"Земля наша велика и обильна..." - русская аксиома; продолжение этой фразы - от Лукавого.
Наследнику Бухарского престола Мир-Алым-тюре исполнилось 13 лет. Пора было делать из него человека. Человеков в то время делали в Петербурге, и потому эмир бухарский Абдул-Ахад-хан задумал поездку к покровителю своему императору Александру. Дорога предстояла долгая, дальняя. Эмир готовился к ней с тщанием, достойным подражания.
Впрочем, обо всём по порядку...
1-го Джемадиэл-сани 1310 года Хиджры, что соответствует 6 декабря 1892 года по летоисчислению, принятому в Российской империи, он выехал из Эрка. Вся дорога до Каршинских ворот была покрыта верноподданными. Они благословляли путешественника и искренно желали ему благополучия. Конница с трудом пробивалась через толпу. Дорога до станции Каган была усыпана нукерами, учащейся молодежью, служащими, купцами и, конечно же, дехканами - этих было особенно много. По прибытии на станцию эмир остановился в Зякят-хане.
Отсюда прибывшие с эмиром сановники, получив величайшее соизволение, вернулись в Бухару, выразив сердечные пожелания своему повелителю.
Экстренным поездом, выехав из Кагана, т.е. Новой Бухары, эмир прибыл на ст. Фараб.
Во вторник 7 декабря, Абдул-Ахад-хан благополучно переехал Амударью и добрался до Чарджуя1. Окружённый почестями русских офицеров2, он проследовал в посольский дом, где ему было приготовлено помещение. Эмир принял выехавших к нему навстречу начальствующих лиц, представителей духовенства, купцов и других жителей города, потом опять сел в вагон и отправился далее до сада Ходжа-Мешеда, откуда верхом на лошади проскакал до Эрка Чарджуя. Здесь эмир провёл несколько дней: посетил мечеть, построенную родителем, сходил на поклонение к священному гробу Хазрета Шахи-Мардана, отстоящему от Эрка на расстоянии трёх тысяч шагов, много молился, обдумывал детали предстоящего путешествия.
В воскресенье 14 декабря началось настоящее путешествие эмира, ибо он наконец-то покинул пределы Бухарского государства. Эмир ехал с сыном ("свет очей наших" именовал он наследника) и свитой, в число которой входили первые лица эмирата, перечислять которых не имеет смысла: большинство этих имён кануло в Лету, и хотя это не среднеазиатская река, факт остаётся фактом. Ну, а кому, тем не менее, интересны почившие в Бозе бородатые аксакалы, я рекомендую перелистать дневник эмира, писанный отчего-то на персидском языке.
Когда свита и слуги Абдул-Ахад-хана разместились в вагонах, поезд тронулся и, проехав станции Бархан и Караул-Кую, прибыл в Репетек. Здесь поезд стоял 30 минут, за это время эмир совершил полуденную молитву и позавтракал.
Затем бухарцы продолжили путешествие, проехав станции Пески и Уч-Аджи. Останавливаясь в каждой из них на 5-10 минут, они прибыли на станцию Равнина, где совершили вечерний намаз. В 19 часов доехали до Байрам-Али. Станция была щедро освещена горящими факелами. На перроне толпилась публика "обоего пола".
В половине девятого ночи поезд добрался до станции Мерв, которая была столь же светла, как и Байрам-Али. "Горела как солнце", - записал в дневнике эмир. Пробыв на станции 30 минут, поезд двинулся далее и, проехав Кара-Бату, Джу-джу-клы, Теджен, Душак, Каахка, Артык и Баба-Дурмаз, 15 декабря в 10 часов утра благополучно достиг станции Асхабад.
На вокзале эмира встречал начальник Закаспийской области генерал-лейтенант Куропаткин. Приняв почетный караул, эмир и Куропаткин сели в коляску и отправились в город. Состоялся смотр войск. После громогласного приветствия эмир вернулся на вокзал.
Вечером эмир посетил Куропаткина, в доме которого был дан торжественный обед.
"За обедом, - пишет эмир, - мы подняли бокал (с лимонадом) и произнесли тост за здравие Государя Императора. В ответ генерал Куропаткин провозгласил тост за наше здоровье".
Пили много (и не только лимонад) - и за любезного хозяина, и за сына эмира Мир-Алым-тюру, а также за здоровье очаровательной супруги гостеприимного хозяина. Все тосты сопровождались криками "ура" - очень похожими на тюркское слово "ур", что означает "бей" (ур-сана - бей сильней).
По признанию участников застолья "обед был оживлённым и очень даже сердечным".
По его окончании, поблагодарив хозяев и "по обычаю русского народа пожав руки, пишет эмир, мы перешли в гостиную, где посидев немного - на дорожку - простились с хозяевами и отправились на вокзал".
На вокзале эмира ожидали зрители - "мущины" и женщины. "Мы помахали им ручкой и тронулись в путь".
В тот же день в 3 часа дня прибыли на станцию Безмеин. После пятиминутной остановки поезд двинулся далее и, проехав станции Геок-Тепе, Келята, Бахарден, Арчман, Бами, Кизыл-Арват, Ушак, Узун су, Казанджик, Ахча-Куима, Перевал, Айдин и Балла Ишем3 (с удовольствием перечисляю эти названия - см. примечания), с рассветом следующего дня прибыл на станцию Михайловская. Отсюда, после небольшой задержки, отправились далее, любуясь издали показавшимися водами Каспия. В половине 9-го утра прибыли на станцию Узун-Ада. Приняв на этой станции почётный караул, эмир отправился на пароход, на коем встретил его адмирал Назимов, капитан парохода и другие морские офицеры.
Необходимо заметить, что путешествие эмира по родной стране являлось событием государственной важности, и потому подготовка к этому мероприятию проводилась с тщанием, достойным Российской империи.
Ещё 10 декабря на пароходе "Великий князь Константин" в Баку прибыли для дальнейшего путешествия в Петербург квартирьеры эмира со слугами общим числом 12 человек и 250 пудов багажа.
14 декабря из Петербурга прибыл полковник Генштаба Путята, командированный для встречи и сопровождения эмира на всём пути его следования в Петербург.
15 декабря в Баку прибыл экстренный поезд, предназначенный для путешествия эмира по центральной части России.
Загодя в Узун-Ада перегнали два военных парохода "Геок-Тепе" и "Баку". На корабль "Геок-Тепе", названный в честь блистательной победы генерала Скобелева, было погружено 48 мест багажа и 30 лошадей иомудской и туркменской (понимай ахалтекинской) породы. После прибытия парохода в Баку весь ценный груз был переправлен по железной дороге в Батум.
Сам эмир и его свита, в состав которой входили высокие сановники, повара, религиозные деятели и слуги, были размещены на пароходе "Баку".
Пароход отошёл от берега и в продолжении двух часов с помощью другого судна общества "Кавказ и Меркурий" благополучно миновал мелководье, после чего "капитан вспомогательного корабля, пишет эмир, пожелал вернуться обратно, и мы, пожаловав ему орден Бухарской звезды серебряной 3-й степени, простились с ним".
Весь день эмир наслаждался морскими далями... -
а вечером пошёл дождь, поднялся шторм. "Наши спутники подверглись последствиям морской качки, мы же, благодаря Аллаху, ничего не почувствовали и на следующий день благополучно прибыли в Баку".
Пароход пришвартовался в порту в 11 часов утра. На таможенной пристани эмира встречали полковник Путята и другие официальные лица. Оркестр играл бухарский марш. На пароходной рубке стояли контр-адмирал Назимов, капитан Фон-Веймарн и несколько офицеров, все, как один, пожалованные бухарскими орденами.
Трап устилал большой персидский ковёр. Эмир, окружённый сановниками, спустился на пристань, по красной суконной дорожке прошел до набережной, сел в ландо и в сопровождении конвоя кубанских казаков отправился к дому Меликова на Воронцовской улице, где для него была приготовлена квартира шемаханского помещика Гасан-бека Набибекова. На набережной и по пути его приветствовали толпы народа. На балконах стояли дамы, во всю обсуждавшие наружность эмира. И не мудрено, пишут бакинские газеты, ибо эмир Абдул-Ахад-хан был "красивым брюнетом, высокого роста, плотного телосложения - и вообще очень даже симпатичным. Бледный, утомлённый дорогой, он флегматично, но весьма любезно кланялся и согласно военному уставу изредка делал ручкой под чалму, как бы под козырёк".
В доме Гасан-бека эмира встретили достарханом. Тотчас примчались с визитом губернатор Бакинской губернии Рогге и городской голова Деспот-Зенович. Рогге предложил эмиру осмотреть город и нефтяные промыслы, однако тот отказался, сославшись на усталость. "На обратном пути, не сейчас", - сказал он губернатору. Через два часа (по информации газеты "Каспий"), слегка отдохнув, эмир нанёс губернатору ответный визит. Оставшуюся часть дня Абдул-Ахад-хан провел в молитвах и отдыхе. Поздним вечером он получил телеграмму из Бухары. В Бухаре, как в своё время в сказочном Багдаде, было всё спокойно, словно и не покидал её сиятельный владыка.
Ночью выпал снег, который по признанию эмира "не послужил помехою, но только очистил воздух".
На следующий день, 18 декабря, бухарская поклажа была перенесена в железнодорожные вагоны. Сам эмир с раннего утра принимал посетителей, в частности, встретился с фотографом, который преподнёс ему фото, снятое накануне. Капельмейстер Сальянского батальона вручил эмиру ноты "Бухарского марша" собственного сочинения.
Перед самым отъездом эмира к нему на квартиру явились бакинский губернатор и городской голова, доставившие его к поезду. Вокзал украшали пёстрые флаги. С момента прибытием эмира и до самого отъезда оркестр играл тот самый "Бухарский марш".
В половине четвертого дня поезд с эмиром, его сыном, свитой и сопровождающими лицами покинул гостеприимный Баку и взял курс по направлению на Тифлис.
В день отъезда бухарский эмир пожаловал награды местному начальству.
Ордена Бухарской Золотой звезды 1 степени получили бакинский губернатор Рогге, городской голова Деспот-Зенович, начальник Закавказской железной дороги инженер Фриде и полковник Путята; Золотую звезду 2 степени - полицмейстер Адлерберг и помощник начальника ремонтного пути Греве; Золотую звезду 3 степени - Гасан-бек Набибеков, хозяин квартиры, где останавливался эмир4.
Путешествуя по России, эмир по обыкновению скрупулёзно перечисляет станции и полустанки, мимо которых проследовал его железнодорожный состав; мы, однако, этот бесконечный перечень в нашем рассказе прорежем.
В субботу, 19 декабря, в половине одиннадцатого дня поезд прибыл в Тифлис. На вокзале эмира встречали два губернатора и другие высокие должностные лица, вместе с которыми он вошёл в Императорские покои, расположенные на вокзале. Некоторое время спустя, сел в карету и в сопровождении конвоя направился в дом губернатора. По пути осматривал город. Прибыв в дом губернатора, эмир разместился в приготовленных для него помещениях. После непродолжительного отдыха нанёс визит генералу Шереметьеву, пожаловав ему орден, щедро украшенный алмазами. После этого визита нанёс другой - на этот раз губернатору Тифлиса. По возвращении принял генерала Шереметьева ("Давно не виделись!" - воскликнул эмир). "Генерал этот, пишет эмир, преподнёс нам в качестве подарка два ящика с золотыми и серебряными вещицами".
20 декабря, воскресенье. Часть свиты, а также большая часть поклажи была отправлена вперёд по владикавказской дороге. Днём эмир посетил Тифлисскую гимназию, где ему была представлена учащаяся молодежь (примерно 800 человек). Ученики демонстрировали успехи на учебном поприще: одни из них показывали воинские упражнения, другие - книжные познания, третьи - музыкальные способности. Один из учеников произнёс речь на персидском языке, которая произвела на эмира приятное впечатление. Позже он отправился в зверинец и с интересом ознакомился с содержащимися там животными. Вечером эмира посетил губернатор Тифлиса князь Шервашидзе, вместе с которым эмир отправился в театр. Название постановки эмир забыл, помнил только то, что она была в 4-х действиях и завершилась очень поздно, после чего эмир в сопровождении Шервашидзе вернулся домой.
21 декабря эмир посетил другие учебные заведения - "мектебы". Затем побывал в музее, откуда возвратился домой. Вечером посетил театр, который, как и накануне, был переполнен "зрителями обоего пола". Название постановки не запомнил, но чётко усвоил, что она состояла из 4-х действий. В 11 часов ночи вернулся в отведённое ему помещение ("в хош-хану" - дословное его выражение). Сделав распоряжение о раздаче 32 орденов восходящей звезды, пожалованных чиновникам и офицерам, эмир с чувством хорошо выполненного долга отошёл ко сну.
22 декабря. С самого утра к эмиру с прощальными визитами явились: комендант Эрнст, губернатор князь Шервашидзе, тифлисский городской голова князь Аргутинский и полицмейстер города, простившись с которыми, эмир и спутники сели в кареты, в каждую из которых были запряжены две пары лошадей и в сопровождении конвоя отправились в дорогу по направлению к Владикавказу. На первой станции сопровождавшие его офицеры и казаки попрощались и возвратились обратно. Переменив лошадей, путешественники продолжили путь. На второй и третьей станциях в ожидании перемены лошадей пили чай. На четвёртой станции остановились на ночлег.
На другой день сели в кареты и поехали далее. В 4 часа пополудни прибыли во Владикавказ. Встреченные тремя генералами и другими должностными лицами, пробыли некоторое время в здании, выстроенном для остановок государя императора. Отдохнув, перешли в вагоны и "предались, пишет эмир, полному покою". Вечером эмир получил телеграмму из столицы эмирата. "В Бухаре всё спокойно" - было написано в ней. Позже владикавказский военный губернатор, генерал Каханов, прислал хор музыкантов, которые старательно услаждали слух сиятельного владыки.
24 декабря, осыпав наградами генерала Каханова, начальника закавказской дороги Фриде и других должностных лиц Владикавказа, эмир и его свита разместились в вагонах и в 12 часов пополудни выехали из этого осетинского города. Проехав без остановок станции Беслан, Дарг-кох, Эльхотово, прибыли в Бороково. Простояв 8 минут (эмир, как всегда, дотошен в своих записях), продолжили следование. Миновали ст. Котляревскую и прибыли на ст. Прохладную, где была назначена 20 минутная остановка, во время которой по представлению полковника Путяты военному генералу (имя его осталось неизвестным) была пожалована золотая звезда 2-й степени. Двинулись далее и, пройдя без остановок три станции, расположились отдыхать на четвёртой, где "до следующего утра наслаждались покоем".
25 декабря, перед восходом солнца прибыли на ст. Малороссийскую. Далее из-за большого количества выпавшего снега продолжать путь не могли из-за чего простояли на станции без малого 7 часов. Дальнейший путь не раз прерывался длительными остановками в ожидании расчистки путей. Наконец, доехали до Тихорецкой (той самой). Здесь пробыли 20 минут и двинулись вперёд. Задерживаясь то и дело, проследовали станции Леушковскую, Кисляковку, Кущёвку, Степную, Кагальницкую, Батайскую, Заречную и, наконец, в 8 часов вечера того же дня прибыли в Ростов.
На вокзале были встречены губернатором, городской головою и полицмейстером, а также шестью почётными мусульманами города. Пожаловав начальнику поезда Золотой орден восходящей звезды 2-й степени, в 10 часов ночи выехали из Ростова. Дорога была в хорошем состоянии и потому без приключений ехали до рассвета.
26 декабря проследовали станции Чётку, Лебян, Чераковскую, Михайловскую, Суховарскую и остановились на Лейской только для того, чтобы вручить некому железнодорожному чиновнику серебряную звезду 1 степени. Проехали Ардил, где эмир получил телеграмму о благополучии в своих владениях и пожаловал начальнику дороги орден золотой звезды 2-й степени. После захода солнца отправились далее. Добрались до станции Козлов. Простояли на ней около часа и продолжили путь.
27 декабря, в 8 часов утра прибыли в Москву, "древнюю столицу Русских Царей". Народу на вокзале собралось множество, между ними видны были и бухарцы, среди которых встречал эмира его младший брат Сеид Мир Мансур, "проживающий, пишет эмир, по воле почившего нашего родителя в этом городе". Сев с полковником Путятой в дворцовою карету, эмир проследовал в Кремлёвский дворец, где ему было отведено помещение. "Здание этого дворца не имеет себе подобного во всей вселенной. Ни пером, ни словами нельзя даже приблизительно описать красоту находящихся в нём разных редкостей и богатств".
В половине третьего пополудни эмир нанёс визит генерал-губернатору Москвы в.к. Сергею Александровичу, который вместе со своим братом в.к. Павлом Александровичем встретил его в первых комнатах дворца, препроводил в гостиную, куда в скором времени пожаловала супруга Сергея Александровича в.к. Елизавета Фёдоровна. Обменявшись приветствиями, присутствующие проследовали в столовую, в которой был приготовлен достархан, за которым высокие лица вели приятную и дружескую беседу. Поднявшись из-за стола, отправились в гостиную, где эмир собственноручно вручил в.к. Сергею Александровичу бриллиантовый орден восходящей звезды. После этого визита эмир почтил своим вниманием генерала Костанда и генерала Столыпина. Вернувшись в Кремль, эмир получил "успокоительную" телеграмму из Бухары и с величайшим удовлетворением отошёл ко сну.
28 декабря, в 10 часов утра эмир спустился в нижний этаж дворца и осмотрел некоторые из достопримечательностей, в первую очередь, старинное оружие. После этого он посетил сад, находившийся внутри дворца, где эмира и сына его снял фотограф с использованием аппарата моментального фото. Эти портреты он тут же преподнёс сиятельной особе. В 4 часа по полудни, пишет эмир, "осчастливил нас своим посещением в.к. Сергей Александрович с братом своим в.к. Павлом Александровичем. В тот же день генерал Столыпин увёз Мир-Алым-тюру кататься по городу. Вернулись они после заката солнца. В Бухаре, между тем, было всё спокойно. После вечернего намаза, в сопровождении собственной свиты эмир отправился в цирк, а оттуда с толмачом Асфендияровым5 посетил баню, где провёл около часа, "наслаждаясь самым приятным образом".
29 декабря, с утра принял первого богача Москвы, известного во всей Средней Азии фабриканта Сапожникова, с которым был знаком заочно, ибо он всегда исполнял заказы эмира в точном соответствии с высылаемыми образцами. Личное знакомство было приятно обеим сторонам. После ухода Сапожникова эмир принял делегацию купцов, банкиров, директоров биржевого комитета и других торговых товариществ, которые поднесли ему многочисленные подарки. Позже он принял Предводителя Московского дворянства. В тот же день во второй половине дня эмир посетил ситцевую фабрику г. Прохоровского, на которой ему после осмотра было предложено пышное угощение. В 7-ом часу вечера эмир присутствовал на званном обеде у в. к. Сергея Александровича. "Августейшие хозяева, пишет эмир, приняли нас милостиво, ввели в гостиную, откуда после небольшого отдыха, мы были приглашены в следующую комнату, где по восточному обычаю для нас был приготовлен достархан из различных фруктов и сластей. Посидев недолгое время за достарханом, мы направились в столовую, где нашли великолепно сервированный стол. Приглашённые сидели на заранее назначенных стульях, обед состоял из разных гастрономических блюд".
30 декабря эмир побывал на пикнике, устроенном в его честь офицерами Сумского полка, в котором служил брат его Мир-Мансур. На пикнике присутствовали генерал Костанда и другие высокопоставленные лица. После пышного угощения эмир вышел на плац, где был выстроен весь Сумской полк. Услышав троекратное "ура", эмир сел в карету и отправился во дворец. В 9 часов вечера эмир посетил так называемый раут, на котором присутствовали в.к. Елизавета Фёдоровна, в.к. Сергей Александрович и в.к. Павел Александрович. Некоторое время слушали музыку, затем по приглашению великой княгини пили чай в чайной комнате. Затем, расположившись в большой зале, слушали концерт. Позже, поблагодарив и попрощавшись с хозяевами, эмир в сопровождении толмача Асфендиярова и немногочисленной свиты отправился в баню, откуда вернулся во дворец.
31 декабря, утром принял полковника Путяту и других спутников, после чего пожаловал генералам Костанда и Столыпину алмазами украшенные ордена восходящей звезды. Ещё 55 орденов и 35 медалей разных степеней были вручены нижним чинам и дворцовой прислуге. Затем осмотрел Московскую биржу, посетил ипподром, лицезрел "скачки великолепных кровных лошадей". Позже вернулся во дворец, где его ожидали два ящика золотых подарков от в.к. Сергея Александровича.
В 10 часов вечера, простившись с генералами Столыпиным, Кузнецовым и другими бывшими во дворце должностными лицами, в сопровождении полковника Путяты и бухарской свиты, сел в приготовленные кареты и отправился на железнодорожный вокзал. Здесь его провожали московский губернатор и московский же обер-полицемейстер. В числе провожавших присутствовал брат эмира Мир-Мансур. Ровно в 23 часа состав отправился в путь. Через час должен был наступить новый год, и потому эмир заблаговременно отправил поздравительные телеграммы императору, императрице, наследнику-цесаревичу и другим высокопоставленным лицам.
1 января "получили телеграмму из Бухары о полном благополучии нашего Государства". В 8 часов вечера прибыл в Петербург. На вокзале эмира встретили: со стороны Военного Министерства, начальник азиатской части, генерал-лейтенант Проценко с десятью штаб и обер-офицерами, со стороны Министерства Иностранных дел, директор департамента Лисовский с десятью членами своего министерства. Проценко, приветствуя эмира, величал его "Ваша Светлость". Все поняли, что на это последовало "Высочайшее повеление" царя-императора. Милость, оказанная эмиру, свидетельствовала, что приезд его в Петербург принят государём более, чем благосклонно.
Покинув вокзал, Абдул-Ахад-хан сел в карету и вместе с генералом Проценко и толмачом Асфендияровым отправился в Зимний дворец, где ему было выделены помещения для проживания. "Все улицы, пишет эмир, были наполнены бесчисленным множеством зрителей обоего пола. Дома по случаю нового года были иллюминованы и обвешены разноцветными флагами. Жаль только, что нам пришлось сидеть в закрытой карете по причине холодной погоды".
Проезжая Невский проспект и Мало-Морскую улицу, эмир поинтересовался: "Не по Невскому-ли проспекту мы проехали и не по Мало-ли Морской едем ныне?" - Так точно, - ответил генерал Проценко и выразил удивление, что его светлость помнит места, которые тот посетил во времена коронации государя и государыни. Проезжая дворцовую площадь, узнал здания военного министерства, главного штаба, министерства иностранных дел и на вопрос не ошибается-ли он, получил утвердительный ответ.
Прибыли во дворец. "Описать число комнат и находящихся в них богатств, признаётся эмир, не доступно ни человеческому уму, ни его перу, ибо все оне, несмотря на обширность и величие дворца, великолепно убраны и украшены от пола до потолка, вселяя в посетителей счастливую радость... Во время пребывания в этом дворце, мы едва могли осмотреть одну четвертую его часть и надеемся увидеть остальное в следующий приезд".
У подъезде эмира встретил военный караул, внутри дворца - выстроенная в шеренгу дворцовая прислуга в расшитых золотом мундирах. У входа в выделенные эмиру помещения его приветствовали министр двора граф Воронцов-Дашков, обер-гофмаршал князь Кутузов, генерал-лейтенант Аделсон и другие дворцовые чины. Эмир с сыном и часть свиты разместилась во дворце, остальным членам делегации были предоставлены помещения на Мало-Морской улице в Грааль-Отеле.
Отобедав, эмир принял многочисленных представителей российской элиты: генерал-лейтенанта Бредерлина, начальника Азиатского департамента министерства иностранных дел графа Капниста, петербургского градоначальника и других высокопоставленных лиц российской столицы. Приём продолжался до 12 часов ночи. Затем эмир перешёл в спальную комнату и заснул крепким сном.
На другой день, в 2 часа пополудни, он отправился в дом военного министра Ванновского, который встретил его на крыльце своего дома и, приветствуя, провёл через анфиладу комнат в просторную залу. Ванновский был давним приятелем эмира. Познакомились они ещё в 1883 году, когда эмир побывал в столице на коронации императора и императрицы. Эмир представил министру сына Мир-Алым-тюре и членов своей свиты. Затем все они направились в гостиную комнату, где их ожидала супруга министра во главе достархана. Визит продолжался около часу, после чего, поблагодарив любезных хозяев, гости простились с ними.
В этот же день эмир посетил министерство иностранных дел, где встретился с товарищем министра Шишкиным, гоф-маршалом графом Ламздорфом, штальмейстером князем Ильинским, а также бывшим бухарским дипломатическим агентом, старый приятелем эмира камер-юнкером Чарыковым. И опять не обошлось без достархана, во время которого было выпито много вина и лимонада. Затем Абдул-Ахад посетил директора азиатского департамента графа Капниста, квартира которого находилась в том же здании. Побывал эмир и у начальника генштаба генерала Обручева, с которым также был знаком со времён коронации. Побеседовав со старым другом, эмир вручил ему орден восходящей звезды осыпанный алмазами. Такой же звездой он наградил помощника генштаба генерала Бердерлина. Следующим награждённым и опять-таки звездой с алмазами стал гоф-маршал князь Трубецкой. В половине шестого вечера эмир вернулся во дворец. Чуть позже к нему приехал граф Кутузов. Засвидетельствовав почтение, граф начал прощаться, и в этот момент эмир вручил ему украшенный алмазами бухарский орден - на дорожку, как говорится.
3 января был днём визитов. Сначала эмира посетили военный министр и начальник главного штаба, вслед за ними - петербургский комендант, товарищ министра иностранных дел Шилкин, чуть позже генерал Проценко и подполковник Васильев, которые поднесли его светлости орден Александра Невского, осыпанный бриллиантами, и рескрипт, подписанный собственноручно Его Императорским Величеством. Сказать, что награждённый был счастлив, это не сказать ничего. Сам эмир признаётся: "И мы в пылу нашей радости наградили присутствующих орденами: генерала Проценко звездой украшенной алмазами, а подполковника Васильева - золотой звездой 2 степени", после чего генерал Проценко сообщил, что императору угодно в понедельник в половине третьего пополудни осчастливить эмира своим лицезрением.
4 января, в понедельник, в 10-м часу утра, отправив подарки, предназначенные для императора и императрицы, начал приготовления к Высочайшему представлению. В 2 часа дня отправился в Царский дворец, где были: граф Воронцов-Дашков, обер-камергеры двора Нарышкин и князь Голицын, обер-гофмаршал князь Трубецкой, обер-церемониймейстер князь Долгорукий, гоф-маршал князь Кутузов и другие придворные чины. Посетил комнату, где было приготовлено угощение. По прошествии некоторого времени вместе с Мир-Алым-тюре и военным министром отправился в императорские покои, где был представлен государю и государыне, наследнику цесаревичу, а также в.к. Михаилу Александровичу и великим княжнам Ксении Александровне и Ольге Александровне. Впоследствии написал в дневнике: "Государь Император, приняв нас благосклонно, высказал Царское к нам благоволение. Выйдя затем в другую комнату, Его Величество изволил осчастливить своим вниманием представителей нашей свиты, после чего направился в комнату, где ему были представлены подарки".
В числе подарков находились ковры, каракулевые меха, золотые изделия с чернью, пояса, украшенные драгоценными камнями, серебряные сервизы, ожерелья, трости, осыпанные бриллиантами. Лично императору была поднесена сабля в золотых ножнах с эфесом в алмазах, государыне - шитый жемчугом зонтик, ручку которого украшали многочисленные драгоценные камни.
Осмотр и прием лошадей государь отложил на другое время.
5 января. С утра получил телеграмму, в которой сообщалось, что в Бухаре по-прежнему тишь и гладь, и божья благодать. В 11 часов отправился к великим князьям Павлу и Алексею Александровичам и вручил им звёзды бриллиантами осыпанные. Затем посетил дворец в.к. Лейхтенбергского и преподнёс ему и его сыну те же самые ордена. Вернулся в Зимний дворец, но уже в два часа пополудни нанёс визит в.к. Ольденбургскому, у которого после непродолжительной беседы вручил двум его сыновьям алмазами украшенные ордена. Оттуда поехал во дворец "Августейшего дяди Государя Михаила Николаевича" и поднёс ему бриллиантами осыпанный орден, а четырём его сыновьям, присутствовавшим тут же, пожаловал ордена осыпанные алмазами. Следующим, кому эмир нанёс визит в этот день, был в.к. Константин Константинович. Его и двух его сыновей эмир наградил орденами бриллиантами и алмазами украшенными.
Судя по всему, у эмира была собственная кимберлитовая трубка, местонахождение которой он тщательно скрывал.
6 января (1 Реджеба). "В среду, пишет, эмир, был большой христианский праздник (Св. Крещение). Весь двор и все высокопоставленные лица Петербурга были в Зимнем дворце. Дворец был наполнен также различными частями войск. Мы с нашею свитою и другими окружающими нас вошли в одну обширную залу (носившую имя Петра Великого), где стояли в ожидании церемонии. В 11 часов утра Государь Император под руку с Императрицею, Наследник Цесаревич под руку с в.к. Ксениею Александровною и другие великие князья и княжны, равно всё петербургское духовенство, министры, весь Генералитет и многие другие кавалеры и дамы прошли мимо нас и вышли на то место, где был устроен Иордан. Войска стояли в полной парадной форме шпалерами. Когда обряд водоосвящения кончился, началась пушечная пальба (в короткое время сделано было 111 выстрелов)".
Вечером того же дня эмир посетил раут, устроенный в его честь генералом Анненковым. Приглашённых дам и кавалеров насчитывалось до 200 персон. В гостиной генерал представил его своей матери - даме преклонных лет, а также познакомил с дочерями генерала и другими прекрасными дамами. Из гостиной видна была танцевальная зала, и эмир издали любовался танцующими парами. Около полуночи гости перешли в столовую, где был сервирован ужин на 50 кувертов. По окончании ужина, поблагодарив любезных хозяев, эмир вернулся в Зимний дворец.
7 января, в четверг, принял министра двора графа Воронцова-Дашкова. В два часа пополудни нанёс визиты: министру внутренних дел Дурново, министру путей сообщения Кривошеину, министру народного просвещения графу Делянову, морскому министру Чихачёву, министру юстиции Манасеину и петербургскому градоначальнику графу Толю. Ночью "свет очей наших" с пятью бухарскими сановниками катался по городу, затем, посетив театр, вернулся во дворец.
8 января, в пятницу, принял министра внутренних дел, морского министра и министра юстиции. Днём посетил генерала Черняева, бывшего в царствование отца эмира Туркестанским генерал-губернатором. От него поехал к супруге барона Вревского, затем к генерал-адъютанту Розенбаху, который во время восшествия самого эмира на Бухарский престол, был Туркестанским генерал-губернатором. После посещения Розенбаха поехал к генералу Рихтеру, а затем к другим высокопоставленным лицам, за отсутствием которых дома, оставил у них визитные карточки. Вернулся в половине шестого. Вечером, перед сном полковник Путята опять катал сын эмира по городу.
9 января осматривал редкости и драгоценности находящиеся в Эрмитаже. Замечательнее всего показался эмиру зимний сад. "Свод этого сада, написал эмир, покрыт хрусталью, ни малейший воздух не может проникнуть во внутрь. Отапливается сад искусственным способом, так что, несмотря на суровость зимней поры, в нём царствует нормальная температура... Глазам вашим представляются разновидные цветы и розы, из коих некоторые уже распустились, некоторые в полном цвете, а некоторые в бутонах... Вода бьет фонтанами и освежает воздух, благоухание распространено по всему саду. Птицы, порхая с дерева на дерево, услаждали наш слух и зрение..."
Днём нанёс визит графу Игнатьеву. Вечером отправился в театр, где кроме многочисленной публики, присутствовали августейшие дети государя-императора и сыновья великих князей Владимира Александровича и Михаила Николаевича, с которыми эмир сидел в Царской ложе.
10 января, в 3 часа пополудни эмир с сыном своим отправился во дворец его императорского величества6, где присутствовал при передаче царю Александру, лошадей привезённых в подарок. Императору передано было 17 лошадей различных пород. Каждая оседлана туркменским седлом, с золотыми и серебряными стременами. Дорогие бархатные чепраки расшиты шелками и золотом; уздечка, нагрудники и нахвостники богато отделаны золотым набором. Один из предназначенных для императора жеребцов текинской породы, рыжий с белыми чулками на ногах, считался лучшим скакуном Бухары. Лошади на тот момент ещё не имели имён.
Всего для государя привезено 5 лошадей: 2 текинца рыжей масти, текинец караковый с золотистой подпалиной и пара серых жеребцов бухарской породы.
Императрице подарено 3 лошади: изящный текинец серой масти и пара вороных жеребцов бухарской породы. Один из этих жеребцов прекрасно дрессирован: дает ногу и кладет голову на плечо.
Наследнику-цесаревичу также передано 3 лошади: рыжий текинец, лёгкий и стройный, словно точёный жеребец, и пара жеребцов бухарской породы.
Великим Княжнам Ксении и Ольге Александровне предназначены пегие жеребцы бухарской породы.
В.к. Георгию Александровичу привезены два вороных жеребца уратюбенской породы.
Ещё одна пара гнедых жеребцов предназначена в.к. Михаилу Александровичу.
Государь, осмотрев лошадей, высказал одобрение, "но мы-то понимаем, написал эмир в дневнике, что все эти подарки ничтожны для Великого Монарха. Его Императорское Величество изволил отозваться о них одобрительно исключительно по причине милости и благоволения к нам".
Попрощавшись с императорской семьёй, эмир отправился кататься по городу, проехался по Невскому проспекту и, осмотрев некоторые его достопримечательности, вернулся в Зимний дворец. В 10 часов ночи, вместе с сыном и 12-ю сановниками отправился в военное министерство на раут, устроенный в его честь, где многочисленные военные горячо приветствовали эмира. За достарханом военный министр провозгласил тост за здравие его светлости, чокался с ним, когда он, подняв бокал, наполненный лимонадом, предложил тост за здоровье его высокопревосходительства. Оба эти тосты приняты были дружным и громогласным "ура". "Предупредительности и любезности хозяев, свидетельствует эмир, не было предела, мы очень приятно провели время".
11 января, понедельник. С утра он принял гоф-маршала князя Кутузова, который от имени государя и государыни пригласил его на высочайший обед, назначенный на следующий день. В два часа пополудни эмир посетил в.к. Павла Александровича и удостоил его ордена Бухарской звезды, украшенной бриллиантами. В тот же день полковник Васильев роздал конюхам, сопровождавшим подарочных лошадей, медали, часы, кафтаны и деньги по 50 рублей каждому. В 8 часов вечера эмир отправился в театр, где пробыл до 12 часов ночи.
12 января, вторник. В этот день 12 человек из свиты эмира бухарского удостоились монаршей милости, т.е., пишет эмир, были осчастливлены орденами Анны и Станислава разных степеней. В тот вечер он отправился на высочайший обед, где, по свидетельству его светлости, "Их Императорские Величества, Государь и Государыня милостиво нас приветствовали. Затем Ея Императорское Величество удостоила нас особенной чести, подачею своей руки. Приняв таковую с благоговением, пошли мы рядом в столовую залу, где было много русских и иностранных вельмож с супругами. При входе нашем в залу, музыка играла Бухарский национальный гимн... Мы удостоились великой чести сидеть между Государём и Государыней... Толмач Асфендияров стоял за нашими креслами. В довершение счастья от возданных милостей, тронувших нас до глубины души, Его Императорское Величество, изволил поднять бокал и провозгласить тост за наше здоровье и благополучие... По окончании обеда, мы вторично удостоились чести идти под руку с Её Императорским Величеством из столовой в другую комнату, где Государь Император благосклонно простился со всеми, выразив при этом нам особенное внимание".
И ещё одно свидетельство эмира: "На этом обеде, некоторые из наших сановников, помимо всех его прелестей, были изумлены ловкостью камер-лакеев, с какой они, несмотря на многочисленность сидящих за столом гостей, с необыкновенной быстротой подавали и убирали кушанья, - мы и на это обратили наше внимание, ибо достойны они подражания".
13 января, в среду, катался по городу, после чего отправился в восточную баню, откуда возвратился в 9 часов вечера.
14 января, в четверг, осмотрел хранящиеся в бельэтаже Зимнего дворца древние и современные редкости, после чего посетил экспедицию по изготовлению государственных кредитных денег. Возвратившись, остальную часть дня и ночи, по случаю кануна пятницы, провёл дома.
15 января, в пятницу принял двух французских корреспондентов, наградил их серебряными звёздами 2 степени. Принял генерала Проценко, а потом министра финансов г-на Витте. Позже отправился в Петропавловскую крепость, где посетил гробницу императора Александра II, на которую возложил серебряный венок. Выйдя оттуда, направился в монетный двор, где его ожидал г-н Витте, сопроводивший его светлость во все отделения этого любопытного учреждения. Его высокопревосходительство лично давал объяснения всему, что демонстрировалось эмиру. После окончания осмотра ему преподнесли три большие серебряные медали и несколько мелких. В тот же день вечером, отправив сына с сановниками на балет, остался дома. От прибывших из эмирата посланцев узнал, что в благословенной Бухаре всё тихо и спокойно.
16 января, в первой половине дня наблюдал слаженную работу пожарной команды, прибывшей в демонстративных целях на дворцовую площадь. Действия пожарников произвели на эмира отличное впечатление. Вернулся во дворец, где его ожидал генерал-губернатор Финляндии Гейден. Во второй половине дня в сопровождении полковника Путяты и надворного советника Щелкунова катался по городу. Вечером посетил устроенный Нечаевым-Мальцовым7 раут. "Дом Нечаева-Мальцова и находящиеся в нём богатства и украшения, равно устроенный зимний сад, выше всяких похвал" - написал эмир в дневнике. На приёме присутствовали многочисленные гости, как русские, так и иностранные, в том числе итальянский посланник, которого эмир поблагодарил за присланный ему королём Италии орден.
17 января, воскресенье. День подарков. В первой половине дня бухарского эмира посетили генерал Проценко и полковник Васильев, вручившие ему, его сыну, членам бухарской делегации и даже прислуге царские подарки. Несколькими часами позже статский советник Жданов от имени графа Капниста вручил ему ценные дары, характер которых не сообщается.
18 января. Гоф-маршал князь Кутузов от имени царя-императора пригласил эмира на бал, назначенный на следующий день. В 7 часов вечера Абдул-Ахад-хан отправился в восточную баню.
19 января, вторник. Весь день готовился к событию, занимавшему всё его внимание, и, наконец, вечером во главе бухарской свиты отправился на бал, устроенный в другой половине Зимнего дворца. "Описать роскошь и богатство дворца мы не в состоянии, пишет эмир в дневнике, достаточно сказать, что были удивлены и поражены всем увиденным нами. На этом бале собралось гостей обоего пола более 4000 человек. Государь Император, Государыня Императрица и Наследник Цесаревич, встретив нас, благосклонно с нами разговаривали. Затем Его Величество осчастливил нас, сообщив, что по его указанию во дворце приготовлены для меня особые апартаменты на случай, если я почувствую необходимость уединения... В большой зале под прелестную музыку танцевали любители... Для нас был приготовлен особый достархан. Мы, просидев за ним более часа, перешли в танцевальную залу, где присутствовала Государыня Императрица. Позже сюда же пожаловал Великий Император. Через полчаса мы отправились в столовую залу и сели рядом с Императрицею. По левую сторону от нас сидели супруга в.к. Владимира Александровича, в.к. Мария Павловна и другие дамы - супруги высокопоставленных государственных деятелей. Сервировка стола и изысканность подаваемых блюд была выше всяких похвал... Великолепие большего бала не уступало великолепию Высочайшего обеда. Во время ужина Государыня часто обращалась к нам, не оставляя нас своим милостивейшим вниманием, чем запечатлела в нашем сердце неизгладимую память об этом бале и укрепила нашу дружбу незыблемыми узами. Во время ужина Государь Император, августейший его брат в.к. Владимир Александрович, министр двора граф Воронцов-Дашков и другие придворные особы не садились, а обходя столы милостиво разговаривали с гостями. После окончания ужина мы перешли в танцевальную залу, где пробыв полчаса и засвидетельствовав глубочайшее наше почтение Государю, Государыне, Наследнику Цесаревичу и другим Великим Князьям и Княгиням, возвратились в наше помещение".
20 января, "со всей туземной нашей свитой" посетил школу глухонемых. Вечером отправился в театр.
21 января, четверг. С утра осмотрел казармы Лейб-Гвардии Павловского полка. Во второй половине дня отправил Нечаеву-Мальцову алмазами украшенную Бухарскую звезду, а племяннику его г. Демидову - золотую 3-й степени, после чего с толмачом Асфендияровым и полковником Васильевым катался по городу.
22 января, пятница. В 11 утра эмира посетил гоф-маршал граф Кутузов, пригласив от имени их императорских величеств на третий Высочайший бал. Днём осмотрел одну из городских больниц. Больных не видел, ибо они в это время спали. "Больница учреждена для бедняков и содержится на личные средства государя императора". В 4 часа получил весточку из Бухары, где всё по-прежнему тихо и спокойно. Благодатные времена!
23 января, суббота. Утром два генерала преподнесли его светлости подарки министра внутренних дел г-на Дурново. Вслед за ними три адъютанта начальника главного штаба вручили ему подарки генерала Обручева. Адъютанты эти пожалованы звёздами. Ордена, таким образом, превратились в популярные бухарские сувениры.
Вечером того же дня вместе с сановниками отправился в дом г-на Преселкова, где был устроен спектакль на персидском языке. Представление шло в 4-х действиях и доставило эмиру большое удовольствие. По окончании спектакля отобедали в соседней комнате, где был сервирован великолепный стол.
24 января, воскресенье. С утра принял директора Николаевского корпуса и двух других офицеров, а вслед за ними генерала Величко, которому лично вручил алмазами украшенную звезду. В 9-ть часов отправился на императорский бал. Число приглашённых на это мероприятие превысило 900 человек. Час любовался танцующими парами, после чего вместе с императрицей и императором перешёл в столовую залу. "Зала эта, пишет эмир, ни по величине, ни по богатству, ни по изысканным украшениям, не имеет на свете подобной... В названной зале под высокими пальмовыми деревьями были сервированы 80 столов для ужина по 12 кувертов на каждом столе. Освещена она была посредством электричества, свет проникал через листья пальм и производил очаровательное зрелище. За первым из этих столов изволила сидеть Государыня, по правую от неё сторону сели мы, рядом с нами села в.к. Мария Павловна. Ужин состоял из множества изысканных блюд и продолжался около часа. Вставши из-за стола, мы поблагодарили Их Величества. Государь, поговорив с нами, милостиво проводил нас через комнаты, изволив благосклонно объявить, что во вторник мы ещё увидимся. Из этого заключили мы, что означенный день назначен для прощальной аудиенции".
25 января, понедельник. Посетил Николаевский корпус, где познакомился с начальствующими лицами и разговаривал с ними по поводу предстоящего воспитания Мир-Алым-тюры.
26 января, в 12-ть часов дня отправился в Аничков дворец. Был принят министром двора графом Воронцовым-Дашковым и введён в комнату, где был по восточному обычаю приготовлен достархан. Через 10-ть минут эмир были осчастливлен лицезреть его императорское величество в собственном кабинете. Его величество сообщил эмиру, что своим рескриптом утвердил Мир-Алым-тюру наследником Бухарского престола. "От полноты чувств, пишет эмир, мы не могли сдержать слёз, которые невольно лились из наших глаз... Простившись с Августейшими повелителями, возвратились мы в Зимний дворец. Спустя недолгое время вернулся из Аничкова дворца и наследник наш с остальною нашей свитой. Все они были осчастливлены и обрадованы лицезрением Их Величеств".
В 2 часа пополудни эмир произвёл прощальные визиты всем великим князьям, а в 7 часов вечера отправился на обед к адъютанту в.к. Сергея Александровича князю Юсупову, где присутствовал весь цвет императорского Петербурга.
27 января, среда. День прощальных визитов. Нанёс визит наследнику цесаревичу, где согласно дворцовому этикету расписался в книге посещений. С той же целью посетил министра двора графа Воронцова-Дашкова, товарища министра иностранных дел Шишкина, графа Капниста, военного министра Ванновского, начальника штаба Обручева, генерала Биндерлина и генерала Розенбаха. Непосредственно простился только с Ванновским и Розенбахом. Остальным оставил визитные карточки. Наградил медалями дворцовую прислугу. Получил официальное уведомление об утверждении Мир-Алым-тюры наследником Бухарского престола.
28 января, четверг. С утра простился с посетившими эмира министром народного просвещения графом Деляновым, генералами Адельсоном, Розенбахом и Глуховским, князем Юсуповым, вручив ему и брату его ордена Бухарской восходящей звезды. В 6 часов вечера выехал из дворца и вскоре прибыл на вокзал Николаевской железной дороги, где его провожали генералы Проценко, Чингиз-хан (!), граф Толь, полковник Васильев и другие чиновники и офицеры. Простившись с провожающими, выехал из Петербурга.
29 января, в пятницу, прибыл на станцию Динабург, где мусульманское общество встретило его с хлебом и солью. Весь этот день ехали по местности покрытой дремучими лесами.
30 января, суббота. На всех станциях поезд встречала многочисленная публика обоего пола. В половине 3-го прибыли в г. Киев. Прямо на вокзале пожаловал железнодорожным чиновникам 9 золотых и серебряных звёзд разных степеней. Сев в коляску, отправился в гранд-отель. В 4 часа нанёс визит Киевскому генерал-губернатору графу Игнатьеву и командующему войсками киевского военного округа генералу Драгомирову, с коими познакомился, пожаловав каждому звезду алмазами украшенную. В 7 часов отправились к графу Игнатьеву на обед, на котором присутствовало до 40 гостей из высшего киевского общества. В 10 часов вернулся в гостиницу.
31 января, воскресенье. Сев в сани, осмотрел достопримечательности "древнего русского города". Возвратился в гостиницу в 3 часа дня. Получил телеграммы от сына и из Бухары, в которой на удивленье всё было тихо и спокойно. В 5 часов отправился на вокзал, где его провожали граф Игнатьев и генералы Драгомиров, Троицкий и другие.
1 февраля, понедельник. В половине первого дня прибыл в Одессу. Среди встречающих эмир в своём дневнике выделил градоначальника Одессы адмирала Зелёного и городского голову Маразли. Именно он поднёс эмиру на золотом блюде хлеб и соль. Вышел из вокзала, сел в открытую коляску и, приветствуемый многочисленной публикой, отправился в гостиницу "Петербург". После короткого отдыха нанёс визиты генерал-адъютанту Рербергу, градоначальнику и городскому голове. Ночью посетил театр. В 11 часов вернулся в гостиницу.
2 февраля, вторник. Весь день бездействовал. Вечером в сопровождении сановников, толмача Асфендиярова и доктора Писаренко отправился в баню, которая по собственному признанию "была выше всяких похвал".
3 февраля, среда. С утра принял генерала Рерберга, адмирала Зелёного и городского голову, которые поблагодарили эмира за полученные ими Бухарские ордена. В 12 часов, в свою очередь, прибыл к Маразли, где в честь его светлости был устроен завтрак, на котором присутствовало высшее Одесское общество. В 2 часа вернулся в гостиницу. Вечером отправился в театр, где кроме многочисленной публики, присутствовал одесский генералитет.
4 февраля, четверг. Отправил нарочным подарки к Рербергу, Зелёному и Маразли. Двадцати должностным лицам Одессы были пожалованы Бухарские ордена разных степеней. В три часа пополудни получил телеграмму о благополучии в Бухарских владениях. В четвёртом часу отправился на вокзал, где его ожидали генералы Рерберг, Андреев, адмирал Зелёный и городской голова Маразли.
В 16 часов отправился в путь. "На всех станциях, пишет эмир, видели большие скопления народа. Повсюду нас дружески приветствовали".
5 февраля (1 Шебана), пятница. В 19 часов прибыл на станцию Екатеринослав, где его приветствовал вице-губернатор с десятью должностными лицами. Поблагодарив господ за оказанную честь, продолжил путешествие.
6 февраля, суббота. В 12 часов дня прибыл на станцию Симферополь, в половине второго - на станцию Бахчисарай, где его светлость встретил вице-губернатор, должностные лица и редактор мусульманской газеты "Переводчик" Исмаил-бек, который пригласил гостей в ханский дворец. Сели в коляски и отправились в город. Ехали по улицам, переполненным людьми, которые радостно приветствовали дорогих гостей. Во дворце для них был приготовлен пышный достархан. В 4 часа дня, покинув дворец, эмир осмотрел древнюю мусульманскую мечеть, после чего вернулся на вокзал, сел в поезд и поехал в Севастополь, куда прибыл в 7 часов вечера. Ночь провёл в вагоне.
На следующий день, в воскресенье эмир и его свита разместились на отданном в их распоряжение пароходе "Саратов". В тот же день вечером отправился в цирк. В 9 часов вернулся на пароход и лёг спать.
8 февраля, понедельник. Осмотрел одно из укреплений Севастополя. В 12 часов пополудни вернулся на корабль. В 4 часа пароход отошёл от пристани и встал на рейде. В два часа ночи пароход отправился в путь и во вторник утром прибыли в Ялту, где был встречен вице-губернатором и другими официальными лицами. Сойдя с парохода, сел в коляску и в сопровождении вице-губернатора проследовал в Ливадию. Осмотрел дворец и его апартаменты. По окончании осмотра вернулся на корабль и поплыл далее - на восток.
Вечером начался шторм. Некоторые из спутников подверглись морской болезни, сам эмир избежал подобной напасти. К полночи шторм утих и потому ночь прошла более или менее спокойно.
10 февраля, среда. В восьмом часу утра показались горы Кавказа, в 4 часа пополудни пароход прибыл в Батум. Покинул корабль, сел в коляску и, сопровождаемый представителями местных властей и конвойными казаками, прибыл на вокзал, где встретил его почётный караул. Перегрузка вещей из парохода в вагоны продолжалась около трёх часов, которые он провёл в приготовленной для него комнате на вокзале. Простившись с провожающими, сел в вагон экстренного поезда. В 21 час железнодорожный состав тронулся по направлению к Тифлису.
11 февраля, четверг. Ровно через двенадцать часов поезд прибыл в Гори, где простояв около 10 минут, отправился далее и в 12 часов пополудни добрался до Тифлиса. На вокзале его светлость встретили вице-губернатор, городской голова и полицмейстер города. Сел в коляску и в сопровождении эскорта казаков отправился в знакомое ему по дороге в Петербург помещение, где его вскорости посетили старые знакомые - губернатор князь Шервашидзе, комендант крепости генерал Эрнст и полковник Шатилов. Всю вторую половину дня эмир, утомлённый переездами, провёл дома.
12 февраля, пятница. Принял персидского принца Риза-Кули-Мирзу и городского голову князя Аргутинского. Во второй половине дня нанёс визиты генералу Шереметьеву, князю Шервашидзе и тому же самому Риза-Кули-Мирзе, оставив у них визитные карточки.
Вечером отправился в баню. "Баня эта, отметил эмир в дневнике, превосходит все ранее виданные нами бани, ибо в ней употребляется естественно горячая серная вода, которая имеет целительное свойство".
13 февраля, суббота. Князь Шервашидзе и князь Аргутинский вновь посетили эмира и около часа обсуждали полезность тифлисских минеральных вод. Более других Аргутинский расхваливал Мирзаевские бани. Во второй половине дня осматривал город.
14 февраля, воскресенье. Принял кутаисского губернатора генерал-лейтенанта Шаликова и тифлисского вице-губернатора, который поблагодарил эмира за пожалованный ему Бухарский орден. Днём осмотрел шелководческую станцию. Вечером наведался в театр.
15 февраля, понедельник. Утром по обыкновению принял князя Шервашидзе. Следом за ним эмира навестили заведующий шелководческой станцией г. Шавров и генерал Шереметьев. Генерал пригласил его светлость к себе на вечер.
Во второй половине дня знакомился с достопримечательностями Тифлиса. Поднялся на гору, откуда открывался живописный вид на южный город. Посетил казарму пожарной команды, где для дорогого гостя устроили показательное тушение пожара, очень даже похожее на всамделишное.
Вечером побывал на рауте, устроенном генералом Шереметьевым. На рауте присутствовало всё высшее тифлисское общество ("обоего пола", пишет его светлость). Генерал Шереметьев продемонстрировал эмиру все изыски восточного гостеприимства. "Разместившись в глубоком кресле, слушали мы туземную музыку и пение персиан на понятном нам языке. Приятно было зрелище, когда молодые стройные грузинские князья и княжны в национальных костюмах плясали лезгинку. Полюбовавшись танцами, перешли в столовую, где был сервирован роскошный стол. По окончании ужина мы с позволения хозяина дома отправились в баню братьев Мирзаевых...
В бане нас встретили музыкой, которая играла не переставая вплоть до нашего выхода из бани...
В Тифлисе по распоряжению генерала Шереметьева нас сопровождал эскорт из 10 казаков. В ночное время, несмотря на освещение города, они провожали нас с зажжёнными факелами".
16 февраля, вторник. С утра принял принца Риза-Кули-Мирза Каджара. После него явился фотограф, который снял эмира в военной форме. В этот же день пожаловал он ордена разных степеней двадцати горожанам, а вечером отправился в персидский театр. На спектакле присутствовали старые знакомые эмира: князь Шервашидзе, принц Риза-Кули-Мирза и, кроме них, тегеранский консул. После театра вновь отправился в Мирзаевскую баню. Баня в честь его светлости была иллюминирована и сплошь украшена цветами. Музыканты играли и пели песни.
17 февраля, среда. Наградил двух арендаторов Мирзаевской бани подарками. Сыновьям принца Риза-Кули-Мирзы, состоящим в полковничьих чинах, вручил бухарские золотые ордена 2-й степени.
Отдал распоряжение об отъезде. В 2 часов пополудни принял коменданта Эрнста. Вслед за ним его светлость посетил генерал Шереметьев, вместе с которым сел в коляску и отправился на вокзал. Среди провожающих присутствовали губернатор Тифлиса князь Шервашидзе, вице-губернатор, городской голова, жандармский генерал Янковский, принц Риза-Кули-Мирза (на этот раз без сыновей). На прощание пожаловал одному из адъютантов генерала Шереметьева золотой Бухарский орден 2-й степени. Поезд тронулся. Свита эмира вместе с прислугой составляла 25 человек. На всём протяжении пути поезд сопровождал начальник службы движения.
Наступившую ночь провел в вагоне.
18 февраля, четверг. Бакинский губернатор Рогге, ехавший из Тифлиса в том же поезде, посетил его светлость. В 10 часов прибыли в Баку. Оркестр встретил эмира национальным гимном. Поприветствовав встречающих, эмир распорядился отправить большую часть поклажи (800 пудов) на назначенный в его распоряжение пароход. Сам же с губернатором области в том же поезде поехал в Балаханы осматривать предприятие нефтедобычи и её переработки в керосин, "который заменяет свечи и распространяется по всему земному шару".
Владельцы буровой устроили для почётных гостей небольшую эстакаду, застланную красным сукном и коврами, поднесли его светлости на серебряном блюде хлеб и соль, сняли заслонку со скважины - и "пошёл фонтан хлестать поверх вышки. Редкое, не встречаемое нигде в другом месте зрелище!"
Назад в Баку эмир прибыл в 12.30. Утомлённый дорогой, сразу же направился в дом Набибекова, тот самый, в каком останавливался на пути в Петербург.
Обедал дома, здесь же провёл вечер.
19 февраля. Уплывал эмир на пароходе "Адмирал Корнилов". Его светлость провожали городские власти и многочисленная публика.
Перед отъездом из Баку эмир послал три пуда конфет ученикам Михайловского городского училища, кроме того пожаловал золотые звёзды инспектору этого училища Григорашвили и командиру терских казаков капитану Кулину. Офицеру конвоя была вручена серебряная звезда. Золотые звёзды получили Нагиев и Шамси Асадуллаев, владельцы скважины, которую эмир осматривал накануне, управляющий Товарищества братьев Нобель, комендант бакинской таможни и управляющий общества "Кавказ и Меркурий". Серебряные звёзды были вручены командиру парохода "Адмирал Корнилов" и двум его помощникам. Хозяину дома, в котором он провёл незабываемые дни, подарил золотые часы и такую же цепочку.
День и наступившая ночь на корабле прошли спокойно. Море было тихое, погода безветренная.
На другой день, 20 февраля, пожаловал капитану "Корнилова" и другим морским офицерам 16 золотых и серебряных звёзд. В 10 часов утра прибыли в Узун-Ада8. На пристани встретили его представители генерала Куропаткина, а также сановники, вызванные по телеграфу из Бухары. Сойдя на берег эмир направился к железнодорожному составу, стоявшему на порядочном расстоянии от пристани. Весь путь был устлан дорогими коврами. Вдоль вагонов напрягся в ожидании почётный караул. Поблагодарив присутствующих за оказанную честь, сел в вагон и, наградив 9 лиц из железнодорожного ведомства золотыми и серебряными орденами, нашёл возможным отправиться в путь.
21 февраля, в воскресенье, прибыл в город Асхабад, где его встретил лично генерал Куропаткин. Вышел из вагона, поздоровался с офицерами, принял почётный караул, сел с генералом Куропаткиным и толмачом Асфендияровым в коляску и поехал в город. По обеим сторонам дороги стояли шпалерами три батальона местного войска, артиллеристы с пушками и полк кавалерии. Подъезжая к каждой части, эмир громко здоровался и получал раскатистые ответы. Проехав через город чистыми и опрятными улицами, прибыл на обширное поле. Здесь, оставив экипаж, вошёл в большую открытую палатку. В ожидании манёвра войск сел за приготовленный достархан и некоторое время рассказывал генералу Куропаткину о перипетиях своего путешествия.
Наконец, манёвры начались. С большим удовольствием наблюдал за всеми передвижениями противоборствующих сторон. "Грохотали пушки, отзывавшиеся эхом в близлежащих горах, пишет эмир, густой дым стоял над полем".
В город возвращались другой дорогой. Мимо эмира и генерала Куропаткина проносились, выполняя джигитовку, то доблестные казаки, то "милиционеры-тюркмены". "Нужно отдать справедливость тюркменской милиции, пишет эмир, она ни в чём не уступала казакам... Успех тюркмен в военном деле положительно расположил нас к преобразованию бухарского войска, ибо тюркмены в умственном развитии и вообще во всех других отношениях стоят гораздо ниже бухарских народностей, и мы не сомневаемся, что из бухарского войска под руководством опытных европейских инструкторов выйдут хорошие солдаты9. Так, любуясь джигитовкой казаков и милиции, прибыли мы на вокзал".
Здесь генерал Куропаткин простился с эмиром, пригласил его на обед и через короткий промежуток времени прислал в подарок его светлости два ящика разнообразных золотых и серебряных вещей.
В час отправился в резиденцию генерала Куропаткина, где при его приближении оркестр начал играть марш. Генерал Куропаткин ввёл эмира в комнату, наполненную лицами, имевшими бухарские ордена. Супруга генерала, приветливо поздоровавшись с его светлостью, ввела в столовую, где был сервирован роскошный стол. Гости заняли предназначенные им места. Начался обед. Подавали семь перемен различных блюд. Эмир поднял бокал и провозгласил тост за здоровье императора. Потом пили за здоровье императрицы, наследника престола цесаревича. Генерал Куропаткин провозгласил тост за здоровье "его светлости эмира Бухарского". Потом пили за здоровье генерала, за благополучное возвращение эмира на родину, за здоровье его наследника...
"И каждый раз, пишет эмир, все сидящие за нашим столом и присутствующие в других комнатах, вскочив с мест, чокались и громогласно кричали "ура".
После окончания обеда эмир в сопровождении генерала Куропаткина отправился на вокзал. Простившись с провожающими, эмир вошёл в вагон и дал команду к отправлению. Уже в 2 часа ночи поезд прибыл на станцию Мерв, где и простоял до самого утра.
22 февраля, понедельник. Поезд продолжил путь и в 3 часа пополудни прибыл в сад Ходжа Мешеда. Эмира встречали 20 высокопоставленных военных, а также адмирал Аму-Дарьинской флотилии и офицеры морского ведомства. Ну и, конечно же, бесчисленное множество народа. После этой тёплой встречи он поехал в сад, где встретился с духовенством, купечеством, ремесленниками и служащими Чарджуйского бийства. Отведав приготовленные кушанья, отправился в Чарджуйский курган, где после традиционной молитвы, "предался покою".
Следующую неделю ничего не делал, принимал многочисленные рапорты о положении дел во вверенных ему городах и весях, слал благодарственные телеграммы, в том числе российскому императору, великим князьям и министрам, а также раздавал ордена и наградные халаты по поводу и без - от широты бухарской души.
2 марта, во вторник, ранее восхода солнца, выехав из Чарджуйского кургана, остановился в саду Хаджа Мешхеда, потом пересел в поезд и в скором времени прибыл на станцию Чарджуй, где русские купцы встретили его с хлебом и солью на серебряном подносе. Затем, сев в коляску, отправился в посольский дом. В 10 часов двинулся далее...
По деревянному мосту переправился на правый берег Аму-Дарьи. Река в этом месте отличается сильным течением. Мост содрогался и раскачивался от мощных ударов воды. Поезд тащился крадучись, едва ли не со скоростью черепахи. Вдоль моста стояли баки с водой на случай пожара. Рядом с паровозом вышагивал часовой, бдительно наблюдавший за летящими искрами.
Фараб, Ходжа девлет, Каракуль, Екке-тут и, наконец, Каган, где его светлость встретило бесчисленное множество народа. Приняв почётный караул, сел в коляску и поехал в Чарбага, называемый Шир-беденом10.
3 марта, среда. Сев на лошадь поскакал в Эрк (древний Бухарский дворец, отстоящий от Шир-бедена примерно в 4-х верстах). "Всё пространство между Эрком и Шир-беденом, пишет эмир, было занято многочисленными толпами, состоящими из горожан, ремесленников, земледельцев и пришлого люда. Такого скопления народа, никогда ранее нами не замечалось. Люди громогласно высказывали свою радость и возносили молитвы о даровании нам благополучия и благоденствия...
Мы глядели на них и благодарили Бога за дарованное нам счастье. В добрый час мы достигли ворот Высокого Эрка-дворца наших предков и других древних Бухарских царей.
Счастливое наше путешествие, со дня выезда из Бухары и до дня возвращения продолжалось 87 дней".
Послесловие
Бухарский эмир Сейд-Абдул-ахад-хан умер в 1910 году. Его наследником стал "свет очей наших". Правил он не долго - десять лет и в сентябре 1920 года был свергнут с престола. Бежал в горную Бухару, позже - в Афганистан. В течение следующих десяти лет руководил вооружённым сопротивлением на территории бывшего эмирата, который раздербанили образования-нувориши - Узбекская и Туркменская ССР.
Умер и похоронен в Кабуле.
Примечания:
1Позже Чарджоу, ныне Туркменабад.
2Эмир бухарский имел русское придворное звание генерал-адъютанта, являлся генералом-от-кавалерии русской службы. Носил титул "ваше высочество" и был награждён всеми русскими орденами вплоть до высшего императорского ордена Святого Андрея Первозванного с цепью.
3Наименования станций и полустанков оставались неизменными весь двадцатый век вплоть до обретения Туркменистаном независимости. В семидесятые годы прошлого века мы проводили работы по обеспечению вторым источником электроснабжения каждого разъезда, как потребителя 1 категории. Дело дорогое и хлопотное, учитывая огромные расстояния и мизерные электрические нагрузки: необходимость компенсация реактивной генерации заставила поломать голову.
4Орден Благородной Бухары имел 8 степеней: три - золотых, три - серебряных и два наивысших класса - золотая звезда с бриллиантами и золотая звезда с алмазами. Форма орденских знаков была позаимствована у звезды ордена Святого Станислава. Перед поездкой эмира, был заготовлен изрядный запас звёзд. Из дневника, который эмир вёл во время путешествия, известно о раздаче им около 150 звёзд, причем вручались они самым разным людям - от членов императорской фамилии до, извиняюсь, корреспондентов газет.
6Основным местопребыванием императора была Гатчина. Подолгу он жил в Петергофе и Царском Селе. Приезжая в Петербург, останавливался в Аничковом дворце. Зимний не любил.
Император был страстным коллекционером. Утверждают, что в этом отношении он мало чем уступал Екатерине II, превратив Гатчинский замок в склад бесценных сокровищ. Приобретения Александра не помещались в галереях Зимнего, Аничкова и других дворцов. Собранная Александром III обширная художественная коллекция после его смерти была передана в учрежденный российским императором Николаем II Русский музей.
7 Юрий Степанович Нечаев-Мальцов. Ныне в петербургском доме Нечаева-Мальцова расположено Главное управление МВД России по Северо-Западному федеральному округу. В историю Юрий Степанович вошёл как человек, подаривший России Музей изящных искусств в Москве (ныне - им. Пушкина), пожертвовав на его строительство основную сумму денег (более 2 млн из 2,6 млн рублей).
8Посёлок Узун-Ада располагался на побережье Михайловского залива, в районе Челекена. В один из июньских дней 1895 года девятибалльное землетрясение разрушило его полностью - и пристань, и железнодорожную станцию, и все жилые дома. Порт и начало рельсового пути перенесли в Красноводск, где глубокий залив позволил морским судам подходить непосредственно к причалам.
9Реорганизацию бухарской армии эмир осуществил спустя два года.
10Возвращаясь в Бухару, Абдул-Ахад останавливался не в Арке, а в своем загородном дворце Шир-бедене.