Есть мгновенья, когда целый мир - мотыльком в ладони:
дух взмывает над сущим, разит красотой земля.
Эту жгучую радость, и нежность, и право помнить
не отнимет ни время, ни смерти холодный взгляд.
Память - нить Ариадны - протянется в мрак Эреба,
сквозь волшебные страны и россыпи звездных смальт.
И тогда я вернусь, чтобы снова увидеть небо,
россыпь мягких снежинок, ложащихся на асфальт.

Наледь тронут шаги, и судьба улыбнется сонно,
обещая, как прежде, шутить и беречь в беде.
И - сквозь слезы, сквозь смех - на бродяжьих моих иконах
навсегда будет тот же сияющий белым день:
на жемчужном муаре метели седые пряди,
колдовское круженье и льдин еле слышный звон,
лебединая стая на хрусткой застывшей глади,
плеск, и призраки чаек над фреской свинцовых волн.

Снежно-белая песня порхает в ночи, как птица,
ливнем звездного света в уставшей душе поет.
И пока я в дороге - мелодия будет длиться,
собирая тот свет, что как знамя, зовет вперед,
что прогонит печаль, вспыхнет в сумраке солнцем новым - 
и закружит поземка, чарующа и светла:
тайным стержнем души, колдовским подсердечным словом,
что как вера, как щит, будет вечно хранить от зла.