара.

И только теперь Никки вдруг осознала, что отчаянно сопротивляется, пытаясь высвободить руки, и что ее все это время продолжали удерживать. Ее разум и тело словно оказались в путанице и пытались действовать в полном смятении и беспорядке, стараясь ухватиться, как за опору, за что-то, оказавшееся понятным.

Сейчас вещи начали обретать смысл.

- Сикс, - сказала она с огромным усилием. - Сикс.

Ужасные воспоминания проступили в ее голове, как будто она сама призвала их, но лишь для того, чтобы теперь они покончили с ней.

Она сосредоточилась на значении этого слова, этом имени, этой темной фигуре, плывущей в ее разуме. Она собрала внутри себя все разрозненные кусочки, чтобы выстроить их вокруг этого понятия. Когда одно из воспоминаний состыковалось с ним - воспоминание о коридоре, в котором находились Рикка, Зедд и Кара, застывшие возле лестницы - она перешла к другим воспоминаниям и продолжала перебирать их, чтобы добавить еще частичку к общей картине.

Благодаря этим волевым усилиям порядок в голове начал кое-как восстанавливаться. Мысли начинали состыковываться, выстраивая взаимные связи. А память стала больше напоминать нечто целое.

- Ты в полной безопасности, - сказала Кара, все еще удерживая ее руки. - А теперь успокойся.

Никки не была в безопасности. Как не был в безопасности никто из них. Она обязана что-то сделать.

- Сикс здесь, - удалось произнести ей сквозь сжатые зубы, в то время как она продолжала пытаться вырваться из хватки Кары. - Я должна остановить ее. У нее шкатулка.

- Она уже ушла, Никки. Просто успокойся.

Никки прищурилась, все еще пытаясь прояснить свое зрение.

- Ушла? - Никки вцепилась в красную кожу костюма, притягивая морд-сит поближе к себе. - Она ушла? Уже ушла? Как давно она ушла?

- Она ушла вчера.

Воспоминания о темной фигуре, казалось, отодвинулись, уходя в зону недоступности.

- Вчера, - едва слышно сказала Никки, вновь опуская голову на подушку. - Добрые духи.

Наконец Кара выпрямилась. Никки больше не совершала попыток подняться.

Все оказалось впустую.

Она подумала, что, возможно, и не захочет больше подниматься.

Никки уставилась в никуда.

- Кто-нибудь еще пострадал?

- Нет. Только ты.

- Только я, - повторила Никки невыразительным голосом. - Ей следовало убить меня.

Кара нахмурилась.

- Что?

- Сикс следовало убить меня.

- Думаю, скорее всего ей этого и хотелось, но завершить не удалось. Ты в безопасности.

Кара не поняла, что имела в виду Никки.

- Все напрасно, - пробормотала Никки сама себе.

Все оказалось потеряно. Вся работа сделана впустую. Все, что Никки смогла совершить, оказалось развеянным, улетучилось вместе с эхом смеющейся черной тени. Все изучения книг, складывание из кусочков решения, невероятные усилия понять, как действует весь этот комплекс, вся огромная работа по призыванию такой силы, по контролю и управлению ею - все это оказалось напрасным.

Сделанное ею было одним из самых трудных применений магии, которые когда-либо ей доводилось совершать - и теперь все это обратилось в ничто.

Кара окунула кусок ткани в чашу с водой, стоящую на приставном столике. Вода стекала обратно, когда она отжимала ткань. Звук от каждой падавшей в чашу капли был очень резким, пронзительным и неприятным.

Расплывчатые очертания и тени, окружавшие ее с того момента, как она начала распознавать их, теперь начали обретать грубую резкость. Цвета казались ослепительно яркими, а звуки пронзительно резкими. Дюжина свечей на ближайшем подсвечнике сверкали как двенадцать маленьких солнц.

Кара прижала мокрую ткань ко лбу Никки. Красный цвет кожаного костюма морд-сит беспокоил глаза Никки, так что ей пришлось закрыть их. Ткань на лбу ощущалась как колючая поверхность, терзающая ее незащищенное чувствительное тело.

- Есть еще и другие неприятности, - негромко сказала Кара доверительным тоном.

Никки открыла глаза.

- Другие неприятности?

Кара кивнула, прикладывая при этом ткань, вытирая с боков ее шею.

- Связанные с Цитаделью.

Никки бросила взгляд мимо изножья своей кровати на тяжелые, синие с золотом, шторы, прикрывающие узкие окна. Шторы были плотно задернуты, но внутрь комнаты не проникало вообще никакого света, и потому она решила, что снаружи ночь.

Вновь взглянув на Кару, Никки нахмурилась, хотя и без того была в тяжелом состоянии.

- Что ты имеешь в виду, говоря про неприятности с Цитаделью? Что за неприятности?

Кара открыла было рот, чтобы что-то сказать, но затем повернулась на шум, раздавшийся за ее спиной нее.

В комнату без всякого стука ворвался Зедд, его локти поднимались и опускались при каждом его широком шаге, простая мантия волнами развевалась за его спиной, как будто он местный король, заглянувший по его зашедший королевским делам. Никки подумала, что, в некотором смысле, так оно и было.

- Так она очнулась? - потребовал он ответа у Кары, прежде чем замер рядом с кроватью. Его волнистые седые волосы сейчас казались особенно растрепанными.

- Я очнулась, - ответила Никки, скорее самой себе.

Зедд резко замер, склонившись над ней с сердитым взглядом, желая все увидеть сам, будто не доверяя ее словам. Затем прижал к ее лбу кончики своих длинных костлявых пальцев.

- Твоя лихорадка прошла, - объявил он.

- А у меня была лихорадка?

- В некотором роде.

- Что ты имеешь в виду, говоря "в некотором роде"? Лихорадка и есть лихорадка.

- Не всегда. Твоя лихорадка была вызвана скорее воздействием неких сил, чем болезни. В этом конкретном случае, если быть точным, воздействием твоих собственных сил. Лихорадка была реакцией твоего тела на чрезмерную нагрузку. Примерно как кусок металла начинает нагреваться, когда его методично сгибают то туда, то сюда.

Никки приподнялась на локтях.

- Ты хочешь сказать, что у меня была лихорадка, вызванная тем, что Сикс сделала со мной?

Зедд расправил мантию на своих угловатых плечах.

- В каком-то смысле. Попытка оказать воздействие на устроенное ею колдовство перевело твое тело в нездоровое, лихорадочное состояние.

Никки перевела взгляд с него на Кару и обратно.

- А почему при этом не пострадал ты? Или Кара?

Зедд нетерпеливо постучал пальцем по виску.

- Потому что я оказался достаточно сообразителен, чтобы вовремя выбросить сеть-паутину. Она защищала и меня, и Кару. Но ты была слишком далеко. С такого расстояния ее защитные свойства не могли укрыть тебя от беды, а сделать ее сильнее я попросту не мог. Но хотя она не смогла полностью защитить тебя от неприятностей, ее хватило, чтобы по крайней мере спасти твою жизнь.

- Твои заклинания защитили меня?

Зедд погрозил ей пальцем, будто она вела себя плохо.

- Ты же, вполне определенно, ничего не сделала, чтобы защититься.

Никки в удивлении прищурилась.

- Зедд, но я пыталась. Не думаю, что когда-либо еще я пыталась использовать свой Хань с большими усилиями. Я старалась изо всех сил выбросить собственную энергию - клянусь, что старалась. Только это не сработало.

- Конечно же. - Он в раздражении всплеснул руками. - В этом-то и состояла твоя проблема.

- Так в чем была моя проблема?

- Ты действовала слишком резко и сильно!

В следующий момент Никки уже только сидела. Окружающий мир внезапно завращался вокруг нее. И она была вынуждена прикрыть рукой глаза. Это вращение вызывало приступ тошноты.

- О чем ты? - Она оторвала от глаз руку, ровно настолько, чтобы бросить на него при свечах косой взгляд. - Что ты имеешь в виду, говоря, что я действовала слишком резко и сильно?

Она подумала, что ее сейчас может стошнить. И, как будто раздраженный смятением и путаницей в ней, Зедд засучил рукава, а затем вытянул руки, прижимая по пальцу каждой руки к противоположным сторонам ее лба. Никки узнала ощущение покалывания, характерного для магии Приращения, проникающей под кожу. Это ощущение показалось ей несколько странными, поскольку она не чувствовала ни малейшей составляющей магии Ущерба, как элемента силы волшебника. Но следовало помнить, что он ею и не обладал.

Недомогание рассеялось.

- Лучше? - спросил он тоном, предполагающим, что, по его мнению, она сама во всем этом виновата.

Никки покрутила по-разному голову, напрягая мышцы шеи, проверяя свои ощущения. Она пыталась почувствовать тошноту, боясь, что та неожиданно нахлынет на нее вновь, но ничего похожего не ощущалось.

- Да, думаю, что да.

Зедд улыбнулся этому небольшому достижению.

- Хорошо.

- Так что ты имел в виду, заявляя, что я действовала слишком резко и сильно?

- Нельзя нападать на ведьму твоими обычными способами - особенно на такую сильную ведьму, как эта. Ты действовала слишком напористо.

- Слишком напористо? - Она ощутила себя столь же неуютно, как послушница, оказавшаяся не в состоянии усвоить урок, преподаваемый нетерпеливой сестрой. - Что ты имеешь в виду?

Зедд сделал неясный жест.

- Когда ты используешь свою силу, пытаясь оказать воздействие на то, что делает ведьма, она попросту заворачивает ее назад и использует против тебя. Ты не можешь ударить ее своей силой, просто потому, что та сила, которую ты используешь, не способна установить базовой связи между вами двумя, между ведущим и его объектом. Она так и остается в свободной стадии формирования.

Теоретически Никки понимала то, что он излагает, но просто не знала, подходит ли это для данного случая.

- Ты пытаешься сказать, что это похоже на то, как молнии необходимо найти дерево или просто что-то высокое, нечто такое, что проведет ее к земле, чтобы она могла ударить? А если не находится такого места в пределах области формирования, она просто отскакивает назад и воспламеняется среди облаков? Как бы обращается в другую сторону?

- Я никогда не рассматривал это в подобных терминах, но полагаю, можно считать, что это нечто похожее. Можно описать это так, будто твоя сила вернулась обратно к тебе, словно молния, возвращающаяся к облакам, когда она не в состоянии поразить что-то на земле. Ведьма обладает тем свойством, что инстинктивно понимает истинную природу проявления силы, все условия, необходимые для ее высвобождения, и каким способом заклинания устанавливают связи силы и объекта.

- Ты хочешь сказать, что она знает, как срабатывает молния, - сказала Кара, - и потому "выдернула коврик" из-под Никки?

Зедд бросил на молодую женщину ошеломленный взгляд.

- И ты действительно ничего не знаешь про магию, да? Или про рассуждения в символических образах?

Лицо Кары помрачнело.

- Если я выдерну из-под тебя ковер, думаю, тебе этого окажется достаточно для понимания.

Зедд закатил глаза.

- Ну, это всего лишь упрощение, но я полагаю, что ты вполне можешь рассматривать это и так... В каком-то смысле, - добавил он едва слышно.

Никки практически не прислушивалась к их спору; ее мысли уже витали далеко. Она вспомнила, что и сама делала нечто такое, что использовало подобное соотношение энергии и взаимосвязи, когда зверь напал на Ричарда в защищенной части Цитадели. Она создала целый узел соединений, но отказалась от привязки к энергии, чтобы завершить построение. Такая конструкция, не будучи доведенной до конца, призвала ближайшую силу - ей оказалась молния, - и направила ее на зверя, устраняя его хотя бы на время. Поскольку зверь по сути был мертвым, убить его невозможно, и ввиду того что он на самом деле не живое существо, фактически его нельзя уничтожить тем же образом, как это происходит с трупом.

Но здесь было совсем иначе. Это было совсем не так, как то, что Никки проделала со зверем. Это, в некотором смысле, было противоположностью вообще всего, что она делала.

- Зедд, я не понимаю, как такое возможно. Это же все равно что бросать камень; будучи брошенным, он полетит по заданной траектории. И будет следовать этой траектории до конечной точки.

- Она стукнула тебя по голове твоим же собственным камнем, прежде чем ты сумела бросить его, - сказала Кара.

Зедд пригвоздил ее убийственным взглядом, будто она была импульсивным студентом, всегда вскакивающим не в свою очередь. Рот Кары искривился, но она удержала его закрытым.

Никки, не обращая внимания, что ее прервали, продолжала:

- Для таких действий ей должна требоваться специфическая сила, которая, едва лишь будучи порождена - еще до своего полного формирования, - уже начинает возбуждаться. Но в этот момент базовый узел заклинания должен быть уже сформирован. По сути, тогда, когда природа и сила заклинания еще не начали существовать.

Зедд искоса взглянул на Кару, чтобы быть уверенным, что та намерена вести себя тихо. Когда она сложила руки, оставаясь безмолвной, Зедд вновь повернулся к Никки.

- Как раз именно это она и делает, - сказал он.

Для Никки, никогда раньше не сталкивавшейся на практике ни с одной ведьмой, по сути оставалось тайной, как именно они действуют.

- Но как?

- Ведьма видит события в потоке времени. Она видит возможные результаты происходящих событий в будущем. Ее способность в каком-то смысле - одна из разновидностей разновидность пророчества. А это означает, что она готова к твоему заклинанию прежде, чем ты реализуешь его. Она знает, что оно придет к ней. И ее собственная способность, ее собственный дар позволяет ей действовать против тебя прежде, чем ты сможешь совершить то, что собираешься сделать с ней.

Для них это все происходит самым естественным образом - как поднятие руки, когда кто-то наносит тебе удар. Ее перехват, ее противодействие появляется как раз там, где формируется твоя сеть-паутина - как только ты начинаешь наносить свой удар. Она же лишает тебя основных связей, так что твоя сеть не может полностью сформироваться. Как я уже сказал, она обладает способностью обратить ее в другую сторону, прежде чем тобой будет установлена связь между силой и объектом. Твоя энергия, твоя сила отбрасывается в противоположную сторону - то есть на тебя.

И для этого не требуется заметная сила с ее стороны. Ее сила - это твоя сила. Чем сильнее ты пытаешься воздействовать на нее каким-либо образом, тем труднее тебе это сделать. Она же не увеличивает своих усилий, а просто отбрасывает твои, пользуясь сформированным узлом связей. Чем сильнее ты наносишь удар - тем большая сила обрушивается на тебя из ее блокировки.

Ведьма попросту использует тебя. Именно твоя сила обращается против тебя, снова и снова, по мере того как ты делаешь все новые и более сильные попытки. Так же, как нагревается металл при сгибании его то туда, то сюда, так и твоя собственная сила бьет по тебе, когда ты увеличиваешь энергию, чтобы пересилить противника, и в итоге твое тело оказалось охвачено лихорадкой.

- Зедд, в твоем объяснении что-то не так. Ведь ты использовал магию. Я видела это, видела ту паутину-сеть, которую выбросил ты, и это не повредило тебе. Это всего лишь закончилось неудачей.

Старый волшебник только улыбнулся.

- Нет, никакой неудачи не было. Эта "неудача" была исходно запланирована. Я использовал очень слабую энергию, из которой ведьма не могла набрать никакой силы. А поскольку она не могла набрать из нее никакой силы, то не могла ни блокировать ее, ни отправить назад. Там не было ничего в достатке, за что она могла бы уцепиться.

- И какое же заклинание способно производить подобную вещь?

- Я выбросил защитную сеть, прошитую изнутри простым уравновешивающим заклинанием.

Никки провела рукой по лицу.

- Зедд, я опытная колдунья. Но никогда даже и не слышала об уравновешивающем заклинании.

Он пожал плечами.

- Ну, полагаю, ты и сейчас еще не знаешь всего, не так ли? Я воспользовался уравновешивающим заклинанием для создания щита, потому что, сделай я неверную оценку, создав свою сеть хоть чуточку мощнее, она отбросила бы ее назад, ко мне, что... ну, сделало бы меня несколько более спокойным. Стать более уравновешенным мне оказалось бы не лишним. Я узнал бы тогда, что превысил порог, и совершенно спокойно повторил бы попытку, имея при этом лучшие шансы на успех.

Никки лишь в изумлении покачала головой.

- Пожалуй, я действительно знала слишком мало о том, как следует поступать, когда имеешь дело с такими как Сикс. То, что ты сделал, может, и не защитило меня полностью, но по крайней мере этого оказалось достаточно, чтобы не позволить ей убить меня.

Зедд только улыбнулся.

Она подняла глаза, глядя на него.

- Где ты научился подобной хитрости?

Он пожал плечами.

- Жестокий опыт. Мне уже доводилось иметь дело с ведьмами, так что я знал, что это единственное, что удастся сделать.

- Ты говоришь о Шоте?

- Отчасти, - сказал он. - Забрав у нее Меч Истины, я пережил множество неприятных минут. Эта женщина хитрая, умная и коварная, а за ее искрящимися глазами и лукавой улыбкой стоят лишь одни неприятности. Я выяснил, что все обычные фокусы с ней не проходят. Она находила мое противодействие и мои усилия всего лишь смешными. Чем больше сил прикладывал я, тем хуже делал самому себе, и тем шире была ее улыбка.

Он улыбнулся сам себе, слегка наклоняясь.

- В этом и была ее ошибка - в улыбке. - Он поднял палец, чтобы отметить важное. - Ее улыбка подсказала мне, что все, что я делаю, оборачивается против меня. Я тут же понял, что, используя магию, даю ей необходимую для нее силу.

- И потому ты перестал использовать силу.

Он раскинул руки, будто она наконец-то усвоила урок.

- Иногда пытаться совершить то, чего хочешь достичь, оказывается плохим средством для достижения цели. Иногда чтобы завершить тем, что хочешь иметь в итоге, следует в начале сдерживаться.

Как только он поняла эту высказанную им концепцию, многие отдельные известные ей факты - непонятные, озадачивающие части некоей гигантской головоломки, которые прежде никуда не подходили, - проявились из темных уголков ее сознания и заняли свои места. Это было так, будто она вдруг увидела все в новом свете.

Внезапное осознание потрясло Никки. У нее отвисла челюсть, глаза округлились.

- Теперь я поняла. Я знаю, что это означает. Добрые духи, я поняла. Я знаю назначение стерильного поля.

 

 

 

Глава 13

 

- Стерильное поле? - Зедд сдвинул поседевшие густые брови. - О чем ты говоришь?

Никки прижала кончики пальцев ко лбу, пока пыталась подобрать аргументы к своим словам. Непостижимо, почему ей не удавалось понять этого раньше? Она подняла глаза и посмотрела на волшебника.

- Существует очень сложный набор действий, необходимых, чтобы сила Одена начала действовать. Как ты уже сказал, должны быть установлены связи, основанные на первичном базисе - точно так же, как и в любой магии. Ведь, в конце концов, Оден создан волшебниками, а они должны были основывать все, что делали, на знании природы тех вещей, которыми манипулировали.

В главной своей части, в самом ядре, Оден - это составное, очень сложно устроенное заклинание. Как большинство сложных заклинаний, оно, при нормальных обстоятельствах, запускается определенным набором действий. А затем уже работает в соответствии со своими заранее описанными процедурами. Какими бы они не были сложными, эта магия, будучи запущенной, производит воздействие в соответствии с базовыми принципами.

- Ну да, солнце всходит на востоке, - проворчал Зедд. - К чему ты клонишь?

- Все это взаимосвязано, - сказала Никки сама себе, затем почти с минуту отсутствующим взглядом смотрела в никуда.

Вдруг она вновь обратила взгляд к волшебнику.

- "Книга Жизни" объясняет, как можно задействовать силу Одена. Она показывает и поясняет проводимые процедуры. Это фактически основное руководство по управлению процессом запуска; но она не объясняет теории, лежащей в основе Одена - не это было ее задачей. И чтобы понять все целиком, необходимо искать ответы где-то еще.

Хотя эта сила, подобно другим видам силы, может быть незаконно присвоена и использована как средство власти и господства, она тем не менее создана и предназначена для специальной цели: противодействовать Огненной Цепи. Основные элементы Одена - сложносоставные заклинания, так что, однажды запущенные, они начинают действовать в соответствии с заранее установленным порядком. Этот порядок, в свою очередь, требует особых условий - таких, как, например, правильное использование ключа. То есть "Книги сочтенных теней".

Ее мысли так и мчались по всем вновь возникающим связям, когда в ее голове состыковывались части из самых разных источников, которые до этого никак друг к другу не подходили.

- Да, да, - сказал Зедд, нетерпеливо вращая рукой. - Шкатулки Одена были созданы специально для противодействия магии Огненной Цепи. Это мы уже знаем. И знаем даже больше: само собой, должны быть выполнены определенные условия, только после этого могущество будет действовать должным образом. Это все совершенно очевидно.

Никки отбросила в сторону покрывало и торопливо встала, больше не чувствуя себя какой-то частью кровати. Она оглядела себя и заметила, что на ней розовая ночная рубашка. Она ненавидела розовое. И почему всегда заканчивается тем, что ее одевают в розовую ночную рубашку? Она предположила, что, должно быть, другой у них под рукой не оказалось.

Она, без всякой мысли, возбудила чрезвычайно тонкий поток магии Ущерба и направила его нисходяще сквозь ткань ночной рубашки. С помощью этой энергии она очистила саму ткань, позволяя потоку Ущерба находить лишь элементы красящего вещества и устранять их. Цвет ночной рубашки, начиная от самого выреза, постепенно угас, исчезая, будто смытый волной, проскользнувшей по всему ее покрову. Без этой розовой окраски ткань стала простого белого цвета с сероватым оттенком.

Зедд с недоверием уставился на ночную рубашку.

- Уж не использовала ли ты только что магию Ущерба, энергию преисподней, энергию самой смерти, чтобы лишить цвета эту вещь?

- Да. Ведь так намного лучше, не правда ли? - Она почти не обратила внимания на то, как задан вопрос, поскольку ее голова уже была занята другими вещами.

Зедд поднял руку в жесте протеста.

- Ну, вообще-то я не думаю, что это хорошая идея...

- Но с какой же целью все это делается? - спросила Никки, отбрасывая его возражение, которого практически не слышала, да и не обратила на него внимания.

Рука Зедда замерла. Маг стал выглядеть раздраженным.

- С той самой целью. Чтобы противодействовать Огненной Цепи.

- Нет, нет. Я имею в виду, что это за специфическая функция, которая способна противодействовать заклинанию?

Его нетерпимость к непониманию того, что казалось слишком очевидными, сгущалась, переходя в раздражение.

- Чтобы заставить нас всех помнить об объекте заклинания. - В его глазах засветился пробуждающийся гнев. - В данном случае объектом служит Кэлен.

- Да, в каком-то смысле оно так, но это чрезмерное упрощение процесса, выражение конечной цели. - Никки подняла палец, теперь уже как учитель, а не как студент. - Для того чтобы сделать то, о чем ты только что сказал, следует восстановить то, что было разрушено в нас. То есть, требуется воссоздать нашу память.

В задачу силы Одена не входит заставить нас вспомнить то, что мы забыли, поскольку для этого требуется воссоздать в нашей памяти то, чего там больше нет.

Те утраченные воспоминания уже исчезли. Дело не просто в том, что мы забыли некоторые вещи и не можем вспомнить людей или события. В нашем разуме нет никакой опоры для того, чтобы это вспомнить, потому что эти воспоминания вообще не существуют, а не просто забыты. Они были вытравлены и уничтожены действием Огненной Цепи. И это совсем не то же, будто мы просто не в состоянии что-то вспомнить. Реальность заключается в том, что эти части нашего разума - наших воспоминаний - были уничтожены.

Практически, для нас не существует ничего, что мы могли бы вспомнить.

Воссоздание с нуля того, что исчезло, совершенно отличается от того, чтобы помочь что-то вспомнить. Это как разница между тем, кто спит, и кто просто умер. Внешне оба могут выглядеть почти одинаково, но закрытые глаза - единственное, что можно считать у них общим.

Конечная цель может быть одинаковой в обоих случаях, но проблема и средства для ее решения не имеют ничего общего. Для того чтобы Оден противодействовал Огненной цепи и вернул нас в то состояние, в каком мы находились прежде, требуется восстановить в нашей голове знания или осведомленность о том, что произошло в прошлом. То есть, требуется создать новые воспоминания на месте тех, что были уничтожены. А для этого их требуется вообще откуда-то взять.

Пока Зедд обдумывал ее слова, на лбу его появилось напряжение, сменившее присутствовавшее там до этого нетерпение. Его пристальный взгляд следил за тем, как она меряет шагами комнату.

- Ну да, реальные события прошлого должны быть для этого каким-то образом восстановлены. - Он почесал висок, искоса поглядывая на нее. - И ты говоришь, что теперь, как считаешь, поняла, как такая вещь может работать?

Голые ноги Никки неслышно ступали по ковру, пока она расхаживала по комнате.

- Соединяя в единое целое все то, что я прочитала, могу сделать вывод, что те, кто создавал шкатулки Одена, даже если и намеревались с их помощью противодействовать Огненной Цепи, сами вовсе не были уверены, что подобная вещь вообще возможна.

Никки остановилась, чтобы взглянуть на него.

- Можешь ли ты хотя бы вообразить, насколько монументально сложно сделать нечто подобное? Как вообще трудно и сложно переделать и восстановить воспоминания у каждого из людей? Насколько все это вообще запутано?

Полагаю, те волшебники с ума бы сошли, пытаясь разобраться и привести в порядок все моменты, имеющие отношение к тому, как можно восстановить вещь, больше не имевшую ни шаблона, ни образца. Как может знать Оден, что, предположительно, должен помнить именно ты? Или Кара? Или я? И что еще хуже, так это то, что люди всегда верят, что они правильно вспоминают вещи, хотя их воспоминания часто ошибочны. Как должен Оден перестроить воспоминания, которые существовали когда-то, а теперь попросту не существуют, когда и сами эти воспоминания, бывшие когда-то при нас, вовсе не были истинными или, говоря иначе, точными?

Судя по тому, что я прочла в книгах по основам оденической теории, даже волшебники, создавшие Оден, не вполне точно представляли, как это будет работать.

Она вновь принялась расхаживать по комнате, продолжая говорить.

- Не следует забывать, что они не могли проверить это, противодействуя настоящей Огненной Цепи. И саму Огненную Цепь никогда раньше не проверяли - никто не отваживался сделать такое, - так что, пока они полагались лишь на свои логические построения, они не могли быть полностью уверены в том, как будет работать Оден в реальном мире. Так как они не могли наблюдать реальные проявления действий Огненной Цепи, то не могли быть уверенными, что их противодействие будет работать именно так, как задумано. Даже если все составляющие его сложные элементы функционируют превосходно и согласно плану - даже при этом есть причина сомневаться, что в целом все действует правильно.

Кроме всего сказанного, есть еще более важный аспект, касающийся предписанных процедур и того, что необходимо для противодействовать заклинанию Огненной Цепи в самом объекте... в нашем случае объект - это Кэлен. Объект - это затрагивающая всех вихревая воронка, центр непосредственного действия Огненной Цепи. Она - место приложения чрезвычайно сложного уравнения.

Именно в этом месте должно быть приложено и основное средство противодействия, то есть опять-таки в ней. Элементы реконструирующей магии, входящие в сложную систему Одена, должны запускаться внутри нее.

- Она, по сути, и есть основополагающая связь... - пробормотал Зедд, скорее для себя, пока что внимательно следуя за рассуждениями Никки.

- Именно так, - заметила Никки. - И поэтому, чтобы Оден сделал это - чтобы он исправил повреждения, начиная с самого основного объекта всего этого, - требуется, чтобы такая основополагающая связь имела свойства стерильного поля.

- Стерильного поля? - спросил Зедд, все еще хмурясь от напряженного внимания. - Ты уже упоминала об этом раньше.

Никки кивнула.

- Это не вполне понятная особенность, над которым бились волшебники на протяжении всей работы по созданию оденического противодействия Огненной Цепи. Прежде я не понимала ее важности, не уловила смысла проблемы, с которой столкнулись они, и не видела, почему они так беспокоились об этом, но твое объяснение насчет способностей ведьмы наконец-то позволило мне уразуметь концепцию самого ядра оденической теории.

Зедд упер кулаки в костлявые бока.

- Ты не понимала часть оденической теории? И тем не менее привела шкатулки в действие - от имени Ричарда? Хотя и не понимала, как это работает?

Никки не обратила внимания на возбужденные интонации заданного вопроса.

- Только в части, касающейся стерильного поля. Теперь я поняла, что это имеет отношение к тому, что ты объяснил мне о необходимости установления связи, когда я метала в Сикс заклинания, а она препятствовала мне в том, чтобы зафиксировать заклинание на объекте. Оден должен инициировать магию точно таким же образом. Как и всякая магия, он нуждается в установлении связи. В данном случае через Кэлен. Но при этом требуется, чтобы точка привязки была от всего очищена.

- От всего очищена? - Зедд вскинул голову, поворачивая ее к ней. - Никки, должен ли я напоминать тебе, что именно эта личность и очищена от всего? Ведь заклинание Огненной Цепи уничтожило все воспоминания из ее прошлого. Оно, образно говоря, очистило ее память. И, таким образом, для Одена имеется все, что нужно.

Никки настойчиво покрутила головой.

- Нет. Следует рассматривать все это вместе, в контексте с книгой "Огненная Цепь", "Книгой Жизни" и теми маловразумительными книгами по оденической теории, которые ты нашел для меня. Следует охватить это все, всю эту совокупную картину, чтобы понять.

- Понять что? - почти прорычал Зедд с нарастающим раздражением.

- Объект должен быть чист эмоционально, иначе все действие окажется смазано.

- Чист эмоционально? - спросила Кара, пока Зедд бормотал что-то себе под нос, проводя ладонью по лицу, словно бы стирая с него что-то. - Что это значит?

- Это значит, что знание о ее предшествующем эмоциональном состоянии будет оказывать пагубное влияние на попытку восстановить то, что раньше было внутри нее. Она должна оставаться эмоционально чистой, чтобы Оден мог совершить свою работу. То есть, объект должен сохраняться как чистое пространство. Следует тщательно заботиться о том, чтобы не вводить эмоциональные связи.

- Никки, ты очень умная женщина, - сказал Зедд, стараясь оставаться спокойным, - но на этот раз говоришь какую-то чушь. - Он начал и сам ходить по комнате. - То, о чем ты говоришь, не имеет никакого смысла. Каким образом объект может быть предохранен от того, чтобы не найти хоть что-то, имеющее отношение к его прошлому? Волшебники, создававшие шкатулки Одена, должны были понимать, что всегда есть шанс, что объект найдет хоть какие-то сведения о своем прошлом, прежде чем Оден успеет вступить в действие. Ведь не могли же они ожидать, что объект будет оставаться взаперти, пока не будет приведен в действие Оден.

- Я совсем не это имела в виду. Ты не понял меня. В данном случае никакие сведения о нем не имеют значения... На самом деле какие-то факты, оставшиеся у того, чья память была потеряна, только помогают, так как они играют роль опорных точек, на которые дополнительно опирается матрица восстановительных процессов Одена. Но эмоциональные переживания внутри самого объекта приложения Огненной Цепи имеют огромное значение. Эмоции, по сути, это высшие категории, порождаемые совокупностью фактов, независимо от того, истинны эти факты или ложны.

Кара, похоже, сосредоточила все свое внимание, пытаясь понять, что говорит Никки.

- Как это эмоции могут возникать из ложных фактов?

- Возьмем, для примера, меня, - сказала Никки. - То, чему меня научило Братство Ордена, заставляло ненавидеть любого человека, сопротивляющегося учениям Ордена, ненавидеть всякого, кто способен сам добиться чего-то. И я верила, как меня и учили, что такие люди просто себялюбивые язычники, которые не заботятся о своих собратьях.

Меня учили эмоционально отвечать ненавистью по отношению ко всем, кто не верит в то, во что верю я. Меня учили ненавидеть вас и все, что вы делаете, по сути без каких-либо сведений о вас. Я обладала грубой, примитивной эмоциональной ненавистью по отношению к ценности самой жизни. И я готова была убить Ричарда, основываясь именно на этих эмоциональных мотивах. Эти мои эмоции были основаны на лжи и внушении, а не на какой-либо истине.

Кара вздохнула.

- Понимаю, что ты имеешь в виду. Мы с тобой обе обучались сходным вещам и вынуждены были испытывать сходные эмоции, и те эмоции были полностью ошибочны.

- Но эмоции, когда они основаны на правильных вещах, могут быть действительными и достоверными вершинами истины.

- "Правильные вещи"? - спросила Кара.

- Именно так, - сказала Никки. - Существую реально значимые ценности. Любовь - подлинная любовь, настоящая любовь, - это отклик на то, что мы ценим в других. Это эмоциональный отклик на жизнеутверждающие ценности, поддерживаемые другим человеком. Тем самым мы оцениваем добрую природу этого другого человека. В подобных случаях эта эмоция выявляет центральную, самую мощную часть нашей человеческой природы.

Зедд, все еще меривший шагами комнату, с раздражением остановился.

- Ну и какое же это все имеет отношение?

Никки развела руками.

- Необходимо помнить, что оденическая теория - всего лишь теория, так что я не могу сказать, что знаю наверняка, потому что даже те, кто создал эту магию, не знали этого с уверенностью, но тем не менее это здесь заложено. Они были уверены, что правы, хотя и не имели практического опыта столкновения с уничтожающей память магией, когда создавали свою теорию, и я тоже думаю, что они были правы.

Зедд чуть наклонился вперед, уставившись на нее одним глазом.

- Правы в чем?

- В том, что эмоции, введенные в объект, но не имеющие в нем основания, будут разрушать средства противодействия магии Огненной Цепи.

Кара нахмурилась.

- Это для меня слишком заумно.

- Они были уверены, что преждевременное введение эмоциональной составляющей будет искажать применяемую ими магию, будет мешать действию Одена. - Никки оторвалась от испуганных карих глаз Зедда, чтобы взглянуть на Кару. - А это означает, что если Кэлен усвоит свои истинные эмоции - самые главные эмоции - до того, как будет открыта правильная шкатулка, то Оден будет не в состоянии восстановить основу этих эмоций. Поле, в котором будет приводиться в действие магия Одена, окажется загрязнено этим предварительным знанием. И Кэлен будет затеряна в путанице различных магий.

Кара, подпирая руками бока, спросила:

- Так чего ты пытаешься объяснить?

- Ну, давайте представим, для примера, что Ричард отыскал Кэлен и рассказал ей об их прошлом, об их эмоциональной связи, об их взаимной любви. В этом случае Оден не сможет сработать.

Лицо волшебника оставалось невыразительным.

- Почему? - спросил он тоном, от которого по спине ее пробежал холодок.

- Примерно по той же причине, почему мои заклинания не действовали против Сикс - потому что было необходимо, чтобы сначала сила установила базовые связи, для того чтобы совершить свое действие.

- Ты хочешь сказать, что если Ричард и на самом деле получит шанс открыть одну из шкатулок Одена, - спросил Зедд, - то ему следует сделать так, чтобы объект, то есть, Кэлен, совершенно не подозревал о своих связях с ним?

Никки кивнула.

- Во всяком случае о самых глубоких эмоциональных связях. Мы должны позаботиться, чтобы Ричард понял, что если нам удастся найти Кэлен еще до того, как он получит шанс открыть правильную шкатулку Одена, он не должен проявлять каких-либо необоснованных эмоций, иначе это исказит поле.

- Необоснованные эмоции? - Кара наморщила нос. - Ты хочешь сказать, что Лорд Рал не может сказать Кэлен, что она любит его?

- Именно, - сказала Никки.

- Но почему?

- Потому что именно сейчас она его не любит, - сказала Никки. - Те вещи, которые вызвали ее любовь к нему, больше не существуют в ней и для нее. Основа ее любви - память о множестве произошедших событий и различных фактах, всего того, чем они между собой связаны, включая и причины, по которым она любила его - больше не существуют, не имеют своего места внутри нее. Огненная Цепь уничтожила эти воспоминания. Поэтому сейчас все обстоит так, будто она никогда и не встречалась с ним прежде. Она не любит его. У нее нет причин любить его. В этом отношении она очищена от всего.

Зедд запустил длинный тонкий палец в копну вьющихся волос и почесывал голову.

- Никки, мне кажется, лихорадка сказалась на тебе куда сильнее, чем я думал. То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Проблема Кэлен состоит в том, что Огненная Цепь заставила ее забыть о своем прошлом. Оден же был задуман и создавался как средство противодействия Огненной Цепи. Не существует иного средства, столь же мощного, как Оден. Это могущество самой жизни. И раскрытие перед Кэлен чего-то столь примитивного, как ее любовь к Ричарду, не может стать причиной затруднения процессов восстановления.

- О, как раз именно это обязательно будет. - Никки сделала несколько шагов и остановилась прямо перед ним. - Зедд, почему ты, при всем своем могуществе Первого Волшебника, не смог остановить какую-то Сикс?

- Потому что она разворачивает твою же энергию назад, к тебе.

- Вот это и является ключом, - сказала Никки. - Это то самое, чего мне так не хватало и чего мне следовало добавить, чтобы я наконец смогла сложить вместе все, что прочитала в этих книгах. Наконец-то я смогла понять, что именно волшебники, создавшие Оден, подразумевали под стерильным полем. Сила эмоций будет возвращать назад энергию, прилагаемую к объекту.

Это отчасти похоже на то, как попытки убедить верящих в учения Ордена, что они не правы в своих чувствах, лишь укрепляют эти чувства и заставляют их еще сильнее сопротивляться отречению от лживого верования. Если ты скажешь им, что Орден являет зло, они станут еще больше ненавидеть тебя, но никак не Орден. Их вера в Имперский Орден лишь закаляется, вместо того чтобы разрушаться.

- Ну так что? - сказала Кара. - В случае Кэлен это не создает противоречия. Если Лорд Рал скажет Кэлен, что она любит его, это будет вести к тому же самому результату, к которому будет стремиться и магия Одена, так на самом деле здесь нет никакой проблемы.

- О, но проблема-то есть, - сказала Никки, покачивая пальцем. - И очень большая проблема. Все может получиться прямо наоборот. Подобная осведомленность даст действие без всякого повода. Эмоции - это конечный результат, последствие усвоения знаний. А изначальное действие эмоций подобно попытке выстроить двухэтажное здание, начав с крыши и продолжая работу в направлении основания. Или подобно тому, как я пыталась метнуть мощно действующее заклинание в ту ведьму.

Эмоции, которые Оден направит в сторону объекта, окажутся отброшены назад теми эмоциями, которые оказались на их месте благодаря предварительному знанию. Так что предварительное знание станет препятствием для исполнения процедуры воздействия силы.

- Ну так и что? - настаивала Кара. - Кэлен уже будет знать, что она любит Ричарда Рала, так что все это не будет иметь значения.

- Это будет иметь очень важное значение. Пойми, что предварительное знание не будет основано ни на чем. Эмоции, обретенные раньше времени, не имеют ни смысла, ни содержания. Они нереальны. Если ей сообщат о ее любви к Ричарду, то Оден будет не в состоянии восстановить ее истинные эмоции этой любви.

Кара выглядела так, будто готова от раздражения драть ее за волосы.

- Но если ей скажет об этом Лорд Рал, никакой разницы не будет. Она уже будет обладать этим. Она уже будет знать, что любит его.

- Нет. В одном случае положение будет истинным, в другом ложным. Не забывай, что как раз сейчас она не любит его. А реальные эмоции, которые будет пытаться воссоздать Оден, окажутся уже замещены чем-то нереальным - эмоциями без основания. Те эмоции будут пустыми и неистинными. Причины, по которым она любит его, будут потеряны, поскольку если случиться предварительное знание о ее любви к нему, само это знание будет пустым. Это будет пустая любовь, любовь, основанная ни на чем. Любовь без всего того, что поддерживает ее, будет бессмысленной.

Кара вскинула было руки, но затем безвольно опустила их по сторонам.

- Я так ничего и не поняла.

Никки прекратила хождение и повернулась к Каре.

- Представь, что я привела сюда человека, которого ты никогда прежде не видела, и заявила тебе, что ты любишь его. Будешь ли ты любить его только потому, что я так сказала? Нет, потому что ты не можешь испытывать такие эмоции без чего-то, что поддерживало бы их.

Именно это и должен сделать Оден: воссоздать поддержку реальных эмоций на основе знания прошедших событий, которые он восстанавливает. Он создает и устанавливает причины. Начальная же постановка эмоций - то есть конечного результата прошлых событий - испортит весь процесс. По мнению тех волшебников, которые создавали Оден, предварительное знание о ее любви к нему загрязнит поле, затронет ее разум, и потому знание о реальных событиях - причины, по которым она любит его, - не сможет восстановиться в ней. Эти знания будут блокироваться точно так же, как ведьма блокировала мои заклинания. Она останется с одной лишь предварительной информацией и не сможет получить свое прошлое. Ее прошлое останется потерянным для нее.

Зедд почесал подбородок. Затем поднял глаза.

- Но, как ты сама сказала, это всего лишь теория.

- Волшебники, создавшие оденическую теорию, чтобы противостоять Огненной Цепи, и на основе этой теории создавшие шкатулки Одена, были убеждены, что они правы. Я тоже верю, что их заключения абсолютно верные.

- Так что же получится, если... если... ну, не знаю... - сказала Кара. - Если Лорд Рал сначала скажет Кэлен о том, что она любит его и что она его жена - и только потом, позже, наконец сможет получить эти шкатулки и вернуть назад свою силу, выучит все, что необходимо, и в конце концов откроет правильную шкатулку, вызывая противодействие Огненной Цепи? Сработает тогда это противодействие?

- Да, противодействие все равно сработает.

Кара выглядела по-настоящему озадаченной.

- Так в чем же проблема?

- Это заклинание сконструировано из множества частей, так что все процедуры будут исполняться несмотря ни на что. Если теория верная, а я думаю, что так оно и есть, то все остальные элементы Одена сработают как надо. Огненной Цепи будет оказано противодействие, память каждого будет восстановлена - за единственным исключением. Оден будет не в состоянии восстановить прошлое Кэлен. Этот элемент заклинания будет блокирован. Тот, кто находится в центре всей этой магической бури, окажется ему недоступен.

Мы все вернемся в прежнее состояние, наши памяти будут такими, как когда-то, мы все будем помнить Кэлен, но Кэлен навечно останется без собственного прошлого. Можно сказать, что она будет как солдат, раненый в битве, который из-за ранения в голову больше не является тем, кем был когда-то. Она будет способна лишь продолжать свою жизнь с того момента, как заклинание Огненной Цепи отняло ее индивидуальность, и будет знать лишь о том, что было с ней начиная с этого момента. Она будет совершенно другим человеком. Человеком, который вынужден выстраивать для себя новую жизнь.

- Стало быть, она окажется единственной пострадавшей, - сказала Кара. - Все остальные смогут быть исправлены.

Никки вздохнула.

- Ну, так получается исходя из моего понимания теории.

Зедд вновь смотрел с подозрением.

- Но возможен ли другой исход?

Никки кивнула.

- Но нет такого, который я захотела бы обдумать. Одно из ответвлений рассуждений, описанных в книгах по оденической теории, ведет к тому, что при отсутствии базовых условий применения магии, то есть стерильного поля, противодействие не сможет запустить свои процедуры и обрушится на само себя. Эта линия рассуждений приводит к тому, что при таких обстоятельствах средства противодействия потерпят неудачу, а Огненная Цепь полностью выйдет из-под контроля. Сама жизнь в таком случае, как нам известно, будет утрачена. Наша способность к логичным рассуждениям будет разрушаться, по мере того как будет пылать, расширяясь, ад Огненной Цепи, пока наш разум не окажется неспособным поддержать само наше существование. Какое-то время часть человечества сохранит первобытный образ жизни, но полное угасание станет неизбежным исходом.

Думаю, теперь ты понимаешь, почему волшебники, создававшие Оден, так беспокоились о сохранении стерильного поля.

Зедд нахмурился, задумавшись.

- Но преобладающее толкование заключается в том, что если что-то пойдет не так и она получит упреждающее знание до того, как Оден реально сработает, она навсегда останется жертвой Огненной Цепи, однако это практически не помешает тому, чтобы Огненная Цепь оказалась отменена в отношении всех остальных?

- Это верно. И хотя Кэлен так много значит для Ричарда, но, боюсь, в первую очередь следует позаботиться о самом действии Огненной Цепи. Действие этой магии, может, и началось с нее, но теперь уже каждый оказался затронут воздействием. Если это не остановить - будет потеряно все. Противодействие Огненной Цепи стало гораздо более важным, чем взаимная любовь Ричарда и Кэлен. Замечательно, если ее любовь к нему возродится, но это не так важно по сравнению с противодействием наступлению Огненной Цепи.

Независимо от того, что это будет означать лично для Кэлен или для Ричарда, сила Одена должна быть вызвана для контрудара по Огненной Цепи, чтобы избавить от ее воздействия всех остальных.

Существует и другая альтернативная теория, помимо той, которая утверждает, что в случае загрязнения поля не сработает ничего. Некоторые волшебники полагали, что действие сил Одена после привнесение столь мощного искажения в объект действия Огненной Цепи, при отсутствии стерильного поля - заражение объекта предварительным знанием, - убьет этого человека.

- А что, в случае такого исхода, произойдет со всеми остальными? - спросил Зедд.

- К тому моменту как она, лишившись жизни, упадет на землю, запускающий механизм основной части Одена уже будет активизирован, и все прочие части заклинания будут действовать согласно установленному для них порядку. Оден будет приведен в действие и совершит свою работу.

Если такое случиться, если Кэлен окажется погибшей в результате запуска противодействия Огненной Цепи, это будет ужасающей личной потерей для Ричарда, но на всех остальных, включая и нас, это почти не скажется. Использование сил Одена очистит мир от заражения и восстановит каждого из нас в прежнем виде.

Зедд не сводил с нее тяжелого взгляда.

- Мы, может, и не помним Кэлен, но ни у кого из нас нет никаких сомнений относительно того, что она значит для Ричарда. Он уже продемонстрировал, что готов отправиться в преисподнюю, если будет считать, что это может спасти ее жизнь. Если он будет знать, что открытие шкатулки и высвобождение силы Одена убьет ее...

Никки не уклонялась ни от его взгляда, ни от того, что скрывалось за его словами

- Ричард должен открыть правильную шкатулку Одена и вызвать противодействие Огненной Цепи - даже если это означает смерть для Кэлен. Это совершенно очевидно.

С минуту в комнате стояла тишина.

Зедд водил пальцем, поглаживая подбородок, взгляд его был устремлен куда-то в окружающие тени.

- Предвидя такую опасность, - реальна она или нет, - будет вполне разумным, чтобы Кэлен, если найдется, так и оставалась бы в неведении относительно ее прежних чувств к Ричарду. Лучше всего будет предоставить Одену восстановить ее эмоции.

- Примерно это я и имела в виду, - сказала Никки. - Когда мы вернем Ричарда, нужно убедить его, что, найдя ее, он не должен открывать ей всей правды о ее прошлом.

Зедд, сцепив за спиной руки, покачал головой.

- Принимая во внимание то, что поставлено на карту, я согласен, что такой подход вполне разумен, и таким и должен быть наш план, но все же не вполне уверен, что простое предвидение, просто предварительное знание, способно стать причиной такой личной трагедии. Не уверен, что способен поверить, что такая простая вещь, как предвидение, может принести столь значительный вред.

- Если это хоть как-то утешит тебя, могу сообщить, что было несколько волшебников, также принимавших участие в создание шкатулок Одена, которые придерживались точно таких же взглядов. Но если бы оно было не так, то оказалось бы невозможным, чтобы использование мною силы против ведьмы причинило вред именно мне.

Зедд без всякого выражения смотрел в пространство, обдумывая ее слова.

- Ты права. Порой большой вред совершается с самыми благими намерениями.

- Когда мы найдем нашего мальчика, то расскажем ему все это. Но нам еще очень далеко до реального осуществления. В данный момент у нас нет даже одной из шкатулок Одена.

Никки вздохнула.

- Да, это так. Но меня все же беспокоит, как убедить во всем этом Ричарда. - Никки откашлялась. - Когда мы отыщем его, думаю, будет лучше, Зедд, если это будет исходить от тебя. Он сможет воспринять это лучше, если это объяснишь ему ты. Он будет более открыт к восприятию.

Зедд взглянул в ее сторону, прежде чем вновь принялся ходить по комнате.

- Я понимаю. - Он остановился, повернувшись к Никки. - Но я не вполне уверен, что полностью согласен с этой теорией - относительно того, что предварительное знание способно исказить...

На середине фразы Зедд внезапно захлопнул рот, а на его лице появился испуг.

- Что? - спросила Никки. - О чем ты подумал?

Зедд опустился на край постели.

- Да, видимо, это действительно так. - Бодрость и воодушевление покинули его. - Добрые духи, - прошептал он, и звук его голоса был таким, будто тяжесть всех лет только свалилась на его плечи.

Никки склонилась и коснулась его руки.

- В чем дело, Зедд?

Он поднял на нее почти безумный взгляд.

- Предварительное знание, предвидение, может действовать так же, как работает магия. И это не теория. Это истина.

- Ты уверен? Откуда ты знаешь это?

- Я не помню ни Кэлен, ни чего-либо связанного с ней. Хотя когда Ричард был здесь, он рассказывал мне о ней. Он наполнил мою память своими воспоминаниями об их любви.

Но Кэлен... она - Исповедница. А дар Исповедницы разрушает разум человека, которого она касается своей силой. В момент применения дара Исповедница освобождает себя от сдерживания собственной силы, давая ей волю. Все остальное время она должна держать свою силу под жестким контролем.

- Знаю, я много слышала об их способностях, - сказала Никки. - Но какая связь всего этого с их любовью?

- Обычно Исповедница выбирает себе пару среди тех, кто ей в высшей степени безразличен, потому что если она вступит в связь с мужчиной, которого любит, то невольно потеряет контроль над своей силой. Эта сила, будучи высвобожденной, завладеет человеком. У него нет шанса устоять. И он больше не будет тем, кем был до этого. Он будет потерянным, его разум окажется разрушен. Он станет пустой оболочкой, пребывающей в слепой, бездумной преданности Исповеднице. Она получит его самого, его любовь и его преданность, но любовь эта пустая и бездумная.

Вот по этим причинам Исповедницы всегда выбирают мужчину, который им безразличен, а затем подчиняют его с помощью своей силы. Они делают выбор с точки зрения будущего отца, исходя из того, какую дочь он может произвести, но они никогда не выбирают мужчину, которого любят. Мужчины же боятся незамужних Исповедниц, занятых поиском супруга, опасаясь быть выбранными на эту роль, боятся потерять самих себя из-за их силы.

- Но наверняка должен быть способ, как это уладить, - сказала Никки. - Как с этим справился Ричард?

Зедд поднял на нее глаза.

- Есть только единственный способ. Я не могу сказать тебе о нем. Я даже Ричарду не говорил об этом. Не мог даже сказать ему, что такой способ существует.

- И почему нет? - спросила она.

- Потому что предварительное знание окажет воздействие и на ее, и на его магию, когда она впервые не сдержит ее без всякого намерения овладеть им. Он должен быть абсолютно не осведомлен относительно наличия решения такой проблемы, иначе это решение не сработает.

Зедд уставился в пол.

- Это не теория. Предварительное знание способно испортить стерильное поле, как ты только что сказала. Ричард своей жизнью разрешил центральный вопрос оденической теории: предвидение способно оказывать влияние на воздействие магии.

Никки протопала голыми ногами по ковру, встала прямо перед ним и, нахмурившись, уставилась сверху вниз на старого волшебника.

- И ты знал об этом заранее, еще до того, как Ричард и Кэлен поженились? Ты знал, что предварительное знание о решении будет причиной неудачи Ричарда?

- Да, знал. Но отважился не сообщать ему, что решение существует, и что оно позволило бы ему оставаться рядом со своей возлюбленной. Потому что подобное предварительное знание, просто само знание о существовании решения, могло уничтожить сам шанс того, что оно сработает.

- А как ты узнал об этом?

Зедд поднял было руку, но затем вновь уронил ее на колено.

- Почти такая же история произошла с первой Исповедницей, Магдой Сирус, и с человеком, который любил ее. Его звали Мерит. Они тоже влюбились друг в друга и поженились. Ричард оказался первым с той поры, кому вновь предстояло решать эту проблему. А поскольку тогда Магда Сирус была Исповедницей, никто не знал, что решение существует; и, соответственно, не было даже никакого предварительного знания, способного помешать ему. Без этого предвидения он и смог решить этот парадокс любви Исповедницы без того, чтобы оказаться уничтоженным ее силой.

Никки, раздумывая, вытянула прядь светлых волос.

- Тогда выходит, что реальность того факта, что само предвидение способно исказить магию, не вызывает сомнений. - Она продолжала хмуриться, глядя на Зедда. - Но волшебники, создававшие Оден, не имели опыта того, как предвидение искажает заклинание. Для них была всего лишь теория.

Зедд пожал плечами.

- Оно и не удивительно - Исповедницы возникли после Одена. Первый волшебник Мерит доказал эту концепцию, но все это произошло уже после того, как Оден уже был создан.

Никки лишь вздохнула, выслушав его.

- Да, полагаю, что дело именно в этом. - Она сделала неопределенный жест рукой, переходя к другим делам: - Кара перед этим говорила о каких-то неприятностях. Связанных с Цитаделью.

Зедд наконец-то оторвался от своих мыслей и встал. Морщины на его лице стали резче, подчеркивая мрачное выражение.

- Да, есть серьезные проблемы.

- Что за проблемы? - спросила Никки.

Он направился к двери.

- Идем со мной, я покажу.

 

 

 

Глава 14

 

Зедд повел Никки и Кару в часть Цитадели, известную Никки как лабиринт коридоров и переходов, надежно защищенных многочисленными магическими щитами. Стеклянные сферы на металлических опорах сами зажигались, когда они приближались к очередной из них, а затем гасли, оставляя темноту, когда посетители уходили достаточно далеко. Никки ощущала всю Цитадель как огромное, мрачное и притихшее место. Оно было не просто огромным, а чудовищно сложно устроенным, и она не могла даже вообразить, каковы могут быть те неприятности, что заставили беспокоиться Зедда.

Они не успели отойти далеко, когда к ним присоединилась молчаливая процессия, появившаяся из читального зала: Рикка, крупный светловолосый д'харианин Том, из элитной гвардии Лорда Рала, и Фридрих, старый мастер-позолотчик. Никки предположила, что они дожидались там ее пробуждения после столкновения с Сикс. И то, что Зедд, вероятнее всего, попросил их находиться рядом и ждать, когда Никки придет в себя, еще более усилило ее беспокойство.

- Ты выглядишь гораздо лучше, чем прошлой ночью, - сказала Рикка, когда они проходили через уютное помещение, увешанное сотнями картин самого разного размера. Эти картины, каждая из которых была в дорогой, отделанной золотой фольгой раме, занимали здесь все пространство стен.

- Спасибо. Сейчас я чувствую себя хорошо.

Никки обратила внимание, что развешанные по стенам картины были сплошь портретами, хотя очень сильно отличались манерой исполнения. На одних люди в церемониальном облачении занимали официальные позы, на других пребывали как бы в случайных, непреднамеренных позах или стояли среди удивительных садов, или вели беседу среди огромных колонн, или просто сидели на скамьях во внутренних двориках.

Она заметила, что на многих портретах на заднем фоне видна сама Цитадель или хотя бы часть ее. Это вызывало какую-то пугающую и печальную мысль о том, что, вероятно, все эти люди когда-то жили в Цитадели, и когда-то это место было наполнено жизнью. От этого оно сейчас казалось еще более необитаемым и пустым.

Рикка бросила косой взгляд, осматривая Никки с головы до ног.

- Прежде эта ночная рубашка была розовой.

- Ненавижу розовое, - сказала Никки.

Рикка выглядела озадаченной.

- В самом деле? А когда мы с Карой надевали ее на тебя, мне казалось, что в ней ты будешь выглядеть еще привлекательнее.

Поначалу испуганная такого рода заявлением, исходящим от морд-сит, Никки вдруг осознала всю эту историю с розовой ночной рубашкой. Это женщина пыталась найти выход из мрачной пустоты безумия. Она пыталась сбросить оковы эмоций, сдерживающие ее с тех пор, как она была еще девочкой. В ее жизни и ее мире все было отвратительным и ожесточенным. Розовая ночная рубашка представляла собой что-то невинное и красивое - вещь того типа, что совершенно не свойственны для морд-ситов. И оценивая такую простую вещь на Никки, она имела возможность наслаждаться чем-то привлекательным и безвредным. Это было почти то же самое, как маленькая девочка делает платье для куклы. Невинное испытание художественного вкуса, и даже более - практическое упражнение в простых желаниях.

- Спасибо, - сказала Никки. И добавила после минутных размышлений: - Это замечательная рубашка, просто розовый цвет не идет мне. Когда я переоденусь, то верну цвет этой ночной рубашке, и ты можешь взять ее себе.

У Рикки сразу стал очень подозрительный вид.

- Я? Ну, я не знаю...

- На тебе она будет прекрасно смотреться. Честно. Розовый цвет хорошо подойдет к оттенку твоей кожи.

Рикка выглядела слегка взволнованной и нерешительной.

- В самом деле?

Никки кивнула.

- На тебе будет отлично. И мне очень хочется, чтобы ты ее носила.

С минуту Рикка пребывала в нерешительности.

- Ну, я подумаю об этом, - наконец сказала она.

- Я исправлю ее и постараюсь, чтобы цвет стал именно того розового оттенка, что тебе подходит.

Рикка улыбнулась.

- Спасибо.

Никки очень хотелось, чтобы Ричард был здесь и видел эту едва заметную улыбку, представлявшую огромный риск для любой из морд-сит. Он бы понял, что такой вот малозаметный шаг был свидетельством огромнейших изменений внутри этой женщины. Никки осознала и то, что и ее собственное сердце согревается от такого положительного, хотя и крошечного, движения назад, к простым радостям жизни.

Она понимала, видя улыбку Рикки, как оценивает такие вещи Ричард.

Когда к ней пришло еще большее понимание, она едва не рассмеялась вслух. Ричард оценил бы не только изменения в Рикке, он увидел бы и Никки - Госпожу Смерть, - научившуюся тому, как обучать другого человека радостям жизни, хотя бы и в малом деле. Она не сразу осознала, что и она, и Рикка только что сделали этот шаг вместе. Никки не могла вообразить, что должен был чувствовать Ричард, вырывая ее из того мрачного существования, которое она вела всю свою жизнь.

Всего лишь на какое-то мгновение, проблеском, она увидела восприятие жизни глазами Ричарда. Это оказалась удивительно радостное видение, как самостоятельный выбор каждого человека может значительно улучшить его собственную жизнь. Это было видение возможного, видение, каким мог быть и должен быть порядок вещей.

Как она скучала по нему. Она отдала бы что угодно в этот момент, чтобы просто увидеть его улыбку - ту самую улыбку, которая, похоже, содержала в себе все, что было по-настоящему добрым и заслуживающим уважения. Она скучала по нему так, что ей казалось, что она готова вот-вот удариться в слезы.

Рикка искоса взглянула на нее.

- С тобой все в порядке? Эта ведьма не нанесла тебе серьезных повреждений, а? Ты выглядишь... я не знаю, как лучше сказать... немного, болезненной.

Никки отделалась от проявленного к ней интереса легким взмахом руки и сменила тему разговора.

- Так вы нашли Рэчел?

Они выходили из каменной залы, увешанной гобеленами, отображающими сцены из сельской жизни, в широкий коридор, где стены были отделаны деревянными панелями, и морд-сит удостоила Никки лишь маловыразительным взглядом.

- Нет. Чейз возвращался сегодня рано утром и рассказал, что обнаружил ее следы возле Цитадели. Потом ушел продолжать ее поиски.

Рэчел была для Рикки еще одной связью с простыми радостями жизни. Никки знала, что Рикка очень любила девочку, хотя никогда и не показывала этого.

- Не знаю, что могло на нее найти, - сказал Зедд, обернувшись через плечо, пока вел их, поворачивая за угол, к более узкому коридору, - ведь это на нее не похоже - чтобы вот так сбежать.

- Ты не думаешь, что это как-то связано с появлением Сикс? - предположила Никки. - Может быть, это ее козни?

Рикка покачала головой.

- Чейз сказал, там следы были одной только Рэчел. Он не видел никаких следов Сикс.

- Ты подумала о том же, что и я? - спросила Кара у Никки.

- Имеешь в виду тот урок насчет следов, который однажды преподал нам Ричард?

Кара кивнула.

- О том, что магия может скрывать следы.

- Подобное вполне возможно, - вставил Зедд. - Но Рэчел исчезла до того, как Сикс появилась здесь. И если Сикс постаралась скрыть свои следы с помощью той или иной магии, то почему не скрыла при этом следы Рэчел?

Никки внезапно остановилась. Она обернулась к отрытому пространству, которое они только что миновали. По обе стороны небольшого портала стояли золоченые колонны, поддерживающие мощную балку, на которой были вырезаны символы.

Никки нахмурилась, глядя на колонны.

- Разве раньше здесь не было заградительного щита?

Помрачневший взгляд Зедда подсказал ей, что она права. Он вновь тронулся в путь, и все заторопились, чтобы не отставать. В конце коридора он свернул направо, к короткому проходу, ведущему к винтовой лестнице.

По сравнению с некоторыми величественными лестницами Цитадели, винтовые лестницы казались узкими, но если сравнивать с обычными винтовыми лестницами - они были просторные. Достаточно широкие, чтобы два человека могли идти рядом, не мешаясь друг другу. Лестничный колодец такой широкий, что от наружного до внутреннего края ступеней было несколько шагов. Лестницы, кроме того, извивались довольно причудливо, уходя вниз крутой неравномерной спиралью. Все это сооружение дезориентировало и требовало особого внимания, чтобы не споткнуться и не упасть на таком нетрадиционном спуске. Пока они шли вниз, она наконец-то смогла заметить, что причудливые неравномерности лестницы устроены таким образом, чтобы та не пересекала каменные формации, прорезанные жилами искрящихся минералов.

От основания лестницы короткий переход вел в хорошо знакомую расщелину в горе, где у скального основания самой горы располагались помещения с особым сдерживающим полем. Они сейчас были довольно близко к тому месту, где на них внезапно напала ведьма. Никки подумала, что коридоры кажутся сейчас особенно тихими, после незаконного вторжения этой ведьмы, свободно разгуливавшей по ним. Зная настолько много о разного рода защитных полях и щитах, Никки не предполагала, что подобное вообще окажется возможным. Волшебники, которые обустраивали это место и занимались его защитой, несомненно приняли какие-то меры, чтобы защитить его от всех форм магического воздействия, включая и такое, на которое способна ведьма.

- Вот, - сказал Зедд, указывая им, пока шел к этому месту, и затем остановился возле него. - Сначала это появилось здесь.

Он указал рукой на точно подогнанные каменные блоки стены, противоположной той, что была из цельного камня - по сути прорублена в граните, часть самой горы.

Никки посмотрела на стену и заметила темные пятна, которые выглядели явно неестественно. Она прошла с дюжину футов вдоль каменной кладки, изучая ее, трогая то тут, то там, а также в самих загрязненных местах. Казалось, будто что-то просачивается здесь из самого камня.

- Что это? - спросила она.

Зедд провел пальцем по одному из пятен и поднес его прямо к ее лицу.

- Кровь.

Никки прищурилась. Она уставилась на густое влажное вещество красного цвета на его пальце. Затем перевела взгляд и посмотрела волшебнику в глаза.

- Кровь?

Он с серьезным видом кивнул.

- Кровь.

- Настоящая кровь?

- Настоящая кровь, - подтвердил он.

- Кровь каких-то животных? - Никки вспомнила о летучих мышах, проносящихся через эти самые коридоры впереди той ведьмы. - Может, летучих мышей?

- Человеческая кровь, - сказал волшебник.

Никки от этого онемела и вопросительно посмотрела на Кару.

- Да, мы уверены в этом, - сказала морд-сит, отвечая на молчаливый вопрос.

- Не могу поверить, - наконец сказала Никки. - Как так может быть, чтобы человеческая кровь сочилась из камня на этой стене?

- И не только на этой стене этого коридора, - сказал Зедд. - Она просачивается из камня в самых разных местах Цитадели. Похоже, нет никакой закономерности в местах ее появления.

Никки вновь посмотрела на густые потеки крови на стене. Ей очень не хотелось касаться их.

- Ну ладно, - наконец сказала она, - это действительно следует воспринимать как серьезную неприятность. - Она вновь обратила свое внимание к Зедду. - У тебя есть какие-то соображения по поводу того, что это могло бы значить?

- Это кровоточит, в каком-то смысле, сама Цитадель. А это значит, что она умирает.

Услышав такое, Никки смогла лишь заморгать.

- Умирает?

Зедд с мрачным видом кивнул.

- Тот заградительный щит, про который ты совсем недавно меня спрашивала - он сохранялся в том месте тысячелетия. А теперь его нет. Многие другие щиты тоже теперь не работают. Вся структура Цитадели в полном и серьезном разладе.

Сикс, даже при тех талантах, которыми обладает, не должна была проникнуть сюда, не запустив при этом сигналы тревоги. Но они не сработали. Вся охранная сигнализация вышла из строя. Вот почему никто не подозревал, что она оказалась в Цитадели. Именно поэтому она застала нас врасплох.

Будь с Цитаделью все в порядке, то даже если бы по каким-то причинам не сработала сигнализация, защитные поля и щиты не только не позволили бы ей свободно передвигаться, но и вообще не дали бы проникнуть так далеко внутрь Цитадели. Это была надежно защищенная зона, ведьма раньше не смогла бы пробраться сюда - но теперь ей удалось найти дорогу в обход защитных щитов, чтобы попасть туда, куда хотела.

Только благодаря всему этому разладу, - он поднял руку к кровоточащим стенам, - она смогла войти в Цитадель, не подняв тревоги, и затем никакие поля не остановили ее. Цитадель оказалась слишком серьезно больна, чтобы воспрепятствовать ей войти или остановить ее внутри.

Насколько мне известно, до таких нарушений никогда прежде не доходило. В прошлом бывало, что посторонние приникали в Цитадель, но не потому, что сама Цитадель не справлялась со своей задачей. Те вторжения бывали успешными, потому что нарушитель оказался достаточно умен, или необычайно талантлив, или потому что оказывалась помощь изнутри. Сикс же перемещалась здесь сама по себе, без сигналов тревоги и без срабатывания средств защиты, способных остановить ее. Ей потребовалось лишь в нескольких местах найти обход тех щитов, которые все еще действуют.

- Гармонии... - едва слышно произнесла Никки, внезапно понимая, что именно происходит.

Зедд согласно кивнул.

- Ричард был прав.

- Но ведь что-то еще можно сделать?

- Да, - сказал Зедд. - Если мы сможем найти Ричарда и поможем ему открыть правильную шкатулку Одена. Ведь и заклинание Огненной Цепи тоже искажено загрязнением, оставленным гармониями. Это подтверждение того, что загрязнение, оставленное гармониями, воздействует разъедающе на всю магию, а не только исказило заклинание Огненной Цепи - именно так, как говорил нам Ричард. Необходимо, чтобы он высвободил силу Одена, и будем надеяться, что эта сила окажется в состоянии очистить мир живого не только от Огненной Цепи, но и от загрязнения, оставленной гармониями.

Никки вскинула голову.

- Зедд, Оден был создан для особой цели: противодействие Огненной Цепи. Оден не станет выискивать другую магию, досаждающую нам, и вычищать еще и ее. Он не для этого создан.

Зедд приглаживал пряди седых волос, пока старательно подбирал слова.

- Ты сама говорила, что сила Одена, как и всякая другая сила, может быть использована и для других целей, отличающихся от тех, для которых изначально предназначена. Ричарду необходимо воспользоваться силу Одена не только для того чтобы избавить нас от разъедающей мир Огненной Цепи, но и в более широком плане, чтобы уничтожить загрязнение, оставленное гармониями.

Никки не была уверена, разумен ли и вообще возможен ли такой более глубокий и основательный подход, но не думала, что сейчас подходящее время или место обсуждать это. Они еще очень далеко от того, когда Ричард сможет попытаться совершить нечто подобное. Сначала им необходимо найти Ричарда, лишь тогда будет иметь смысл все это обсуждать. После чего начнутся трудности для Ричарда с открыванием шкатулки Одена, чего Никки не собиралась сейчас раскрывать перед Зеддом, потому что не хотела беспокоить его больше, чем необходимо. В конце концов, пред ними было множество ближайших проблем, которые требовалось решить.

- А пока что, - сказал Зедд, - нам следует всем покинуть Цитадель.

Никки была ошеломлена.

- Но если Цитадель слабнет, нам следует как-то противодействовать этому; мы должны защитить ее. Ведь здесь находятся бесценные вещи, и мы не можем позволить, чтобы они попали в неправильные руки. Мы не можем рисковать, чтобы Джегань и сестры Тьмы получили в свое распоряжение все те могущественные магические предметы, собранные здесь - по меньшей мере те, которые еще способны действовать, - не говоря уже о библиотеках.

- Именно поэтому нам и следует покинуть это место, - продолжал настаивать Зедд. - Если здесь никого не будет, я смогу перевести всю Цитадель в состояние, при котором никто не проникнет сюда. Это нечто такое, что, насколько мне помнится, никогда раньше не активировалось, но иного решения я не вижу.

Никки уставилась на кровь, покрывавшую пятнами каменную стену.

- Ну, если Цитадель переживает упадок и ее магия иссякает, почему ты считаешь, что сможешь сделать подобную вещь и получить положительный результат?

- Древние книги, объясняющие замысел защитной структуры Цитадели, упоминают и кровотечение стен. Предупреждение, даваемое кровью, будучи столь ужасным, как оно есть, показывает реальную степень того недуга, которым поражена Цитадель. Насколько я знаю, в прежние времена такого еще не случалось. Сейчас впервые понадобилось столь сильное предупреждение. Это одна из тех вещей, касающихся этого места, о которых я должен был узнать, становясь Первым Волшебником.

Эти же самые источники содержат описания и неотложных мер на случай, если подобное произойдет. Существует возможность более строгой, на повышенном уровне силы, блокировки Цитадели, которая еще не деградировала.

- Повышенный уровень силы? - Сама эта мысль вызывала у Никки беспокойство.

- Оно было в хранилище, и мне почти день понадобился, чтобы найти его.

- Найти что?

Зедд указал рукой в сторону отделанных бронзой дверей, где раньше хранилась шкатулка Одена, пока Сикс не украла ее.

- Костяной ларец. Он почти такого же размера, как и шкатулки Одена. Хотя он из кости, я не знаю, какому животному принадлежит эта кость. По всей внешней поверхности ларца вырезаны древние символы.

В нем находится уже собранное заклинание, считающееся ключом к природе Цитадели. Оно создано теми же волшебниками, которые наделили Цитадель столь множественными средствами защиты. Его можно сравнить с небольшой частицей закваски, которую вы оставляете, с тем, чтобы у вас всегда была часть исходной культуры, чтобы и в дальнейшем производить тот же самый хлеб. Это заклинание содержит элементы исконной магии Цитадели. Что кажется невероятным, если задумываешься об этом.

- И как долго продержится подобное заклинание, будучи активированным, прежде чем заражение гармоний начнет разъедать и его?

Зедд изобразил гримасу, покачивая головой.

- Понятия не имею. Судя по тому, что я читал, и по тем опытам, которые уже провел, я уверен, что такое состояние будет длиться довольно долго, но нет никакого способа узнать это определенно. Все, что мы можем, это только попробовать.

- А что если оно уже заражено гармониями? - спросил Фридрих. - В конце концов, если поражена Цитадель, а это заклинание всего лишь часть ее исконной силы, почему бы не заподозрить, что и оно точно так же оказалось заражено?

Фридрих, который большую часть своей жизни был мужем волшебницы, знал о магии немало, хотя сам и не обладал даром.

- Я попытался запустить контрольные сети относительно некоторых оказавшихся подверженных разрушению элементов Цитадели, таких, например, как тревожная сигнализация. Разрушительные процессы препятствовали запуску и функционированию контрольных моделей. Контроль же заклинания в костяном ларце прошел без малейших затруднений. Судя по этому испытанию, оно все еще жизнеспособно.

- Почему мы не можем остаться здесь, переведя Цитадель в это защитное состояние? - спросила Кара.

- Это слишком опасно, - сказал ей Зедд. - Столь крайняя процедура никогда раньше не применялась. Я не вполне понимаю ее истинную природу и то, как она работает, но судя по тому, что я знаю, такое состояние будет препятствовать проникновению внутрь любого существа. Могу лишь предположить, подобное чрезвычайное состояние будет при необходимости очень сурово по отношению к любым незваным гостям. Здесь все станет слегка зачарованным. Судя по тому немногому, что я знаю об условиях внутри Цитадели при подобном состоянии, это будет очень опасно для любого, находящегося внутри нее.

А ведь, в конце концов, откуда мы можем знать, нет ли в Цитадели посторонних прямо сейчас?

Кара выпрямилась.

- Прямо сейчас?

- Да. Если средства защиты нарушены, а средства тревоги не работают, как мы можем знать, не блуждают ли здесь те, кому не положено здесь находиться? Судя по тому, что нам известно, Сикс вполне может все еще скрываться здесь. Чейз же сказал, что не нашел никаких признаков того, что она покинула это место. Сестры Тьмы тоже могли бы незаметно прокрасться сюда. У нас больше не существует надежного способа узнать об этом.

И еще большее беспокойство вызывает то, что враг может проникнуть через посредство сильфиды. Ричард единственный, кто мог снова обратить сильфиду в состояние спячки; мы этого не можем. Сильфида устроена так, что не может отвергать требования любого, обладающего надлежащей силой. Джегань может отправить сюда сестер Тьмы как раз посредством сильфиды. У нас нет возможности охранять сильфиду и день и ночь - среди нас нет достаточного числа людей с такой силой, чтобы они могли противостоять нападению сестер Тьмы.

Не имея возможности отправить сильфиду в спячку и не в состоянии рассчитывать на сигнализацию и защитные поля для охраны Цитадели, мы должны признать, что она уязвима для различных вторжений. Скорее всего такое заклинание, исходя из его внутренней природы, будет устранять всякого, кто окажется внутри Цитадели. Поскольку эта мера - последнее спасительное средство, надо иметь в виду, что она может оказаться столь же фатальной для нас самих, если мы останемся здесь, как и для любого непрошеного гостя.

По этой причине нам следует сначала покинуть это место, а только потом активировать защитное состояние.

- А как же мы вернемся назад? - спросила Кара.

- Для этого нужно будет его отключить. Мне известно, как дезактивировать это заклинание. Но когда я его отключу - не уверен, что его можно будет запустить снова, так что нам не следует рисковать, отключая эту защиту, если только это не будет вызвано какими-то вескими причинами или с наступлением того момента, когда заражение от гармоний окажется выметено из мира живого.

Никки тяжело вздохнула.

- Не могу придумать никаких возражений против этого плана. Он видится мне единственным способом сохранить Цитадель до поры до времени.

- А кроме того, - сказал Зедд, - что мы попросту и не можем оставаться здесь.

- Нет, - сказала Никки, -думала, не можем.

Она уже размышляла над тем, что нужно успеть сделать. Здесь было несколько мест, в которые она собиралась заглянуть.

- Мне кажется, - сказал Зедд, оглядывая приготовившихся услышать его мнение, - что в первую очередь нам следует попытаться вернуть Ричарду его силу. Если он вновь обретет связь со своим даром, возможно, это спасет его.

У нас есть причины полагать, что его дар заблокирован с помощью заклинания, нарисованного в одной из чертовых пещер Тамаранга. Поскольку ни у кого нет лучшей идеи, я предлагаю, чтобы мы отправились в Тамаранг и помогли Ричарду, уничтожив то, что отделяет его от дара.

Обе морд-сит утвердительно кивнули.

- Если это способно помочь Ричарду, я предлагаю отправиться туда немедленно, - сказала Кара.

- Согласен, - сказал Том.

- Боюсь, что окажусь лишь обузой, - сказал Фридрих. - Я уже не так молод. Возможно, будет лучше, если я останусь в этом месте, на тот случай, если появится Ричард. Ведь ему следует знать, что происходит. Я могу остаться поблизости и наблюдать за Цитаделью снаружи.

- В этом есть смысл, - сказал ему Зедд.

- А мне, думаю, будет лучше отправиться в Народный Дворец, - сказала Никки.

Зедд нахмурился.

- Почему?

- Ну, я могу воспользоваться сильфидой. А из Народного Дворца могу с ее помощью попасть в район Тамаранга и там встретиться с вами. Сильфида перемещается гораздо быстрее, так что во дворце у меня будет достаточно времени, чтобы кое-чего проверить.

- Например, что? - спросил Зедд.

- Ну, из-за пропавшего и потерявшего дар Ричарда Натан действует в качестве Лорда Рала. Это единственный поручитель, ограждающий нас от сноходца - который в противном случае будет способен проникать в наш разум. Хочу посмотреть, как там его дела.

Зедд кивнул, погружаясь в раздумья.

- Во дворце есть защитные средства, основанные на магии, примерно такие же, как и в Цитадели, - сказала Никки. - Энн и Натану следует знать, что гармонии разъедают эту магию. Им необходимо знать, что здесь случилось, чтобы они подготовились к тому, что подобное может случиться и там, и не оказались застигнуты врасплох, как мы.

Но более всего нам необходимо вернуть шкатулки Одена. Сикс - из Древнего мира. Натан и Энн жили там довольно долгое время. Они говорили, что ничего не знают о Сикс, но, может, они к этому времени чего-то припомнили или отыскали какую-то информацию. Когда Сикс жила в Древнем мире, она была скрытной и замкнутой, но наверняка кто-то знает что-нибудь о ней. Натан и Энн могли бы подсказать, где такого человека найти. Сейчас мы почти ничего не знаем об этой ведьме. Нам нужна информация.

- Я в полной растерянности и не представляю, где следует искать Сикс. Дворец, по крайней мере, то место, где можно начинать задавать вопросы.

Зедд вздохнул.

- Разумно. Но если что-нибудь узнаешь, отправляйся сначала в Тамаранг, чтобы встретиться со мной, не вздумай в одиночку отправляться на ее поиски. Нам может понадобится твоя помощь, чтобы справиться с тем, что ожидает нас в Тамаранге, и тебе определенно понадобится моя помощь, чтобы найти способ справиться с Сикс. Она ведь уже показала, насколько опасна. Ты не сможешь подкрасться к ней тайком и стащить шкатулку. Если у нас будет хоть какая-то нить к тому, где она может находиться, мы обсудим это и составим план.

- Ладно, - сказала Никки. - Но что насчет сильфиды?.. Я имею в виду, после того, как я воспользуюсь ей? Сможет ли кто-то с ее помощью проскользнуть в Цитадель?

- Защитное заклинание включает дополнительные предосторожности на местах входа. Если сильфида затронет защиту, она сработает так же, как и на любого другого. Как только ты отправишься с сильфидой, я приведу заклинание в действие.

- Я отправлюсь вместе с тобой, - сказала Кара, обращаясь к Никки. И это была вовсе не просьба.

- В таком случае я отправляюсь вместе с Зеддом, - сказала Рикка. - Необходимо, чтобы кто-то из нас приглядывал за ним.

Зедд бросил в ее сторону недовольный взгляд, но промолчал.

Кара поглаживала светлую косу, обхватив ее ладонью.

- В этом есть смысл. Итак, решено.

Это выглядело так, будто именно эти двое решали, какие действия дальше совершать. Никки начала по достоинству оценивать удивительное терпение Ричарда.

- Давайте собирать вещи, скоро рассвет, - сказал Зедд.

Никки, взяв Рикку за локоть, отвела ее в сторону.

- Как только переоденусь, я исправлю обратно эту ночную рубашку, чтобы ты смогла упаковать ее вместе со своими вещами.

Рикка улыбнулась.

- Хорошо.

Никки решила, что той приятно иметь хоть что-то красивое, заметно отличающееся от одежды морд-ситов.

Она сосредоточилась на этой радостной мысли, чтобы отвлечься от нервного напряжения от предстоящего путешествия в сильфиде. И на сей раз рядом не будет Ричарда, готового помочь.

 

 

 

Глава 15

 

- Что это? - прошептала Дженнсен молодой женщине, ползущей впереди нее через высокую сухую траву.

- Тсс, - прошипела вместо ответа Лори.

Лори с мужем отправились в безлюдную местность пособирать поздний урожай дикого инжира, растущего среди невысоких холмов. Занятые работой, они разделились, расходясь все дальше. День стал клониться к вечеру, и Лори собралась возвращаться в город, но никак не могла найти своего мужа. Он словно бы исчез.

В полном смятении она со всех ног бросилась в Хотон, просить помощи у Дженнсен. Ради спешки Дженнсен решила оставить свою любимую козу, Бетти, в загоне. Бетти, разумеется, от этого была в восторге, но Дженнсен больше беспокоилась о том, чтобы найти мужа Лори. К тому времени, когда небольшой отряд прибыл сюда вести поиски, солнце давно уже село.

Пока Оуэн, его жена Мерили, Энсен и Дженнсен цепочкой прочесывали низкие холмы, пытаясь найти пропавшего мужа Лори, сама она нашла нечто совершенно неожиданное. Находка потрясла ее. Она не могла сказать, что это, но хотела, чтобы Дженнсен поскорее увидела это сама, и еще хотела, чтобы Дженнсен помалкивала об этом.

Лори осторожно подняла голову, вглядываясь в ночь. Она замерла и тут же склонилась назад, чтобы Дженнсен услышала ее шепот.

- Вот оно.

Уже зараженная явным ощущением тревоги, охватившим Лори, Дженнсен осторожно вытянула шею, всматриваясь темноту.

Гробница была открыта.

Огромный гранитный памятник Натана Рала был сдвинут в сторону. Из-под земли пробивался свет, образуя мягко светящийся сигнальный маяк в темной сердцевине звездной ночи.

Разумеется, Дженнсен знала, что на самом деле это не гробница Натана Рала. Хотя Лори не подозревала об этом.

Когда-то давно, когда Натан и Энн пребывали здесь с ними, Натан обнаружил эту гробницу, на которой написано его имя. Он обнаружил также, что то, что казалось нелепой гробницей на этом древнем кладбище, а в действительности было входом в тайные подземные хранилища, полные книг. Натан с Энн поведали Дженнсен, что этому тайнику тысячи лет и что все это время он был защищен магией.

Дженнсен этого не понимала; она не обладала магией. Она была недоступной дару - "дырой в мире", как называли подобных те, кто обладал магией, поскольку были неспособны использовать дар, чтобы почувствовать таких, как Дженнсен. Она была редчайшим существом - Столпом Творения.

Она и люди, окружавшие ее в Бандакаре, все были Столпами Творения. Еще в древние времена было замечено, что когда лишенный дара отпрыск обладающих магией смешивается с обыкновенными людьми, но обладающими хоть едва заметной искрой дара, то все дети от таких брачных союзов будут лишены даже намека на присутствие дара. Скитаясь по свету, они разносили скрытую потенцию к искоренению дара во всем человечестве. В древности проблема с растущим числом людей, абсолютно лишенных дара, решалась радикально: их всех собрали вместе и предали изгнанию.

Особенно это касалось потомков Лорда Рала. Рождения детей, абсолютно лишенных дара, были чрезвычайно редкими, но по мере того как обладатели этих особенностей подрастали, подобная аномалия распространялась дальше, охватывая рядовых граждан. Когда из Бандакара выслали всех подобных людей, каждый ребенок из Ралов подвергся проверке. Если обнаруживалось, что он родился с изначальным отсутствием дара, ребенок немедленно предавался смерти, чтобы остановить дальнейшее распространение этого свойства среди основной массы населения.

Дженнсен, родившейся в результате очередного насилия Даркена Рала, удалось избежать проверки и спастись от такой участи. И когда Лордом Ралом стал Ричард, устранение подобного порока стало его долгом. Но Ричард счел отвратительным такой метод и не стал делать ничего подобного. Он полагал, что Дженнсен и другие ее рода имеют такое же право на жизнь, как и он сам. Он был искренне рад обнаружить, что у него есть сводная сестра - и не важно, лишена она изначально природного дара или нет. Он приветствовал ее скорее с распростертыми руками, чем с жестокими намерениями, как она когда-то ожидала.

Ричард прекратил выселения и дал этим людям свободу, позволяя им жить их собственной жизнью. С того момента, как Ричард стал Лордом Ралом, отсюда никого не выселяли, а, наоборот, к ним относились радушно, в том числе и к Дженнсен. Несмотря на то, что отделяющий этих людей от всего остального мира барьер был важен для сохранения магии внутри человечества, Ричард разрушил его.

Поскольку разделительный барьер оказался разрушен, много жителей Бандакара оказалось захвачено Имперским Орденом и вывезено, чтобы быть использованными для улучшения породы - чтобы поскорее разделаться с магией. После того как Имперский Орден ушел из Бандакара, большинство оставшихся здесь людей решили пока не покидать землю своих предков. Они хотели побольше узнать об окружающем мире, прежде чем принять решение, чего делать дальше.

Дженнсен чувствовала свое родство с этими людьми. Привыкнув прятаться всю жизнь из страха перед смертью за преступление, заключающееся в факте ее рождения, она, в некотором смысле, пребывала в подобии изгнания. Но она сдружилась с этими людьми, узнавшими, что Бандакар является частью их нового, теперь расширившегося мира. Это великое изменение и энтузиазм в строительстве новой, их собственной, жизни, полной перспектив и возможностей, стали общими для всех них.

Лори же явно страшилась новых угроз, появившихся ввиду расширения их мира. Когда армия Имперского Ордена шла в поход, все местности вдоль ее пути подвергались ужасной угрозе. Для рожденных с полным отсутствием дара это было хорошо знакомое ощущение.

Дженнсен не представляла, кто сейчас может находиться в этой гробнице. Она, логически рассуждая, предположила, что это могут быть Натан и Энн, вернувшиеся, чтобы забрать понадобившиеся им книги из давно забытой подземной библиотеки. Эти книги фактически тоже были изгнаны, спрятаны в недоступном месте, отгорожены от остального мира барьером, который никто не мог пересечь, пока Ричард не разрушил его.

Дженнсен рассудила, что там, в гробнице, мог быть и сам Ричард. Натан и Энн очень давно отправились вместе с Томом на его поиски. И если преуспели в этом, то наверняка рассказали об этой подземной библиотеке. Возможно, он и вернулся, чтобы сам посмотреть на нее или, быть может, отыскать здесь что-то особенное. Дженнсен так хотелось вновь увидеть брата! Сама эта мысль заставляла ее трепетать от волнения.

Хотя она и осознавала, что это мог быть кто-то еще - некто, кто мог причинить всем им только вред. Именно эта мысль удерживала ее от того, чтобы броситься скорее к этой гробнице.

Несмотря на то, что ей хотелось пойти и взглянуть, не Ричард ли там, жизнь, проведенная вместе с матерью в бегах, приучила ее к обостренному чувству осторожности. Так что она беззвучно припала к земле, ловя малейшие признаки, кто это мог бы быть в этой гробнице.

Вдалеке раздавались повторяющиеся, уже почти в полной темноте, голоса пересмешников, словно бы пытающихся переспорить друг друга. Прислушиваясь без особого внимания к их крикам, Дженнсен поняла, что лучше оставаться в укрытии и подождать, пока кто-то, находящийся внизу, сам не появится наружу. Но она беспокоилась, что остальные могут прекратить свои поиски и без всякого умысла выдать их присутствие, так что решила, что пока она последит за гробницей, лучше послать Лори найти остальных и предупредить их о неизвестных незваных гостях.

Но прежде чем Дженнсен подползла ближе и прошептала свои инструкции Лори, та вдруг начала ползти вперед. Очевидно, она решила, что ее муж мог спуститься в эту гробницу. Дженнсен рванулась вперед, пытаясь ухватить женщину за лодыжку, но чуть-чуть не дотянулась.

- Лори! - прошипела Дженнсен. - Остановись!

Лори не послушалась ее команды, а вместо этого еще быстрее поползла через сухую траву. Дженнсен преследовала ее, пробираясь между древних могильных плит, хаотично установленных на неровной земле. Сухая трава, по мнению Дженнсен, производила слишком много шума. Лори не была скрытна или особенно осторожна. Дженнсен прошла школу уловок и затаиваний у своей матери. Лори же почти ничего не знала о подобных вещах.

Где-то впереди Лори тяжело дышала от испуга. Дженнсен приподняла голову ровно настолько, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости, но в окружающей темноте разглядеть что-либо оказалось тяжело. В ближайшей округе могли запросто спрятаться хоть дюжина солдат. Пока они остаются неподвижными, очень трудно, если вообще возможно, обнаружить их.

Вдруг Лори поднялась и встала на колени, затем издала вопль ужаса, от которого по шее и затылку Дженнсен пробежали мурашки. Этот крик разорвал тишину ночи. Пересмешники смолкли.

В глухую полночь такой крик разносится на большие расстояния. Больше не заботясь о том, чтобы не выдать себя, Дженнсен вскочила и бросилась со всех ног, сокращая расстояние, отделяющее ее от обезумевшей женщины. Лори в крайнем отчаянии, вцепившись руками в волосы и запрокинув голову, кричала в безысходной скорби.

Перед ней на траве распростерлось тело человека. И хотя в темноте Дженнсен не могла разглядела его лицо, было слишком очевидно, кто это должен быть.

Из ножен на поясе Дженнсен выхватила нож с серебряной рукояткой.

Едва она сделала это, из темноты смутно проступила темная фигура огромного мужчины с мечом в руке. Вероятно, один из тех, кто убил мужа Лори. Видимо, он таился где-то поблизости, припав к земле, наблюдая за всеми, кто еще мог приблизиться к открытой гробнице.

Едва Дженнсен добежала до Лори, но прежде чем она успела столкнуть молодую женщину с опасного места, этот человек взмахнул мечом. Темное пятно лезвия полоснуло по горлу Лори, едва не отрубая ей голову. Капли теплой крови забрызгали лицо Дженнсен.

Ужас в ней мгновенно сменился вспышкой крайнего гнева. Можно было бы ожидать страха, настороженности или даже паники, но именно яростный гнев охватил ее. Это была ярость, давно уже запаленная теми, кто когда-то давно явился неизвестно откуда и жестоко убил ее мать.

Прежде чем меч завершил свое убийственное движение, Дженнсен уже бросилась на этого человека.

Она выпрыгнула из темноты, нанося удар ножом прямо в грудь. И прежде чем он в удивлении смог отступить, выдернула нож и, по-прежнему крепко сжимая его в кулаке, очень быстро трижды ударила в шею. Почти оседлав этого человека, она продолжала яростно ударять ножом, пригибая его к земле. И только когда его дыхание с бульканьем прекратилось, остановилась и она.

В неожиданной тишине слышалось лишь, как она тяжело дышит, пытаясь перевести дух. Она боролась, стараясь не оказаться парализованной шоком от только что случившегося. Если здесь оказался один страж, то вполне вероятно, что рядом таятся и другие. Она ведь точно знала, что в гробнице кто-то есть. Нужно скорее убираться подальше от того места, где только что кричала Лори.

Дженнсен заставила себя сдвинуться с места. Теперь движение было наилучшей ее защитой. В движении была сама жизнь.

Низко припадая к земле, она начала незаметно двигаться прочь, не сводя глаз с луча света, вырывающегося из гробницы, высматривая, кто может появиться здесь, расследуя причину шума, и обнаружить тела.

Второй человек, казалось, внезапно материализовался из ночной тьмы, поднимаясь из травы прямо перед ней.

Дженнсен перебросила нож в руке, по-боевому ухватывая его ручку, вместо положения для колющего удара, которое использовала, расправляясь с первым человеком. Сердце ее тяжело ухало, и она оглядывалась по сторонам в поисках новой угрозы.

Она проигнорировала приказ этого человека остановиться и вместо этого сделала быстрое обманное движение влево. Когда он дернулся в ту сторону, чтобы схватить ее, Дженнсен вместо этого метнулась вправо.

Из темноты появился еще один человек, среагировавший на обращенный к ней выкрик, блокируя возможность побега в ту сторону. Свет из гробницы, доходивший сюда, мягко блеснул на звеньях железной кольчуги, облегавшей его широкую грудь, и на топоре, зажатом в мощном кулаке. Длинные пряди засаленных волос спадали на его плечи.

Она напомнила себе, что следует не забыть про его кольчугу, на тот случай, если ей придется разбираться с ним. Ее нож практически бесполезен против такого рода доспехов. Стало быть, нужно наносить удары в уязвимые места. И только сейчас она поняла, что ей просто повезло, что человек, с которым она только что разделалась, тот, который убил Лори, не носил вот такой кольчуги.

Неистовым побуждением Дженнсен было повернуться и бежать в слепой панике, но она понимала, что такое бегство будет ошибкой. Бегущий человек пробуждает инстинкт преследования. Однажды запущенный, этот инстинкт подчиняет себе все, и люди, такие как те, что сейчас перед ней, не остановятся, пока не догонят и не убьют ее.

Сейчас оба человека ожидали, что она побежит в направлении, которое, похоже, оставалось открытым - то есть слева от нее. Вместо этого она стрелой бросилась в их сторону, намереваясь проскользнуть прямо между ними и выскочить из западни, прежде чем они успеют захлопнуть ее. Ближайший к ней человек, тот, который, как теперь она знала, носил кольчугу, держал топор наготове. Прежде чем он успел поднять его и изготовиться к удару, она располосовала незащищенную внутреннюю сторону его руки.

Ее бритвенно острый клинок вспорол ткань нижней части его предплечья, как раз выше запястья. Она даже могла слышать мягкий щелчок напрягшихся сухожилий, разделившихся на части после того, как были разрезаны.

Человек закричал. Не в состоянии держать топор, выронил его на землю. Дженнсен подхватила его, уклоняясь от второго человека, прыгнувшего, чтобы схватить ее, после чего развернулась и всадила топор в его спину, пока он проносился мимо нее.

Дженнсен, тяжело дыша, двинулась прочь от них, пока один из них сжимал свою беспомощную правую руку, а второй, пошатываясь, пытался ее преследовать, с рукояткой топора, торчащей под углом из его спины. Он, спотыкаясь, пробежал еще несколько шагов, все еще стремясь догнать ее, и лишь затем упал на колени, с трудом ловя воздух. По булькающим звукам его дыхания она поняла, что по меньшей мере пробила ему легкие. Было ясно, что он не в состоянии сражаться, так что она переключила внимание на другое.

Если она собирается бежать - это ее шанс. И она без колебаний воспользовалась им.

И почти сразу же впереди нее проступила стена людей. Дженнсен замедлила ход. Они выросли со всех сторон, окружая ее. Угловым зрением она заметила мелькание теней, перекрывающих лучи света, по мере того как люди, находившиеся внутри гробницы, выскакивали на поверхность.

- Постарайся понять, - хриплым голосом сказал человек прямо перед ней, - что мы будем просто счастливы изрубить тебя на куски. Если не хочешь этого - просто отдай мне нож.

Дженнсен стояла неподвижно, будто заледеневшая, обдумывая возможный выбор. Ее разум, казалось, отказывался воспринимать происходящее.

Сбоку она уже могла различать фигуры, вырисовывающиеся на фоне света и спешившие от гробницы в ее сторону.

Человек протянул руку.

- Нож, - сказал он с явной угрозой.

Дженнсен, описав запястьем дугу, проткнула ножом его ладонь. Как только этот человек, вздрогнув, отклонился назад, Дженнсен потянула лезвие на себя, разделяя его ладонь на две части, как раз между двумя средним пальцами. Ночной воздух огласился яростным сквернословием. Дженнсен воспользовалась шансом, чтобы через образовавшуюся в стене людей брешь стрелой метнуться в царящую за их спинами темноту.

Но прежде чем она смогла отбежать на три шага, чья-то рука обхватила ее вокруг пояса. Человек дернул ее назад с такой силой, что дыхание вырвалось из нее со свистом. Солдат прижал ее спину к своим кожаным доспехам. Дженнсен ощутила, что задыхается.

Но прежде, чем он сумел ухватить ее остававшиеся свободными руки, она всадила нож ему в бедро. Кончик лезвия уткнулся в кость и застрял в ней. Изрыгая проклятья, человек наконец-то сумел обхватить ее руки и прижать их к ее бокам.

Слезы ужаса и безнадежности обжигали ее глаза. Теперь ей придется умереть здесь, среди кладбища, так и не увидев очередной раз Тома. В эту минуту он казался ей всем, что существует важного в этом мире, всем, к чему она стремилась. Он никогда не узнает, что случилось с ней. А ей не удастся сказать в последний раз, как она любит его.

Солдат выдернул нож из ноги. Она глотала свои рыдания, печалясь обо всем, потерянном для нее, обо всем, потерянном для живущих здесь людей.

Прежде чем эти люди разорвали ее на части, чего она и ожидала, приблизился кто-то с фонарем в руках. Это оказалась женщина. В той же руке, что и фонарь, она держала что-то еще. Она остановилась перед Дженнсен и нахмурилась, прибирая к рукам контроль над ситуацией.

- Замолчи, - сказала женщина человеку, зажимающему свою кровоточащую руку и все еще продолжающему сыпать ругательства.

- Эта сука порезала мою руку!

- И мою ногу! - добавил державший ее мужчина.

Женщина бросила взгляд на лежавшие поблизости тела.

- Судя по тому, что я здесь вижу, ты легко отделался.

- Надеюсь, - наконец-то проворчал державший Дженнсен мужчина, чувствовавший себя явно неловко под ее безжалостным испытующим взглядом, и протянул женщине принадлежавший Дженнсен нож.

- Она раскроила мою руку надвое! - вмешался другой, все еще не готовый смириться с равнодушием этой женщины к их боли. - Ее следует заставить расплатиться за это!

Женщина обратила к нему свой испепеляющий взгляд.

- Твой единственный долг - служить целям Ордена. Какая, по-твоему, будет польза от этой службы, если ты калека? А теперь закрой свой рот, иначе я и не подумаю лечить тебя.

Когда он склонил голову в молчаливом согласии, женщина наконец-то отвела свой взгляд и переключила внимание на Дженнсен. Держа фонарь как можно выше, она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Дженнсен разглядела, что в руке, вместе с фонарем, эта женщина держит книгу. Скорее всего, выкрала эту книгу из подземного тайника.

- Удивительно, - сказала она, будто разговаривая сама с собой, пока изучала глаза Дженнсен. - Ты стоишь вот здесь, прямо перед мной, и все же мой дар подсказывает мне, что тебя не существует.

Дженнсен предположила, что должно быть эта женщина - колдунья, скорее всего одна из сестер Тьмы, служащих Джеганю. Дженнсен не могла напрямую пострадать от могущества подобной женщины или кого-либо еще, обладающего магией, но при данных обстоятельствах это вовсе не означало, что она не представляет угрозы. Не требовалось никакой магии, чтобы отдать приказ солдатам расправиться ней.

Сейчас женщина держала в вытянутой руке нож, вглядываясь в то, что было на его рукоятке. Лицо ее вытянулось, как только она осознала всю значимость витиеватой буквы "Р", символа Дома Рала, выгравированного на серебряной ручке ножа.

Ее взгляд вновь обратился к Дженнсен, на этот раз наполненный разновидностью мрачного узнавания. Она вдруг выронила нож. Он воткнулся в землю у ее ног, в то время как она прижала пальцы руки ко лбу, содрогаясь, будто от боли. Молчавшие солдаты обменялись тревожными взглядами.

Когда Дженнсен подняла глаза, лицо женщины выглядело опустошенным.

- Так, так, так. Неужели это Дженнсен Рал предо мной? - Голос звучал теперь иначе. Он был глубже и содержал угрожающие, волевые интонации.

Пришел черед нахмуриться Дженнсен.

- Ты знаешь меня?

- О да, дорогая, я тебя знаю, - сказала женщина голосом, который вновь изменился, становясь более глубоким и хриплым. - Кажется, припоминаю, ты клялась мне, что непременно убьешь Ричарда Рала.

И тогда Дженнсен поняла. С ней говорил император Джегань, именно он видел ее через глаза этой женщины. Джегань был сноходцем. Ему были доступны такие казалось бы невозможные вещи.

- Так что насчет твоего обещания? - спросила женщина явно не своим собственным голосом. Ее движения походили на движения марионетки и, казалось, были болезненны.

Дженнсен не понимала, с кем говорит, с этой женщиной или с Джеганем.

- Мне не удалось.

Губы женщины насмешливо изогнулись.

- Тебе не удалось?

- Вот именно. Не удалось.

- А что же Себастьян?

Дженнсен сглотнула.

- Он умер.

- Он умер?.. - повторила она издевательским тоном. Затем продвинулась на шаг ближе и, приподняв голову Дженнсен, пристально уставилась на нее одним глазом. - И как же он умер, дорогая?

- От собственной руки.

- И почему же такой человек, как Себастьян, лишил себя жизни?

Дженнсен сделала бы шаг назад, не будь прижата к груди массивного солдата.

- Полагаю, это был его способ сообщить, что он больше не хочет быть стратегом для императора Имперского Ордена. Возможно, он осознал, что его жизнь оказалась растрачена впустую и пропала даром.

Женщина внимательно смотрела на нее, но ничего не сказала.

А затем Дженнсен заметила мягкий золотистый отблеск от книги, которую, вместе с фонарем, держала в руке эта женщина. Дженнсен могла даже разобрать название, выведенное тусклыми и потертыми золотыми буквами: "Книга сочтенных теней".

Все стоявшие повернулись на звуки неожиданно возникшего волнения. Приближалась еще группа солдат, ведущая других пленников. Когда они оказались в свете фонаря, сердце Дженнсен упало. Эти рослые и крепкие воины захватили Энсена, Оуэна и его жену Мерили. Все трое были потрепаны и в крови.

Женщина нагнулась и взяла нож, торчавший в земле у ее ног.

- Его превосходительство решил, что эти люди могут ему пригодиться, - сказала она, выпрямляясь, и сделала жест рукой, не выпуская из нее нож Дженнсен. - Забираем их с собой.

 

[конец фрагмента]
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"