Кочетков Виталий : другие произведения.

Джеки и Джон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Когда Джон Стипль-чез завёл себе жену и собаку - суку, мистер Пикквик ехидно заметил: "Обычно совмещают". Джон, тем не менее, проигнорировал замечание своего управляющего и был, разумеется, не прав.
   Джеки отличалась сухостью линий - ни грамма лишнего веса, грудь Дюймовочки и зубы - чисто английские, как убийство. Сущая леди. Джон считал её красавицей, мистер Пикквик придерживался иного мнения. Он говорил: "Бог даёт красоту, подбирает её дьявол" и считал Джеки дурочкой, excuse me, дудочкой с тремя отверстиями (ах, Шекспир, Шекспир!), из которых сочились суфражизм, феминизм и ещё кое-что непонятное, пока не имеющее названия.
   Миссис Стипль-чез ввела в дом - его дом - трёх неизменных спутников своих: гинеколога, психолога и адвоката. Гинеколог посещал её каждый божий день - с утра. В первый раз он, не стучась, вошёл в спальню и бесцеремонно откинул одеяло.
   - Почему так рано? - возмутился Джон. - И почему именно здесь?
   - Я должен измерить базальную температуру, - сухо ответил врач.
   Жена пояснила: - Базальная - это когда градусник ставят не под мышку, а совсем в другое место. Так что подвинься, дружок.
   Джон с подозрением посмотрел на соперника в стеклянном обличии - и уступил. С тех пор он спал отдельно.
   Гинекологические экскурсы продолжались час, иногда два, в общем, не более трёх часов.
   - Что можно так долго высматривать в твоих недрах? - спросил однажды Джон. - Даже в детстве я не был столь любопытен.
   - Милый, для тебя это хобби, для него - профессия.
   - Когда-то я мечтал стать астрономом. Глубины мироздания интересовали меня чрезвычайно. К сожалению, у звездочётов скудное жалование. Так вот, звёздное небо по сравнению...
   - Замолчи немедленно! - прервала его жена. - Иначе ты скажешь что-нибудь непоправимое.
   - Извини, дорогая, - вздохнул Джон. - Ты права. Как всегда. Что такое, в конце концов, звёздное небо? Тысячелетний хлам. Дырявый задник. Пыльная декорация, которую давным-давно пора заменить...
   М-да...
   Психолог заменил жене духовника. Он сузил сферу её интересов от вселенских масштабов до размеров её необъятной души. Или расширил - не суть важно: всё зависит от мнения частного философа, который отсутствовал в доме, но, безусловно, был, судя по счетам.
   Джеки принимала психолога лёжа на специальной кушетке, стоившей баснословных денег, и часами рассказывала ему душещипательные истории своего сексуального прошлого, которое началось много раньше, чем она, Джеки, произнесла первое слово. Каким оно было знал только врач - тайна исповеди давно уже перестала быть монополией церкви. Нелишне заметить, что жена исповедовалась психологу так откровенно, как никогда ранее священнику - грех слаще, когда сознаёшь его в горизонтальном положении. Да и не грех это вовсе, а лёгкое недомогание. Минута её излияний стоила Джону дороже сотовой связи. Раз в двадцать или тридцать - он не считал. Спокойствие жены бесценно.
   Когда-то давным-давно Джон слышал в пабе весёлый разговор: "Знаете, где находится душа? Под мочевым пузырём. Отольёшь - и на душе легче становится".
   Джонни не знал, любил ли Фрейд пиво, но то, что слышал эту байку, не сомневался, и потому безошибочно конкретизировал местонахождение души - и у мужчин, и у женщин к вящему удовольствию юрких последователей, опустошавших кошельки продвинутых клиентов. "Бог - в тебе", - нашёптывал потерявший ориентацию философ. "Мы знаем - где", - утверждал психолог, и Джон уже не сомневался: они действуют солидарно. И даже гинеколог заодно с ними, иначе давно бы признался, что там ничего нет. Ни души, ни ребёнка, скорую завязь которого жена обещала с регулярностью маятника.
   Вскоре выяснились расхождения между супругами в мировосприятии.
   Мировоззрение... миросозерцание... мироощущение... Боже мой, и что только не вытворяют люди с бессмертным созданием рук Твоих!
   Джон любил классическую литературу и музыку, Джеки - современное искусство.
   - Пуст постмодерн, - сказал как-то Джон.
   - Ну и пусть постмодерн пуст, - парировала Джеки, - а мне нравится. Кстати, ты случайно не знаешь, что будет после него?
   - Очередной пост, как после скоромного. Но это время наступит не скоро - когда вымрет последний классик.
   - Скорей бы, - вздохнула Джеки. - Житья нет от этих классиков.
   Когда в семье возникали конфликты, Джеки не ругалась и не спорила, а прибегала к помощи юриста. Он появлялся мгновенно, как джин из бутылки, даже если на столе стоял виски.
   О юристе следует сказать особо. Его отец был наркомом в одной далёкой и непонятной стране, которой долго и нудно страшили цивилизованное человечество. Надо заметить, что испуг - один из непременных атрибутов всякого добропорядочного государства. Натурализовавшись в стране "пэров, сэров и прочих херов" в качестве последнего, сын этого самого наркома взял себе новую фамилию, образовав её из названия должности отца. А в конце своей family он добавил непременную частицу "man", дабы ни у кого не возникало сомнений: сё - человек.
   Джеки нигде не работала, а на досуге коллекционировала бриллианты. Основу её необъятной сокровищницы составляли фамильные драгоценности мужа. Предки мистера Стипль-чеза в своё время служили пиратами Её Величества королевы Елизаветы и в этом качестве почистили свет - и Старый, и Новый. Украшением собрания являлся голубой солитер, внушавший ужас своими размерами. Исстари его называли "Йоркширским чудовищем". А вывезен он был то ли из Африки, то ли из Индии, когда она единая и неделимая, без изъятий, принадлежала английской короне. Солитер, кстати, Джеки не нравился. "Огромный и неопрятный, - говорила она. - Несуразный какой-то".
   Коллекция, постоянно пополняясь, требовала немалых расходов и потому Джеки ввела новшество в управление семейным бюджетом. Теперь мистер Пикквик отвечал исключительно за его доходную часть, а Джеки - за расходную. Управляющий пытался протестовать, доказывая, что баланс не может существовать иначе как единое целое.
   - Глупости, - улыбнулась Джеки. - С чего это вы взяли? К тому же я ничего не понимаю в доходах, зато в расходах - дока.
   Улыбка Джеки могла обезоружить кого угодно, только не мистера Пикквика. Интересно, думал он, сколько веков надо говорить "cheese", чтобы зафиксировать на роже подобную гримасу?
   Счета миссис Стипль-чез подписывала не читая. Она вообще ничего не читала, кроме этикеток, находя чрезмерно сложным телеграфно скудный английский язык.
   - К тому же он, оказывается, бесполый, и я даже не представляла до какой степени, пока мистер Наркоман меня не просветил.
   А ещё Джеки увлекалась благотворительностью. Мысль заняться подобной забавой подал ей вездесущий юрист. "Зачем платить налоги государству, если можно направить эти деньги на богоугодные цели? - сказал он Джеки. - Неужели государство лучше вас знает, кому вы хотите помочь? И что такое, в конце концов, государство? Нечто обезличенное, невнятное, аморфное, не в пример вам, миссис Стипль-чез, женщине конкретной и обстоятельной. Личность не приемлет государства. Она противится ему и презирает его". И Джеки пришла в восторг. Отныне она направляла значительные денежные ресурсы по реквизитам, указанным юристом. И невдомёк ей было, что в фондах, которые она так щедро финансировала, сидели натурализованные подонки, sorry number two, потомки тех самых комиссаров.
   Управляющий возмутился сверх меры:
   - Да, муж - это звучит гордо. До тех пор, пока у него есть деньги. Но что потом?..
   Джон крутился, как мог. Он показывал чудеса супружеской эквилибристики, но состояние таяло, если не на глазах, то за глаза - точно. На все протесты мистера Пикквика Джон отвечал фразой почёрпнутой из какой-то классической книги: "Бог терпел и нам велел". Сию тезу он называл заповедью джентльмена, что приводило мистера Пикквика в ярость.
   - Опять эти русские шуточки, сэр! Откуда взяться джентльменским замашкам в стране, где никогда не было ни одного джентльмена? Кроме путешественников и дипломатов, разумеется. И вообще - что могут создать эти русские, кроме революций?
   - Не забывай, Джерри: головы королям мы начали рубить раньше всех и задолго до русских. - Джон нервно хрустнул пальцами, как если бы это была пачка банкнот и глубокомысленно добавил:
   - Жизнь - не поле для гольфа. Она - военный полигон. И воронки - не лунки, и ядра - не мячики.
   - Не я надоумил вас превратить фамильный газон в семейное стрельбище. Видит Бог - не я!
   Настал срок, и Джеки завела себе водителя. Это был полновесный негр - шесть футов и немереное количество фунтов. Она сняла его с ринга и посадила за руль.
   - Правда, он похож на Ганнибала? - Джеки не скрывала восхищения. - Когда-нибудь его потомки станут афро-европейцами и прославят Туманный Альбион. Как Пушкин Россию и Дюма Францию.
   - Шансов никаких, - сказал Джон. - Но мы подождём: три-четыре поколения для нас - не срок.
   Очень скоро в мочке немытого уха водителя, похожего на Ганнибала, засверкало платиновая серьга с чёрным бриллиантом - маленьким таким бриллиантиком, двадцать карат, не больше, но мистер Пикквик почему-то вспылил, назвал водителя бранным титулом и заявил, что у него интеллект футбольного болельщика. "Болельщика Челси, - пояснил он. - И повадки под стать"...
   Если у вас есть жена, это не значит, что вы можете трахнуть её в любой момент. Опасное заблуждение. Очень скоро Джеки отказала мужу в интимной близости, не объясняя причин своего бестактного поведения. Джон пожаловался управляющему, и тот, заявив: "Жена изменяет вам с каннибалом", привёл неоспоримые доказательства, о которых молчат мои уста, и не только мои, потому как очень скоро вся наша литература захлебнётся в мутном потоке толерантности.
   Джон решил действовать. Он не стал задавать жене околичных вопросов типа "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?", а спросил прямо - в лоб:
   - Верна ли ты мне, Джеки?
   - Отчасти, - ответила она и загадочно улыбнулась.
   "Боже мой! - подумал Джон. - Какая улыбка! Мона Лиза! Вылитая Джоконда!"
   Дабы поставить все точки над i, Джон пригласил мистера Наркомана. На этот раз он выражался витиевато:
   - Моя жена пренебрегает важнейшей из гражданских обязанностей - исполнением супружеского долга. Кроме того, она призналась мне в измене. Что делать?
   - Признания женщины не имеют юридической перспективы, - заявил мистер Наркоман. - Мало ли в чём они каются? Им не привыкать.
   Удивительно, но Джон удовлетворился ответами и юриста, и жены. Мистер Пикквик не скрывал разочарования:
   - Женщина вывернется всегда - даже, когда припёрта к постели.
   - Я не могу без неё, Джерри, - сказал Джон.
   - Есть женщины, без которых существовать невозможно, - согласился мистер Пикквик, - но вот вопрос: можно ли с ними жить?
   - Как бы то ни было, я не намерен ничего менять. Видишь ли, джентльмен всегда остаётся джентльменом, даже когда он по уши в дерьме.
   - Приятного времяпрепровождения, сэр, - сказал мистер Пикквик. - Не смею мешать.
   И, учтиво склонив голову, удалился...
   Прошёл месяц. И вот однажды, когда солнце стремительно неслось к закату и судорожно высматривало Европу - как бы не проскочить! она такая крошечная! - супруги Стипль-чез сидели в гостиной. Джон читал "Вешние воды" во французском переводе. "Какая прекрасная проза, - думал он. - Какие пленительные образы!" Играла чудесная музыка, на три коленца щёлкал камин, но Джеки почему-то нервничала и тревожно перебирала бриллианты, сортируя их по одному только ей понятному признаку.
   - Едва заслышу Брамса, - недовольно сказала она, - и у меня начинаются месячные.
   - У тургеневских девушек месячных не было, - печально вздохнул Джон, - разве что за рамками романа.
   - Вот и женился бы на такой, - сказала Джеки и стремглав выскочила из гостиной, не забыв прихватить драгоценности.
   "Какие у нас, однако, чувствительные женщины, - подумал Джон. - Теперь понятно, почему в Англии никогда не писали приличную музыку, достойную империи, и нет ни одного мало-мальски известного композитора. А ливерпульская четвёрка - всего лишь раскрученный бренд, попытка затушевать сие неприятное обстоятельство".
   Ему стал грустно, и он задремал, потом, услышав раскат грома за окном, решил, что начинается гроза. Потянулся, налил виски в стакан - и в этот момент в гостиную влетел мистер Пикквик.
   - Несчастье, сэр! - крикнул он. - Случилось ужасное - с вашей женой, сэр. В общем, она разбилась. Насмерть. Идёмте, это рядом.
   Они выскочили на улицу. Мистер Пикквик, едва поспевал за хозяином, рассказывая на ходу:
   - Я возвращался с почты, когда из ворот нашего дома вылетела машина. Каннибал приветливо помахал мне рукой и в тот же момент на огромной скорости врезался в фонарный столб. Я подбежал к машине. Каннибала как не бывало, а миссис Джеки ещё дышала. Открыла глаза, окинула меня безумным взором и дважды произнесла одно и то же слово: "чудовище"
   - Чудовище?
   - Да, сэр. Никогда не думал, что внушаю ей подобное отвращение.
   У разбитой машины копошились врачи и падкие до падали журналисты уголовной хроники. Старший полицейский отвёл Джона в сторону.
   - Сожалею, сэр, - сказал он. - Советую поскорее забрать драгоценности, не то эти птеродактили и просто дактили расклюют ваши камушки.
   Джон посмотрел на мистера Пикквика. Тот кивнул и приступил к работе.
   - Никогда не видел столько бриллиантов, - сказал полицейский. - Ваша жена увешена ими, как рождественская ёлка игрушками.
   - Да, это её хобби, - сказал мистер Стипль-чез.
   - Хобби? Вы сказали: хобби? Странное увлечение: надев драгоценности, гонять по Лондону наперегонки со смертью...
   Мистер Стипль-чез вернулся домой, опустился в кресло у потерявшего дар речи камина и в полной прострации просидел до рассвета. Наконец вернулся мистер Пикквик и завёл крайне неприятный разговор.
   - Она хотела бросить вас, сэр. Пуститься в бега. Рвать когти.
   - Ты всегда был пристрастен к ней, Джерри.
   - Ничуть, - сказал управляющий. - Гляньте, что я нашёл в кармане мёртвого каннибала.
   И он протянул мистеру Стипль-чезу солитер голубых кровей.
   - Она собиралась дать дёру, сэр, и в этом нет никаких сомнений.
   Они солидарно помолчали. Потом мистер Стипль-чез грустно сказал:
   - Принцесса Диана по сравнению с ней - ангел.
   - Вряд ли принц Чарльз согласится с вами, - заметил мистер Пикквик. - Я уже не говорю о его мамаше...
   На следующий день пришёл юрист, и они втроём долго, пункт за пунктом, изучали пространное завещание. Даже после смерти незабвенная с лёгкостью небожительницы распоряжалась тем, что ей не принадлежало, но мистер Наркоман отчаянно защищал каждую позицию и грозил неизбежным судом.
   - И, наконец, заключительный пункт, - торжественно произнёс он. - Миссис Стипль-чез считала себя внучкой Неизвестного солдата, погребённого в Париже, и завещала похоронить её под Триумфальной аркой. Рядом с дедом.
   - За ваш счёт, сэр, - учтиво добавил мистер Пикквик.
   - Ибсен! Ибсен твою мать! - закричал Джон и схватился за голову.
   - Какое изысканное ругательство! - улыбнулся юрист. - Позвольте, я зафиксирую его для потомков - ещё никто и никогда не поминал Генрика подобным образом...
   Ну и - напоследок - о суке, мы как-то забыли о ней. Она была существом достойным всяческого уважения: жила сообразно инстинктам, была прогнозируема и потому не доставляла хлопот. К сожалению, с ней пришлось расстаться - она напоминала Джону о Джеки. Боже мой, как же её звали? Суку, разумеется. Запамятовал. Склероз, склероз...
   Впрочем, кому интересна тихая безобидная сука?
  
  2006
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"