Дрозд во мраке
Томас Харди
К вратам бессильно я припал
В Мороза мертвую тень.
Пустынной Зимой на глазах умирал
Унылый слепнущий день
Зловещий зигзаг бороздил небосвод
Струнами рваных кифар,
И в ужасе человеческий род
Стремился в каминный жар.
Столетия лик был запечатлен
В злобной гримасе земли,
В пасмурном небе был его тлен,
Был в ветре предсмертный крик.
И древний источник жизни людской
Затих, иссякал, засыхал,
И я был безжизненною тоской,
И вместе с ним умирал.
И вдруг в бледнеющих ветвях
Раздался глас иной.
Он поразил тот мир в слезах
Отрадой неземной.
Там хилый дрозд, едва живой,
На кренящемся сучке,
Решился вверить голос свой
Клубящейся тоске.
Земля в печали и во мгле
Постигнуть не могла,
Какая сила тот куплет
Из мрака создала,
И даже я мог возомнить,
Что в воздухе витает
Надежда, и ее он зрит,
А я о ней не знаю.
31 декабря 1900
The Darkling Thrush
I leant upon a coppice gate
When Frost was specter-gray;
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-steams scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nign
Had sought their household fires.
The land's sharp features seemed to be
The Century's corpse outleant,
His crypt the cloudy canopy,
The wind his death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervorless as I.
At once a voice arose among
The bleak twigs overhead
In a full-hearted evensong
Of joy illimited;
An aged thrush, frail, gaunt, and small,
In blast-beruffed plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.
So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew
And I was unaware.