1. Реценизия на повесть "Симметрия смерти".

Для анализа произведения рецензентом выбрано три параметра: детективность, литературные достоинства, и - чисто субъективный - удовольствие, полученное при чтении. Последний параметр - простой, первые два - составные. При анализе детективности учитываются пять составляющих: соответствие жанру, качество загадки, качество расследования, игра с читателем, реалистичность. В литературные достоинства включены грамотность, слог, психологическая достоверность, оригинальность.

"Симметрия смерти" - написанная в жанре полицейского детектива история о поиске и поимке серийного убийцы, который насилует и душит девушек-старшеклассниц.

1. Детективность

А) Соответствие жанру - полное; с дилетантской точки зрения рецензента, повесть может служить шаблоном для написания полицейских детективов - как рассказов и коротких повестей, так и коротких "сериальных" сценариев. Характерная для детективов такого рода "облегченная" схема сюжета: завязка - развитие действия - кульминация и почти сливающаяся с ней развязка (экспозиция вкраплена в "тело" повести, а сворачивания действия нет вовсе). Классический для полицейского детектива конфликт между добром (силами правопорядка) и злом (преступником), завершаюшийся классической же развязкой (поимкой преступника и нахождением вещдоков). В наличии также весь стандарный для истории о полицейских расследованиях набор персонажей: главный герой - руководитель опергруппы, его коллеги, постояно наседающий на подчиненных с требованиями немедленных результатов начальник, грамотный эксперт, убитые горем родители жертв, "ложные" подозреваемые. Словом, никаких сомнений: перед нами действительно полицейский детектив в одном из его традиционных вариантов.

Б) Качество загадки. В силу своей (опять-таки) стандартности загадка вышла средненькой. Столько историй про сексуальных маньяков-убийц с их кровавыми "фишками" нам показали и рассказали, что пять изуродованных девичьих трупов увлекательной загадку не делают. Ну, псих. Ну, насилует и убивает. Зачем матки вырезает? Да мало ли какие сдвиги у психов, начиная с Джека-Потрошителя! Спасибо, что тела не ест и костюмы из кожи не шьет. Дело можно было бы поправить, если бы автор познакомил нас с одной из жертв, сыграл бы на нашей эмпатии и личной вовлеченности, но, видимо, не позволил формат.

В) Качество расследования. Тут нет претензий. Логичные направления поиска, действия полицейских, версии, оперативно-розыскные мероприятия. Вообще, с логикой в повести все более или менее в порядке. Хотя несколько раз недоумение у рецензента все же возникло. Во-первых, непонятной показалась реакция полицейских, следящих за Кристальцовым у детского сада. Чего они испугались? Жертвам убийцы по пятнадцать-шестнадцать лет, Кристальцова судили опять-таки за связь с шестнадцатилетней, вел он себя вполне открыто. С чего вдруг Парфенов с Рокотовым решили, что он собирается похитить и убить пятилетнего ребенка? Ну, и несколько мелких логических ляпов и нестыковок:

"через дыру в щеках виднелись зубы. Ему ещё никогда не доводилось видеть такой жестокости и беспощадности". Тело, главным образом, изуродовали крысы. Если капитана ужаснула жестокость и беспощадность убийцы, фокусировать внимание следовало бы на другом.

"Даже если бы они переоделись в карнавальные костюмы и вздумали взрывать петарды, в этом подъезде на оперативников никто бы не обратил внимания. Запущенность и грязь, исписанные похабщиной стены и потолки усеянные прижженными спичками".

Не понятно, почему запущенность и грязь помешают обитателям подъезда обратить внимание на оперативников или группу, взрывающую петарды в карнавальных костюмах. На людей, бросающих мусор, справляющих нужду, расписывающих стены - может быть. А на нечто, выходящее за рамки привычной им повседневности - очень даже обратят.

"за девочкой следили и готовили преступление. Такого-то невозможно не заметить". Почему? Мне всегда казалось, что следят и готовят преступление по возможности скрытно.

"Не было и не могло быть у активной Дарины недоброжелателей".

Опять-таки - почему? Активные люди, как правило, наживают врагов легче, чем пассивные.

"Надо через три дня снова Крапивина в кафе отправить и, если этот человек, - Игорь махнул рукой с фото предполагаемого маньяка, - там появится, то вести его по полной программе". Почему через три дня? Преступник же сначала должен высмотреть и выследить жертву, чтобы подготовить подвал!

"- А куда мы едем? - спросил Коля, подозревая, что и в эту ночь Парфёнов спал на работе". Какое отношение вопрос имеет к подозрениям Коли?

Г) Игра с читателем. Отсутствует. Но для данной разновидности полицейского детектива это нормально.

Д) Реалистичность. Вполне.

2. Литературные достоинства

С ними дело обстоит гораздо хуже. Но - по порядку.

А) Грамотность. Ошибок много. Самых разных - орфографических, пунктационных, стилистических, смысловых, опечаток. Две вордовских страницы набралось. Вот несколько примеров:

Не выделяются запятыми вводные слова "может", "вероятно", сочетание "что ли".

перепрыгивая по нескольку ступенек (через, не по)

С бешенной силой (одно н)

Сантехник неопределённо пробормотал (видимо, имеется в виду невнятно)

У меня только одно предположение: пройтись несколько раз (видимо, имеется в виду предложение)

это итак превышение (и так)

Порченной (одно н)

из такси, тут же умчавшейся по другому адресу.

Капитану было муторно на душе. (У капитана).

Ну, хватит, пожалуй. Стилистические огрехи и просто несуразно выраженные мысли, наверное, следует отнести к

Б) Слогу. (Не к тому, который звук, а к тому, который стиль, манера излагать мысли). Тут тоже все не очень хорошо. Уже представленных читателю персонажей не комильфо называть "жещина" или "мужчина":

Женщина, забыв про возраст, приличия и благовоспитанность,

женщина боязливо прятала руки в карманы

Мужчина шагнул ближе

Избыток прилагательных и определений:

И безжалостный свет упёрся в растерзанное тело

обглоданное острыми зубами лицо, разворошённый живот,

на лежащее полуобъеденное тело старались не смотреть (вот зачем здесь "лежащее"?)

Канцелярит в разговорной речи:

Я был у неё в больнице на следующий день после обнаружения тела

По-моему, здесь присутствуют психические отклонения

Неудачные или просто непонятные формулировки:

Его руки в голубых перчатках чутко пробегались по останкам молодой девушки.

слишком сильно цеплялись факты одного дела за факты другого

Не надо прежде времени строить мрачные планы

натюрморт был действительно мёртвый.

Девочку, которую нашли на Ивановом, подали в розыск всего двое суток назад

Серая мышка, но подающая надежды скрипачка

Кофе больше не лез, он просто крутил чашку в руках, вглядываясь в коричневый напиток.

Игорь, наверное, только-только начал засыпать, как настойчиво завибрировал телефон, щекоча и раздражая.

Есть еще, но для примера опять-таки достаточно.

В) Психологическая достоверность. А вот с этим совсем нехорошо. Нету ее, психологической достоверности, потому что персонажи - не живые люди, а функции, маски в древнегреческом театре. Ладно, то, что мать Самохиной не живая женщина, а воплощение безумного беспокойства и безумной скорби, можно понять - у нее роль небольшая. Но полицейских-то можно было сделать не из картона? Ну хотя бы главного героя - капитана Парфёнова? Какой он? Почему его так колбасит из-за этих убийств? Почему он ведет себя, как одержимый? Это ведь только кажется, что зверские убийства девочек - достаточное основание для такой реакции. А в действительности люди испытывают сильные чувства только тогда, когда что-то задевает их лично. Помните высказывание: "Соседский ребенок, утонувший в пруду - это трагедия. Наводнение в Китае, погубившее десятки тысяч, - новости"? Так оно и есть. Соседского ребенка я знал, у меня с ним были какие-то отношения, я буду чувствовать прореху в своей жизни, не видя, как он играет в мяч на лужайке перед моим домом. А моя печаль по поводу гибели тысяч китайцев может быть лишь умозрительной. Будь у Парфенова пятнадцатилетняя сестренка или дочь, можно было бы вот это понять:

Лейтенант понимающе смотрел на Парфёнова, готового биться головой о стену кафе. Выглядел капитан безумно, только что пена изо рта не шла.

Словно обезумив (опечатка!), Игорь резко надавил на затылок подозреваемого, пригибая того к страшным картинкам.

Игорь стукнул кулаком по столу, жалея, что не может себе позволить как следует приложить допрашиваемому.

А так - не верю!

Хотя нужно отметить, что один живой персонаж в повести есть. Раиса Александровна, с чьей подачи обнаружили тело первой девочки.

Г) Оригинальность. Увы! Ничего нового для себя рецензент из повести не почерпнул.

3. Удовольствие, полученное рецензентом при чтении - ниже среднего. Но по этому поводу не стоит огорчаться, ибо причина - несовпадение вкусов автора и рецензента. Если говорить о полицейских детективах, то рецензент предпочитает ту его разновидность, где полиции на каком-то этапе работы удалось очертить круг подозреваемых, и убийцу можно вычислить, правильно сложив фрагменты имеющейся информации. Другими словами - ту разновидность, в которой полицейский детектив плавно перетекает в закрытый и допускает интеллектуальную игру с читателем.

Детективная загадка захватывает рецензента, либо когда в ней есть что-то непостижимое (убийство в запертой комнате, несочетаемые элементы, необъяснимое поведение жертвы или убийцы, таинственный антураж), либо когда он (рецензент) проникся чувствами кого-то из персонажей (самой жертвы, ее близких, несправедливо обвиненного героя, его возлюбленной или друга).

И наконец, в любом литературном произведении самое "вкусное" для рецензента - внутренний мир персонажей, их "начинка".

В "блюде", предложенном автором "Симметрии смерти", этих ингредиентов нет. Очевидно, что у "повара" другие предпочтения. Ну что же, каждому - свое.

2. Рецензия на "Тревожные хроники Горно-Эмска"

Детективно-приключенческая повесть с убийствами, поджогом, авиакатастрофой, мошенническими аферами, политической авантюрой, охотой за украденными деньгами, уголовными элементами, шпионскими "штучками", перестрелками, борьбой за выживание в условиях дикой природы и успешно завершившимся драматическим расследованием.

Краткое содержание:

Главный герой Егор, возвращаясь с конференции в родной Горно-Эмск, узнает на фото, принадлежащем соседу по самолету, своего одноклассника Вовку Французова и тем самым оказывается втянутым в гущу криминальных событий. Пообещав попутчику (Толику) содействие в поисках одноклассника, якобы ставшего брачным аферистом, Егор отправляется к давней любви Французова Марине, которая отказывается выдать местонахождение Вовки, но обещает связаться со своим виртуальным знакомым, известным автором детективов Леонидом Липкиным, имеющим высокие связи в полиции и прокуратуре - с тем, чтобы проверить историю Толика. На следующий день выясняется, что Толик скоропостижно скончался, дом Марины сгорел, на пожарище найден обгоревший женский труп, а сын Марины пропал. Егор, желая разобраться в этой трагедии и найти пропавшего ребенка, связывается с Липкиным, тот обещает прилететь в Горно-Эмск для расследования и приглашает Егора в помощники.

В ходе расследования выясняется, что брачным аферистом Французов все-таки не был, зато его разыскивает ФСБ в связи с крушением самолета, с которого Вовка сбежал при посадке за несколько минут до взлета. Далее выясняется, что на месте аварии был найден раскрывшийся парашют, что техник, осматривавший самолет перед вылетом, после аварии скоропостижно скончался, что он был приятелем и бывшим компаньоном Французова и мужа пропавшей Марины Славки Чулкова, совладельцем автомастерской, которая сгорела при землетрясении десять лет назад. По ходу дела становится известно, что Чулков был связан с летевшим в том самом самолете Азимбеком Джакоповым - бывшим десантником, специалистом по нетрадиционной медицине, главой оппозиции и кандидатом на пост президента некой среднеазиатской республики - и с дочерью Джакопова Розой. К тому же Чулков - единственный, кто имел дело с таинственным криминальным авторитетом Ильичом, который, по-видимому, тоже охотится на Французова и присвоенные им деньги бизнесвумен Людмилы Мыльниковой, первой жены покойного техника.

Одолев многочисленные трудности и пережив головокружительные приключения, Егор и Липкин находят пропавших Французова и Марину с сыном и разгадывают все загадки. Главным злодеем оказывается по-наполеоновски амбициозный Славка Чулков, который несколько лет под прикрытием вымышленного авторитета Ильича обворовывал своих компаньонов, а после гибели автомастерской по совету своей любовницы Людмилы Чулковой занялся брачными аферами, потом прибился к Джакопову и, мечтая стать премьером при новоизбранном президенте южной республике, помог ему разработать план захвата и угона самолета. По замыслу Джакопова и Чулкова, угнанный самолет должен был стать козырной картой Джакопова в борьбе с правительством его страны, но техник Мыльников, узнавший откуда-то о жульничестве Чулкова и вымышленном им Ильиче, подстроил аварию, предупредив в последнюю минуту Вовку Французова, который вез на себе всю нечестно добытую наличность, предназначенную для поддержки переворота в среднеазиатской республике. Французов с деньгами сбежал, однако и Чулков, который проник тайком в багажный отсек самолета, чтобы участвовать в его захвате, успел выпрыгнуть с парашютом. Именно он убил Мыльникова и Толика, подсыпав им препарат из запасов погибшего Джакопова, устроил пожар в доме Марины, где пряталась ставшая ненужной ему любовница Роза, заманивал в ловушки Егора и Липкина, охотился за Французовым и деньгами в компании уголовников, которых впоследствии тоже убил. Сознавшись во всем добровольным сыщикам, Чулков пытался бежать, но разбился при падении и впал в кому.

Разбор

1. Детективность (соответствие жанру, качество загадки, качество расследования, игра с читателем, реалистичность).

Элементы детектива и авантюрной повести присутствуют в "Тревожных хрониках" примерно в равных пропорциях. Если начинается повесть, скорее, как детектив (возникающие одна за другой загадки, явно связанные между собой, сбор и анализ информации, обсуждение версий), то к середине появляются эпизоды чисто приключенческого свойства (заключение Егора в КПЗ, драка с сокамерником), а к концу экшн уже заметно перевешивает интеллектуальную составляющую. Тем не менее все требования к детективу соблюдены: есть преступления, загадка, противостояние (интеллектуальное и не только) сыщиков и преступника, и разгадка, полученная, во многом, логическим путем.

Загадка увлекательна, желание получить ответ на вопросы: что происходит, кто за всем этим стоит, что движет преступником и чего он добивается, не иссякает до самого конца.

Расследование проводится качественно - изобретательно и в полном соответствии с законами логики. Направления поиска понятны, возникающие у сыщиков догадки закономерны, их версии и выводы достаточно обоснованны.

Игра с читателем, на первый взгляд, ведется по правилам: все сведения, добытые сыщиками тут же становятся достоянием читателя, по тексту рассыпаны "стрелки-указатели", позволяющие делать собственные заключения до того, как сыщики придут к своим выводам (замедленная реакция Марины на стук в дверь, ее неправдоподобное объяснение табачному запаху, "усохшее" тело, отсутствие упоминания о шраме на сохранившемся фрагменте щеки, наводки на Славку (увлекался парашютным спортом, перескочил через предательскую ступеньку, давнее знакомство с Джакоповым, подходит подописание брачного афериста), на Людмилу Мыльникову как на нанимательницу Толика). Однако есть одно "но", которое где-то с середины повествования подрывает у читателя интерес к интеллктуальной игре. Известно свойство человеческой "оперативной" памяти, не способной удержать одновременно больше семи объектов. А в "Тревожных хрониках" только персонажей, имеющих непосредственное отношение к расследуемым событиям, девять человек: убитый Толик, красавица Марина, Вовка Французов, Пашка Мальников (он же Пузырь), Славка Чулков, закулисный негодяй Ильич Рамирос Санчес, Азимбек Джакопов, дочь Джакупова Роза, Людмила Мыльникова. И это не считая сыщиков, следователя, свидетелей, родителей предполагаемой жертвы, сына Марины и сообщников главного злодея. Из-за обилия персонажей и событий где-то с середины повести желание строить собственные версии растворяется в соблазне отдаться на волю автора.

Реалистичность сомнительна. Слишком уж высока концентрация событий, с каждым из которых по отдельности может столкнуться, скажем, один средний обыватель из 50 (оценка, понятное дело, сделана рецензентом навскидку и весьма приблизительна). Ясно, что события зависимы, т.е. общую вероятность нельзя получить простым перемножением, но, как бы то ни было, она будет исчезающе мала. С другой стороны, весь жанр приключенческой литературы стоит на маловероятных событиях; увлекательность чтения от привкуса некоторого неправдоподобия не страдает.

2. Литературные достоинства

Повесть написана грамотным языком, у автора большой словарный запас, он излагает свои мысли связно, последовательно и доходчиво. Манера письма - неспешная и обстоятельная, язык не грешит ни неуместными поэтическими "изысками", ни набившими оскомину штампами. Однако стилистические огрехи имеются:

"очень скоро Егора изнутри начало пожирать некое чувство долга"

"голос вместо безукоризненно вежливой приобрел какую-то вкрадчивую интонацию"

"с вашим другом возникли непредвиденные обстоятельства"

"а за ними выпорхнули две бледные горничные" (Учитывая, что горничные покинули номер, где лежит покойник, слово "выпорхнули" неуместно).

"сразу увидел на кровати пожелтевшее неподвижное лицо Толика"

"Гостя совсем замутило"

"говорите спасибо, что тут установлено видеонаблюдение"

"А теперь она превратилась в обгоревшее мясо"

(Список можно было бы продолжить, но рецензент и без того уже превысил объем).

Психологическая достоверность. Особых претензий в этом плане у рецензента не возникло, персонажи достаточно убедительны и, в общем, соответствуют своим типажам - степенный и добропорядочный Липкин, слабовольный и непритязательный технический гений Пузырь, дерзкий и безбашенный красавец-авантюрист Славка, ни в грош не ставящий свою и чужие жизни; ведомый и не особенно умный Вовка Французов, романтичная и сентиментальная Роза... Но есть два образа, которые у рецензента "не сложились" - гордая красавица Марина и главный герой Егор. Марина показалась мне противоречивой, а Егор... каким-то дискретным, если можно так выразиться. Не целостным. Не удалось мне ухватить его сути.

Оригинальность. Да. Оригинален и комплекс загадок (само их сочетание), и план захвата самолета, и мальчишеский дух приключений в повести и в героях.

3. Субъективное впечатление

Рецензент получил удовольствие от чтения этой повести, особенно - первой ее части, где число героев еще не зашкалило до невозможности внимательно следить за перепитиями их судеб и взаимоотношений.

3. Рецензия на "Небо в алмазах"

"Небо в алмазах" - социально-криминальная повесть об интеллигентной женщине, которая из-за крайней нужды попала под влияние бессовестной властной подруги и предала себя, свои ценности и принципы, начав с перемены рода деятельности и закончив соучастием в жестоком убийстве.

Разбор

1. Детективность

Повесть ни в каком приближении под определение детектива не попадает. Отсутствуют главные признаки детективного произведения - загадка и расследование.

2. Литературные достоинства

А) Грамотность

Поработать над грамотностью автору явно не помешало бы. Прежде всего - над пунктуационными ошибками, которыми текст буквально пестрит. Вот примеры только с первой страницы:

Кроме того имеется сквозное огнестрельное ранение (кроме того - вводное сочетание, выделяется запятыми)

совсем юная, заплаканная девушка (юная и заплаканная - неоднородные определения, запятая между ними не нужна)

От тщательно описываемых подробностей, мороз бежит по коже... И сидеть рядом с ней, толку нет... Тоже, какой месяц без денег. (Тут вообще не понятно, из каких соображений поставлены запятые).

Может к соседям? (А здесь, напротив, запятая должна быть: может - вводное слово).

Гораздо лучше дело обстоит с орфографией; тут ошибки случаются, но редко.

Слева от трупа на полу находиться утюг (находится, без мягкого знака)

да на половину осыпавшиеся горчичники. (наполовину в данном случае наречие, пишется слитно)

прикидывай куртку по более, по свободнее (поболее, посвободнее)

Б) Стилистика

Тем не менее языком как выразительным средством автор, несомненно, владеет - умеет рисовать словами образы, создавать атмосферу, будить чувства, уместно использует просторечные и жаргонные обороты для создания психологических портретов. И его словарный запас достаточно богат и разнообразен. Стилистические огрехи встречаются:

мороз бежит по коже (устойчивое выражение - мороз по коже, бегут, как правило, мурашки)

и от невыразимо вкусного запаха, тут же решила: булку чёрного и батон (решила от запаха - нехорошо)

Себя в потенциальных борцах она не рассматривала (плохо)

но полгода без зарплаты рождали самые неожиданные мысли (полгода рождали тоже нехорошо).

С другой стороны, положа руку на сердце, у кого из нас их нет вовсе?

В) Психологическая достоверность.

Персонажи повести убедительны, представляют хорошо известные типажи, характеры обрисованы четко: безвольная депрессивная Валентина, хваткая, нахрапистая, неразборчивая в средствах Оксана, грубоватая, но добросердечная соседка Валентины по рынку, нерешительный муж Валентины, по сути бросающий жену в беде, зарывающий голову в песок, чтобы не потерять лица, первостатейная сволочь Павел Андреевич... Одно нехорошо - все они просты и однослойны, почти как у Фонвизина. Особенно раздражает это свойство в главной героине Валентине. У нее же острый внутренний конфликт, она переживает серьезную жизненную драму! Она должна трепыхаться, срываться на близких (по их милости она пошла на такую неподъемную жертву!), внутренне меняться, принимать какие-то решения. А она ведет себя как влекомая течением снулая рыбина.

Г) Оригинальность

Как известно, число сюжетов в мировой литературе ограничено. Аристотель, Гюго, а за ними Жорж Польти считали, что их тридцать шесть. Кристофер Букер описал семь базовых сюжетов, Хорхе Луи Борхес утверждал, что их всего четыре. Некто мне неизвестный поставил рекорд, пошутив, что сюжета всего два:

1. Было все хорошо, а стало плохо;

2. Было все плохо, а стало хорошо.

Так вот, если смотреть с последней точки зрения, то сюжет "Неба в алмазах" архиоригинален, потому что его нельзя отнести ни к одному из перечисленных. В нем все плохо началось, плохо продолжилось и плохо закончилось.

3. Субъективное впечатление рецензента.

Честно говоря, если бы не участие в конкурсе, рецензент закрыл бы эту повесть, не дочитав до третьей страницы. Полная предсказуемость сюжета, тяжелый, как паровой каток, реализм, мрачная беспросветность, отсутствие "изюминки" в героях - все это однозначно не относится к достоинствам, которые рецензент ценит в художественных произведениях. Дело усугубила неудачная композиция. Данная в качестве пролога сцена суда лишает читателя даже намека на загадку и сразу придает повествованию привкус безысходности: мы знаем, чем все закончится, на что-либо хорошее рассчитывать бессмысленно. И еще один момент, вызывающий у рецензента глухое раздражение: не чувствуется авторской позиции. Главная героиня как бы и не причем: так получилось, такая вот ей выпала злая судьба. Она выбирает, не делая выбора, она отворачивается от своей свободы, как бы прикрываясь аморфным "А что делать-то? Другого выхода нет". Героиня на это имеет право: у нас с понятием личной свободы дело традиционно обстоит плохо. Но автор, по-моему, позицию иметь обязан. Иначе - для чего писать?

4. Рецензия на "Меркнущий свет"

"Меркнущий свет" - мистическо-философский ретро-детектив, настолько "выходящий за рамки", что делать его разбор по стандартному шаблону у рецензента не поднимается рука. Анализировать столь сложное, многоликое, переливающееся оттенками, летучее, как эфирные масла, произведение кажется деянием не менее кощунственным, чем препарирование живого (полного жизни!) существа. Можно ли проверить "алгеброй гармонию", не разъяв "музыку, как труп"? Как "разбирать" творение, сплетенное из стольких историй - не вложенных друг в друга наподобие матрёшек, а связанных, как системы единого организма? Вот только некоторые из них, выхваченные рецензентом навскидку:

История не старого еще годами, но внутренне перегоревшего героя, который пытается перебить вкус горечи от полной драматических событий и разрушенной предательством жизни, упражняясь в философски-созерцательном к ней отношении;

История дружбы трех товарищей - таких непохожих, но одинаково ярких в своем презрении к смерти и попытках найти собственный, неторный путь в жизни. Выбранные пути когда-то развели их в разные стороны, а потом снова свели, приведя одного к решению рискнуть своей жизнью, другого сделав убийцей друга, а третьего - искателем истины;

История (точнее, кусочек истории) Франции в эпоху Перемен, охвативших Великую французскую революцию, Империю и уже обреченную реставрацию монархии, которую вот-вот похоронят набирающие силу буржуа;

Незавершенная и оставляющая тревожный привкус история убийства? таинственного исчезновения? девочки-тени, прожившей шестнадцать лет в стенах похожего на помпезный склеп дома и почти не показывающейся людям на глаза - то ли добровольно, то ли по воле высокомерной и властной матери-аристократки. С мистической приправой в виде гранитного ангела, совершающего еженощное путешествие по парижскому пригороду - от могилы девушки до ее дома и обратно;

История расследования загадочной смерти от редкой болезни - расследования, вскрывшего чиновничью аферу с контрабандой, остроумный способ шифровки информации, попытку заговорщиков (то ли революционеров, то ли других чиновников) перехватить чужой "бизнес", рисковую робингудовскую игру покойного Годерика, поломавшего планы заговорщикам, их месть, осуществленную бывшим другом , который заразил "Робина Гуда" смертельной болезнью и позволил обвинить в убийстве его вдову, трагическую историю из жизни молодого Годерика, обвиненного в убийстве погибшей от несчастного случая девушки, которую он любил;

История беззаветной любви арабской женщины к французскому солдату;

История освобождения заплутавшей в царстве теней души - своего рода экзистенциальный гимн: Пока ты жив, у тебя всегда есть шанс - обрести истину, найти в жизни смысл и путь. Не хорони себя заживо - ни среди цветов и надгробий, ни среди разбитых надежд и горьких воспоминаний, ни в созерцательном философствовании, ни в смирении. Не сдавайся! Живи.

Очарованный и плененный узорами этих переплетенных, перетекающих друг в друга историй рецензент не находит в себе сил бросить камень в автора. Нет сомнений, автору достанется от других - и за изобилующий (местами - почти как дом де Валентенов:)) "архитектурными излишествами" язык, и за похожие на переводную "кальку" фразы типа: "Дом имел три этажа", и за нещадно эксплуатируемый глагол "пробасил" (отбасил, забасил), и за гнусное надругательство над чувствами читателя, заинтригованного смертью Карин де Валентен и не получившего вожделенной разгадки, и за упущенные "нити" расследования (Жан-Круа так и не сподобился поговорить ни со служанкой, обнаружившей нечто страшное в комнате загадочной девушки, ни с врачом, подписавшим акт о смерти). Рецензент, придерживающийся "органической" точки зрения на творчество (творчество - не созидание, а процесс сродни детородному; мы не конструируем истории, они сами зарождаются и прорастают в нас), подло оставляет неблагодарную работу критика своим коллегам. А себе выбирает самое "вкусное" - поблагодарить автора. За прекрасную печаль, за увлекательнейшую загадку, за подаренную возможность прожить кусочек чужой жизни, вдохнуть аромат иной эпохи и культуры, проникнуться чужими судьбами с их болью, горечью, гордостью, мужеством, буйностью, мудростью. И за вдохновение, порожденное главной мыслью, которую выудил для себя из повести рецензент: "Жизнь дает тебе шанс - всегда, до последнего вздоха". Спасибо!

5. Рецензия на "Забудь про Майами-Бич"

Данное произведение может послужить блистательной иллюстрацией к литературоведческой статье "Как нужно писать, чтобы навсегда отвратить своего потенциального читателя". К сожалению, насколько мне известно, никто из литературоведов до сих пор не соблазнился этой интереснейшей темой, что в свете появления на свет "Забудь про Майами-Бич" выглядит особенно досадным упущением. Посему рецензент решился на скромную дилетантскую попытку восполнить пробел.

1. Цель

Убеленные сединами мэтры часто призывают молодых литераторов ответить себе на вопрос: "Ради чего я пишу?". Большинство начинающих авторов испытывают затруднения с ответом. А в самом деле - чего я хочу? Почувствовать себя демиургом, творцом миров и судеб? Как-то отразить свои трудно уловимые внутренние процессы, чтобы разобраться в них? Привлечь к себе внимание, добиться признания и славы? Развлечь читателя? Заработать денег?

У последователей автора, выступающего под псевдонимом Йота, никаких затруднений на этот счет возникать не должно. Их цель ясна и определенна: создать такое произведение, чтобы у всякого, кто с ним столкнулся, вопросы: "Ты читал такого-то? Стоит его прочесть?" вызывали нервный смех, переходящий в крупную дрожь, судороги или истерические рыдания.

2. Замысел

По возможности постарайтесь обойтись без оного. Скорее всего, вы не добьетесь цели, если напишете вещь, суть которой можно описать несколькими фразами (а то и одной, скажем: "История о хитроумном убийце, решившем избавиться от конкурентов, стоящих между ним, титулом и состоянием с помощью живой собаки и легенды о фамильном проклятии"). Гораздо большего успеха вы достигнете, если никто вообще не сможет сказать, о чем ваша повесть. В крайнем случае, если ее пересказ потребует длинной сбивчивой речи или путанного текста, из которых понять что-либо будет крайне сложно. Для этого используйте свою способность импровизировать и ломайте линию повествования, как только она наметится. К примеру, нанимает клиентка частного сыщика с тем, чтобы он нашел ее мужа. Не создавайте герою трудностей, позвольте выполнить задание в течение часа. Позвольте мужу покончить с собой, после чего немедленно отправьте героя на встречу с девушкой, которая посулит ему большие деньги и попросит умыкнуть из сейфа родной фирмы документы для шантажа руководства фирмы. Как только читатель уверует, что речь пойдет об афере с документами и шантажом, натравите на героя мордоворотов, которые потребуют, чтобы герой продолжил поиски пропавшего мужа, в ответ на уверения сыщика, что мужик помер у него глазах, объявят, что это туфта, а для убедительности вырубят героя и оставят его наедине со свежим девичьим трупом. Чтобы читатель заглотнул новую наживку, отправьте сыщика на поиски людей, знавших девушку. Пускай у публики начнет складываться впечатление, будто центр вашей истории - расследование убийства, тут-то вы и огорошите их налетом героя на офис и перестрелкой с конкурентами. Тасуйте линии, сюжетные ходы и отдельные, ни с чем не связанные эпизоды уверенно и быстро - как шулер карточную колоду. Не останавливайтесь, пока не будете уверены, что голова у читателя окончательно пошла кругом, и в ответ на вопрос: "О чем это?", он сможет только бессмысленно пускать пузыри.

3. Персонажи

Для читабельных произведений существует корреляция между формой и числом персонажей. Если это рассказ, героев должно быть немного - от одного-двух до десятка (включая эпизодических персонажей). Если повесть, то количество действующих лиц может дойти до полутора десятков. Ну, а такая крупномасштабная форма, как роман, допускает и несколько десятков. Однако у нас-то задача создать нечто нечитабельное! Поэтому за образец следует взять повесть Йоты, где на каждые две страницы приходится по одному новому персонажу (всего на 4 а.л. набралось около тридцати). Но главное не столько число, сколько умение их подать. Даже самого "проходного" персонажа, присутствие которого в повести занимает меньше полстраницы, нужно снабдить обязательным (лучше - отталкивающим) описанием:

"Вошедшая была бальзаковского возраста. Кожу на ее лице, несколько увядшем, успешно мумифицировал густой слой пахучей косметики".

"...начальник отдела Либидов, за помятый вид прозванный "стряпчим". Оттопыренные уши в сочетании с коротким ростом дополняли этот образ трудоголика".

"Марий Бышкин, обладатель угреватого красного отростка, называемого носом и непомерной жажды к распространению сплетен...

"Одним из мордоворотов было массивное, размером с крупную обезьяну существо в безукоризненном костюме"

"Желтоватый от загара худощавый молодой человек в потертом пиджачишке с прыщеватым личиком"

"За ним, пыхтя обвислыми губами, вылезло грузное лысоватое существо лет сорока, сразу забегавшее по сторонам быстрыми крысиными глазками".

"У парня были длинные спутавшиеся засаленые волосы, и прыщавая кожа".

Далее, для сбивания читателя с толку хорошо использовать такой нехитрый прием: пускай фамилии и имена персонажей время от времени меняются - Ноткин становится Роткиным, Бышкин - Мышкиным, Алисия превращается в Альвадорес.

Мотивы и логика героев должны оставаться для читателя непостижимыми. Пускай гадает, почему человеку, у которого "глаза безмятежные и простые (что такое "простые глаза"?!), хотя и холодные", "можно было довериться"; почему работающий под прикрытием тайный агент "сдает" первому встречному свою жену, которая представляется всем актрисой, а оказывается содержательницей борделя; почему частный сыщик считает приличным взять заказ на кражу документов, попутно ворует из сейфа деньги, а потом дарит их проститутке; почему девушка, сбежавшая от бандитов, едет на ночь к подруге, предоставив связанного папу собственной несладкой судьбе.

И еще: неплохо, если подавляющее большинство ваших многочисленных героев покинет повествование по-английски, не оставляя шанса узнать, как сказался на их жизни драматический эпизод, который познакомил их с читателем. Пускай растворится в тумане клиентка, подрядившая сыщика найти пропавшего супруга и оказавшаяся заказчицей убийства его любовницы. Пускай канет в небытие секретарша, подбившая героя ограбить фирменный сейф, останется неизвестной участь ее отца, связанного громилами, ворвавшимися в их дом, пускай никто не узнает, что сталось со злодеями, пытавшимися нажиться на продаже ворованного урана, а также с их жертвами, схватившими смертельно опасную дозу излучения. И с любопытным барменом, и с его получившим по черепушке помощником, оставшимся лежать без чувств в темном переулке, и с проституткой Алисией, с риском для жизни добывшей для главного героя важные сведения, и с мерзким подростком Геной, удравшим от "кредиторов" отца-убийцы.

4. Композиция

Если вы выполните рекомендации, данные в разделе "Замысел", сложностей с композицией у вас не возникнет. Обрывайте сюжетные линии, давайте побольше случайных эпизодов, не имеющих отношения к сюжету, освещайте события с позиции мимолетно появившихся и канувших в безвестность персонажей, и в голове читателя скоро образуется каша, которая навсегда отвратит его от попыток ближе познакомиться с вашим творчеством.

5. Языковые приемы

Язык - самое серьезное оружие из вашего арсенала, предназначенного, чтобы повергнуть читателя в полный ступор. Начните с простого - с описок, которые превратят текст в загадочную шифровку:

Подумай о своем избыточном весе, и о том, что морожение его не уменьшит.

Виляя по щебенке, запор продолжао удирать.

Тульская не знала, что в длме комары. Одного он как будто бы поймал прямо у нее на нармане.

Так нам бедет спопойнее.

Можно вставить в текст куски со словами, разделенными на слоги:

Об-сто-я-тель-ст-ва вещь не-умо-ли-мая. Ни-кто не со-би-рал-ся спе-ци-аль-но под-би-рать фак-ты про-тив вас, но так по-лу-чается.

Он скорб-но по-мол-чал, по-том про-дол-жил.

Орфографическими ошибками сейчас, конечно, никого не удивишь, но не брезгуйте и ими: существует класс читателей, которые плохо выносят малограмотные тексты и вполне могут отказаться от чтения, наткнувшись на "пол часа", "врят-ли", "удостоверенние", "превлекли внимание", "то же могла сойти", "накакаиненым взглядом", "через чур ретивым", "пошел проч" и тому подобное.

Но особого недоумения и замешательства ошибки не вызовут, тут нужно изобрести трюки похитрее. Например, можно сочетать плохо сочетаемые наречия и глаголы:

"обиженно затормозил", "уныло открыл", "терпеливо вздрогнула", "выразительно вытащил", "неприятно заерзал".

Можно искажать устойчивые словосочетания:

"чтобы ты был мне предан на на страх, а на совесть", "дело откладывается в неопределенно долгий ящик", "тогда она нагонит волну и станет легкой мишенью".

Не возбраняется изобретать и собственные конструкции - убойные и загадочные:

"Триединый гибрид самца, сыщика и супермена"; "Плюс к этому добавьте вид верхней части ее тела, торчащей над конторкой - на него тоже требовалось что-то надеть". "Ей чувствовалось дело, которое пахнет зелененькими", "Лицо его заранее покраснело от возбуждения, когда он услышал уверенный тон Глебова и нервные похихикивания его соседки, как вдруг оно приняло озадаченно серьезное выражение и несколько секунд до него тупо доходил смысл сказанного", "увидят Глебова в сочетании с трупом, и пришьют ему мокрое".

Полезно употреблять в тексте названия организаций без кавычек, это тоже хорошо сбивает с толку:

"Невооруженным глазом видно, что убийцы из номера 145 не принадлежат к Ротору".

А еще лучше изобрести аббревиатуру, совпадающую с каким-нибудь значащим словом и не затруднять себя использованием заглавных букв:

"Морж пресечет аферу"; "если же ты из Моржа, то какого черта я должен делать за тебя твою грязную работу"

Хорошо также вводят в транс подобные диалоги:

- Где-то я видел этого типа.

- Я тоже вижу его впервые.

Словом, смелее проявляйте выдумку и изобретательность. А еще лучше - ознакомьтесь с названным произведением самостоятельно, ибо рецензент за ограниченностью объема рецензии перечислил далеко не все приемы успешного отвращения читателей, использованные блистательным Йотой.

P.S. Да, а главное-то осталось не сказанным! После того, как вы создадите свое неописуемое творение, его непременно нужно выставить на конкурс, в котором от участников требуются подробные рецензии на все поданные работы. Уж этот-то убойный прием сработает наверняка!

6. Рецензия на "Длинные тени грехов"

Перед нами классичесский образец классического детектива-ретро.

Санкт-Петербург, начало 1718 года. Возвращенный из-за границы царевич Алексей отрекается от престола и дает показания о заговоре против императора, Тайная канцелярия допрашивает заговорщиков, а во дворце светлейшего князя Александра Меньшикова творятся таинственные и страшные дела. Слугам мерещатся черти, мальчонка, прислуживающий на кухне, найден мертвым в кладовой с огрызком украденного пирога и выражением ужаса на лице. Загадочно погибает девка Фрося, признавшаяся в людской, что ее по ночам навещает то ли сам князь, то ли принявший его облик нечистый, а набожная приживалка Перпетуя, которая стерегла девицу, почти теряет рассудок и не может объяснить, что произошло. С непонятной целью кружит около дворца непростой коробейник Аким Зотов. А бывшему денщику светлейшего, а ныне - дядьке при маленьком сыне Меньшикова снятся по ночам тревожные сны, стискивая сердце предчувствием страшной беды...

Увлекательно? Захватывает? Еще бы! Буквально до дрожи не терпится узнать, кто же стоит за всей этой чертовщиной, что такое ужасное увидел перед смертью Васятка, каким образом искуситель Фроськи пробирался к ней в каморку, несмотря на запертую и подпертую поленом дверь, отчего временно повредилась рассудком Перпетуя. Поставим автору жирный плюс за увлекательность загадки и двинемся дальше.

Сюжет повести развивается в трех планах:

1. Детективный (загадочные события во дворце Меньшикова и раскрытие тайны)

2. Бытовой (порядки и устройство хозяйства в доме, иерархия и взаимоотношения прислуги)

3. Исторический фон.

Обратите внимание, дорогие читатели, как идеально соблюден между ними баланс! Нас не перегружают ненужными подробностями, пояснениями и описаниями, которые могли бы отвлечь наше внимание от детективной загадки; их ровно столько, сколько нужно, чтобы мы прониклись атмосферой места-времени, чтобы понимали, что происходит, и могли строить собственные версии (сведение личных счетов между слугами? борьба за влияние в доме? происки сообщников опального царевича? или религиозных фанатиков, считающих Меньшикова правой рукой Антихриста?). Стало быть, рисуем автору еще один плюс - за безупречное литературное и детективное чутье.

Посмотрим теперь на сюжетные линии. В две основные - линию, связанную с тайной и ее раскрытием, и линию главного героя (Степана) - органично вплетено множество линий второго плана, как тематических (проблемных), так и связанных с отдельными персонажами. Тут у рецензента возникает неодолимое желание снять перед автором шляпу и исполнить глубокий почтительный поклон. Помимо Степана, в повести действует еще десяток персонажей, и каждый из них (сколь бы кратким ни было наше знакомство) представляет собой яркий и живой образ, нарисованный столь мастерски, что даже несколько скупых мазков дополняются в читательском воображении до цельной, полной жизни картинки. Плутоватый постреленок Васятка, бойкая и некрасивая, жаждущая мужского внимания Фроська, добросердечная и "уютная" Глафира, галантный и любвеобильный, легкий нравом и жизнелюбивый Гийом, сдержанная внешне и пылающая непонятной внутренней страстью Анна, простодушная, ласковая, по-детски старающаяся быть "хорошей" Катюша, глуповатый и тщеславный, наглый, но трусоватый Харитон, ханжески-набожная Перпетуя, готовая ради сытой жизни терпеть от хозяина унижения и насмешки над своей верой, но яростно отстаивающая свой авторитет перед челядью; искусный манипулятор Аким, который мог бы на двести с лишним лет раньше Дейла Карнеги написать труд "Как завоевывать друзей и влиять на людей"; воплощенное рацио Ван Келлер.

И что самое замечательное - персонажи, как и положено живым людям (в отличие от статичных картинок) по ходу развития событий и конфликтов меняются или проявляют скрытые прежде грани характера. Поставим автору еще один жирный плюс за редкостную психологическую достоверность и поговорим о

Конфликтах.

Помимо основного - движущего, традиционного для детектива - конфликта между убийцей и (условно говоря) сыщиком, в повести заложено множество разнообразных конфликтов, что позволяет сделать вывод: мы имеем дело не с чисто развлекательным, но со сложным и глубоким художественным произведением. Конфликты мировоззрений, конфликты совести, конфликт поколений, конфликт между чувствами и долгом, "иерархические" конфликты (борьба разных персонажей за власть, влияние и положение в доме князя) обогащают повествование множеством пластов и подтекстов, придают ему глубину и пробуждают рефлексивность.

Теперь перейдем к языку. Помимо очевидного вывода, что русский литературный язык для автора - родная стихия, что автор свободно владеет всеми необходимыми писательскими навыками - от грамотного письма и умения точно оформлять свои мысли до владения самыми разнообразными стилистическими приемами (стилистические фигуры, задание темпа повествования с помощью коротких динамичных или длинных и сложных конструкций, разная манера речи и лексикон персонажей в зависимости от жизненного опыта и особенностей характера), рецензент хотел бы сказать еще о редкостной для исторической повести соразмерности языка прошлому при легкости текста для современного восприятия. Автору удалось избежать обоих соблазнов, подстерегающих людей, которые пишут в жанре исторического романа: соблазна вложить в уста героям фразы типа: "наперед сего оныя певчия и протчие, которыя подлова воспитания, хаживали убого" (Как колоритно! И как трудно продраться к смыслу!) и соблазна облегчить себе жизнь, пользуясь привычным лексиконом (и плевать, что в восемнадцатом веке таких слов не знали!). И за это автору глубокий респект.

Ну хорошо, скажете вы, художественное произведение автору удалось. А как дело обстоит с детективом? Раскрыты ли все эти захватывающие загадки? Убедительна ли разгадка? И вел ли автор с читателем честную игру, своевременно предъявляя все необходимые "ключи"? Да, да, и еще раз - да! Разгадка исчерпывающе объясняет все: "чертовщину", необъяснимые смерти, цель, мотивы и образ действий убийцы, странности в поведении некоторых персонажей. И читателю даны были все сведения, позволяющие раскрыть тайну прежде, чем это сделал Ван-Келлер (не говоря уже о Степане, который не хотел верить страшной правде). Рецензенту остается сделать автору еще один реверанс и "закольцевать" разбор, повторив его первую фразу: перед нами классический образец классического ретродетектива.

7. Рецензия на "Жанну"

Перед нами - попытка иронического детектива. Недалекий и ленивый, но упорный частный сыщик получает заказ найти пропавшую дочь смертельно больной женщины. Помотавшись по городам и весям (где ему основательно накостыляли и нанесли моральный и материальный ущерб разной степени тяжести), герой в конце концов нашел... Нет, не пропавшую девушку - даму, предложившую объяснение запутанной игре в перевертыши. Умирающая мать обернулась вполне здоровой (если не считать паталогической алчности) бездетной вдовой. Убиенный отец девушки, по ходу дела превратившийся в ее дядю-алкоголика, оказался пешкой в чужой партии. Равно как и его убийца, метаморфировавший из примитивного отморозка-грабителя сначала в жениха и защитника пропавшей девушки, пострадавшего за свой благородный поступок, а потом - снова в отморозка, но не в примитивного, а в жадного и небесталанного актера-любителя, принявшего мученический конец от игроков противной стороны. Девушка же Жанна (в повествовании она так и не появилась), как выяснилось, вполне добровольно переехала жить к родной тетке куда-то на юг.

Почему я считаю, что перед нами всего лишь попытка иронического дететектива?

До полноценного детектива "Жанна" не дотягивает, потому что узел преподнесенных читателю загадок распутывается не путем выстраивания из собранных сыщиком сведений логически непротиворечивой версии (с последующей проверкой), а в результате объяснения, данного счастливо появившейся под занавес Кариной. Даже в открытом детективе-экшн, где расследование представляет собой "упорное движение расследователя по следам и преодоление жёсткого противодействия преступника", обязательно должен наступать "момент истины" - момент, когда все необходимые для разгадки данные уже получены, и у сыщика (а заодно - у читателя) появляется возможность сложить пазл в цельную картинку. Да, если сыщик - комическая фигура, недотёпа, не способный сложить два и два, разгадка может свалиться на него как снег на голову в виде объяснения со стороны более проницательного или более осведомленного персонажа. Но читатель к тому времени должен уже располагать всеми ключами, которые открывают доступ к сейфу, где хранится приготовленная автором папка с грифом "секретно". А мы, бедные читатели "Жанны", до объяснений Карины не имели ни малейшего шанса восстановить картинку, ибо ничего не знали ни о том, что Марат, из-за денег которого завертелась вся карусель, умер, ни о том, что у него нет других детей, но есть сестра, ни о том, что у красавицы Кати и зверски убиенного Лепехина имелся мотив водить сыщика за нос, а следовательно, их информации нельзя доверять. И даже после объяснений Карины остается большой вопрос: а получили ли мы разгадку? Почему мы должны доверять рассказу этой невесть откуда возникшей дамы? Разве не может оказаться так, что она вовсе не сестра Марату, а мать еще одного его ребенка? Или даже сестра, но имеет собственный корыстный интерес в получении наследства? Может быть, ее люди давно убили Жанну и сбивают со следа всех, кто может выяснить правду об этом убийстве? Это объяснило бы неубедительность истории Карины. У восточного человека, мужчины, нет детей, и он ничего в этой связи не предпринимает? Не уходит от жены (с которой у него, между прочим, плохие отношения), не заводит любовниц, согласных родить ему ребенка? При том, что на Востоке считается, будто нет более горькой участи и большего проклятия, чем не оставить потомства? Как сказал бессмертный Грибоедов: "Свежо предание, а верится с трудом". А зачем, скажем, Карине понадобилось устраивать Лепехину побег, если ее целью было всего лишь навести сыщика на ложный след? С чего она взяла, что беглый убийца и сыщик вообще когда-нибудь встретятся?

Теперь несколько слов о том, почему неудавшийся детектив не получился ироническим. (Нужно отметить, что мнение рецензента по этому поводу нельзя считать объективным, ибо представление об иронии и юморе у каждого свое). Претензия на ироничность заявлена личностью главного героя - балбеса и словоблуда, которому пару раз случайно повезло на ниве частного сыска, и теперь он не чает, как избавиться от клиентов, потому что трудиться, вообще говоря, не любит. Смешная коллизия? Смешная. Но только не в том случае, когда шутка муссируется на разные лады на протяжении двух с лишним (первых!) страниц текста. Если уж дважды повторенная шутка становится глупостью, то как ее назвать в случае многократного и навязчивого повторения? Еще более навязчивым показался рецензенту ход с постояным попаданием героя впросак и навешиванием ему люлей. На тридцать вордовских страниц текста - семь сцен, в которых сыщика более или менее серьезно бьют, не говоря уже о тех, где он просто попадает в дурацкое положение. Учитывая, что читатель имеет обыкновение "присоединяться" к главному герою, это явный перехлест. Но самое серьезное нарекание вызывает манера героя изъясняться. Вполне вероятно, что прием "словечка в простоте не скажет" используется автором намеренно. Не исключаю, что и монструозные стилистические ошибки преследуют ту же цель - показать героя "во всей красе". Но, учитывая, что повествование ведется от первого лица, а чудовищные конструкции встречаются на каждом шагу, читателю очень скоро становится совсем не до смеха. А где-то к середине - и не до интриги. Хорошо, если хватит сил дочитать до конца. Вот посмотрите, с чем нам приходится столкнуться только на первой странице:

"Меня аж передернуло от этакой неожиданности". (Передернуть может от неприязни, отвращения, омерзения, но от неожиданности?..)

"рой приятных планов ласкает истомившийся за время рабочей недели мозг..." (Роящиеся и ласкающие мозг планы - это сильно).

"Правильно говорят, умные люди, что работа придумана для человека" (Вы правда когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь сказал: "Работа придумана для человека"? Кем, интересно, она придумана для человека?)

"Поэтому, я свято чту, самим же составленный, трудовой распорядок и законные выходные". (Даже если не обращать внимания на пунктуацию - на редкость коряво).

"я испугался мысли, что в субботу и воскресенье придется не наслаждаться жизнью" (Страшно подумать, чего ему придется не делать еще: придется не почивать на лаврах, не околачивать груши, не валять дурака, не бить баклуши)

"Вместе с чудесами снискал я некоторую славу проницательного сыщика". (Как, на ваш слух, звучит фраза "Я снискал чудеса"? Нормально? Нигде не режет?)

"С одной стороны слава приятна, но есть у неё и оборотная сторона". (А здесь? С одной стороны монета выпукла, но есть у нее и оборотная сторона - ничего глаз не цепляет?).

"Другой бы частник пустился от такого поворота событий плясать вприсядку, но я не любой" (Не знаю, как у других, а у меня вызывает большое раздражение привычка искажать устойчивые выражения на свой лад - просто так, без какой-то специальной цели. Есть выражение "пуститься в пляс" и "пуститься вприсядку". Чем они вам здесь не угодили? Для чего понадобилась сия оригинальная конструкция?)

А вот целый кусок, гда буквально каждая фраза вызывает оторопь. По-моему, в комментариях он не нуждается:

"Не люблю, и скрывать, как некоторые, этого нелицеприятного для меня факта не желаю. Искать пропавшего человека, это не эскимо с палочки слизывать. Тут семь потов сойдет, пока какой-то мало-мальски примечательный следок отыщется. Уж я-то это точно знаю. После первых удач, судьба решила немного поиздеваться надо мной и послала длинный ряд провалов в моих поисковых начинаниях. Больше ни одного дела не получилось до счастливого финала довести. Никто не нашелся. Слава моя поблекла, скукожилась от изрядной бадьи людских суждений, но исчезать совсем не хотела. Иногда, все-таки, она проявлялась, но я от таких случаев ничего хорошего уже не ждал и чуть-чуть на эти случаи сердился. Как сейчас, например..."

Именно после него у рецензента родилось подозрение, что этот вычурный стиль с вопиющими ошибками - вовсе не авторский прием, призванный насмешить читателя претенциозной глупостью главного героя, а проявление языковой бездарности автора. Очень хотелось бы ошибиться, но катастрофа с пунктуацией (такое впечатление, что автор расставлял запятые случайным образом) и немногочисленные, но все же имеющиеся орфографические ошибки усиливают это подозрение.

8. Рецензия на "Внезапно смертен"

Если прибегнуть к распространенной метафоре "литературная кухня", то названную повесть уместно назвать результатом весьма смелого кулинарного эксперимента. Почти такого же смелого, как тот, что описал Г.Остер в одном из своих "Вредных советов":

Hужно в папины ботинки
Вылить мамины духи,
А потом ботинки эти
Смазать кремом для бритья
И, полив их рыбьим жиром
С черной тушью пополам,
Бросить в суп, который мама
Приготовила с утра.
И варить с закрытой крышкой
Ровно семьдесят минут.
Что получится, узнаешь,
Когда взрослые придут.

"Суп" в нашем случае уместно заменить на "джем", "взрослые придут" - на "критики прочтут", и тогда метафорическое описание эксперимента, поставленного отважным Мю, будет исчерпывающим. Хотя лукавый намек на последствия эксперимента не позволяет оценить их масштабности. Чтобы дать представление о размерах катастрофы, следовало бы добавить, что дегустаторам экзотического блюда придется съесть его от начала до конца, тщательно пережевывая каждый кусочек и задумчиво прислушиваясь к своим ощущениям на предмет их последующего описания русским литературным языком. Внятного описания, объясняющего, какой эффект создает сочетание грубой брутальности папиных ботинок, умащенных кремом лирических переживаний и воспоминаний, с возвышенным пафосом маминых духов. Почему несомненная полезность рыбьего жира, символизирующего трудновыносимую рефлексию, нивелируется "чернушностью" черной туши. Как влияет на общий вкус блюда сладость лав-стори маминого джема. И почему семьдесят минут варки не пошли блюду на пользу.

Сразу признаемся, что на обстоятельный анализ произведения по множеству параметров (с выводами и доказательствами) у рецензента не хватило сил, таланта и знаний. Поэтому для разбора выбраны только два параметра - детективность и психологическая достоверность, в которых рецензент мнит себя экспертом.

1. Детективность.

Среди многообразия жанров, намешанных в повести "Внезапно смертен" (боевик, мелодрама, экзистенциальная проза, производственный роман, тюремный роман), места детективу там не нашлось. Это тем более странно, что все элементы детектива присутствуют - есть и загадка, и следствие, и разгадка. Только вот композиция выстроена таким образом, что читатель, умеющий складывать два и два, догадывается, кто убил Наталью Полоцкую, как только понимает, из каких сюжетных линий сплетена повесть. Их четыре: линия расследования, линия умирающего Андрея Полоцкого, линия беглых зэков и тесно связанная с ней линия Виктора Зуева - одного из беглецов, хранящего верность своей первой и единственной любви Наташе. Следователь еще только успел выдвинуть свою единственную версию (к которой по непонятным причинам прикипел душой) о том, что Полоцкую убил муж, а читатель уже знает наверняка: не убивал! И некогда, и незачем Полоцкому заниматься душегубством, у него других, куда более важных забот выше крыши. Остаются два варианта: Виктор Зуев или его спутники-зэки. Казалось бы, зазор для какой-никакой загадки есть - все-таки варианта два. И более вероятно, что убил Виктор, который когда-то сел, взяв на себя вину Натальи, и почти двадцать лет жил мечтой о встрече с любимой; а Наталья (автор нас уже посвятил) - уникум по части стервозности. Но автор и тут торопится снять с читателя тяжкий груз сомнений: открывает нам душу Виктора, после чего подозревать его нет уже никакой возможности. В итоге остается единственный вариант, и где-то через сотню страниц текста мы обреченно убеждаемся в своей правоте. Развязка оказывается сюрпризом только для следователя Калганова, верившего в виновность Полоцкого с неистовством маньяка.

И еще по поводу детективности. Одно маленькое замечание, касающееся следствия. Судмедэксперт, заявленный нам как превосходный специалист, сообщает следователю о своих выводах:

- Скорее всего, баба, лет тридцать-сорок, европейские черты. Или очень мелкий мужик.

Но превосходный специалист с одного взгляда отличит мужской череп от женского: там отличие не только в размерах, но и в форме скул, глазных впадин, подбородка.

2. Психологическая достоверность.

Ее тоже нет. Ни в поведении, ни во внутренних переживаниях героев. Привести полное обоснование, разобрав все психологические несообразности, не представляется возможным - такой труд потянул бы на приличную монографию. Поэтому попробую доказать свое утверждение на трех частных примерах.

В качестве первого возьму реакцию героя на известие о его смертельном диагнозе. Внутренние переживания Андрея показаны нам в подробностях - мысли, чувства, образы, подводка к решению. Он впадает в трансовое состояние и смотрит на свою жизнь как бы с высоты, вглядываясь попеременно то в один, то в другой эпизод и испытывая мучительные сожаления оттого, что жил неправильно. Заканчивается этот процесс образом-видением: три мойры и ковер, один из узоров которого - узор жизни героя. По мере того как Андрей разглядывает картинку, его гнев, направленный на мойр, обращается на него самого и подталкивает к выводу: судьбу нужно творить самостоятельно. Поучительный, эмоционально насыщенный эпизод с ярким описанием острого внутреннего конфликта... и при этом - абсолютно надуманный. При всем разнообразии характеров и неповторимой индивидуальности каждого человека, переживание фатального известия у всех проходит по одной схеме: отрицание - гнев - торг - мольбы - смирение. Каждая фаза, разумеется, переживается разными людьми по-разному (например, один "отрицает", загрузив себя делами так, что ему некогда остановиться и подумать, а другой вытесняет мысль о скорой смерти из сознания - попросту забывает о ней - и живет, как жил), но так или иначе все фазы проходятся. Развернутая перед нами картина внутреннего состояния героя ни в одну из перечисленных фаз не ложится. Вообще говоря, выход в трансцендентность, в "надмирное" состояние ума и души может происходить на фазе смирения, то есть принятия факта своей скорой смерти. Но принятие совершенно не стыкуется с острым сожалением, стыдом, ненавистью к себе. Принятие - проявление мудрости, а о какой мудрости может идти речь, если герой бичует себя - за мальчишескую шалость, за недостаточное усердие в служении науке, которую даже не считает своим призванием, за возвращение в институт из нежелания огорчать родителей? Транс не может сочетаться с суетой, внутренними метаниями, сильными эмоциями, претензиями к себе. Это нонсенс.

Теперь рассмотрим поведение Натальи в ответ на сообщение Андрея о диагнозе и решении уйти к другой. Первая реакция на известие о скорой смерти знакомого (не обязательно даже близкого) человека - шок. Какими бы недобрыми, мстительными, склочными мы ни были, скорбная весть для нас всегда "звоночек", напоминание о бренности бытия, о собственной смертности. Мысли поневоле устремляются "ввысь" - к Богу, к вечному, к раскаянию и прощению. Только законченная психопатка или инопланетянка может в таких обстоятельствах устроить мужу безобразный скандал.

В качестве третьего примера возьмем реакцию детей на разрыв родителей и образование новой пары Андрей-Марина. Какими бы мучительными ни были отношения между родителями, как бы жестоко они ни ссорились, ни обижали друг друга и детей, семья для ребенка - основа основ. Угроза лишиться ее - тяжелая психологическая травма и на сознательном, и на бессознательном уровнях. Известны случаи, когда дети серьезно (вплоть до инвалидности) заболевают, чтобы удержать родителей вместе. Я еще могу поверить, что семнадцатилетняя Катя, настрадавшись от матери, приняла решение отца с внутренним согласием. Девушка могла годами искать выход из семейного тупика и в конце концов понять, что решить проблему может только развод. Но младшие девочки? Но Дима и Маша - дети Марины? Или их отец тоже был первостатейной сволочью? Об этом нам ничего не известно, но даже если так, все равно нарисованная автором семейная идиллия - откровенный "лубок".

Повторюсь: приведенными примерами психологическая недостоверность этой истории не исчерпывается. По сути, ни одно описание значимых персонажей (Марины, Калганова, Зуева, Тугара) не складывается в убедительный целостный образ.

Напоследок об общем впечатлении от повести. Ее автор - явно не новичок в "кулинарии". Это не тот случай, когда можно снисходительно похлопать младшего товарища по плечу и сказать: "Слушай, друг, занялся бы ты другим делом, а? Не твое это. Лучше лобзиком чего-нибудь повыпиливай". Описания и остросюжетные сцены, не разбавленные тонкими и сложными переживаниями героев, хороши. Автор умеет "рисовать" словами и удерживать в напряжении. "Внезапно смертен" приводит на ум образ художественной выставки, где наряду с явным кичем по стенам развешаны картины, притягивающие взгляд, вызывающие желание остановиться. Похоже, у автора просто-напросто беда со вкусом. Впрочем, о вкусах, как известно, не спорят...

9. Рецензия на "Ты пришел"

Здесь перед нами старательная и не сказать чтобы вовсе безуспешная попытка собрать повесть из трех рассказов: условно детективного, детективного и недвусмысленной лав-стори. Материалом для склейки этой сборной модели послужили короткие вставки, названные прелюдией и интерлюдиями, а также небольшой рассказ-мелодрама. Склейка выполнена достаточно искусно, и, на взгляд рецензента, у автора вполне могло бы получиться целостное литературное произведение - скажем, повесть о профессиональном и личностном становлении провинциальной девчушки, сумевшей, несмотря на тяжелые обстоятельства, пробить себе в жизни дорогу. Могло бы, если бы не два "но": слишком разнородные, плохо подгоняемые друг к другу основные "блоки" и безмерная увлеченность автора женской судьбой своей героини.

Первый основной "блок", выбранный автором для сборки - история расследования загадочной смерти, постигшей сексуально озабоченного отморозка- алкоголика, унижавшего и избивавшего жену. Занятный рассказ с колоритными действующими лицами - начиная от персонажей второго плана (местная сплетница бабка Загориха, суеверный участковый - дружок покойного) и кончая главными героями (городским следователем Грамотиным и местной "ведьмой" Живухой), оригинальным способом убийства и философско-психологической начинкой. Увлекательная загадка - кто и, главное, каким образом убил отморозка, ухитрившись не оставить следов на теле и в организме жертвы? Довольно подробно описанный процесс расследования - в первую очередь, допросы свидетелей и подозреваемых. Исчерпывающая разгадка, полученная, к сожалению, не в результате логического осмысления данных, собранных в процессе расследования, а поданная в виде объяснения-признания Живухи - из-за чего, собственно, из рассказа и не получилось детектива. Почему этот "блок" плохо подходит для сборной модели? Потому что у рассказа изначально другой главный герой - следователь Грамотин. Для того чтобы "встроить" рассказ в повесть, автору пришлось сделать Катю сторонним наблюдателем и вести изложение событий с точки зрения двух героев. Самой истории о Живухе это на пользу не пошло, искусственная фрагментарность нарушила внутреннее единство рассказа. По хорошему, следовало бы оставить два плана - общий и с точки зрения Кати. Что дает нам знакомство с биографией, проблемами, мысленными процессами и переживаниями Матвея Грамотина? Да ничего. Ни нормы существования в "госкурятнике", ни способы следователя справиться с раздражением и сохранить хладнокровие, ни его интимные проблемы никакой смысловой нагрузки в этой истории не несут. А если говорить о повести в целом, то пристальное внимание к персонажу, которому суждено исчезнуть, не сыграв никакой роли в судьбе главной героини, выглядит странно.

Второй "блок" - рассказ об ограблении и убийстве пассажира в практически пустом вагоне поезда - мог бы идеально вписаться в повесть о профессиональном формировании Кати-следователя. Ее первый успех на выбранном поприще, первое (пускай, и не официальное) расследование проявили полученные ею во время обучения навыки, способность собраться в экстремальных обстоятельствах, умение делать логические выводы. Все это могло бы сыграть роль трамплина в карьере студентки юридического факультета и заложить основу повести-детектива. Кстати, с точки зрения детективности второй рассказ почти не вызывает нареканий. Логическим путем воссоздана картина преступления, определены мотив и время убийства, выявлен круг подозреваемых. Убедительна цепочка, приведшая к разоблачению убийства: подозрительная активность начальника поезда, наличие у него ключа, позволяющего спрятаться в закрытом туалете и не попасться на глаза возвращающейся из вагона-ресторана Кате, омовение рук на ресторанной кухне, давшее ключ к разгадке, куда спрятаны деньги. Только одно вызывает недоумение: зачем начальник сцепился с шеф-поваром, свидетельство которого и привело к разоблачению убийцы? Перед кем он хотел продемонстрировать свою принципиальность? Перед подчиненными и пассажирами? Стоило ли ради этого рисковать и настраивать против себя человека, видевшего угольную пыль на его руках и могущего навести следователей на тайник? Но этот непонятный момент легко устранить, если сделать инициатором ссоры шеф-повара, напуганного бесцеремонным обращением Ларина и выплеснувшего свои негативные чувства на подвернувшегося под руку начальника. В остальном же детектив вполне удался. Удался не в последнюю очередь благодаря тому, что в рассказе нет ничего лишнего - ни подводки к любовной истории, ни гендерных конфликтов, ни по-американски детальных описаний шмотья и прибамбасов с фирменными лейблами, ни прочих лирических отступлений. Да и слог в этой части - четкий, энергичный, лишенный громоздких наворотов и финтифлюшек - выгодно отличается от манеры письма, выбранной автором для "лирических" фрагментов.

Собственно, на втором рассказе попытка создать детективную повесть заканчивается. Да и на биографической повести о становлении следователя-профессионала автор, захваченный желанием устроить женскую судьбу своей героини, ставит крест. Бурный роман, беременность, уход возлюбленного на английский манер, переезд в деревню, роды привели Катю к переоценке ценностей и выбору другой профессии - профессии врача. И эта перемена окончательно сломала композицию произведения, сделав первые две части инородным телом, слоновьими ушами, пристегнутыми к трепетной лани.

Третий "блок" воплощает женскую мечту о торжестве справедливости (неверный возлюбленный осознает, каким дураком был, когда оставил такую женщину, на коленях молит о прощении, предлагает руку и сердце, но получает заслуженный отлуп) и обретении прекрасного принца. Детектива в этой части нет. Преступление и расследование присутствуют исключительно для драматизации лав-стори. Загадка ни перед читателем, ни перед героиней не стоит, а ответ на никого не интересующий вопрос "кто виноват?" всплывает без малейших умственных усилий - как только нам сообщают, что в отделение Кати поступил подорвавшийся на чем-то пациент, а ее сын и брат во время ее дежурства запускали ракеты. С точки зрения литературных достоинств эта часть самая неудачная. С головой окунувшемуся в переживания героини автора изменяет вкус и языковое чутье. Глаз то и дело натыкается на стилистические огрехи, избыточные определения, затасканные сентиментальные штампы, "рюшечки с оборочками" и прочие малоэстетичные конструкции:

"...оставив молодые поколения Фоминых одинокими в громадном и безжалостном мире".

"Безукоризненно выбритый и дорого упакованный, а когда встал - стройный, как прежде, - ей улыбался Владик".

"подлый иезуит подпустил в баритон мурлыкающие оттенки, бархатистые и вызывающие вибрацию воспоминаний там, глубоко, где власть сознания слаба".

"Чёрная машина на тротуаре нагло демонстрировала зализанные обводы и необщедоступность".

"С чего бы приятное тепло и влага проявились в месте, которое уже давненько никем не востребовано?" (Назвать это место открытым текстом, и то не так пошло бы получилось!)

"Непорочная, как первый снег, (впервые слышу о такой характеристике снега как непорочность) доверчивая, как дитя, (зато это сравнение оригинальным уж никак не назовешь! ) Катяба с восторгом осваивала любовные игры. Её чистота выигрышно смотрелась на фоне искушённых постельных партнёрш Кусаева. ( Он, что, так и разглядывал ее чистоту - на фоне партнерш?) Ему нравилось сравнивать впечатления от настолько разного секса".

"Дома властвовала тишина новогоднего утра. Храпенье Артёма подчёркивало полное отсутствие жизни, которая вчера переполняла квартиру и выплёскивалась наружу".

"Шумные приветствия выдавили доктора Фомину в коридор, где чёрствая ладонь реальности дала ей оплеуху".

Но закончить рецензию хочется на мажорной ноте. Когда автора не заносит в область высоких отношений, он пишет живо и увлекательно, умеет создать яркие образы и интригу, и, несомненно, сможет писать детективы, как только уяснит себе, что стержень любого произведения, написанного в этом жанре - интересная интеллектуальная загадка, а все остальное должно работать на нее.

10. Рецензия на "Тихий городок"

"Тихий городок" - авантюрная история-иллюстрация к поговоркам "жадность фраера сгубила" и "скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты". Сначала один друг обокрал другого, покушался на его жизнь и шантажом заставил принять "на работу" в некую криминальную структуру, потом первый убил второго, инсценировал его побег с чужими деньгами, а поняв, что инсценировка не удалась, пустился в бега сам.

Первая мысль, возникающая по прочтении данного произведения: какими судьбами его занесло на конкурс детективной повести?

Начнем с того, что при всей расплывчатости понятия "повесть" (нечто промежуточное между рассказом и романом - по объему, числу персонажей, степени подробности их портретов, времени охвата событий, количеству планов и сюжетных линий), "Тихий городок" нельзя назвать повестью ни по одному из параметров. Тут нет "хроникального сюжета, воспроизводящего естественное течение жизни", нет "относительно медленного развития действия, ровного темпа повествования, более или менее равномерного распределения сюжетного напряжения по ряду моментов, большей многосторонности обрисовки характеров по сравнению с рассказом".

И по объему, и по числу персонажей, и по эскизности их образов, и по фокусировке на конкретном "моменте" (вернее - двух) это гораздо больше похоже на два коротких рассказа, объединенных общим всем - персонажами, их мотивами, местом действия, темой, сюжетом, моралью, манерой изложения. Причем последняя (обрывистый - пунктиром - внутренний монолог главного героя) скупа даже для рассказа и выглядит совершенно неоправданной. Такой монолог был бы уместен для описания какого-нибудь динамичного эпизода с участием нескольких действующих лиц. Или для передачи внутреннего смятения героя в ситуации, когда на него как обухом по голове обрушилась неприятность (например, ту в минуту, когда он обнаружил исчезновение денег). Но чего хотел достичь автор, используя этот "пунктир" на протяжении всего рассказа? С какой целью он заставляет читателя напряженно работать мозгами - нет, не над детективной загадкой - над заполнением белых пятен в намеченной пунктирными линиями картине?

Что до детективной составляющей данного произведения, то ее несоответствие законам жанра не так очевидно. В истории номер один все элементы "священной триады" детектива (загадка - расследование - разгадка) наличествуют. Кто-то похитил "мафиозные" деньги из автомобильной аптечки, лежащей в багажнике машины главного героя. Необходимо срочно выяснить кто и вернуть деньги. Загадка и необходимость расследования налицо. И ГГ это расследование начинает: очерчивает круг близких, которые могли что-то узнать о его "левой работе", строит версии и "прощупывает" подозреваемых. Но в процессе прощупывания один из подозреваемых опаивает героя наркотическим зельем, укладывает связанным в багажник и везет к месту будущей гибели, собираясь инсценировать автомобильную аварию. Таким образом, ответ на вопрос "Кто?" мы получаем не в результате осмысливания главным героем собранных сведений и не благодаря собственному анализу предоставленных нам данных (их предоставлено недостаточно), а из-за торопливости запаниковавшего злодея. От него же (злодея) мы получаем и ответы на все остальные вопросы. Вот и выходит, что и загадка, и расследование, и разгадка в рассказе имеются, а детектива нет.

В истории номер два с детективностью дело обстоит еще печальнее: о том, что там была загадка, мы узнаем после того, как нам сообщают разгадку. Это, конечно, обеспечивает эффектную неожиданность развязки, но окончательно переводит историю из разряда детективных в разряд криминальных. А жаль. Как раз во второй части указаний и ключей для самостоятельной разгадки было оставлено достаточно. Если бы автор так не торопился и успел бы известить читателя о кончине Димона, детектив мог бы не только получиться, но и получиться интересным. Если оставить в стороне все ту же загадочную манеру изложения, претензий к писательскому мастерству автора у рецензента нет: язык вполне неплох, логика повествования стройна, психологические портреты при всей своей схематичности узнаваемы и достоверны. Только, пожалуй, образ главного героя получился "ускользающим" - из-за побега. Как он решился бежать, если знал, что кража криминальных денег может стоить матери и брату жизни? Почему не сделал ничего, чтобы оградить их или хотя бы предупредить? Тут два варианта. Или он законченная гнида, о чем автор до конца держал нас в неведении, или автору опять не хватило времени? места? рассказать нам о попытке ГГ вывести родных из-под удара.

Подводя итог, нужно сказать, что автору удалось озадачить рецензента. Что заставило вас писать в режиме жесточайшей экономии, уважаемый автор?

11. Рецензия на "Цветник"

На этот раз перед нами весьма достойный образец остросюжетного иронического детектива.

Сотрудник частного охранного агентства, подряженного, чтобы обеспечить безопасный выезд из страны бизнесмену-мафиози и его последнему оставшемуся в живых сыну, сопровождает клиентов в морском путешествии, пытаясь предотвратить появление на борту яхты киллера, который уже потопил принадлежащий бизнесмену корабль с оружием, отправил к праотцам его брата, жену, двух сыновей и десяток преданных людей. Миссия героя с треском (очень громким) проваливается: яхта взорвана, бизнесмен задушен, его сын застрелен, а сам герой в обществе четырех умопомрачительно прекрасных дев попадает на пустынный островок, где убеждается, что киллер - одна из его обольстительных спутниц. Проведя короткий логический анализ известных ему данных, герой вычисляет и... благополучно упускает смертоносную красотку.

Таким образом то, что начиналось как чистый остросюжетник (нависшая угроза в виде ожидаемого появления неуловимого, никому неведомого и очень эффективного киллера, взрыв, разнообразно убитые люди, чудесное спасение героя и девушек), плавно превращается в детектив закрытого типа с его классической загадкой: один из присутствующих - убийца; кто он(а)? Нужно отметить, что с читателем автор играет честно - до нашего сведения своевременно доводится все, что известно герою. Более того, пока ошеломленный герой плавает вокруг обломков яхты, пытаясь найти выживших и определить, от чего погибли бизнесмен и охранник, проницательный читатель уже смекает, что киллер - кто-то из девушек. Остальные присутствующие на яхте лица давно работали на мафиози или его сына и участвовать в бойне у берегов Мексики никак не могли. Другими словами, у нас есть фора по сравнению с героем, осознавшим присутствие киллера в компании только после убийства одной из девушек. Есть и все необходимые фрагменты головоломки для составления картинки-отгадки. Рецензент с гордостью заявляет, что получить правильную разгадку ему удалось. Правда, не тем путем, что предложил автор. Не озаботившись мотивом, который сподвиг киллера явиться убивать клиентов лично (хотя вопрос очевидный: зачем нужно так рисковать, если яхту удалось нашпиговать взрывчаткой?), рецензент обратил внимание на сброшенное в воду полотенце и догадался, что убийца прибыла на яхту вплавь. Таким образом, Роза, прибытие и обыск которой герой наблюдал лично, из числа подозреваемых была исключена. После убийства официантки осталось всего две кандидатуры: Лилия и Изабелла. Лилия не умеет плавать. Правда, оставалась возможность, что она талантливо сыграла панику, но, по словам Изабеллы, девушку "еле уговорили сесть в катер на причале", то есть Лилия тоже прибыла на яхту на катере. Мало того, Лилия непосредственно перед взрывом находилась на той же сцене, на которой ее нашли после взрыва, тогда как Изабелла вышла "за минуту-полторы до нападения... именно через ту дверь, через которую почти наверняка вошел убийца". Итак, единственная кандидатура на должность киллера - Изабелла. Логическая цепочка, предложенная автором, сложнее и потому оставляет больше места для сомнений, а то и несогласия, но, в общем, и она достаточно убедительна, а главное - приводит к тому же выводу. Поэтому рецензент с удовлетворением констатирует: детектив удался.

Теперь поговорим о главном свойстве, выделяющем этот детектив среди других работ конкурса - об ироничности. Здесь рецензенту придется сделать отступление, чтобы обрисовать положение дел, сложившееся с ироническим детективом в нашей культуре. В отличие от понятия "детектив", которое в массовом сознании отождествляется с расплывчатым "нечто на криминальную тему", понятие "иронический детектив" с легкой руки издательства ЭКСМО приобрело довольно определенные очертания. Томики в ярких обложках с "мультяшными" картинками, выпущенные в серии "Иронический детектив" и заполонившие наши книжные прилавки, убедили широкую публику, что романы, написанные в этом жанре - комедия положений, где сюжет, конфликт, логика, загадка, причинно-следственные связи, правдоподобие не играют практически никакой роли, ибо главная задача этих произведений - вызвать смех. Смех ради смеха, еще лучше - хохот сродни тому, что охватывает непритязательную публику от грубого фарса, когда в лицо героини устремляется струя жирного крема, а у наклонившегося героя с треском лопаются штаны. Нужно ли говорить, что ни к иронии, ни к юмору этот бессмысленный хохот не имеют отношения? Согласно Кольриджу юмор - "состояние души, трудно определимая одаренность, талант, который придает насмешливую остроту всему, что душа в себя впитывает повседневно и ежечасно". Другими словами, юмор - это мировоззрение, особый склад миропонимания, восприятие (и изображение) жизни с легкой добродушной усмешкой "над правыми и виноватыми, над большими и малыми, над мудрыми и наивными" (Брокгауз и Эфрон, статья "Юмор"). Ироническое мировоззрение, по определению энциклопедического словаря, это опять-таки "состояние души, позволяющее не принимать на веру расхожие утверждения и стереотипы, и не относиться слишком серьёзно к различным "общепризнанным ценностям". Именно это мировоззрение, эту одаренность в полной мере демонстрирует нам автор "Цветника". Самые драматические обстоятельства - угроза, нависшая над жизнью клиентов и собственной жизнью, взрыв, потрясение, физический дискомфорт, неясные перспективы в плане спасения - не лишают главного героя способности подсмеиваться над обстоятельствами, окружающими и, что особенно приятно, - над собой. И как талантливо он это делает - играя словами и смыслами, используя неожиданным образом устойчивые словосочетания, придумывая собственные неожиданные и смешные сочетания слов:

"Красная маечка на босу грудь прямо взывала сорвать ее".

"имя Роза ей действительно очень шло. Ее темные волосы были собраны в замысловатую прическу, которую поддерживали не меньше дюжины крохотных заколочек. На каждой, понятное дело, красовалась такая же крохотная розочка. Прямо не роза, а целый розовый куст. Можно даже смело сказать: распустившийся розовый куст. Я бы с радостью сорвал этот цветок, но натолкнулся на колючий взгляд и увял"

"Пустая посуда отправилась в корзину, где тихо звякнула, встретившись со своими предшественницами".

"Я выхватил свой пистолет, под ногами рвануло и мы с моим верным поручнем полетели за борт".

"Тот, кто закладывал взрывчатку, не пожадничал. А вот аэродинамические свойства кормы явно подкачали и умчаться на орбиту у нее не получилось".

"Широкий изогнутый помост с шестом вместо мачты неспешно дрейфовал по волнам. Команду моей мечты составляли исключительно девушки: стройные, красивые, с длинными темными волосами".

"Так, рука об руку, мы и вышли на берег: Аполлон в норовящих сползти трусах и не умеющая плавать Афродита".

"Лилия... подняла вопрос, как им делить единственного мужчину на необитаемом острове. Роза, к моему большому огорчению, тотчас отказалась от своей доли".

"- Хочу тебе продать кое-что, - заявила официантка.

Я хмыкнул. Учитывая, что она была полностью раздета, большого выбора предложений как-то не предполагалось".

"Изабелла этого не знала, да и сам я это только что придумал, но умные слова вроде "микрочастицы" производят на людей какое-то магическое впечатление".

Подытоживая сказанное, рецензент приходит к выводу, что "Цветник" - подлинный иронический детектив. В том понимании, где и детектив, и ироничность подразумевают интеллектуальное развлечение, то есть, развлекая, дарят пищу уму и радость душе. За что автору - низкий поклон и большое спасибо.

И напоследок - крохотная ложка дегтя, несколько недостатков, которые, на взгляд рецензента, легко поправить.

1) Называть уже представленного читателю персонажа "мужчиной" или "женщиной" нехорошо. Это опрощает текст, снижает его очарование.

2) Неправдоподобен уровень владения мексиканкой русским языком. Она ведь не только говорит без акцента, но и идиомы использует (крови по колено), и каламбурит (разоблачил). Просто общаясь с эмигрантами, так язык не усвоишь. Нужно бы ей русскую маму подарить. Или хотя бы специальное образование.

И пара неудачных фраз, зацепивших глаз:

"От такого поворота событий служащие начали разбегаться кто куда".

"Девушка могла похвастать такой фигурой, на которую наверняка оборачивались на улице". (Тут, по меньшей мере, нужно убрать слово "такой").

Но это - всё. Больше ни единого недостатка рецензент не обнаружил.

12. Рецензия на "Маленькую жизнь"

Перед нами образец хорошей прозы, талантливо рассказанная история из жизни маленького городка, случившаяся в смутное время незадолго до развала СССР и разрешившаяся для главного героя только двадцать три года спустя.

1989 год. Перестройка и гласность, пустые прилавки государственных магазинов, маленькие зарплаты и непомерные цены на рынке и в кооперативных лавках, первые откровенные статьи в журналах и сцены в фильмах, вызывающие бурю негодования у поборников социалистической нраввенности. Необъявленная, но яростная война между новым и старым. И вот в такое непростое время заслуженная учительница и депутат местного совета Ляхова изымает у ученика девятого класса Кости Забелина подпольно принесенную в школу "Камасутру". Неприятный, но в общем-то житейский и где-то даже забавный эпизод грозит серьезными последствиями: не ограничившись скандалом в учительской, воинственно настроенная Ляхова собирается устроить "веселую жизнь" отцу нарушителя - уважаемому в городке человеку. А ночью учительницу находят на дороге мертвой, причем в ее сумке - обрывок страницы от пресловутой "Камасутры". Как выясняется позже, той же ночью на том же месте совершено нападение на водителя грузовика, выехавшего в "левый" рейс с водочно-ликерного завода, и угнана машина с водкой. Казалось бы, логично приписать убийство учительницы угонщикам грузовика, тем более что водитель подвергся нападению, когда остановил машину, заметив лежащего на дороге человека. Но в таком случае как объяснить, что "Камасутра" с вырванной страничкой вернулась домой к Забелиным?

Это обстоятельство добавляет к подозреваемым в убийстве угонщикам и племяннику учительницы спекулянту Вадиму нашедшего тело Лешу Киреева (одноклассника и приятеля Кости Забелина) и самих Забелиных - отца и сына. В конце концов, преступление так и остается нераскрытым. Вадим сбегает из города из-под подписки о невыезде, запятнанного подозрением старшего Забелина заводское начальство переводит в захудалый цех, а убийство списывают на непойманных угонщиков.

Главный герой капитан Свиридов в расследовании убийства не участвовал, а в курсе дела оказался потому, что дежурил в ту ночь. Именно он беседовал с Киреевым, который наткнуля на тело, когда возвращался домой в компании подружки. Множество срочных дел, свалившихся на капитана в связи с убийством, помешало ему поговорить с подружкой, которая осталась ждать Киреева на улице. Это упущение Свиридов исправил только двадцать три года спустя - когда случайно встретил ненадолго вернувшегося в город Вадима и вспомнил старую историю. Разыскав Наташу, он узнал о книжке, валявшейся на дороге рядом с телом учительницы, и о том, что Леша подобрал ее с намерением вернуть однокласснику. Таким образом выяснилось, что история с "Камасутрой" с убийством никак не связана, и учительница действительно погибла от руки преступников, угонявших машины.

Такая вот нехитрая история, скорее житейская, чем детективная. Но до чего же хорошо она написана! Автор обладает настоящим талантом создавать картинки, в которых видится и угадывается гораздо больше, чем сказано словами. Вот тщедушная, но грозная дама, врывающаяся в учительскую с запретной книжкой наперевес и швыряющая "крамолу" на стол перепуганной вчерашней студентке со словами: "Извольте полюбопытствовать, чем интересуются ваши девятиклассники!" И мы, еще ничего толком не зная, понимаем, что перед нами партийная дама советского образца, набитая железобетннными убеждениями о дозволенном и недозволенном, непримиримая воительница, которой идеологические штампы давно заменили совесть, человечность и мудрость, присущую умным учителям со стажем. Вот молоденькая учительница, смешная и нелепая в своих безуспешных попытках пропихнуть упавшую книжицу подальше под стол. И не нужно никаких характеристик, чтобы узнать пребывающее в ужасе существо, робеющее перед авторитетами и не имеющее собственной позиции. Не напрягая воображения, мы видим "вживую" и либерального физика, с достоинством противостоящего грозной особе, и пацифиста-физрука, утешающего перепуганную девушку, и их взбудораженных скандалом, но быстро остывших коллег, привычных к подобным сценам. Всего страничка текста, а автор уже пленил читателя, погрузив его в сложный мир характеров и взаимотношений.

Столь же мастерски, не объявляя ничего в открытую, но позволяя читать между строк, автор рисует картину трудной, но счастливой семейной жизни капитана милиции Свиридова. Ни слова не сказано о том, что в этой семье все любят и берегут друг друга, читатель самостоятельно угадывает правду за мелкими говорящими детальками: тревогой капитана, вынужденного задержаться на работе и лишенного возможности провести выходной день с семьей; заботливым предложением принести теще с тестем картошки, чтобы избавить страдающего от ревматизма тестя от необходимости спускаться в погреб; шумной и радостной сценой встречи детьми припозднившегося отца; пирогами, испеченными бабушкой для внуков и детей; шутливой отцовской командой, под которую мальчишки встают на лыжи; чувством вины, уколовшим Свиридова от сознания, что жене самой пришлось застегивать на морозе тугие лыжные крепления; виновато спрятанными за челкой глазами жены, честно признавшейся мужу в незаконном обмене чужой валюты; мирными посиделками супругов на кухне за проверкой школьных тетрадей...

И так же, без авторских объяснеий и специальных указаний, у нас складывается представление об удивительной для подростка зрелости и глубокой порядочности Лёхи Киреева, который, несмотря на поздний час и возможные неприятности специально пришел в милицию сообщить о погибшей учительнице, оградил от неприятных разговоров подругу, попросив ее подождать за порогом отделения под охраной собаки-овчарки, прямодушно высказал свое негодование "мусорам", решившим отправить его домой под конвоем и оставить девушку без провожатого. Горьким, но ничуть не удивляющим нас известием становится рассказ о том, как несколько лет спустя Лёха погиб, спасая людей из горящего поезда; всё правильно: юноша с таким характером и не смог бы смотреть, как гибнут люди, пока у него оставались хоть какие-то силы помочь.

Удивительно точно название повести (хотя, наверное, все-таки правильнее считать ее рассказом) - "Маленькая жизнь". Подобно кусочку янтаря, сохранившему жившую сотни тысяч лет назад мушку до последней прожилки на крылышках, эта история в живых подробностях открывает нам маленький фрагмент ушедшего прошлого со сложившимися там судьбами и поразительно "схваченными" характерами. Читаешь, и вспоминаешь слова Платонова: "Писать надо ... человечностью, простым чувством жизни".

А что же детектив? Детектив получился несколько смазанным. Хотя есть загадка (кто убил учительницу?), есть расследование, и есть намёки, позволяющие предположить отгадку (угоном "водочных" машин, похоже, занималась компания Забелина-младшего, видимо, они и убили Ляхову), но фокус в рассказе наведен не на них. Так получилось, что криминальная история - побочная линия в этой талантливой зарисовке "о жизни".