Темнота. Тесная коробка застрявшего лифта, разбитые в кровь кулаки, испуганные причитания Вовки: "Глебка, Глебка, ты чего?" И собственный протяжный тонкий вой.
На этот раз, слава Богу, обошлось без главного позора. Панику, порожденную старым детским кошмаром, удалось взять под контроль еще на стадии сна. Обученный организм сам перешел на "правильное" дыхание. Глубокий - на шесть тактов - вдох животом, задержка дыхания, медленный выдох. Из глубин памяти донесся голос Мастера: "То, чего мы боимся, всегда нереально. Опиши себе дотошно - шаг за шагом - настоящие факты, реальную обстановку, в которой находишься, и страх отступит".
Глеб размежил веки. Темнота - черная, без единого просвета - никуда не делась. Теперь к ней добавился холод. Ледяные иголки кололи лицо, пальцы рук и ног. Глеб попытался определить наощупь, на чем он лежит. Не получилось. Ладонь, упакованная в меховой кокон, наткнулась на препятствие, природу которого через толстый слой меха не разберешь. Левая рука, "запаянная" в такой же кокон, обнаружила преграду и с другой стороны. Глеб развел согнутые в локтях руки. Локти уперлись в невидимые стенки, расположенные где-то на расстоянии метра двадцати друг от друга. Попытка привстать закончилась столкновением лба с чем-то холодным и мягким. Гроб? В виски и темя ломанулась боль, нутро отозвалось приступом тошноты, переполненный мочевой пузырь дал знать о себе резью. Паника пошла на новый приступ.
Глеб извивался, бестолково махал руками, отчаянно молотя по чему попало укутанными в мех кулаками, упирался в невидимые стены и потолок локтями, коленями, головой, ногами, кричал... И снова его спасла от безумия автоматически включившаяся "дыхалка". Вдох: раз - два - три - четыре - пять - шесть. Пауза: раз - два - три. Выдох: раз - два - три - четыре - пять - шесть.
Через несколько минут вернулась способность соображать. Глеб поднес "запаянную" руку ко рту, вцепился зубами в жесткую ткань, потянул. Стащить подбитый мехом кокон не удалось, но ладонь выскользнула из него назад - в ледяную "кишку" со скользкими и очень мягкими стенками. "Рукав, - сообразил Глеб. - Скользкая и холодная подкладка, мягкий синтепух. Мой комбинезон для зимней рыбалки. А это - мохнатое внутри и жесткое снаружи - мои же брезентовые рукавицы на меху. Но почему они не снимаются?"
Он снова просунул ладонь в рукавицу, поднес руку ко рту. Поводил губами по меховому обшлагу и нащупал тонкую ледяную нитку металла. Потом - еще одну. Похоже, какой-то шутник с помощью степлера пришпилил рукавицы к комбинезону скобами.
В первый миг сердце подпрыгнуло от радости. Это шутка, розыгрыш! Сейчас прибегут друзья и с хохотом вытащат его из этого гроба. Радость тут же сменилась злостью. Они что, идиоты? Как они посмели?! За злостью пришло тяжелое, как могильная плита, понимание: нет, это не шутка. Вовка и Андрюха знают о его клаустрофобии, а Стас догадывается. Они бы не пошли на такой жестокий розыгрыш. Не говоря уже о том, что Наташка никому бы не позволила... Наташка! Что они с ней сделали?!
Вдох. Пауза. Выдох. Вдох. Пауза. Выдох. Снова голос Мастера в мозгу: "Если чувствуешь, что с чем-то не справляешься, дроби большое на малые доли. Путь в десятки тысяч ли складывается из отдельных шагов. Сосредоточься на ближайшем шаге. Не смотри вперед, в пугающую неизвестность. Смотри вниз и думай, куда поставишь ногу сейчас".
Ближайший шаг - выбраться отсюда. Нет, это слишком большая задача. Самое насущное сейчас - опустошить мочевой пузырь, причем не в штаны. Глеб попытался ухватиться пальцами в рукавице за язычок замка от нижней молнии. Нашел, потянул вниз. Замок не шелохнулся. Наверное, заклинили еще одной скобой. Верхняя молния, застегнутая до самого подбородка, тоже не поддалась. Глеб с трудом перевернулся лицом вниз, наступил коленом на рукавицу, изо всех сил дернул рукой. Но ткань и скобы выдержали рывок.
Вдох - пауза - выдох. Вдох - пауза - выдох. Так... В комбинезоне есть еще одна молния - на заду. Открывает клапан, чтобы можно было, не раздеваясь, справить большую нужду. Изнутри и снаружи прикрыта напускными швами, защищающими филейную часть от холода. Глеб никогда этой молнией не пользовался. Может, тот, кто его "упаковал", о ней не знает?
Есть! Язычок нашелся, замок поддался. Задницу обдало холодом. Придерживая коленом рукавицу и извиваясь ужом, Глеб втянул сначала локоть, а потом - с невероятным трудом - и всю правую руку через пройму рукава внутрь комбинезона. Приспустил термокальсоны. Помогая себе ногами и рукой, повернулся на правый бок, подтащил тело к левой стенке "гроба" и исхитрился исполнить лихой акробатический номер, справив малую нужду и не намочив штаны изнутри. Отодвинулся к правой стенке, застегнул молнию, отдышался. Головная боль и тошнота, мучившие его все это время, поутихли. Мысли, прояснившись, обратились к недавнему прошлому.
По предложению Глеба, директора принадлежащей ему фирмы, а также их жены и подруги поехали встречать Новый год на недостроенную базу отдыха "Вологодские каникулы". Идея самой базы отдыха в дикой вологодской глуши тоже принадлежала Глебу, и он ею страшно гордился. Если обустроить все с европейским комфортом и предложить европейский же уровень обслуживания, народ скоро поймет, что прелести отдыха в экологически чистых, почти девственных родных лесах нисколько не уступают прелестям отдыха в Финляндии. Даже превосходят. Леса, озера, рыбалка здесь ничуть не хуже, зато охоты на кабана или медведя в Финляндии не устроишь. В Лапландии живет Санта-Клаус? А у нас на Вологодчине - родной дед Мороз. Там можно прокатиться на оленях? А чем хуже русская тройка с бубенцами? Насыпать и залить горки, построить снежные крепости, проложить хорошую лыжню, расчистить лед на озере под каток, поставить на берегу настоящие русские баньки (про сауны и бассейны в жилых домиках тоже, конечно, не забыть), набрать хороших поваров, вежливый персонал, и от желающих приехать сюда на новогодние вакации отбоя не будет.
До полного воплощения идеи в жизнь оставалось всего ничего. Шесть домиков-люкс полностью закончены и обставлены, в двадцать полулюксов осталось только завезти мебель. Правда, не поставлены еще щитовые летние домики - самые дешевые, и не закончена внутренняя отделка здания администрации, но к лету будет готово все. А пока суд да дело, Глеб решил подарить сказочные каникулы себе и друзьям.
Поехали всемером - Глеб с Наташкой, Андрюха (исполнительный директор) с Надей, Вовка (директор по "связям с общественностью") с Инной, и Стас (финансовый директор), один. Отпустили бригаду строителей-молдаван в десятидневный отпуск, дали три дня выходных сторожу, заселились в готовые люксы и оторвались по полной. Катались на лыжах, коньках и снегокатах, устраивали снежные битвы, парились в бане, плескались в бассейне, танцевали, играли в глупые смешные игры, хохотали, пели, взрывали петарды. И пили, конечно, изрядно. Особенно - в новогоднюю ночь.
Глеб, как ни старался, не мог вспомнить, где и когда отключился. Кажется, он хотел выйти на крыльцо, подышать свежим воздухом, но удалось ли ему встать? Или он уснул прямо за столом? А что остальные, Наташка? В голове остался только шумный туман, в котором что-то мелькало и тут же исчезало. За туманом начинался черный провал... потом - кошмар и пробуждение в ледяном гробу.
Глеба начало трясти от холода. От попыток вспомнить опять разболелась голова. Подышав несколько минут, он набрался мужества и снова расстегнул молнию на заду. Повернулся на левый бок, завел руку за спину, просунул в дыру и стал шарить ладонью по правой стенке. Под ладонью оказалось что-то мягкое, похожее на вату. Глеб сгреб это нечто в горсть и дернул. Клок легко оторвался от стенки и остался у него в руке. Бросив его, Глеб ухватил другой кусок, снова дернул, потом - еще и еще. Наконец провел рукой по стенке и чертыхнулся. Шершавая доска оставила в ладони с десяток заноз. Не похоже на гроб. Скорее, большой упаковочный ящик, выложенный изнутри ватой.
Он втянул руку обратно, втиснул ее в рукав, застегнул молнию и энергично задвигался, пытаясь согреться. От движения мысли как будто бы побежали быстрее.
Итак, некто с дивным чувством юмора дождался, пока Глеб отключится, обрядил его в комбинезон, вынес из теплого домика куда-то на холод, положил в упаковочный ящик и прибил крышку. Очевидная цель милой шутки - убийство. (Если бы не занятия с Мастером, кондратий хватил бы Глеба сразу по пробуждении). И убийца - кто-то из своих. Во-первых, посторонних тут просто нет. Во-вторых, замысел явно рассчитан на клаустрофобию жертвы, а о ней никто из посторонних не знает. В-третьих, только "свой" мог позаботиться о том, чтобы остальные члены компании ему не помешали - например, подсыпав участникам вечеринки снотворного. В-четвертых, чужак не знал бы про упаковочные ящики, которые не успели убрать из нескольких домиков после завоза мебели и матрасов.
Зачем, кстати, "шутнику" понадобилось оклеивать доски ватой? Чтобы приглушить крики Глеба? Вряд ли. Домики здесь разбросаны по большой площади. Отвезти жертву в самый дальний, закрыть в сауне, и криков никто не услышит. Да, но его будут искать и обойдут дом за домом... Нет. После такой пьянки все участники, кроме "шутника", проснутся далеко за полдень и хватятся Глеба не сразу. А когда хватятся, "шутник" убедит их, что Глеб уехал на реку, ловить рыбу. Не зря же гад напялил на него комбинезон и рукавицы. А зачем, кстати, он их пришил и заклинил молнию?
А вот за тем самым! Чтобы Глеб не смог освободить руки, отодрать вату и занозить ладони. А вата - чтобы не изодрал о доски лицо. По расчетам "шутника", Глеб очнется в темном ящике, обезумеет и тут же скончается от инфаркта. В крайнем случае - потеряет сознание и замерзнет насмерть. Убийца же подъедет через пару часов, вытащит Глеба из ящика, повынимает скрепки из одежды и отвезет тело к реке. Перебрал мужик в новогоднюю ночь, вот сердце и не выдержало. Бывает. Чистое, безупречное убийство. После вскрытия и разбираться никто не стал бы. Но занозы в ладонях и оцарапанное лицо жертвы в эту замечательную картинку не ложатся.
Порадовавшись, что уже сумел подгадить "шутнику", Глеб ненадолго приободрился. А потом подумал о личности "шутника" и снова пал духом. Кому и зачем понадобилась его смерть?
С Вовкой Глеб дружил с детства. С того злополучного дня, когда из-за аварии в подъезде вырубилось электричество и они вдвоем застряли в лифте. Вовка - врун, хвастун и выдумщик, рыжий клоун, готовый на самые рискованные фокусы, чтобы потешить публику, - ни словом никому не обмолвился о Глебовом позоре. Правда, от бати скрыть не удалось: обнаружив выстиранные штаны, тот обо всем догадался и всыпал сыну так, что задница до сих пор помнит. Но в школе о постыдной слабости Глеба не узнала ни одна живая душа. Его до сих пор переполняла благодарность к Вовке за эту неслыханную сдержанность. Они никогда не ссорились. Глеб прощал Вовке все - вранье, легкомыслие, нарушенные обещания, свои загубленные "сокровища", сломанные или испорченные другом во время игры. А Вовка по природе своей не способен на кого-либо злиться или обижаться, такой уж легкий у него характер. В отличие от Андрюхи.
Андрюха - тот вспыльчивый и беспокойный. Но благородный. По странному совпадению, их с Глебом дружба тоже началась с застрявшего лифта - институтского. Правда, в тот раз свет не отключался, лифт застрял из-за переполненности. Глеб вообще-то им не пользовался, но в то утро опаздывал на зачет и рискнул - втиснулся в толпу таких же "опоздунов". Двери закрылись, лифт прополз вверх около метра и остановился. Глеб тихо и милосердно потерял сознание, а когда очнулся, увидел встревоженную физиономию Андрюхи, который вытащил пострадавшего на улицу и энергично махал над ним тетрадью по сопромату. Растроганный готовностью товарища проводить его до институтской поликлиники (и это во время зачета!), Глеб выдал Андрюхе свою страшную тайну про клаустрофобию. Иначе тот просто не отвязался бы, подозревая, что причина обморока - больное сердце.
На Вовку, беззлобно потешавшегося над холерическим темпераментом приятеля, Андрюха часто дулся и обижался, но на Глеба, который обращался с ним бережно, - никогда. Производственных конфликтов у них тоже не было. Андрюха крайне ответственно относился к делу, Глебу скорее приходилось следить, чтобы этот беспокойный трудоголик не заездил себя до полного изнурения, чем контролировать его работу.
Со Стасисом - флегматичным белокурым гигантом, наполовину латышом - Глеб познакомился три года назад. На зимней рыбалке под Дубной. Они быстро сошлись на почве общего увлечения подлёдным ловом и частенько выезжали порыбачить вместе. Узнав, что Стас по профессии бухгалтер, Глеб с начала знакомства пытался переманить его в свою фирму. И где-то через год уломал, чему радовался до сих пор. Бухгалтером Стас был отменным - педантичным, невозмутимым, аккуратным. Под его руководством документы фирмы были приведены в идеальный порядок. Бухгалтерию больше не лихорадило в период квартальных отчетов, а недавняя аудиторская проверка не выявила ни одного сколько-нибудь серьезного нарушения. Нужно ли говорить, что Глеб со Стасом прекрасно ладили?
Помимо всего прочего, Глеб испытывал к латышу благодарность за тактичность, с которой тот отреагировал на странное поведение своего спутника в одной из их совместных поездок. На выезде из города они попали в многокилометровую пробку, и Глеб, глядя на стиснувшие их со всех сторон машины, в приступе паники ринулся открывать окно. Стас повернулся к нему, собираясь, видимо, напомнить, что в машине кондиционер, а напустить в салон изрядную порцию выхлопа - не самая блестящая идея. Но, увидев выражение Глебова лица, посмотрел с сочувствием и промолчал. И позже не стал приставать с расспросами.
Мыслимо ли, чтобы у кого-то из этих троих появился мотив для убийства Глеба? Его смерть не принесет никому из них материальной выгоды, им не за что ему мстить, он не знает о них ничего порочащего. Ревность? Глеб припомнил, как они все онемели, когда он восемь месяцев назад привел на их общий собирушник Наташку. Вовка выронил стакан, Андрюха зачем-то сорвал с носа очки и начал суетливо протирать стекла салфеткой, невозмутимый и неизменно вежливый Стас присвистнул...
Ну хорошо, допустим, кто-то из них возжелал Наташку и решил, что при живом Глебе шанса добиться желаемого у него нет. Но с чего он решил, что смерть Глеба эти шансы повысит? Нельзя ведь убить человека - друга! - просто в надежде, что без него фортуна тебе улыбнется? Или можно?
Да нет, ерунда это всё! Никто из ребят не мог до такой степени "запасть" на Наташку. Андрюха так очевидно обожает свою Надю, что подозревать его в какой-то тайной страсти просто нелепо. У Стаса в Прибалтике жена и дочь. И если о его отношении к первой еще можно гадать, то нежная любовь ко второй не вызывает сомнений. Стас только что не светится, когда говорит о дочке или показывает ее фото. Трудно представить себе, что он жестоко обидит девочку, оставив ее мать ради другой женщины. Вовку - в недавнем прошлом того еще "ходока" - с появлением Инны словно подменили. Уже года два как не котует, посолиднел, даже брюшко отрастил. Забавно, что пока он менял баб как перчатки, все они были одного типа - томные пышноволосые и голубоглазые блондинки роскошных форм. А задержалась в его жизни прямодушная кареглазая шатенка с короткой стрижкой и крепкой мальчишеской фигурой.
Наташка, кстати, ни к тому, ни к другому типу не относится. Худенькая, черноволосая, с тонкими чертами лица и точеной фигуркой, она сочетает в себе женственность, естественность и внутреннюю силу. Именно это редкое сочетание с первого взгляда сразило Глеба и вызвало невесть откуда взявшуюся уверенность: это его женщина, ни с одной другой он счастлив не будет. Как ни странно, но и Наташка, умная, красивая, самодостаточная, сразу узнала в нем, недомужчине с детскими фобиями, свою судьбу. Чудо, которому Глеб не переставал удивляться с первой встречи.
Он не запомнил, о чем они говорили тогда, в первую встречу. Точно не о "житейском". Глеб только перед загсом узнал, что ей тридцать четыре (на два года больше, чем ему), что она врач, работает в центре репродукции и планирования семьи, живет с родителями, в юности на пару лет "сходила замуж" за однокурсника. Узнал и удивился, насколько все это неважно. Какое значение имеют возраст, профессия и прочие биографические данные, когда у людей одна душа на двоих?
Батя, назвавший Глеба в честь Жеглова из "Места встречи", много лет пытался выбить из сына детские страхи и "сделать из него мужика". Но не преуспел. Наташке, которой Глеб открылся в минуту отчаяния, понадобилась пара часов, чтобы разобраться в причине его фобий (трудные затяжные роды у матери, низкий гемоглобин у самого Глеба), убедить его, что он не виноват, и вместе с ним найти выход. С ее подачи Глеб начал пить ферроплекс, нашел Мастера и продвинулся по пути исцеления настолько, что пробуждение в ледяном заколоченном "гробу" до сих пор его не прикончило. И не прикончит. Не позволит он себя убить! Хотя бы ради Наташки...
Он уперся руками в крышку ящика, надавил изо всех сил. Безрезультатно. Глеб снова перевернулся на живот, приподнялся, сколько было возможно, на локтях и коленях и попытался выдавить доски спиной. Руки и ноги задрожали от напряжения, крышка не шелохнулась. Через пару минут он обессиленно рухнул мордой вниз. И почувствовал бедром какую-то выпуклость. "Фонарь! - осенило Глеба. - Я всегда держу его в этом кармане!"
Открыть карман на липучке - секундное дело. Вытащить фонарик оказалось посложнее. Лапа в толстой рукавице никак не хотела пролезать в узкую щель, пришлось приподнять и потрясти ногу, чтобы цилиндр выкатился сам. Вслед за ним на подстилку шлепнулось что-то еще, но Глеб не обратил внимания - сгреб фонарик "лапой" и принялся тискать, чтобы вдавить невидимую кнопку. Не получилось.
Пришлось снова извиваться, чтобы втащить руку из рукава внутрь комбинезона, расстегнуть заднюю молнию, повернуться, пошарить ладонью по подстилке. Сначала рука наткнулась на какой-то мелкий предмет и только потом - на цилиндрический корпус фонарика. Глеб прихватил и то, и другое, спрятал руку, быстро застегнул молнию "лапой", нашел и нажал кнопку... Свет не зажегся.
Глеб едва не взвыл от разочарования. Дыхание дыханием, а темнота все равно давила, сковывала мозги, мешала сосредоточиться. Если бы удалось хоть немного ее рассеять, он обязательно что-нибудь придумал бы. Почему, ну почему фонарь не работает? Противоударный, в обрезиненном корпусе, хоть с двухметровой высоты роняй - ничего ему не будет. Глеб перед выездом заменил батарейки, проверил, все было в порядке. Убийца постарался?
Вдох. Пауза. Выдох. Вдох. Пауза. Выдох. Кто же он все-таки, этот "шутник"? Не может быть, чтобы Вовка, Андрюха или Стас. Друзья не убивают. По крайней мере, без веских причин. Но не Инна же с Надей?
Инна Глебу нравилась. Не внешне - на его вкус, лицо у нее грубовато, особенно по сравнению с прежними Вовкиными красотками. Зато человек она замечательный. Глеб хотел бы, чтобы Вовка на ней женился. Именно такая жена этому разгильдяю и нужна - спокойная, надежная, прямая, искренняя. Инна, чувствуя расположение Глеба, тоже всегда относилась к нему с симпатией. С какой стати ей желать ему смерти?
Надю Глеб недолюбливал. Считал манипулятором, хитрой лисой, вьющей из тревожного простодушного Андрюхи веревки. Стоило тому воспротивиться какой-нибудь ее вздорной идее, и у Нади тут же делалось такое несчастное лицо, что любящий супруг немедленно сдавался. А если протест был мощным, и сдаваться Андрюха не торопился, у любимой жены расстраивалось здоровье. Но Глеб о своих наблюдениях помалкивал. (Кому нужна правда, если Андрюха любит свою "лисичку"?) Даже если Надя и подозревала о скрытой неприязни мужниного друга, это еще не причина его убивать. Да и как бы она - маленькая, изнеженная - упаковала здорового мужика в этот ящик? Разве что на пару с супругом, но вряд ли покладистость Андрюхи дошла до такой степени, чтобы он согласился убить человека просто потому, что тот не нравится жене.
Мотив - вот загадка! Как ни напрягал Глеб фантазию, она отказывалась выдавать сколько-нибудь правдоподобную версию на этот счет. Ненависть? Исключено. Страх? Нет. Зависть? Смешно. Деньги? Абсурд. Наташка, жена и наследница - единственная, кто получит материальную выгоду от его смерти. Но подозревать ее так же нелепо, как подозревать психически здорового человека в намерении продать себя за хорошие деньги на органы. Их с Наташкой считают идеальной парой, но они не столько пара, сколько две части целого; они дышат в одном ритме, чувствуют каждое движение души друг друга. Не факт, что она сумеет пережить его смерть.
Ладно, пес с ним, с мотивом. Что насчет возможности и раскладки по времени? Если убийца добавил снотворного в напитки всех участников новогодней вакханалии, времени на исполнение изящного замысла у него вагон и маленькая тележка. Засунуть Глеба в комбинезон, пришпилить степлером брезентовые рукавицы, погрузить бесчувственное тело в машину, довезти до дальнего домика, выгрузить, оклеить ящик ватой, упаковать жертву, заколотить - на все про все нужно не больше пары часов. Но при условии, что убийце хватит сил дотащить Глеба сначала до машины, потом до ящика, а потом поднять и в этот ящик уложить. Надю и Наташку это условие исключает сразу. Инна, в принципе, производит впечатление довольно крепкой девушки, но даже очень крепкая девушка побоялась бы надорваться, таская на себе семьдесят шесть килограммов живого веса - без учета одежды. Остаются мужики.
Самый сильный в их компании Стас. И Глебу на каком-то уровне хотелось, чтобы убийцей оказался именно он. С мыслью о его предательстве легче смириться, ведь дружат они сравнительно недавно. Даже мотив, поднапрягшись, можно изобрести. Скажем, Стас оказался настолько блестящим бухгалтером, что сумел незаметно изъять из денег фирмы кругленькую сумму, а теперь подозревает, что Глеб вот-вот наткнется на недостачу. И комбинезон для рыбалки можно рассматривать как слабенькое, но все же указание на него. Одна закавыка. Стас единственный, кто ни разу здесь не бывал. Андрюха мотался сюда чуть не каждую неделю, присматривал за строителями. И Надю пару раз привозил. Вовка с Инной приезжали со сборщиками мебели, руководили расстановкой, делали снимки для рекламы. Наташку Глеб недавно привозил на выходные - похвастаться. А Стас позавчера приехал впервые. Откуда бы ему знать, что кое-где в домиках остались упаковочные ящики от мебели и матрасов, куда можно замуровать несчастную жертву клаустрофобии?
Глеба снова заколотило - то ли от страха, то ли от холода. Несмотря на термобелье и комбинезон, долго ему тут не продержаться. Ступни и руки совсем закоченели. Через пару часов он начнет впадать в забытье, а потом умрет от гипотермии. Нужно скорее придумать выход. Скорее! Немедленно!..
Вдох - пауза - выдох. Вдох - пауза - выдох.
Так, а это что? Глеб ощупал небольшой узкий прямоугольник, который ухватил вместе с фонариком. Елки-палки! Ножик! Пускай маленький, перочинный (Глеб носил его, чтобы обрезать леску, да выковыривать из рыбы неудачно зацепившиеся крючки), но острый! Открыть тугое лезвие одной рукой не так-то просто, но он справился. Сунул руку в пустой рукав и, придерживая рукавицу другой рукой безжалостно вспорол ткань у обшлага. Через пару минут обе руки были свободны. Глеб оборвал вату в верхнем правом углу ящика и попытался найти лезвием ножа щель. Есть!
Так, теперь тихонько (не дай Бог сломать лезвие!) нажимаем на рукоятку как на рычаг, чтобы слегка приподнять уголок и ослабить пару ближайших гвоздей. Если проделать эту операцию по всему периметру ящика, выдавить крышку будет намного легче... Странно! Гвоздь не поддался ни на миллиметр. Неужели убийца вкрутил саморезы? Глеб поводил лезвием в щели, вынул нож, вставил чуть дальше, снова поводил лезвием... Нет, слишком маленькие промежутки между местами скреплений. Чтобы завинтить столько саморезов, "шутнику" понадобилась бы прорва времени и сил. Глеб ткнул кончиком ножа в невидимый крепеж, надавил. Опаньки! Кусочек откололся. Это всего лишь клей или так называемые "жидкие гвозди". Свобода рядом!
Яростно выколупывая лезвием застывшую массу, Глеб продолжал думать. Почему убийца не опустошил карманы? Боялся, что кто-нибудь знает о привычке Глеба таскать на рыбалку нож и фонарик, и их отсутствие сочтут подозрительным? Но гаду все равно придется наведаться сюда, чтобы вытащить скобы из рукавиц, освободить обе молнии, ободрать ящик от ваты, замести следы, перевезти тело к реке. Почему же он не забрал вещи с собой, чтобы положить в карман позже? Забыл? Не осмотрел содержимое карманов? Да, но фонарь-то он сломал! Или тот сломался сам?
Глеб прервал работу и еще раз ощупал цилиндр фонарика. Сунул палец в углубление. Так и есть - осколки. Для того чтобы разбить утопленное на три сантиметра стекло противоударного фонаря, по нему нужно было специально шандарахнуть крепким стержнем. Или уронить на него что-нибудь мелкое и тяжелое, вроде металлического шарика. Или швырнуть фонарь на асфальт с трехметровой высоты. Выходит, убийца не пожалел усилий, чтобы вывести из строя фонарь, а на лежащий в том же кармане нож не обратил внимания? Что за идиотская беспечность?
Мысль о беспечности немедленно вызвала в памяти дурашливую физиономию Вовки. Глеб хотел отмахнуться от образа, но мысли уже устремились в заданном направлении. А ведь только Вовка знал, как сокрушительно действует темнота на рассудок друга. Остальные могли догадываться, потому что клаустрофобия и страх темноты обычно ходят парами, но знал наверняка один Вовка. Не просто знал, а был свидетелем того, как распадается в состоянии животного ужаса личность Глеба, когда его запирают в тесном темном помещении. Правда, это было много лет назад, но фобии не проходят сами собой, а своего отношения к психотерапии Глеб, изо всех сил старавшийся "быть мужиком", не скрывал. Развлечение для истеричных барышень и страдающих от безделья баб. А вот в том, что он рассказал о своих страхах Наташке и она навела его на мысль о восточных практиках, Глеб не признался никому. Побоялся Вовкиного стёба.
Короче, у Вовки были все основания считать, что очнувшийся с бодуна в темном, наглухо закрытом ящике Глеб в считанные минуты слетит с катушек и доведет себя до сердечного приступа, не успев понять, где он и что происходит. Фонарик нужно было вывести из строя, иначе существовал риск, что жертва случайно включит его, когда будет биться в припадке безумия о стены и крышку "гроба", а при свете сумеет взять себя в руки и придумает способ - если не выбраться, то сорвать безупречный план убийства. А на ножик Вовка вполне мог просто не обратить внимания. Или решить, что спятивший Глеб до него не доберется - рукавицы помешают. Такой уж он, Вовка, редкостный распи***й.
Еще одно указание на него - вата для выстилания ящика. Ее потребовалось немало: здесь, на базе столько не наберется. Выходит, убийца привез ее с собой. Как и степлер со скобами. То есть он заранее решил, что упакует Глеба в ящик, о доски которого можно ободрать лицо и руки. А кто из компании знал эти ящики лучше Вовки, который приехал вместе со сборщиками мебели и помогал ее распаковывать?
Да нет, бред какой-то! Вовка - инфантил, скользящий по жизни с легкостью конькобежца. Человек без амбиций и целей. Помесь поручика Ржевского и Вовочки из анекдотов. Не умеет ненавидеть, завидовать, конкурировать, даже обижаться. Ради чего такой человек может решиться на убийство? Его желания сиюминутны, интересы незатейливы, как у подростка. Стёб, приколы, гусарские выходки на потеху публике, выпивка и бабы. Раньше бабы стояли на первом месте, теперь, видимо, гормоны меньше играют. Или Инна мозги прочистила...
Глеб "подвис". В голове вдруг сложилась интересная ассоциативная цепочка. Гормоны. Инна - девушка с мальчишеской фигурой и мужским характером. Вовка, внезапно утративший интерес к томным блондинкам. Уж не проблемы ли с потенцией возникли у дорогого друга? Черт возьми! Неужели?.. Импотентция - трагедия для любого мужика - для Вовки стала бы катастрофой, жизненным крахом. Что у него останется в жизни, если исключить баб? Стёб, пьянки в мужской компании и гусарство? Какое гусарство, какие пьянки и стёб, если пройдет слушок о его мужской несостоятельности? Собутыльники, ржавшие прежде над Вовкиными рискованными шутками, будут натянуто улыбаться и смотреть на него со снисходительной жалостью. Тут остается либо полностью менять себя и образ жизни, либо стреляться. Вовка, похоже, нашел третий выход - девушку-товарища, которая согласилась прикрыть его "позор", изображая любовницу. Но все равно его жизнь должна была превратиться в ад - из-за страха перед разоблачением. Вот тебе и мотив.
Глеб как-то спросил жену, почему она никогда не рассказывает ему о своей работе. Наташка, засмеявшись, сказала, что бесплодие - дело тонкое, деликатное; она боится увлечься, сболтнуть что-нибудь лишнее и нарушить врачебную тайну. Он немного обиделся, но подумал, что эти гинекологические тайны ему действительно ни к чему, и больше с вопросами не приставал. Почему он решил, что бесплодие - непременно женская проблема? Прежде у него и мысли не возникало, что в центре репродукции и планирования семьи могут лечить мужчин, в том числе - от импотенции.
Увидев тогда Наташку, Вовка выронил стакан и онемел вовсе не от неземной красы Глебовой невесты. Изящная брюнетка сразила любителя роскошных блондинок тем, что оказалась его лечащим врачом. Больше полугода этот жалкий придурок трясся от страха (вместо того, чтобы прийти к Глебу, чью тайну когда-то сохранил, и попросить об ответной любезности), ожидая, что его вот-вот разоблачат. И в конце концов спятил: надумал убить друга. Спасибо, впрочем, что не Наташку.
От последней мысли закоченевшего Глеба бросило в пот. Лихорадочно работая ножом, он уговаривал себя, что за жену можно не бояться: две смерти в одну ночь будут выглядеть слишком подозрительно. И вообще, Наташка связана врачебной этикой, она не имеет права болтать о своих пациентах направо и налево. Опасность для Вовки представляет только Глеб, которому она могла проговориться в интимную минуту. С его смертью Наташка, скорее всего, вообще перестанет вращаться в их кругу. Но уговоры помогали плохо. Изнутри снова начала подниматься волна паники.
Вдох - пауза - выдох. Вдох - пауза - выдох.
Последние полчаса, проведенные в ящике, дались Глебу немногим легче, чем первые. Едва ли не каждые две минуты он проверял ножом длину щели, очищенной от клея, и упирался спиной в крышку, пытаясь ее приподнять. Мастер, считающий терпение высшей добродетелью, наверняка не одобрил бы суеты ученика. Может быть, напомнил бы притчу о девицах, ждавших, когда закипит вода. Но рано или поздно вода закипает и у самых нетерпеливых. Очередное напряжение сил в попытке отжаться, и крышка с треском оторвалась от "гроба".
Полная темнота и деревянные полки-ступени, на которые наткнулся Глеб, когда выбрался, подтвердили его правоту: ящик закрыли в сауне. Но замок на эту дверь не полагался, а с щеколдой Глеб расправился за минуту: пару раз толкнул дверь посильнее, щеколду и сорвало. Следующее помещение - с бассейном - тоже было темным, но не полностью. В щель под дверью пробивался свет, а сама дверь (о, счастье!) оказалась незаперта. Попав в комнату, Глеб зажмурился от яркого солнца, бившего в окна, и несколько минут стоял неподвижно. Привыкнув немного к свету, толкнулся в дверь, понял, что она закрыта на замок, схватил стул и с наслаждением выбил стекло. Вынул из рамы несколько острых осколков и сиганул в окно, по грудь провалившись в снег. Ура! Он свободен! И спасен.
Набрав полные валенки снега, Глеб выбрался на дорогу и тут же заметил следы протекторов и пару полос, оставленных широкими полозьями. Правильно, к самому дому убийца подъехать не рискнул: следы от шин замести не так просто, как от санок и сапог. А те, что на дороге, ему не страшны, дорога ведет к реке, именно тnbsp;уда Вовка и собирается отвезти тело. А может быть, все-таки не Вовка? Может быть, он ошибся?
Глеб побежал. Отравленный организм протестовал, сердце колотилось как у пойманного зайца, мороз обжигал лицо и легкие, онемевшие пальцы на ногах немного отошли и налились болью, заледеневшие руки пришлось убрать в карманы (рукавицы он забыл в ящике), глаза слезились от нестерпимо яркого солнечного света, душу жгла тревога за Наташку, и все равно Глеба переполняла радость. Боль - это жизнь. Он выжил. Он победил.
Завидев домик-люкс, где они встречали Новый год, Глеб прибавил ходу. А потом вдруг резко остановился - как на стену налетел. В нескольких метрах от крыльца стоял "джип" с открытым багажником. Некто в желто-голубом лыжном костюме пристраивал рядом с лежащими в багажнике санками привязанный к палке веник. Словно почувствовав взгляд Глеба, человек выпрямился, оглянулся и тоже застыл. Вовка. Все-таки он.
Глядя в глаза побледневшему, но все же сумевшему изобразить дурашливое изумление рыжему клоуну, Глеб вынул руки из карманов и медленно пошел вперед. Он знал, что в багажнике лежит монтировка, но ничуть не боялся встречи. По счастью, Мастер учил его не только дышать.