Кочеванов Игорь Владимирович :
другие произведения.
Прозрачные стихи с оттенком алого
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 6, последний от 30/05/2008.
© Copyright
Кочеванов Игорь Владимирович
(
kochevanov@gc.dnepr.energy.gov.ua
)
Размещен: 08/08/2003, изменен: 01/09/2006. 108k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
бесконечность - парение - секс
Прозрачные стихи
с оттенком алого
-СТАНОВЯЩИЙСЯ ВЕЧЕРНЕЙ СКАЛОЙ-
То ли птицы,
То ли хлопья,
То ли снег валит сегодня.
То ли вечер подошел,
То ли хрупкий ореол
Над беззвучным горизонтом,
Познаваемом на ощупь
Скрытой дымкою вечерней, -
Завтра будет дув осенний -
Небо так накалено.
Одинокое окно
Распыляет света тальк.
Промежутки. И вуаль
Всех пространственных загадок,
Холод неба кисло-сладок
В черноте вечерних складок
Превосходства макинтоша
Сумрачного. Теней ноши.
И отчаянность - в ладоши
Стелющего пелену,
Каменную тишину.
Он туман вдыхает плотный - Дым вдохнув нервозно плотный,
Шаткая определенность - Оборачиваясь в тьму,
Ввинчиваясь в купол звездный - Ввинчиваясь в купол звездный,
Скал сквозная обреченность. Обретаю тишину.
-ПЕЧАЛЬ ВОСТОКА, ОДНАКО Я ЛЕЧУ-
Парад лучей доступной, но единственной звезды -
Звезде достаточно лишь повернуться...
"Неловка суть клубящихся желаний
И роль приятных пониманий".
Однако мир ведь тоже может поперхнуться
И вспять пойти,
На утренние грезы наступая,-
Я видел это, пролетая
Под сонными лучами той звезды.
Я пил напиток, выжатый из глаз, смотрящих вверх,
Я пудру сыпал на зуд пепелищ,
Заглядывал в просвет оваций тех немыслимых ручищ,
Что воздвигают песчаные горы.
И караваны вечные по ним.
Я видел человека, что гоним,
Он шел один - среди ручищ тех - через годы.
И грохот неба кулаков,
И вечные неровные просторы снов.
Печаль - она всегда везде такая.
Восток, я здесь - теперь во сны в песок закатный ниспадаю.
-КРАСНЫЕ ГВОЗДИКИ-
Он подарил ей красные гвоздики,
Она - так сразу в радости...- вот он - цветы - они - вниманье,
Потом... - гвоздики чуть мужские -
Но...все же кафельный томится пол, и он...
И поросята плюшевые - взглядом - на софе в гостиной...
Вот найден все-таки необходимый цвет спокойствия, что вразумляет.
Подушка красная в груди проколота хрустальной спицей как-то так.
И - слабые такие мускулы сдержанья в этот праздник.
Стол для двоих, и выложенные ягодки на строгом чуть салате -
такая она есть,
Но может... время - быть другой.
Все по-девичьи. Стулья. Свет
из сонного весеннего окна.
Он чуть неловок - почему?..
И вздрогнули из коридора. Вот она - в улыбке скрытой лучезарной.
Он смотрит ниже линии отводной взгляда, что все же разрешен - сегодня.
Да. Уселись молча, обновили тишину -
Бокалов поцелуи, чуть отпили, посмотрели,
Конечно, друг на друга, улыбнулись, кажется, такому дню,
Он что-то вязкое спросил - ответила она,-
Поставила цветы в восторга сдержанного вазу своего.
Он посмотрел серьезно - она ела -
На ее ногу, что в матовом чуть-чуть чулке, коричневатом, только что одетом.
Она как специально здесь была едою занята,
Но скоро оценила взгляд и мысли (может быть).
На улице гигантское движенье облаков,
На ярком синем небе вот букашкой самолетик -
Пересекает форточки диагональ,
И на столе кухонном крошки хлеба,
И муха возникает с линии тиши -
Наэлектризованной мельчайшей тучей -
Уходит тут же с мыслями сырыми,
Клубками, зародившимися в той оси
Под черепа костьми его, ее.
Заколка красная у ней - как тон цветов, но уж
Пора идти, смотреть тона постели (да!).
Он встал, она как неожиданностью поцелованная вдруг
Сидит и смотрит, все вина глоток не проглотив, и - взгляд...
Он говорит - нужно пойти - взглянуть...
И думает она - так рано, скоро, недоели, время... и зачем?.. вообще...
Идут, она прорвала все согласья, пробила как билет
имевшуюся скромность.
Он сзади, спереди она - вот уронила часть себя -
Он тут же подобрал. Пришли.
Он начал отгибать уложенное раньше с тщательностью одеяло,
Она стояла в тех порывах - молча - и непонятно ей самой куда.
Он медленно стал раздевать ее - сопротивленье,
И в шею поцелуи, в руки, в скулы, в щеки, в губы -
нет сопротивления уж,
Он руки контурами ее нежных очертаний вниз спускает,
Он трепет чувствует как от воды морской внизу - клубочек небольшой пока,-
"Как будто бантики развязываются все на тебе
Столь единовременно".
"Лавина воздуха с лесистых гор -
Твой ранний стон".
"Ты чувственнее, чем казалась".
Он валит ее на кровать, высасывая сотканные все
произведения любви.
Массивный купол окружения склоняется - со всех сторон он давит
их друг к другу.
-АЛОЕ УВЯДАНИЕ ОРХИДЕИ-
Крики из-под спрятавшейся в невидимости обивки окружающего,
Даримые ватрушки из прохлады ночных трав,
Сок стекает по уголкам губ.
Пыль сбилась на свету - в объем видимости подглядывающих.
Нутро мира.
Он вечно боялся, что здесь ему залезут в зад.
Чехол равнин далек от смысла ночного мельтешения
прозрачно-ребристыми крыльями.
В чем содержанье ночи, когда застыли сумерки - и не желают уходить?
Откуси палочку лунного света - вектор тоненького цилиндра.
Капли ниспадающих полнолуний плавят осязательные чувства.
Розовый предночной - как будто выдавленный из плечей - воротник -
В приглушенном пылью спокойствия катящемся зареве.
Корявые взгляды сквозь...
Глубокие крики.
Сидение в натужном затаении. Лопающиеся белые взгляды.
Открылись рты у вспыхнувших искрами мелких гигантов.
Вонь интимных соболезнований красных родственников.
Замки. Улыбки в спесивом блаженстве.
Свет, продирающий дыханье.
Настороженность последнего сверкания глаз.
Спускающиеся в круженье вороны.
Божественные ноздри под райской маской.
Возможность для каждого баобаба быть крохотным.
Взгляд - миля, горсть огня.
Пригоршни спокойствия, море закрытых забрал.
Расслоение приближенного, его наблюдение
за закономерной деградацией сердцевины.
Крем на спице - здесь вяжется кремовый свитер.
Утихающие руки. Замираний звуки - вслушиваюсь.
Режущие заклинанья, удары в пустоту гортани, ее отвлеченную оболочку.
Рык неба - кажется теперь единственный и последний.
Жидкие деревья холодной невозмутимости
Коричневеют в возможностях сопоставлять тонущие образы.
Махи сразу же удлиняющихся рук.
Мертвей глаз льва. Шуршание пучков волос движущейся дали.
Затихает, вздуваясь, живот земли.
Спокойное множество невидимых интересующихся тобой объятий-глаз.
Рвущийся сверчковый ситец,
Плева запаха вечерних лепестков наставляющего смрада -
Невидимых покрывал, идущих от горизонта,-
Дерни, заверти землю.
Алая мякоть лезет в нос, разъедает трубки дыхания,
Опилки намерений горят на тарелках ладоней.
Зов сожженных в вертикали белых мочалок -
теперь носимый среди легкой серой пены пространства.
Оно ускользает сквозь пальцы, видоизменяется соцветиями
Наглядной смущенности, что ощущается нервной сетью на плечах -
Незримо даже для себя.
Шея жирафа, который лезет радугой за западную гору.
Время расстрела зайцев-альбиносов.
Запах мелкого верчения,
Взгляд из головокруженья в спиральных кувырках,
Прорастания ростками, пробивающегося изображения на негативе.
Кости лопаются и застывают такими, возможно, навсегда.
______________
Змеиный сок на моем зубе.
-ДЕЛО-
Прелюдия.
-Как шутки в клокотальнице у куклы,
Застывшая сопля в набрякшей лошади ноздре,
Пыль с ландыша нутра
И сердцевина лампочки на явной высоте,
И жара шорох кое-где -
Полуистлевшие сердца, казалось бы уже.
-Однако все же где-то есть
Нарыв мембранки раздраженной,
Что вынуждает что-то делать нас
И продуктивно жить в любви.
-При этом срок уже истек у строгих нежных удивлений,
Что были здесь оправданы всегда -
Потек анфас раскрепощенной неги
И весь фанфарный зов подкожной плавящей тайги утих.
...Побег раздетости ненужной,
Воспламененности радушной...
Порезан палец о таинственный засов -
Не затухает юный зов.
Приободрен невест просоленный венец -
И окольцован тот живец
Немыслимый - хронической - le femme - отвагой.
Набухла нежности известка,
Она щекочется надрывною гармонов шпагой.
Оранжевая верстка
У всего.
Первая часть.
О, витязи секунд идут по следу,
Раздерган незамысловатый ритм
Ансамбля-веко - в истерие. Пупырышек забытого участья
В наэлектризованной игре.
Массаж мозолей, бабочек-сосков,
Я полюбил тебя
Без слов.
Разгар.
Уйди, собравшийся здесь дым -
Осадок яблочного сока,
Наполнившего эту комнату.
Я трогаю сейчас твои коленки,
Я трогаю твою...
Понос отторгнутых ночей
Чуть вяжется над ухом, теребя -
Смолу меняю на наструганную пемзу я.
И где-то подсознательно
Даю свободу для балласта своего.
Я дергаюсь в экстазе.
Ничего.
Нет боле ничего.
Грядущее.
Я шевелюсь частицей каменистой
В кирпичной стене жизни.
Да,
Во мне есть слизь, есть слизь!
Я в свете звезд в реакцию вступлю
С чем-либо,
Где возможно - всюду,
И округлюсь, взорвусь, взорвусь.