ЦВЕТЫ ЗЛА
Цветы здесь не растут. И трава. И деревья. Все, что у меня есть - это колючие хлопья, летящие с белесого неба, промерзший до хрупкости камень и сухие, перекрученные магией ветки, покрытые шипами. Едва коснувшись черных игл, снег напитывается ядом - пригоршни хватит и человеку, и крупному зверю. Хорошо, что инстинкт заставляет животных держаться подальше, а люди сюда не доходят. Их убивает холод и враждебная всему живому магия, разлитая в воздухе. Я чувствую ее терпкий вкус и стеклянную крошку, перекатывающуюся в горле при каждом вдохе, но смерть обходит меня стороной. Принимает за своего. Ну, ей виднее, а мои иллюзии давно покоятся в могиле - вместе с первым поднятым мною трупом.
Я уже не человек. Даже если мне совсем по-людски хочется есть, спать и говорить с кем-то близким. Некромантия не щадит никого, но сейчас это только на руку: кто еще смог бы подобраться так близко, а потом вернуться, чтобы рассказать об увиденном?
По равнине гуляет ветер. Шелестит сухими стеблями трав, с воем кружится в скалах. Свои игрушки он принес с собой - на пустоши, выжженной драконами во время Войны Крылатых, не найти и былинки. Земля запеклась в растрескавшуюся черную корку, чуть теплую даже сейчас, четыреста лет спустя: снег тает в воздухе, еще на подлете, самые крупные хлопья достигают поверхности и с шипением испаряются.
Царящая в округе зима - подарок человеческих магов. Они ответили драконьему пламени холодом, но что-то напутали с заклинанием, и теперь обе стихии мирно уживаются рядом, не давая выжить ничему иному. Та война закончилась именно здесь - без королей и парламентеров, без громких клятв и мелочного обмена уступками. Спорная земля осталась за людьми, но те благоразумно решили убраться из проклятого места. Уцелевшие драконы исчезли, с тех пор их никто не видел: они остались жить только в детских сказках и в леденящих душу рассказах ветеранов. А мертвая равнина так и осталась памятником несокрушимой людской магии - и хваленой драконьей мудрости...
Я стою на развалинах, когда-то бывших замком. Уцелела только центральная башня, остальная кладка не выдержала жара и рассыпалась в пыль. С площадки, оставшейся на месте обвалившегося балкона, удобно обозревать окрестности: даже меня не тянет спуститься, сменить магическое зрение на обычное и потрогать руками то, что уже полвека тревожит умы Совета.
Замок окружен кольцом грозящих небу скал - длинных, острых, похожих на звериные клыки или высохшие пальцы мумии. За время моего отсутствия каменный лес подрос на три-четыре локтя, и это плохой знак: раньше он прибавлял меньше, за весь прошлый год не набралось и дюжины. Это значит, что-то зреет там, внутри, под покровом спекшегося песка и камня. Прощупать невозможно, древняя магия глушит точечные эманации - но огороженный скалами участок намного теплее окраин пустоши, а по центру каменного кольца явственно пульсирует какой-то сгусток. Плотный, темный, горячий... Его чувствую только я: видимо, он откликается на ток моей магии и запах мертвечины, насквозь пропитавший ауру. Сейчас сгусток ближе, и уже ясно: это "что-то" обязательно выберется на поверхность. Земляная корка вспучилась, напоминая гигантский нарыв, а вершины скал загнулись внутрь кольца. Словно оберегая от ярости неба то, чему только предстоит родиться.
Я не хочу думать о том, что за гной потечет из этого нарыва. Лучше бы собрать отряд и выжечь заразу прямо сейчас - но спешка не всегда благо. Разумнее дождаться, пока нарыв вскроется сам, чтобы быть точно уверенным, что ничего не осталось внутри.
Может, это случится скоро, во время моего дежурства. Или повезет сменщику...
Остаюсь наблюдать.
Два дня не происходит ничего, заметного взгляду. Но напряжение нарастает, воздух уже звенит от едва сдерживаемой магии. Я думаю, этот заряд предназначается тому, что вызревает под землей. Оно потеряет много сил, пока выберется наружу: сплетение ледяной и огненной магии, устроенное мастерами в ранге не ниже магистра - это не шутка.
Я отвратительно сплю. Сон некроманта не похож на сон вельможи или пахаря: это погружение в темную, вязкую бездну, почти смерть. Ни картин, ни звуков; зрачки на свет не реагируют, дыхания считай что нет, пульс не прощупывается. Случается, спящего мага закапывают, приняв за мертвеца. В таком сне не бывает ни видений, ни тревоги - но обе ночи меня терзают кошмары. Просыпаюсь нервным, измученным, совершенно выбившимся из сил - будто целый день ворочал мешки в порту, а потом всю ночь кутил. Первый раз еще можно списать на усталость после дороги, но потом-то я отдыхал. Так, прогулялся по пустоши, чтобы размять ноги, а заодно кое-что проверить...
Самих кошмаров я не помню. Только тяжесть, липкую паутину ужаса и ощущение, что меня засасывают, чтобы позже пережевать и проглотить. Наверное, я сопротивляюсь, потому что утром просыпаюсь живым, но память отказывается выдавать подробности. Это странно: все разы, что меня убивали, я чувствовал каждое мгновение - с последнего вздоха до первого. А тут только сон, не смерть...
Это настораживает. И не нужно быть провидцем, чтобы понять: во всем виновато то, что таится под землей. Это оно насылает видения, отнимает силы и затуманивает разум, чтобы жертва ни о чем не догадалась и не сбежала. Но я - не обычная жертва, я могу стряхнуть морок и уйти в любой момент. Именно поэтому я остаюсь: нужно как следует изучить феномен. Другому это может стоить жизни, а с меня не убудет - на свете не так уж много вещей, которые способны всерьез навредить мертвецу.
Я - некромант.
Ходячий и дышащий труп. Живой или мертвый по собственному выбору.
Все чудеса и ужасы случаются на третью ночь. Это утверждают легенды, сказки и серьезные магические трактаты, по которым учат студентов Академии. Но в этот раз не случилось ничего особенного, за исключением того, что я немного выспался. Встал бодро, не чувствуя себя выстиранной и вывешенной для просушки тряпкой, и магический резерв пополнен на треть, а не вычерпан до самого донышка, как в две предыдущие ночи. Но все скопом тянет не на чудо, а на странность.
В отличие от чуда, у любой странности всегда есть простое и логичное объяснение. Попробую его найти.
Кошмар, впрочем, был и на этот раз... или то был не кошмар?
Мне снилась тьма, посеребренная светом звезд. Запекшаяся земля блестела, как стекло, в неподвижном воздухе застыли резные силуэты снежинок. Ярких, крупных, похожих на выточенные изо льда цветы. На камнях лежали радужные блики, в торчащих из земли скалах не осталось ничего хищного. Текущий с небес свет подчеркнул тени и выбелил грани, превратив клыки в изящные, отливающие шелком лепестки.
Между скал проступало полупрозрачное, подрагивающее как студень пятно. В его глубине угадывался темный пульсирующий ком: зародыш? семечко? сердце? Даже во сне мне хотелось, чтобы сердце продолжало стучать, чтобы из семечка что-нибудь проросло, а зародыш окреп и выбрался в затканную звездным сиянием ночь.
Не для того, чтобы убить. Чтобы просто взглянуть на то, что таилось во мраке. Во сне мне казалось, что это зрелище стоит даже окончательной смерти, даже гибели целого мира - а, может, и всего мироздания.
"Живи!" - крикнул я, не разжимая губ.
Ночь согласно кивнула, встряхнула черным бархатным пологом. Звезды посыпались вниз, оставляя горящие алмазной крошкой следы. Следы вытянулись в ленты, ленты - в стальные нити. Пришедший с горных вершин ветер тронул струны, пробуя звук - и заиграл, вплетая голоса звезд в насмешливое молчание бездны. Зародыш завозился в своей колыбели, лепестки скал развернулись и затрепетали - грациозно, сладострастно, невероятно порочно.
Половина меня передернулась от омерзения, зато вторая во все глаза смотрела на завораживающий танец. В нем было все. Ярость огня, морской бриз и грозный шелест лавины, катящейся с горного склона. Сияющее в кронах солнце и болотные огни, приветливо мерцающие над топью. Беспечный щебет птиц, дрожь агонии. Гибель миров - и их новое рождение...
Отвернуться было невозможно, продолжать смотреть - немыслимо. Рассудок поплыл, причины и следствия поменялись местами, мысли разлетелись хлопьями пепла. Звездная арфа запела еще нежнее и слаще, снежинки сорвались со своих мест - и взмыли в осиротевшее небо, закручиваясь в гигантскую воронку. Я чувствовал, как во мне что-то рвется, желая выбраться отсюда любой ценой - и присоединиться к танцу. Но я ничего не мог сделать, я мог только смотреть...
В воронку устремилась тьма, вязким потоком хлынула на зародыш. Пространство между скал оказалось залито густой чернильной массой, которая погребла под собой все: звезды, стеклянный холм, колыбель-тюрьму, облитые молочной пеной валуны и болезненно изогнутые ветви, жалящие небо иглами. Из мертвого моря, жадно поглощающего любой свет, торчали лишь каменные лепестки: тонкие, невесомо-прозрачные, источающие бледное сияние.
Голос арфы взлетел до невиданных высот, захлебываясь грустью и ликованием. Черное море вспыхнуло, как новое солнце, и из него пробился стебель - нежный, хрупкий, упрямо рвущийся вверх. Затрепетали узкие бледные листья, развернулись атласные лепестки, сотканные из хрусталя и молочно-белого кружева. Ночь наполнил чарующий аромат, в котором сладость мешалась с горечью, а запах гниения - с благоуханием росы, опустившейся на цветущий розовый куст. Из раскрывшегося венчика выглянул глаз - алый змеиный зрачок, плывущий в озере мрака - и меня накрыла тьма, в сравнении с которой глухая ночь сошла бы за полдень...
...Выныривал я долго. Корчась от боли, воя от чувства утраты. Не рассуждая, с трудом узнавая себя. Безжалостно отбрасывая все лишнее - лишь бы выплыть...
Когда я спускался из башни, взгляд намертво зацепился за какую-то несообразность. На изломанном магией кустарнике у подножия лестницы - ядовитом, колючем, давно и безнадежно мертвом - набухли темные почки. Часть уже распустилась в цветы - шелковые лепестки цвета ночи, корона белесых тычинок, дурманящий запах грозы и пыли из древней могилы.
Пульсация под холмом затихла, искрящее в воздухе напряжение схлынуло. Я не поленился прогуляться до края пустоши, чтобы проверить свою догадку: так и есть, магический фон почти в норме. Не засеянное пшеницей поле, на котором никто никогда не колдовал, но на учебных аренах Академии фонит в разы сильнее. Значит, спящее под землей стянуло к себе излишки старой магии - и вырастило из них цветы. Не самое практичное решение, но итог вполне в моем вкусе. Когда-нибудь пустошь оживет, сквозь черную корку прорастет настоящая трава и деревья. Я вряд ли это увижу - некроманты живут долго, но не настолько же! - зато наверняка увидит мой преемник.
Радость, ни капли грусти.
Без разницы, чьи глаза увидят весну: главное, чтобы она когда-нибудь настала.
Возвращаюсь в башню - и малодушно решаю отложить сборы до утра. Делать здесь больше нечего, но время уже хорошо за полдень, а у меня нет желания ночевать на пустоши. Хоть раз высплюсь, как человек, да полюбуюсь на невозможные цветы. Напоследок.
Запах доносится отовсюду, легко проникая в любые щели. Наверное, с ним что-то не так: меня одолевает усталость и дремота - и я засыпаю, как убитый.
...Грохот и полыхающее за окном зарево разбудили бы мертвого. Вой, треск. Жестяной скрежет. Ходящие ходуном пол и стены. Как будто что-то рвется из-под земли, остервенело раздвигая песок, раскидывая камни и выворачивая скалы. С опозданием на полдня я понял: началось. Именно теперь.
Я лежал на грязном каменном полу, где меня сморил сон, и не мог шевельнуть пальцем. Вдохнуть, и то не мог: скованное невидимыми узами тело ощущалось как нечто, мне не принадлежащее. Теплый, бесчувственный камень. Труп. Без воздуха я мог обойтись - какое-то время - но положение было аховым. Я понял, что влип. Крепче некуда.
Глаза остались открыты, я видел оконный проем и часть стены. По лицу пробегали сполохи от танцующего в темноте костра, под спиной вздрагивали камни. Воздух стонал от магии, но чутье отказало: я не мог разобрать, что происходит снаружи, и хотя бы приблизительно оценить вязь и источник задействованных чар.
Все было укрыто тьмой. Мне оставалось только ждать, пока сковывающая меня ладонь не сомкнется, окончательно выжимая подобие жизни из тела, или не выдержит кладка.
Я очень надеялся, что умру раньше, чем до меня доберется беснующееся снаружи неведомое. И смерть не заставила долго себя упрашивать, спуская с цепи магическую бурю невиданной мощи и милосердно гася сознание.
Разбудил меня солнечный луч, танцующий по щеке. Лицо было засыпано каменной крошкой, рядом лежало здоровенное бревно. Чуть левее - и мне бы пришлось долго отскребать мозги с пола...
Тело снова было моим. Никаких повреждений, не считая синяков и пары десятков ссадин.
Хорошо. Даже отлично.
В воздухе повисла пыль, мешая разглядеть творящееся снаружи. Я сплюнул набившийся в рот песок и пошел проверять, что именно пропустил ночью.
Вздувшегося между скал холма больше не было. На его месте возвышалась стальная башня - три яруса, круглая крыша, окна затканы тускло-оранжевым. Каждый ярус опоясан набранным из пластин балконом, похожим на перевернутую шляпку гриба, из стен торчат ухмыляющиеся морды горгулий. Живые это звери или литье - я предпочел бы не выяснять, как и природу пляшущего в окнах сияния: от замка отчетливо веяло злом.
Не грязной, но весьма полезной в быту некромантией. Не высшими арканами ментальной магии. Не шалостями стихийных духов, не безобидными завываниями призраков. Тем самым изначальным злом, которое век за веком старается прорваться в наш мир из иных плоскостей бытия - и век за веком встречает отпор.
Все-таки вторжение. Совет был прав.
Основание замка составляли расходящиеся веером плиты, на их верхних гранях торчали длинные шипы. Все - металл, блестящий в лучах рассветного солнца. В провалах между плитами качались колючие ветки, усыпанные черными цветами. Совершенно невредимые. Благоухающие так сладко, что дышать невмоготу.
Заросли шипов напоминали тычинки, окружающие пестик-башню. Изогнувшиеся от центра скалы стали еще больше похожи на скрученные холодом лепестки. Все вместе - шипы, башня и скалы - образовали диковинный цветок: изящный, броский, неописуемо мерзкий.
Надо сообщить в Совет. Как можно скорее, а еще лучше - вчера. Но сомневаюсь, что зло так просто меня отпустит. Поиграет - и раздавит, как надоевшую куклу...
По земле скользнула тень. Следом донесся рык и свист разрезаемого крыльями воздуха.
Драконы заходили в атаку так красиво, что глазам было больно. На сталь обрушился огненный смерч, венчающий башню купол треснул от мощного взмаха хвоста. Шипы оплывали лужами грязи, черные цветы превращались в пепел...
"Зло - это отравленный цветок. Его красота - безумие, его аромат - смерть..." - вспомнил я строки, подсмотренные в одной из книг учителя.
Драконы с нами - и, значит, мы еще поборемся.
На любой цветок рано или поздно находится свой садовник.
|
![[]](/img/k/kleandrowa_i_a/fleurs_du_mal/les_fleurs_du_mal.jpg)