И здесь они жили
По Спреве, Гаволе.
В лесах и болотах.
По скудным полям
Жито сбирали.
Близ рыбных озер
Ставили хыжи.
И долго боролись,
Века четыре.
Находник немецкий,
Князья и маркграфы,
И шульц безбородый,
И лысый епископ
Отняли их земли,
Самих же изгнали.
Угодья, что плугом,
Мотыгой орали,
Что их боронили
Для русых внуков
Саксонец, фламандец
Забрал, заселил.
А те, кто остался,
Язык свой забыли.
Смотрел за тем выходец
С Запада рыжий.
Следил, чтоб землею
Владеть не мог венд.
Чтоб в дом не вселился
Великий просторный.
Чтоб в городе не жил,
В цехи не записан
Был старый хозяин
Краев тех полабских
И лютичских, вагрских,
Исчез чтоб тот смерд.
Князья ж их и войты,
Их вершники-гномы,
Те, слабые духом,
Продали врагам их.
А тот, кто сражался,
Своими ж убит.
Не в том ли насмешка
Веков тех пропавших
Над сгинувшим людом,
Над сломанным стеблем
И втоптанным в грунт
Словенского града,
Что их вспомянул
Чех с именем чуждым
Тот славный Первольф?