|
|
||
По природе Арсений был скорее доверчив, чем подозрителен. Но в тот июньский уикэнд так уж звёзды встали, что пошёл он на поводу у подозрительности, причём, не то чтобы у своей. Хотя, если тебе два года обрабатывают мозги, взрыхляя почву и сея сомнения, можно ли утверждать с уверенностью, что следить за женой со подругами ты отправился исключительно в угоду приятелю, по совместительству - мужу одной из подруг?
- Нет, ты скажи, - бухтел Толик чуть не при каждых их посиделках тет-а-тет, - много ты видал молодых баб, которые предпочитают общество друг друга обществу мужей? Да нормальные жёны из кожи вон лезут, лишь бы мужиков без присмотра не оставлять! На дыбы встают, если благоверный по выходным зачастит на рыбалку или, там, в боулинг с друзьями. А эти сами, чуть что, норовят удрать. Раз в неделю у них танцы, раз в две недели - сауна, раз месяц - дача, и, заметь, всё без нас. С нами, видите ли, по настоящему не расслабишься! И у тебя ещё есть сомнения насчёт того, что подразумевается под настоящим расслабоном?
Сначала-то никаких сомнений у Сени не было. Он твёрдо знал, что жена его любит, на сторону не глядит, к перверсиям не склонна и обмана на дух не переносит. Такие вещи, братцы, просто чувствуешь. Юлька - настоящая до кончиков ногтей. И подруги у неё настоящие - и Толикова Маришка, и Пашкина Алина, и пока ещё безмужняя Женька. Умные, интересные, с юмором, красой-богатством меж собой не меряются, чужих мужей не завлекают, гадости друг о дружке за глаза не говорят, а если случится что у одной, остальные кидаются спасать-выручать. Может, для "молодых баб" это и ненормально, но тогда тем более понятно, почему девчонки друг к другу тянутся.
Всё это он пытался объяснить Толику, но у того в роду явно потоптались дятлы: долбит своё и долбит. И в конце концов додолбился. Стал ловить себя Сеня на том, что частые отлучки жены в компании подруг его нервируют. Он старался не поддаваться и, наверное, рано или поздно себя одолел бы, но тут Юлька попросила у него на выходные машину. У Маришкиной Хонды заклинило термостат, а отменить или перенести свои дачные посиделки они никак не могут. Женька наконец-то встретила мужчину своей мечты, долго отмалчивалась, отнекивалась, а тут наконец созналась. Поверила своему счастью, замуж собирается. Так что у них намечается настоящий девичник, и отложить это дело на неделю немыслимо, их всех попросту разорвёт от нетерпения.
Новость Сеню должным образом впечатлила. Сколько он знал Женьку, мужчин она, мягко говоря, сторонилась. И не без причины. На заре юности влюбилась в какого-то торчка, тот обращался с ней, как скотина, приохотил девочку к дури, чуть в могилу не свёл. И свёл бы, если бы не Алина. Юлька и Марина с Женькой позже познакомились, уже в универе, а Алина с ней в одном дворе жила, вся эта лав стори у неё на глазах разворачивалась. Если бы не она, покончила бы Женька с собой. Но обошлось. Хотя вкус к жизни девчонки ей ещё долго потом восстанавливали. На возвращение доверия к мужикам вообще вон двенадцать лет понадобилось...
Словом, событие выдающееся. И по-хорошему, на просьбу жены следовало ответить немедленным согласием. Но, отравленный Толиковым ядом, Сеня заартачился, сказал, что свою драгоценную "овечку" никому не доверит, отвезёт их компанию сам. На Юлькин осторожный вопрос, не тяжело ли будет её рыцарю без страха и упрёка сделать за уикенд четыре неблизких конца, рыцарь, чувствуя себя последним гадом, заявил, что конца будет всего два. Он, конечно, понимает, что на девичнике его рыцарское рыло неуместно, но неужели у Женьки такая маленькая дача, что там не найдётся места для гамака где-нибудь вне зоны видимости и слышимости? Сеня обещает не высовываться, сидеть там, в дальних зарослях, как приклеенный, но не выпить в жаркий день пивка с дороги просто выше его рыцарских сил. А когда Юлька, созвонившись с подружками, согласилась на его вариант, Сеня, чувствуя себя совсем уж подонком, договорился о встрече с Толиком, чтобы забрать у него давно заготовленного на такой случай "жучка" и приёмник.
*
Темы женских разговоров известны всем. Красота, здоровье, тряпки, дети, сплетни, мужики. Устроившись в плетёном кресле на выделенной ему веранде перед столиком с выделенными ему закусками и собственноручно прихваченным из дома пивом, Сеня прилаживал наушники к приёмнику закладного устройства и от души надеялся, что сегодня подружки ограничатся последней темой. В конце концов, повод для сбора к этому располагал. Но не тут-то было.
Первым делом виновница торжества попросила, чтобы подруги не смотрели на неё такими жадными глазами и не задавали вопросов. Она сама всё расскажет, вот только выпьет для храбрости, захмелеет, перестанет стесняться, и расскажет. А пока пусть всё идёт, как обычно. Потом где-то минут пять или десять разговор шёл о делах житейских.
Алину спросили, есть ли какие-нибудь подвижки с расторжением Пашкиного контракта, в ответ на что она попросила не сыпать соль ей на раны. По крайней мере, не сегодня. Тут всё понятно. Пашка - профессиональный военный, пограничник, первый пятилетний контракт спокойно отслужил на границе с Финляндией и подписал второй. После чего его отправили на Кавказ. А там, хоть и относительно спокойно сейчас по официальным сводкам, но нет-нет, а кто-нибудь из военных и сгинет. Особенно из молодых русских офицеров, под началом которых служат местные джигиты. Алина с помощью девочек нашла ход, чтобы вытащить Пашку оттуда, но что-то у неё не ладится.
Юлька на вопрос о диссертации со смешком предложила почтить память оной минутой молчания и выпить, не чокаясь. Сеня выдержку жены оценил. Сам он, когда речь заходила о её диссертации, мог только материться. Юлькина шефиня, мерзкая баба базарного нрава, сначала обокрала свою подопечную, опубликовав под своим именем результаты её двухлетнего исследования, а теперь плетёт интриги с тем, чтобы Юльку не аттестовали и отчислили из аспирантуры.
Когда кто-то поинтересовался у Марины, не полегчало ли её Отелло, та заметила, что они все сегодня просто в ударе: что ни вопрос, то в болевую точку. Они сюда веселиться приехали или где? И предложила побеседовать о прекрасном.
По истечении первых десяти минут этой беседы Сеня понял, что его представления о прекрасном младенчески наивны. В следующие полчаса он устыдился своего дремучего невежества и начал подозревать, что приятный тезис о мужском интеллектуальном превосходстве зиждется на не самом надёжном фундаменте. Ладно бы речь шла только о литературе! Всем известно, что беллетристику читают в основном женщины, у мужчин на эту ерунду нет времени. Опять же философия. Психологам по штату положено разбираться в ней лучше, чем инженерам. Или эволюционная теория этого... Докинза. Он ведь биолог, верно? А от биологии до психологии два шага. Но когда Алина заплетающимся языком посулила собутыльницам за пять минут изложить суть геометрической парадигмы в физике, Сеня припомнил свои мальчиковые разговоры за пивом - да хоть бы с тем же Толиком! - и мысленно заполз под плинтус. Уж лучше бы девчонки о тряпках болтали, ей-богу...
К счастью, щедрое алинино предложение не вызвало энтузиазма. По крайней мере, у Юльки, которая решительно свернула разговор на актуальную тему.
- Жень, тебе не кажется, что ты уже достаточно приняла для храбрости? Сколько можно нас мариновать? Приступай. Начать можешь с самого начала. Где ты встретила своё чудо?
- В лифте, - послушно отрапортовала Женька, а когда подружки покатились со смеху, обиженно пригрозила на этом закончить.
Вразумлённые подружки зашикали друг на друга, и Женька приступила. Своего Юру она встретила три месяца назад в офисном центре, куда заехала по просьбе матери. Анна Николаевна накупила "развивашек" для алининых детей, собиралась вечером отвезти, но из европ позвонил Женькин отец, пожелавший вечером видеть жену подле себя и уже купивший ей билет. Огорчать отказом господина и повелителя, щедротами которого вертелся и её бизнес, супруга не пожелала, вот и попросила дочь поработать курьером для детишек любимой подруги.
- Смотрю я, Алин, Анна Николаевна твоим детям - прямо третья бабушка, - жалобно протянула Марина. - Везёт некоторым! Нам бы хоть одной разжиться...
Но подружки снова зашикали, не позволяя сбить рассказчицу с курса.
В лифте офисного центра Женька, осматривая себя в зеркале, наткнулась на взгляд незнакомца, такой пристальный и странный, что она, против обыкновения, не отвела глаза, а посмотрела на парня вопросительно.
- Вы очень красивая, - смутившись, пробормотал тот и отвёл взгляд сам.
Они вышли на одном этаже, но незнакомец пошёл в противоположную сторону, и Женька о нём забыла. На двадцать минут - потому что на обратном пути обнаружила его всё у того же лифта. Тут незнакомец представился, протянул ей свою визитку и спросил, нет ли у неё запасной электронной почты, адрес которой она даёт шустрым промоутерам и назойливым поклонникам. Женька рассмеялась и дала свою визитку.
Как ни странно, Юра этим удовлетворился. В течение целого месяца их общение ограничивалось только перепиской. Зато какой! Слушая пересказ юриных писем, Сеня только диву давался. Парню бы тренинги вести по приручению диких пуганых девиц... Через месяц они начали ходить на совместные прогулки. Бродили по улицам, паркам, разговаривали и... всё.
- Долго он тебя вываживал! - то ли восхитилась, то ли осудила Марина. - Я бы на твоём месте решила, что у него проблемы с либидо. А ты, кстати, уверена?..
Шум и звон посуды, заполошные крики, возня и хохот довели до сведения Сени, что, во-первых, Женька своего Юру в обиду не даст, а во-вторых, что подружки уже тёпленькие. Если у них и есть какие-то тайны, на которые намекает Толик, сейчас им самое время вылезти наружу. Про Сенино близкое присутствие девчонки наверняка успели забыть, любопытство по поводу Женькиного возлюбленного, похоже, уже удовлетворили...
Нет, насчёт любопытства это он погорячился. Стоило возне стихнуть, как на Женьку набросились с вопросами. Сколько Юре лет, был ли женат, нет ли детей, что заканчивал, кто по профессии.
- Аналитик-проектировщик. Только не спрашивайте меня, кто это. Хотя, может, вам объяснение, что это "связующее звено между заказчиком, пользователями, дизайнерами и разработчиками" скажет больше?
- А-а, я поняла! - триумфально возвестила Марина. - Он из "Сигмы"! Компьютерщик!
- А ты откуда знаешь? - подозрительно спросила Юлька.
- Так я ж там работала. В смысле, не в "Сигме", а в офисе у Анны Николаевны. Коучем. Вы что, забыли? Она меня нанимала в позапрошлом году - "повысить командный дух" своего персонала.
- Так, может, ты и с Юрой знакома? Кстати, Женька, фотка-то его у тебя есть? Так показывай скорее! Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать... Вау, какой мэн!
Восторженный вопль жены отозвался в сениной душе уколом, неожиданно болезненным. И понимал ведь он, что восторг этот чисто эстетический, что Юлька просто рада за подругу, которой повезло с мужиком, по крайней мере, с его внешностью. Понимал, а всё равно расстроился не на шутку. Мужа-то Юлька небось никогда "каким мэном" не называла, ни вслух, ни мысленно. Внешность у Сени самая что ни на есть заурядная... Чёртов Толик с его чёртовой ревностью! Если бы не он, Сеня никогда бы не опустился до слежки, не услышал бы этого восхищённого возгласа и не маялся бы сейчас дурью. Но как же тошно!
Сеня снял наушники, запихнул приёмник в борсетку и вышел побродить. Ступеньки веранды, где его разместили, вели на дорожку, прорезавшую цветник. Вообще-то, к цветам Сеня относился без пиетета, нескрываемая Женькина гордость, с которой та показывала своё флористическое царство, его смешила. Но сейчас, глядя на это буйное многоцветие, на все эти пионы, лилии, люпины, фиалки, ирисы, шиповник, вдыхая безумную мешанину запахов, наблюдая за припозднившимися пчёлами-трудоголиками, он вдруг просёк фишку. Действительно, братцы, красота-то какая! И это неожиданное примыкание к клану ценителей прекрасного странным образом примирило его с реакцией жены на незнакомого Юру. Ну, хорош собой парень, и что с того? Цветы всё равно краше. Не станете же вы ревновать жену к цветам?
С этой утешительной мыслью Сеня вернулся на свою веранду, устроился на угловом диванчике и безмятежно уснул.
А в половине четвёртого утра его растолкали - бесцеремонно, чуть ли не грубо. Сеня возмущённо замычал, дёрнулся, разлепил веки... И мигом пробудился, увидев шальные глаза жены.
- Женька умирает! Помоги отнести её в машину. Марина говорит, отвезти быстрее, чем ждать скорую... Я открою ворота и заведу машину. Ключи внутри? - выпалила Юлька на одном дыхании и убежала, едва дождавшись кивка.
Он скатился с диванчика и бросился в дом. Женька почему-то лежала на полу. Лицо бело-серое, лоб блестит, ноги подёргиваются, в уголке приоткрытого рта - тонкая струйка слюны. Марина, сидящая подле неё на коленях, держала тонкое запястье подруги и кусала губы.
- Быстрее! - скомандовала она, увидев Сеню. - Ты бери за плечи, я - за ноги.
- Дома у себя распоряжайся, - неожиданно вызверился он и рывком подхватил Женьку на руки.
Отстояв в коротком злом споре право вести собственную машину, Сеня осторожно положил Женьку на колени севшей сзади Марине, прыгнул на водительское место, рыкнул на полуодетую жену, сунувшуюся было сесть рядом, и рванул с места в карьер. До больницы ближайшего райцентра они домчались за десять минут. В молчании, потому что, во-первых, Сене, непривычному к экстремальному вождению, было не до разговоров, а во-вторых, он просто боялся спрашивать. По частому Женькиному дыханию и застывшему лицу Марины было понятно, что ничего хорошего он не услышит. А Маринка худо-бедно в болячках разбирается, она из медицинской семьи, да и сама отучилась год в меде, прежде чем поняла, что не её это призвание, и перевелась на психфак.
Но после приёмного покоя, когда Женьку увезли, а они устроились ждать в машине, молчание сделалось невыносимым.
- Насколько всё плохо? - не выдержал Сеня - И что это вообще?
- Похоже на отравление растительными алкалоидами. Сильное, - неживым севшим голосом ответила она. - В сочетании с алкоголем это... В общем, если ты в кого-нибудь веришь, самое время помолиться.
Когда через полчаса их отыскал реаниматор, они поняли, что молитвы не сработали, ещё до того, как он открыл рот. За сдержанными суховатыми соболезнованиями последовали вопросы, подоплёку которых Сеня из-за оцепенения в мозгах понял не сразу. И только брошенная врачом напоследок реплика, что в таких случаях больница обязана извещать полицию, спровоцировала у него мысленный процесс.
- Мне показалось, или он действительно подозревает, что Женьку отравили мы? - спросил Сеня у Марины, когда доктор ушёл.
- А что ему остаётся, если мы говорим, что она ничем не болела, не принимала никаких подозрительных лекарств и шарлатанских травяных настоек, вчера была счастлива, до ночи праздновала свою помолвку, ела-пила у нас на глазах и то же, что остальные?
- Погоди-погоди! Ты хочешь сказать, что отравление - если это отравление - не было случайным?
- Насчёт отравления я уверена на девяносто девять процентов. Потливость, повышенное слюноотделение, тахикардия, потом брадикардия, кожа холодная. Женька ещё жаловалась на кол в пищеводе и мурашки по телу. И смерть наступила от паралича дыхания, ты же слышал, что врач сказал? Классические симптомы отравления некоторыми фитотоксинами. А что до случайности, Женька бы не стала жевать ядовитые цветочки-листики, она же цветовод, знает, как опасны некоторые растения... Да и не умерла бы она от одного случайного листочка.
- А от скольких? От десятка? От сотни? И кто её этими листочками накормил? Вы, её самые близкие подруги? Или, может быть, я?!
- Не кричи на меня! Если у тебя истерика, пусти меня за руль и поплачь. А вообще, это я должна кричать и плакать, это у меня подруга умерла!!! - Марина осеклась и закрыла лицо руками.
Не зная, что тут можно сделать или сказать, Сеня молча завёл машину и выехал с больничной стоянки. Теперь он вёл осторожно, медленно - не столько из-за опасения нарваться на дорожную полицию, сколько из нежелания везти страшную весть Юльке с Алиной. И ещё ему нужно было подумать.
Четыре подруги с более чем десятилетним стажем однажды собираются, чтобы отметить долгожданное, радостное событие в жизни одной из них. Болтают на отвлечённые темы, слушают рассказ счастливицы о возлюбленном, дурачатся. Не ссорятся, не делят имущество, не меряются успехами. Нет причин, по которым они могли бы желать друг другу зла, тем более - смерти. Они не зависят друг от друга финансово, у них разные профессиональные интересы. Юлька занимается наукой, Алина работает в издательстве, Марина - коуч, Женька... была частнопрактикующим консультантом. Все, кроме Женьки, замужем, у Алины с Мариной ещё и дети. Ни поля для соперничества, ни повода для зависти, ни меркантильной заинтересованности - ничего. И тем не менее Женька умерла. От отравления, которое не могло быть случайным.
Может, он чего-то не знает? Может, было какое-то столкновение интересов, или страшная тайна, которую Женька знала об одной из подруг? Может, она поссорилась с кем-нибудь вчера, когда Сеня уснул? Спросить у Марины? Но если это - она?..
- Я знаю, о чём ты думаешь, - с горечью сказала вдруг Марина. - У девчонок в личной жизни полный шоколад, одна я маюсь со своим ревнивым балбесом. Да, маюсь! Давно бы ушла от него, если бы не дочь. Сонька в папаше души не чает. И, если хочешь знать, Женьке я вчера завидовала по-чёрному. Её Юра - феномен, для него в отношениях главное - понимать, а не быть понятым. Толик и в лучшие наши дни не мог этим похвастать. Но я её не травила! Слышишь? Не травила!!
Сеня свернул на обочину, остановил машину и обнял плачущую спутницу. Она уткнулась ему в плечо и разревелась.
- Марин, а как это вообще можно было сделать - технически? - спросил он, когда она успокоилась и отстранилась. - Куда могли подсыпать отраву, когда, какую, где её раздобыли?
- Да где угодно, на Женькином же участке. Пионы, аквилегии, люпины, аконит, любые лютиковые... выбирай - не хочу.
- Выходит, решение отравительница приняла спонтанно, прямо там?
Марина только дёрнула плечами.
- Ну, вспомни! Что Женька сказала или сделала вчера такого, отчего у кого-то переклинило мозги?
- Ничего. Ни вчера, ни позавчера, ни две недели назад. Женька всегда была безобидной. Ни съязвить, ни отшить, ни постоять за себя толком не умела. Не могу представить, у кого на неё поднялась рука и почему! Разве что из зависти, но это не я, клянусь! А больше некому. Юлька тебя любит, а Алина вообще землю готова целовать под ногами своего Павлика, она даже детей так не обожает, как мужа.
- Так, может, этот Юра - какой-нибудь заклятый Пашкин враг? А Алина узнала его на снимке и съехала с катушек? Ты не обратила внимание на её реакцию, когда Женька вам фотки показывала?
- Да не было там реакции! - Марина фыркнула. - Алина к тому времени уже в нирвану въехала. Её от алкоголя мигом развозит, азиатские гены подгадили. Уснула прямо в шезлонге ещё до заката. И спала у нас на глазах всё это время, а ночью мы её на себе в дом транспортировали.
- А раньше, до того, как уснула, не могла она с едой похимичить?
Марина задумалась, потом решительно помотала головой.
- Нет. Если бы Женька отравилась на закате, симптомы проявились бы не позже одиннадцати, а мы разошлись за полночь, и всё было в порядке. И потом, куда бы Алина насыпала отраву, если все накладывали себе из общих тарелок и наливали из общих бутылок? Это уже потом, ночью, мы разделились. Юлька пила кофе, я - зелёный чай, Женька - свой фирменный, травяной.
- Так, может, в эту её траву ядовитого сена и подсыпали? Заранее?
- Вряд ли. В сухом виде цветы и листья мало токсичны, нужно не меньше копны заварить, чтобы насмерть...
Сеня умолк. Варианты кончились. Если Алину исключить, остаются Марина и... Юлька. Марина, по его ощущениям, не притворяется. Да и зачем бы ей его, Сеню, морочить? Он не следователь и не судья. Но - Юлька? Это же полный бред, братцы!
Стоп, спокойно, Сеня, спокойно! Юлька - душевно здоровая, умная женщина. Женька - её давняя близкая подруга. Даже если не принимать в расчёт, что психически нормальные люди не убивают в принципе, для убийства дорогого человека нужна более чем веская причина. Такая, чтобы вопрос стоял: она или я. Если она не умрёт, моя жизнь рухнет. У Юльки проблем такого масштаба попросту нет. Её единственная серьёзная головная боль - шефиня, диссертация и аспирантура, и Женькина смерть этот вопрос никоим образом не решит.
Идея, что Юлька, увидев фотку, потеряла рассудок и решила, что ей без "такого мэна" не жить, не выдерживает критики даже в порядке бреда. А если бы у неё с этим Юрой была тайная любовь, а Женька, не ведая того, парня отбила, Юлька не верещала бы восторженно над его фото. Не было у неё причины травить подругу, не было!
А у Марины? Зависть? Что-то не замечал Сеня прежде за ней завистливости. Ни косых взглядов на подружек, ни шпилек, ни мелких пакостей. Женьку она, между прочим, больше других опекала. Жалела, проклинала ублюдка, из-за которого девчонка шарахается от ухажёров, предлагала профессиональную помощь. Может, это у Марины была тайная связь с Юрой? Может, Толикова ревность возникла не на пустом месте? И что? Женька-то не виновата, она же не знала, за что её убивать? Вернуть любовника? Так не факт, что вернётся. И вообще, не тянет уход любовника на вопрос жизни и смерти. Если бы там была такая любовь, Маринка давно ушла от своего "ревнивого балбеса". А во всём остальном она вполне успешна.
Как и Алина, у которой единственная боль - опасное место службы мужа. Девчонки помогли ей зарегистрировать ИП на Пашкино имя, по закону, наши офицеры вроде бы не могут заниматься бизнесом, официально подтверждённое наличие собственного предприятия - законный повод для расторжения контракта с военнослужащим. Но Пашкино начальство то ли догадалось, что бумажка - фикция, то ли решило, что может решать этот вопрос по своему усмотрению. Короче, отказываются его отпустить. А Алина сходит с ума: два Пашкиных сослуживца уже погибли там при невыясненных обстоятельствах. Да, эта проблема тянет на вопрос жизни и смерти, но каким боком тут Женька и её любовь? Тут деньги нужны - на большую взятку или на найм управляющего и раскрутку настоящего бизнеса.
Женька, конечно, из богатой семьи, её отец - заметная величина в бизнесе, связанном с редкоземельными металлами, то ли с их добычей, то ли с переработкой, то ли с торговлей. Но у самой Женьки никаких капиталов не было, а если бы и были, то Алине после её смерти они всё равно не достались бы. Двенадцать лет назад, когда Алина спасла Женьку, сначала обратив внимание родителей на её плачевное состояние, потом - после клиники - вытащив подругу из депрессии, Женькин отец в благодарность выкупил и подарил Алининой семье квартиру, которую они снимали. (Они бежали в девяностых из Таджикистана). Если бы Алине довелось спасти Женьку сейчас, вероятно, это помогло бы ей вытащить Пашку. Спасти - да, но не убить же!
Сеня ещё раз прокрутил в голове варианты, припомнил криминальные мелодрамы, пытаясь изобрести Алине мотив, но - нет, не сходились у него концы с концами. Должно быть, это всё же Марина. Она ведь работала в том же офисе, где и Юра; познакомились, сошлись, потом он охладел и бросил её, а она только вчера поняла - почему. Поддатая была, слушала Женькино щебетание, сравнивала её счастье со своим, а тут - бац! Сурпрайз! Вот её и переклинило. А теперь на Сене свою тактику защиты отрабатывает, проверяет, работает ли её актёрство. А может, и не совсем актёрствует, может, вчера на неё помрачение нашло, а сегодня она правда по Женьке убивается. Да, тогда всё вроде бы сходится!
Сеня начал перебирать в памяти услышанное вчера и сегодня, выискивая подтверждения этой версии. Но по мере того, как он его перебирал, попутно отмечая реплики, цепляющие внимание, где-то на задворках сознания забрезжила новая версия. 'Развивашки' - Анна Николаевна - третья бабушка - офисный лифт - странный взгляд в зеркале - парень вышел на том же этаже - долго вываживал - какой мэн - Юлька тебя любит, а Алина вообще готова землю у Пашкиных ног целовать - её от алкоголя мигом развозит - уснула прямо в шезлонге ещё до заката - мы уже потом разделились - Женька пила свой фирменный цветочный чай... Картина проступала невероятная, дикая, противоестественная. Но каким-то наитием Сеня сразу понял, что это правда. Ещё он понял, что убийца не могла не наследить, ведь пить ей было нельзя от слова совсем. И он должен поторопиться, иначе ничего доказать будет невозможно.
*
Он гнал, игнорируя удивлённые взгляды Марины и собственный внутренний голос, говоривший ему, что нельзя обрушить на жену известие о смерти подруги и, не дав ей времени опомниться, заняться разоблачением. Нехорошо это, не по-людски. Но, если Сеня, как положено доброму мужу, станет утешать жену, убийца найдёт возможность замести следы. Если уже не нашла... Но нет - не успела бы. Юлька наверняка не спит, ждёт, тревожится...
Юлька ждала на веранде - одна. Должно быть, и она, и Марина подумали, что Сеня спятил, когда, не сказав ни слова, он бросился бежать по огибавшей дом дорожке на заднюю часть участка, на место вчерашнего девичника. Он чуть не опоздал: Алина уже успела выкопать поникшие фиалки вместе с почвой, но не успела выбросить улику и пересадить что-нибудь на освободившееся место. Увидев Сеню, она вздрогнула и выронила совок.
- Напугал... Ну что? Как Женька? Что ты на меня так смотришь? Я просто...
- Пытаешься спасти шкуру, я понимаю. Дружба дружбой, а своя рубаха ближе к телу. Что тебе пообещала Женькина мамаша? Деньги? Надавить на Пашкино начальство через полезных знакомцев мужа?
- Что с тобой, Сеня? Ты вообще... о чём?
- Я о лютиках-цветочках, которые ты вчера щедрой рукой сыпанула в Женькин заварочный чайник. Тут ведь было темно? Света из окна на всю вашу накрытую полянку не хватало, да? Женька заварила себе чай, принесла чайник, поставила на стол и продолжала болтать с девчонками. Ждала, пока чай настоится. На тебя, пьяненькую, спящую себе тихонько в шезлонге, никто не обращал внимания, привыкли, что, поддавши, ты спишь, как убитая. Протянуть в темноте руку, сыпануть заготовленную заранее отраву - секундное дело.
- В надежде, что Анна Николаевна вознаградит меня за убийство дочери?! Да у тебя бред!
- А что такого? О дочери Анна Николаевна вспоминала нечасто, всё недосуг было. То бизнес, то мужа выпасать, то личная жизнь вдруг образовалась. Последняя любовь, лебединая песня. И надо же было случиться, что её лебедь повстречал Женьку в том чёртовом лифте! Она ведь похожа на мать, да? Только моложе и душевнее. Вот и влип лебедь. Не сразу на размен решился, два месяца с собой боролся, видать, порядочный. Да только сердцу не прикажешь, особенно, если любовница лет на пятнадцать тебя старше.
- Ты псих! У тебя больная фантазия!
- Правда? Что ж, вызывай неотложку. Только цветочки вот эти, безвинно погибшие, с землицей и алкогольной подкормкой, я приберу. Для экспертизы. А ты пока подумай, что будешь врать следователю о причинах своего трудового энтузиазма ранним воскресным утром.
- Алина?! - хором выдохнули за его спиной два женских голоса.
Сеня обернулся. Две заплаканные подружки стояли, сцепившись ладонями, на фоне цветущего куста шиповника и с недоверчивым ужасом взирали на третью.
- Скажи, что это неправда! - взмолилась одна.
- Она тебя любила, - с трудом сохраняя ровный тон, выговорила вторая. - Считала сестрой, а ты!..
- А у меня не было причин любить её! - выплюнула мегера, подбоченившись. - Как и никого из вас! Вы, сытые-довольные, сидели тут в России и помалкивали, пока нас там убивали! Вы бросили нас, своих же, русских, на растерзание и до сих пор делаете вид, будто ничего такого не было! Я не позволю убить моего Павлушу, слышите? И если эта взбесившая сука готова заплатить его спасением за убийство родной дочери, я даже задумываться не стану! Так вам и надо, сволочи!
Сеня, не выдержав, отвернулся. Залитые солнцем клумбы горели всеми цветами радуги, сладкие и терпкие ароматы сливались в умопомрачительную смесь. Жужжали пчёлы.