Конец мая. Солнышко пригревает днем уже, вполне, по-летнему, заряжая лейтенанта Горина Владимира и его подчиненных, совершенно несоответствующими обстановке, и какими-то, даже расхолаживающими, флюидами. Сама же обстановка сводиться к следующему. Передача автомобильной техники во вновьформируемый целинный батальон в полном разгаре. Место передачи - поселок Светлый, расположенный недалеко от г. Омска. Так как, автомобильная техника передается из многих частей соединения, то, практически, от каждой части, присутствует здесь своя администрация, которая отвечает за передачу своих машин. Для формирования целинного батальона оборудован летний лагерь. Живем в палатках. Подготовкой автомобилей, их ремонтом и передачей, занимаемся в полевом автопарке.
Со мной, а лейтенант Горин - это я, работают два бойца моего взвода. Водители, Бекмухамбетов, для краткости просто Бек, и Васька Хадарин. Оба примерно одинакового роста, выше 165 см и ниже 170. Оба прослужившие по полтора года и имеющие одинаковое воинское звание - рядовой. И оба мечтающие примерно об одном и том же, а именно, как смыться до дембеля из части, от всех ее бесконечных построений и занудной работы на технике, вместе с целинным батальоном. Хотя целинные батальоны комплектовались, в основном, гражданскими водителями, призываемыми на период уборки урожая в армию, но были случаи, когда в уже сформированном батальоне, водителей, именно этой категории не хватало, и тогда доукомплектовывались батальоны личным составом водителей из числа военнослужащих срочной службы. Поэтому "голубая мечта" обоих не была такой уж призрачной.
Хотя призваны они были в одно и то же время, полтора года службы для обоих солдат складывались совсем неодинаково.
Васька, холерик, если не сказать "Холера", по складу характера. Неунывающий, веселый, вечный выдумщик, деревенский мальчишка, мелкий хулиган. За время службы, стал неплохим специалистом, как водителем, так ремонтником карбюраторных автомобилей. В работе был надежен, если не обращать внимания на все приколы, рожденные его буйной фантазией. Например, ему было интересно, получит он в лоб от старшего машины или нет, если во время движения на крутом спуске на Газ-66 будет не просто рулить, а повиснет на руле, облокотившись не него локтями, а колени, при этом, задерет выше самого руля. Машина, при этом конечно же, теряла управление. Старший машины, получив равную с Васькой, если не большую дозу адреналина, начинал "неровно" на него дышать. Хотя, как правило, для машины и для самого старшего, всегда все заканчивалось благополучно, о самом Васе сказать этого было нельзя...
С Бекмухабетовым все было намного сложнее. Есть люди, которые, как бы, притягивают к себе неприятности. Бек был из них. Накануне одной из итоговых проверок боевой и политической, мой взвод готовил технику к строевому смотру, а конкретно - занимался ее покраской. Перед началом работ, мною бойцы были проинструктированы, что можно, а что нельзя. И хотя инструктаж этот повторялся изо дня в день и набил всем оскомину, но без него личный состав к работам не приступал. Так и здесь, но нет же...
За полчаса до окончания работ в парке, командир батальона собрал всех офицеров на совещание, по поводу начинавшейся завтра итоговой проверки. За меня в парке с бойцами был оставлен начальник одной из аппаратных, прапорщик Авдеев. Через пятнадцать минут после начала совещания, в кабинет комбата вбежал дежурный по части и доложил в автопарке "задавило" Бекмухамбетова, и что он сейчас находится в хирургическом отделении медсанбата, расположенного рядом с нашей частью. Мы туда.
--
Уж и не знаю, кто родители этого Бекмухамбетова, и из какого материала они его "делали"., - рассказывал через некоторое время главврач отделения.
--
Но оказался он у вас самым настоящим гутаперчевым мальчиком. Автомобиль, Газ-63, через тазовую область заехал ему на спину, затем тем же путем, съехал. И не одного перелома. Мышцы разошлись под тяжестью машины, а затем снова встали на свое место. Конечно же сильнейшие растяжения мышц, где-то даже и порыв связок, но, в целом для здоровья, опасности нет.
Только после этих слов главврача, я смог более-менее вздохнуть свободно. За свой относительно небольшой срок офицерской службы, я уже понял, что многое можно простить, и многое действительно прощалось командиру. Но смерть подчиненного, которая гуляла сегодня где-то рядом, в этот прощенческий список не входит.
Последующий разбор происшествия показал, что Бек, со своим начальником станции, сержантом, красили автомобиль, с нарушением предписанной им технологии. При этом закрасили лобовые и боковые стекла кабины. Желая выгнать машину из бокса на улицу для просушки, начальник станции, которому вообще запрещалось садиться за руль, все-таки сел за него и завел автомобиль. Видя створ ворот, но не видя, что перед машиной кто-то стоит, тронулся с места, сразу же сбив с ног Бекмухамбетова...
Передача техники нашего батальона практически завершилась. Из батальона остался не переданным лишь один автомобиль Зил-157. Для его передачи и оставили в полевом лагере меня, т.к. это автомобиль был из моего взвода, прапорщика Северина и старшего лейтенанта Хлыстова из автомобильной службы батальона, и двух солдат, Хадарина и Бекмухамбетова. Остальной личный состав вернулся в Омск, в часть.
Зил-157 был, как заговоренный. Мы, уже два раза пытались передать его в целинный батальон. И если, накануне передачи, машина заводилась, опробовалась, и вела себя вполне нормально, то, наутро, в день передачи, обязательно находилось что-то такое, из-за чего сама передача не могла состояться. Непременно, что-то там не работало, и это очередное что-то, приходилось искать чуть ли не целый день. И хотя, вся наша техническая автомобильная мысль, вместе со мной, Васькой и Беком, целый день крутились возле нее, в поисках очередной неисправности, и автомобиль, в конце-концов, заводился и снова вел себя как и положено автомобилю, о причинах очередной неисправности, никто конкретного ничего сказать не мог. На следующий день был назначен очередной срок передачи автомобиля целинникам, но уверенности, что это произойдет, уже ни у кого из нас не было.
Вечером, втроем коротали время мы в своей палатке. Жить в полевом лагере, нам уже порядком надоело. Хотя и от Омска мы были не очень далеко, но покидать полевой лагерь нам запрещалось. Я, придвинувшись к висящей под потолком лампочке, читал какую-то книгу. Хлыстов с Севериным играли в карты. Старший лейтенант Хлыстов ничем особенным среди нашей офицерской братии не отличался. Трудился в автослужбе батальона, что-то там доставал для автомобилей, контролировал их эксплуатацию, занимался их ремонтом и восстановлением. Прапорщик же Северин, вроде моего Васьки, с шилом в одном месте. До перехода в наш батальон, успел несколько лет прослужить в Омской милиции. Может быть это наложило на него свой отпечаток. Если разговаривая о работе или машинах, он изъяснялся вполне нормальным и понятным всем языком, то в разговоре "за жизнь" употреблял, другой раз, такие "жаргонные" словечки или обороты, что не сразу можно было и понять.
--
Слышали мужики, вчера на том берегу Иртыша мохнатый сейф вскрыли., - один из образчиков его речи.
Вот и думай о чем это он, а оказывается, что кто-то кого-то изволил изнасиловать. Некоторые может быть и сказали бы, что мент - он есть мент... В прошлом году, при проверке склада автомобильной техники "НЗ", оказалось, что ни один из автомобилей не заводится. Бензобаки всех автомобилей оказались заправлены водой. Из проверочной комиссии никто еще толком понять ничего не успел, а начальник склада, такой же прапорщик, как и Северин, от его удара уже сидел на заднице, утирая красную юшку под носом. Потом, конечно, Северину пришлось объясняться, что, мол, не стерпел и т.д...
--
Мужики, Ходарина с Беком кто-нибудь проверял, на месте они?, - спросил Хлыстов.
--
Да, были на ужине. А идти здесь некуда. - отозвался я.
--
Слушайте, а чего мы, собственно, как арестанты какие?, - встрял Северин.
--
Тут в пяти километрах деревушка есть, бабуся первачок сдает. Комбат свою машину оставил. Чего сидим-то?
--
А и то, правда. Вовка, поехали. - поддержал Хлыст.
Сказано, сделано. Минут через пять, мы тряслись по ухабистой проселочной дороге в сторону Северинской деревни, разрезая светом фар ночную тьму. Не доезжая метров ста до деревни, увидели на обочине силуэт автомобиля.
--
Ба! Да это же наш "Трумэн"., - воскликнул Северин.
Машина действительно оказалась тем самым Зилком, который нам завтра предстояло, уже третий раз, передавать целинникам.
--
Раз машина здесь, значит где-то недалеко Васька или Бек, а то может и оба. Наверное тоже у твоей бабуси решили отметиться, - подал голос я.
Свою машину решили оставить рядом с Зил-157, а сами пешком направились в деревню. Где-то на нее середине, увидели большое, хорошо освещенное здание, скорее всего местных клуб. Окна его были раскрыты настежь. Музыка ревела мощью своих децибел, оглушая даже, наверное, тех, кто стоял снаружи. Танцы были в разгаре. Заглянув в окно, заметили и Бека с Васькой, которые в поте лица, выделывали что-то невообразимое перед двумя девчонками. О вкусах не спорят, но, видимо, девочкам это нравилось, поскольку они старались не отставать от обоих наших вояк.
Между собой определились, что Северин выводит обоих "отличников боевой и политической", в то время, как мы с Хлыстом, контролируем окна. Но Васька, скорее всего, не был бы Васькой, если бы так легко нам дался. Видимо, заметив нас, стоящими перед клубом, и, ощутив всю остроту приближающего момента расплаты, он что-то крикнул Беку, и, не ожидая его ответной реакции, пулей вылетел в окно. Бекмухамбетов же, видимо не расслышав в этом музыкальном грохоте и стоне Васькино предупреждение, как ни в чем не бывало, продолжал свою "румба-юмбу".
Между тем, Северин, как ледокол, продравшись через плотную, далеко не трезвую и дрыгающуюся массу тел, молча взял Бека за ухо, и, как нашкодившего щенка выволок на улицу. К машинам шли молча. Я про себя думал, что делать с обоими. Докладывать начальству или нет. Бек, с виноватым, и уже раскаивавшимся видом, брел к машине. Васька - далеко не глупый. Да, сейчас он, скорее всего испуган, хотя и слово-то это как-то к нему не вяжется. Но к утру должен бы "аклиматься" и быть, как ни в чем не бывало на месте.
Но удивил опять Северин. Подойдя к машине, он приказал Беку снять штаны.
--
"Надо Федя, надо!", - ответил Северин словами известного фильма.
--
А не снимешь, сам вытряхну. - добавил он.
С грустным выражением лица, Бек подчинился и спустил штаны. А Северин, тем временем, вытянул брючной ремень из своих.
--
Бек, я давно к вам с Васькой присматриваюсь. Признайся, поломки в машине ведь ваших рук дело. Хотя можешь и не признаваться, мне и так все ясно. Значит, это по вашей милости, торчу я в этом полевом лагере уже целую неделю сверху положенного. Это по вашей милости, жена моя не видит целую неделю своего мужа, а дочь отца. И все это из-за недоумков, которых в свое время отец с матерью недовоспитали. Так вот это тебе привет от моей жены., - с этими словами Северин резко хлестанул ремнем Бека ниже спины.
Затем, подобным же образом, он передал привет от своей дочери и закончил приветом от себя лично. Только после этого позволил заправится.
В полевой лагерь добрались без приключений. Докладывать никому не стали, решив подождать до утра. Первого, кого я увидел утром, это Хадарина Ваську, который зайдя к нам в палатку, с видом готовности к любым, в том числе и физическим, пыткам, пришел извиняться. Конечно же, вид Васькин некого обмануть не мог. Но у Северина, его воспитательный порыв уже поутих, а у нас с Хлыстом, он, как-то, даже и не возникал. Поэтому и отделался Васька, впрочем как и всегда, общими обещаниями чего-то там в будущем.
В этот же день мы, уже без проблем, передали оставшийся автомобиль в целинный батальон и вернулись по домам.