Аннотация: Перевод по материалам сайта Всемирного Бернсовского Клуба
Письма Бернса Кларинде
Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
В четверг вечером: 6-го декабря 1787
Сударыня,
у меня не остается никакого времени на чаепитие сегодня вечером, не часто я
получал такое сильное огорчение. Но в субботу вечером, я с огромнейшим удовольствием
воспользуюсь этой возможностью. Я покидаю город в тот день в семь пополудни,
вероятно на пару месяцев, но вынужден буду всегда сожалеть, что так поздно
обрел знакомую, которую я всегда буду глубоко уважать, и чье благополучие
всегда будет меня интересовать. Наша достопочтенная общая подруга, (мисс Ниммо),
в своей обычной милой манере, очень способствовала моему новому знакомству,
ее юмористические мысли побудили меня написать несколько строчек, которые я
прилагаю, поскольку думаю, что они отменного поэтического качества; а мисс Н.
сообщила мне, что вы - не только критик, но и поэтесса. Вымысел, как вы
знаете, является вотчиной Поэзии; и я надеюсь, что вы простите мое тщеславие
и воспримете эту безделицу, как невинную, остроумную шутку.
У меня есть несколько поэтических пустяков, которые, если они этого достойны,
я с удовольствием пришлю мисс Н. или вам, так как едва ли найдется на земле
два человека, которых больше моего уязвило бы забвение, даже на расстоянии
девяти с небольшим миль.
С глубочайшим уважением,
ваш, сударыня, скромнейший слуга
Роберт Бернс
Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
12-ого января 1788
x2 (177)
Вы говорите, что плакали, Кларинда. Невольные слезы увлажнили ваши строки, когда я читал их.
Оскорбить меня, мой драгоценнейший Ангел! Вы не можете оскорбить меня: вы никогда не оскорбляли
меня! Если когда-либо на меня ложилась малейшая тень оскорбления, так простите меня, ради бога,
как я прощаю Кларинду. Я снова прочитал ваше письмо: оно запачкало мои бумаги. Хотя я обнаружил,
что ваше письмо вызвало у меня сильную головную боль, я возьму извозчика и буду у вас около
восьми. На чай я пригласил одного друга, из-за которого я не могу приехать раньше. Простите,
моя драгоценнейшая Кларинда, мои неосторожные высказывания. Ради бога, простите меня, или я
никогда не смогу вынести своих собственных мыслей!
Ваш несчастный
Сильвандер
Письмо Бернса Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
XIII (178)
понедельник вечером,
11 часов
(14-ого января 1788)
Почему я не получил весточки от вас, Кларинда! - сегодня я очень ожидал ее; и перед ужином,
когда мне сообщили о письме, мое сердце плясало от восторга: но представьте, это было
письмо от какого-то дурака, которому взбрело в голову стать поэтом, и предложить мне
первые плоды своей ерунды. _ Это - не поэзия, а свихнувшаяся проза. Я когда-нибудь
говорил вам про эпиграмму, которую я написал на мистера Элфинстона, сделавшего перевод
Марциала, известного латинского поэта? Поэзия Элфинстона может сравниться только с его
прозаическими заметками. Я сидел в лавке торговца, моего знакомого, и ожидал кого-то;
он вложил книжку Элфинстона в мою руку, и спросил мое мнение о ней; я попросил разрешения
записать на чистом листе, что я и сделал-
Мистеру Элфинстону.
O ты, кого поэзия изгнала,
Кто в нашей прозе места не нашел, -
Ты слышишь крик поэта Марциала:
"Разбой! Грабеж! Меня он перевел..."
(Перевод С.Маршака)
Я полон решимости видеть вас, если это вообще возможно, в субботу вечером. На следующей
неделе я должен буду спеть-
Вот эта ночь - прощанья ночь,
По утру должен я уйти,
Друзья, враги исчезнут прочь,
Желанья тоже позади!
Что я творил не от ума,
Забыть вовек не смог бы я;
Пусть радость вас найдет сама,
Спокойной ночи вам, друзья!
(Перевод Ю.Князева)
Если бы я смог увидеть Вас раньше, я был бы еще более счастлив; но я отказался бы от
самого дорогого вознаграждения на земле, если бы оно было куплено за счет вашего
осуждения в обществе; гораздо меньше ценю я душевное спокойствие!-
Я буду конечно стыдиться, что исписал каракулями целые листы подобной ерундой. Кларинда,
в моих мыслях только единство, (грустное слово для поэтов и критиков!). -Там "царит и
пирует" мое сердце.
Что есть Любовь? Ей все послушны.
Перед чарующим лицом
Солдат бывает безоружным,
Король - рабом, мудрец - глупцом.
Мы тщетно усмиряем думы,
Стремясь любовь развеять в прах,
Прихлынет кровь. Увы! В плену мы,
И вся решимость терпит крах!
(Перевод Ю.Князева)
Мне нравится использовать цитаты по каждому случаю. Они представляют мысли так удачно и
позволяют избежать необходимости искать выражения, адекватные чувствам. Я думаю, что это -
одно из самых больших удовольствий сопровождающих поэтического гения, что мы можем передать
свои беды, заботы, радости, чувства любви и т.д. воплощая их в форму стиха, который,
что для меня никогда не представляло затруднений. Голдсмит превосходно сказал о своей Музе -
Ты - источник всего моего счастья и всего моего горя,
Который я нашел в бедности однажды, и он поддерживает меня.
Мое колено сегодня чувствовало себя прекрасно, так что я ходил вверх и вниз по лестнице
зачастую даже без палки. Завтра я надеюсь прогуляться еще раз на своих собственных ногах
к обеду.- Всего-то на соседнюю улицу. Адью!
Сильвандер
Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
25-ого января 1788
Кларинда, жизнь моя, вы ранили мою душу. Могу ли я, думая о том, что вы несчастны, быть счастливым, даже если бы это не было описано с вашей патетической элегантностью языка? Кларинда, смогу ли я перенести ваше высказывание, что "вы не увидите меня завтра вечером - что вы желаете, чтобы настал час расставания"! Не надо произносить таких слов: если в момент, когда я шептал ласковые слова и нежные признания, я, возможно, нарушил границы этикета; все равно я обращаюсь к вам, погрешил ли я когда в какой-то мере против духа самых строгих пунктов его устава. Зачем, любовь моя, говорить со мной в таких суровых выражениях, каждое слово которых ранит саму душу? Вы знаете, что намек, малейшее изъявление вашего желания для меня священны. Смиритесь, ангел мой, с вашим богом, с собою и со мной, и я заверяю вас честью Силвандера, клятве, которую я смею произнести, вы можете доверять без опаски, у вас никогда не будет причины пожаловаться на его поведение. Теперь, любовь моя, не причиняйте боли нашей следующей встрече всякими отрешенными взглядами либо, скрывая свою нежность: я наметил линию поведения, которую, я знаю, в точности соответствует вашему вкусу, и которую я буду нерушимо соблюдать. Но вам не следует устанавливать ни малейших ограничений: проявление недоверия там, где вы знаете, что можно доверять, - жестокий грех против чувств.
"Деликатность, как вам это известно, вот что сразу же расположило меня к вам, "позаботьтесь не разорвать самую дорогую, самую священную связь, которая объединяет нас". "Кларинда, я не стал бы бередить вашу душу, я не стал бы приводить ваш дух в смятение таким жестоким мучением, " Позаботьтесь", - я это сделал; нет, не получив небесного наслаждения! Позвольте мне снова обратиться к вашей дорогой душе, если Силвандер, даже когда-то, по-видимому, и нарушал наполовину законы этикета, если он не проявлял большего почтения, трепета, извиняющейся деликатности, нежели многие из мира сего, соблюдающие эти законы.
O любовь и чувства, вы сговорились против моего покоя! Я люблю до безумия, и мои чувства обострены до муки! Кларинда, как смогу я простить себя за то, что я когда-то больно затронул единственный аккорд в вашей груди! Сделал бы я это охотно? Сделал бы я это по каким-либо соображениям либо за какое-то вознаграждение? O, если бы вы любили также как я, вы бы не смогли отвергнуть или отложить встречу с человеком, который обожает вас. Который умер бы тысячу раз прежде, чем причинить вам боль; и который вынужден вскоре проститься с вами надолго!
Я предложил бы зажарить мою душу на сковородке, завтра вечером мистер Эйнсли очень просился повидать вас; поскольку у него есть время, чтобы побыть с нами лишь десять минут из-за назначенной встречи; но я получу известие от вас: сегодня днем - ради милосердия! Поскольку, пока я не получу известия от вас, я - несчастен. O Кларинда, узы, которые связывают меня с вами, переплетены с моими самыми дорогими нитями жизни!
Силвандер
Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
В воскресенье в полдень
27-ого января 1788
Я почти отказался от мысли поступить в акциз. Я только что ожидал одну
высокопоставленную особу, подругу мисс Ниммо, миссис Стюарт. Почему
великие мира сего не только оглушают нас грохотом своих экипажей и
ослепляют нас своим изысканным великолепием, но еще непременно хотят
донимать нас своими наставлениями и поучениями? Меня допрашивали о моих
делах, как мальчишку, меня обвиняли и отчитывали за мою надпись на окне
в замке Стерлинг. Приди, Кларинда-"Приди, прокляни меня Яков; приди,
брось вызов мне Израиль!"
В воскресенье ночью
Я был у мисс Ниммо. Она действительно - "хорошая душа", как точно подметила
моя Кларинда. Своей дружеской болтовней она основательно примирила меня с
миром.
Счетки прислал мне песню, положенную на прекрасную мелодию его сочинения.
Я назвал эту песню - Кларинда: я носил ее в своем кармане, и постоянно
вытаскивал ее весь день.
Я полагаю, что Вы прекрасно провели день: и что никакая мысль или
воспоминание обо мне не причинят вам страданий.
В понедельник утром
Если бы мои молитвы имели какое-то значение на Небесах, тогда нынешнее
утро заглянуло бы к вам и застало бы вас в объятиях мирного сна, и
зачарованно и страстно преклонилось бы пред вами.
Я испытываю такую безмятежность мыслей, такое огромное удовольствие,
такую бесстрашную дерзость по отношению к миру, когда теплеет на сердце
и я полон прекрасных чувств от сознания всемогущества Дружбы, которой,
я уверен, скоро буду верным поклонником-
"Блажен, кто верит, о, Господь!
Крепка твоя защита!
Их мудрость вечная ведет,
Их помощь всемогуща!"
Всегда ваш, дорогая моя сударыня,
Сильвандер
Агнес Мак-Лиоз (Кларинде)
Замок Дуглас
25-ого июня 1794
Прежде, чем вы спросите меня, почему я не написал вам, позвольте узнать,
как я должен вам написать? "По-дружески ", - скажете вы. Я много раз
брался за перо, дабы попытаться написать вам "дружеское" послание,
но у меня ничего не получается: представьте, если бы Юпитер схватил детский
пугач после метания громов и молний. Когда я берусь за перо, воспоминания
сокрушают меня.
Ах! Моя самая дорогая Кларинда! - Кларинда? - Какие сонмы самых нежных
отголосков памяти переполняют мое воображение при звуке этого имени!
Но я не смею говорить на эту тему: вы мне запретили.
Я был чрезвычайно счастлив, узнав, что ваше драгоценное здоровье поправилось,
и что у вас снова появился аппетит, позволяющий получать от существования
наслаждение, которое может дать нам только здоровье. Мой старый друг, Эйнсли
был действительно добр к вам. Скажите ему, что я завидую его возможности
помогать вам. Я только что получил письмо от него, но оно было настолько
сухим, настолько отчужденным, наподобие записки одному из его клиентов, что
я едвасмог дочитать его до конца и еще не ответил на него. Он - хороший,
честный товарищ и может написать дружеское письмо, которое оказало бы равную
честь его уму и его сердцу, целая пачка его писем, лежащих передо мной,
является тому свидетельством. И хотя ныне Слава уже не трубит в свй рог при
моем приближении, как бывало, когда он впервые удостоил меня своей дружбой,
все же я по-прежнему горд. И когда я погружусь в свою могилу, я желаю
вытянуться во весь рост, чтобы занять каждый дюйм земли, на который я имею
право.
Вы бы рассмеялись, если бы увидели, где я сейчас нахожусь: о, было бы угодно
Небесам, чтобы вы здесь смеялись вместе со мной, хотя боюсь, что сначала нам
пришлось бы всплакнуть. Вот я сижу, одинокий отшельник, в одинокой каморке,
одинокого трактира, с одинокой бутылкой вина рядом со мной - мрачный и
насупленный, как сова - но подобно этой сове, все еще верный моей собственной
песне. В подтверждении этого, моя дорогая миссис Мак, я поднимаю бокал вина
за ваше здоровье! Пусть Небеса благословят ваше прекрасное личико; и пусть
старый дьявол раздирает поганое сердце того негодяя, который разрушил ваше
благополучие!
Аминь!
Вы должны знать, драгоценная моя сударыня, что вот уже много лет везде, где
бы я ни был, в любой компании, когда произносится тост за дам, он постоянно
посвящается вам; но поскольку ваше имя никогда не слетало с моих губ, даже
перед моим самым близким другом, я называю вас миссис Мак. Это так хорошо
известно среди моих знакомых, что когда мне предлагают произнести тост за
дам, тамада обычно говорит:
"О, не нужно спрашивать, за кого - это миссис Мак!" Среди моих приятелей
существует круговой тост, произносимый стоя, который я называю круговым
тостом аркадских пастушек; то есть раунд тостов за любимых дам, чьи милые
имена, известны из древней песни; и тогда, вы - моя Кларинда. Так, моя
прекрасная Кларинда, я посвящаю этот тост вам с самым горячим пожеланием
счастья!
Благоразумие мне твердит напрасно,
Что без оглядки в мире жить опасно.
Живу, люблю - мне ничего не значит,
То осужденье близкое маячит.
И пусть шутом гороховым казаться
В чужих глазах я буду, может статься,
Я тверд, Благоразумье, в светлой вере,
Любовь Кларинда возместит потери!
(Перевод Е.Фельдмана)
В последнее время я срифмовал несколько строчек, но я не знаю, стоит ли их
отсылать.
Скажите мне, что вы думаете о следующей оде -
'Как холодна та грудь, которую безумие однажды охватило'.
Предметом вышеприведенного стиха является одна из местных модниц, с которой
я когда-то был хорошо знаком. Из-за некоторых скандалов со мной и двумя или
тремя другими господами, мое хорошее мнение о ней сильно изменилось, и она
стала темой нескольких едких стихов. Следующая эпиграмма пришла мне в голову
на днях, когда мне случилось проходить мимо ее кареты.
Ярлычок на карету миссис Р.
Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа,
Обгоняя возы, таратайки,
Но слетишь под откос, если оси колес
Ненадежны, как сердце хозяйки.
![[]](/img/k/knjazew_j/letter-1/rb.gif)