|
|
||
Павшим в борьбе с революцией посвящается | ||
Валентин Клейнер
История русской революции
в картинках
Павшим в борьбе с революцией посвящается
В далеком городе Астрахани, недалеко от кремля, в обычном сквере, закрывая собой зеленый пивной ларек, высится памятник, памятник бородатому человеку в старамодной одежде, памятник отцу Ленина.
Ленин
Ленин вышел из своей комнаты. Возбужденные революционеры, гремя штыками и чайниками, суетливо бегали по коридорам Смольного.
Пребывая в каком-то задумчивом оцепенении, Ленин мимоходом оценил попку пробегавшего мимо матроса и лихо причмокнул.
Матрос обернулся и игриво подмигнул Владимиру Ильичу.
- Нет, Временное Правительство все еще заседает в Зимнем; белые в 3-х днях пути от Петрограда,- нет,- надобно делать революцию, развлекаться будем после!- твердо решил Ленин и ловко подставив подножку пробегавшему мимо солдату в высокой папахе, попросил того принести кипяточку.
Сталин
Набивая трубку, Сталин часто думал о вечном. Например, о вечном Ленине, переплюнувшем его, Сталина, даже после смерти.
- Вот же, собака,- думал Сталин,- ведь сумел же стать богом!- и волны черной зависти затопляли его душу.
Тогда Сталин нервно ломал папиросы и свирепо глядел исподлобья.
Феликс
Феликс Эдмундович ворочался в холодной постели. Жесткие диванные подушки мешали спать. За стеной истошно кричали.
Феликс сел, устало выругался, достал из кармана измятую пачку папирос "Ира" и с отвращением закурил.
Крики за стеной не прекращались. Прислушавшись можно было различить тупые тяжелые удары.
- Вот же сволочи!- подумал Феликс,- ведь которую ночь не дают спать!
Феликс встал, рывком распахнул дверь в соседнюю комнату и не целясь выстрелил.
Сплюнул папиросу в наступившую тишину и бормоча "Черти...", тихо прикрыл дверь...
Чапаев
О Чапаеве многое сказано, поэтому ограничусь одним малоизвестным фактом.
Была у Чапаева такая привычка: снимет он, бывало, папаху и руки в ней греет, а голову не грел,- надобности не было.
Буденый
Буденый любил тряхнуть стариной. Бывало на учениях кричит:
- Коня мне!
Сядет на коня, саблю свою именную, лично от Государя Императора, вымет и в гущу боя...
А, как увидит танк,- беда с ним,- подлетит к танку и трах его саблей, трах! Ударит три раза, отъедет и кричит:
- Ты убит!
И тогда уж в танке люки пооткрываются, танкисты повылазят и на травку вокруг танка попадают,- будто и правда убиты.
А Буденый довольный, ус крутит, глазищами зыркает...
Троцкий
Троцкий очень любил ходить в кожанном френче; даже спал в нем.
Сидит он, бывало, в своем френче, перебирает любимую коллекцию ледорубов и говорит жене:
Блокнот
Выйдя из большевитского подполья Горький отправился прямиком к себе на квартиру. В кармане покоился драгоценный блокнот с записями речей Ленина.
Извозчика нигде не было. Горький шел пешком. Холодно и неуютно было Максиму на широких имперских проспектах Петербурга. С тоской вспоминались теплые узкие улочки родного итальянского городка. Урожденный Джузеппе, он с горечью вспоминал тот злосчастный день, когда дал согласие Мусоллини, под видом начинающего русского писателя, отправиться в Россию, следить за Лениным.
Поднявшись к себе, Джузеппе откупорил бутылку любимого "Андалузского" и принялся переводить на итальянский сегодняшнюю речь Ленина. Завтра он перешлет речь Бенито и тот, внеся необходимые изменения, произнесет ее на фашистской сходке, как свою собственную.
Чичерин
Чичерин очень любил дергать зубы. Особенно золотые.
Идет он однажды по улице, а навстречу - буржуй, лоснится, зубами золотыми сверкает.
А чичерин, не будь дурак, как выхватит клещи, на буржуя, как прыгнет! И давай ему зубы рвать!
Буржуй хрипит, булькает, ножками, ручками трогательно так елозит; кровища во все стороны брызгает. А Чичерин все не унимается. Сидит на буржуе верхом, Интернационал поет и зубы ему, - хрысть, хрясть, - и в карман.
Тут народ сбежался, городовой пришел. Революция началась.
Чичерин с полными карманами зубов - в Смольный, - Ленину показывать.
А буржуй - в Париж. Глупый буржуй, - кому он в Париже без зубов-то нужен?
А еще любил Чичерин чернику. Объедался ей до свинячего визга. Бывало сидит в кабинете: визжит, как свинья, морда вся в чернике и зубы золотые на столе перебирает.
Калинин
Добрый дедушка Калинин всегда носил с собой большую жестяную воронку.
Когда кто-либо заговаривал с ним, Калинин приставлял воронку к уху и дико вопил: "Ась?" И если собеседник, а происходило это всегда, кричал ему прямо в ухо,- Калинин обижался, прятал свою воронку и уходил.
За это Калинина очень любили.
Шахматы
Долгими зимними вечерами Ленин и Сталин играли в шахматы. Шахматы были сделаны из хлебного мякиша и сбитая фигура немедленно съедалась; сидевшая рядом Надежда Константиновна лепила новые, взамен съеденных.
Потом приходил Феликс, скрипел сапогами, выпивал с мороза соточку и, довольно крякнув, доставал из кармана свежий расстрельный список.
Ночь накануне востания
Вождям русской революции не спалось в Смольном Институте. Дурные сны мучили вождей.
Ленину снился убиенный братец, который бегал за ним по пустынным коридорам Смольного в коротких детских штанишках и утробно, не умолкая, завывал: "Убей царя! Убей царя! Убей царя..."
Троцкому снились сверкающие ледорубы, бесконечным дождем падавшие из холодного питерского неба.
Феликс бесконечно ехал по московским улицам в золоченной римской колеснице; навстречу выбегал Ленин в матросской форме и Феликс радовался ему, но потом замечал, что одет в парадный мундир Государя Императора и хотел предупредить, объяснить, что это он - Феликс, но не успевал. Ленин кидал ему в руки перевязанную красной муаровой лентой коробку и та взрывалась с треском детской петарды, а с ней, с каким-то уж совсем не подобающим звуком, взрывался и он, Феликс. И все начиналось заново...
Буденый скакал на белом осле по бескрайней ледяной пустыне; и куда-то он должен был успеть, и было это очень важно, но куда он не помнил, виделись лишь ворота большого розового города.
Сталину снились румяные голые бабы в высоких кожаных сапогах. Они предлагали Сталину странного покроя белый китель и густыми мужскими баритонами пели "Боже, Царя храни".
Зиновьеву снился и вовсе уж странный сон.Во сне Зиновьев сидел голый посреди Красной Плошади и, дико стеная, бил себя резиновым шлангом.
Каменеву снилось детство, снилось лето, дача, альбом любимых марок; и все было хорошо во сне Каменева, только все марки в альбоме были одинаковые, на всех красовался худой военый с маленькими усиками и было написано что-то по немецки, но что, Каменев не мог прочитать.
Каменев доставал из альбома очередную марку, внимательно ее рассматривал и сьедал, запивая вкусной малиновой водой.
Чапаеву снилась пустота.
|