- Обед, ваш милсть, - железная миска стукнула о деревянный пол повозки, следом возникли кувшин и бутыль с молоком. В голосе говорившего не было ни почтения, ни доброжелательности. Только легкая почти беззлобная насмешка. Едва ли эти простолюдины знали, кого везут на самом деле. И едва ли поверили бы, скажи она им.
Нет... ее не обижали. Еда была почти сытной, повозка почти теплой. Но на этом все хорошее и заканчивалось.
Их везли практически без остановок - только чтобы сменить коней, проверить колесные крепления, подать пленникам еду с дровами для крошечной печки, да вынести их поганое ведро...
О, это ведро!
Поначалу омерзительный железный сосуд привел Элею в ужас. Но потом она поняла, что выпускать ее для посещения уборной никто не намерен. Лошадей гнали так, будто бежали от чумы. И днем, и ночью. Впрочем, окон в повозке все равно не было - только небольшой стеклянный фонарь мотался на крюке у стены. Элея никогда не гасила его, оказаться в темноте казалось ей теперь самым страшным. И только одно ее радовало в этой ситуации - то, что по крайней мере, не приходилось больше отбивать седалище в опостылевшем седле...
Повозка была крошечной - только узкая лежанка вдоль стены, печка и сундук, в котором стояло то самое ведро... Сначала Элея думала, что сойдет с ума в этой темнице, но вскоре поняла, что у нее есть дела и поважнее - ухаживать за ребенком, которому никто не удосужился ни сменной одежды дать, ни соски, ни колыбели. Постель, которую они делили, постоянно оказывалась мокрой... и запах... ужасный запах нечистот... невозможность даже вымыть мальчика толком. А еще приходилось согревать молоко, и соска первые два раза получалась вовсе непригодная... Элея сходила с ума от отчаяния. Но уже на третьи сутки стала привыкать к этому безумию. За время путешествия с Патриком она поняла, что человек вообще может привыкнуть почти ко всему - к натертым конскими боками бедрам, к бессонным от младенческого крика ночам, к вони немытых тел и колтунам в спутанных волосах.
Она не знала, куда их везут. Не понимала, что происходит. И в первые часы вообще находилась в глубоком оцепенении. Перед глазами все еще стояли страшные картины гибели ее спутников... Хирга упал беззвучно. Просто осел к ногам Элеи, точно из него разом вынули все косточки. А Кайза рычал диким зверем... Даже после того, как этот верзила в шлеме по самую рукоять вогнал в шамана свой короткий меч. Степной колдун, казалось, не чувствовал боли и все старался дотянуться до врагов...
Элея так ясно запомнила его глаза. В тот миг, когда ее, схватив за руку, поволокли вниз, она вдруг успела разглядеть, что эти глаза полны не злобы и ненависти, а безграничной печали...
Принцесса из Брингалина понимала, что она уже никогда не будет прежней... Как можно улыбаться, как можно радоваться жизни после т а к о г о?
Думать о потерях было слишком больно, а не думать - невозможно. Поэтому глухое оцепенение время от времени сменялось неудержимыми слезами, которые рвались наружу вместе с безумными криками. Элея колотила в стены повозки кулаками и коленями, пятками и даже поганым ведром, пока оно было пусто. Но на второй день и истерика, и отупение оказались исчерпаны до дна. К тому же несчастный ребенок пугался и плакал. Он пугался всего. И совершенно не выносил, когда его оставляли одного. Стоило только Элее опустить мальчика на лежанку и отойти, как начинался громкий крик. Фарр был уже слишком большим, чтобы целый день только спать. Он желал находиться на руках, хватать Элею за разные части тела и требовать внимания. Еще в первые дни, познакомившись с наследником Руальда, она поняла, что мальчишка хоть и милое создание, но вовсе не подарок. Принц умел голосить так громко, что даже возница начинал стучать о крышу повозки.
Элея жалела его. Бедный малыш слишком долго жил непонятно где и с кем... Она знала, если детям недодать любви в самом начале, они могут вырасти нервичными и даже жестокими... Особенно если мамочка - дикая степнячка с замашками воровки и великой властительницы. Но Фарр хотя бы не имел ничего против общества Элеи. Напротив, доверился ей сразу и безоговорочно. Он был такой беспомощный... такой маленький... и в то же время черные тайкурские глаза смотрели на Элею удивительно осмысленно. Словно говорили: 'Я все понимаю...'.
Ей прежде не случалось иметь дела с младенцами, Элея не знала о них почти ничего, и ей не с чем было сравнивать. А потому приходилось самой догадываться, что правильно для них, а что нехарактерно. И почему-то хотелось думать, будто этот мальчик в самом деле умней и необычней, чем все другие дети его возраста. Элея и сама удивлялась этому, ведь Фарр не был ее ребенком. Хуже того - он был сыном женщины, которая причинила всем столько боли... И все же где-то очень, очень глубоко внутри, Элея чувствовала странное необъяснимое родство с этим человечком...
И ответь она теперь держала не только за себя, а это всегда придавало ей сил.
Трудно оставаться в печали, когда рядом с тобой есть кто-то, кому еще хуже. Кто-то, кто зависит от тебя.
Повозка тронулась. Остановка, как обычно, была совсем недолгой - за это время можно вышить только одну небольшую розу... или сменить лошадей, да принести пленникам еды перед новым отрезком бесконечной дороги, уводящей все дальше и дальше от Золотой.
'Неужели все дети такие несносные?' - думала Элея, подходя к двери и забирая бутылку с молоком. Ей едва удалось успокоить Фарра после очередной истерики, вызванной появлением охранника, и теперь мальчик тихо вздрагивал у нее на плече. Он срывался на крик всякий раз, как только кто-нибудь из этих людей возникал рядом.
Удивительно, но молоко на сей раз оказалось теплым.
- Ну вот, сокровище, - печально усмехнулась Элея, - сегодня у тебя будет ужин достойный принца.
Когда ребенок насытился и уснул, она наконец и сама добралась до миски с едой.
Голод появился только через пару дней после этого кошмара на постоялом дворе, но Элее до сих пор было совершенно безразлично, что именно приносили ее надсмотрщики. По сутри то был даже не голод... Просто она понимала - надо есть. Надо.
Чтобы выжить.
Почти не чувствуя вкуса, Элея опустошила деревянную посудину с овощной кашей и устало легла рядом с Фарром на дощатую лежанку, покрытую лишь тонким соломенным тюфяком.
'Патрик мой... где ты?'
Наверное, отчаяние все-таки победило бы, не приди на помощь осознание, что любимый жив. Это зло не тронуло его. Пока не тронуло... Верная удача задержала шута во дворце, сохранив ему жизнь. Почти все время Элея думала только о нем. Закрывала глаза - и снова видела его улыбку, снова чувствовала теплые нежные губы, заботливые руки, щекочущие пряди его волос...
Патрик...
Тэйме.
Она давно догадывалась, что он скрывает от всех свое настоящее имя, и даже не пыталась выведать этот секрет. Но когда шут произнес его... это было словно... словно еще одна вспышка света - теплого, солнечного света. Элея понимала - это имя только для нее. Только когда они вдвоем... И тем дороже оно ей было. Словно тайный ключик к загадочной душе любимого мага...
Если становилось совсем невыносимо, Элея произносила его неслышно, одними губами, и как будто заново переживала ту ночь... Порой наступали такие минуты, когда только это воспоминание-чувство и давало ей силы. Ведь хуже всего было то, что Пат не посылал ей никакой весточки. Элея знала - ее шут вполне способен на такие фокусы. Приходил же он во сне к хранителям, плутавшим по степи. Так отчего не нашел времени поддержать теперь и ее? Быть может, занемог, лишился сил? Или просто не умел творить подобную магию без Кайзы...
Повозка налетела на очередную выбоину и подпрыгнула так, что Фарр проснулся и заплакал. Казалось, эта телега вот-вот развалится. Лошадей гнали бесчеловечно...
Элея осторожно обняла мальчика и, прижав его к себе, тихо запела старую мамину колыбельную. А сама все глядела на лампаду, что болталась у стены и каким-то чудом не гасла. Наблюдая за дрожащим лепестком огня, Элея невольно вспомнила ужасный шторм, застигший суденышко капитана Улитки. Тогда ей тоже было страшно. Гораздо страшней, чем теперь. Но все же много лучше... потому что, как бы то ни было, а корабль вез ее домой. Теперь же... она как никогда ощущала себя беспомощной игрушкой в руках богов.
'Патрик... ведь ты же найдешь меня, правда? Волшебник мой, я знаю, ты почувствуешь, где мы. А Руальд пошлет с тобой столько людей, сколько сможет...'
На шестой день пытка темнотой, тряской, мокрой постелью и ужасными запахами наконец закончилась. Элея поняла это, когда копыта лошадей гулко застучали по дощатому настилу, после чего повозка остановилась. Железный лязг позади, наверняка, означал запираемые ворота. А значит, привезли их, скорее всего, в замок. Прибросив время и расстояние, Элея поняла, что они в равной мере могли оказаться и в дальних восточных герцогствах Закатного Края, и в Ферестре, и даже в Герне.
Не успели лошади встать смирно, как снаружи поднялась суета - кто-то громко раздавал приказы, кто-то спешно распрягал повозку, топот и гомон окружили ее со всех сторон. Фарр настороженно сдвинул брови и приготовился зареветь. Не дожидаясь этого, Элея взяла его на руки и с головой закутала в свой плащ, который успела накинуть, поняв, что путь подошел к концу.
Когда дверь повозки со скрипом отворили, в лицо ей ударил яркий солнечный свет, а следом за ним внутрь ворвался морозный воздух - чистый и свежий. Элея жадно вдохнула его и расправила плечи.
'Я королева', - она величественно спустилась по двум коротким ступенькам и, высоко держа голову, огляделась.
Это действительно был замок. Великолепно укрепленный - видно сразу. Старый. И со всех сторон окруженный горными вершинами.
'Значит все-таки Ферестре. Или граница...'
- Добро пожаловать в наши скромные владения! - прекрасно одетый мужчина средних лет отвесил вполне приличествующий титулу гостьи поклон. Он был коротко стрижен, с аккуратной бородкой клинышком и такими умными глазами, что Элея ни на миг не усомнилась - даже если этот господин официально тут не самый главный, безусловно, он имеет очень большую власть. - Позвольте сопроводить вас в ваши покои.
Желание узнать, зачем она здесь и кто такие эти люди, распирало Элею не хуже, чем свежее тесто теснит кадушку, но она лишь коротко, едва заметно склонила голову в знак своего милостивого согласия и покрепче обняла притихшего мальчика.
'Только не плачь, Фаре, короли не плачут...'
Она с достоинством последовала за щеголеватым господином, незаметно разглядывая все вокруг. Бежать самой из этой крепости было бы безумием, но возможно любая мелочь пригодится, когда здесь окажутся солдаты Руальда.
А в то, что они придут за ней, Элея верила безоговорочно и свято. Иначе оставалось бы только удушиться на собственном платке, как это сделала одна из ее пра-пра теток, попав в плен к гернийцам. Зря сделала, к слову сказать... Брат этой скорой на фатальные решения дамы привел к воротам недруга целый флот, но было уже поздно.
- Вы ни о чем не спросите? - первым не выдержал ее провожатый, когда позади осталась узкая темная лестница, приведшая и[ на третий этаж. Элея внутренне усмехнулась и засчитала себе очко.
- Полагаю, все объяснения будут даны мне, когда я пожелаю их услышать, - бесстрастно ответила она. - Но до того мне хотелось бы принять ванну, сменить туалет и отобедать. И убедиться, что все то же самое получит наследник Его Величества. Мне также хотелось бы узнать, с кем я имею честь беседовать, - говорила она так, словно по меньшей мере имела на голове корону и была облачена в парчовое платье с длинным шлейфом, а не в это грязное тряпье, которое воняло еще хуже, чем само тело.
- О, простите! - умноглазый господин рассыпался в поклонах. - Мое имя Домер Каре. С вашего позволения, советник и правая рука его светлости графа Лока, который изволил пригласить вас сюда.
'Пригласить! - Элея коротко прикусила язык, чтобы не высказать вслух, что она думает по поводу такого приглашения... Коридоры крепости были также темны, как и лестница, они не имели окон и оттого особенно напоминали подземелья Брингалина.
- Это имя незнакомо мне, - холодно ответила она в тот момент, когда господин Домер наконец остановился у какой-то двери и, открыв ее, с очередным поклоном предложил Элее войти.
- Он не любит публичности, ваша милость. Это очень одинокий и малообщительный человек. Более того, у него есть причины скрывать свою личность.
Домер прекрасно знал, кем является его собеседница, но упорно предпочитал обходиться без титулов. Было ли это сделано с умыслом принизить положение 'гостьи', или советник просто не желал афишировать ее происхождение? Элея так и не поняла, но спрашивать, разумеется, не стала.
Покои показались ей золотой клеткой - здесь было все... все что нужно знатной даме. А еще засов на двери и окна, наверняка глядящие в пропасть.
- Располагайтесь, ваша милость. Ванна сейчас будет. Только... - Домер подвигал губами и вежливо улыбнулся перед тем, как нанести удар: - разрешите мне забрать ребенка, - если это и была просьба, то прозвучала она как стальной приказ в мягких ножнах любезности. - Он беспокоил вас всю дорогу. Теперь о нем позаботятся другие... Кормилица уже доставлена из соседней деревни, - увидев, что Элея готова ответить отказом, он добавил, не переставая улыбаться, но вложив в свои слова еще больше твердости: - Пожалуйста. Окажите любезность.
Наверное, будь Фарр ее собственным сыном, Элея скорее умерла бы, чем позволила его забрать. Но чужая кровь - она и есть чужая... Принцесса подумала, что добром ли, силой, а все равно мальчика отнимут у нее. И скандалить - только делать ему хуже... К тому же она в самом деле ужасно устала от его бесконечного плача и в глубине души была даже рада остаться наконец в тишине. Хотя и не созналась бы в этом никогда...
- Я предпочитаю увидеть, кто будет заботиться о нем, - проронила она, с горечью признавая, что это очко досталось Домеру.
- О, не переживайте, - поспешил увильнуть советник, - дитя здесь будет в полной безопасности. Его кормилицей станет женщина простая, но знающая толк в обращении с младенцами.
'У меня нет выбора... у меня просто нет выбора...' - Элея молча отвернула плащ и заглянула в лицо мальчика, прежде чем отдать его Домеру. Черные глаза смотрели так серьезно... так мудро и печально. Ей снова показалось, что он умен не по возрасту. Возможно причиной того была колдовская кровь...
Фарр даже не заплакал, когда чужой человек взял его на руки. Но Элея чувствовала себя предательницей, и мрак в ее душе был черней ночи.
2
Служанка, которую ей прислали, оказалась немой. Если Элея, задумавшись, пыталась о чем-то ее спросить, девушка смотрела на принцессу виновато и жалобно. Но зато обязанности свои знала так, словно с малых лет прислуживала знатным дамам. Когда она мыла, а после расчесывала волосы Элеи, то ни разу не причинила ей боли, хотя колтунов в этой пыльной гриве хватало... И шнуровку нового платья госпожи она завязала так быстро и ловко, что Элея опомниться не успела.
Платье было красивое. Атлас и бархат - синие на черном узоры, белые рукава, кружево... И еще парочка таких же дорогих нарядов висели в шкафу. Элея не понимала. Она совсем не понимала ничего. Зачем было нужно похищать ее? С какой целью? Ну ладно, Фарр... его судьба с самого рождения оставалась загадочной и непредсказуемой. Кому-то этот ребенок очень сильно мешал. Кто-то очень не хотел, чтобы у Руальда был наследник. Но принцесса Белых Островов, отрекшаяся от трона... что за польза была пленять ее?
Выкуп. Больше ничего умного Элее в голову не приходило. Вероятно, граф решил выстрелить по двум мишеням сразу - взять в заложники и ребенка Руальда, и дочь короля Давиана. Совсем не бедного короля...
Но коль малыш был им помехой, то зачем его оставили в живых? Если же за него тоже хотели выкуп, то почему с самого начала позволили оказаться в руках нищей безумицы? Почему столько месяцев Руальд был убежден, что его сын сгинул? Или то было дело рук совсем других людей? Ведь Пат не видел лиц тех магов, не знал кто они... равно, как Элея не имела ни малейшей догадки, кому выгодно прятаться за личиной графа Лока... Имя наверняка вымышленное. Всех графьев Закатного Края, будучи еще королевой, она знала наперечет. Да и многих дворян из соседних государств тоже.
Служанка ответить на ее вопросы не могла. Она лишь преданно смотрела на госпожу, нервно ходившую из угла в угол, и была готова немедленно повиноваться любому велению. За исключением просьбы сказать хоть слово. Элея прозвала бедняжку Молчуньей, все равно узнать ее настоящее имя не представлялось возможным.
Когда с туалетом было покончено, она взмахом руки, отослала девушку в соседнюю комнатку для прислуги и подошла к окну. Первая догадка оказалась верна - карнизы обрывались в пропасть. Быть может, и небездонную, но скала под замком была достаточно высока, чтобы обычный человек переломал все кости, пытаясь добраться до земли. Внизу редели голыми ветками одинокие деревья, прилепившиеся к каменистой почве. За ними Элея без труда могла различить дорогу, ведущую, очевидно к крепости. Взять замок с той стороны было невозможно - ущелье слишком узко, а обрыв высок. Хватило бы и десятка лучников, чтобы расстрелять целую армию. Но, кажется, однажды она слышала о такой крепости - хотя никак не могла вспомнить, что именно - будто к ней должен вести еще один путь, не такой безнадежный. Впрочем, Элея могла и ошибаться, она никогда не уделяла большого внимания изучению всех замков королевства.
'Где же ты, Пат? - думала она, с тоской глядя на склоны гор, заслонивших горизонт.
В комнате был большой очаг - локтей пять в ширину, Элея могла бы зайти в него, лишь немного согнувшись. Здесь также стояла широкая кровать в алькове и под балдахином, были пуховые одеяла, ковер на полу и гобелены на стенах. Очень теплые покои. Для изнеженной принцессы... Сев поближе к огню, Элея прикрыла глаза и позволила воспоминаниям унести ее прочь от этого безрадостного места... туда, где было холодно, голодно и больно от бесконечной скачки... туда, где она была свободна как ветер... туда, где был Патрик... где были Кайза и Хирга...
Разбудил ее осторожный, вежливый стук в дверь. Элея испуганно распахнула глаза и несколько секунд пыталась понять, куда делись ее спутники, и где она сама. А когда вспомнила, до боли закусила губу, чтобы не заплакать. Во сне они все были живыми...
За дверью ждал приятный молодой слуга. Впрочем, обаятельная улыбка не мешала ему носить на поясе длинный меч. Наверное, чтобы пленница пореже забывала, где находится.
- Ваша милость, господин Домер ожидает вас в обеденной зале. Изволите пройти? - слуга - или точнее будет сказать стражник? - учтиво поклонился и повел рукой в направлении коридора.
Элея молча кивнула и вышла. Голод в самом деле уже ощутимо напоминал о себе. А жажда узнать, кто же является хозяином этого места, была еще во стократ сильнее. Недлинный, в общем-то, путь показался ей мучительно долгим. По крайней мере, за это время в голове успела промелькнуть не одна волнительная мысль о предстоящей встрече. Звуки частых шагов принцессы гулко разносились по каменным переходам, зато молодой человек шел следом почти бесшумно. Он не выглядел злодеем и мог бы показаться даже милым, не служи этот парень тому, кто лишил Элею и Фарра свободы, а Хиргу и Кайзу - жизни...
- Сюда, - страж указал на очередную дверь, за которой и оказалась упомянутая зала. Хвала богам, здесь тоже имелся большой камин, а то за время короткой прогулки по холодным коридорам, Элея успела озябнуть.
- Госпожа моя! - господин Домер изобразил глубокую любезность на грани с восхищенным трепетом: - Вы чудесно выглядите! Этот цвет вам так к лицу.
Элея промолчала.
- Что ж... - промолвил он, когда слуга разлил вино по кубкам и аккуратно нарезал запеченную утку. - Позвольте прояснить для вас сложившуюся ситуацию, - советник выбрал кусочек посочней и услужливо положил Элее в тарелку. - Для начала - вы здесь... не пленница. Вы гостья. Пожалуйста, помните это. И я буду с вами честен - мой господин... не имел планов использовать... вашу помощь. Это, как вы понимаете, вышло случайно. Тем не менее, он осознает всю высоту вашего положения и обращается к вам с просьбой о содействии, - Домер отправил в рот кусочек жаркого и медленно его прожевал. А потом небрежно махнул слуге рукой, отсылая его прочь. Когда мужчина покинул трапезную, советник продолжил. - Теперь... собственно о главном. Допустите, что ваш бывший супруг - не единственный наследник своей родовой линии. Да-да... допустите. Допустите, что на его месте мог бы быть... другой человек. Более... разумный, твердый, эмм... душевно полноценный.
'О боги... - мысленно Элея с тоской возвела глаза к потолку, - интриги. Они пытаются впутать меня в какую-то гнусность против Руальда... Очень интересно, под каким же предлогом... и по какой цене?', - однако, она ничем не выдала своих размышлений, лишь пригубила вино и с изяществом принялась резать нежную утиную грудку на мелкие кусочки. Эта игра была ей знакома.
- Да, Ваше Высочество, - воодушевленный ее молчанием, Домер даже расщедрился на такое непривычное для этих стен обращение, - полагаю, вы не будете отрицать, что умственное здоровье короля нашей страны уже давно вызывает опасения. Сначала эта темная история с проклятьем... потом такое горе... Руальд уже не тот, что был прежде. От его имени правят другие люди, а это большая беда для государства. Тем не менее, сам он никогда не признает своей... ущербности. И неспособности вести дела королевства. Потому мы и вынуждены были прибегнуть к столь... грубому способу воздействия. Через его сына. Нам... очень повезло, что мальчик нашелся. Возможно, из него вырастет хороший король. Когда-нибудь. Если сейчас его отец подпишет отречение от трона.
- Правильно ли я вас поняла, господин Домер? - произнесла Элея, стараясь, чтобы в голосе не звучало ни одной эмоции. - Вы желаете предложить королю сделку. Обмен. Корону на жизнь сына. Я не ошиблась?
Ее собеседник любезно улыбнулся, живо блеснув глазами.
- Именно так, Ваше Высочество. Вы же понимаете... младенцы - хрупкие создания... Любой сквознячок... может стать причиной смерти. О, да, это так низко, я понимаю! Шантаж... Но что поделать? Что поделать... Страна задыхается в агонии. Казна пуста, крайние герцогства как обычно подняли разговоры об отделении, на пороге - война с Ферестре. Между прочим, - он хитро улыбнулся, - из-за того перевала, который всего в нескольких часах отсюда, - теперь Элея убедилась окончательно... Граница с Ферестре, вот куда ее привезли. Замок Дор-Виар! Старая резервная крепость Таронского удела. Ее владельцем был один престарелый барон, имеющий гораздо более пригодные для обычной жизни имения в долине. Крепость давно не являлась стратегически важной и потому по большей части пустовала... Раньше. Но в чем же заключалась услуга, которую его новые обитатели хотели получить от принцессы? Элея посмотрела на Домера с легкой долей интереса во взгляде. - Словом... Закатному Краю нужен сильный король, который решит все эти проблемы. А вы ведь... тоже должны быть неравнодушны к бедам нашего государства. Вы были очень... мудрой королевой. Народ любил вас. И любит до сих пор. Ваше слово много значит для простых людей. Если вы поддержите нового короля... он щедро одарит вас.
- Из пустой казны? - позволила себе колкость Элея.
- Казна - дело поправимое. К тому же... деньги - не единственная ценность. Новый король может сделать для вас гораздо больше, - Домер выдержал красивую паузу и в следующий миг умудрился действительно удивить Элею: - Вы можете снова стать королевой!
'Светлые боги! И кто же этот самоуверенный мерзавец, который думает, что для меня нет большего счастья, чем снова стать чьей-то женой с правом носить золотой обруч на голове?'
- Назовите мне имя вашего господина, - она сказала это тем голосом, которого не мог ослушаться даже король Давиан.
Советник вздохнул и покачал головой.
- Простите, Ваше Высочество. Еще не время.
3
Элея плохо спала в эту ночь. Ей снился господин Домер в облике демона, залитые кровью коридоры замка и маленький сын Руальда. В этом мутном туманном видении Фарр был старше и уже умел говорить, он умолял спасти его, забрать из чужих рук, не знающих жалости. Он плакал, а лицо его превращалось в лицо Патрика, искаженное гримасой смерти...Элея проснулась в поту и долго не могла успокоиться. Ей было очень страшно.
Утром она велела Молчунье проводить ее к мальчику, но та лишь жалобно качнула головой и указала на то, что дверь заперта.
- Гостья, значит... - пробормотала Элея и дернула сигнальный шнурок при кровати. Уже через пару минут на пороге возник давешний стражник и осведомился, чего изволят их милость.
- Мне нужно увидеть дитя, - непререкаемо сказала Элея. Она уже поняла, что в ближайшее время у нее будет достаточно возможностей отточить именно такой навык общения.
Молодой человек кивнул и попросил подождать. Обратно он вернулся с советником. И когда тот витиевато попытаться отклонить просьбу, Элея сказала прямо:
- Господин Домер, не пытайтесь утаить от меня, что ребенок болен. Мне прекрасно известно - он занемог вчера же вечером, когда мы с вами имели удовольствие беседовать за столом, - глядя прямо в глаза изворотливому лису, она изобразила на лице глубокое негодование: - Вы, вероятно, плохо понимаете, в чем дело. Так я объясню вам. Если мальчик умрет, вы потеряете всю свою власть над моим бывшим мужем.
- Откуда вам известно о дурном самочувствии младенца?! - воскликнул советник. - Кто мог доложить вам?
- Никто, - Элея вздохнула так, словно общалась с недалеким конюхом. - Я женщина, господин Домер. Небесная Матерь не послала мне собственных детей, но наделила способностью чувствовать чужую боль. Принесите мне ребенка. Я обещаю вам, рядом со мной он поправится очень быстро.
Советник помолчал минуту, потом коротко кивнул и удалился. Стражник запер за ним дверь, а Элея вновь подошла к окну и смотрела на заснеженные горные склоны, пока не услыхала знакомый плач в коридоре. Едва только принца внесли в комнату, она немедля забрала его из рук Домера и прижала к груди почти невесомый хрупкий сверток.
'Прости меня, Фаре! Прости... Я больше не оставлю тебя... не позволю никому тебя забрать. Прости, малыш... прости...'
Он затих почти сразу, и Элея осторожно осмотрела ребенка. Личико его покраснело от натужного плача, а тело было вялым и ослабшим.
- Лекарь не смог понять причину нездоровья... - признался Домер.
'Конечно, - подумала Элея, - лекарь, вероятно, даже не знает, что мать этого мальчика была ведьмой, и что принц Закатного Края с легкостью мог унаследовать ее Дар', - она была уверена - этот недуг ни что иное, как единственный для беззащитного младенца способ добиться своего... И все признаки недуга пройдут в течение ближайшего часа.
- Не нужно лекаря, - ответила она советнику. - Лучше позовите сюда кормилицу. Пусть она делит комнату со служанкой и все время будет здесь. И принесите нормальную детскую одежду, он слишком большой, чтобы его все время пеленать.
- Откуда же нам взять ее... - Домер уже признал свое поражение в этой игре и выглядел совсем не так бодро, как еще десяток часов назад.
Элея молча радовалась. Но улыбки советник не дождался - принцесса не считала нужным как-либо проявлять свои чувства. Она ответила не более любезно, чем пажу какой-нибудь леди Ариты:
- Тогда пусть мне подадут льна и ниток с иголками, - и отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена.
Кормилица появилась спустя каких то полчаса, и вскоре Элея уже не представляла, как обходилась без нее раньше.
Это был женщина невысокая, но, что называется, в теле. Вероятно, ее и выбрали-то именно благодаря пышным округлым формам. Матушка Лута, казалось, распространяла вокруг себя необъяснимое чувство уюта, она словно только что оставила кухню в доме, где полно ребятишек и работы по хозяйству. Глядя на нее, так и хотелось обнять эту мягкую спокойную женщину. Элея сразу прониклась к ней большим уважением и даже удивилась, что Фарр не почувствовал себя вполне счастливым рядом с кормилицей.
Поправился он и в самом деле быстро. Покапризничал, похныкал еще полдня и присмирел. Даже матушку Луту наконец принял благосклонно, и теперь она, сменив принцессу, беспрестанно носила наследника на руках, тешила его какими-то забавными прибаутками, баюкала колыбельными и сноровисто меняла пеленки, которые мальчишка так и норовил распинать.
Как и многие в Дор-Виаре, она считала Элею просто знатной леди, а Фарра и вовсе ее сыном, хотя тот и не походил на принцессу ни капельки. Но та не разубеждала кормилицу - к чему все эти лишние охи и неизбежное почитание?.. Ведь куда приятней сидеть вдвоем у камина и говорить о том, что неизменно для всех женщин, какого бы сословия они ни были. Молчунья по-своему тоже принимала участие в этих неспешных беседах - слушала и порой горячо кивала или наоборот трясла головой, если вдруг ее спрашивали о чем-то. Быть может в силу своего физического недостатка или же просто от природы, но она была удивительно кроткой и чуткой. Глядя на нее, Элея с печалью вспоминала своих девушек-служанок из Брингалина. Она твердо решила, что если когда-нибудь вернется домой, обязательно пожалует им чин фрейлин. Давно следовало это сделать...
В обществе своей новой 'свиты' Элея немного окрепла духом. К тому же она нашла неожиданное утешение в шитье. Еще никогда рукоделие не оказывалось так кстати - мерная работа позволила отвлечься от тоски пополам со страхом. Поначалу, конечно, получалось плохо, но постепенно руки стали двигаться все более и более плавно, и вскоре Элее уже ничего не стоило унестись мыслями далеко от этого места... Забыв о сидящей рядом Молчунье, о негромко напевающей кормилице, в своих фантазиях она снова была с шутом.
Стыдясь своих мыслей, но не в силах устоять перед соблазном, Элея раньше частенько гадала, какой он? Какой он был с теми фрейлинами из Чертога? Всякое думала. Но даже и не догадывалась, что ее шут такой ласковый... такой безумно нежный. Она не знала, что в телесной близости возможно и в самом деле забыть себя, думала, это только в песнях так бывает. Но Пат... с ним хотелось лишь одного - раствориться и стать единым целым... навсегда.
В ту ночь, когда он пришел к ней, Элея долго не могла уснуть. Она знала, что назавтра ей снарядят карету до Золотой... что шут скажет 'езжай', и она не сможет ослушаться... потому что у всякой женщины есть гордость. Она ходила по комнате и кусала пальцы, чтобы не заплакать - расстаться с ним теперь, после всего, что было, казалось самой жестокой пыткой.
После пьянящей скачки по степи, после ночей под одной крышей и под одной шкурой, после той песни...
После того взгляда, которым он обжег ее возле фургона бродячих комедиантов...
Элея не понимала, как можно было оставаться таким бессердечным, таким слепым и нерешительным. Не понимала, да и не хотела уже ничего понимать. Не хотела вообще ничего... лишь уснуть. Только вот сон не шел, и она снова и снова покидала теплую постель, чтобы охладить воспаленный ум. Прижималась пылающей щекой к стеклу... молилась о чуде, зная наверняка, что этой глупой сладкой мечте сбыться не суждено.
Но он пришел.
Испугал ее до полусмерти, обрадовал до полуобморока, а потом нес какую-то бессмыслицу... пока и сам не понял, как мало значат все эти слова...
Элея до сих пор помнила вкус крови на губах. Вкус этого отчаянного поцелуя.
А ведь она не верила, что такое возможно...
До самого последнего момента не верила. Пока пальцы шута не обожгли ее кожу сквозь тонкую сорочку... пока она не поняла, что эти неистовые объятия - не шутка... не сон и не фантазия.
А еще чуть позже она поняла, что он всем лгал.
Не было у этого чудака и половины тех связей, о которых по Чертогу гуляли красочнее слухи. Зато была невероятная чуткость. Какое-то небывалое ощущение чужого тела как своего и умение предугадывать любое движение и почти любое желание...
И глядя на Фарра, тревожно спящего или пускающего пузыри, Элея жалела лишь об одном - что никогда не сможет подарить любимому вот такого же сына...
4
Отряд Руальда появился под стенами замка через пять дней. Элея узнала об этом от самого господина Домера, который, делясь новостью, выглядел довольным, как обожравшийся кот.
- Ваш бывший супруг здесь, - сообщил он Элее, оглаживая бородку и поблескивая умными глазами.
Словно подкрепляя его слова, откуда-то снаружи замка донеслись крики и шум, как если бы сразу несколько сотен людей начали колотить мечами о щиты. Громко зазвучали сигнальные рога.
А Элея вдруг очень ясно поняла, что все сладкоречивые уверения Домера - лишь для отвода глаз. Руальду готовили ловушку. Никто не собирался договариваться с ним о чем-то. Зачем? Зачем, если можно просто убить. Внутренне она закричала и заметалась в страхе, внешне же лишь спокойно кивнула и не удостоила советника более никакой реакции. Озадаченный этим, он вежливо раскланялся, и следующие несколько часов Элея провела в волнении меряя шагами свою золоченую клетку.
В какой-то момент лязг и скрежет оружия стали настолько громкими, что она уже не сомневалась - Руальд пытался приступом взять горную крепость. Снаружи слышались крики, исполненные ярости и боли, ржали кони. А потом все разом стихло. Волна железного грохота откатилась прочь, оставив Элею в тревоге, которая закручивала все внутри тугим жгутом. И никто больше так и не пришел к ней в этот день, чтобы сказать, чем кончилась короткая битва. Только один из слуг принес ужин для трех женщин, запертых в каменном чертоге. На вопрос, что происходит он лишь услужливо улыбнулся, как будто тоже был немым, и спешно покинул комнату.
Разумеется, Элея даже не взглянула на свою тарелку. Какая уж тут еда... Она несколько раз дергала сигнальный шнурок, но никто больше не приходил. Зато мысли в голове возникали - одна другой страшнее. И так обидно было в эти минуты, что она не умеет видеть дальше своих глаз. Что ей не дано проникать сознанием сквозь стены, как это умеет Патрик.
Патрик, Патрик... Где он сейчас? Жив ли, здоров? Или уже схвачен в плен? Или вовсе убит вражеской стрелой? Элея гнала эти черные мысли прочь, зная, что даже воображать подобное - значит навлечь зло. Но и не думать не могла...
Боялась, так боялась потерять его... И все что ей оставалось - только молиться.
Она погасила в комнате все свечи, оставив лишь огонь в камине, и встав на колени у своей кровати, стала жарко просить Небесную Матерь защитить ее шута. Уберечь в этой схватке, где ему не было места... Просила она и за Руальда, и за всех его воинов. Молила о помощи и спасении.
А потом за окном вдруг грянул оглушительный раскат грома. Фарр, конечно же, проснулся от этого поистине ужасного звука, заплакал испуганно в своей корзинке, которая служила ему колыбелью. Не дожидаясь пока выбежит кормилица, Элея ласково взяла его на руки - маленького, теплого, пахнущего молоком и чем-то еще... таким нежным и беззащитным... Прижала к груди, бережно баюкая.
- Тихо, Фаре... тихо... Это всего лишь гроза... похоже, сегодня будет первый дождь... - она подошла с младенцем к окну и пыталась рассмотреть, что творится снаружи, но там была лишь черная непроглядная ночь. Небо затянули тучи, не оставив просвета ни для единой звездочки.
Ребенок вскоре затих и маленькой своей, неловкой ручонкой принялся искать грудь. Элея вздохнула - всегда остается что-то, чего ты дать не в силах, даже если очень хочется. Она кликнула кормилицу и отдала ей Фарра. Сонная женщина привычным движением отвернула лиф платья и позволила младенцу найти то, чего он так жаждал.
- Гремит-то как... - вздохнула матушка Лута. И в самом деле, раскаты теперь следовали один за другим, не такие громкие, но стекла в окне все равно позванивали. Хорошо, хоть Фарр был увлечен грудью... Элея уже поняла, что в эту ночь ей придется спать, уложив его рядом с собой - иначе мальчишка так и будет пугаться и плакать.
Сама она любила грозу. Когда принц уснул, долго лежала, слушая рокот за стенами замка.
'Если будет дождь, значит уже конец холодам... - думала Элея. - Неужели эта бесконечная зима подошла к концу...' - она поняла, что совершенно потеряла счет дням. И какая-то смутная тревога проскользнула по краю сознания, но Элея слишком устала, чтобы придать ей значение. Под вой ветра и гулкие громовые раскаты, совершенно измученная тревогами, она наконец провалилась в неспокойный сон.
Он ждал ее там.
В мерцающем неясном видении Пат странным образом походил на шамана... Сияющий и облаченный в плащ вроде Кайзиного, он стоял на карнизе окна и держал в ладони теплый шарик света.
'Тэйме!' - Элея сама не заметила, как это имя сорвалось с ее губ вместо привычного... бросилась к нему, обхватила так крепко, словно кроме него в этом мире не осталось никакой опоры...
'Тихо... тихо моя милая... - любимые губы горячо прикоснулись к ее щеке. - Тихо... не бойся. Я с тобой. С тобой, звездочка моя... - эта нежность оказалась хуже всех испытаний. Растворившись в ней, утратив всею свою твердость, Элея прижалась к шуту еще сильней и расплакалась точно маленькая. А он просто гладил ее по голове, по плечам, дрожащей спине, и казалось, нет ничего надежней этих рук. Казалось, они сами излучают свет, подобно тому шарику, что уплыл под потолок комнаты и там повис. - Завтра. Мы атакуем крепость завтра. Это будет... опасно. Но ты не пугайся. Ничего не пугайся. Пусть все вокруг сходят с ума, не позволь страху овладеть тобой. Обещай мне. Не будешь? Вот и славно... Главное, чтобы ты не покидала эту комнату. Понимаешь? Делай что угодно, но не покидай. Здесь вы будете защищены, - он перевел взгляд в сторону кровати. - Как мальчик? В порядке? Ну и хвала богам... Ничего не бойся... ничего не бойся...
Разбудил Элею, как обычно, Фарр. Раскричался, недовольный грязной пеленкой, поднял всех, когда мир за окном еще только-только начал проступать в хмурой мгле бессолнечного утра. Дождь так и не пошел, но темные тучи по-прежнему низко висели над горами, цепляясь за их вершины.
Отдав ребенка кормилице, Элея малодушно залезла обратно в постель и под мерное баюкающее пение матушки Луты стала вспоминать свой удивительный сон. Впрочем, она ни на миг не сомневалась, что это было наяву... просто в другом мире. В призрачном мире, куда Патрик имел возможность попадать не только во сне, как обычные люди, а в любое время. Элея помнила все - тепло его объятий, мокрую от слез рубашку у него на груди - странную рубашку, вышитую неведомыми узорами - и каждое слово, которое было сказано.
'Какую опасность он разумел? - спрашивала она себя. - От оружия? Или какой другой напасти?' - ответов, конечно, не было, и оставалось только молиться, чтобы эта опасность не настигла его самого... Как ни пыталась, Элея не могла представить себе Патрика в числе штурмующих замок. Это было... так неестественно. Все равно, что увидеть Руальда в шутовском колпаке.
День потянулся серый и тревожный.
Только к обеду господин Домер соизволил почтить Элею вниманием.
- Не изволите ли отобедать со мной? - спросил так, словно под стенами замка не звенели оружием десятки - а может и сотни - воинов.
Разумеется, Элея изволила. Она даже изволила осведомиться, чем окончился вчерашний день. Аккуратно вынимая хребет из жирной щуки, советник, словно о погоде говоря, рассказал, что Руальд не соблаговолил даже выслать парламентеров к замку. Просто атаковал, не теряя времени на лишние предисловия. И поплатился за это несколькими десятками раненных и убитых. Без толку, само собой.
- Теперь, - с удовлетворенным видом, произнес Домер, ему ничего не останется, кроме как принять наши условия. Король уже понял, что взять крепость силой ему никак не удастся! - с этими словами советник вкусно облизал перепачканные жиром пальцы и отправил в рот кусок жаренной рыбы.
Элея кивала, так и не проронив в ответ и слова. Она была убеждена, что Домер сильно ошибается на счет Руальдовых возможностей. Не даром же Пат приходил к ней с этим предупреждением. Наверняка не для того, чтобы просто утешить...
Между тем небо за окном опять стало темнеть, где-то далеко над горами ворчание грозы перемежалось едва заметными сполохами среди хмурых туч. Быть может, Домер боялся непогоды, или у него просто случилось несварение желудка, но к концу трапезы господин советник стал вдруг странно нервным. Он пару раз едва не опрокинул свой кубок с вином, а когда слуга неосторожно поставил блюдо с десертом, задев Домера локтем, тот неожиданно вспылил и едва удержался, чтобы не врезать парню ложкой по лбу. Он уже замахнулся, но в последний момент взял себя в руки и лишь сердито швырнул перепачканный рыбным соусом прибор на пол. Стражник-лакей поспешил прибрать за господином. Элея продолжала трапезу, словно бы ничего и не заметила. Она весьма удивилась, хотя и сделала вид, что всецело увлечена лишь подливой на своей тарелке.
Впрочем, это было только начало.
Вернувшись в комнату, Элея застала обеих женщин в совершенно расстроенных чувствах. Кормилица после полуденного сна даже забыла надеть свой любимый чепец, растрепанная и непривычно беспокойная, она без конца поминала какую-то кару небесную и осеняла себя защитными знаками от злых духов. Молчунья же смотрела на Элею с таким видом, точно пять минут назад ей пообещали, что небеса и впрямь разверзнутся, да прямехонько над этим самым замком.
Только Фарр, как это ни странно, в полной безмятежности сосал свой большой палец и созерцал нечто, видимое лишь ему одному. Впрочем, за последние дни он стал намного тише и уже не плакал так часто и столь отчаянно. Конечно, ведь рядом с ним больше не было ни бандитов, ни сумасшедших. К тому же матушка Лута сразу сказала Элее, что ребенок, которого кормили только коровьим молоком вообще непонятно, как выжил, и едва ли может быть здоровеньким и спокойным. Так что эта добрая женщина давала Фарру грудь так часто, как только тот принимался хныкать. Наверное надеялась наверстать упущенное.
- Матушка Лута, - Элея поспешила обратиться к кормилице за объяснениями, - что случилось? - женщина в волнении стиснула руки на груди, она изо всех сил пыталась найти слова, чтобы выразить свою тревогу, но, судя по всему, не могла. - Кто-то обидел вас?
Кормилица качнула головой:
- Нет, ваша милость... Я уж и сама не знаю... да только на душе так скверно, ну так скверно... И еще тучи эти поганые! - она возмущенно махнула рукой в сторону окна. - Ну прямо спасу от них нет никакого! Давят и давят...
Элея выглянула наружу и нашла, что тучи в самом деле весьма неприятны. Но не более того.
- Это просто непогода, - ободряюще сказала она женщинам, которые в своем страхе тянулись к принцессе так, словно она могла их защитить. - Все будет хорошо.
Матушка Лута закивала. Похоже, кормилица была рада ухватиться за любую возможность избавиться от своего непонятного страха.
- Только бы с моими мальчиками все было хорошо, - горячо промолвила она. Элея знала, что в подгорной деревушке у кормилицы осталась семья - муж и трое сыновей, младшему из которых недавно минул только год. И никто эту простую крестьянскую женщину не спрашивал, хочет ли она ехать в замок...
Пятый по счету раскат грома сотряс крепость до самого основания.
Молчунья испуганно присела и открыла рот, как будто могла закричать. Матушка Лута охнула и торопливо забормотала какую-то молитву. Элея и сама вздрогнула. За окном творилось что-то совсем дикое - небо потемнело почти как ночью, свинцово-черные тучи, казалось, спустились к самым окнам... Прежде чем следующий громовой удар обрушился на замок, Элея поспешила взять Фарра из его корзинки. Мальчишка смотрел на нее во все глаза и, похоже, всерьез раздумывал плакать ему или нет.
А потом свинцовую завесу туч рассекла ослепительная молния.
'Это ведь всего лишь гроза... - в смятении думала Элея, глядя в окно. Однако чутье подсказывало ей - что-то и в самом деле не так. - О, Пат! - озарило ее вдруг, - неужели это твоих рук дело?!'
Ну конечно... как она сразу не догадалась! Если он мог усмирять ветра, всего лишь играя на дудочке, то и нагнать туч этому волшебнику должно быть вполне под силу.
Следующий удар грома заставил стекла тонко зазвенеть. Фарр нрешительно захныкал и Элея тихо зашептала ему на ухо ласковые слова.
- Ничего не бойся... - она убрала с маленького лба чуть вьющиеся белые волосики и нежно поцеловала. - Патрик сказал, нам нечего бояться...
И когда яркая вспышка, полыхнув над замком, обрушилась на него, Элея лишь крепче прижала мальчика к себе. Когда каменная крепость с грохотом задрожала, она лишь затаила дыхание и шептала:
- Я не боюсь... Нет... Нам нечего бояться!..
А вокруг, казалось, вершился настоящий конец света. Весь замок сотрясался от неистовых ударов, извергаемых небом. Элея слышала, как где-то осыпается каменная кладка, как со звоном вылетают стекла. Кричали люди, сверкали молнии...
Дор-Виар рушился.
И казалось, рушится весь мир.
Сохранять разум в этом безумии было почти невозможно. Почти. Потому что когда на головы им посыпалось каменное крошево, а пол под ногами задрожал, Элея совершенно отчетливо чувствовала, что никакое зло не тронет ни ее, ни Фарра, ни даже двух полумертвых от страха женщин, которые сжались у ног принцессы, все еще веря почему-то, что она способна их защитить.
Небо стало черней, чем ночью. Горы Тарон погрузились в непроницаемую тьму, которую яростно раскалывали ослепительные удары молний. И отовсюду доносились вопли ужаса...
Но потом Элея услышала другой клич. Он был громче небесного рокота. Он был исполнен гнева и жажды боя. И когда буря вдруг медленно начала затихать, этот клич уже звенел по всем коридорам крепости. Звенело и оружие. Раскаты грома сменились лязгом и скрежетом металла, разъяренными криками, топотом десятков ног.
Матушка Лута медленно приподняла голову и огляделась, по-прежнему вжимая ее в плечи и стоя на четвереньках. Молчунья же, обхватив себя руками, дрожала и вжималась в пол.
- Светлые Небеса... - выдохнула кормилица, медленно распрямляясь на коленях. - Страсти-то какие! Не иначе, как эти воины внизу притащили с собой демонов!
'Не демонов! - с восторгом думала Элея, - всего лишь одного бывшего королевского шута...'
Вскоре за стеной послышалась возня, а в замочной скважине истерично заскрипел ключ. Кто-то очень спешил отпереть комнату.
'Это Пат!' - Элея радостно замерла перед дверью, готовая броситься на шею любимому и обрести наконец защиту в его объятиях. Обе женщины, глядя на ее счастливое лицо, судя по всему, тоже прониклись мыслью, что все будет хорошо, бояться больше нечего и можно уже прекратить панику.
И когда в покои ворвались незнакомые воины и схватили Элею, выдернув у нее из рук младенца, она даже не успела вскрикнуть. Только лишь подумала, что это нечестно... ужасно нечестно...
Ее грубо тащили по коридорам, а рядом Фарр захлебывался в яростном плаче. От страха ноги у Элеи стали тряпочными, а нутро скрутило болезненной дурнотой. Ни буря, ни тьма не пугали ее, но эти люди вели себя так, словно не принцессу с наследником сопровождали, а вели преступников на казнь.
- Быстрее! Быстрее! - орали они не то ей самой, не то друг другу. - Руальдовы псы уже на третьем уровне! - они толкали Элею в спину и волокли за руки, не давая ей опомниться.
'Патрик! Родной мой! Где же ты? - она забыла, что он всего лишь шут, забыла что он никогда не держал в руках оружия, что ростом едва доставал Руальду до подбородка... В эти мгновения ей казалось, только любимый может спасти ее... - Тэйме! Тэйме...'
Но даже чудесной защиты, что хранила их в замковой опочивальне, больше не было...
Элея и сама не заметила, как по щекам ее побежали слезы, как лицо скривилось в гримасе ужаса. Она не понимала, что происходит, не понимала, почему ей так страшно, так невыносимо страшно, хоть криком кричи.
И только когда ее с силой втолкнули в какую-то тесную комнатушку, Элея вдруг осознала... все это означает лишь одно...
Смерть.
Конец был так близок, что она чувствовала его каждым вздыбившимся волоском на похолодевшей коже...
'Тэйме!'
Дверь с лязгом захлопнулась и Элея оказалась в кромешной темноте.
Несколько мгновений она стояла в оцепенении, не в силах осознать, что больше ничья злая воля не держит ее руки, что они свободны и можно со всей силы обрушить на дверь судорожно сжатые кулаки. Она стучала пока костяшки пальцев не вспыхнули болью, а потом не онемели вовсе ... Она кричала и звала, хотя внутренний голос безнадежно скулил, что это все уже не имеет смысла. Элея не знала почему, просто чувствовала - в этой комнате ее никто не услышит, и никогда не найдет... Сколько-нибудь разумного объяснения этому не было - один лишь голый звериный страх.
В конце концов силы оставили ее... Тихо всхлипывая, Элея привалилась спиной к двери и закрыла лицо руками. Губам стало солено... Все ее ладони были в крови, все щеки в слезах.
'Патрик... - она сжалась в комок, зажмурившись, отчаянно потянулась туда, куда не имела свободы попасть, куда мой являться только ее чудесный милый шут... - Тэй! Не бросай меня!.. Ну пожалуйста! Пожалуйста!.. Я не хочу... не хочу умирать...'
5
- Здесь! Это здесь!
- На замок заперто... Толстый какой... без кузнеца не разломать. А мож и топора хватит...
- Пустите! Пустите меня! Я открою!
- Уймись, Зумана! Тебе уже хватило! Пошел вон, безмозглый баран!
Голоса звенели и ударялись о дверь. Элея распахнула глаза, мгновенно выныривая из мутного забытья, однако в кромешной тьме все равно ничего не было видно...
'Боги! - понимание вспыхнуло ослепительной надеждой, - они нашли меня! Там же Патрик! Мой Пат!'
- Пат! - она снова ударила в дверь уже вдребезги отбитой ладонью. - Патрик! Я здесь! Я здесь!
- Элея... - родной голос глухо звучал сквозь толстую, окованную железом створку, но ее толща не могла скрыть того, как он дрожал и срывался. - Ты слышишь меня? Ты в порядке?! Милая... потерпи, сейчас... уже совсем сейчас...
Она прислонилась к двери, прижалась к ней всем телом, беззвучно плача.
Как? Ну как ей в голову такое могло прийти, что этот человек не сумеет ее найти?..
- Потерпи... - слова доносились как будто издалека, - пожалуйста... Никогда, никогда тебя больше не оставлю...
Минула еще целая вечность, прежде чем по ту сторону двери раздался сначала скрежет, а потом и громкий звук лопнувшего железа. Тяжелая створка распахнулась, и в глаза Элее ударил свет факелов... а потом весь мир просто растворился... остались только горячие объятия и нежные губы, осыпающие ее лицо бессчетными поцелуями...
Когда мир снова вернулся к обычным размерам, Элея обнаружила, что кроме шута рядом с ней стоят еще несколько незнакомых воинов из Золотой и... шаман из далекого дергитского становища...
- Кайза! - она оторвалась наконец от Патрика, чтобы столь же неистово обнять степного колдуна, который каким-то чудом остался жив. - Кайза... Ты живой! Боги... светлые боги... какое счастье... - но едва лишь радость наполнила ее до краев, как Элея вспомнила нечто ужасное. - О, нет! Патрик, они отобрали у меня Фарра! Вы видели, вы нашли его?!
- Да... - шут хмуро кивнул. - То есть, нет... Кто-то заперся с ним в одной из башен. Этот человек требует выпустить его и дать ему коня... иначе он отвернет голову наследнику, - Элея увидела, как закаменело и мгновенно ожесточилось это лицо, которое, казалось, было создано только для лукавых улыбок...
- Ох, Матерь небесная... - она накрыла губы руками. - Руальд там, да? - шут хмуро кивнул. Кто-то с факелом подошел ближе, и в ярком свете Элея разглядела, как ужасно выглядел ее Патрик. Бледный, словно призрак, под глазами черные круги. - Пат... что с тобой? Ты болен?
- Нет, - он даже сумел улыбнуться. Едва-едва, лишь краешками губ... - Просто очень устал. Не бойся, милая... все со мной хорошо, - Элея видела, что он лжет.
- Скажи мне, что случилось? - она на него смотрела умоляюще, пока на плечо ей не легла тяжелая ладонь Кайзы.
- Идем, принцесса, - сказал он, отворачивая Элею от шута. - Давай лучше найдем твоего короля, - он совершенно отчетливо дал ей понять, что вопросы следует отложить до более подходящего времени.
'Он прав, - смирилась Элея, - едва ли эти люди знают то, что известно нам...'
Однако, увидев, что Патрик едва поспевает за всеми, она тоже замедлила шаг и все-таки спросила еле слышно:
- Пат... это ты сделал, да? - Элея незаметно взяла его под локоть, желая поделиться с шутом хоть толикой своих сил.
- Да...- отвечая, он не смотрел на нее, словно не желал признавать за собой содеянного.
'А ведь и в самом деле, - с болью подумала Элея, - чего ему это стоило? Такая буря... такие разрушения... Наверняка есть и пострадавшие. Мой бедный Патрик... ведь он никогда не хотел ничего подобного...'
И еще крепче сжала его руку, просто, чтобы шут знал - она рядом. И вовсе не винит его.
Руальда они нашли у двери той самой комнаты в башне, где скрывался похититель. Король неистово мерил шагами коридор от стены до стены и обратно, с отрешенно-мрачным видом терзая короткий чубук старой обитой трубки. Табак в ней давно уже выгорел, но Руальд этого не замечал. Завидев Элею, король мгновенно просветлел лицом.
- Здравствуй... - шагнул ей на встречу, протянул руки ладонями кверху, как во время молитвы... Такой родной, такой до последней капли знакомый. Элея горячо сжала эти большие сильные ладони, а потом, не выдержав, крепко обняла и его самого.
Это было... словно возвращение в старый дом, где довелось жить когда-то. Словно она вновь оказалась в комнате, где провела долгие часы и дни, где все было понятно и изучено так глубоко, покуда не осталось ни загадок, ни тайных уголков. Элея помнила, что рядом стоит Пат, что смотрит сейчас на нее и наверное даже ревнует... но не чувствовала за собой греха. Не видела греха в этой нежности, которая столь нужна была в этот миг Руальду.
- Альда... - она провела рукой по его худой щеке. - Бедный...
- Не знаю, что делать, - промолвил король. - Если ворвемся в эти покои, он убьет Фарра. А если позволим ему уйти... этот негодяй все равно не оставит моего мальчика в живых. Ему не нужен мой сын. Нужен лишь шанс выбраться отсюда.
- О ком ты? Кто этот человек? Домер?
- Нет. Тот, кого ты назвала, уже мертв. А жаль. Все остальные - простые солдаты и мало вразумительного смогли сказать. Только то, что в этих покоях жил их господин, - Руальд плюнул в сердцах. - Демоны рогатые! Какой же он господин, если бросил их всех и укрылся за толстыми стенами, за беспомощным младенцем...
- Господин? Должно быть, это граф Лок, - Элея нахмурилась. - Я тоже ни разу его не видела за все эти дни. Или он уродлив, как земляной тролль, или просто труслив.
- Скорее уж второе, - плюнул в сердцах стоявший рядом Гиро. Генерал всегда нравился Элее. Как и все военные, он был весьма прямодушен, но отнюдь не глуп. Гиро можно было отнести к тем людям, которые кажутся легкой добычей для интриганов, но на поверку оказываются им вовсе не по зубам. Поняв, что принцесса обратила на него свое внимание, Гиро отвесил ей глубокий поклон и добавил негромко: - Но если граф в самом деле так боится за свою жизнь, нам это на руку. Мерзавец не посмеет тронуть принца, он знает, что без наследника их убьют сразу.
- Он не один там?
- С парочкой своих солдат.
Элея взволнованно посмотрела на дверь.
- Но почему Фарр молчит? Он должно быть уже давно голоден и, скорее всего, его пеленки мокры. Почему же он не плачет? - страшная мысль лишила ее опоры под ногами. - Светлые боги, а если...
- Нет, - услышала она вздох за своей спиной. - Он просто заткнул ему рот... - произнося это, шут устало сел прямо на пол под дверью. - Клятый ублюдок...
Элея посмотрела на него с болью. Прежде Патрик никогда не позволял себе бранных слов, и если они слетели с его губ сейчас, значит, все было очень скверно. Она знала, что шут может чувствовать мальчика, и понимала, как жестоко терзали его в этот миг страдания другого существа.