Аннотация: что-то такое мемуаристическое, слегка юмористическое:) история, впрочем, сугубо личная... хотя и без отрыва от истории общей. периодически подправляется, когда отвыкшим глазом окидываю. впрочем, всё, что не напечатано - черновик.
Абсолютно не художественное и даже не произведение. Название такое - не опечатка и не хохма. Но обо всем по порядку.
В далеком уже 1988 году я вполне благополучно закончил вполне себе среднюю школу в таком же среднем белорусском райцентре. Хорош который до сих пор для многих своих жителей прежде всего тем, что до Минска от него не больше часа на электричке.
Пропустив ненужные детали, сразу сообщу, что за компанию с друзьями и благодаря весьма благоприятному стечению обстоятельств я поступил в радиотехнический институт в том самом Минске. И даже проучился с горем пополам два курса, после чего меня наконец-то выперли. Дело было уже осенью, так что шансов восстановиться или успеть куда-то еще поступить, прежде чем обо мне вспомнит военкомат, не было. Как-то удалось прокантоваться еще пару месяцев, но в ноябре везение закончилось. Успев выписаться из общежития института, я не прописался ни обратно домой, ни куда-нибудь еще. К этому нюансу я, быть может, еще вернусь, а пока в почтовом ящике обнаружилась повестка на 3 декабря.
Год, к слову, заканчивался 1990-й. Времена надвигались весьма суровые, но этого пока еще никто не предвидел. Тем более я. Медкомиссия сочла меня годным (попробуй убедить окулиста, что ни черта не видишь, если у него же зрение за месяц до того проверял в местной поликлинике - и тогда нужно было видеть как можно лучше), на следующий день я с утра оказался снова в районном военкомате, оттуда меня и еще троих избранников судьбы отвезли в военкомат областной. Там оказалось, что наш военком напортачил, поскольку команда, к которой он меня приписал, предназначалась для какой-то десантной части в Рязани. А жестким стандартам ВДВ я, мягко говоря, не слишком соответствовал. Ну разве что совсем уж некого стало бы призывать. Но, когда я уже начал надеяться, что сегодня меня никуда не отправят - а значит, ночевать отпустят домой (неблизко, но все же лучше, чем на нарах пересыльного пункта) - меня таки всунули в число едущих в Рязань, но в другую команду, более со мной совместимую. Через сутки мы оказались в этом старинном городе, сделав крюк через Москву и проехавшись на электричке по знаменитой линии с левосторонним движением.
Итак, первое место службы:
Советская Армия, Московский военный округ, город Рязань, школа младших специалистов при Рязанском высшем военном автомобильном инженерном ордена Красной Звезды училище (совсем коротко - РВВАИУ, если с орденом, то РВВАИОКЗУ), проще говоря - сержантская учебка.
Плац РВВАИУ. Белое здание - клуб, красное здание - казарма номер 4. Наша учебка размещалась на втором этаже казармы номер 3 (слева за кадром, точно такое же здание, также вдоль плаца). Фото 2009 года (позаимствовано в Википедии в статье об училище)..
Угодил я туда не в последнюю очередь благодаря неплохому аттестату и все-таки двум годам в институте. Разные детали следующих шести месяцев можно пропустить, ничего особенного там не было - все, как у всех, кто служил тогда в сходных условиях. В июне 1991 года учеба закончилась погонами младших сержантов. Незадолго до этого я, скажем так, напортачил слегка , и забрезжившая было возможность оказаться в ГСВГ под занавес ее существования накрылась медным тазом. Что, может быть, и к лучшему - бывший одноклассник, который туда угодил сразу после призыва, рассказывал немало историй из числа тех, которые кажутся забавными... потом и со стороны. Ему куда больше понравилось в Молдавии, куда их потом вывели. Еще один мой "послеармейский" друг тоже не считал чем-то выдающимся гэдээровский период своей службы. Впрочем, до другой крайности - шанса уехать служить в Забайкальский округ (конкретно в Читу) - все же не угораздило доиграться.
Так или иначе, я оказался гораздо ближе и севернее...
Второе место службы:
Советская Армия, Ленинградский военный округ, ремонтный завод автослужбы округа в городе Лугa, километров двести от Ленинграда.
Здание вокзала на железнодорожной станции Луга. Фото 2012 года, но с этой стороны оно не слишком изменилось с начала 90-х. Видел я его один раз - по прибытии. Убыл я из Луги другой дорогой.
На дворе начинался июнь 1991 года. Здесь я не задержался - очень скоро у нас поменялся командир части, а новый считал, что иметь полный штат небоевому подразделению ни к чему - мол, на Кавказе редкая часть имеет половину штатного состава. Особо нужным специалистом я не был. В общем, я оказался в списке этих "лишних", более того - в первой же партии к отправке, и 18 августа меня и еще троих бойцов (двое из которых прибыли со мной из Рязани, и все мы были младшими сержантами) привезли на пересыльный пункт в Пушкине, откуда, как мне сказали в части, дальше мы должны были отправиться на аналогичный ремзавод в Петрозаводске. На второй день нас разогнали по грузовикам и привезли на аэродром, где запихали в Ил-76 и он взлетел. Только тут нам сказали, что летим в Грузию (кто не силен в географии - это совсем в другую сторону и гораздо дальше Карелии, если от Питера). Летели четыре с лишним часа. Добавьте разницу во времени. В общем, сели мы в Вазиани (около Тбилиси) уже в полной темноте.
Вид на военный городок в Вазиани с северо-востока. Фото начала 2000-х годов. Автор: Сургуль..
Нас на таких же, как везде в Советской Армии, только очень добитых ЗиЛ-131 привезли в какую-то полупустую пятиэтажную казарму, где не было воды, света - только стекла в окнах и голые железные кровати. Утром мы увидели вокруг горы, которые ночью лишь подсвечивались молниями - где-то вдалеке, видимо, бушевала гроза. К слову, это было утро 19 августа. Дав время умыться и пожрать, нас выпроводили на улицу и начали "делить". Дожидаясь своей очереди, мы с интересов разглядывали летающие вереницами вертолеты, в том числе тяжелые транспортники Ми-26 - нигде больше потом (даже по телевизору) их столько сразу не видел. Что это означало, никто не знал. Впрочем, все думали, что какие-то учения. Через пару часов нас осталось трое - в том смысле, что один "рязанец" откололся, то есть ему предстояло служить дальше где-то в Грузии, мы же c кучей других себе подобных отправлялись на следующую пересылку - в Ереван.
Наши сопровождающие, уж не знаю, из каких соображений, повезли нас поездом. Причем садились мы в него на какой-то окраинной станции, в уже и без нас набитые вагоны. Ехали всю ночь. Утром выгрузились в такие же изношенные ЗиЛы и нас доставили в какую-то часть, где базировалась следующая пересылка для таких как мы. Здесь впервые я увидел нечто, напоминающее блокпост на въезде, там же у въезда торчала БРДМ-2, ощерившись пулеметом КПВТ (тем самым монстром калибра 14,5 мм, едва не дотягивающим до автоматической пушки), а часовые все как один расхаживали в бронежилетах и касках. Потом уже нам сказали, что солдаты "славянской наружности" по одиночке в город не выходят, и вообще стараются без нужды не выходить - нападения нередки. Здесь тоже был полный бардак. Кое-как переночевали, а с утра наш "многоловый организм" опять начал делиться. Здесь нас снова стало меньше - узбек по фамилии, кажется, Рахимов (вместе с нами "изгнанный" из Луги, тоже младший сержант, но присланный туда из другой учебки) приглянулся какому-то офицеру-"покупателю", кажется, своему земляку (куда именно он поехал дальше, я не запомнил - если даже мне кто-то говорил). Мы, оставшись вдвоем с моим "коллегой" по рязанской учебке, попали в партию, отправлявшуюся в Ленинакан - тот самый, что в 1988 году был разрушен землетрясением. И находился у самой турецкой границы. Выехали. Ереван с его разноуровневыми лабиринтами-серпантинами и сложенными из туфа домами выглядел экзотично. Жара стояла та еще, и здесь я впервые оценил холодное пиво - сговорившись с сопровождающим, пара бойцов выпрыгнула к киоску и тут же вернулась с холодненьким "Жигулевским". Когда мы выехали из Еревана, зелень деревьев (потом, мне говорили, их все вырубили вчистую на дрова, когда азербайджанцы начали раз за разом взрывать идущий из Грузии газопровод) через какой-то километр сменилась настоящим лунным пейзажем - кроме камней, по обе стороны дороги не было ничего. Ехать было примерно 120 километров, преодолели мы их часа за два. Моторы грузовиков на частых подъемах перегревались, пару раз пришлось останавливаться, чтобы долить воды в радиаторы. Деревни - благодаря деревьям - были видны на пределе видимости, если их не заслоняли холмы.
Пыли было много, трясло изрядно, поэтому когда наши два грузовика добрались до цели - старой крепости с цифрами "1839" над въездом,- мы выбирались из них с немалым облегчением. Тут нас снова ждало последнее - уже только по полкам - распределение, и я остался один из изначальной четверки. Впрочем, сожаления по этому поводу никогда не испытывал - никого из вынужденных попутчиков другом я бы не назвал... Больше никого из них встречать не пришлось. То же самое могу сказать и о прочих сослуживцах по Рязани и Луге. Правда, земляк и знакомый одного из "рязанцев" впоследствии со мной учился, но с ним самим я не списывался и не встречался, и даже приветов не передавал. Однако не буду отклоняться от темы.
Третье место службы:
Советская Армия, Закавказский военный округ, город Ленинакан, некий мотострелковый полк (не кадрированный, но при мне ни разу не имевший даже половины списочного состава сержантов и рядовых, а фактически - и трети; в кадрированных полках, впрочем, хорошо если полтора десятка срочников набиралось).
Ленинакан (Гюмри). Вид на гору Арагац (по прямой - около 40 км).
Здесь я, наконец, услышал, что ГКЧП имело место быть. И что, собственно, все уже кончилось - пока мы ехали в полном неведении. Попал я, учитывая мое студенческое прошлое, в роту связи. Ротному, впрочем, поначалу было не до пополнения - накануне товарищ майор имел глупость верноподданически высказаться в поддержку ГКЧПистов, и теперь переживал, во что это может вылиться лично для него.
Лично для меня идиотизм ситуации был в том, что в учебке из меня готовили командира отделения МТО-4ОС (мастерская технического обслуживания и текущего ремонта автомобилей, прежде всего четырехосных и специальных машин; кунг с соответствующей начинкой на шасси все того же ЗиЛ-131), и если ремзавод в Луге такую технику ремонтировал хотя бы (самих МТО-4ОС там, правда, не было), то в Ленинакане не было во всем гарнизоне ни одной машины, которую я бы мог, так сказать, обслуживать (речь прежде всего о тягачах МАЗ-537, -543 и спецмашинах на их базе, вплоть до самоходных пусковых установок баллистических ракет). И в роту связи я попал лишь потому, что учился в радиотехе. Зачислили командиром отделения. Ко мне полагались еще водитель и радиотелефонист, которых не было, а приписанная к отделению машина благополучно ржавела в ангаре вместе со всей аппаратурой. К слову, я ее (ГАЗ-66 с кунгом) так и не увидел. Через месяц с небольшим замначштаба полка по строевой части понадобилась помощь (его писаря вдвоем не справлялись), ротный - в надежде, что ему это что-то даст - подсуетился (знал уже, что почерк у меня разборчивый, да еще и пишу вполне грамотно) и я перебрался в штаб. Впрочем, еще долго жил я у связистов и вместе с ними же ходил на построения и в столовую, а числился у них и вовсе до самого конца моего пребывания в Армении (в штатном расписании полка наших должностей ведь не было).
Кстати говоря, нас - новоприбывших - сразу же "переводили на контракт". И если "обычный" боец получал тогда (август 1991 года) 7 рублей в месяц, то я - младший сержант-"контрактник" - 343 (правда, уже в следующем месяце сумма подросла до 425; к июлю 1992 года моя "зарплата" доросла в несколько рывков до 1800, в то время как получка обычного "срочника" лишь до 150). От перевода на контракт можно было отказаться. Один умник так и сделал, надеясь, что его отправят из "горячей точки" куда-нибудь в места попрохладнее, но надеждам его не суждено было сбыться. Служил рядом с нами до самого дембеля. Впрочем, своих "огромных денег" мы не видели - после того, как "деды" в первых контрактных частях начали отбирать деньги у "молодых", выдавать на руки снова стали те же 7 рублей (остальное контрактник мог получить, лишь уезжая в отпуск или при демобилизации).
Тем временем место службы сменило вывеску - Армянская ССР стала независимым государством Республика Армения, вместо Советской Армии мы теперь относились к ОВС СНГ. Впрочем, недолго. Спустя несколько месяцев полк вместе с дивизией оказались приписаны уже к Ограниченному контингенту российских войск в Армении (ОКРВА), хотя по-прежнему основную часть бойцов составляли узбеки, туркмены, киргизы, таджики и казахи. Увы и ах, служить большинству из них оставалось до весны, максимум до осени 1992 года. Россияне служить в Армении не хотели. Уже в августе 1991 года в нашем полку имелась "сводная рота беглецов", иначе говоря, огромный список тех, кто самовольно рванул домой - ну, или не вернулся из "краткосрочного отпуска" (так поступил впоследствии и один из моих коллег-писарей, хотя его отпустили в этот отпуск лишь после клятвенных обещаний вернуться). К концу того же года список насчитывал около 500 (!) человек (конечно, там были не только жители российских регионов, но они преобладали, уступая разве что армянам; эти "бойцы" продолжали числиться за нашим полком - потому что никто не знал, что с ними делать и где их искать). Приказ министра обороны СССР за номером 500 амнистировал их всех скопом (при условии, что беглецы явятся в свой военкомат и дослужат в своем регионе), но спустя всего два месяца у нас в полку снова числилось больше 40 человек в бегах.
В оправдание братьям-славянам могу лишь сказать, что молодые армяне не хотели защищать не чужую, а собственную родину. Помню, нам рассказывали весной 1992 года, как на встречу с президентом Армении собрали 600 парней, драпанувших со службы, поувещевали и отправили в части свежесозданной армянской армии - через месяц НИКОГО из них в этих частях не было. Вот только когда запахло принудительной отправкой на карабахский фронт, а в аэропортах начали задерживать армянских мужчин от 18 до 50 (то есть подлежавших мобилизации - и пытавшихся от этой мобилизации улизнуть, затерявшись на российских и иных просторах), у КПП уже российских частей выстраивались желающие надеть "чужую военную форму" - лишь бы не воевать. Начиная антиармейские компании и акции, некоторые "патриоты" совершенно не думали о том, что распропагандированная молодежь не захочет служить ни в какой армии - а не только в "имперской"...
Тем временем подошла весна 1992 года. Командиры наши с плохо скрываемым ужасом ожидали начала демобилизации. Пополнение из России прибывало все реже и во все меньшем количестве, никак не компенсируя продолжающееся бегство прибывших ранее. Замены бойцам из среднеазиатских республик (которые все служили уже минимум год) не предвиделось. И тут пришел полный абзац - родины (уже во множественном числе) вспомнили таки о своих сыновьях. Первыми досрочно отправили домой украинцев. Это не вызвало особого ажиотажа - их было немного.
/Добавлю один маленький штрих. Был у нас в полку сержант, которого жизнь поставила в просто идиотскую ситуацию. Отец у него армянин, мать - русская, сам он родился и вырос за пределами Армении - на Украине. Впрочем, на исторической родине родственники имелись, и в тот момент, когда ему пришла повестка из военкомата, он как раз у них гостил. Дядя его решил, что незачем ему возвращаться домой, чтобы пойти в армию - мало ли куда зашлют - и договорился с местным военкомом, чтобы парню на месте оформили военный билет, да и пристроили в какую часть поблизости. Так в мае 1990 года он оказался в Ленинакане. Никто ведь не мог предвидеть, что через полтора года ему выгоднее будет оказаться "иностранцем".../
После украинцев настал черед белорусов. Я не поехал, поскольку выгоды в этом не видел никакой (здесь я мог рассчитывать уволиться в запас сразу после Приказа, дома - нет). Чеченцы - уже "поувольнялись" сами. И тут почти одновременно встал вопрос об отправке казахов, узбеков и туркмен... Особенно мы завидовали казахстанцам - тех уволили в запас, едва они ступили на родную землю (даже тех, кто прослужил лишь год). Уехали в их числе и русские, призванные из этих республик. И вот когда уехали туркмены (которых было больше всех прочих), настала, простите, жопа. Из всей нашей штабной кодлы остались только я да шифровальщик, сменяя друг друга в роли дневального по штабу (второй мой коллега-писарь и еще один товарищ, пребывавший при полковом особисте, хоть и были русскими, но из Казахстана, так что уехали с превеликой радостью - ибо уже подумывали об отпуске в одну сторону). Знамена из полков свезли в штаб дивизии (для большей сохранности - и чтобы сократить число постов). В караулы в нашем полку теперь ходили только офицеры и прапорщики, начкар был не ниже капитана. Комдив, пошевелив мозгами, в этой ситуации родил вполне здравую идею - в дивизии реанимировали разведбатальон, который стал единственный подразделением, укомплектованным по полному штату и исключительно "славянами", и не отвлекавшимся ни на какие "хозработы". У них почти ежедневно были марш-броски, стрельбы и прочая спецподготовка. Это было единственное реально боеспособное подразделение в целой мотострелковой дивизии. В итоге жизнь перестала даже отдаленно напоминать малину и я задумался - может, зря не уехал сразу? В общем, я засобирался в отпуск. Куда и уехал в начале июля, к тому моменту уже не планируя возвращаться. То, как я выбирался из Армении и добирался домой (грузовым самолетом до Краснодара, потом поездом через Харьков и Москву), это отдельная история. В конце концов, отгуляв положенные сержанту-контрактнику 25 суток (+ еще кучу дней как бы на дорогу поездом в оба конца), я пришел в военкомат с просьбой направить меня в части уже белорусской армии. Сам я, может быть, и рискнул бы вернуться в Армению - добыть оставшиеся до Приказа пару месяцев, но испытывать мамины нервы еще раз не захотел. Не стоило оно того.
Еще один штрих. Когда в родном военкомате отмечался по случаю прибытия в отпуск, мне показали фото парня из моего призыва, который тоже оказался в Ленинакане, но в другом полку. Вот только он "самовольно оставил часть", а дома не объявился (во всяком случае, официально), несмотря на обещание амнистии (при условии, что беглец добровольно придет в военкомат, чтобы дослужить уже в родных местах). Но чем кончилась эта история, я не знаю. Надеюсь, он все же вернулся домой.
Четвертое место службы.
Вооруженные Силы Республики Беларусь - как говорится, "еще вчера" - Белорусский военный округ. Перевалочная база в городе Брест, где я пробыл последние почти три месяца до демобилизации.
Железнодорожный вокзал в Бресте. Фото не очень давнее, но он и в 1992 году так выглядел. Через него я попал в Брест, отсюда же уехал домой. Да и часть находилась куда ближе к нему, чем к легендарной крепости..
Тоже отдельная, но не слишком интересная история. То есть, у части история интересная, только ко мне никакого отношения большая (и самая мрачная) ее часть не имеет. Упомяну лишь, что присягу белорусскому государству я в тот раз так и не принял, демобилизовавшись 25 ноября 1992 года (неделю не дотянув до полных двух лет). Нас - таких как я, собравшихся со всех концов уже бывшего СССР - тогда трогать не стали. Присягу пришлось принимать в июле 2006 года, когда меня вытащили на 25-суточные сборы. Какой загар я тогда привез из Старых Дорог...
И последний штрих. Где-то в начале я говорил, что уходя служить, сдал паспорт, в котором последним стоял штамп о выписке из общежития - прописаться где-либо я не успел. То есть не числился где-либо проживающим официально. По этой или какой еще неизвестной мне причине, но мне в паспорте не поставили ни штампов об убытии в армию, ни о прибытии оттуда. Плюс прописываться я пошел еще месяца через два после демобилизации. То есть, там подряд стояли два штампа - "выписан в сентябре 1990 года" и "прописан в феврале 1993 года"... И ни слова о том, где я был два с половиной года. И ничего - этот паспорт прослужил мне еще семь лет (три из них будучи просроченным, гы), поменял я его только, когда женился. Но это тоже совсем другая история:)
В порядке эпилога.
Долгое время я пребывал в неведении, что теперь происходит в тех местах, куда когда-то меня забрасывали чьи-то приказы. В последние несколько лет все же удалось эти пробелы заполнить...
Военное училище в Рязани вскоре после развала Союза переименовали в военный же институт (РВАИ), а в 2010 году и вовсе ликвидировали (теперь там размещается автомобильный факультет воздушно-десантного училища), школа младших специалистов при нем расформирована еще в 1997 году. Часть в Луге сменила номер в/ч, но вроде бы существует в прежнем статусе и уж точно на прежнем месте (во всяком случае, сразу узнал размещение основных зданий и ангаров на снимке из google-maps). Полк в Армении пережил все реформы (сохранил и название, и номер в/ч), дислоцирован на прежнем месте (даже нашел его на спутниковом фото в Интернете - и распознал его казармы без особого труда), но нынче приписан не к дивизии - она была расформирована-преобразована в середине 90-х, после усушки и утруски теперь там российская военная база; часть в Бресте расформирована в 1994-95 годах (к 2004 году там все снесли и собирались строить что-то торгово-развлекательное... и до сих пор собираются). Все номера и названия частей (по крайней мере, прежние) я мог бы указать, но зачем? Речь ведь не об этом. А всего лишь о том, что я последовательно служил в Рязани, Луге, Ленинакане (он же Кумайри, он же Гюмри), Бресте... в Московском, Ленинградском, Закавказском, бывшем Белорусском военных округах... в Советской Армии, ОВС СНГ, ОКРВА, ВС РБ... в СССР, СНГ, Армении, Беларуси... И все это - за обычные солдатские два года без одной недели...
![Плац РВАИ, 2009 []](/img/k/klepikow_i_b/z_2012-11-15_army/platz_rvai.jpg)
![[]](/img/k/klepikow_i_b/z_2012-11-15_army/62_full_90.jpg)
![[]](/img/k/klepikow_i_b/z_2012-11-15_army/vazianinw.jpg)
![[]](/img/k/klepikow_i_b/z_2012-11-15_army/x_9a0b38a2.jpg)
![[]](/img/k/klepikow_i_b/z_2012-11-15_army/brest.jpg)