Узкий пустой заулок, едва освещённый магическими фонарями, стал для Оникса подарком. Вырвавшись из шумной многоликой толпы, он медленно прошёл по гладкой, отполированной сотнями тысяч ног булыжной мостовой, остановился возле высокого, давно пустующего двухэтажного дома с тёмными провалами окон и островками мха на растрескавшихся каменных подоконниках и устало привалился к стене. Пронырливый ночной ветер тотчас забрался под одежду, вынудив эльфа поёжиться и плотнее закутаться в чёрный короткий плащ.
- Этот день меня точно доконает, - прошептал он и прикрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение отрешиться от навязчивых мыслей.
Не получилось. В голове раз за разом прокручивал события, приведшие его в этот забытый богами тупик на окраине Исанты.
- С самого начала знал, что мы затеяли авантюру, но вместо того чтобы отговорить хамира помогал ему! Идиот! На меня, наверное, помутнение нашло, не иначе. Ладно Йоль с Наем, им Тарго переплюнуть не терпится. Доказать, что они супер-пупер-разведчики. Но я-то, я? И ведь понимал, что скорее сгину, чем отомщу - и всё равно с ними потащился. Надо было идти одному, убедить их остаться в Шильгане и идти. Хотя... остались бы они, как же! Держи карман шире!
Фантош поморщился, вспомнив, с каким энтузиазмом он сам и его спутники обсуждали за обедом поход в Тират. 'Да... Горячая еда и спокойная обстановка напрочь лишают чувства самосохранения. О чём мы только думали? Точно помутнение нашло. И всё из-за бершанца!'
Мешок-хранитель, обнаруженный Эстенишем, оказался редким даром судьбы. Не воспользоваться ситуацией было грешно, и маленький отряд отправился в Шильган, большой торговый город на юго-западе Ликаны. Четырьмя порталами! Причём три из них пришлось выстраивать в Бершанском лесу, где магические силовые линии были слабыми и нестабильными. В Шильгане, сбыв первому попавшемуся скупщику часть портальных камней и получив за них два увесистых кошелька с тиратскими и лианскими монетами, компания поспешила на базар, покупать вещи для поездки в сатрапию: тиратсткую одежду, обувь и прочие дорожные мелочи, необходимые для маскировки. Оставалось лишь придумать легенду и изготовить соответствующие амулеты-личины. Легенду сочинили за обедом на небольшом, но весьма приличном постоялом дворе, а 'маскарадом' занялся фантош, благо с такого рода заклинаниями он справлялся на раз, даже лучше разведчиков-федералов.
Ближе к вечеру сытые, отдохнувшие путешественники покинули гостеприимный Шильган через южные ворота и неспешно двинулись по широкому тракту, провожаемые недоумёнными взглядами стражников, ибо были единственными, кому пришло в голову покинуть город на ночь глядя. Ехали всадники недолго, через три-четыре километра свернули на просёлочную дорогу и скрылись от любопытных глаз в маленькой осиновой роще. Переоделись. Оникс повесил на шеи спутникам амулеты, а потом вместе с Йолинелем выстроил портал в Тират...
- О чём я только думал? - сквозь зубы процедил фантош, невидящими глазами обвёл мрачный заулок и, прислонившись затылком к холодной каменной стене, устремил затуманенный воспоминаниями взгляд к ясному звёздному небу. - Нужно было оставить в Ликане хотя бы Гедерику. А теперь? Что делать теперь? Будет чудом, если нам удастся выбраться из Тирата живыми.
И пенять было не на кого. Доселе не подводившая его интуиция промолчала - даже не намекнула на опасность. Да и прибытие в Исанту прошло без сучка и задоринки. Портал привёл путешественников в полусгоревший охотничий дом, который пострадал во время одной из пьяных вылазок Дигнара. 'Яркий тогда выдался пикничок!' - усмехнулся про себя фантош и покачал головой, пытаясь прогнать воспоминания о бушующем в алкогольном дурмане наследнике, направо и налево раздающем бессмысленные, агрессивные приказы. Хохот, визги, крики на миг оглушили, а перед мысленным взором полыхнуло оранжево-красное пламя, ослепительным фонтаном ударившее в небо и опавшее на траву пушистыми хлопьями серого пепла... Разгромленный дом с обгорелыми стенами так и остался стоять в лесной чаще. Наследник предпочёл выстроить новый - каменный, куда и перебрались егеря и слуги, которым повезло выжить той безумной ночью.
- Вот бы и нам немного везенья. - Оникс провел ладонью по лицу, вздрогнув, когда мягкая кожа геба холодом опалила кожу, и втянул ноздрями тяжёлый воздух столичного закоулка - влажный, кислый, мёртвый. - Нужно спешить, пока не объявили траур. Не то городские ворота запечатают, и мы окажемся в ловушке. Нужно уйти до рассвета, - едва слышно произнёс он, но вопреки собственным словам не тронулся с места: красочные картины недавних событий затягивали как болотная топь, а мозг метался в поисках ответа на вопрос, что делать дальше.
Из охотничьего дома отряд прямиком направился в столицу, благо до неё было рукой подать. Галопом доскакали до главного тракта, а дальше поехали чинно и мирно, как самая что ни наесть настоящая тиратская семья. Впереди Найлин в образе пожилого, сгорбленного под тяжестью лет аристократа в изумительном шёлковом камзоле и широкополой шляпе поверх пышных седых волос. Следом - Йолинель. Выглядел эльф как человеческий юноша весьма приятной наружности: короткие светлые волосы, правильное лицо с прямым носом и полными чувственными губами. Впрочем, стараниями фантоша, на новое лицо эльфийского принца никто внимания не обращал, взгляды приковывал лиловый камзол с невероятным количеством золотых пуговиц на груди и отворотах рукавов, багрово-красные штаны и золотой короткий плащ, полы которого были небрежно откинуты за спину. Чуть позади Йоля ехала Гедерика - симпатичная молодая женщина в белом атласном платье, расшитом алыми маками, слегка зауженном в талии и расходящемся книзу бесчисленным множеством складок. Светло-каштановые волосы 'тиратской дамы' были заплетены в причудливую косу и перевиты нитями речного жемчуга, на макушке красовалась золотая шляпка с длинным снежно-белым пером. Замыкали маленькую процессию Эстениш и Оникс - слуги в ладных тёмно-коричневых костюмах и круглых шапках, украшенных зеленоватыми брошами с серебряными, изящно сплетенными между собой буквами - вензелями хозяев.
Фантош немного нервничал: в отличие от большинства тиратцев, он был прекрасно осведомлён о том, что, вопреки лозунгу 'Тират против магии!', в подчинении у начальника городской стражи имелся тайный отряд, отслеживающий магов и магические артефакты, в том числе амулеты-личины. Но опасения оказались напрасными - въезд в Исанту прошёл практически идеально. Единственным, кто ненадолго привлёк внимание стражников, оказался Эстениш. Прямо перед воротами он вдруг разнервничался, стал крутиться в седле, взволнованно зыркая по сторонам, но, получив звонкую оплеуху, затих, и лишь изредка бросал недовольные взгляды на Оникса, но ему на это было наплевать. Дождавшись повелительного жеста Найлина, фантош заплатил пошлину, и путешественники вступили в город. Далеко забираться не стали, немного проехали по главной улице, стрелой пересекавшей город, выбрали скромную гостиницу со свежеокрашенным фасадом и звучным названием 'Кубок сатрапа', и остановились в ней. Сняли верхний этаж целиком, заказали ужин. Фантош, правда, дожидаться еды не стал, сменил наряд слуги на привычные чёрные одежды, превратил шапку в кожаный геб и, подойдя к окну, цепким взглядом обвёл задний двор.
- Будь осторожен, - прозвучал за его спиной нежный шепоток.
Оникс обернулся и вздрогнул от неожиданности: расхрабрившаяся ликанка при всей честной компании чмокнула его в губы.
- Геда... - только и смог выдавить фантош. Он откровенно не знал, что сказать. Не целовать же девчонку в ответ, в самом деле?
Гедерика же зарделась и опрометью кинулась в соседнюю комнату. Оникс проводил её напряжённым взглядом, покосился на довольно ухмыляющихся Ная и Йоля, на застывшего с непроницаемым лицом Эстениша и нахлобучил на голову геб.
- Никуда не уходите, дождитесь меня, - бросил через плечо, распахнул окно и выпрыгнул в ночь.
Чёрной тенью промчался по улицам Исанты, благо никто не обращал на него внимания. Одни, потому что просто не видели за пеленой слабенького защитного заклятия, а те, кому магические способности позволяли видеть, отводили глаза: засматриваться на чужую, тем более такую дорогую вещь, считалось в Тирате верхом неприличия. 'Между прочим, идеальное прикрытие для шпиона. Ведь априори считается, что никому из тиратцев в здравом уме в голову не придёт напялить нашу форму! А если напялит чужак? Правда, сами фантоши запросто раскусят врага и молчать не станут. Но и они не всесильны. Если постараться, провернуть такое всё-таки можно. Я бы рискнул! Эх, не о том ты думаешь, Оникс. Лучше внимательно по сторонам смотри. Попадёшься на глаза Дигнару - пиши пропало!..'
- Дигнар, Дигнар, и как тебя угораздило сдохнуть именно сейчас? Теперь папаша твой медлить не станет - не сегодня-завтра бросит войска на Картр, а тебя на щите понесёт, как лучшее свидетельство гибельного влияния магии! Ликанцев вперёд погонят - на мясо, а следом - элитные тиратские части и фантоши... Великий лес! Не допусти, чтобы Федерация пала! Не хочу, чтобы золотая мечта Кальсома сбылась и мои родичи сгинули в стенах Геббината!.. Бейговы крылья! Сначала дурацкий союзный договор, теперь это... Как ты посмел сдохнуть, Дигнар?
Фантош несколько раз приложился затылком о студеную каменную стену, словно пытался выбить из сознания мысль о том, что его прежний хамир мёртв. Не удалось. С той минуты, как он услышал тихое перешёптывание слуг, которые обсуждали внезапную гибель наследника, мир будто с ног на голову перевернулся. Конечно, Оникс сначала не поверил их болтовне и на свой страх и риск отправился в покои Дигнара. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что огромные покои пусты. Ни слуг, ни горничных, ни фантошей. Приглушённый свет ламп и мрачная, тревожная тишина, липкой вязкой жутью расползающаяся по нервам.
Эльф на цыпочках прошёл по знакомым комнатам: гостиная, каминный зал, чайная комната, охотничья палата - и остановился перед дверями спальни. Стоял и смотрел на полуобнажённых танцовщиц, искусно вырезанных мастерами на дубовых створах. Стройные тела, лёгкие, развивающиеся на ветру одежды, босые ступни, утопающие в траве. Сколько раз Оникс мечтал, как однажды войдёт в эти двери с кинжалом в руке и вонзит световое лезвие в горло ненавистному хамиру, навеки лишив его возможности отдавать приказы кому бы то ни было.
Ладони легли на позолоченные ручки, створы беззвучно разъехались в стороны, открыв глазам знакомую комнату, так и пышущую роскошью. Пушистые ковры, тяжёлые парчовые шторы, зеркала в драгоценных оправах, мебель из редких, уникальных пород дерева, золотая посуда. В центре - гигантских размеров кровать на высоких золотых ножках в форме львиных лап. На полу возле изножья спал Эльмир, старый подслеповатый слуга. Держали его во дворце даже не из жалости, а из любопытства: Эльмиру было почти двести лет, и аристократы делали ставки, доживёт он до юбилея или нет.
Обойдя сопящего и причмокивающего во сне старика, фантош бесшумно приблизился к кровати. На красных как кровь покрывалах, затканных золотой и серебряной нитью, лежал Дигнар. Спокойное расслабленное лицо, скрещенные руки, прижимающие к животу церемониальный меч с тяжёлой витой рукоятью. Не в силах поверить в очевидное, Оникс взобрался на постель и стал разглядывать мертвеца. Наследника помыли и переодели в парадные золотые одежды, усыпанные рубинами и бриллиантами, но они не стали помехой для взгляда фантоша. С кривой ухмылкой он осмотрел подсохшую рану на груди Дигнара, которая и сейчас, по прошествии полусуток, фонтанировала остаточной магической энергией, и вздрогнул, поняв, кто сотворил смертельное заклинание, положившее конец хрупкому миру в Иртане. Он узнал бы эту ауру в любое время и в любом состоянии. Долгих пятнадцать лет изо дня в день Оникс находился рядом с этим магом - служил ему, учился у него, был его собственностью.
- Зачем?
Неосторожный возглас разбудил Эльмира. Старик распахнул глаза, повертел головой, но тёмную фигуру фантоша в полумраке спальни не заметил. Тяжко вздохнул, громко посетовал на старость и нерадивых слуг, чьими 'стараниями' дворец скоро будет кишеть крысами и мышами, и снова захрапел. Оникс же поспешил убраться из покоев: он увидел то, что хотел, и больше не собирался задерживаться рядом с мёртвым наследником, один вид которого заставлял сожалеть об утраченной возможности отомстить за издевательства и унижения. О Кальсоме и мотивах, заставивших его убить наследника сатрапии, он старался не думать. Как и о том, что соваться в Исанту было верхом идиотизма!
Фантош ещё немного покружил по дворцу, подслушивая мысли и разговоры тиратцев, но все вокруг упорно, даже в мыслях, делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, а те глупцы, что рисковали обсуждать гибель наследника вслух, делали это в укромных местах, за наглухо закрытыми дверями. О Каломуше Перте не говорил и не думал никто. Фантош пожал плечами и отправился восвояси, продолжив размышлять о смерти Дигнара...
С одной стороны, Оникс был рад, что кретин, третировавший его полгода, мёртв, но с другой... 'Я хотел убить его сам. Сам! Это несправедливо! - Эльфа затрясло от ярости. - Ты отнял у меня всё, мастер, даже такую малость! Но я всё равно отомщу! Ты умрёшь от моей руки! Клянусь! И порукой в том наши имена. Таар! Лине! Каен! Дале! Саан! Шуам! Ты заплатишь за их смерть, Кальсом, как и за то, что без спроса убил моего хамира!'
Оникс замер, точно пойманный с поличным вор, и затравленно оглядел сумрачный глухой заулок, в котором торчал уже битых полчаса.
- Это всего лишь привычка, - пробормотал он, оттолкнулся от стены и побрёл в сторону шумного проспекта, проклиная и собственный язык, и покойного Дигнара, и Кальсома, и этот дурацкий город, где даже ночью кипела и бурлила жизнь. - Я просто привык к Дигнару, привык подчиняться ему. Поэтому и обязан был убить его сам! Чтобы очиститься, освободиться... Клешни нефас! Я не могу упустить Кальсома. Нужно во что бы то ни стало разорвать связь с Йолем и бросить вызов мастеру. Пусть лучше я умру сражаясь, чем оставлю нас неотомщёнными! И я, кажется, знаю, кто мне поможет!
В травянисто-зелёных глазах вспыхнула бешеная надежда. Фантош сорвался с места и стремглав понёсся в сторону гостиницы. Влетел во двор, смазанной тенью скользнул за угол здания, ловко вскарабкался по стене и юркнул в приоткрытое окно номера.
- Наконец-то!
Гедерика вскочила с кресла, но приблизиться к возлюбленному не рискнула: Оникс сдёрнул геб и яростным взглядом обвёл комнату.
- Где он?
- Кто? - испуганно пискнула девушка.
Фантош не ответил. Сузив глаза, он шумно втянул ноздрями воздух и ринулся к дверям. Ногой распахнул створы и свирепым демоном ворвался в гостиную. Йоль, Най и Эстениш одновременно подняли головы, до того, как их потревожили, они сидели за столом и мирно беседовали, а теперь с недоумением смотрели на Оникса.
- Что-то случилось? - осторожно спросил Йолинель.
- Случилось, - кивнул фантош и в мановение ока оказался рядом с Эстенишем. Стащил испуганного бершанца со стула, впечатал спиной в стену, так что ноги бедняги задёргались сантиметрах в пятнадцати от пола, и прорычал: - Сейчас ты расскажешь мне всю правду, ублюдок! Как на духу!
- Что тебе от меня надо? - придушенно взвизгнул Эсти и задёргался сильнее, скосив умоляющий взгляд на федералов.
Однако помощи не дождался. Йоль и Най, а также замершая в дверях Гедерика с изумлением таращились на юного эльфа, который с невероятной лёгкостью удерживал на вытянутой руке медноволосого парня, а ведь тот весил столько же, сколько и он сам, если не больше.
- Ты знаешь, что мне надо. - В свободной руке фантоша вспыхнул световой клинок, и ослепительно-яркое лезвие прижалось к шее развозчика. - Хочешь жить - говори правду! У меня сегодня душа рвётся кого-нибудь прирезать, и, честное слово, я буду несказанно рад, если моей жертвой станешь ты! Лжец!
Глава 17.
Слабости людей и нелюдей.
Каломуш уселся под могучим вековым дубом и устало прислонился к шероховатой, твёрдой коре. От дерева исходило ровное целительное тепло, и бывший секретарь Совета Ликаны прикрыл глаза, позволяя древней магии Храмовой рощи лечить тело и душу. На губах сама собой расцвела благостная улыбка, тревожная морщинка между бровями разгладилась, дыхание стало размеренным и спокойным. Чуть свесив голову на бок, Каломуш крепко спал и видел сны. Безбрежное синее море в мелких барашках волн, одинокая лодка, стремительно несущаяся к скалистым, поросшим редким лесом берегам. Возле самой воды, на огромном валуне стоит эльфийка. В её тёмных густых волосах играет ветерок, а ясные, как весеннее небо глаза устремлены в морскую даль.
Каломуш жалобно застонал во сне, и в тот же миг, словно услышав его стон, девушка начала озираться по сторонам.
- Я здесь... - еле шевеля губами, проговорил Перт, протянул руки к эльфийке, но та продолжала вертеть головой, не замечая его. - Я здесь... - через силу повторил он, и его снова не услышали.
Легко спрыгнув с валуна, эльфийка пошла прочь и спустя несколько минут скрылась среди скал. Каломуш разочаровано вздохнул и устремил взор к морю, странно притихшему, будто ждавшему чего-то. Чего-то страшного и неотвратимого... До боли в глазах всматривался он в горизонт, но граница между водой и небом оставалась незыблемой и неизменной. От напряжения перед лицом замелькали чёрные точки. Назойливые, как летние мухи, они вились, докучливо жужжали и садились на кожу, щекоча липкими лапками. Каломуша передёрнуло от отвращения, он неловко мотнул головой, ударился затылком о ствол дерева и проснулся. Обвёл глазами вековые деревья, густые кусты, малахитовый ковёр травы с бледно-зелёными вкраплениями мягкого, точно овечья шерсть мха. Тишина и умиротворение, привычные и естественные в Храмовой роще казались сегодня чуждыми и раздражающими. Каломуш зло скривил губы: его охватило гадкое, низменное желание - растоптать, уничтожить, превратить в пепел божественные деревья и, насладившись содеянным, напитавшись чужой животворной силой, уйти туда, где его по-прежнему ждут и по-своему любят...
- Нет! - Маг вскочил на ноги, с силой стиснул виски и прижался спиной к тёплой, шершавой коре. - Я не вернусь!
Растрёпанные волосы взмокли от пота, чуть удлинившиеся ногти до крови впились в ладони, а из зажмуренных глаз выскользнули и скатились по щекам розоватые капли. Густые, раскидистые кроны тревожно зашумели, по траве прошёлся лёгкий ветерок и всё успокоилось.
- За эти годы ты неплохо научился справляться со своими эмоциями. Раньше твои всплески вызывали листопад. А порой и кое-что похуже...
- Не вспоминай! - Каломуш нехотя приподнял веки и встретился взглядом с сине-зелёными омутами божественно красивых глаз. - Как жизнь?
- Как в лесу, - усмехнулся стройный молодой эльф, откинул длинную золотистую чёлку и шагнул к Перту.
Прохладная ладонь легла на мокрый от пота лоб, прошлась по влажным волосам и остановилась на затылке. От руки эльфа исходила сила - нерушимый союз воды и огня, земли и воздуха, пронизанный и скреплённый тончайшими нитями эфира. От охватившего его восторга Каломуш сладко застонал, всем своим существом впитывая добровольно отдаваемые силы, и медленно осел на землю. Карие глаза мага потеплели, а таившаяся в них тьма, свернулась в клубок, будто сытая, довольная кошка. Эльфу даже мурчание послышалось. Он присел рядом с Каломушем и тоже прижался к дереву. Перт мог бы поклясться, что дуб, словно живой, прильнул к его спине. Некоторое время маги сидели, не шевелясь, вслушиваясь в тишину Храмовой рощи и впитывая в себя молчание Великого леса.
- Горячо ненавидимые тобой жрицы, любят порассуждать о пятнах на Солнце.
- Мне ближе мысль о взаимосвязи Добра и Зла. О единстве и борьбе противоположностей, а жрицы, чтобы себя оправдать, ещё и не такое придумают. Суки двуличные!
- Как же ты их любишь, Кало, - искренне рассмеялся Глашатай и достал из кармана плоскую фляжку, искусно оплетённую лозой. - Новый урожай.
- О! - Перт принял сосуд, ловко выдернул пробку и, сделав несколько глотков, блаженно закатил глаза. - Восхитительно!
- Ещё бы! Все ингредиенты в Великом лесу выращены...
- И спирт?!
Литониэль пожал плечами, словно говоря: 'Мало ли в моём лесу подходящих растений?', поднёс флягу к губам и, запрокинув голову, хлебнул настойки.
- Хватит! - Каломуш отнял у друга флягу, взвесил её на руке и констатировал: - Бездонная.
- Ну да, маг я или кто? Всё своё ношу с собой. Кстати, поздравляю с рождением сына. - Литониэль на миг замолк и с кислой миной добавил: - И соболезную. Ульрика была доброй девочкой. Почему она умерла? Сёстры постарались?
- Не-е... - Перт глотнул настойки. - Скорее всего, родов не выдержала. Малыш-то весь в меня пошёл. А Ульрика всего лишь человек, хоть и маг.
- Понятно...
Некоторое время они сидели, молча передавая флягу друг другу и думая каждый о своём.
- Вот же, бестолочь! - Каломуш хлопнул себя ладонью по лбу. - Чуть не забыл! Я видел фантоша!
- Да неужели?! - картинно всплеснул руками Литониэль. - Ушам не верю! Сочиняешь, небось! Или до веточки допился?
- Не иронизируй, идиот! Я видел эльфа-фантоша!
- Что?! Эльфа? Быть этого не может! Или... - Глашатай опустил руку, не замечая, что из фляги тонкой струйкой течет янтарная, терпкая жидкость. - Выходит, мне не привиделось и не показалось. В последние дни к магии моего Леса пару раз обращался чужой, и Лес не отверг его, допустил к источнику своих сил... - Он поднял руку, с некоторым недоумением взглянул на россыпь прозрачных камней чайного цвета у своих ног, глотнул настойки и протянул фляжку Каломушу. - Не могу поверить, что кто-то из них выжил, а теперь и не хочу! Маги, попавшие в руки Кальсома, в живых не остаются. А у эльфов даже шанса нет. Некромантия с магией Великого леса не совместима.
- Значит, всё же некромант... С одной стороны это очень и очень плохо, а с другой - просто замечательно.
Перт улыбнулся, сунул флягу в руки другу и вперил взгляд в небо, что-то прикидывая в уме.
- Эй! - Глашатай толкнул его локтем в бок. - Ты не рассказал про эльфа-фантоша.
- Полегче, дружок, полегче! То лечишь, то калечишь. - Каломуш демонстративно потёр бок и немного отодвинулся. - Мальчик выглядел вполне живым. Вот я его и освободил. Точнее, не освободил, а перекинул 'поводок' на Геду, ну изменил там кое-что... - Эльф с подозрением уставился на лохматого мага. - Да не волнуйся ты так! Ничего противного природе эльфов я с ним не сделал. Тем более что с ним до меня всё, что могли, уже сделали. Он странный. Ни на одного из шести пропавших не похож, или похож на всех сразу. Во всяком случае, какое-то отношение он к ним имеет. Все шесть детских имён помнит и как молитву твердит. Интересный мальчик. Красивый. Геда в него с первого взгляда влюбилась. Ну, я и помог влюблённым соединиться. Он ей больше Дигнара подходит...
- Стоп! А мальчишка тоже в неё с первого взгляда влюбился? Или ты его мнением не поинтересовался?
- Э... дело в том, что интересоваться-то особо времени не было. Но Гедерика у меня очень симпатичная. И добрая, и искренняя, в общем, кладезь достоинств! В такую только дурак не влюбится! А Оникс не дурак!
- Оникс? Что за идиотская кличка? Надо выяснить его родовое имя! - По лицу Глашатая пробежала тень. - Если бы мы знали его имя...
- Узнаем, Лин, обязательно узнаем! Я как раз собирался найти мальчишку и вернуть его Геде, но сначала этот придурок Дигнар помешал, потом Кальсом, потом Тель со своим амулетом. Тоже мне спасительница! Короче, дел у меня выше крыши. И, кстати, можешь выяснить, где сейчас Теверель? Нужно вернуть ей висюльку, а то мало ли что. - Каломуш вынул из-за пазухи цепочку с овальным белым камнем и помахал ею перед носом Литониэля. - Не хочу, что бы Храмовая роща лишилась своей лучшей мэтрессы.
- Ну-ну... Ври дальше. Только не мне. Я-то помню, как мэтр Саманиэль относился к мэтрессе Теверель. Подозреваю, что и в Бершан...
- Заткнись!!! Я был женат на Ульрике по любви. У меня сын! А Тель, Тель... она... Не важно, короче! Если не знаешь, где она, так и скажи. Нечего выделываться! А не скажешь - сам найду. Без тебя!
- Вот разбушевался! На-ка охладись. - Литониэль вручил Перту фляжку. - В Исанте твоя мэтресса. И пока жива и здорова. Лес не ошибается...
После ухода сатрапа, больше похожего на бегство, Теверель с трудом удалось справиться с истерикой Алемики. Девушку трясло, она со страхом косилась на дверь, а из глаз непрерывно катились слёзы. Успокоительный настой помог мало: слёзы высохли, но дрожать несчастная не перестала - жалась к эльфийке испуганной зверушкой, что-то беззвучно шептала и смотрела в пустоту безумными карими глазами. Этот безумный взгляд испугал Тель, и она всё же решилась прибегнуть к сонному заклятию, хотя чувствовала, что избыток магического воздействия может негативно сказаться на психике подопечной. Но, слава Великому лесу, обошлось. Часа полтора спустя, когда Алемика проснулась, Теверель оценила её состояние как удовлетворительное, даже хорошее. Она помогла девушке одеться, отвела в гостиную и усадила за стол, планируя напоить особым травяным напитком, но в этот момент дверь без стука отворилась и в комнату вошёл фантош. Поклонившись не хуже опытного царедворца, он вручил девушке квадратный футляр чёрного бархата, в изысканных выражениях сообщил, что сатрап приглашает госпожу Гедерику и госпожу Теверель на обед в Алую столовую, и, не дожидаясь ответа, удалился.
Алемика машинально кивнула и открыла футляр. Ожерелье, сплетённое из тонких, как паутина нитей с россыпью бриллиантовых капелек поразило девушку настолько, что она только и смогла поднять глаза и уставиться в лицо не менее изумлённой эльфийки. С минуту женщины ошарашено смотрели друг на друга. И если Теверель лихорадочно соображала, с какой стати Мика удостоилась столь пристального, а главное, вежливого внимания сатрапа, то служанка была в шоке от присланного ей украшения. Наконец эльфийке удалось взять себя в руки и, недоверчиво покачав головой, она всё же начала готовить напиток, время от времени с тревогой поглядывая на Алемику и обдумывая поведение Дестанаты.
Тель до глубины души поразил факт приглашения к сатрапскому столу. Зная отношение Селнира к малым расам, она предполагала, что либо будет наглухо заперта в покоях своей подопечной, либо получит статус личной служанки Алемики. И в том, и в другом случае рассчитывать на совместные трапезы с правителем было глупо. 'Или он задумал что-то из ряда вон выходящее?' Теверель поставила перед девушкой чашку и аккуратно взяла в руки бархатный футляр.
- Надо же! - Изумлённый вскрик слетел с губ помимо воли. В отличие от служанки, пораженной внешней красотой необычного ожерелья, мэтресса знала и цену, и историю, и автора сего великолепия. - Это же 'Сеть Зарин'. Одно из легендарных изделий великого гномьего ювелира, мастера Райтина Камора. Он изготовил его для своей возлюбленной Зарин. Но родители были против их союза. Девушку выдали замуж за другого, а через месяц после свадьбы она погибла во время набега тварей. Райтин же так никогда и не женился...
Тель замолчала. Она сама не знала, зачем рассказала об этом Алемике. Ожерелье, проданное наследниками после смерти мастера, сменило огромное количество хозяек, и большинство из них умерли не своей смертью. Однако, несмотря на дурную славу, стоимость украшения год от года росла, и за тысячу лет своего существования несчастливое ожерелье стало доступно только очень-очень богатым иртанцам. Неудивительно, что своё последнее пристанище оно нашло в сокровищнице правящего рода Тирата. 'Интересно, знает ли Дестаната его историю? Если да, то намёк вполне прозрачен...'
- Госпожа Тель, а что было дальше?
Глаза Алемики блестели от слёз, и эльфийке стало безумно жаль её.
- Да ничего особенного, детка. Ожерелье переходило из рук в руки и теперь стало твоим. Это очень щедрый подарок. Просто так такие драгоценности не дарят. Сатрапу что-то нужно от тебя. Будь осторожна.
Служанка с испугом посмотрела на Тель, нервно облизнула губы и тихим, хриплым от волнения голосом спросила:
- Он хочет убить меня, да?
- Думаю, ему нужно что-то другое. - Плавным движением Тель провела ладонью над ожерельем, проверяя, нет ли на нём заклятий, и тут её озарило. Догадка была смелой, но вполне реалистичной, даже практичной. Правда озвучивать её эльфийка не спешила: зачем раньше времени пугать (или радовать?) девчонку? Вместо этого она погладила Алемику по волосам и бодро предложила: - Давай-ка приведём тебя в порядок, милая! Всё-таки не каждый день нам выпадает обедать с хозяином трети материка. И не волнуйся, я помогу тебе, чем смогу. Ведь в том, что ты попала в эту передрягу, есть и моя вина.
Всё оставшееся до обеда время, а его оказалось не так много, Теверель Доро провозилась с Алемикой. Помогла принять ванну, собственноручно расчесала и уложила волосы, подобрала соответствующий случаю и новому украшению наряд. И, конечно же, дала массу советов, рассказала как вести себя в той или иной ситуации. Однако всего не предусмотришь. И хотя Тель предполагала, как будут развиваться события, она всё равно нервничала. Какое-то тревожное чувство, маленький, но приставучий червячок грыз душу.
За полчаса до назначенного времени, когда Алемика была полностью готова, эльфийка решила уделить несколько минут себе любимой и удалилась в спальню. В гостиную она вернулась одновременно с посланцем сатрапа - затянутым в чёрную кожу фантошем. Не говоря ни слова, он распахнул перед женщинами дверь и пошёл вперёд, показывая дорогу. Сопровождающий не спешил, и ликанские гостьи могли сполна насладиться роскошью и величием дворцовой обстановки. Широченные коридоры с окнами от пола радовали глаз искусными витражами или цветной мозаикой, некоторые были занавешены тяжелыми шторами с золотыми шнурами и затейливым шитьём. В промежутках между окнами, вместо привычных в Ликане живых цветов, красовались картины и гобелены, статуи и напольные вазы, а порой мастерски вырезанные из камня деревья с золотыми и серебряными листиками. Фантош провёл женщин по анфиладе залов, стены которых украшали огромные батальные полотна, разнообразные доспехи, оружие и знамёна поверженных государств. Тель демонстрация боевой мощи Тирата, как, впрочем, и роскоши, оставила равнодушной. Она прекрасно знала историю Иртана, частично творившуюся на её глазах, а любовь тиратцев к роскоши вошла в поговорки ещё в те времена, когда Тират был маленьким рядовым княжеством на просторах Иртана. Зато Алемику дворец поразил до чрезвычайности. Широко распахнутыми глазами она смотрела по сторонам и невольно сравнивала дом сатрапа с бершанским Домом Совета, отнюдь не в пользу последнего.
Фантош распахнул украшенные багряно-золотым орнаментом двери, и женщины переступили порог Алой столовой. Вопреки своему названию комната не поражала воображение пылающими оттенками красного. Напротив, в её оформлении преобладали спокойные пастельные тона, и лишь карминовые лепестки вышитых на скатерти маков, выделялись яркими, радостными мазками.
- Приветствую вас во дворце, дамы! - Сатрап встал из-за стола, подошёл к гостьям, коснулся губами холодноватой руки эльфийки, затем сжал в сильных ладонях тёплые, чуть дрожащие от волнения пальчики Алемики. Он собственноручно усадил девушку за стол и по-доброму улыбнулся Теверель. - Чувствуйте себя как дома, госпожа Доро. Надеюсь, Ваше пребывание у нас станет приятным и необременительным. Не хотелось бы лишать девочку единственного родного человека в Исанте.
Как ни странно, в голосе Селнира Тель не почувствовала фальши или двойного смысла. Он искренне заботился о комфорте и душевном спокойствии несостоявшейся невестки. С явным недоверием покосившись на сатрапа, эльфийка села на стул, заботливо отодвинутый фантошем, и посмотрела на Алемику. В глазах девушки плескался страх, сдобренный изрядной долей изумления. Она ждала чего-то необычного, пугающего, а страшный и ужасный сатрап вёл себя как аристократ из свиты Дигнара - ухаживал, улыбался и казался самым обычным мужчиной. Словно подтверждая её мысли, Селнир собственноручно наполнил бокалы вином и с улыбкой проговорил:
- Позвольте выпить за вас, мои очаровательные гостьи! Пусть мой дворец станет для вас настоящим домом.
Вопросительно взглянув на Тель и дождавшись едва заметного одобрительного кивка, Алемика сделала глоток, другой, третий и не заметила, как выпила бокал до дна. В груди тотчас потеплело, тело приятно расслабилось, а в сладко шумящей голове возникла мысль, что правитель Тирата вполне нормальный мужик и бояться его глупо. Девушка застенчиво улыбнулась, не сдержав любопытства, взглянула на Дестанату и покраснела до корней волос: сатрап с искренним восторгом рассматривал её, а на тонких, хищных губах светилась улыбка. Не понимая, что происходит и куда девался тот утренний монстр в обличии человека, Алемика перевела беспомощный, потрясённый взгляд на эльфийку, но та и сама мало что понимала. Селнир был похож на... Тель даже в мыслях боялась произнести это слово, поскольку такого просто быть не могло! 'Хотя он всё-таки тоже живое существо!' И эльфийка решительно закончила свою мысль: Дестаната выглядел влюблённым. По-настоящему влюблённым! Удостовериться в правильности сего неожиданного вывода с помощью магии Тель не рискнула - за спиной сатрапа возвышался фантош. И хотя эльфийка не могла навскидку определить уровень его магического мастерства, с высокой долей вероятности предполагала, что по силам они приблизительно равны - фантош потенциально способен отразить возможную атаку федералки. Иначе бы так близко её к правителю не подпустили.
Впрочем, на ауру Селнира Тель всё-таки взглянула. Это умение было в крови первородных и не требовало ни заметных усилий, ни магических затрат. То, что она увидела, и порадовало, и изумило. В биополе сатрапа преобладали оттенки оранжевого, желтого и белого, что говорило об искренности и чистоте матримониальных намерений. 'Не иначе любовь с первого взгляда'. Тель внутренне содрогнулась - ей вдруг стало очень страшно за Алемику и очень стыдно за себя: перед внутренним взором предстали безжизненная равнина, на ней - первый, пробившийся к солнцу зелёный росток, и она, Тель, безжалостно растоптавшая нежные листики и смешавшая их с грязью.
- Вам плохо, госпожа Доро? Вы побледнели и, по-моему, вот-вот упадёте в обморок.
Голос сатрапа был полон участия, и Тель, отринув видение, посмотрела ему в глаза. 'Что Вы задумали?' Этот вопрос без труда читался во взгляде эльфийки, но Дестаната не счёл нужным ответить. Пожал плечами и повернулся к Алемике, что мяла в руках вышитую салфетку, словно не знала, что с ней делать.
- Как тебя зовут, дитя?
Девушка вздрогнула и инстинктивно вжала голову в плечи, сообразив, что правитель интересуется её настоящим именем. Понимая всю бессмысленность лжи, она собралась ответить, однако страх лишил её дара речи. Девушка беззвучно открывала и закрывала рот, а когда поняла, что не может ни слова вымолвить, заплакала. Благостное действие вина прекратилось, и Алемику, так же как утром, охватила паника: она вдруг увидела перед собой грозного и ужасающе прекрасного бога войны и возмездия. Не в силах справиться со страхом девушка уронила голову на руки и замерла, провалившись в беспамятство.
- Бедняжка. - Сатрап поднялся и, едва касаясь, провёл рукой по чёрным густым волосам. - Пусть отдохнёт. Думаю, что Вы, госпожа Доро, сумеете удовлетворить моё любопытство в полном объёме.
Тель упрямо сжала губы:
- Смотря, что Вы хотите узнать.
- Не беспокойтесь, мэтресса, тайн Великого леса и секретов Храмовой рощи я у Вас выпытывать не собираюсь. А вот реальная картина того, что произошло в Бершане и по дороге в сатрапию, меня интересует. Очень и очень интересует. И вы как раз тот человек, простите, эльф, который может удовлетворить моё любопытство. Не так ли?
Теверель молчала. Она прекрасно понимала, что Селниру, как всякому правителю, правда жизненно необходима. Однако описать истинную картину событий страшилась, не представляя, как это отразится на несчастной горничной, за которую она теперь несла ответственность не меньшую, чем за Геду.
Молчание затягивалось. Однако Селнир не торопил эльфийку. Откинувшись на спинку стула, он пил вино, терпеливо ожидая, на что решится Тель. Фантош за его спиной не шевелился, даже, похоже, дышать перестал, будто на самом деле был статуей из чёрного мрамора. Тишина, завладевшая Алой столовой, нарушалась лишь спокойным, по-детски уютным посапыванием Алемики - обморок перешёл в глубокий сон, и Тель радовалась, что девочка не услышит того, что не предназначено для её ушей. Она могла бы и вовсе промолчать, но бесконечное враньё выматывало, к тому же, сатрап имел право знать. Почему? Теверель и сама толком не понимала.
- В ночь перед отъездом Гедерика сбежала вместе с Ониксом, фантошем Вашего покойного сына. Обнаружив пропажу, и мы, и Дигнар решили не поднимать шума. Мы наложили заклинание личины на Алемику, горничную Дома Совета, а Дигнар выловил на улице простого бершанского паренька и превратил его в фантоша. Мы все надеялись вернуть беглецов до приезда в Исанту, да не вышло... Гибель Вашего сына, неожиданная и нелепая, помешала исправить положение.
Сатрап поставил бокал на стол, потёр виски и задумчиво посмотрел на Тель: он ожидал услышать виртуозное враньё, приправленное некоторым количеством правды, но Барс доложил, что в словах собеседницы не было лжи. Ни капли. И Дестаната решил продолжить допрос:
- Как погиб мой сын?
- Потеря Оникса подкосила его. Дигнар вернулся в лагерь нервным и злым. Увидев парнишку, которого сам же и переделал в фантоша, он окончательно взбесился и приказал убить его. Я не могла не вмешаться. А затем появились Каломуш Перт и мастер Кальсом. Они вступили в схватку. Каломуш был ранен, а огненный шар мастера рикошетом угодил в Дигнара. Удар стал смертельным.
- Значит, его убил Кальсом?
Тель скривилась. Соблазн подтвердить вину мастера и тем самым внести раздор в стан врага был очень велик. Но эльфийка не стала врать, решив, что лимит вранья у неё исчерпан на несколько лет вперёд.
- Смерть Вашего сына - трагическая случайность. Вам некому мстить, сатрап.
- Вот как? А может, в гибели моего сына виноват Ваш замечательный Перт? И Вы мастерски покрываете его, леди Теверель? Вы ведь хорошо знакомы с ним?
- Вы наверняка знаете, что Каломуш был учителем Гедерики, а я - её няней. Согласитесь, что отрицать наше знакомство - глупо. Но он не убивал Вашего сына.
- И где же сейчас господин Перт?
- Не знаю.
- Ой ли?
Эльфийка едва заметно улыбнулась: её грела мысль, что лохматый маг в безопасности. И, скорее всего, в добром здравии - в компетенции целителей Храмовой рощи она не сомневалась.
- Так где сейчас Перт? - повторил Дестаната, прожигая собеседницу взглядом. Он жалел, что Кальсом упустил ликанского мага - лучшую кандидатуру на роль убийцы сына. И не важно, что тот ни в чём не виноват - закон требовал найти и казнить виновных.
- Думаю, что мастер Кальсом доложил Вам о ранении Каломуша и о том, что я сумела переместить его в Федерацию. А где он сейчас конкретно, я на самом деле не знаю.
- Тогда вернёмся к Вашей воспитаннице. Настоящей, а не подделке. Её необходимо найти и убить. Мне вполне достаточно одной ликанки. - Сатрап кивнул на Алемику. - Она станет моей женой и матерью нового наследника.
- Но зачем убивать Геду? - Теверель в ужасе смотрела на сатрапа. - Девочка ни в чём не виновата...
- Бросьте! Ваша невинная девочка сбежала от мужа, украв его собственность. По тиратским законам она дважды преступница: изменщица и воровка. Я выношу ей смертный приговор не из вредности!
- Но как же... - Мэтресса сплела изящные кисти в замок и прижала к груди. - Мы могли бы договориться...
- Нет. В конце концов, леди Теригорн надоест скитаться и она вернётся к родителям. Представляете, в какой скандал это выльется? Впрочем, что я Вам объясняю? Вы сами всё прекрасно понимаете. Приведите мою невесту в чувство, я хочу официально испросить её согласия на брак.
- Как Вам будет угодно, - безжизненным, потухшим голосом прошептала Тель, попыталась подняться, но ноги отказались служить хозяйке.
За спиной эльфийки в мановение ока появился фантош. Он помог ей встать, подал руку и, бережно поддерживая, подвёл к Алемике. Отступил на шаг и каменным изваянием замер за спиной. Мэтресса же, шокированная мыслью о том, что её Геда может погибнуть, на автомате приложила прохладные пальцы к вискам служанки и, прикрыв глаза, начала беззвучно читать заклинание.
Алемика очнулась через минуту. Сонный взгляд скользнул по столу и, словно притянутый магнитом, встретился с изучающим взглядом сатрапа. В первую секунду девушка вздрогнула, рефлекторно схватилась за руку Тель, но тут Дестаната улыбнулся. Мягко, по-отечески, как улыбаются маленькому, наивному и очень-очень любимому ребёнку. И Алемика, сама не понимая, как это у неё получилось, улыбнулась в ответ. Несмело и простодушно. А потом Дестаната поднялся, шагнул к ней, опустился на одно колено и протянул неведомо как оказавшийся в его руках алый, махровый мак:
- Согласны ли Вы стать моей женой, леди?
- Да, - не задумываясь, ответила Мика и покраснела: происходящее больше походило на сказку, чем на реальность.
Ликанка взяла в руки алый, сияющий мак и, лишь почувствовав мягкую шероховатость стебля, поверила, что это не сон и не иллюзия. Тем временем сатрап поднялся с колен, ласково провёл рукой по волосам невесты и стремительно покинул столовую.
- А... - Алемика повернулась к бледной как полотно Тель. - Я... не понимаю...
- И не надо.
Эльфийка сжала дрожащие пальчики ликанки и обратилась к фантошу, что по-прежнему стоял за их спинами.
- Выстроите портал в наши покои. Госпожа Гедерика не в силах бродить по дворцу.
Приказывая фантошу сатрапа, Теверель безумно рисковала, но что-то подсказывало ей, что это мрачное, бесстрастное создание осталось здесь не просто так. И риск оправдался: не прошло и минуты, как перед ними засеребрилась высокая арка, а фантош склонил голову, ожидая новых приказаний. Тель с недоверием взглянула на него, чуть ли не насильно подняла со стула Алемику, подвела к порталу и вместе с ней шагнула в серебристое марево. Каково же было её удивление, когда, оказавшись в своей гостиной, она обнаружила у дверей безмолвную тёмную фигуру.
- С этой минуты я ваш слуга. Моё имя - Барс. Хамир повелел оберегать и защищать вас, - ответил на невысказанный вопрос фантош и вновь склонил голову.
- Ясно... - с кислым видом протянула Теверель и повернулась спиной к навязанному сатрапом соглядатаю. - Мы бесконечно благодарны ему за заботу.
О своих шпионах или, как любил говорить его сын, соглядатаях, Нигмар заботился. Почти по-отечески. Правда, если шпион 'прокалывался', он также заботливо и безупречно чисто убирал его со сцены. Методы использовал самые разные: от физического уничтожения до сведения с ума или стирания памяти. Всё зависело от того, насколько значима была в обществе фигура шпиона. И если простого слугу по-быстрому устранял наёмный убийца, то с аристократами приходилось повозиться. А уж с теми, у кого за плечами стояли фантоши, и подавно. Здесь требовались ум, фантазия, изворотливость и безупречное владение даром. Людей, обладающих такими качествами, по мнению Саттола-старшего, в Тирате было двое - он сам и его сын. И только им Нигмар мог доверить самые сложные, самые важные и опасные задания. Сейчас, например, он возвращался от одного весьма полезного, однако слишком зарвавшегося барона, который много лет снабжал его информацией интимного характера: кто с кем, когда и где. А уж извлечь из вороха 'грязного белья' пользу было делом техники. 'Всегда говорил: шантаж опасен для здоровья. Особенно если им злоупотреблять. Впрочем, мужику даже повезло, помрёт утречком, а тут и траур по всему Тирату объявят. Символичненько получилось!' - с ленивым сарказмом рассуждал про себя Нигмар, неспешно шагая по дворцовому коридору.
- Отец!..
Громкий шёпот, донёсшийся из скрытой гобеленами ниши, заставил Саттола вздрогнуть и остановиться. Конечно, он узнал голос сына, но мальчишка уже должен быть дома, а не исследовать многочисленные тайные ходы исантского дворца. Недовольно поджав губы, Нигмар юркнул в нишу и тотчас был схвачен за руку.
- Идём скорее... - на грани слышимости проговорил Шанир, активировал амулет-невидимку и потащил отца за собой.
В тайных ходах-переходах Саттол-старший ориентировался как рыба в родном озере и почти сразу сообразил, что сын ведёт его к покоям Дигнара. Вопрос: 'Что там может быть интересного кроме трупа?', вертевшийся в голове, так и остался не озвученным, ибо фигура, склонившаяся над телом наследника, заставила его потерять дар речи, а молнией промелькнувшая догадка - застыть соляным столбом.
'Но как?!'
'Сам не понимаю. Я его возле дворца засёк. Сначала думал, что у меня галлюцинации на фоне переутомления и нервного потрясения... Но нет... Это на самом деле он. Такую ауру не подделаешь... Прилепил 'шпионскую метку' и за тобой!'
Нигмар горящими глазами уставился на 'воскресшего' фантоша:
'Продолжай слежку, только вместо метки лучше кого-то разумного к нему приставить. Думаю, Оникс здесь не сам по себе. Нужно выяснить, кому он теперь служит. Кальсому? Или своему таинственному спасителю? Я хочу знать о нём всё!'
'Будет сделано, отец'.
В этот миг фантош с подозрением огляделся, словно почуял чужое присутствие. В прорезях геба хищно сверкнули изумруды глаз, и Саттолы даже дышать перестали: всё-таки перед ними был сильнейший маг. Маг, способный обнаружить их, несмотря на амулеты и защитные заклятья. Тревога оказалась ложной. Фантош перевёл взгляд на покойника и что-то громко буркнул, разбудив дремавшего у ложа слугу. Старик раскрыл подслеповатые глаза, повертел головой, пробормотал в никуда несколько фраз и вновь захрапел. Оникс бросил последний взгляд на бывшего хамира и тенью выскользнул из спальни.
Саттолы синхронно выдохнули.
'Кого ты пошлёшь за ним, Шанир? Ангра?'
'Нет. Хотя я бы с удовольствием пообщался с нашим крылатым другом. Интуиция твердит мне, что он скрывает нечто важное. Но всему своё время. Для Оникса у меня есть кое-кто другой. Кстати, они уже встречались'.
Саттол-младший с гордостью взглянул на массивный золотой перстень с крупным, чистой воды бриллиантом.
- Керри! Выходи! Для тебя есть работа.
Воздух перед Саттолами сгустился, крутанулся белёсым, искрящимся смерчем и превратился в высокого худого мужчину, с ног до головы закутанного в бело-серое свободное одеяние: не то плащ, не то балахон или просто кусок искусно задрапированной ткани. Лицо тоже скрывала повязка и только глаза, большие, чуть раскосые, необычного фиолетового оттенка со смирением и тоской взирали на магов.
'Чего изволит мой господин?'
Голос, прозвучавший в голове Шанира, напомнил лёгкий шелест листвы и был настолько тих, что начинающий маг решил бы, что ему послышалось. Однако Саттол-младший был опытным магом, да и с джинном не первый год общался. Все его капризы и уловки знал наперечёт. Сегодняшнее поведение говорило о том, что Керри обижен на хозяина и подчиняется ему только потому, что иначе не может. Договор есть договор.
- Не грусти. - Шанир мягко улыбнулся джинну. - С твоим обожаемым эльфом всё в порядке. Он жив и здоров.
В фиолетовых глазах блеснул интерес:
'И свободен?'
'В его случае свобода есть отсутствие характеристик жив и здоров. Он фантош, Керри'.
В уголке фиолетового глаза сверкнула слеза.
'Эльфы добрые. Их нельзя обижать. Они заботились о нас. Я больше никогда не трону его! Лучше убей меня!'
'Ну что ты, я не убиваю детей. И я помню, что обещал заботиться о тебе. А ты обещал служить - верой и правдой'
'Но эльфы...'
'Я не заставляю тебя убивать Оникса. Ты будешь следить за ним, за каждым его шагом. А если ему будет угрожать опасность - ты защитишь его!'
'Правда?! Ты позволишь мне побыть рядом с ним?'
'Конечно. А я, время от времени, буду смотреть на него твоими глазами. И помни, если что-то пойдёт не так, сообщай мне немедленно, ясно?'
'Да!' - счастливо воскликнул джинн и в мгновение ока растворился в воздухе.
Нигмар с уважением посмотрел на сына и похлопал его по плечу:
- Молодец! Глядя на тебя, я начинаю верить, что сотрудничество с малыми расами не такая уж несбыточная мечта.
- А причём тут малые расы, отец? Просто у каждого, будь то человек, бейг или джин, есть свои слабости, нужно просто уметь находить их... И использовать в своих интересах. Разве не этому ты всю жизнь учил меня?
- И, смотрю, научил.
Саттолы улыбнулись друг другу и направились к потайному выходу из дворца. Не потому что скрывались, просто путь сократить решили.