Лекарю потребовалось три дня, чтобы поставить Артёма на ноги. И за это время Дмитрий успел досконально проанализировать их незавидное положение. Надежды выбраться из Ёсского замка живыми не было: денно и нощно за рабами следили гвардейцы. Да и главный надзиратель удостаивал их визитом не меньше семи раз в сутки. Казалось, что они так и сгинут в Ёсском замке, но Дмитрия неотступно преследовала мысль, что умирать им с Тёмой нельзя. Во сне ему часто являлись незнакомые люди. Они что-то говорили, в чём-то убеждали, однако, проснувшись, Дима не помнил ни лиц, ни слов. Прошлое не оставило никаких зацепок, разве что дорогую, отнюдь не рабскую одежду.
'Если бы Артём не выбежал к каравану Джомхура, мы смогли бы во всём разобраться. Выяснили бы, как живут камийцы и нашли способ остаться свободными, - с сожалением думал Дмитрий и тут же обрывал малодушную мысль. - Тёма не виноват. Это я не удержал его, мне и отвечать'. Дима понимал, что единственный способ преломить ситуации - покориться Кристеру, заслужить его доверие и умолить не мучить брата. Но как же не хотелось ему унижаться. Неуместная для раба гордость переполняла Дмитрия. 'Кем же я был, если склониться перед правителем самой могущественной страны мира для меня равносильно позору?' - спрашивал себя маг и не находил ответа.
Новая комната, в которую поселили Диму и Артёма, выглядела более жилой, чем клетушка с тюфяком. Две дощатые кровати, стол и пара стульев. На стене крюки для одежды, в углу - рукомойник и полотенца. Из двух матрасов, подушек и одеял Дмитрий ухитрился соорудить для брата удобное ложе. Артём почти всё время спал, а когда просыпался, Дима поил его снадобьями, оставленными лекарем. Пожилой толстяк в парчовом бледно-розовом халате, появлялся три раза в сутки. Он осматривал Артёма, ворчливо бормотал под нос, что целителю его уровня не пристало якшаться с рабами, оставлял на столе порошки и микстуры и уходил. Диму он словно не замечал. Несколько раз Дмитрий пытался заговорить с лекарем, но тот лишь презрительно поджимал губы и отворачивался.
К вечеру третьего дня Артём окончательно пришёл в себя. Лекарь, осмотрев пациента, остался доволен.
- В моих услугах необходимость отпала, - заявил он главному надзирателю и небрежно кинул на стол прозрачный мешочек с тёмно-фиолетовым порошком. - Пусть пьёт раз в день, пока не закончится, станет выносливее и шустрее.
- Благодарю, господин Нарим, - с поклоном произнёс надсмотрщик и, бросив внимательный взгляд на ценных рабов, покинул комнату вместе с лекарем.
Гвардейцы заперли дверь, и братья остались одни.
- Нарим... - прошептал Артём, и глаза его злобно сверкнули. - Я запомню. Он поплатится за то, что вылечил меня.
- Тебе хотелось умереть?
- Да! - Временной маг посмотрел на брата, жалобно шмыгнул носом и вдруг холодно сообщил: - Всё происходит неправильно! Я не шут! Я...
Артём осёкся и почесал затылок. Дмитрий подождал, надеясь, что он закончит фразу, но брат закутался в одеяло, выставил наружу нос и ворчливо пробормотал:
- Ты должен выяснить, кто такая Катарина.
- Как?
- Не знаю. Но загвоздка в ней. Узнаем про Катарину - поймём графа.
- А что тут понимать? Он мстит за смерть любимой женщины, и не важно, кто она - мать, дочь или сестра.
- Не скажи. - Временной маг поводил носом и чихнул. - Родственнички бывают разные, иных прибить мало.
- Ты что-то вспомнил?
- Нет, просто рассуждаю.
Дима вздрогнул: только сейчас он заметил, что брат ведёт себя абсолютно нормально. Безумие, словно отступило, и Артём явился ему в ином свете: за сумасшествием пряталось хладнокровное, коварное существо. 'И слова о мести не пустое сотрясание воздуха, - растерянно подумал Дмитрий. - Тёма не понаслышке знает, что такое убийство. А я?'. Маг попытался представить себя с мечом в руке, и у него получилось. Мысленно он с лёгкостью отсёк голову Кристеру, пнул её ногой, точно мяч, и почувствовал глубокое удовлетворение.
'Я тоже убивал. Может быть, я был воином?' - Дима опустил голову и машинально погладил безымянный палец.
- У Кристера должно быть слабое место, - сухо произнёс временной маг. - И мы обязаны его отыскать.
- Принц Камии.
- Не говори мне о нём! - Артём сморщил нос и мстительно сузил глаза: - Этот тип у меня первый в списке.
- У меня тоже, - буркнул Дима и обернулся к двери.
Замок щёлкнул, скрипнули петли, и в комнату заглянул гвардеец.
- Выходите!
Временной маг испуганно вжался в стену.
- Не хочу! Я болен! Я умираю! Лекаря! - завопил он, молотя кулаками по одеялу.
- Не надо, Тёма!
Дима подскочил к другу и обнял его за плечи. Рассудительный мужчина бесследно исчез. Перед ним был знакомый сумасшедший мальчишка, пугливый и беззащитный, как бездомный щенок.
- А ну, выходите! Живо! - прорычал гвардеец.
- Сейчас. - Дмитрий помог брату выбраться из одеяла, взял его за руку и повёл к двери, приговаривая: - Терпение, Тёма. Я с тобой. Я найду способ помочь тебе. Держись.
- Меня всегда все бросали. Почему ты возишься со мной? - сквозь слёзы прошептал временной маг.
- Я никогда не бросал тебя, Тёма. Я твой брат. Я такой же, как ты. Мы всегда будем вместе.
- До конца?
- До конца.
Как только лекарь сообщил, что двойник принца Камии пришёл в себя, Кристер решил возобновить допрос работорговца и после сытного обеда спустился в подземелье. Он вошёл в камеру Джомхура и довольно улыбнулся. Палачи ужинали под стоны нагого купца, распятого на стене. На плечах и груди харшидца кожа свисала рваными клочьями. На щеках вздулись багровые шрамы. Кончики пальцев походили на обугленные головешки.
- Слава правителю Крейда! - нестройным хором рявкнули палачи и вскочили из-за стола.
- Ешьте спокойно, ребята. А мы с купцом побеседуем, - благодушно произнёс Кристер и подошёл к пленнику: - Ну, здравствуй, Джомхур.
Глава лиги работорговцев открыл глаза и безразлично уставился на него.
- Надеюсь, ты всё обдумал и расскажешь мне правду. Кто они?
- Я нашёл их... в пустыне...
- Это я уже слышал. Кто они, Джомхур?
- Не знаю...
- Какой ты, однако, упрямый, - покачал головой Кристер и повернулся к палачам: - Он больше ничего не говорил?
- Нет, твердит одно и тоже.
- Приведите новых рабов! - распорядился граф, усаживаясь на позолоченный стул. - Посмотрим, подтвердят ли они слова харшидца.
Кристер закинул ногу на ногу и задумчиво посмотрел сквозь истерзанного купца: он не сомневался в мастерстве своих палачей, но поверить в то, что Джомхур просто нашёл рабов в пустыне, не мог. Графу хотелось точно выяснить подноготную братьев. Особенно Артёма. Кристер возбуждённо провёл рукой по волосам: 'Если это сын Олефира - Катарина будет отомщена!'
После смерти Катарины он жил в родовом замке затворником. Сердце разрывалось от двойной боли: граф оплакивал потерю любимой женщины и предательство близкого друга. Каждый день он собирался вызвать принца Камии на поединок, но всё тянул, понимая, что сын великого Олефира раздавит его, как клопа. А потом Артём ушёл из Камии. Говорили, что он поддался чарам Рыжей Бестии, но Кристер не поверил. Он долгое время прожил бок о бок с Артёмом, сопровождал его в путешествиях по миру и ни разу не видел рыжеволосой колдуньи, о которой судачили камийцы. И чтобы выяснить правду, граф бросился в Ёсс. В замке царила паника: приближённые великого Олефира не знали, как жить дальше. Ни один из них не смел претендовать на камийский престол, ибо жив был законный наследник, но Кристер рискнул и объявил себя правителем Крейда. По его приказу тело великого Олефира предали огню, прах собрали в хрустальную урну и поместили в гробницу, возведённую у подножья замка. А сразу после похорон Кристер перетряхнул Ёсс вверх дном, лично допросил каждого придворного, однако так и не понял, что заставило Артёма покинуть Камию. Все твердили одно - принц убил великого Олефира и ушёл с Рыжей Бестией.
И Кристер стал ждать возвращения принца Камии. Он мечтал во всеуслышанье обвинить Артёма в убийстве Катарины и вызвать его на поединок. А там, хоть трава не расти.
Граф ждал четыре года. И дождался. В тот миг, когда Джомхур сорвал маску с раба, он каким-то шестым чувством понял, что перед ним сын великого Олефира. Однако то, что принц Камии сошел с ума казалось невероятным. 'Хотя почему невероятным? - размышлял Кристер, ожидая, когда в Ёсс возвратят Джомхура. - Принц же убил своего великого отца. Возможно, именно это помутило его рассудок...'
Лязгнула дверь, и граф хищно оскалился: в камеру втолкнули бесценных рабов. По инерции сделав несколько шагов, Дмитрий и Артём остановились и замерли, не сводя глаз с изуродованного Джомхура. Внезапно харшидец хрипло закашлял и сплюнул кровь. Временной маг проследил, как тёмный сгусток падает на пол, тихо заскулил и прижался к брату. Дима повернул Артёма лицом к себе, чтобы он не смотрел на окровавленное тело, и Кристер презрительно хмыкнул: прежний принц Камии никогда бы не упустил возможности взглянуть на страдания людей. Зато теперь графа заинтересовал Дмитрий, который спокойно смотрел на истерзанного работорговца, словно пытки были для него привычным делом.
'И при этом он совершенно нормален. Интересно, кто он? Брат? Друг? Палач?' Кристер махнул стражникам, и они вырвали Артёма из рук Дмитрия, подтащили его к Джомхуру и заставили смотреть на узника. Временной маг орал, силясь отвернуться, но солдаты крепко держали его за плечи и волосы.
- Заткнись! - приказал Кристер.
Палач ударил Артёма по губам, крик перешёл в скулящий вой, а граф насмешливо взглянул на Дмитрия:
- Расскажи правду, и его отпустят. Кто ты?
- Не знаю, - глядя в глаза хозяину, ответил Дима. - Мы шли по пустыне Харшида, когда нас подобрал караван Джомхура. Что было раньше, ни я, ни Артём не помним.
- Врёшь! - процедил Кристер. - Ты - маг, раз можешь делать воду. Что ещё ты умеешь?
- Ничего. Я сотворил воду, потому что Артём умирал от жажды.
- Очень трогательно, - раздражённо ухмыльнулся граф. - А если я сейчас буду убивать Артёма, что ты сделаешь?
- Не знаю. - Дима посмотрел на брата. - Лучше не мучайте его.
Правитель Крейда криво усмехнулся и повернулся к Артёму:
- Говори, кто ты?
Но временной маг не услышал его: он жалобно скулил, глядя на Джомхура. Солдаты встряхнули Артёма и поставили на колени перед Кристером.
- Отвечай, кто ты? - нависая над сумасшедшим, прорычал граф и ненавидящим взглядом впился в его лицо.
- Артём...
- Не прикидывайся! Ты помнишь Катарину?!
- Нет, - шмыгнул носом Артём и замотал головой.
- Врёшь! Ты - принц Камии! Палач и убийца! - рявкнул граф и наотмашь ударил его по лицу.
- Не бейте меня! Я ничего не знаю.
- Если не скажешь правды, я прикажу повесить тебя рядом с Джомхуром!
- Нет! Не надо! Пощадите меня, магистр!
- Отпустите его, - брезгливо произнёс граф и улыбнулся: только принц Камии называл великого Олефира магистром.
Стражники шагнули в стороны, и временной маг забился в истерике у ног хозяина. 'Наконец-то ты вернулся, принц. Я умою тебя кровавыми слезами и унижу так же, как ты унизил меня, убив Катарину!' - зло подумал Кристер и пнул Артёма сапогом.
- Приведите его в чувство!
Палач вылил на временного мага ведро воды, а солдаты подняли на ноги. Артём перестал рыдать. Он лишь прерывисто всхлипывал и дрожал, с ужасом глядя на хозяина.
- Я - твой повелитель! - отчеканил граф. - Ты - раб, и будешь делать то, что я скажу! Ослушаешься - будешь висеть рядом с ним! Понял, придурок?
Артём поспешно замотал головой:
- Я сделаю всё, что Вы прикажете.
- Молодец, - сухо кивнул граф и обернулся к Диме:
- Это касается и тебя, гордец! Ты жив, пока выполняешь приказы!
'Что-то подобное я уже слышал. Только где и когда?' - напряжённо подумал Дмитрий и поклонился графу. Он знал, как нужно ответить.
- Я понял, хозяин.
Слова прозвучали так знакомо и буднично, что Дима вздрогнул. 'Неужели я кому-то служил? Быть такого не может!' Память упорно молчала, но тело, к ужасу Дмитрия, вспомнило: руки сами собой безвольно повисли, плечи поникли, а взгляд упёрся в грязный заплёванный пол. 'Я был рабом? Но как такое возможно?' - ошарашено думал Дима, не замечая, как вытягивается лицо Кристера. От гордого воина не осталось следа. Перед графом стоял покорный, смиренный раб, готовый безропотно выполнить любой приказ хозяина.
- Да кто же ты? - растерянно прошептал Кристер и, вздрогнув от собственных слов, рявкнул: - Увести!
Весь вечер граф, будто заведённый, метался по своим покоям. Он не вышел к ужину, прогнал управляющего, как обычно явившегося к нему с докладом, и едва не прибил раба, который принёс ему воду для умывания. Невыразимая ярость переполняла Кристера. Казалось, он получил то, о чём мечтал долгих четыре года, и должен бы радоваться. Артём попал в его руки, и граф мог наконец выплеснуть накопленную злость, однако измываться над сумасшедшим, не понимающим, за что его изводят, Кристеру было не по вкусу. Ему хотелось, чтобы принц Камий осознал предательство, чтобы просил прощения за боль, причинённую другу.
Ближе к полуночи граф вызвал лекаря и потребовал вылечить Артёма, но Нарим лишь развёл руками.
- Я не маг, Ваше сиятельство. Да и магу, боюсь, не под силу исцелить этого сумасшедшего. Безумие слишком глубоко проникло в его тело. Скорее всего, он родился с ним.
- Попытайся, и, если получится, я озолочу тебя, Нарим.
- Увы, Ваше сиятельство, здесь я бессилен.
- Вон! - будто раненый слон, проревел граф и швырнул в лекаря медную вазу.
Нарим вихрем выскочил из гостиной, а Кристер упал в кресло и запустил пальцы в волосы:
- Должен быть способ. Должен! Я не могу отступить теперь, когда он вернулся.
Граф предавался раздумьям до рассвета и пришёл к выводу, что главное, не вылечить Артёма, а заставить его вспомнить содеянное.
Кристер распорядился перенести из спальни в гостиную портрет Катарины и повесить его на видное место. Любимое лицо в обрамлении роскошных каштановых волос вселило в душу уверенность, и граф, несмотря на бессонную ночь, развил бурную деятельность. В гостиную принесли подносы с любимыми закусками принца Камии, кувшины с нежным каруйским вином, которое Артём предпочитал к завтраку, а на спинку кресла, стоящего у камина, небрежно бросили чёрный с серебряной вышивкой плащ. Когда с приготовлениями было покончено, Кристер развалился на широком низком диване перед уставленным яствами столом и приказал привести Артёма и Дмитрия. 'Я заставлю его вспомнить, чего бы это ни стоило!' - убеждал себя граф, потягивая вино. Он взглянул на портрет Катарины и ласково улыбнулся:
- Ты будешь отомщена, милая.
Двери гостиной приоткрылись, и на пороге возник главный надзиратель. Он приблизился к повелителю, опустился на колени и доложил:
- Они здесь, Ваше сиятельство.
- Так веди их, Сван! - нетерпеливо воскликнул Кристер, и надзиратель опрометью метнулся к дверям.
'Что б Джомхуру пусто было! - сердито думал он. - Притащил в замок не пойми кого, а мне расхлёбывай! Где это видано, чтобы с рабами так носились?'
- А ну пошли!
Сван толкнул Артёма в спину, и тот почти бегом ввалился в графские покои. Дима бросил холодный взгляд на надзирателя, вошёл следом за братом, а Сван с досадой качнул головой: 'Неправильно всё это. Заносчивых рабов нужно сечь, а не носится с ними, как с писаной торбой. Граф, похоже, совсем с катушек слетел'. Надзиратель мысленно хлопнул себя по губам и затворил двери в покои хозяина.
- Пусть делает, что хочет. Наше дело маленькое: привести, увести да присмотреть, что б не сдохли, - еле слышно пробормотал он и уселся на мягкий пуфик у стены.
Временной маг пробежал до середины гостиной и остановился, изумлённо глядя по сторонам. Портрет Катарины его не заинтересовал, чёрный плащ с серебряной вышивкой тоже, а вот изысканные лакомства, расставленные на столе, намертво пригвоздили взгляд. Облизнувшись, Артём подался вперёд, но вспомнив, чем закончилось последнее своевольство, попятился и прижался к брату. Дмитрий положил ладонь на его плечо и церемонно склонил голову:
- Доброе утро, Ваше сиятельство.
В словах Димы не было раболепия, но графа это даже обрадовало. Гордым брат принца Камии выглядел естественнее. Кристер благосклонно кивнул рабам, сделал глоток вина и заговорил:
- Я поразмыслил над вашей судьбой и решил, что не вправе предъявлять к вам такие же требования, как к остальным рабам, поскольку вы не помните своего прошлого. Разумом вы младенцы, и я, как рачительный и ответственный хозяин, обязан восполнить пробелы в вашей памяти и воспитании, дабы вы могли служить мне, как полагается.
Артём недоумённо вытаращился на графа, а Дима нахмурился. 'Насчёт памяти он погорячился, а воспитанием рабов, как я понял, занимаются надсмотрщики. С чего же нам такая честь? - мрачно подумал он и покосился на портрет смазливой девицы с пышными каштановыми волосами. - Не та ли это Катарина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор?'
Кристер проследил за Диминым взглядом:
- Красива, не правда ли?
- Да, хозяин, - равнодушно кивнул маг.
- Она была прелестнейшей женщиной в Камии, - с трепетом произнёс граф и вздохнул.
'Значит, Катарина, - подытожил Дмитрий. - Интересно, что с ней сделал принц Камии? Ну, ничего, возможно, Кристер позвал нас именно для того, чтобы об этом рассказать, так что, наберёмся терпения'. Дима легонька встряхнул Артёма, чтобы тот перестал таращиться на еду, и притянул его ближе к себе, что не укрылось от взгляда графа.
- Тебе не о чем беспокоиться, Дима. Я не собираюсь обижать твоего брата. Согласен, в первый день я немного перегнул палку, но, уверяю, больше этого не повторится.
- Спасибо, Ваше сиятельство, - скупо поблагодарил его Дмитрий, ни на секунду не сомневаясь, что граф изобрёл новый способ помучить Артёма.
Маг внимательно осмотрел комнату и вдруг заметил на кресле плащ. Серебро на чёрном что-то смутно напоминало, но Дима не смог ухватить ускользающие образы и нахмурился. Хмурый вид раба почему-то развеселил графа. Он засмеялся, поставил бокал на стол и, стремительно поднявшись, подхватил с кресла плащ. Чёрная тонкая ткань легла на плечи Артёма, и Дима помертвел: он наконец понял к чему весь это спектакль - Кристер считал его брата истинным принцем Камии.
Временной маг погладил мягкую, струящуюся материю, провёл пальцами по серебряной вышивке и улыбнулся:
- Красиво...
- Этот плащ принадлежит тебе, Артём, - тихо сказал Кристер, и шоколадные глаза временного мага наполнились изумлением.
- Правда?
- Да.
- Спасибо, это замечательный подарок!
- Ты меня неправильно понял, Артём, - усмехнулся граф. - Я ничего тебе не дарил. Это твой плащ.
- Ух ты! - Временной маг присвистнул и повернулся к другу: - Смотри, Дима, какие красивые вещи я носил.
- Вряд ли, - покачал головой Дмитрий. - Такие одежды пристало носить принцу, а ты раб.
Артём наморщил лоб.
- Это я сейчас раб, а раньше был принцем.
- Конечно! - подхватил Кристер и потянул Артёма к столу: - Поешь, а я расскажу тебе о принце Камии.
Дмитрий хотел возразить, но смолчал, ему самому было интересно послушать о сыне великого Олефира. 'Хоть какая-то информация', - угрюмо подумал он и, повинуясь знаку хозяина, приблизился к столу. Граф усадил рабов на мягкие стулья, наполнил бокалы вином и чарующе улыбнулся:
- Выпьем за великого Олефира, ибо он сделал Камию сильной и процветающей.
Дима и Артём послушно выпили вино.
- Кушайте, кушайте, - ухмыльнулся граф, уселся на диван и, не сводя глаз с принца Камии, начал рассказ:
- Когда великий Олефир представил своего сына миру и объявил, что собирает для него свиту, я, как многие камийцы, решил попытать счастья. Я приехал в Ёсс поздним вечером, но замок не спал. Десятки рабов встречали во дворе претендентов на гордое звание спутника принца. Меня проводили в роскошные покои, накормили и уложили спать. А наутро я удостоился аудиенции великого Олефира. Наш правитель сказал, что наслышан обо мне и надеется, что я проявлю отвагу и займу место рядом с принцем.
Артём кивнул, не особо прислушиваясь к словам хозяина, навалил в тарелку салатов и мяса и, схватив серебряную вилку, принялся уминать еду с быстротой ветряной мельницы, захваченной ураганом. Граф кисло скривился: кроме еды сумасшедшего раба ничего не интересовало. Зато Дмитрий отставил бокал в сторону и внимательно слушал рассказ о принце Камии. 'Лучше бы наоборот, - мысленно вздохнул Кристер. - Но, в конце концов, я не дошёл ещё до самого интересно, да и Артём рано или поздно должен насытиться'. И, скрестив руки на груди, он терпеливо продолжил:
- Когда все претенденты съехались в замок, великий Олефир устроил турнир. Две недели в парадном зале лилась кровь - камийцы бились не на жизнь, а на смерть. Проигравших добивали, но никто не отказался от поединков. Нас осталось двадцать - самых лучших бойцов Камии. Ты помнишь их имена, Артём?
- Не-а, - безразлично ответил временной маг и впился зубами в куриную грудку.
- Карл Маквелл, благородный разбойник из Лерта. Карим Абали, мечник из Наджи. Альяр, Зохаль и Рузбех, сыновья Джомхура, главы лиги работорговцев. Стефан Берг, охотник из Тагру...
Кристер замолчал: имена бывших спутников не произвели на Артёма впечатления. Покончив с курицей, он погладил себя по животу, склонил голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то, и схватил с блюда корзиночку с розовым кремом и крохотными шоколадными розочками.
- М-м... Как вкусно. Дима, попробуй!
- Не сейчас, Тёма. Давай послушаем графа.
- Да слушаю я, слушаю, - мотнул головой Артём, подвинул к себе блюдо с пирожными и на всякий случай добавил: - Мне очень интересно.
Выругавшись про себя, граф наклонился вперёд и спросил:
- Ты помнишь вечеринку в Цагуре?
- А где это? - слизнув крем, важно осведомился Артём.
- В Харшиде.
- Ну да, ну да.
Временной маг поддел ногтем шоколадную розочку, рассмотрел со всех сторон и, восхищённо цокнув языком, отправил в рот.
- Ты сказал, что мэр города вор, и мы сровняли с землёй его дом, вместе со всеми его обитателями, - вкрадчивым шёпотом произнёс Кристер. - А самого мэра ты притащил в Ёсс. Помнишь?
- Разумеется, - пожал плечами Артём. - Куда ж ещё я должен был его тащить, если принцу Камии положено жить в Ёсском замке?
- Мэр прожил до утра, - настойчиво продолжил граф. - Ты отпустил свиту, и вместе со мной спустился в подземелье. В ту ночь я понял, насколько силён и безжалостен принц Камии. Даже прославленные харшидские палачи не могли сравниться с тобой, Артём.
- Само собой, - подтвердил временной маг, облизывая пальцы. - Разве может быть кто-то лучше меня?
- Ты без всякой магии превратил узника в кусок говорящего кровоточащего мяса. Он рассказал нам всю свою жизнь, открыл местонахождение тайников с украденными деньгами, а потом взмолился о смерти. И ты подарил ему смерть.
Дмитрий задумчиво посмотрел на брата. Он пытался понять: мог ли этот, с виду безобидный, сумасшедший творить то, о чём рассказывал граф. 'А вдруг он действительно принц Камии? - растерянно подумал Дима. - Тогда кто я? Я не был в свите принца, иначе бы Кристер узнал меня...'
- А помнишь ужин в Зандре? - прервал его размышления голос графа. - Мы долго готовились к нему. Ты лично собрал по всему Сунниту пять сотен рабов и привёз их в столицу. Ты заставил их раздеться и изображать живые столы и стулья. Ты пообещал им свободу, если простоят до рассвета без звука. Сколько осталось в живых? По-моему трое... Или четверо? Без разницы! Ты убил и этих.
Артём не ответил, но Кристера это не смутило. Воспоминания захлестнули его, и голос стал громче:
- Ох, и погуляли мы тогда! Суннитский наместник из кожи лез, чтобы угодить тебе. Помнишь, близняшек - его любимых наложниц? Бедняга посерел, когда ты заявил, что забираешь их. Но ты объяснил ему, что лучше лишиться наложниц, чем жизни, и он вместе с нами стал мучить своих любимец. Мы с тобой ещё поспорили, кто из девчонок продержится дольше? Помнишь?
Кристер приподнялся и почти вплотную придвинулся к Артёму. Временной маг посмотрел в серо-голубые глаза, облизал губы и, заикаясь, прошептал:
- Н-не с-совсем.
- Они орали и визжали, пока не обессилили, а когда Карл предложил перерезать им глотки, ты заявил, что прощаться с красотками рано, и, к всеобщему удивлению, они развлекали нас ещё два часа. Хочешь подробностей?
- Н-нет, - испуганно замотал головой Артём и придвинулся к Диме.
Граф плотоядно оскалился:
- Почему? Принц Камии - олицетворение силы и жестокости. Почему тебя пугают мои рассказы? Мы столько пережили вместе, принц. Я был твоим близким другом. Сколько раз мы оставляли свиту, чтобы кутнуть вдвоём. Брей, Тофур, Кадзир, Дия... Неужели Вы совсем ничего не помните, Ваше высочество? Ну, напрягите свою память, принц. Четвертованный на обеденном столе наместник Шании. Распятый на дверях собственного дома советник Вамика. Охота на тхарийского шырлона с сыном наместника Брадоса, в качестве приманки...
- Я не помню... - простонал Артём и прижался к брату.
Дмитрий обнял его за плечи, а Кристер злобно лязгнул зубами и посмотрел на портрет:
- А, может, рассказать тебе о Катарине, принц?
Артём тихо всхлипнул, и Дмитрий стиснул его плечо: он не хотел, чтобы брат отвлёк вошедшего в раж граф. Не отводя глаз от картины, Кристер откинулся на спинку дивана и сжал пальцы в кулаки.
- Я знал её с детства. Мы - потомки соратников великого Олефира. Многие поколения наших предков тесно дружили, и наши отцы не были исключением. Они росли вместе, ведь замок Эльт всего в двух часах езды от Краффа, а когда выросли, решили породниться, так что Катарина с рождения предназначалась мне. Рина росла прелестным ребёнком, добрым и нежным, как весенний цветок. Когда она смеялась, все вокруг невольно начинали улыбаться. А как она пела... - Граф отвёл глаза от портрета и потянулся к бокалу: - Я любил Катарину. И никогда не думал, что так быстро потеряю её... - Он жадно выпил вино, прерывисто выдохнул и хриплым голосом продолжил: - Я совершил самую большую ошибку в жизни - пригласил на церемонию передачи правителя Олефира и его благородного сына. Каким счастливым я был в тот день... Ведь мою сделку с Краффами узаконили два величайших человека Камии. Как благодушно взирал на нас правитель! Какое неподдельное веселье источал принц! Он стал искрой, которая превратила наш скромный праздник в безудержное веселье.
Дима жадно ловил каждое слово Кристера, а Артём, убедившись, что хозяин перестал замечать его, потянулся к тарелке с сыром: от страха аппетит разгорелся вновь. Сыр оказался превосходным, тонко нарезанным и с крупными ровными дырочками. Временной маг свернул ломтик рулетом, сунул в рот, опасливо покосился на графа и разжевал, стараясь двигать челюстями неслышно: уж больно внимательно брат слушал рассказ хозяина, и Тёма не хотел лишать его удовольствия.
- Но через два дня Катарина пропала, - тем временем рассказывал граф. - Я больше месяца искал её. Я объездил Чарийский лес вдоль и поперёк. И нашёл. Неподалёку от Ёсса... - Кристер прикрыл глаза. - Я едва не сошёл с ума, увидев растерзанное тело. Я смотрел на то, что осталось от моей Рины, и понимал, что лишился не только её, но и друга. Я узнал твой почерк, Артём!
- Врёшь! - Кристер вскочил и обвиняюще ткнул пальцем в Артёма: - Я видел, как ты пытаешь людей! Такое не повторить никому в Камии! И прежде чем я брошу тебе вызов, я хочу знать: почему? Почему ты убил её, принц?
- Убил? - ошеломлённо повторил временной маг, посмотрел на палец хозяина и повернулся к брату: - Что он такое несёт?
- Паяц! - выплюнул Кристер и наотмашь ударил Артёма по лицу.
Временной маг покачнулся и, чтобы не упасть со стула, ухватился за скатерть - посуда с грохотом посыпалась на пол. Мгновенно оценив ситуацию, Дмитрий оттащил брата от стола, загородил собой и решительно произнёс:
- Вы обещали не обижать Тёму.
- Обижать? - взревел Кристера. - Да что ты понимаешь, маг! Он оскорбил меня! Надругался над нашей дружбой!
- Даже если так, сейчас он болен. Издевательства над беззащитным безумцем не делают Вам чести, граф!
Временной маг выглянул из-за спины друга и одобрительно закивал. Глаза Кристера налились кровью:
- Никто в Камии не смеет указывать мне, что делать! Был Артём принцем или нет, сейчас он мой раб, и я вправе распоряжаться его жизнью, как хочу!
В желудке Дмитрия свернулся болезненный узел: брату угрожала смертельная опасность, а он был бессилен помочь ему. 'Разве что убить... - с тоской подумал Дима и одёрнул себя: - Только если не будет другого выхода!'
Кристер обошёл вокруг стола, приблизился к рабам и язвительно ухмыльнулся:
- Он выглядит, как шут. Вот и будет шутом. Отличный карьерный рост для сына великого Олефира!
И, довольный собой, граф хлопнул в ладоши. В дверях тотчас возник главный надзиратель.
- Пришли портного, Сван!
Кристер вытащил Артёма из-за спины брата, сорвал с его плеч чёрный плащ и бросил на пол. Усевшись в кресло, он поставил ноги на плащ принца Камии и холодно посмотрел на Диму:
- Тебе я тоже найду подходящую работёнку.
'Ищи, - мрачно вздохнул Дмитрий. - Всё равно, после того, что я услышал, нам с Тёмой не жить'.
Глава 9.
Предатель.
Кристер решил поступить с Димой так же, как с принцем - унизить, да так, чтобы ему стало невмоготу. Он не сомневался, что ущербный маг служил Артёму в другом мире, где тот пропадал четыре года, и служил на высоком посту. 'Скорее всего, Дмитрий, как и я, был спутником принца. Отсюда - гордость и заносчивость'. И Кристер отправил Диму на конюшни - чистить стойла. Маг воспринял приказ с потрясающим равнодушием. Он соскребал навоз, мыл стойла, до блеска начищал сбруи и сёдла - делал любую грязную работу, которую ему поручали. Но уже через три дня граф вынужден был забрать раба обратно в замок: оставшись в одиночестве, Артём стал абсолютно невменяемым. Он либо плакал и стенал, доводя хозяина до нервного срыва, либо замыкался в себе и не реагировал на слова и тычки. В запале Кристер отправил принца в камеру к Джомхуру, но сделал лишь хуже. Артём вернулся обессиленный и подавленный настолько, что пришлось звать лекаря.
Но как только Кристер вернул Диму, Артём воспрял духом. Он радовался как ребёнок и, скача вокруг Дмитрия, весело звенел бубенцами. Граф смотрел на братьев и ухмылялся - парочка была та ещё: Артём в кричаще красном костюме с разноцветными вставками и шестирогом колпаке, из-под которого забавно торчали пшеничные волосы, и Дима в простом чёрном костюме из тонкой шерсти и берете, сливающимся с тёмными волосами.
Рядом с братом, у принца Камии точно просветление наступило. Он вёл себя почти нормально. Конечно, не как взрослый мужчина, но как вменяемый подросток. Каким-то чудом Диме удалось втолковать ему, что должен делать придворный шут, и, едва завидев графа, Артём начинал без устали хихикать и хохмить. Он покорно выполнял приказы и всем подряд представлялся принцем Камии, как желал хозяин. Шут выглядел забавным и смешным, но Кристер остался недоволен - Артём не чувствовал себя оскорблённым. А уж как раздражал графа Дмитрий! Маг тенью следовал за братом и с каменным спокойствием объяснял ему, что надо делать и как себя вести. Если Артём плакал - успокаивал, начинал робеть - подбадривал. 'Нянька шута' со злости прозвал его граф, и прозвище прижилось. Впрочем, Дмитрию было наплевать, как называют его камийцы - кроме брата его ничего не интересовало.
'Невероятная преданность! Никогда такой не встречал', - думал Кристер и скрипел зубами. Его бесило леденящее душу самообладание Димы - чтобы ни случалось, маг оставался бесстрастным. В нём чувствовалась мощь, непонятная и пугающая. Кристер не мог взят в толк, почему этот сильный и умный человек остаётся в Ёссе и день за днём нянчится с безумным шутом, вместо того, чтобы взять в руки меч и отвоевать себе достойный кусок Камии. 'Да кто же ты, в конце концов? Друг? Любовник?' - с яростью думал граф, наблюдая, как Дмитрий в очередной раз утешает брата: Артём решил сделать колесо, но поскользнулся и упал.
Дима вытер его заплаканное лицо, ощупал колени и локти, поправил сползший колпак и ободряюще похлопал по плечу. Артём тотчас улыбнулся и помчался на середину зала, веселить господ, а Дмитрий посмотрел на графа. Их взгляды скрестились, и Кристера обдало холодом: 'Он что-то задумал. Ясно, как день. Только вот что? Хочет отомстить за унижение брата? - Дима перевёл глаза на Артёма, а граф откинулся на спинку стула и нервно поёжился. - Что если он только притворяется ущербным? Вдруг он просто выжидает удобного момента, чтобы убить меня? Или ждёт, когда нападу я?'
И Кристер потерял покой и сон. Лёжа в постели, он беспокойно шарил глазами по углам спальни - ему мерещился изготовившийся для удара Дмитрий, а, беря в руку вилку, содрогался от мысли, что еда отравлена магией. 'Почему я не убил его сразу?' - ругал себя граф и всё чаще приходил к мысли, что избавиться от брата Артёма жизненно необходимо.
В Камии традиционным способом устранения неугодных и неудобных людей было отравление. Камийцы умели изготавливать тысячи разных ядов. Их подсыпали в еду и питьё, пропитывали вещи, и дорогой подарок часто оказывался последним в жизни получателя. Кристер знал об этом не понаслышке. Крейд был лакомым куском, и многие аристократы хотели занять место графа: время шло, сын великого Олефира не возвращался, и камийцы начали свыкаться с мыслью, что будут жить без него. Кристер с величайшей осторожностью принимал подарки и держал целый штат рабов, которые дегустировали еду и питьё. Невольника подводили к столу, и тот, дрожа от ужаса, пробовал кушанья и напитки. Многие сходили с ума, не выдержав ежеминутного ожидания смерти.
'Отличный способ устранить раба', - рассудил Кристер и сделал Дмитрия дегустатором.
И вот уже неделю Ёсский замок с любопытством наблюдал, как 'нянька шута' с абсолютно спокойным лицом ходит вдоль стола, пробуя еду и напитки так, словно проверяет их не на наличие ядов, а на качество приготовления. У главного повара душа уходила в пятки, когда Дима кривился. Бедняге казалось, что сейчас его с позором выгонят из замка, и лишь вспомнив, что дегустатор - раб, он немного успокаивался. До следующей недовольной гримасы. А Дмитрий, запив неудачное блюдо вином, шёл дальше: его не покидала уверенность, что если пища будет отравлена, он узнает об этом едва прикоснувшись к ней.
Кристер не верил своим глазам: играя со смертью, маг вёл себя так, словно знал, что победит, и граф, помимо воли, завидовал его выдержке. 'Впрочем, если мой шут - принц Камии, то и брат должен быть ему подстать. Но кем бы он ни был, рано или поздно, он сдохнет!' Но, как назло, отравители точно повывелись. День проходил за днём, трапеза за трапезой, а покушениями и не пахло. И Кристер решил поторопить события. В качестве палача он выбрал старого Тулина. Пожилой шут, считавшийся лучшим паяцем Камии, затаил обиду на Артёма, затмившего его талант, и лелеял мечту о мести, чем Кристер и воспользовался.
Однажды, когда Артём особенно удачно пошутил, граф обозвал Тулина бездарностью и объявил, что больше не желает терпеть в замке нахлебника. При этом он так красноречиво посмотрел на Дмитрия, что опальный паяц, веселивший ещё великого Олефира, сразу понял, чего хочет от него граф. Тулин покинул трапезный зал и отправился в город, прямиком к знакомому аптекарю. Убийства были шуту не в новинку: когда-то Тулин отправил к праотцам многочисленную родню своего предшественника, весельчака Чура, а его самого довел до самоубийства. Великий Олефир пришёл в восторг от жестокости и сообразительности молодого паяца, и Тулин припеваючи зажил в Ёсском замке. Он был столь коварен и талантлив, что даже смена власти не отразилась на его положении. И вдруг появился сумасшедший Артём...
Тулин приобрёл отраву и, не откладывая дела в долгий ящик, в тот же вечер преподнес Кристеру искусно вырезанный из дерева кубок, по стенкам которого был распылён ядовитый порошок. Одобрительно улыбнувшись старому паяцу, правитель Крейда приказал наполнить подарок вином и поднести Дмитрию, который стоял у стены, в ожидании следующей перемены блюд. Раб направился к дегустатору, а граф замер, опасаясь, что маг откажется пить.
Дима принял кубок, посмотрел на кривляющегося посреди зала Артёма и вздохнул: 'Вот и момент истины. Боюсь, Тёма, что сегодняшнего вечера мы не переживём'. Почувствовав взгляд друга, временной маг обернулся. Дима поспешно отвёл глаза, и Артём насторожился. Мелодично звякнув бубенцами, он перекувырнулся через голову, прошёлся колесом перед столом и оказался рядом с братом. Придворные зааплодировали, а шут правителя Крейда, ни слова не говоря, уселся у ног брата и уставился ему в лицо.
- Что ты медлишь, Дима? - не выдержал граф. - Пей!
Дмитрий повертел в руках кубок и хотел вернуть его рабу, как вдруг острая боль пронзила спину. Из горла мага вырвался сдавленный стон, голубые глаза потемнели, став иссиня-чёрными. Трапезный зал канул в небытиё, смытый яркими картинами и образами. Видение с болезненной ясностью показывало вероятные линии будущего, и все они, кроме одной, неизменно заканчивались гибелью Артёма.
- Дима, ты что? - взволнованно закричал временной маг, взлетел на ноги и схватил брата за плечи: - Не пугай меня! Пожалуйста!
Дмитрий потряс головой, посмотрел на Артёма, потом на Кристера и, понимая, что выбора нет, сделал глоток вина. Кубок выпал из рук, угасающий взгляд скользнул по залу, и маг рухнул на пол. В уголках рта выступила кровавая пена, с губ слетели рваные хрипы.
- Дима! - Звякнув бубенцами, Артём рухнул на колени, склонился к лицу брата и взмолился: - Не уходи! Не оставляй меня! Я пропаду без тебя, Дима!
Кристер с кислой миной следил за братьями. Агония дегустатора бальзамом лилась на сердце графа, и ему даже стало немного жаль расставаться со странным рабом, так и не узнав, кто же он на самом деле. 'Но, что сделано, то сделано! - сказал себе Кристер, отвернулся от умирающего раба и обвёл глазами вытянувшиеся лица придворных. - Это только начало, господа, смерть принца Камии будет куда более впечатляющей! Если, конечно, он переживёт кончину брата'.
А тишину трапезного зала продолжал разрывать умоляющий голос шута.
- Вернись, Дима! Не бросай меня!
Но Дима не внял его мольбам. Он последний раз судорожно вздохнул и замер.
- Нет!!! - истошно проорал Артём и подстреленной птицей рухнул на тело брата.
Придворные разом заговорили, а граф махнул рукой гвардейцам, чтобы те вынесли труп. Солдаты приблизились к братьям, и хотели оттащить Артёма, но в ужасе отпрянули - Дмитрий открыл глаза. Он скользнул размытым взглядам по лицам гвардейцев, поднял руку и ласково коснулся пшеничных волос:
- Я здесь, Тёма!
Временной маг вскинул голову, счастливо улыбнулся и взвизгнул от избытка чувств. Придворные обернулись, посмотреть, что происходит с шутом, и ахнули, увидев ожившего дегустатора.
- Как ты смог? - ошарашено выдохнул Кристер.
Дима поднялся. Он не собирался объяснять графу, как Артём, воспользовавшись магией, позвал его из-за грани, и как странная сила, возникшая из ниоткуда, помогла ему вернуться к другу. В голове шумело, пол под ногами качался, как палуба утлого судёнышка, но Дмитрий расправил плечи и посмотрел на графа.
- Я не мог оставить брата, - холодно сказал он, краем глаза наблюдая, как Артём, мягко ступая по каменному полу, приближается к Тулину.
Брат походил на разъярённого тигра. Шоколадные глаза полыхали ненавистью, под скулами ходили желваки, губы дрожали от негодования.
- Ты посмел отравить моего брата! Ты умрёшь! - не своим голосом произнёс он, остановившись в шаге от паяца.
Тулин сжался и побледнел, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть, а Дима, поняв, что Артём сейчас применит магию, ринулся к нему.
- Нет, Тёма! Не убивай его!
Он сгрёб брата в охапку и оттащил от жертвы. Временной маг замер, глубоко вздохнул и осторожно высвободился из объятий.
- Как скажешь, Дима, - вкрадчиво проговорил он и лёгким шепотом закончил: - Пусть живёт, если ты хочешь.
Кристера передёрнуло от отвращения: неуместное милосердие к отравителю мгновенно уронило Дмитрия в его глазах. 'Пусть и маг, и воскресать умеет, а натура рабская', - подумал он и громко объявил:
- По законам Камии, пойманный за руку отравитель, должен быть умерщвлен. Убей его, Артём!
- Ему нельзя убивать! - сухо сказал Дмитрий, крепко сжимая руку брата.
Кристер едва не расхохотался: 'И этого малодушного идиота я боялся? Глупец!' - и, надменно выпятив подбородок, скомандовал:
- Артём! Убей Тулина!
- Нет! - отрезал Дмитрий. - Тёма не будет убивать! Он шут, а не палач!
- Ты забылся, раб! - Кристер вскочил и треснул кулаком по столу. - Стража! Покажите наглецу его место!
Гвардейцы оторвали братьев друг от друга, швырнули Диму на пол и принялись избивать ногами. Увидев кровь на лице брата, Артём завыл от отчаянья и пал на колени:
- Не бейте его, хозяин! Я сделаю, как Вы прикажете!
Кристер бросил ему кинжал:
- Убей Тулина, и твоего брата отпустят.
Артём схватил кинжал и метнул, не глядя. Клинок просвистел в воздухе и вошёл точно в горло Тулина. Паяц упал, обливаясь кровью, а придворные разразились восторженными аплодисментами. Принц Камии быстро взглянул на труп и низко склонил голову, скрывая ледяные искры в глазах. И вдруг в сознании вспыхнула страшная картина: мелкие зверушки безжалостно рвали красивое лицо русоволосого мужчины. 'Это я убиваю его', - понял временной маг, и сердце заполонила глубокая ноющая тоска.
- Остановите это! - схватившись за голову, истерично взвизгнул он и потерял сознание.
Придворные, как один, уставились на графа. Они не понимали, что происходит: самый могущественный человек в Камии устроил какой-то бредовый поединок с рабами, и придворным показалось, что Кристер сходит с ума. Одни поглядывали на двери, словно прикидывали, успеют ли добежать до выхода, если граф окончательно спятит, а другие рассматривали бездыханного шута, гадая, откуда у безобидного малого столь впечатляющая меткость. Признать сумасшедшего паяца принцем Камии они не могли, ибо помнили гордого и высокомерного сына Олефира, который потрясал мир жестокостью и беспощадностью. Гораздо больше на роль принца подходил его брат - гордая осанка, умный, завораживающий взгляд и странное умение делать воду. 'Наверное, какой-то трюк. Видимо шут - бывший циркач', - успокаивали себя придворные и опасливо косились на Дмитрия, корчившегося под ударами гвардейцев.
Кристер махнул рукой, и солдаты отошли от раба. Приподнявшись на руках, Дмитрий тряхнул головой, проясняя мысли, рукавом промокнул окровавленные губы, а потом потихоньку встал и побрёл к брату.
- Он же безумен, граф, - укоризненно произнёс маг, осторожно погладил Артёма по голове и шепнул: - Вставай!
Временной маг распахнул глаза, вскочил и бросился ему на шею:
- Ты жив!
- Какая трепетная братская любовь! - злобно оскалился граф и подумал: 'Да что ж это за твари? Ничто их не берёт - ни унижения, ни яд, ни побои! Всё равно изведу!' Он развернулся к стражникам и рявкнул: - Тащите шута к Джомхуру, дармоеды!
Испуганно взвизгнув, временной маг выпучил глаза и беспомощно посмотрел на Диму.