Белый вереск цвёл вдоль дороги. Белый вереск звёздами вышил небо. Белый вереск облаками плыл в глухой тишине его сердца. Там, где умирал её смех. Там, где далёким эхом ещё звучал её голос. Там, где её образ никак не желал исчезать. Белый вереск обнимал холм, где она осталась навсегда. Белый вереск упругими волнами ложился ему под ноги, тому, кто должен был остаться рядом с ней. Кто остался рядом с ней. Но всё равно куда-то шёл.
И помнить нельзя, и не забыть, и странно бы стоять, и некуда идти, и некому мстить, и некого винить.
Что делать теперь? Как и прежде: сражаться, искать, спасать, убивать...
Но зачем? Разве от того быстрее зарастёт вересковая пустошь в его душе, там, где повсюду, где раньше повсюду была она?
Пусто. Ветер и вереск. И меч просится из ножен...
Но разве вся кровь всех богов и демонов мира позволит хоть на миг вернуть в его объятия ту, кому теперь всё равно?! Кому должно быть всё равно. Нет. Нет, не её. Не ту, не чужую, незнакомую ему девушку, что, улыбнувшись на прощанье, спустилась по другому склону холма. Пусть она носит то самое имя, пусть она носит то самое тело, но это уже не та, единственная, что была всем. Как и он. Как и он теперь совсем другой.
Та смешная, озорная девчонка, тот печальный и сдержанный юноша, они вместе. Они вместе, они навсегда остались на острове среди моря вереска, застыв в последнем объятии, они счастливы. А те двое, что на прощанье пожали друг другу руки и, с одного холма спустившись на разные стороны вечности, ушли и пропали в белом тумане, выбрав в нём разные дороги, те двое - вовсе не они.
Как случилось, что он идёт, а её нет? Почему она там, откуда он так далеко? Как его сердце бьётся, если разрублено пополам? И она дышит, не зная, дышит ли он? Ей теперь не важно. И для него ничего не значит. Разве так может быть? Вереск знает ответ. Но вереск молчит.
Он тоже знает ответ. И по пустыне белых цветов он идёт туда, где с небес светит просто солнце, а не её улыбка.