Пост N 1, по охране боевых знамен частей и подразделений соединения, находившийся в штабе дивизии, самый почетный, но и самый тоскливый пост в карауле. Ни тебе походить, ноги размять, ни, тем более, просто присесть. Стоишь истуканчиком два часа к ряду. Интересно, кто там из животного мира, специалист по сну стоя. Слон или верблюд. Вот бы и мне научиться так. Нет, ничего не получается. Вот, если бы облокотиться на что-то или опереться, то можно было бы и попробовать. Но не тут-то было, место для "истуканчика" выбрано не абы как. Да и вон, комната оперативного дежурного напротив. Сам-то оперативный, скорее всего спит, его время отдыха, а вот его помощник может в любой момент выйти. Хорош же я буду..., - так размышлял, про себя, часовой первого поста первой смены рядовой Иванов Коля.
Знамена частей и подразделений дивизии, как и само дивизионное знамя, тускло мерцали своими боевыми наградами за толстенным органическим стеклом, из которого было сделано их защитное ограждение, закрывающееся к тому же на, довольно-таки, серьезный замок.
Прав был Коля, оперативный дежурный, подполковник Ситников, действительно спал. Голову же его помощника, капитана Круглова, лишь два месяца назад приехавшего в Сретенскую дивизию, занимали свои невеселые мысли и воспоминания. Последние полтора года в Афгане, ранение, лечение в госпитале с последующей реабилитацией. Обещание командования о самостоятельном выборе места дальнейшей службы. Но что-то, Забайкальский военный округ не сильно смахивает на Одесский, в который он хотел попасть. А тут еще жена, Светка, дома напрягает. И, опять же, за свою Одессу и, маму, проживающую в ней. Время, полчетвертого утра. Ни звонков, ни дневной суеты, самое время бы вздремнуть. А что, собственно, мешает?...
У дежурного по связи, лейтенанта Петрова, несшего службу здании штаба соединения на узле связи, в это время были свои заморочки. Радисты на своем боевом посту привыкли спать "вполглаза" и "вполуха", и сигналов боевого управления, как правило, не пропускали. Телефонистка же, Людка Бахтеева, облокотившись на свой коммутатор, откровенно храпела. Не то, чтобы ее храп сильно раздражал Петрова, но раздражало наличие двух взысканий, которые у него уже имелись, за неудовлетворительную организацию службы на узле. Связаны эти взыскания были как раз с этой самой Людой. Будешь тут "неровно" дышать в ее сторону. После очередного выражения своего неудовольствия по поводу ее сна, заряда полученной "бодрости" хватало ей минут на десять, после чего, из-за стены вновь доносился ее, далеко не девичий, храп. Чтобы она ответила на вызов, ей, наверное нужно не звонок вмонтировать в коммутатор, а корабельный ревун...
Хотя рядовому Иванову, с самого начала его службы в армии, твердили о том боевом пути, который прошли охраняемые им боевые знамена со своими частями, однако, думал он, что все это было так давно, что вроде бы и нереально. Искать взаимосвязь между значением боевых реликвий и своим собственным предназначением, в данный момент, он не мог, да и не хотел. Высокие мысли, как-то, в четыре часа утра в голову не приходили. Не до них. Скорее бы уж смена подошла, что ли. Однако, что это... Свет моргнул и, через секунду, погас. Еще через секунду, почувствовал Николай запах дыма, а еще через пару секунд по всему периметру наружной проводки здания, показались язычки пламени. Иванов еще не успел испугаться, но в животе, уже как-то стало неуютно.
--
Начальник караула лейтенант Фролов, слушаю., - раздался в телефоне сонный голос начкара.
--
Рядовой Иванов. Докладываю, что в штабе дивизии пожар. Что мне-то делать?
--
Что делать, что делать! Знамена выноси не улицу., - закричал начальник караула, уже с нотками легкой паники. И добавил:
--
Сейчас группа, согласно боевого расчета, будет у тебя.
На весь этот разговор ушло еще секунд десять. А, между тем, от проводов начали гореть уже стены из сухой штукатурки.
Сказать, выноси мол, легко, а как сделать? Зампотыльники постарались на славу! Уже минуты две Иванов пытался сбить замок прикладом автомата, но попытки его были тщетны. Огонь продолжал стремительно распространяться в соответствии со своими законами, совершенно не считаясь с возможностями людей. Вспоминая и "выплевывая" все слова нелитературной лексики, какие только знал или слышал раньше, Иванов, с разбегу ударил кованным сапогом в защиту из оргстекла. Результат тот же. А огонь уже "жарит" и "парит". Наконец, Николай вспомнил про патроны в автомате. Дослав патрон в патронник, с первого же выстрела сбил замок. Схватив, не считая, четыре или пять знамен, выскочил на улицу, бросил в снег, тут же обратно. Навстречу ему, визжа, уже летела телефонистка Бахтеева, за которой поспешала налегке вся дежурная смена узла связи. Иванов успел сделать еще одну ходку и вынес еще четыре знамени. Никто из уже выбежавших на улицу не пытался ему помочь. Пламя уже не шутило, а пожирало старое, барачного типа, здание, со всем своим удовольствием.
Капитан Круглов, сквозь дремоту, слышал какой-то шум в коридоре, который вскоре затих, но как-то сразу не обратил на него внимание. Но что-то изменилось. Открыв глаза, увидел, что свет в дежурке пропал и светились лишь лампочки аварийного освещения на пульте оперативного дежурного. Что это за "пурга" в неурочное время, подумал он и решил проверить. Открыл дверь, но сразу же пришлось отскочить от нее, поскольку во весь ее проем в комнату полыхнуло пламя.
Стоявшие на улице услышали, как с треском распахнулось окно в комнате оперативного дежурного и истошным голосом кто-то закричал:
--
Быстро за дежурным тягачом в рембат. Выдрать решетки.
Действительно, все окна штаба, были обнесены решетками. И выпрыгнуть на улицу ни оперативный дежурный, ни его помощник уже не могли.
Водитель, к счастью, был на месте и дежурный тягач завелся сразу. Подъехав к окну, водитель зацепил тросом решетку, и тягач легко сорвал ее. Уже стоя на улице, капитан Круглов, досадуя на случившееся, говорил:
--
Вот жизнь, мать твою так...! В Афгане, в танке горел, не сгорел, так чуть было здесь не пришлось...!
Через сорок минут все было закончено. Пожарная машина, прибывшая к этому времени к месту пожара, поливала лишь угли обрушившегося здания, похоронившего под собой и узел связи, и сейфы с документами работников штаба, и много многое другое.
Глава 2.
--
Ну что, погорелец, Горин, здравствуй. Уезжаешь?, - такими словами встретил меня заместитель начальника факультета заочного обучения Военной академии связи, полковник Мисюк, к которому я зашел попрощаться.
--
Собственно говоря, почему погорелец?, - не понял я.
--
А на, вот, почитай., - протянул он мне какой-то листок.
Листком оказался приказ Министра обороны о чрезвычайном происшествии в соединении, в котором я служил, и принятым по нему мерам. В целом суть приказа сводилась к тому, что в Сретенской дивизии, ни много, ни мало, сгорел штаб дивизии со всем тем, что в нем было. Человеческих жертв нет. Проведено прокурорское расследование, по итогам которого сделаны выводы о правых и виноватых. Последним, из которых, Министром обороны розданы "пряники".
Но больше всего, что меня насторожило, что среди "последних" оказался и мой прямой начальник - начальник связи соединения Рабинович Зиновий Михайлович. Человек, на мой взгляд, исключительный во многих отношениях. Творческая и инициативная личность. Не боялся принимать собственные решения и их отстаивать, если считал, что он прав, и поступаться ими, если ему доказывали обратное, пусть это даже были его подчиненные. Иными словами умел прислушиваться к чужому мнению. Именно он принял самое активное, а главное, полезное участие в моей военной карьере. То, что я, Горин Владимир Георгиевич, имею воинское звание майор, являюсь начальником связи полка, а также слушателем Ленинградской академии связи, заслуга в большей степени, именно его. И, кроме благодарности, никаких других чувств я испытывать к нему не мог. Срок его службы в Сретенском гарнизоне, поскольку этот гарнизон считается "заменяемым" районом, вышел еще год назад. Но желая дать возможность своему ребенку закончить школу, Рабинович вышел с соответствующим ходатайством на командование, и ему продлили срок службы на год. Однако, вот что получилось, и мне было искренне жаль его.
Самолет в аэропорт г. Читы прибыл по расписанию. Коротая время до вечернего поезда, которым должен был добраться до Сретенска, я бродил по городу. Собственно, от нечего делать зашел в кинотеатр. В фойе кинотеатра увидел начальника штаба своей дивизии. Он тоже оказался в числе "последних", известного уже мне приказа, которым и был снят с занимаемой должности. Насколько бытие меняет человека. Казалось что последние события придавили его к земле, будто стал он меньше ростом. Хотя до этого я знал этого человека, как уверенного в себе, знающего и умеющего хорошо выполнять порученное ему дело офицера. Подойдя и поздоровавшись, присел рядом с ним. Расспрашивать ни о чем не хотелось, поскольку, основное я знал, а ковыряться в чужой беде - только рану бередить. Но заговорил он сам.
--
Слышал, что у нас произошло?
--
Приказ читал.
--
Так-то вот, приезжал за новым назначением. Уезжаю в Якутск, краевым военкомом.
--
А что с Зиновием Михайловичем?, - спросил я.
--
Едет со мной. По крайней мере согласие свое уже дал.
--
И когда?
--
Я, через пару дней. Рабинович еще останется пока, какие-то свои дела хочет закончить.
Наутро, оба мы были уже в Сретенске.
Глава 3.
Застал я Зиновия Михайловича в кабинете начальника штаба отдельного батальона связи. По разным углам этого кабинета, за столами сидели трое бойцов и что-то там сочиняли.
--
А, приехал студент. Как сессия?
--
Да у меня-то все нормально. Что у Вас?
--
Значит знаешь все. Ну что ж, на сегодня добился пересмотра дела по факту пожара. А это уже немало.
--
И вообще, знаешь Володя, ни в моих правилах позволять запросто вытирать об себя ноги, а потом выкидывать, как ненужную вещь.
Я не переставал ему удивляться. Если начальник штаба дивизии уже смирился со своей участью и через пару дней уезжает к новому месту службы, то Рабинович совсем другое дело. К этому времени он уже сам провел свое расследование, сделал свои выводы. Обратился в вышестоящие инстанции и добился-таки пересмотра дела.
Суть же сводилась к следующему. Предыдущее расследование было поручено юному лейтенанту, следователю нашей местной прокуратуры. Одним из главных вопросов следствия, был вопрос о характере и причине возникновения пожара. Характер же в данном случае определял и причину. Если пожар носил очаговый характер, значит он вполне мог начаться на узле связи и распространиться по всему зданию, как значилось в выводах следствия. Но если пожар возник по причине короткого замыкания по периметру всего здания одновременно, то и вывод о очаговом характере его возникновения, неверен.
Юный следователь оказался некомпетентным в технических вопросах, он обратился за помощью в КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) гарнизона. КЭЧ, защищая свой "мундир", сразу же отмела в сторону версию "короткого замыкания", и настаивала именно на очаговом характере возникновения пожара, мотивируя это тем, что для электропитания приемных устройств на узле связи использовались обычные телевизионные стабилизаторы напряжения, что и привело, сначала к их возгоранию, а затем - к пожару. Подполковник Рабинович не был бы Рабинович, если бы согласился с этим.
Прокурорский работник из Читинской прокуратуры работает в дивизии уже несколько дней. Почти полностью собрана доказательная база в пользу версии Рабиновича. Допрошены свидетели пожара находившиеся как внутри здания, так и снаружи. Возникновение пожара наблюдали несколько человек, несущие службу недалеко от штаба соединения. Сегодня будет проходить следственный эксперимент. Для его проведения Зиновий Михайлович купил новый телевизионный стабилизатор напряжения, который и должен послужить главным аргументом в пользу его версии.
--
Ну что ж, товарищи, приступим., - предложил следователь Читинской военной прокуратуры в звании капитан.
--
Электрикам сретенской КЭЧ, товарищам Грищуку и Зыкину, предлагается с использованием данного стабилизатора, создать искусственно такую пожароопасную обстановку, от которой загорелась бы мебель, на которой стоит стабилизатор, или рядом стоящая мебель.
А далее, ну целый цирк, электрики и так и эдак пытались "закоротить" обмотки стабилизатора так, чтобы это привело к его возгоранию. Потея, что-то там закорачивали, совещались, снова что-то крутили, ничто не помогало. Уморившись, в конце-концов, сдались. Прокурорским же работником был составлен соответствующий протокол проведения мероприятия. Дело закрыто!
Хотя нового приказа Министра обороны об отмене отдельных пунктов уже известного мне приказа, не последовало. Не привыкли министры, видимо, публично признаваться в своих ошибках. Но приказ Командующего Забайкальским военным округом о "восстановлении в правах и должности подполковника Рабинович З.М." имел место быть, что нас всех очень порадовало. Торжество справедливость всегда радует.
Тем ни менее утеря боевого знамени как в военное время, так и в мирное, влечет за собой непредсказуемые последствия... Уже проходя службу совсем другом регионе страны, я узнал, что Сретенская дивизия расформирована, и на ее территории дислоцируется совсем другая воинская часть.