Последний вестник горнего царя,
Одет во власяницу, средь пустыни,
К людскому роду верой не горя,
Глухую пустошь предпочел отныне.
Акриды ел, и цвета янтаря
Пил дикий мёд он с привкусом полыни,
И впалые глаза его не зря
Давно отвыкли от земной гордыни.
Воскликнул он: "Чти Бога своего!
Со мной в пустыне этой повтори:
- Я каюсь, каюсь за грехи мои".
Кто слышал глас? Кто воплю внял его?
И только эхо выло, отражаясь,
От мрамора пещеры: "Каюсь, каюсь..."
|
The last and greatest herald of heaven's king,
Girt with rough skins, hies to the deserts wild,
Among that savage brood the woods forth bring,
Which he than man more harmless found and mild;
His food was locusts and what young doth spring,
With honey that from virgin hives distill'd;
Parch'd body, hollow eyes, some uncouth thing
Made him appear, long since from earth exil'd.
There burst he forth: "All ye whose hopes rely
On God, with me amidst these deserts mourn,
Repent, repent, and from old errors turn."
Who listen'd to his voice? obey'd his cry?
Only the echoes which he made relent,
Rung from their marble caves, "Repent, repent."
|
